Отечественные противокорабельные ракеты. На океанских просторах. Часть вторая.

Новые корабли — новые планы

В какой-то мере разработка атомных крейсеров пр. 63 стала проявлением инерции мышления отечественных флотоводцев, стремившихся во что бы то ни стало иметь в составе перспективного флота представительные ракетные «дредноуты».

Впрочем, они были не одиноки: их заокеанские коллеги уже разворачивали строительство атомного крейсера «Лонг Бич». Существование этого весьма дорогого корабля, так и оставшегося «белым слоном» флота дяди Сэма, в какой-то мере оправдывалось задачей прикрытия от ударов с воздуха строившегося в те же годы также атомного авианосца «Энтерпрайз». В соответствии с этим назначением на американском крейсере устанавливались разнообразные зенитные комплексы. Планы размещения на нем ударного вооружения (сначала крылатых ракет «Регулус-2», а затем баллистических «Поларис») были отвергнуты еще до воплощения корабля в металле.

Напротив, с учетом фактического соотношения сил флотов единственной задачей, которую реально могли выполнить такие дорогие «игрушки», как отечественные аналоги крейсера «Лонг Бич» — проектировавшиеся в середине XX века атомные крейсера пр. 63 и построенные спустя десятилетия корабли пр. 1144 — было, увы, «отвлечение на себя сил и средств флота противника».

В качестве ударного вооружения корабля пр. 63 рассматривались противокорабельные самолеты-снаряды (крылатые ракеты) П-40 с дальностью пуска до 100 км. Их намеревались выполнить на базе авиационной ракеты К-10С с дальностью до 160—200 км, уже разрабатывавшейся по постановлению от 14 марта 1954 г. Как и авиационный вариант, создание крылатой ракеты для кораблей поручили микояновскому ОКБ-155. Систему управления корабельного комплекса проектировал НИИ-10, а авторы аппаратуры исходной авиационной системы К-10 из КБ-1 выступали в качестве консультантов и научных руководителей. Другим новым элементом комплекса — пусковой установкой — занималось ЦКБ-34. Таким образом, корабельное вооружение предполагалось создать по схеме, уже отработанной при «оморячивании» первенца творческого содружества КБ-1 и ОКБ-155 — авиационной системы «Комета» с ракетой КС, преобразованной во флотскую «Стрелу» с ракетами С-2 для вооружения достраиваемых крейсеров пр. 67.

Наряду с амбициозным крейсером пр. 63 в программу судостроения входил и намного более реальный эсминец пр. 58, который должен был сменить на стапелях ракетоносцы пр. 56М и 57бис, оснащенные первыми советскими серийными противокорабельными ракетами КСЩ. Как сами корабли-носители, так и их вооружение явно несли на себе клеймо «Сделано на коленке». По сути дела, первые ракетоносцы нашего флота представляли собой немного модернизированные варианты последних классических эсминцев пр. 56, на которых поворотные пусковые установки ракет сменили привычные артиллерийские башни, а сами КСЩ вели свою родословную от немецких авиационных ракет Hs173 и ранее испытанных отечественных авиационных «Щук». Переход от пр. 57бис к пр. 58 ознаменовал собой отказ от практики создания ракетоносцев в «пожарном порядке» с поставкой промышленностью кораблей и оружия, подобранных из имевшегося в высокой степени готовности задела. Это был переход от реализации принципа «лопай, что дают» к выделению флоту тех средств, которые представлялись ему наиболее необходимыми.

По постановлению 1955 г. корабли пр. 58 предусматривалось оснастить самолетами-снарядами с дальностью пуска до 50 км, разработка которых также поручалась ОКБ-155. Систему управления должен был представить МНИИ-1. Отметим, что, в отличие от вооружения корабля пр. 64, ракета для эсминца не имела конкретного прототипа среди уже разрабатывавшихся ОКБ-155 образцов авиационного оружия.

Предэскизный проект корабля пр. 63 предписывалось подготовить во II квартале 1956 г., а аналогичную документацию по пр. 58 — на год раньше.

Неопределенность планов дальнейших работ, связанная с бурным развитием военной техники, затруднила формирование не только десятилетней, но даже и пятилетней программы судостроения. Поскольку промышленность не могла простаивать и пребывать в полной неопределенности, правительство своим постановлением от 30 января 1956 г (о контрольных цифрах пятилетки 1956— 1960 гг.) задало «эрзац-программу» судостроения. Она предусматривала достройку восьми незавершенных крейсеров по пр. 67 и переоборудование по пр. 70 с зенитным ракетным вооружением трех из уже построенных кораблей, строительство 14 эсминцев пр. 57 с ракетами КСЩ и переоборудование пяти эсминцев пр. 30 по пр. 60 с перевооружением катерными ракетами П-15, а также сдачу флоту одного корабля пр. 58 в завершающем году шестой пятилетки.

Тем не менее через полгода с небольшим постановлением от 25 августа 1956 г о создании кораблей с новыми видами оружия и энергетическими установками в 1956—1962 гг. и программе военного кораблестроения на 1956—1960 гг. была достаточно детально определена программа военного кораблестроения хотя бы на текущую пятилетку. В части кораблей-носителей противокорабельного вооружения предполагалась достройка пяти крейсеров пр. 67 с системой «Стрела», 12 эсминцев по пр. 57 и четырех кораблей по пр. 56М с КСЩ, а также строительство одного корабля пр. 58 с ракетами П-35. Перспективный крейсер пр. 63 с ракетами П-40 должен был пополнить флот по завершении пятилетки, а именно в 1963 г., что, конечно, является абсолютно случайным совпадением с номером проекта. Кроме того, программой предусматривалось строительство подводных лодок пр. 651 с ракетами П-6.

Проект 63 должен был разрабатываться на конкурсных началах традиционным проектантом крупных надводных кораблей ЦКБ-17 (ныне Невское ПКБ) под руководством ранее создавшего пр. 68бис главного конструктора А.В. Савичева, а также ЦКБ-16. Хотя последняя организация и была создана И.В. Сталиным специально для конструирования тяжелого (фактически линейного) крейсера пр. 82, в описываемый период она уже почти полностью переключилась на работы по подводным лодкам и не могла составить серьезной конкуренции. Проект 58 готовился под руководством главного конструктора В.А. Никитина в ЦКБ-53 (в настоящее время Северное ПКБ), с предвоенного времени специализировавшемся на проектировании эсминцев. Подводная лодка пр. 651 создавалась коллективом главного конструктора А.С. Кассациера в основной отечественной организации по подводному судостроению — ЦКБ-18 (ныне ЦКБМТ «Рубин»).

Предусмотренная для вооружения эсминца пр. 58 ракета П-35 должна была иметь дальность пуска до 100—120 км при скорости полета 1500—1800 км/ч. Предназначенная, как и катерная П-15, для решения в первую очередь противодесантных задач, П-35 должна была оснащаться боевой частью массой 500 кг. В отличие от постановления 1955 г., в качестве разработчика ракеты определялось не ОКБ-155, а руководимое В.Н. Челомеем ОКБ-52. Микояновское ОКБ было перегружено работами по созданию нескольких типов истребителей, включая будущий МиГ-21, крылатых ракет К-10С и Х-20, а также перспективными проработками по ракете К-14, в дальнейшем трансформировавшейся в комплекс К-22 с ракетой Х-22. Создание нового самолета-снаряда для пр. 58 «с нуля» могло оказаться той самой соломинкой, которая, по поговорке, переломила хребет верблюду. Напротив, В.Н. Челомей уже решил (во всяком случае в рамках этапа наземной отработки) основные проблемы по созданию крылатой ракеты П-5 и стремился предельно полно использовать накопленный научно-технический задел в новых проектах. Естественно, что он всеми силами старался получить новые заказы и с энтузиазмом подхватил работы по П-35. Наряду с головным разработчиком сменился и соисполнитель по системе управления — к работе приступило НИИ-10.

ОКБ-52 на конкурсных началах участвовало также и в проектировании предназначенной для вооружения подводных лодок ракеты П-6, рассчитанной на пуски на почти вдвое большую дальность (до 200 км) при несколько меньшей скорости полета (1500—1600 км/ч). Поскольку предполагалось, что подводные лодки будут находиться на большом удалении от родных берегов и кроме решения официально поставленной основной задачи борьбы с конвоями возможно также и действовать против авианосных ударных групп, для ракеты со стартовой массой 5 т предусматривалась тонная боевая часть. Разработку системы управления для П-6 поручили ленинградскому НИИ-49, уже получившему в конце 1940-х — начале 1950-х гг. опыт создания аппаратуры берегового противокорабельного комплекса «Шторм», доведенного до стадии летных испытаний.

Крейсер пр. 64 (проект).

ОКБ-52 создавало П-6 на базе своей стратегической ракеты П-5, а конкурировавшее с ним ОКБ-49 Г.М. Бериева — в развитие собственной стратегической П-10.

Хотя постановлением 1956 г. и предусматривался выбор разработчика П-6 по результатам рассмотрения эскизных проектов, фактически все определялось результатами отработки их стратегических прототипов — П-5 и П-10. Выбор однозначно делался в пользу Челомея: исследования корабелов подтвердили возможность размещения на лодках вдвое большего числа ракет его конструкции.

Как уже отмечалось, для перспективного крейсера пр. 63 предназначался комплекс П-40. На корабле намечалось установить четыре пусковые установки на 12—16 ракет и два комплекта средств радиоуправления. Заявленный уровень летно-тактических характеристик ракеты П-40, по-прежнему разрабатываемой ОКБ-155, определялся уже подтвержденным техническим обликом ее авиационного прототипа К-10 и превышал ожидаемые показатели П-6 и П-35. При пуске по кораблям противника дальность должна была составлять 200—250 км, при поражении береговых объектов — 300—350 км, при этом скорость полета находилась в диапазоне 1700—2000 км/ч. Стартовая масса составляла около 5 т при тонной боевой части. Системой управления занимался НИИ-10.

Маршевые двигатели для П-6 и П-40 должно было проектировать ОКБ-300 Туманского, для П-35 — ОКБ-45, стартовые ускорители — КБ-2 И.И. Картукова на заводе №81, твердотопливные заряды для них — НИИ-125 Б.П. Жукова. Пусковые установки для надводных кораблей конструировало ЦКБ-34, для подводной лодки — непосредственно ее разработчик, ЦКБ-18.

Однако эти, казалось бы, четко заданные планы создания ракетоносного флота не воплотились в реальность. На то были объективные причины, прежде всего явное моральное устаревание уже отрабатываемых ракетных комплексов «Стрела» и КСЩ. В случае с последним это привело к сокращению численности построенных эсминцев пр. 57бис с 12 до 8 единиц, а от вооружения «Стрелой» недостроенных крейсеров вообще отказались.

Кроме того, проявился и приснопамятный субъективизм тогдашнего высшего партийно-государственного руководителя Н.С. Хрущева. Как известно, он отличался как любовью к новизне, так и крайней нетерпеливостью. В частности, в 1958 г., не дождавшись завершения шестой пятилетки и не утруждаясь анализом итогов ее фактического исполнения, он решил перейти к более протяженному плановому периоду. Первая семилетка должна была охватить период 1959—1965 гг. В результате не только по форме, но и по существу пересматривались все ранее принятые планы, в том числе и по военному кораблестроению. Но начало радикального пересмотра совсем недавно утвержденной кораблестроительной программы положил вовсе не Хрущев.

Еще в июле 1956 г. председатель Морского научно-технического комитета адмирал Л.М. Владимирский предложил Главкому ВМФ ограничить постройку крейсеров пр. 67 всего тремя единицами, а последующие корабли вооружить более совершенными комплексами с ракетами П-6. Спустя полгода Главнокомандующий флотом С.Г. Горшков утвердил тактико-техническое задание на разработку пр. 67бис с четырьмя пятиконтейнерными пусковыми установками П-6. Но вскоре взгляды на будущность недостроенных кораблей вновь изменились.

Министр обороны Г.К. Жуков и Главком ВМФ С.Г. Горшков в июне 1957 г. обратились в правительство с предложением отказаться от параллельного строительства и переоборудования кораблей противокорабельным (пр. 67) и зенитным (пр. 70) ракетным оружием. Успешная отработка П-5 и П-10 — Челомеевского и Бериевского прототипов крылатой ракеты П-6 — позволила рассматривать именно ее как основу вооружения достраиваемых крейсеров, разместив на них одновременно и зенитные комплексы средней дальности.

В результате в ЦКБ-17 под руководством главного конструктора В.В. Ашика по утвержденному в июле 1957 г. ТТЗ началась разработка корабля пр. 64, в состав вооружения которого должно было войти 12—16 крылатых ракет П-6, 20 зенитных ракет комплекса большой дальности М-3 и 32 — малой дальности М-1, а также четыре спаренных зенитных 76-мм автомата АК-726. Все надстройки корабля безжалостно перекраивались, в результате чего он приобретал совершенно оригинальный изящный силуэт в стиле пр. 58. Принятые исходя из оптимистической оценки ожидаемого хода отработки предназначенных для пр. 64 ракетных комплексов сроки поступления кораблей на флот представлялись вполне приемлемыми: головной «Кронштадт» должен был вступить в строй в 1960 г., а остальные шесть — в 1961—1962 гг.

Аналогичный состав вооружения предусматривался и для атомного крейсера пр. 63, стой разницей, что количество ракет П-6 увеличилось до 18—24, а для зенитного комплекса М-1 — до 64. Дополнительно на пр. 63 можно было разместить и две стратегические крылатые ракеты П-20, хотя реальных перспектив приблизиться к отдаленным чужим берегам у крейсера, конечно, не было.

