Ввиду различный событий она не была опубликована в периодической печати, но думаю, данный материал будет интересен. Конечно же, статья выкладывается по согласованию с автором. Поскольку сам материал очень объемный, мне пришлось разделить его на две части. Иллюстрации: из российской периодики конца XIX века, архивов Sammlung M.F., В.Г. Лидина, Ю.А. Мелентьева, Л.М. Шугурова и автора. На титульном листе автомобильного каталога Технической конторы «Карл Шпан» – самого первого на русском языке, изданного петербургской Типолитографией «Р. Шварц» в феврале 1896 г., изображён автомобиль Benz Velociped. В каталоге представлены все модели автомобилей немецкой фирмы Benz & Cie.
На протяжении многих лет автомобильные историки, журналисты и многие любители регулярно обсуждают вопросы, связанные с первыми автомобилями в России в целом и в Петербурге в частности. И если ранее абсолютное большинство разделяло прочно устоявшиеся представления, по большей части ошибочные, то сейчас мнения коллег расходятся. В последнее время поток информации стремительно возрос, доступ к ней стал значительно проще. Однако многие не спешат с её осмыслением или не затрудняют себя поисками, упорно повторяя традиционные догмы.
Содержание:
Фальшивая картинка
Среди историков автомобилизма встречаются очень разные люди. Все мы черпаем информацию из разных источников, историю не фиксируем, а интерпретируем. Мы работаем сообща, обмениваемся информацией, доверяя друг другу, но случаются и дискуссии, порой даже жёсткие. Взаимопомощь свойственна пожилым людям, увлёкшимися автомобильной историей ещё во времена СССР. По их следам идут молодые амбициозные «деятели», не брезгующие нахамить не только своим современным оппонентам, но и давно ушедшим от нас историкам, по публикациям которых мы все изучали азы нашей любимой науки.
Вот, например, некий «исследователь» (так он сам себя называет, его характерную фамилию опустим), позиционирующий себя как не просто автомобильного историка, но и как величайшего специалиста в автомобильно-исторической теме. Работает этот «деятель» на бульварную прессу, обычно один, в помощи коллег не нуждается, но охотно использует вырванные из контекста отрывки их разговоров и дискуссий с профильных форумов (фактически подслушивает). И всё – с целью доказать, что он один – «гений». Ведь «гениям» всё дозволено в погоне за признанием, даже оскорбление уважаемых людей, живших более века назад. А что? Тщеславие – тоже стимул. Оно побуждает к поискам и кропотливому труду и иногда даёт результат. Правда, оно же нередко мешает осмыслению найденной информации и приводит к поспешным выводам. Этот путь выбрали и другие молодые «блогеры», ещё недавно переписывавшие слово в слово статьи предшественников.
Издатель и главный редактор газеты «Одесский листок» Василий Васильевич Навроцкий (1851–1911) пока ещё не потерял окончательно права считаться первым владельцем автомобиля в России
Два автомобиля на Площади Согласия в Париже, слева Panhard et Levassor модели 1891 г. Рисунок подписан автором Луи Реми Сабатье, текст гласит: «Прошлое и настоящее автомобиля. 1907 на Площади Согласия, Париж. Машина 1890-х в сравнении с моделью 1907-го»
Признаемся, что все мы долгое время верили авторитетным историкам, единогласно заявлявшим, что первым автомобилем с двигателем внутреннего сгорания в Российской Империи был французский «Панар-Левассор» (Panhard-Levassor). Его привёз из Марселя в 1891 году издатель газеты «Одесский листок» В.В. Навроцкий. В прессе фигурировала даже якобы сделанная в Одессе в 1906 году фотография, на которой изображён якобы первый автомобиль в соседстве с машиной той же марки 1906 г. выпуска. Советский читатель увидел её 1981 году в журнале «За рулём», она иллюстрировала статью одесского корреспондента И. Батищева «Первый в России». Материалам в прессе тогда доверяли – сомнительную историю подхватили. Иллюстрацию чуть ли не регулярно перепечатывали различные отечественные издания.