Корабль можно было с полным основанием назвать «ракетным дредноутом», причем не только по солидности (водоизмещение приближалось к линкорам царской постройки, длина была еще больше), но и по наличию конструктивной защиты. Особое внимание уделили бронированию отсека реакторов, справедливо полагая, что их повреждение в совокупности с разрушением биологической защиты по последствиям для экипажа будет сравнимо с попаданием германского снаряда в артиллерийский погреб английской «Куин Мери». Пусковые установки крылатых ракет также прикрыли бронированием, выполнив их поднимающимися для стрельбы.

В последовавшей дискуссии о будущем этих крейсеров флот настаивал на их достройке по современным проектам, а промышленность, напротив, стремилась поскорее направить их на переплавку, считая, что построить корабль заново обойдется, может быть, и дешевле: не надо будет тратить силы и средства на аккуратный демонтаж уже готового.

Так называемое самоприкрытие кораблей считалось невозможным. Зенитный комплекс М-2бис имел дальность стрельбы 42 км, а в те годы ожидалось поступление на вооружение американской авиации ракет «воздух—корабль» с досягаемостью до 150—200 км, которые, впрочем, реально появились лишь спустя почти два десятилетия. Огневая производительность комплекса М-2бис составляла всего один пуск в полторы минуты, а комплекса М-1 — два пуска в минуту.

По оценке председателя Госкомитета по судостроению (т.е. министра судостроения) Б.Е. Бутомы, достройка крейсеров должна была обойтись в 2 млрд. рублей, а каждый год их эксплуатации — в 200 млн. рублей. Эти затраты приведены в масштабе цен, действовавших до реформы 1961 г., в ходе которой 10 «старых» рублей менялись на один «новый», покупательная способность которого снижалась весьма умеренными темпами вплоть до начала «перестройки».

Кроме того, как достраиваемые корабли, так и их атомные аналоги еще не были обеспечены основными комплектующими системами. Наибольшие сомнения вызывал зенитный комплекс М-3, находившийся только на проектной стадии. Поэтому пришлось пойти на использование комплекса М-2бис (морской версии сухопутного С-75М), дальность стрельбы которого уступала М-3. Кроме того, в нем применялись ракеты на высокотоксичных и агрессивных компонентах жидкого топлива, абсолютно неуместных на надводных кораблях, по основам своего применения должных выдерживать попадания снарядов и бомб противника с минимальным ущербом для боеспособности. Да и противокорабельный комплекс П-6 был фактически принят на вооружение только в 1964 г. Правда, задержка с его разработкой примерно соответствовала сдвигу сроков постройки подводных лодок — его носителей и, скорее всего, не слишком осложнила бы и ввод в строй достраиваемых крейсеров в том случае, если бы было принято соответствующее решение.

Еще менее реальным выглядело строительство атомных крейсеров: на все перечисленные проблемы накладывалось фактическое саботирование атомным ведомством всех работ по мощному реактору, необходимому для этого корабля. В результате от достройки крейсеров пр. 68бис-ЗиФ отказались, равно как и от строительства атомного корабля пр. 63.

Буйство фантазии отечественных корабелов в конце 1950-х гг. проявилось не только в разнообразии вариантов модернизации недостроенных крейсеров, но и в проработке воистину научно-фантастических проектов.

Одним из них был погружающийся скоростной ныряющий катер-ракетоносец пр. 662, вооруженный комплексом П-6. В лодочном ЦКБ-18 в 1958 г. были проработаны варианты такого корабля: основной, представляющий собой погружающийся катер водоизмещающего типа с надводной скоростью 32—38 узлов и модификация на подводных крыльях с увеличенной до 45—50 узлов скоростью и уменьшенной дальностью. Однако при подготовке судостроительной программы ныряющий катер сочли неперспективным, так как надводная скорость его основной версии не обеспечивала уверенный отрыв от надводных кораблей противника, а дальность варианта на подводных крыльях была недостаточна. Кроме того, подводная скорость ныряющего катера (5—6 узлов) оказалась слишком мала для выполнения боевых задач. Для сравнения провели проектную оценку и чисто подводного ракетоносца с соответствующим ныряющему катеру водоизмещением 220 т, оснащенного парогазовой турбинной установкой для обеспечения подводного хода 25 узлов. Но и чисто подводный вариант по всем статьям уступал более крупным субмаринам.

Несколько дольше продолжалась разработка надводных малых ракетоносцев пр. 901 и 902 водоизмещением 400—800 т со скоростью до 50 узлов, вооруженных 2—4 крылатыми ракетами П-6 или П-35. Будучи по вооружению всего лишь ракетными катерами-«переростками», они, тем не менее, должны были действовать за пределами ближней прибрежной зоны. Основным недостатком этих кораблей являлась слабость средств ПВО. В то же время дальность пуска ракет П-35, а тем более П-6, представлялась избыточной из-за невозможности размещения соответствующих средств приема целеуказания. Постановлением от 21 июня 1961 г. проектирование и строительство ракетоносцев пр. 901 и 902 прекратилось.

Однако к концу 1960-х гг. их замысел был все-таки претворен в жизнь в малых ракетных кораблях пр. 1234, хотя в качестве ударного вооружения приняли комплекс «Малахит» с меньшим диапазоном дальностей (до 120 км), что более соответствовало кораблям данного класса. При этом применение появившегося к тому времени зенитного ракетного комплекса самообороны «Оса-М» обеспечивало противовоздушную оборону от атак хотя бы единичных самолетов противника.

Как уже отмечалось, на начальной стадии разработки в качестве единственного типа носителя комплекса П-6 рассматривалась дизель-электрическая подводная лодка пр. 651. В то время в разной степени готовности находилось несколько проектов атомных подводных лодок, но практически все они предполагались в качестве носителей баллистических (пр. 658 и 639) или крылатых (пр. 659 и 653) стратегических ракет. Да и единственный атомоход пр. 627 без ракетного вооружения первоначально предназначался для решения стратегической задачи — доставки к вражеским берегам одной гигантской торпеды калибром 1,52 м с термоядерным зарядом. Ядерные энергоустановки в те годы были еще малочисленны и дороги. По-видимому, считалось, что их применения достойны только корабли-носители термоядерного оружия, предназначенные для выполнения стратегических задач.

Переход на ядерную энергетику подводных носителей противокорабельных ракет определялся несколькими обстоятельствами. Во-первых, весной 1958 г. впервые вышла в море первая отечественная АПЛ К-3 пр. 627. Все познается в сравнении. С этого момента моряки убедились в том, что, в отличие от своих ныряющих предшественниц, только атомоходы имеют право именоваться настоящими подводными лодками. Из чего-то неопределенного, граничащего с фантастикой, атомная энергетика перешла в повседневную реальность. Многократно расширились производственные мощности по изготовлению атомных реакторов и других элементов энергоустановок. Во-вторых, успехи в создании баллистических ракет и совершенствовании средств ПВО породили серьезные сомнения в перспективности крылатых ракет как средства поражения стратегических целей. В-третьих, в советском высшем военно-политическом руководстве наступило адекватное осознание угрозы со стороны авианосцев, а борьба с ними стала рассматриваться как особо приоритетная задача.

Первым и наиболее важным шагом стала трансформация подводной лодки-носителя стратегических крылатых ракет П-5 пр. 659 в оснащенную противокорабельными П-6 лодку пр. 675. Необходимость разработки нового проекта под применение П-6 определялась сложностью размещения более тяжелого и громоздкого оборудования корабельной системы управления ракетным комплексом П-6 «Аргумент». При этом лодка должна была сохранить возможность применения ракет П-5 и по-прежнему нести соответствующую корабельную аппаратуру. В ходе разработки выявилась возможность ценой небольшого роста водоизмещения увеличить число размещаемых на лодке ракет с шести до восьми. Высокая степень преемственности с пр. 659 позволила всего за год сформировать и представить Заказчику окончательный облик пр. 675. Он оказался столь привлекателен, что адмиралы без колебаний включили почти два десятка этих кораблей в программу судостроения на семилетку. Наряду с пр. 675 этой программой предусматривалось еще более массовое строительство дизель-электрических ПЛ — носителей ракет П-6: больших лодок пр. 651 и средних — пр. П654. Последние представляли собой ракетоносную модификацию новой средней подводной лодки пр. 654, спроектированную в СКБ-112 (Красное Сормово).

К концу Второй мировой войны развитие сил и средств противолодочной обороны практически исключило возможность плавания лодок в надводном положении. Это привело к тому, что облик новых субмарин уже не определяли требования по скорости и дальности надводного хода. На смену длинным заостренным корпусам пришли относительно короткие, дирижаблеобразные. В начале 1950-х гг. американцы опробовали новую архитектуру на опытовой дизель-электрической лодке «Альбакор», а затем реализовали ее на всех подводных кораблях, строившихся с конца десятилетия. У нас новый, оптимизированный для подводного движения облик внедрили с десятилетним опозданием, в атомоходы второго поколения. До «дизелюг» новая мода добралась только в начале 1980-х гг., воплотившись в пр. 877 «Варшавянка». Но это «в металле», а на кульманах «чисто подводная» архитектура нашла себе место в чертежах пр. 654 на четверть века раньше. Воплощению этой перспективной лодки в реальность помешали два обстоятельства.

Во-первых, за предшествующие 5— 6 лет в нашей стране было построено 215 средних подводных лодок пр. 613. Они были еще достаточно новыми, явно не просящимися на переплавку кораблями, несмотря на то что по показателю подводной скорости в полтора раза уступали пр. 654. Уже построенных лодок пр. 613 вполне хватало для действия в ближней океанской зоне и на закрытых морях. А для нарушения трансатлантических перевозок войск и военной техники в ходе возможной войны флот нуждался не в средних, а в больших подводных лодках.

Во-вторых, первые успехи ракетостроения породили завышенные ожидания его дальнейших свершений, новые лодки уже не мыслились без ракет. Как уже отмечалось, на базе пр. 654 была разработана ракетоносная модификация пр. П654, способная нести пару контейнеров с П-6. Позже появился вариант пр. П654 с четырьмя ракетами «Аметист» с подводным стартом. Однако вне зависимости от варианта ракетного вооружения лодка пр. П654 не могла осуществить массированный залп по противнику. Поэтому, несмотря на включение в программу семилетки, пр. П654 так и не реализовали в металле.

Рассматривались и варианты перевооружения ракетами П-6 многочисленных лодок пр. 613. Размещение четырех П-6 в сочетании с аппаратурой корабельной системы управления «Аргумент» требовало еще более капитальной переделки, чем реализованная по пр. 665 при переоборудовании пр. 613 в лодки-носители ракет П-5. Менее радикальные варианты модернизации предусматривали размещение ракет на одной лодке, а аппаратуры «Аргумент» — на другой. Но организовать совместное скоординированное во времени и пространстве применение двух лодок оказалось очень сложно, что существенно снижало вероятность выполнения боевой задачи.

Увлечение ракетным оружием было столь велико, что привело к проведению тремя конструкторскими коллективами (ЦКБ-18, СКБ-143 и СКБ-112) конкурсных проработок по атомным подводным лодкам второго поколения: большой скоростной пр. 669, противолодочной пр. 671 и малой пр. 670. Наряду с заданными заказчиками чисто торпедными вариантами по инициативе самих КБ изучались и варианты лодок с крылатыми ракетами. Это направление получило дальнейшее развитие только применительно к первоначально малой (водоизмещение 2000 м³) торпедной лодке пр. 670. После завершения конкурса дальнейшие работы были поручены СКБ-112 и велись уже по более крупному атомоходу, вооруженному ракетами П-6. Однако этот вариант оказался слишком перегруженным, и дальнейший процесс проектирования лодки пр. 670 развивался исходя из вооружения ее восемью ракетами подводного старта «Аметист».

В соответствии с постановлением от 3 декабря 1958 г. об утверждении плана проектирования и программы строительства кораблей ВМФ на 1959—1965 гг. в ходе выполнения семилетки предусматривалась постройка многочисленных носителей противокорабельных ракет П-6 и П-35.

К ним относились 19 атомоходов пр. 675,13 из которых должны были строиться в Северодвинске на заводе №402, а остальные — в Комсомольске-на-Амуре, на заводе №199. Их должны были дополнить 48 дизель-электрических подводных лодок пр. 651, из которых 16 планировалось строить на Балтийском заводе (№189), по дюжине — на Адмиралтейском заводе (№194) и на Судомеханическом заводе (№196), а восемь— на дальневосточном заводе №199. Кроме того, до перехода на ракеты «Аметист» вооружение ракетами П-6 предусматривалось для намеченных для строительства на «Красном Сормово» 10 атомоходов пр. 670 и 32 дизель-электрических лодок пр. П654.

В части надводных носителей основными являлись 16 эсминцев пр. 58, предполагавшихся для постройки в Ленинграде на Ждановском заводе (№190), которые дополнялись 16 катерами пр.901, намеченными для строительства на заводе №340 в расположенном под Казанью Зеленодольске.

Для предусмотренных семилетней программой кораблей в качестве ракетного противокорабельного вооружения рассматривались только П-6, П-35 и начатый в 1958 г. «Аметист». Все эти ракеты поступили на вооружение флота.

В последующие годы программа кораблестроения на семилетку неоднократно корректировалась на правительственном уровне. После прекращения работ по пр. П654 и 901, адаптации пр. 670 к применению «Аметиста» в качестве носителей П-6 остались только подводные лодки пр. 651 и 675, а также не вышедшие из проектной стадии их модификации, а ракеты П-35 помимо эсминцев пр. 58 поступили и на вооружение спроектированных несколько позже кораблей пр. 1134.