Версия Батищева господствует и поныне, несмотря на многочисленные опровержения. Первым засомневался в ней мой знакомый французский коллега Ален Дюпуи (Alain Dupouy), страстно интересовавшийся историей автомобиля в России. Он доказал, что снимок сделан не в Одессе, а в Париже. Но его не услышали. Позднее выяснилось, что это даже не фотография, а рисунок французского художника Луи Реми Сабатье (Louis Rémy Sabattier), на котором действительно изображены два «Панара-Левассора» на Площади Согласия в Париже в 1907 году. Батищев же подписал изображение «Фото из “Одесского листка“ 1906 года» и даже нашёл на нём Навроцкого. Впрочем, почти всё, что он написал, оказалось выдумкой. Поиски упоминаний о «Панаре» в собственной газете Навроцкого результата не дали.
Тот же рисунок художника Луи Реми Сабатье, опубликованный под видом фотографии из «Одесского листка» в ведущем отечественном автомобильном журнале в 1981 г. и книге выдающегося советского автомобильного историка в 1993 г. Обратите внимание на подписи и датировки
«Справочник автомобилиста издания Одесского автомобильного общества 1913 г.» свидетельствует о приоритете Одессы, оглашает год выпуска и марку первого автомобиля в России. На обложке изображена реклама местного отделения фирмы «Бенц и К°».
«Однажды в Одессе»
Невероятно, но утверждениям Батищева поверили его коллеги, а многие повторяют их до сих пор. А ведь «Справочник автомобилиста издания Одесского автомобильного общества 1913 г.» опровергает марку машины, подтверждая при этом год и имя владельца: «Впервые автомобиль появился в Одессе в 1891 году у ныне покойного редактора-издателя “Одесского листка“ В.В. Навроцкого. Это был автомобиль фабрики “Бенц“ на высоких колесах и с массивными шинами». По сей день этот справочник является старейшим свидетельством приоритета Одессы в появлении автомобиля на Земле Российской. Секретной эта книга никогда не была.
Наш «исследователь» в одном из своих «изделий» пишет: «Звучит смешно, но абсолютно все [!!!] (выделено мной. – С.К.) наши историки в вопросе о появлении в России первого автомобиля проявили себя настоящими дилетантами. И те, кто сочинил историю про “Панар-Левассор“ из Франции, и те, кто доверяет “Справочнику автомобилиста“ с его “Бенцем“. Ведь этот справочник вышел спустя двадцать лет после описываемых событий. <…> История автомобилизма в Одессе, изложенная в справочнике 1913 года издания, оказалась недостоверной. <…> Иными словами, кто в 1913 году мог точно знать, что происходило за двадцать лет до того». Вот так! Выходит, что, одни лгали, другие верили – все дилетанты. Стало быть, к дилетантам новоявленный «гений» отнёс замечательных историков В.И. Дубовского, Ю.А. Мелентьева, Я.И. Пономарёва, Л.М. Шугурова и многих других, поверивших на слово Батищеву. Но и наш «гений» ему верил! А теперь уличает во лжи или забывчивости даже уважаемых господ из Одесского автомобильного общества! Может быть, он сам затрудняется вспомнить события двадцатилетней давности? Но зачем же обвинять в этом других?
«Исследователь» отрицает всё. Мол, в «Одесском листке» ничего не писали, в архивах тоже сведения не найдены, составители справочника лгали, а верить можно лишь немцам. Ссылается на «“гроссбухи“ из архива Mercedes-Benz». В документах из фондов архива фирмы Daimler AG (к ним мы ещё вернёмся) действительно зафиксирована первая отгрузка двух автомобилей «Бенц» модели «Велосипед» (Velociped, сокращённо «Вело» – Velo) под номерами 217 и 233 в Одессу в сентябре 1895 года и ещё одна в том же году без указания даты, но, судя по номеру шасси 275, чуть позднее. Машину № 217 (но с табличкой № 235) заказал Евгений Руф (в немецких документах – Eugen Ruf), покупатели второй и третей машин не указаны.
Рекламное объявление Евгения Руфа. Одесса, 1895 г.
Экипажем Навроцкого, на котором тот ещё не ездил, пугали одесситов в «Одесском листке» в начале октября 1895 года. Можно предположить, что в город уже прибыли два «Бенца», отгруженные в Мангейме в сентябре. В декабре газета скромно оповестила читателей о том, что в городе имеется всего один автомобиль и им владеет Навроцкий. И ни слова о том, когда издатель им обзавёлся. Но наш «деятель» безапелляционно утверждает: «Текст не оставляет никаких сомнений – первый автомобиль в Одессе появился в 1895 году».