К началу 1959 г. наряду с проектами строившихся кораблей-носителей в достаточной мере определился и технический облик комплексов с ракетами П-6 и П-35. Они имели немало общего, в том числе конструктивно-компоновочную схему, по сути, заимствованную от П-5 и предусматривающую реализацию таких ее особенностей, как старт из контейнера, раскрытие консолей крыльев, нижнее расположение воздухозаборника, киля и стартовых ускорителей. В отличие от П-5, в передней части корпуса (по терминологии ОКБ-52 — «фюзеляжа») в радиопрозрачном обтекателе располагалась антенна радиолокационной аппаратуры. Вместо термоядерной боевой части применялась проникающая фугасная: почти тонная на П-6, вдвое меньшая —для П-35. Впрочем, для П-6 с самого начала разработки, а для П-35 — с 1960 г. задавалось и применение специальной боевой части.

Общие принципы закладывались и в системы наведения ракет П-6 и П-35.

Как правило, авианосцы прикрывал десяток-другой кораблей охранения. Противокорабельные ракеты нередко сравнивают с самолетами японских летчиков-камикадзе. Присутствие на их борту человека — пилота, если и не исключало возможность ошибки в выборе главной цели, то хотя бы сводило ее вероятность к минимуму. Даже радиоэлектроника 1950-х гг. позволяла ввести в логику головки самонаведения какой-либо принцип селекции главной цели: например, по наибольшей яркости в радиолокационном диапазоне. С другой стороны, было ясно, что под угрозой нанесения ракетного удара противник предпримет все возможные меры противодействия — поставит пассивные и активные помехи, постарается исказить радиолокационные «портреты» кораблей. В частности, за счет развертывания уголковых отражателей можно было на порядок и более увеличить эффективную поверхность рассеяния корабля охранения или судна снабжения, с тем чтобы отвлечь на него удар атакующих ракет. Разумеется, были и другие признаки авианосца — центральное место в ордере, характерные маневры при подъеме и приеме на борт самолетов палубной авиации и ряд других, в совокупности с высокой степенью вероятности указывающие на главную цель. Но в 1950-е гг. они еще не поддавались формализации: время бортовых цифровых вычислительных машин в составе ракетных систем управления пришло через десятилетие. Поэтому наиболее эффективным оставалось привлечение естественного человеческого интеллекта к выбору главной цели. Поскольку крылатая ракета — беспилотный летательный аппарата по определению, поступившая на ее борт радиолокационная информация транслировалась на стреляющий корабль для проведения компетентного анализа.

Ракетный крейсер пр. 58, в состав вооружения которого входил комплекс с ракетами П-35.

Этот принцип закладывался в комбинированную систему управления, сочетающую телеуправление с радиолокационным самонаведением. На начальном этапе ракета летела на автопилоте в направлении цели. При необходимости оператор, находящийся на борту стреляющего корабля и отслеживающий полет ракеты по сигналам ее бортового радиоответчика, мог откорректировать направление ее полета. При сближении с целью на ожидаемую дальность обнаружения активная радиолокационная аппаратура ракеты задействовалась в режиме радиолокационного визира. В отличие от обычной головки самонаведения, принимаемый радиолокационный сигнал не преобразовывался на борту для коррекции направления движения ракеты, а только транслировался на стреляющий корабль. Там он отображался на экране оператора, который наблюдал «картинку» и делал некие умозаключения, на основании которых определял главную цель. После этого он недрогнувшей рукой «стрелял» по цели на экране из электронного пистолета. Соответствующая информация передавалась на борт ракеты, где аппаратура брала избранную цель на автосопровождение, запираясь на нее. При этом радиолокационный визир преобразовывался в полноценную головку самонаведения, обеспечивающую коррекцию дальнейшего полета ракеты вплоть до попадания в цель.

Принятая схема наведения позволила в дальнейшем использовать для тренировки корабельных операторов бортовой аппаратуры ракеты специально оборудованные самолеты, которые наводились на цель до момента ее захвата на автосопровождение.

Наряду с данной схемой мог применяться и автономный («резервный») режим без участия стреляющего корабля в полетном функционировании, при котором головка самонаведения сама выбирала и захватывала на автоматическое сопровождение цель.

Но вместе с очевидными достоинствами схема с избирательным поражением главной цели в ордере обладала и рядом существенных недостатков.

Первым из них была принципиально ограниченная максимальная дальность пусков. Она не могла превышать удвоенную величину удаления радиогоризонта от летящей на данной высоте ракеты. Фактически она была еще меньше. Если дальность действия радиоканалов обмена информацией ракеты и стреляющего корабля без особых сложностей можно было довести до предела геометрической радиовидимости, то дальность радиолокационного обнаружения зависела от величины эффективной поверхности кораблей-целей, а также от мощности и чувствительности радиолокационной аппаратуры.

Вторым принципиальным недостатком был демаскирующий эффект от работы радиолокационного визира и головки самонаведения. В результате противник предупреждался о нанесении удар за 10—12 мин до подлета ракет к цели. Упрощалась задача наведения перехватчиков и ракет непосредственно на приближающуюся крылатую ракету.

Третьим принципиальным недостатком данной системы наведения являлась уязвимость от активных помех противника: информация с борта ракеты ретранслировалась на корабль с того же направления, в котором располагались» вражеские корабли, а зачастую и самолеты-постановщики помех противника.

Четвертым недостатком было участие в процессе полетного функционирования стреляющего корабля. При стрельбе на максимальную дальность процесс радиолокационного обзора ордера кораблей противника и назначения главной цели завершался на удалении радиогоризонта с ракеты, летящей на высоте от 4 до 11 км, не превышавшем 250—350 км. Требовалось 10—15 мин для того, чтобы ракета со скоростью 1200—1700 км/ч удалилась бы от стреляющего корабля на это расстояние. Как правило, уже пуск ракет демаскировал стреляющий корабль. Противник, в особенности располагающей палубной авиацией, мог за это время потопить или вывести из строя этот корабль. С учетом реального соотношения сил противостоящих флотов экипажам советских надводных кораблей терять было уже нечего, но для подводников применение крылатых ракет в режиме избирательного выбора цели или в «резервном», автономном режиме был в буквальном смысле вопросом жизни или смерти.

Несмотря на общность основных принципиальных технических решений, аппаратура системы управления для ракеты П-6 разрабатывалась ленинградским НИИ-49 (ныне ЦНИИ «Гранит»), а для П-35 — московским НИИ-10 (в настоящее время ОАО «МНИИРЭ «Альтаир»). Параллельная работа двух организаций при решении по сути дела одной и той же задачи в какой-то мере гарантировала от срыва выполнения всей программы противокорабельных ракет в случае неудачи в разработке одного из разработчиков систем управления, являвшихся ключевым элементом при создании этого оружия.

П-6

Ракета П-6 (4К48) была создана на базе своей стратегической предшественницы П-5 с обеспечением очень высокой степени унификации изделий. На обеих ракетах использовались практически одинаковые стартовые и маршевые двигатели, большая часть элементов планера, включая аэродинамические поверхности, органы управления и рулевые приводы. Основное отличие состояло в применении совершенно иных бортовой аппаратуры и боевой части. Использование радиолокационной аппаратуры определило установку радиопрозрачного обтекателя. Для обеспечения приемлемых условий преломления радиолокационного излучения обводы обтекателя П-6 характеризовались несколько большей полнотой в сравнении с носовой частью П-5. В качестве основного варианта оснащения предусматривалась фугасно-кумулятивная боевая часть массой около 1000 кг.

Исходя из наличия единого стартового контейнера габариты П-6 и П-5 были практически одинаковыми. Размещение громоздкой радиотехнической аппаратуры потребовало некоторого сокращения длины бакового отсека и, соответственно, уменьшения дальности полета по сравнению с П-5. С другой стороны, максимальная скорость полета П-6 возросла с 1300—1400 км/ч (у П-5) до 1400— 1500 км/ч. При практически одинаковых двигателе, массе и геометрии ракеты прирост скорости определялся переходом на большие высоты полета. П-5 летела на высоте до 1000 м, которая определялась, с одной стороны, стремлением обеспечить скрытность от РЛС противника, с другой — безопасностью от столкновения с возвышенностями. Высота полета П-6, выбираемая из условий заблаговременного обнаружения цели радиолокационной бортовой аппаратурой и надежного информационного взаимодействия ракеты и подводной лодки с использованием радиолинии, была намного выше — до 7000 м. В разреженном воздухе П-6, как и большинство реактивных самолетов, развивала большую скорость.

Создание бортовой системы управления «Антей» и корабельной «Аргумент» велось в НИИ-49 в основном под руководством М.В. Яцковского, хотя в 1961 — 1962 гг работы возглавлял Н.А. Чарин. Разработкой бортовой аппаратуры руководил И.Ю. Кривцов, корабельной — В.Н. Яковлев.

Крылатая ракета П-6 в предстартовой конфигурации.

Схема крылатой ракеты П-6.

 

Высокая степень унификации П-6 и П-5 позволила при изготовлении в Реутове первых летных образцов П-6, по сути дела, доработать три ракеты П-5, ранее выпущенные заводом №475 в Смоленске (в дальнейшем прекратившим производство челомеевских изделий и полностью переключившимся на тематику филиала ОКБ-155 в Дубне). В последующие годы изготовление опытных П-6 велось и на заводе №292 в Саратове.

Первый этап летно-конструкторских испытаний включал до шести пусков ракет без радиотехнической аппаратуры, выполненных с наземной пусковой установки в период с 23 декабря 1959 г. по июль 1960 г. В четырех из них проводилась отработка автопилота бортовой аппаратуры «Антей».

Далее с расположенного северо-восточнее Северодвинска берегового полигона «Ненокса» сначала со стационарного, а потом и с качающегося стенда с июля по октябрь 1960 г. было осуществлено шесть пусков. Но они сопровождались систематическими отказами радиотехнической части бортовой аппаратуры «Антей». Новизна поставленных задач определила множество конструктивных и технологических недоработок, которые не удалось своевременно выявить из-за недостаточного объема наземных исследований. Сами летные испытания не были обеспечены необходимой контрольно-проверочной аппаратурой, что также способствовало допуску к испытаниям некондиционных ракет. В результате пуски пришлось прервать более чем на полгода.

Летно-конструкторские испытания возобновились в августе 1961 г. Проведенные до 6 декабря пуски семи ракет с доработанной радиотехнической аппаратурой прошли более успешно. Были зафиксированы два прямых попадания, что позволило в следующем году перейти к совместным летным испытаниям с берегового стенда. С мая по декабрь было выполнено еще 13 пусков, в том числе семь успешных. Один из пусков состоялся в «высочайшем присутствии» в ходе так называемой «операции «Касатка» — посещения Северного флота Н.С. Хрущевым в сопровождении ряда других партийно-государственных и военных руководителей.

В ходе испытаний внесли дополнительные доработки, в результате чего повысилась помехоустойчивость аппаратуры, была введена пространственная стабилизация антенны бортового радиолокационного визира.

По результатам совместных испытаний государственная комиссия рекомендовала комплекс к принятию на вооружение после проведения пусков с кораблей. Теперь задержка в проведении дальнейших работ определялась неготовностью лодок. Доводилась и корабельная аппаратура, в частности, счетно-решающий прибор системы «Аргумент».

Пуски с корабля начались с головной лодки пр. 675 северодвинского завода — К-166. Она обогнала как официально головную лодку этого проекта, строившуюся в Комсомольске-на-Амуре, так и дизельную лодку пр. 651. Государственные испытания начались 11 июня. Из пяти запущенных ракет, включая две отстрелянные залпом с интервалом в 15 с, только одна попала в цель. Две ракеты подвела бортовая аппаратура на конечном участке полета, одну — ошибочные команды корабельной аппаратуры «Аргумент». Кроме того, на одной из ракет не запустился левый стартовый двигатель.

 

Пришлось прервать испытания и заняться доработкой бортовой и корабельной аппаратуры. При пусках трех ракет 30 ноября, проведенных в сложных метеоусловиях (ветер до 15 м/с, волнение 4—5 баллов) два изделия поразили цель, а третье самоликвидировалось уже за целью. Пуски двух П-5Д прошли вполне успешно.

Головная дизель-электрическая подводная лодка К-156 пр. 651 была представлена на государственные испытания на три недели раньше К-166, но эти испытания дважды надолго прерывались из-за массового выхода из строя серебряно-цинковых батарей. В результате пуски провели только 21 ноября, когда основные проблемы с П-6 были уже решены в ходе испытаний атомной К-166. Все три запущенные П-6 попали в корабль-цель пр. 1784. Найти в районе цели следы единственной запущенной П-5 не удалось, но этот казус, видимо, никого особенно не огорчил.

Всего за 3 года испытаний с наземного стенда было проведено 39 пусков П-6, а при испытаниях с подводных лодок, продолжавшихся 3,5 года, — еще 41 пуск.

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 июня 1963 г. комплекс П-6 был принят на вооружение подводных лодок пр. 651 и 675 для применения на дальностях до 250 км при избирательном поражении целей и до 350 км при стрельбе по групповым целям. Скорость ракеты определялась величиной 1450—1650 км/ч, вероятность поражения цели — 0,7—0,8. На конечном участке полета ракета сближалась с целью на высоте 70—120 м.

Наряду с корабельным комплексом с ракетой П-6 в соответствии с постановлением от 19 июня 1959 г. разрабатывался и его береговой вариант П-6Б,предназначенный для замены стационарных систем «Стрела» в Крыму и на острове Кильдин. В соответствии с выпущенным в сентябре 1958 г. эскизным проектом началось изготовление матчасти комплекса. Однако по постановлению от 5 февраля 1960 г. эти работы прекратились. В дальнейшем разработка новых береговых ракетных средств была переориентирована на использование более легких ракет П-35 в составе как подвижных комплексов «Редут», так и стационарных комплексов «Утес».

Другим незавершенным вариантом, начатым по тому же июньскому постановлению 1959 пив какой-то мере дублировавшим П-6, была система П-5РГ,создававшаяся на базе ракеты П-5, дооснащенной активной радиолокационной головкой самонаведения, разработка которой поручалась коллективу Н.А. Викторова в ОКБ-463. Принципиальным отличием от П-6 стал отказ от избирательного поражения целей и, соответственно, участия оператора и корабля-носителя в процессе наведения ракеты после ее старта. Головка самонаведения захватывала цель самостоятельно. Максимальная дальность пусков принималась в 2—3 раза меньшей, чем у П-6, — всего 100—120 км. При этом для обеспечения автономного целеуказания средствами лодки предусматривалась ее комплектация вертикально взлетающим турболетом с передачей информации усовершенствованной аппаратурой системы «Успех». Разработка турболета все тем же постановлением 1959 г. поручалась ОКБ завода №938 во главе с Н.И. Камовым. За счет простоты системы предполагалось приступить к летно-конструкторским испытаниям П-5РГ всего через год после начала работ, в III кв. 1960 г., а к середине 1961 г. начать совместные испытания с привлечением экспериментального образца турболета с подводной лодки пр. 644.

Помимо своеобразной подстраховки системы П-6 комплекс П-5РГ обладал и определенным преимуществом: он не требовал громоздкого корабельного оборудования и мог применяться с подводных лодок — носителей системы П-5, массовое переоборудование которых из обычных торпедных лодок пр. 613 по пр. 665 предусматривалось семилетней программой кораблестроения. Однако в дальнейшем число этих модернизируемых лодок сократилось впятеро. Разработка комплекса П-5РГ, по боевым возможностям существенно уступавшего П-6, была признана нецелесообразной и прекращена по постановлению от 5 февраля 1960 г.

 

Проект 651

Подводная лодка пр. 651.

Первоначальный замысел проекта 651 восходил к пр. 646 (см. «ТиВ» №10/2006 г.) — ракетоносной модификации дизель-электрической лодки пр. 641, которые строились большой серией на ленинградском Судомеханическом заводе с конца 1950-х по 1970-е гг. сначала для отечественного, а на завершающем этапе — для зарубежных флотов. Предварительные проработки по пр. 646 подтвердили возможность установки на лодке водоизмещением 2600 м³ четырех контейнеров с ракетами П-5, но при этом не оставалось резервов на размещение дополнительного оборудования, необходимого для применения ракет П-6. Кроме того, при проектировании конструкторы столкнулись с ограничениями, обусловленными агрегатной мощностью дизелей и электромоторов, разработанных для первых послевоенных лодок пр. 613 и 611. Промышленность завершала создание новых, более мощных образцов, но их габариты не позволяли обеспечить размещение в прочных корпусах ранее строившихся подводных кораблей.

Поэтому заданная постановлением от 25 августа 1956 г. подводная лодка пр. 651 — носитель комплекса П-6, проектировавшаяся в ЦКБ-18 под руководством главного конструктора А.С. Касациера, создавалась заново, без жестких требований по унификации с ранее созданными проектами. В частности, по сравнению с пр. 641 диаметр прочного корпуса был увеличен с 6,1 до 7,6 м, ширина — с 7,5 до 9,7 м. При этом полная длина даже сократилась с 91,3 до 85,9 м при нормальном водоизмещении 3130 м³.

Подводные лодки пр. 651 получили на флоте прозвище «утюги».

 

Отметим, что торпедное вооружение лодки было типичным для ракетоносцев тех лет. Число торпедных аппаратов нормального калибра ограничили четырьмя, при этом глубина их применения не превышала 100 м. Более важным считалось оборонительное вооружение из четырех торпедных аппаратов 400-мм калибра, допускавших стрельбу на глубинах до 200 м и снабженных большим числом запасных торпед. Для обеспечения скрытности на корпуса всех лодок, кроме головной, наносилось противогидролокационное покрытие, что увеличило нормальное водоизмещение.

При выборе архитектурных решений по пр. 651 за основу был взят все тот же нереализованный пр. 646 — размещение в высокой надстройке контейнеров с ракетами в горизонтальном положении, поднимаемых для пуска на 15°. Напомним, что надстройкой кораблестроители почему-то именуют верхнюю часть легкого корпуса лодки, а ограждением рубки — то, что в просторечии обзывают просто «рубкой». Для обеспечения в процессе подготовки и осуществления старта свободного истечения струй двигателей ракет в надстройке выполнялись вырезы. Таким образом, в части размещения контейнеров с ракетами разрабатываемая дизель-электрическая лодка довольно точно соответствовала уже строившимся атомоходам пр. 659.

Весьма оригинальным и удачным стало конструктивное оформление антенного поста аппаратуры «Аргумент».

Контейнеры с ракетами П-6 на подводной лодке пр. 651 размещались в высокой надстройке корпуса. Слева хорошо видны характерные вырезы за ракетными контейнерами, предназначенные для свободного истечения струй ракетных двигателей.

 

Тривиальным решением конструкторской задачи по размещению вытянутого в вертикальном направлении полотна параболической антенны с апертурой порядка 2,5 м было бы размещение ее в ограждении рубки под прикрытием откидывающегося обтекателя. Однако в случае отказа соответствующего механизма при погружении обтекатель мог быть снесен водяным потоком с непредсказуемыми последствиями для кормовых рулей и управляемости лодки. Вариант с применением антенного поста, в нерабочем положении заваливающегося в надстройку, усложнял устройство волноводов и грозил отказами при эксплуатации.

Конструкторы ЦКБ-18 решили задачу комплексно, развернув антенну в положении по-походному в корму и придав обтекателю функции балансира полотна антенны. Проворот всей конструкции осуществлялся посредством вращающейся мачты, с противоположных сторон которой крепились антенна и обтекатель.

Ракетоносец пр. 651 стал наибольшей дизель-электрической подводной лодкой отечественного кораблестроения. По нормальному водоизмещению она на 12% превосходила крупнейший аналог — вооруженную баллистическими ракетами лодку пр. 629 и на 1% — даже первенца отечественного атомного кораблестроения — пр. 627. Естественно, что такой большой корабль стремились довести до уровня совершенства почти атомохода, оснастив наиболее современными системами и агрегатами. Однако на практике это вело к результатам, не вполне адекватным замыслу.

Как уже отмечалось, вместо испытанных эксплуатацией почти на всех послевоенных лодках дизелей 37Д на пр. 651 установили новые, вдвое более мощные 1Д43, по 4000 л.с. каждый, а также дизель-генератор на базе двигателя 1Д42. Электродвигатели ПГ-141 мощностью 6000 л.с. также более чем вдвое превосходили наиболее мощный из ранее применявшихся ПГ-102. В результате для столь крупной лодки обеспечивались скорости надводного и подводного хода 16 и 18,1 узла соответственно — не меньше, чем у ее предшественниц. Однако так как новые дизели не вполне довели в стендовых условиях, они неоднократно отказывали при эксплуатации на головной и первых серийных лодках.

Куда больший конфуз случился с энергоустановкой, предназначенной для движения под водой. Стремясь радикально увеличить дальность подводного хода, доведя ее до 810 миль (это в два-три раза больше, чем у первых послевоенных проектов), конструкторы использовали серебряно-цинковые аккумуляторные батареи вместо свинцово-кислотных. Тут-то их и ждало разочарование. Дело даже не в ненадежности, хотя около 10% батарей головной лодки вышло из строя в результате осаждения кристаллов серебра на пластинах электродов. Главным препятствием для широкого внедрения этих батарей стал очевидный фактор — дефицит серебра! Как тут не вспомнить прибаутку про Луну, на которую не хватило чугуну! Так как в описываемые времена деньги были чем угодно, но только не всеобщим эквивалентном ценности, фатальной оказалась не дороговизна, а именно нехватка серебра!

В результате число лодок с серебряно-цинковыми батареями решили сократить до 10, а затем и до трех. При комплектации обычными свинцово-кислотными аккумуляторами вдвое меньшей емкости максимальная подводная скорость снижалась до 14,5 узла, а дальность экономического хода — до 350 миль. Такие показатели оценивались как весьма скромные по сравнению с характеристиками атомоходов. В результате начала сокращаться программа строительства лодок пр. 651 не только с серебряно-цинковыми, но и обычными батареями. Как уже отмечалось, по кораблестроительной программе семилетки предписывалось построить 48 дизель-электрических подводных лодок пр. 651, из которых 16 должны были строиться на Балтийском заводе (№189), по дюжине — на Адмиралтейском заводе (№194) и на Судомеханическом заводе (№196), а 8 — на заводе №199.

Следствием такого распределения заказа стала оригинальная практика макетирования отсеков лодки и ее оборудования в натурном масштабе: его осуществляли по частям на своих территориях все привлеченные к постройке пр. 651 ленинградские судостроительные заводы. Для того чтобы попасть из торпедного отсека в центральный пост, приходилось ехать на автобусе!

Но серебряно-цинковые батареи были не единственно возможным средством повысить тактико-технические характеристики пр. 651 по сравнению с прочими отечественными дизель-электрическими лодками. Одним из рассматриваемых оригинальных мероприятий стало применение… атомной энергии!

 

Казалось бы, к концу 1950-х гг. что в этом могло быть нового? Параллельно с пр. 651 исходя из того же вооружения — комплекса П-6 — намечались к строительству атомоходы пр. 675. Но стоили они, естественно, намного дороже, да и производственные .мощности по атомным энергоустановкам были еще весьма ограничены.

Основная идея «атомизации» пр. 651 состояла в том, что речь не шла о строительстве полноценного атомохода, развивающего скорость, сопоставимую с показателями боевых надводных кораблей. Основной целью использования атомной энергии было достижение неограниченной подводной дальности и автономности.

Наиболее ярко эта идея проявилась в проекте так называемого «Яйца Доллежаля», названного в честь ее автора, главного конструктора атомных реакторов для флота. Речь шла о миниатюрном реакторе с термоэлектрическим преобразователем, без традиционных для атомоходов паропроизводящих установок и турбин. На первых порах для исключения тяжелой биологической защиты «яйцо» предполагалось буксировать на удалении нескольких сотен метров за лодкой, а выработанный энергоустановкой электрический ток подавать на субмарину по кабелю. При этом сама подводная лодка сохраняла штатную дизель-электрическую энергетическую установку.

Постепенно идея стала приобретать более реальные очертания. Об экологии в те годы не слишком заботились, однако экономия, достигаемая за счет отсутствия биологической защиты, могла обернуться большими потерями лодок в случае разработки вероятным противником эффективных средств слежения по радиоактивному следу. Кроме того, в силу «неизбежных в море случайностей» лодки вполне могли лишиться своих «яиц». В результате мощный источник радиоактивных веществ мог оказаться в распоряжении склонных к провокациям спецслужб враждебных государств, а то и групп частных лиц. Поэтому в дальнейшем перешли к проработке схемы с размещением маломощной ЯЭУ непосредственно на лодке. От первоначального замысла осталась идея размещения всех систем энергоустановки в герметичной капсуле, находящейся вне прочного корпуса лодки.

В конце 1950-х гг. проработки по «полуатомной» лодке велись применительно к пр. 668. В начале следующего десятилетия группой конструкторов ЦКБ-18 во главе с Э.А. Деребиным на базе пр. 651 был предложен проект 683 лодки не намного большей длины (на 4,1 м) и водоизмещения (на 12,7%), но обладавшей практически не ограниченным запасом хода с максимальной скоростью 18 узлов за счет применения двух атомных энергоустановок мощностью по 6000 л.с.

В связи с этими замыслами менее чем через полгода после принятия семилетней кораблестроительной программы она была скорректирована постановлением от 25 сентября 1959 г., в соответствии с которым наряду с прекращением работ по средней лодке пр. П654 освободившиеся мощности «Красного Сормово» выделялись для строительства лодок пр.651 и задавалось строительство 12 лодок пр. 651 со спецэнергоустановкой. В следующем году постановлением от 30 мая 1960 г. число строящихся лодок пр. 651 сокращалось с 61 до 28 единиц, из которых всего 10 предусматривалось оснастить серебряно-цинковыми батареями. При этом выполнение программы почти полностью возлагалось на «Красное Сормово, а ленинградские и амурский заводы освобождались от ранее выданных заданий. Исключение составил Балтийский завод (№189), на котором достроили пару лодок.

Однако и на этом процесс сокращения объема строительства лодок пр. 651 не завершился. В соответствии с постановлением от 21 июня 1961 г. число строившихся кораблей этого типа сократили до 16, а также прекратили работы по «полуатомным» модификациям этого проекта. Вместо планировавшейся к постройке дюжины кораблей пр. 683 на Судомеханическом заводе (№196) должно было строиться девять полноценных атомных ракетоносцев пр. 675 и четыре торпедных атомохода пр. 671. Впрочем, и это решение не стало окончательным. Постановлением от 7 августа 1962 г. Судомеханический завод освободили и от строительства пр. 675, поручив ему изготовление высокоавтоматизированных титановых атомоходов пр. 705 и продолжение постройки дизельных лодок.

Антенный пост аппаратуры «Аргумент» в рабочем положении.