«Забыть про то, что написали все [!!!] (выделено мной. – С.К.) остальные историки!» – призывает «деятель». «Все остальные», этакие «дилетанты»! Но мы дадим и им слово. Многие историки сходятся в том, что Навроцкий привёз машину из Марселя сам. Частный ввоз автомобилей – явление не новое. Если это так, то Навроцкий мог действительно купить самоход (не исключено, что подержанный) у Эмиля Роже (Émile Roger), представителя фирмы Benz & Cie во Франции, в 1891 году. Немецкие «гроссбухи» этого знать не могли. Но почему новоиспечённый автовладелец тогда ничего не написал об этом в своей газете? А что, если автомобиль был неисправен? Перевозка морем в то время нередко негативно сказывалась на состоянии ещё несовершенной техники. А что, если Навроцкий не умел управлять? Кто в России мог наладить работу машины и научить газетчика вождению в 1891 году? Зачем же хвастаться, если машина стоит, как мебель? Случаев, когда богачи покупали автомобиль как игрушку и тут же забывали о нём, достаточно. Продавали задёшево, а то и просто оставляли ржаветь в сараях. Или такой факт: председатель правления Московско-Казанской железной дороги Н.К. фон Мекк, хорошо знакомый с техникой человек, приобрёл в 1899 году немецкий автомобиль «Даймлер» (Daimler). А для подготовки самохода к работе и для обучения управлению им он пригласил из Германии заводского техника Ойгена Хуттеллохера (Eugen Huttenlocher). Тот гостил в имении владельца в Копылове более двух месяцев и «показал себя хорошим специалистом».
Вполне возможно, что в 1895 году, когда в Одессе появились записанные в немецкие документы «Бенцы», для защиты приоритета Навроцкого в газете и была опубликована информация об уже имеющейся в городе машине. Не исключено также, что Навроцкий купил в 1896 году новый самоход, один из трёх, прибывших из Германии. Итак, версию о том, что первый автомобиль в России был привезён в Одессу в 1891 году, отвергать ещё рано. Все аргументы и цитаты, приведённые «исследователем», не являются доказательством того, что это произошло четырьмя годами позднее… Из очередной «сенсации» «деятеля» я сделал только один вывод: никогда больше не читать его творческих «изделий».
«Не Москва ль за нами?»
До появления версии Батищева, основанной на фальсификации, советские автомобильные историки вели отсчёт моторизации России с 1894 или с 1895 годов, традиционно опираясь на дореволюционную прессу и чаще соглашаясь с последней датой. Местом появления первой машины большинство считало столицу Российской Империи Санкт-Петербург. Некоторые москвичи робко утверждали, что первый автомобиль выехал на улицы именно их города. Возникали закулисные и открытые споры, и вели их отнюдь не дилетанты. Поиски в советских архивах результата не давали, а связаться с зарубежными было непросто, но иногда удавалось. Ещё в 1966 году по запросу нашего замечательного историка В.И. Дубовского архив фирмы Daimler-Benz AG сделал выписку из «Контрольной книги отправленных патентованных моторных повозок» (Controllbuch der abgegangenen Patent-Motor-Wagen) марки «Бенц» в 1894–1897 годах. Книга сохранилась не полностью, и в ней, вопреки пресловутой немецкой аккуратности, имеются пробелы. Всего за тот период завод в Мангейме отгрузил в Российскую Империю 19 автомобилей, но в книгу вписаны фамилии заказчиков только двух машин. Зато указаны даты отправки и города: Москва, Санкт-Петербург, Одесса, Николаев, Варшава.
Примерно такой Benz Velo был отправлен в Москву в 1894 г.