 

Головную подводную лодку пр. 651 К-156 (заводской номер 552) начали строить на Балтийском заводе 16 ноября 1960 г. и спустили на воду 31 июля 1962 г. К зиме успели осуществить ходовые испытания на Балтике, но на ограниченной акватории Балтийского моря отсутствовали полигоны, пригодные для испытаний ракетного оружия. До ухода на Север, весной 1963 г. смогли только провести гонку турбореактивных двигателей крылатых ракет. При этом, как и ранее в ходе испытаний ракет П-5 на атомоходе пр. 659, выявилось, что при предстартовой подготовке струя продуктов сгорания двигателя впереди расположенной ракеты способна заглушить двигатель находящегося позади изделия. По результатам экспериментов была установлена оптимальная последовательность пуска ракет — «крест-накрест» (1-4-2-3) и допустимые минимальные интервалы между стартами — 6, 26 и 5 с.

Основные ракетные стрельбы состоялись уже после перехода лодки на Северный флот, в ходе государственных испытаний. Проведенные с 21 ноября 1963 г. пуски всех трех ракет П-6 прошли успешно: были достигнуты прямые попадания в корабль-цель пр. 1784. Для порядка отстрелялись и ракетой П-5, правда, с несколько невнятной оценкой результатов: «ракета дошла до боевого поля, но координаты падения определить не удалось».

Контейнеры с ракетами П-6 перед стрельбой поднимались на угол 15°.

Подводная лодка пр. 651, вооруженная крылатыми ракетами П-6.

 

Лодка вступила в строй 10 декабря 1963 г. Через год с небольшим, 30 декабря 1964 г., пополнила флот вторая и последняя субмарина ленинградской постройки К-85 (заводской номер 553). Первая сормовская лодка К-24, заводской номер 511, была заложена 15 октября 1961 г и вступила в строй 31 октября 1965 г. За ними флот получил К-68, К-63, К-70, К-77, К-58, К-81, К-73, К-67, К-78, К-203, К-304, К-318 с заводскими номерами с 512 по 515, с 521 по 525 и с 531 по 533 соответственно. Последний корабль пр.651, К-120 (заводской номер 534), был сдан флоту 30 декабря 1968 г.

Стоит отметить, что в середине 1960-х гг. в дополнение к номеру проекта в системе обозначений военных кораблей появился также и словесный шифр. В частности, проекту 651 присвоили обозначение «Касатка».

Практически все лодки этого проекта несли службу на Севере, и всего две — К-120 и К-73 — на Тихом океане. Только К-81 оснастили (по пр. 651К) аппаратурой «Касатка» для работы с системой космического целеуказания «Легенда», установив ее еще при постройке.

Впрочем, идея «атомизации» пр. 651 окончательно не умерла. В 1985 г. одна из ранее построенных лодок пр. 651 — К-58 (заводской номер 521) — была переоборудована по разработанному еще в 1977 г пр. 651Э с дооснащением спроектированной НИКИЭТ атомной энергоустановкой малой мощности. Отметим, что эта величина более чем в сто раз уступает возможностям каждого из двух реакторов, устанавливавшихся на атомоходах первого поколения. Реактор кипящего типа, работает по одноконтурной схеме.

Одной из подводных лодок пр. 651 довелось выступить в необычной для себя роли. Один из кораблей этого проекта (видимо, К-81), находящихся в настоящее время в США, принял участие в съемках известного художественного фильма «К-19. Widowmaker». Для этого подводную лодку «замаскировали» под атомный ракетоносец пр. 658.

 

Атомная энергоустановка с турбогенератором разработки Калужского турбинного завода заключена в герметичную капсулу, размещенную вне прочного корпуса, внизу кормовой части лодки. Такое компоновочное решение, способствуя обеспечению радиационной безопасности, несколько затрудняет контроль состояния энергоустановки и проведение ремонтных работ.

В 1980-е гг., во время последнего «аккорда» холодной войны, советские дизельные лодки для большей внушительности ввели во внутренние моря. В частности, две лодки пр. 651 (К-67 и К-318) направили на Черное море, а еще четыре (К-24, К-77, К-81 и К-203) — на Балтику, где они бороздили мелководье совместно со своими сверстницами — носителями баллистических ракет пр. 629А.

Спустя десятилетие после вывода из состава флота часть кораблей пр. 651 очутилась в совсем неожиданных местах: К-81 установили в американском Санкт-Петерсберге, К-77 — в Провиденсе, а К-24 — на родине всего современного ракетостроения, в пресловутом немецком Пенемюнде, где они функционируют как музейные экспонаты.

 

Проект 675

Атомная подводная лодка пр. 675.

Разработка проекта 675 началась почти на три года позже, чем пр. 651, — по постановлению от 8 марта 1958 г. и, как уже отмечалось, велась исходя из предельно возможной унификации с пр. 659. Поэтому совместно с ВМФ было принято решение не тратить время на проектную документацию, обычно выпускаемую на ранней стадии разработки, а сразу приступить к подготовке технического проекта, взяв за основу вместо специально сформированного тактико-технического задания флота дополнение к ранее выданным моряками требованиям по пр. 659. Однако, как оказалось в дальнейшем, это решение не ускорило процесс проектирования лодки.

По результатам рассмотрения эскизного проекта было определено, что размещение значительного объема предназначенной для комплекса П-6 аппаратуры корабельной системы управления «Аргумент» при одновременном сохранении необходимых для применения П-5 стоек системы «Север» потребует увеличения диаметра прочного корпуса с 6,8 до 7,0 м, а водоизмещения — на 250 м³. При последующей коррекции проекта выяснилось, что, удлинив корпус на 2,8 м, можно разместить на лодке восемь контейнеров с ракетами вместо шести, установленных на кораблях пр. 659. Естественно, что такое предложение было «на ура» принято как заказчиком, так и руководством отрасли. Попутно решили применить новый гидроакустический комплекс «Керчь», в дальнейшем широко использовавшийся уже на лодках второго поколения. Кроме того, по сравнению с пр. 659 перекомпоновали отсеки, в поисках резервов весов и объемов сократив с четырех до двух число 400-мм торпедных аппаратов и их боезапас, оставив прежним торпедное вооружение нормального калибра — четыре аппарата без запасных торпед.

Нормальное водоизмещение по сравнению с пр. 659 увеличилось на 20%, достигнув 4415 м³, длина —на 4,2 м, составив 115,4 м, а ширина — на 0,1 м, до 9,8 м. Номинальная мощность ядерной энергоустановки 2×17500 л.с. в большей мере отвечала реальности, чем показатели первых атомоходов. Тем не менее лодка пр. 675 успешно достигала скорости 22,8 узла, вполне приемлемой для ракетоносца. Та же паропроизводящая установка на пр. 675 запитывала и пару турбогенераторов по 1400 кВт, дублируемых двумя дизель-генераторами по 460 кВт.

Как уже отмечалось, первоначально комплекс П-6 предназначался для четырехракетной лодки пр. 651. При переходе к пр. 675 корабельная аппаратура ракетного комплекса заимствовалась от дизель-электрического аналога, в результате чего атомоход не мог произвести более чем четырехракетный залп. При основном варианте функционирования последующий залп мог быть осуществлен только после завершения процедуры целераспределения ракет первого залпа. В результате время пребывания лодки в надводном положении увеличивалось с 12—18 мин почти до получаса, что могло гибельным образом сказаться на ее судьбе. С учетом смертельной угрозы сама возможность проведения целераспределения ракет второго залпа по истечении столь длительного пребывания лодки на поверхности представлялась крайне маловероятной.

 

Куда меньшее практическое значение имела невозможность размещения в двух из восьми контейнеров стратегических ракет П-5, при том что в остальных контейнерах можно было устанавливать ракеты обоих типов. Смешанная комплектация была нецелесообразна как из-за внутренней противоречивости ставящихся перед лодкой боевых задач (либо атака кораблей противника в открытом море, либо движение к его берегам для удара по наземным целям), так и из-за ожидаемой низкой эффективности крылатых ракет при поражении наземных целей по сравнению с баллистическими ракетами. Кроме того, замена разъемов электрической связи с ракетами требовала многосуточных работ. В конечном счете через пару лет после вступления первых лодок пр. 675 в строй ракеты П-5 вообще начали снимать с вооружения. Как говорилось, «нет человека — нет проблемы…»

Декларированная преемственность с пр. 659 определила решение сооружать головной корабль на заводе №199 в Комсомольске-на-Амуре, где уже достраивались первые лодки предшествующего проекта. Однако, как и ранее, решающим образом сказалась негативная специфика дальневосточного строительства. Фактически головной лодкой стала северодвинская К-166, заводской номер 530, которая была заложена 30 мая 1961 г., а спущена на воду 6 сентября следующего года. Государственные испытания, начатые 11 июня 1963 г., на первом этапе стрельбы прошли неудачно: лишь одна из пяти запущенных ракет попала в цель. На двух ракетах отказала система наведения, одна упала из-за отказа ускорителя, а еще одна самоликвидировалась при отклонении от заданной трассы.

С другой стороны, выяснилось, что высокая надстройка способствовала достижению хорошей мореходности, обеспечивая пуск ракет при волнении до 5 баллов на скорости 8—10 узлов.

После внесения доработок при повторных испытаниях 30 октября две из трех П-6 достигли прямого попадания, а одна, пройдя над целью, самоликвидировалась в 26 км за ней. На следующий день К-166 вступила в строй.

Будучи формально головной субмариной пр. 675, первая тихоокеанская лодка К-175 (заводской номер 171), тем не менее, была заложена только 17 марта 1962 г., почти через год после северодвинского первенца, но была спущена почти одновременно с ней — 30 сентября того же года. В строй она вступила позже, в последний день 1963 г.

Атомная подводная лодка пр. 675 с крылатыми ракетами П-6.

 

Проект 675 — «исправленное и дополненное издание» атомоходов первого поколения. На нем удалось в основном устранить многие «детские болезни» первых советских подводных лодок, главной из которых была склонность к систематическим утечкам радиации, стоившим здоровья, а иногда и жизни десяткам моряков.

В середине 1960-х гг. лодки пр. 675 были единственным типом строившихся отечественных атомоходов. Наряду с признанием важности задачи борьбы с авианосцами вероятного противника сказалась и задержка с проектированием подводных лодок второго поколения, прежде всего новых стратегических ракетоносцев. Эта задержка была вызвана революцией в ракетостроении — переходом от крупногабаритных Р-21 комплекса Д-4 к миниатюрным Р-27 комплекса Д-5, что потребовало создания вместо уже сконструированной лодки пр. 667 практически нового корабля пр. 667А. Именно эти «Иваны Вашингтоны» (пр. 667А) сменили на стапелях северодвинского завода №402 и амурского завода №199 излишне задержавшиеся на них субмарины пр. 675.

Семилетним планом, утвержденным партией и правительством в конце 1958 г., предусматривалось выпустить 19 лодок пр.675, в том числе 13 в Северодвинске, а остальные — в Комсомольске. Через полтора года по постановлению от 30 мая 1960  г. программу увеличили более чем в полтора раза, доведя число строящихся лодок до 32. Но и этого показалось мало. Через год постановлением от 21 июня 1961 г. число намеченных к постройке кораблей пр. 675 увеличили до 35, включая шесть предусмотренных для строительства на заводе №196 (вместо ранее заданных этому предприятию лодок пр. 683). Однако спустя еще год завод №196 был освобожден от пр. 675 для обеспечения постройки атомоходов пр. 705 и продолжения выпуска дизельных лодок со сдачей в 1964—1966 гг. дополнительно 18 «дизелюг» пр. 641. В связи с этим заказ на атомоходы пр. 675 предполагалось передать на другие заводы. Но строить такие большие лодки, кроме Северодвинска и Комсомольска, было негде, а эти предприятия и так задействовали все мощности для постройки пр. 675.

Всего на двух заводах было построено 29 лодок пр. 675. На Севере сдали 16 лодок: К-166, К-104, К-170 (в ходе службы переименована в К-86), К-172, К-47, К-1, К-28, К-74, К-22, К-35, К-90, К-116, К-125, К-128 (в дальнейшем К-62), К-131 и К-135 с заводскими номерами от 530 до 535 соответственно, а в Комсомольске-на-Амуре — К-175, К-184, К-189 (К-144), К-57(К-557), К-31(К-431), К-48, К-56, К-10К-94(К-204), К-108, К-7(К-207), К-23, К-34(134), строившиеся под заводскими номерами от 171 до 183. Последняя северодвинская лодка была сдана 25 ноября 1966 г., а комсомольская — два года спустя, 30 декабря 1968 г.

В середине 1960-х гг. в дополнение к номеру проекта (675) появился словесный шифр «Акула», но он не прижился и спустя несколько лет был вновь введен применительно к самой большой в мире субмарине — стратегическому ракетоносцу пр. 941.

Все лодки пр. 675 должны были оснащаться аппаратурой «Успех» для приема целеуказаний от входящих в систему МРСЦ-1 самолетов-разведчиков Ту-95РЦ. Во второй половине 1960-х гг. началась отработка предназначенной для выполнения аналогичных задач космической системы МКРЦ-1 «Легенда». Для отработки взаимодействия с этой системой в ходе среднего ремонта с модернизацией по пр. 675К на К-48 в 1970—1973 гг. вместо оборудования «Успеха» установили аппаратуру «Касатка» с антенным постом, размещенным под прочным радиопрозрачным обтекателем, что позволило активно использовать систему целеуказания при движении лодки на перископной глубине.

 

 

 

 

Атомная подводная лодка пр. 675.

 

Другая лодка, К-28, в 1968—1975 гг. прошла ремонт с переоснащением на новый ракетный комплекс «Базальт», при этом на ней оставили комплекс «Успех». В связи с этим данный проект стал именоваться 675МУ, в отличие от девяти других лодок, модернизированных в более поздние сроки с оснащением как комплексом «Базальт», так и аппаратурой «Касатка» по проекту, обозначенному 675МК. В ходе ремонта в 1980—1985 гг. лодка К-1 получила наряду с «Касаткой» еще более совершенный ракетный комплекс «Вулкан». Эта лодка, как и еще три, модернизированные аналогичным образом, относятся к пр. 675МКВ. Наконец, видимо, по примеру модернизации субмарины «Хелибат», единственного американского атомохода, спроектированного под крылатые ракеты, К-86 с 1973 по 1980 г. была переоборудована по пр. 675Н для выполнения специальных заданий.