Документ этот секретным не был, но, ознакомившись с выдумками Батищева, наши историки приняли его точку зрения, ибо он подтверждал известную дату из справочника одесского автоклуба, хотя и опровергал марку машины. Про «Бенц» дружно забыли и, вероятно, дабы покончить со спорами, согласились с «Панаром» в Одессе. Увы, никто не удосужился проверить информацию во всех возможных источниках. А стоило бы, как, например, это сделали польские исследователи. Сопоставив все известные факты, они сошлись во мнении, что и в Варшаве первым автомобилем был «Бенц», хотя бытовала также версия о французском «Пежо» (Peugeot). С этими двумя фирмами сотрудничал первый варшавский торговец автомобилями Станислав Гродзкий (Stanisław Grodzki). Первый «Бенц» прибыл в Варшаву 20 августа 1896 года, а 25-го состоялся его первый выезд. Так утверждала местная пресса, но не обошлось и без подмены рисунка, отчасти похожей на одесскую аферу. Машину изобразил современник тех событий художник Ксавери Пиллати (Ksawery Pillati). На рисунке мы видим автомобиль модели «Виктория» (Victoria) в знакомом ракурсе: Пиллати скопировал его с гравюры из немецкой рекламы, нарисовал других людей и изменил антураж. Получилось красиво, но всё же вышла промашка.
Изображение автомобиля Benz Victoria в Варшаве на рисунке художника Ксавери Пиллати скопировано с рекламы производителя и дополнено сюжетом. 1896 г.
В том году в Варшаву немцы отправили с завода только один «Бенц», причём модели «Вело» шасси № 439. Было это 16 ноября. А в августе по улицам столицы Царства Польского мог проехать либо «Бенц», завезённый в частном порядке, либо «Пежо». Немецкие «гроссбухи» тут не помогут, а французские ещё не найдены. Однако оставим полякам право самим разбираться со своей историей, тем более что Варшава на приоритет не претендует и уже давно не имеет отношения к России. Ещё надо заметить, что не только фирма Benz & Cie. экспортировала в то время автомобили в нашу страну. Она была одной из первых в этом деле, но для точного ответа на вопрос о первенстве необходимо найти документацию других старейших европейских автозаводов.
Заглянем в Москву. Отвергнувшие приоритет Одессы москвичи козыряют «Контрольной книгой» фирмы «Бенц». А в ней первая отгрузка в Россию датирована 1894 годом (без числа и месяца) – модель «Вело», шасси № 91, отправилась именно в Москву. Всё ясно?! Увы, не всё. Пока московские коллеги не нашли в старой прессе подтверждений появления в Москве автомобиля в 1894 году, ставить точку рано. Отвергая приоритет Одессы, они ссылаются на отсутствие упоминаний о самодвижущемся экипаже в тамошней прессе за 1891 год, но сами не могут предоставить таковых в своей. Не факт, что машина осталась в Москве: её могли перепродать в другой город и даже за границу, например в Иран, куда нередко шли транзитные грузы из Европы через Москву и далее по Волге и Каспийскому морю. Таким образом, приоритет Москвы в моторизации России можно считать пока тоже лишь версией.
«На брегах Невы»
Итак, что мы имеем? Неполную бухгалтерскую книгу фирмы Benz & Cie., сообщения в российской прессе конца XIX века, также неполные и местами противоречивые. Есть ещё многочисленные исследования советских историков автомобилизма, основанные на публикациях разного времени и сомнительного содержания. Иллюстративного материала нет вовсе. Ни из Одессы, ни из Москвы. Зато он нашёлся в столице – Санкт-Петербурге! В нашем городе появление «Бенца» вполне доказано всеми перечисленными путями поисков и дополнено сведениями из частных архивов.
Первый для столицы «Бенц», модель «Фаэтон» (Phaeton), шасси № 178, но с табличкой № 218 (встречавшуюся иногда манипуляцию номерами объяснить точно пока не берёмся), заказал 22 апреля 1895 года в Мангейме действительный статский советник флигель-адъютант Илья Александрович Зеленой. В переписке с немцами он называл себя Élias v. Zélénoy – на французский лад с добавлением немецкого предлога «фон», указывающего на дворянское сословие. В то время была принята французская транслитерация фамилий и юстирование имён под иностранное звучание. А жившие в России иностранцы и инородцы часто подгоняли свои имена и фамилии к русскому языку, меняя их официально или используя в виде псевдонима.
Первый петербургский официальный заказчик автомобиля «Бенц» Илья Александрович Зеленой (1841–1906)
И.А. Зеленой, капитан 1-го ранга, флаг-капитан великого князя Константина Николаевича, воспитатель великого князя Константина Константиновича и его гофмейстер, ставший чуть позднее тайным советником, заказывал автомобиль не для себя, а по просьбе Дмитрия Константиновича – младшего из сыновей Константина Николаевича. Приобретение и доставка самодвижущегося «электро-бензинового экипажа» отмечены в 1895 году в документах фонда великого князя Дмитрия Константиновича, это удовольствие стоило ему 3338 рублей 36 копеек. Марка машины не названа, но все данные указывают безусловно на автомобиль «Бенц», шасси № 178. Смущает выражение «электро-бензиновый», но его можно объяснить тем, что термин «автомобиль» в то время ещё не вошёл в лексикон, а самоходы существовали разных конструкций, и называли их по-разному. Электромобилям бензин без надобности, но бензиновым машинам электричество обычно требуется. В бухгалтерской книге производителя в пометке к шасси № 178 записано: «Резиновые шины, с аккумулятором».
Великий князь Дмитрий Константинович (1860–1919), сын великого князя Константина Николаевича и великой княгини Александры Иосифовны – владелец первого автомобиля в столице. Иллюстрация из альбома «Российский Императорский Дом», издатель В. Березовский, СПб, 1902 г.
Хронику первого питерского «Бенца» десятилетиями изучал заслуженный автомобильный историк и замечательный рассказчик Яков Иванович Пономарёв. Он перечитал практически всю столичную прессу конца XIX века, узнал и сообщил читателям о первой поездке автомобиля по улицам Северной Пальмиры. О нём уведомили 10 [22] августа 1895 года «Петербургская газета» и «Санкт-Петербургские ведомости». На следующий день «Биржевые ведомости», а затем и многие другие газеты, по выражению Пономарёва, «просто захлёбывались от сенсационного сообщения», перепечатывая одни и те же заметки слово в слово и в вариациях. Цитировать их не станем, обратим внимание лишь на некоторые подробности.
Марку машины в газетах не оглашали. Журналисты козыряли немецким словосочетанием Motor-Wagen («моторная повозка»), возможно приняв его за фабричную марку. Этот типичный для всех ранних моделей «Бенца» термин немцы пишут сейчас слитно, но тогда писали через дефис. «Биржевые ведомости» привели некоторые сведения: четырёхместный экипаж 52 пуда 30 фунтов весом, способный развить скорость 25 км/час, имел «весьма удобные и мягкие кучерские козлы, где могут поместиться двое седоков». Журналистам удалось узнать, что запаса бензина хватало на шесть часов езды и что автомобиль стоил 3000 рублей.
Анализируя скупые данные, Я.И. Пономарёв справедливо отмёл двухместную модель «Вело», выбрав с оговоркой «скорей всего» модель «Виктория». Увы, он не учёл «кучерские козлы» – управление с переднего сиденья. «Виктория» же управлялась с заднего. «Седоки» располагались лицом к лицу (кузов типа Vis-á-vis), а на переднем, не самом удобном откидном сиденье пассажиры усаживались спиной к направлению движения. Да и легче была «Виктория» на целых 12 пудов. А вот модель «Фаэтон» подходит под описание абсолютно точно.
Ошибся Яков Иванович, ошибались и другие наши историки. «Не ошибается только тот, кто ничего не делает» – крылатая и очень древняя фраза. Позднее её дополнил один немецкий классик: «А кто не ошибается, не продвинется дальше». Не помешало бы эту мудрость взять на заметку молодым «исследователям», обзывающим всех своих предшественников «дилетантами».
Шофёр-архитектор
21 августа 1895 года (будем использовать новый стиль) первый «Бенц», вывезенный 1 августа из Германии, выехал на улицы российской столицы, «продефилировал» по Марсовому полю и отправился в Павловск. Управлял им, по данным газетчиков, некий архитектор А.К. Жиргалев. В прессе встречались и другие варианты записанной со слов шофёра фамилии, например Жергулев. Писали, что это он купил и привёз автомобиль в Петербург. Поехал архитектор в Павловский дворец к великому князю Дмитрию Константиновичу – хозяину автомобиля. Через четыре дня «Бенц Фаэтон» был представлен в Петергофе императору Николаю II.