Почти половина лодок так и не прошла значительной модернизации, до конца своей службы используя ракетный комплекс П-6 с системой «Успех».

Лодки пр. 675, рассматриваясь как эффективное средство борьбы с кораблями противника, особенно авианосцами, активно привлекались к боевой службе. За единичным исключением они состоял и в составе флота до 1989— 1995 гг., прослужив четверть века и более. Столь долгая и интенсивная служба в силу «неизбежных в море случайностей», а в последние годы и недопустимого износа матчасти, сопровождалась авариями.

На лодках имели место утечки радиации (К-172, К-175, К-31, К-175, К-179) и пожары (К-135). Взрыв реактора на К-31 (К-431) 1 августа 1980 г. привел к столь сильному радиационному заражению корпуса, что в 1987 г лодку пришлось списать. В ходе службы К-135 столкнулась в надводном положении с лодкой К-320 пр. 670, К-108 — под водой с субмариной флота США «Тотог», К-35 при всплытии — с американским фрегатом F-1047 «Водж», К-116 — с сухогрузом «Вольск». Для последней после радиационной аварии в 1979 г. восстановление оказалось невозможным, и в 1985 г. ее первой из лодок пр. 675 вывели из состава флота. Наибольшие жертвы повлекло столкновение К-56 с гидрографическим судном «Аксель Берг»: в затопленном отсеке погибли 30 моряков. Также большими людскими потерями (около десятка погибших) сопровождался взрыв реактора при ремонтных работах в бухте Чажма.

Авария 20 августа 1973 г. К-1 (заводской номер 535) произошла при таких обстоятельствах, что будет лучше процитировать несколько фрагментов из блестяще написанных воспоминаний «Рабочая глубина» («Наука», СПб., 1996 г., стр. 128— 130) адмирала А.П. Михайловского, в те годы командующего флотилией, а позднее Северным флотом.

«Стало известно, что подводная лодка К-1, …следуя для делового захода в порт Съенфуегос на Кубе скоростью 16 узлов, на глубине погружения 120 м ударилась о юго-восточный склон банки Хогуа… Лодка получила повреждения носовой оконечности с торпедными аппаратами и торпедами по левому борту. Самое неприятное в том, что одна из поврежденных торпед имеет ядерный заряд».

Далее Михайловский вспоминает, что флотское начальство встречало К-1 «в Малой Лопатке, предварительно освобожденной от всех кораблей, судов и плавсредств. Состояние К-1 обследовала специальная комиссия, которая установила, что передние крышки, трубы левых торпедных аппаратов и боевые зарядные отделения обеих торпед вмяты в прочный корпус и значительно деформированы. Извлечь торпеды невозможно.

Вскоре мы подготовили три смены лучших мичманов-газорезчиков, такелажников, крановщиков и дозиметристов, руководимых опытными инженерами…

Оцепили Малую Лопатку, закрыв въезд в нее специально наряженными караулами. Экипаж не сходил с корабля, находясь в готовности №1. Лодку сдифферентовали на корму и, задрав нос, приподняли над водой поврежденные участки корпуса».

В течение нескольких суток «боевые зарядные отделения торпед вместе с частью труб аппаратов были отрезаны от прочного корпуса, а лодка поставлена на ровный киль. Отделение с обычной взрывчаткой… ликвидировали путем подрыва.

С ядерным зарядом дело обстояло сложнее. Его с величайшей осторожностью уложили на специально изготовленный ложемент в своеобразном саркофаге, залили цементирующим составом и на тщательно подготовленном катере-торпедолове перевезли морем на техническую позицию, откуда вскоре отправили на Новоземельский полигон для ликвидации в подземной шахте».

Продольный разрез атомной подводной лодки пр. 675

Атомные подводные лодки пр. 675 на флоте неофициально именовались «раскладушками».

 

Наряду с этими малоприятными происшествиями на счету лодок пр. 675 были и замечательные достижения. Например, К-116 совместно с торпедным атомоходом пр. 627А К-133 в начале 1966 г. совершила переход с Севера на Камчатку вокруг Южной Америки, пройдя проливом Дрейка. За этот поход шесть человек во главе с руководителем отряда адмиралом А.И. Сорокиным получили звание Героя Советского Союза. Интересно, получали ли американские подводники за переход из Атлантики на Тихий океан «Пурпурное сердце» с подачи адмирала Риковера?

Необходимо отметить, что еще до закладки первого корабля пр. 675 в ЦКБ-18 провели проектные проработки по дальнейшему совершенствованию носителей крылатых ракет. Прежде всего предполагалась замена уже проявившей все свойства «первого блина» энергетической установки, заимствованной от первого советского атомохода — корабля в полтора раза меньшего водоизмещения, чем пр. 675. Между тем моряки неуклонно повышали требования к скоростным показателям субмарин. Своего рода ориентиром, резко «поднявшим планку» этих характеристик, стал уже проектировавшийся в те годы и так никем и не превзойденный до настоящего времени мировой рекордсмен по подводной скорости — атомоход пр. 661.

Для увеличения скорости хотя бы до 28—30 узлов при одновременном росте водоизмещения, связанном с усилением ракетного вооружения до 10—12 пусковых установок, на новой модификации ракетоносца предусмотрели применение двух жидкометаллических реакторов. При этом суммарная мощность энергоустановки почти удваивалась.

В соответствии с результатами проектных проработок по постановлению от 11 марта 1961 г. задавалось создание вооруженной 10—12 ракетами П-6 лодки пр. 675М водоизмещением 5000—5550 м³ с двумя реакторами, со скоростью 28—30 узлов, глубиной погружения до 400 м, автономностью 60 суток.

Схема функционирования крылатой ракеты П-6 с использованием системы МРСЦ «Успех»: 1 — обнаружение цели и передача целеуказания на подводную лодку; 2 — захват цели визиром ракеты; 3 — пикирование на цель.

Для наращивания числа пусковых установок с 8 до 10 конструкторы перешли от двухконтейнерных к трехконтейнерным блокам, установив их впереди и позади ограждения рубки. Блоки по бокам ограждения и в корме по-прежнему насчитывали по два контейнера. При этом ширина лодки возросла на 21 %, достигнув 11,25 м, а длина увеличилась на 7,1 м. Было усилено и торпедное вооружение нормального калибра — до шести аппаратов при общем боекомплекте 12 торпед. От 400-мм аппаратов вообще отказались. Лодку предусматривалось оснастить новыми радиоэлектронными средствами, включая гидроакустический комплекс «Керчь», прибор управления торпедной стрельбой «Ладога», навигационный комплекс «Сигма-675М». Внедрение элементов автоматизации позволяло сократить экипаж с 91 до 80 человек. Применение двух свинцово-висмутовых реакторов обеспечивало подводную скорость до 29 узлов. Для обеспечения большей глубины погружения в конструкции корпуса применили новую сталь, для повышения скрытности легкий корпус облицовывался противогидролокационным покрытием, а на прочный корпус наносились звукоизоляционное и вибродемпфирующее покрытия.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В целом дополнительная пара ракет, рост скорости на 6—7 узлов и глубины погружения на 100 м не оправдывали более чем полуторакратного увеличения водоизмещения (до 6880 м³) и наращивания мощности энергоустановки.

Однако, несмотря на все эти новшества, лодка пр. 675М сохраняла основной недостаток своей предшественницы — длительное пребывание в надводном положении (24 мин) при нанесении удара ракетами П-6. Залп был по-прежнему ограничен всего четырьмя противокорабельными ракетами П-6 или пятью стратегическими ракетами П-7.

Уже начались летные испытания ракеты «Аметист», которая благодаря подводному старту расценивалась как намного более эффективная по сравнению с П-6, несмотря на многократно меньшую дальность полета. При этом последнее свойство наряду с отрицательным имело и положительный эффект: при малой дальности стрельбы противник не располагал достаточным временем для привлечения истребительной авиации и мог использовать для перехвата «Аметиста» только ракетно-артиллерийские средства. Кроме того, гидроакустика позволяла лодке самостоятельно обнаруживать цели на удалениях, даже превышающих максимальную дальность пуска «Аметиста». Но на пр. 675М не ожидалось внедрения собственных информационных средств, способных выдать целеуказание для применения П-6 на максимальную дальность.

Но решающим фактором отказа от реализации пр. 675М стало то, что к середине 1960-х гг. стапели заводов №402 и 199 уже должны были вот-вот занять стратегические ракетоносцы пр. 667А. А за оставшиеся два-три года было целесообразно построить в Северодвинске и Комсомольске побольше лодок пр. 675, не приостанавливая производства ради технологической подготовки к закладке корабля номинально «модернизированного», а на самом деле фактически нового проекта.

П-35

В отличие от разработки П-6, при создании ракеты П-35 (4К44) ставилась задача уменьшить габариты и вес изделия по сравнению с П-5. Это определялось исходя из условий размещения на корабле класса «эсминец». Решению этой задачи способствовало оговоренное в требованиях флота уменьшение веса боевой части, что позволило укоротить ее на 0,5 м. Созданная в ГСКБ-47 боевая часть при весе 560 кг оснащалась 405 кг взрывчатого вещества и имела длину 0,95 м при диаметре 0,69 м. Умеренные требования по максимальной дальности позволили сократить запасы топлива. Однако для хотя бы частичного выполнения поставленного ограничения по длине (не более 9,5 м) ОКБ-300 под руководством С.К. Туманского потребовалось подготовить для ракеты новый двигатель КР-7-300, который при тяге в наземных условиях 2,1 т, примерно равной применяемому на П-5 и П-6 КРД-26, был короче на 0,5 м.

Кроме того, к П-35 предъявлялись более высокие требования по скорости полета, чем к П-6. При близких массогеометрических характеристиках, обводах ракет и тяговых параметрах двигателей в наземных условиях в распоряжении конструкторов оставался еще один инструмент повышения скорости — обеспечение более благоприятных условий работы на больших скоростях путем снижения потерь давления на входе в воздухозаборник за счет применения полуконического центрального тела. Присутствие этого конструктивного элемента стало основным отличием внешнего облика П-35 от П-6.

Разработку системы управления в целом в НИИ-10 возглавил К.А. Петров (после его кончины — А.С. Миронов), бортовой аппаратуры «Блок» — Л.Е. Хазанов, корабельной аппаратуры «Бином» — Л.Е. Хазанов. При этом были использованы результаты ранее выполненных в НИИ-10 проработок по системе «Вектор», предназначавшейся для усовершенствованного варианта «оморяченной» «Кометы» — комплекса «Стрела» для вооружения крейсеров.

Бортовая радиотехническая аппаратура обеспечивала прием и исполнение команд радиоуправления со стреляющего корабля, обзор поверхности моря в секторе ±40°, трансляцию полученного радиолокационного изображения на корабль, захват назначенной с корабля цели и ее автосопровождение, выдачу сигналов на канал автоответчика. Кроме этой системы в состав бортовой аппаратуры «Блок» входили и другие компоненты, в том числе автопилот АПЛИ-1 и радиовысотомер РВ-6В.

Ракета П-35 в предстартовой конфигурации.

Схема ракеты П-35.

 

В конечном счете длина П-35 была уменьшена примерно на 1 м по сравнению с П-5 и П-6, составив 9,8 м. Диаметр фюзеляжа равнялся 0,86 м, размах крыла — 2,67 м при стреловидности по 1/4 хорды 65°. Стартовый вес ракеты составил 4,2 т, вес со сброшенными ускорителями — 3,8 т.

Ракета оснащалась стартовым агрегатом с двумя двигателями СПРД-38, развивающим суммарную тягу 60 т при времени работы 1,2—1,55 с. Каждый двигатель комплектовался распложенными в два яруса 14 пороховыми шашками.

После старта ракета набирала установленное перед пуском заданное значение высоты полета (400, 4000 или 7000 м), поддерживаемое поданным баровысотомера. Наведение на цель могло осуществляться как по известным координатам ракеты и цели, так и при работающем радиолокационном визире по относительным координатам ракеты и цели.

После стробирования по дальности, выбора и захвата цели на уверенное автосопровождение головкой самонаведения ракета постепенно снижалась и переходила в горизонтальный полет на высоте 100 м. При отказе радиовысотомера сближение с целью осуществлялось на высоте 400 м, поддерживаемой по баровысотомеру. При высоте автономного полета 400 м снижение вообще не предусматривалось.

Начиная с захвата цели на автосопровождение головка самонаведения выдавала команды для наведения только в горизонтальной плоскости, а на конечном участке полета ракета переходила к самонаведению в обеих плоскостях.

При стрельбе по береговой цели участок снижения не предполагался. Радиовизир не включался, а ракета удерживалась на удалении не более 300 м относительно плоскости направления на цель посредством радиокомандного наведения с корабля. При подходе к цели по команде с корабля ракета переходила в пикирование под углом 60°.

В последнее время появилось немало публикаций, критикующих техническую политику оборонных отраслей советской промышленности и ВМФ в выборе направлений развития противокорабельных ракет. В частности, под сомнение ставится целесообразность параллельной разработки ракет П-6 и П-35. Действительно, оснащение корабля пр. 58 ракетами П-6 потребовало бы его удлинения всего лишь на 4 м при росте водоизмещения примерно на 300 т и снижении максимальной скорости на 0,2—0,3 узла, а отказ от параллельной разработки двух комплексов позволил бы сэкономить десятки, если не сотни миллионов рублей.