Фотография автомобиля Benz Phaeton из коллекции писателя В.Г. Лидина обрезана по контуру автомобиля и наклеена на бумажный лист. На обратной стороне подпись Лидина: «Модель Первого автомобиля в России». За рулём автомобиля, вероятно, А.К. Джиоргули, но не исключено, что это К.К. Шпан
Много интересных документов того времени находится сейчас в частных архивах, владельцы которых не любят себя афишировать. В этих архивах можно порой совершенно случайно найти крайне любопытные документы и фотографии. Несколько лет тому назад мне посчастливилось поучаствовать в работе с одним таким архивом в Германии. Владелец попросил меня сделать переводы с русского языка на немецкий некоторых документов и писем из наследия одной известной семьи живших в Петербурге немцев. О семье этой – чуть ниже. Нашлась там и фотография автомобиля «Бенц Фаэтон», сделанная в Санкт-Петербурге, к сожалению, неизвестно в каком году. Точно такой же снимок есть и в России. Он принадлежал известному писателю, библиофилу и коллекционеру Владимиру Германовичу Лидину (1894–1979), а после его смерти неоднократно менял хозяев вместе с другими фотографиями конных экипажей и автомобилей из его архива. Не так давно снимок снова был продан на аукционе. Изображённая на нём «Модель Первого автомобиля в России», как её подписал Лидин, отличается от стандартного четырёхместного «Фаэтона» наличием дверей. Это явно индивидуальный заказ в особенном исполнении: другой такой автомобиль не найден ни на архивных фотографиях, ни в прессе, ни в заводских проспектах фирмы «Бенц». Есть веские основания считать, что на снимке запечатлён действительно первый автомобиль, если не в России, то в Санкт-Петербурге – наверняка. Среди писем в частном немецком собрании нашлось одно крайне любопытное, адресованное Карлу Карловичу Шпану (Carl Spahn), отправленное в мае 1896 года. Отправитель – архитектор Антон Кириакович Джиоргули, а запрашивал он «произвести починку бензинового экипажа».
Итак, заказал машину И.А. Зеленой для великого князя, а выехал на ней архитектор Джиоргули, представившись прессе под другой фамилией. В то время автомобиль считался ещё опасной и ненужной забавой, а автомобилистов считали чуть ли не душевнобольными и всячески высмеивали в иностранной прессе. Не по этой ли причине владельцу и архитектору-шофёру понадобилась такая конспирация? Забегая вперёд, стоит отметить, что «забава», очевидно, вскоре надоела хозяину: о поездках в следующем году сведений не найдено, а в 1897-м машину продали с большим убытком – всего лишь за 643 рубля 15 копеек.
Выпускник Академии Художеств, неклассный художник и член Петербургского общества архитекторов с 1889 года Антон Кириакович Джиоргули был известен вполне официально и под фамилией Дониоргули. А от пронырливых газетчиков он прикрылся псевдонимом – русифицировал свою фамилию. На заре автомобилизма нечто подобное встречалось нередко, даже знаменитый петербургский автомобилист Андрей Платонович Нагель «скрывался» в молодости под псевдонимом Аэн. И примеров таких много. С великими князьями Джиоргули безусловно имел неплохие отношения, будучи автором интерьеров Мраморного дворца. В 1902 году он стал архитектором Двора Её Императорского Высочества великой княгини Александры Иосифовны, супруги великого князя Константина Николаевича, и коллежским секретарём. В 1908 году – он уже титулярный советник и унтершталмейстер Двора Её Высочества. Началась ли его блистательная карьера с неофициальной должности шофёра?
Техническая контора «Карл Шпан» предлагала в обеих столицах в 1896 г. четырёхместный Benz Phaeton в базовой комплектации за 2750 рублей. Восьмиместный автомобиль этой же модели стоил на 200 рублей дороже
Можно предположить, что Джиоргули был уже знаком с автомобилем и научился управлять, будучи за границей, поскольку за две недели освоить самому такое дело сложно, а пройти курс обучения в России было невозможно. Или всё же возможно?
Автор — Станислав Кирилец.
Продолжение следует…..