Но не надо забывать того, что П-6 и П-35 стали первыми в мире образцами оружия подобного типа. Эти две работы, по сути, подстраховывали друг друга. В отличие от процесса создания П-5, критическими элементами противокорабельных комплексов были не ракеты как летательные аппараты, а системы управления. В случае непоправимой ошибки одного из создателей систем управления (НИИ-10 или НИИ-49) после некоторой дополнительной доработки более удачную аппаратуру можно было применить и на другой ракете. Но без продолжения, казалось бы, нелогично развернутых параллельных разработок двух комплексов никто не поддержал бы дальнейшую одновременную отработку двух систем управления.

Сухогруз пр. 568 «Илеть», переоборудованный в опытовое судно ОС-15, принял участие в испытаниях крылатой ракеты П-35.

На серии фото 1 —7 запечатлен один из испытательных пусков ракеты П-35 с опытового судна ОС-15.

Мишень — лидер эскадренных миноносцев «Киев».

«Киев» после попаданий ракет П-35 в ходе проведения испытаний.

Входная пробоина в борту мишени «Киев» после попадания П-35.

Антенный пост корабельной системы управления «Бином», установленный на опытовом корабле ОС-15.

Крылатая ракета П-35 перед очередным испытательным пуском.

 

Кроме параллельной разработки систем управления двумя разными НИИ сами ракеты П-6 и П-35 создавали также различные коллективы конструкторов, работавшие на двух разнесенных на десяток километров территориях, но, тем не менее, непосредственно подчиненных В.Н. Челомею. Работы по П-6 велись в Реутово, а по П-35 — в московском филиале (бывшем ГС НИИ-642) специалистами, уже имевшими опыт создания ракеты КСЩ для вооружения эсминцев пр. 56М и 57бис.

В 1958 г. были готовы рабочие чертежи, а на заводе №642 собрали два бросковых макета. Однако после того как в 1959 г. в ОКБ-300 появился новый двигатель КР-7-300, проект крылатой ракеты пришлось основательно пересмотреть.

С 21 октября 1959 г. до конца года в подмосковном Фаустово провели два бросовых испытания, а в следующем году испытания с наземной ПУ продолжились на полигоне Капустин Яр. До марта состоялись еще три пуска ракет без радиотехнической аппаратуры, но с новым автопилотом АПЛИ-1. В ходе летных испытаний была достигнута скорость, соответствующая М=1,54.

Отработка бортовой аппаратуры «Блок» началась на летающей лаборатории — старом добром Ли-2, под носовой частью которого подвесили контейнер с гиростабилизированной антенной. В антенне впервые реализовали скрытое сканирование приемного луча без механического сканирования антенны. В дальнейшем бортовую аппаратуру установили на Ил-28, а затем и на Як-25.

Параллельно велась наземная отработка образца корабельной аппаратуры «Бином», взаимодействовавшей с установленной на самолетах — летающих лабораториях Ли-2 и Як-25 бортовой аппаратурой «Блок». Для испытаний корабельной аппаратуры переоборудовали баржу в теплоход «Торпедо». Первые испытания проводились на Иваньковском водохранилище.

Далее испытания перенесли на Каспийское море. Корабли-цели устанавливались в восточной мелководной части моря с относительно редким судоходством.

Еще в 1958 г. небольшой сухогруз пр. 568 «Илеть» переоборудовали в опы-товоесудноОС-15, смонтировав в носовой части экспериментальную пусковую одноконтейнерную установку СМЭ-142 и разместив корабельную аппаратуру системы управления «Бином», включая антенну на фок-мачте. Силуэт «Илети» с расположенными в корме надстройками был довольно типичен для средств высадки десантов, что не случайно: пр. 568 был изначально задуман как унифицированный с танкодесантным кораблем пр. 572, отличавшимся от прототипа соответствующим носовым устройством с аппарелью и комплектацией зенитными автоматами.

С конца июля по август с ОС-15 провели семь пусков второго этапа летно-конструкторских испытаний. Закончились они неудачно, в основном из-за отказов автопилота АПЛИ-1, хотя он, как казалось, уже был хорошо отработан при предшествующих автономных пусках.

Совместные испытания из 10 пусков ракет проводили в два этапа.

Сначала выполнили два пуска этапа генерального конструктора для проверки бортовой аппаратуры «Блок», потом — восемь пусков собственно совместных летных испытаний. Боевое поле находилось в 10— 15 км от берега у мыса Ракушечный, расположенного в 140 км южнее г. Шевченко. В качестве основных целей использовались недостроенный лидер пр. 48 «Киев» длиной 127 м при высоте борта 5 м, танкер «Низами» длиной 64 м с высотой борта 6 м и транспорт «Сыр-Дарья» длиной 59 м с бортом высотой 4,5 м. Основная позиция стрельбы находилась на траверсе мыса Бекдаш. Два пуска на среднюю дальность провели с удаления 70—80 км.

Пуск ракет осуществлялся при ходе корабля до 12 узлов и ветре до 10 м/с. Заданная высота полета устанавливалась равной 4000 м, кроме пусков на минимальную дальность, при которых она составила 800 м. Из 10 пусков шесть прошли полностью успешно: четыре ракеты попали в «Киев», одна — в катер-мишень пр. 183Ц, одна прошла над «Низами» на высоте 17 м. В трех пусках произошли отказы аппаратуры в районе цели, а одна ракета упала в море в трех километрах от ОС-15.

По результатам испытаний было рекомендовано провести пуск двух ракет в режиме автопилота для уточнения энергетических возможностей по дальности при полете на высоте 7 км.

Затем испытания проводились на Севере, на корабле пр.58, государственные испытания которого начались 27 июня 1962 г. Были выполнены пять пусков, включая двухракетный залп с интервалом 18,5 с, достигнуты три прямых попадания. Выявлено заглохание маршевого двигателя от струи стартового двигателя предыдущей ракеты, обнаружены ошибки в работе системы «Бином», а при залповой стрельбе произошел срыв наведения одной из ракет из-за взаимовлияния при передаче команд на ракеты. Естественно, что последний недостаток не мог проявиться на Каспии при стрельбе из единственной одноконтейнерной пусковой установки на корабле ОС-15. На больших скоростях в свежую погоду заливалась носовая пусковая установка, что ограничивало возможность ее стрельбы под углами, близкими к траверсным, и в корму.

После завершения испытаний постановлением от 7 августа 1962 г. комплекс приняли на вооружение. При этом были определены: диапазон дальностей(от 25 до 250 км), скорость полета 1400 км/ч на завершающем участке полета на высоте 100 м и дальность обнаружения цели радиолокационным визиром 80—120 км. Захват цели на автосопровождение головкой самонаведения производился на дальностях 35—40 км. В дальнейшем были выявлены возможности расширения боевых качеств комплекса. В частности, максимальная дальность была увеличена до 250—300 км.

Проект 58

Ракетный крейсер пр. 58 «Варяг».

«Эсминец с реактивным вооружением» пр. 58 своим появлением ознаменовал революцию в отечественной корабельной архитектуре, не меньшую, чем случившаяся в те же годы в архитектуре гражданской, где на смену коринфским колоннам и «бабам с веслом» сталинского ампира пришли стекло и бетон незамысловатых хрущевских новостроек. Стиль пр. 58, и в особенности его непосредственного преемника пр. 1134, отчетливо прослеживается в силуэтах всех последующих более или менее крупных кораблей советской постройки.

В соответствии с теоретическими взглядами военно-морской науки эсминец пр. 58 был задуман как корабль небольшого водоизмещения, до предела напичканный оружием и радиоэлектроникой. На корабле помимо массивных антенн радиолокационных станций обнаружения воздушных целей («Ангара») требовалось разместить антенные посты управления противокорабельными ракетами («Бином»), зенитными ракетами («Ятаган»), артиллерийскими установками («Фут-Б»), и это не считая средств связи, радиоразведки и радиоэлектронной борьбы. Для надежности корабль комплектовался двумя станциями «Ангара», а каждый канал управления ракетой П-35 требовал отдельной параболической антенны. Для качественной передачи сигналов аппаратуру РЛС было желательно предельно приблизить к антенне.

 

Ракетный крейсер пр. 58 «Грозный».

 

Перегруженность антенными постами РЛС определила основную архитектурную особенность — размещение на корабле двух четырехгранных пирамидальных башнеподобных мачт с установленными в них блоками радиоэлектронной аппаратуры. Правда, еще на стадии технического проекта предусматривалась более привычная решетчатая грот-мачта.

Разумеется, у принятого архитектурного новшества была и «оборотная сторона медали». Даже внешний вид корабля вызывал сомнения в обеспечении достаточной остойчивости. Тяжесть башнеподобных мачт снизили применением алюминиевых сплавов, но их парусность не зависела от используемых в конструкции материалов.

Другой особенностью корабля пр. 58 стало размещение противокорабельных ракет в поворотных (до ±120° от походного положения) счетверенных контейнерных пусковых установках СМ-70, поднимаемых для пуска на стартовый угол 25° за 1,5 мин. Горизонтальное наведение осуществлялось со скоростью 5 град/с. К основным достоинствам этой схемы можно отнести возможность одновременного пуска в одном направлении ракет из носовых и кормовых установок. Как и фрегаты парусного флота, пр. 58 давал залп, развернувшись к неприятелю бортом. При таком расположении пусковых установок не вызывало проблем и свободное истечение газовых струй как маршевого двигателя при «гонке», так и стартового агрегата непосредственно при пуске. Не было необходимости ни в газоотводных устройствах, ни в специальной защите корабельных конструкций.. Кроме того, от бортовой аппаратуры системы управления ракеты не требовалось обеспечения послестартового разворота — ракета сразу летела в направлении цели. Однако в целом пусковая установка получилась слишком сложной и тяжелой. В общем замысле пусковых установок СМ-70 сказывался стереотип мышления морских артиллеристов: оружие должно смотреть на врага, снаряд должен доставляться из погреба в ствол. Дальнейшее развитие шло, во-первых, в направлении объединения функций хранилища ракет и пусковой установки, во-вторых, передачи решения задачи разворота на цель непосредственно ракете. На последующих носителях, начиная с пр. 1134, противокорабельные ракеты размещались в неподвижных контейнерах, как правило, зафиксированных на угле пуска. Исключение составили построенные спустя десятилетие ВПК пр. 1135, оснащенные пусковыми установками для противолодочных ракет, аналогичными СМ-70.

Тупиковым техническим решением стало и перезаряжание пусковой установки. Даже в мирное время эта операция удавалась лишь при относительно спокойном море, а в боевой обстановке корабль пр. 58 почти наверняка был бы уничтожен задолго до завершения этой операции. Тем не менее на пр. 58 погреба для запасных ракет заняли значительный объем в надстройке.

Восторг от противокорабельных ракет (а ради них, собственно говоря, и строился корабль) породил пренебрежение к оборонительному вооружению. Размещенный на баке зенитный комплекс с огневой производительностью два залпа в минуту и максимальной дальностью стрельбы ракеты 4К-90 до 15 км не обеспечивал надежной защиты даже при атаке одиночных самолетов противника на встречных курсах. С кормовых углов прикрытие от воздушного нападения было чисто символическим — пара спаренных 76-мм автоматов ЗиФ-726.

Противолодочное вооружение корабля пр. 58 включало две впервые примененные реактивные бомбометные установки «Смерч-2» РБУ-6000. Они обладали вполне достаточной (во всяком случае, при установленной на корабле уже явно устаревшей гидроакустической станции «Геркулес-2») дальностью до 6 км, обеспечивали дистанционное заряжание и наведение. Но все-таки это было доведенное до высшей степени совершенства оружие Второй мировой войны, малоэффективное в борьбе с подводными атомоходами. Более перспективными были два строенных 533-мм торпедных аппарата, предназначенных для самонаводящихся противолодочных торпед.

Ракетный крейсер пр. 58 «Грозный» после модернизации. 1985— 1986 гг.

Пусковая установка СМ-70.

 

Явная слабость оборонительных возможностей пр. 58 заставила как в построениях военно-морских теоретиков, так и в практике боевой службы вместо соблазнительной, но попахивающей германским влиянием концепции одиночного ракетного рейдера— «охотника за авианосцами» — перейти к реализации истинно национальной идее «На троих!» Действовать на морских просторах должна была корабельная ударная группа в составе одного «ракетного крейсера» и не менее чем двух больших противолодочных кораблей пр. 61.

По результатам рассмотрения многих вариантов за основу был принят корпус с удлиненным полубаком. Это решение противоречило наиболее отвечавшей требованиям мореходности гладкопалубной архитектуре, реализованной в послевоенных эсминцах и сторожевиках. Выбор полубачного корпуса в значительной мере определялся необходимостью выделения больших объемов для размещения разнообразной аппаратуры, хранилищ ракет и боевых постов. Нужно также отметить, что полубачная архитектура также лучше сочеталась с крупногабаритными пусковыми установками ракет.

На корабле пр. 58 по возможности полно воплотились требования противоатомной защиты, что привело к ухудшению условий обитаемости в мирное время. Жертвами новых требований стали не только иллюминаторы в матросских кубриках, но и зеркальное остекление главного командного пункта. Впервые на отечественных кораблях на пр. 58 реализовали подпалубное размещение главного и флотского командных пунктов, так же как и боевого информационного поста. Правда, для обеспечения безопасной навигации в мирное время на корабле размещалась традиционная застекленная ходовая рубка. Но в боевой обстановке наблюдение за окружающей действительностью офицерам и адмиралам пришлось бы вести как каким-нибудь подводникам — через оптические приборы ВБП-452 перископного типа или с использованием телевизионных средств.

Неудобства повседневной жизни моряков усугублялись тем, что пр. 58 создавался в основном по нормам, установленным для эсминцев, а в нашем флоте они считались кораблями, предназначенными для кратковременных боевых походов. В реальности корабли пр. 58 несли многомесячные боевые службы в субтропическом, а то и в тропическом климате, особенности которого при проектировании «эсминца» также не учитывались должным образом.

Энергетическая установка — в общем традиционная, паротурбинная, предусматривала двукратное повышение давления пара в четырех котлах КВН 95/64 по сравнению с довоенными образцами. Котлы обеспечивали паром два главных турбозубчатых агрегата ТВ-12 мощностью по 45000 л.с, а также два турбогенератора по 750 кВт. Электроснабжение поддерживалось и двумя дизель-генераторами по 450 кВт. Энергетическая установка пр. 58 стала прообразом для многих последующих кораблей, до тяжелых авианесущих крейсеров включительно. Эшелонное расположение, в принципе, должно было повысить живучесть энергетики при боевых повреждениях, но эффективность этого решения для кораблей столь небольшого водоизмещения при воздействии современных боеприпасов была более чем сомнительна.

Можно отметить и первые шаги реализации технологии «Стелс». Газовоздушные эжекторы снижали температуру газов, выходящих из труб, с 550 до 100°С, обеспечивая пониженную инфракрасную заметность корабля.

Основные тактико-технические элементы корабля — скорость 34,5 узла, дальность плавания экономическим ходом 3500 миль — были достаточны для довольно длительной боевой службы с поддержанием возможности «отслеживания огнем» американских авианосных групп в Средиземном море и ближайших районах Северной Атлантики и Тихого океана. В принципе, корабли пр. 58 могли даже кратковременно преследовать авианосную ударную группу, удерживая ее в пределах зоны пуска ракет. Но многосуточная погоня за идущим «в отрыв» авианосцем была «эсминцу с реактивным вооружением» не по силам. К слишком разным весовым категориям, в самом буквальном смысле этого слова, принадлежали эти «вероятные противники» по холодной войне.

Ракетный крейсер пр. 58 «Адмирал Головко»

 

Корабль показал хорошую мореходность. Основные показатели ударного ракетного комплекса даже превысили заданные. Максимальная дальность вместо 150 км составила 200 км и была увеличена до 250 км при последующей эксплуатации комплекса. Боекомплекте 16 ракет вдвое превышал заданный, хотя возможность перезарядить пусковые установки в реальных боевых условиях носила скорее абстрактный характер.

В целом, положительно оценивая полноценного первенца отечественного надводного ракетно-ядерного флота, нельзя не отметить его основной недостаток — слабость ракетного залпа! Внушительно выглядевшая пара четырехракетных пусковых установок, так же как и люки недвусмысленного назначения в надстройке как раз напротив «казенных частей» этих установок, «затмевали» наличие всего четырех параболических антенн систем «Бином», позволявших обеспечить избирательное наведение только для соответствующего числа ракет П-35. Правда, существовала возможность поспешного проведения еще одного четырехракетного залпа в так называемом «резервном», автономном режиме, с самостоятельным выбором цели для атаки головкой самонаведения. Скорее всего, такой целью для всех четырех ракет второго эшелона стал бы ближайший корабль охранения. Однако практически одновременный залп восьми ракет в основном и «резервном» вариантах, в принципе, мог если не перенасытить систему ПВО кораблей противника, то затруднить решение ее задач, давая шанс хотя бы одной П-35 добраться до авианосца.

Тактико-техническое задание на пр. 58 было утверждено 6 декабря 1956 г., а уже через полгода появился эскизный проект корабля. В марте 1958 г. завершили и технический проект. Разработку в ЦКБ-53 возглавил В.А. Никитин — кораблестроитель с большим опытом, ранее руководивший созданием довоенных лидеров, а также первого послевоенного эсминца пр. 41.

Головной корабль в заданной семилетним планом серии из 16 кораблей. «Грозный», был заложен на ленинградском «Ждановском заводе» (№ 190) 23 февраля 1960 г. Через год с небольшим, 26 марта, его спустили на воду. Настоящий аврал на достройке корабля начался после принятия решения о посещении Северного флота «нашим Никитой Сергеевичем». Все, что не успели доделать на берегах Невы, «доводили до ума» в Кольском заливе. «Грозный» принял участие в наиболее эффектной части программы — демонстрации ракетных стрельб новых кораблей. Ради повышения престижа и материального обеспечения офицеров отлично «отстрелявшегося» «Грозного» обрадованный Хрущев с подачи С.Г. Горшкова даже одобрил переклассификацию эсминца пр. 58 в «ракетные крейсера». Видимо, ему пришлось преодолеть внутреннее отвращение к термину «крейсер», сформировавшееся за годы эпопеи с попытками как-то пристроить недостроенные корабли пр. 68бис-ЗиФ.

В результате остальные три корабля пр. 58, сданные флоту с 28 ноября 1964 г. по 20 июля 1965 г. и строившиеся под заводскими номерами 782, 783 и 784, с 30 октября 1962 г. вместо «имен прилагательных», принятых еще с царских времен для наименования эсминцев, удостоились славных имен «Адмирал Фокин» (бывший «Стерегущий», а до 11 мая 1964 г. — «Владивосток»), «Адмирал Головко» (вместо «Доблестный») и «Варяг» (ранее «Сообразительный»). Только уже вступивший в строй «Грозный» (заводской номер 781) сохранил традиционное для эсминца наименование. Этому первенцу ракетных крейсеров довелось вскоре вернуться на завод-строитель для проведения ряда доработок, а летом 1965 г. он был впервые продемонстрирован простым советским людям во время традиционного парада на Неве. Иностранцам, интересующимся нашим флотом в силу своих служебных обязанностей, он стал известен намного раньше — при переходе на Север в 1962 г.

Исключительно эффектный и современный вид ракетных крейсеров пр. 58 способствовал их активному привлечению к официальным визитам в зарубежные страны. Этот корабль стал главным героем художественных фильмов «Нейтральные воды» и «Визит вежливости».

 

Проект 1134

Корабль пр. 1134.

Явная слабость оборонительных возможностей корабля пр. 58 была очевидна задолго до его достройки. Поэтому постановлением от 7 июля 1962 г. правительство ограничило их постройку в ходе семилетки четырьмя единицами, предусмотрев дополнительно постройку трех кораблей пр. 1134.

Ранее постановлением от 30 декабря 1961 г. задавалась разработка в 1962 г. технического проекта корабля «с усиленным противолодочным и противовоздушным вооружением» по пр. 1134. Основной идеей нового проекта было совмещение в одном корабле боевых возможностей уже упомянутой тройки из ракетного крейсера пр. 58 и двух БПК пр. 61. Стоимость одного такого корабля, хотя и превышала показатели ранее разработанных проектов, была многократно меньше затрат на постройку трех кораблей.

Предварительные проектные проработки, выполненные в ЦКБ-53 под руководством В.Ф. Аникеева, показали принципиальную решаемость поставленной задачи с использованием корпуса пр. 58 при превышении водоизмещения всего на 200—300 т. Правда, при этом предусматривалось основательное снижение ударной ракетной мощи до 4—6 ракет П-35, уменьшение калибра артиллерии до 57 мм. Наиболее предпочтительным оказался вариант с бортовым размещение П-35 в шести одиночных поднимаемых контейнерных пусковых установках.

 

Для противовоздушной обороны корабля планировался предназначенный для противолодочного крейсера пр.1123 новый комплекс М-11 «Шторм» с максимальной дальностью, вдвое превышавшей возможности М-1. В качестве основы самообороны предполагался комплекс «Оса-М». Но разработка этих средств затягивалась. Исходя из этого в соответствии с упомянутым постановлением 1961 г. допускалась возможность оснащение первых кораблей пр. 1134 оружием от пр. 58 и 61. Но при этом вместо одного комплекса «Волна» устанавливались два, пусковые установки ЗиФ-101 заменялись на ЗиФ-102 с более емкой конвейерной подачей ракет вместо барабанной. Огневая производительность удвоилась, а общий боекомплект возрос вчетверо, составив 64 ракеты, что как раз соответствовало входившим в «тройку» двум ВПК пр. 61. Как и на этих ВПК, пусковые установки и станции наведения ракет «Ятаган» размещались как в сторону носа, так и кормы, исключая непростреливаемые углы. Поняв, что безангарное базирование вертолета на относительно небольшом корабле скорее аттракцион, чем боевое применение, пр. 1134 оснастили стационарным ангаром.

Первоначально в качестве основного противолодочного оружия рассматривалась система «Пурга» с небольшой неуправляемой баллистической ракетой, оснащенной боевой частью типа самонаводящейся глубинной бомбы. При этом скромная максимальная дальность действия — 6 км — вполне соответствовала поисковым возможностям не только существующей, но и перспективной гидроакустики тех лет. К сожалению, эта разработка не была успешно завершена, последующее развитие противолодочного оружия пошло в духе гигантомании при полном пренебрежении к увязке его характеристик с возможностями корабельной гидроакустики. При этом предусматривалось внедрение на корабли новой гидроакустической станции «Титан-2».

В конечном счете противолодочное вооружение позаимствовали от пр. 61. Все те же две РБУ-6000, дополненные парой предназначенных в основном для самообороны от торпед РБУ-1000, гидроакустические станции «Титан» и «Вычегда» . Но число пятитрубных 533-мм торпедных аппаратов увеличили до двух. Таким образом, при том же качественном составе оборонительного вооружения, что и пр. 61, корабль пр. 1134 имел удвоенный боекомплект зенитных ракет и торпед.

Однако за все эти «приобретения» пришлось расплачиваться ослаблением ударного ракетного вооружения по сравнению с пр. 58, несмотря на то что стандартное водоизмещение выросло с 4350 до 5340 т, длина — с 142,7 до 156,2 м, ширина — с 16 до 16,8 м, осадка — с 5,1 до 5,6 м. Постановлением 1961 г. были заданы шесть ракет П-35, но на практике на корабле оставили две ненаводимые пусковые установки КТ-35 спаренных контейнеров с П-35. Использование по-походному горизонтальных, поднимаемых при пуске, установок, а не применявшихся в дальнейшем неподвижных, определялось тем, что вплоть до стадии начала строительства предусматривалась перезарядка контейнеров. Отказ от перезарядки представляется вполне логичным, но нельзя не посетовать на то, что корабелы сэкономили на второй системе спаренных антенн «Бином», в результате чего залп в основном режиме с избирательным наведением сократился до двух ракет. Задумавшись над словосочетанием «двухракетный залп», нельзя не согласиться с убеждением хвостатых персонажей известного мультфильма в том, что два банана — никак не куча фруктов!

Корабль пр.1134 «Вице-адмирал Дрозд».

 

Архитектура корабля по сравнению с пр. 58 стала более приземистой и гармоничной. Полубак удлинился до 80% длины корпуса. Конструкторы ограничились одной башнеподобной мачтой с «Ангарой» МР-310, разместив второй радар «Кливер» на более низкой мачтотрубе, сменившей пару труб пр. 58. Это внешнее отличие отражало объединение двух машинно-котельных отделений в одно. Основная энергоустановка и система электроснабжения заимствовались от пр. 58. При этом с ростом водоизмещения скорость снизилась с 34,5 до 33 узлов, но дальность возросла с 3500 до 5000 миль.

Постановлением 1961 г. предусматривалось строительство пр. 1134 на заводе № 190 (имени Жданова) за счет сокращения программы строительства пр. 61: фактически до 1965 г. было сдано пять этих БПК. Помимо прочего ленинградский завод возвращался к привычным паровыми турбинам, изготовленным на соседнем Кировском заводе, в то время как николаевские корабелы продолжали серию пр. 61 с газовыми турбинами местного производства.

Головной корабль «Адмирал Зозуля» (заводской номер 791) заложили на Ждановском заводе 26 июля 1962 г., а спустили на воду 17 октября 1963 г. В строй он вступил 9 октября 1967 г., вскоре приняв участие в юбилейном параде на Неве в ознаменование 50-летия Октябрьской революции. Последующие три корабля — «Владивосток» (№792), «Вице-адмирал Дрозд» (№793) и «Севастополь» (№794) пополнили флот с 25 сентября 1968 г. по 11 октября 1969 г.

Архитектурно пр. 1134 стал прообразом почти всех относительно крупных кораблей советского флота, включая не только его непосредственные модификации — пр. 1134А и 1134Б, но и эсминец пр. 956, ракетный крейсер пр. 1164 и даже атомоход пр. 1144.

В начале 1960-х гг. советскую военно-морскую доктрину потрясли мощнейшие тектонические сдвиги. С массовым развертыванием иностранных стратегических ракетоносцев они превратились в «цель номер один», отодвинув в тень прежнего главного врага — авианосцы, которые уже предназначались в основном для локальных войн, сохраняя роль всего лишь резерва при возникновении большой ядерной войны.

Соответственно менялась и советская кораблестроительная программа, уделяя все больше внимания противолодочным силам. Возникает интерес к противолодочному оружию типа французской «Малафон» или англо-австралийской «Икары», представлявшим собой крылатые ракеты, доставляющие в точку обнаружения подводной лодки самонаводящуюся ракету.

ОКБ-52 подготовило проектное предложение по модификации П-35 для доставки в заданный район торпеды. Но исходная ракета, оснащенная топливно-экономичным, но тяжелым и сложным турбореактивным двигателем, была слишком дорога, тяжела и громоздка, обеспечивая дальность, явно избыточную даже при самом оптимистичном прогнозе развития отечественных гидроакустических комплексов. Разработку противолодочного оружия поручили создателю катерных противокорабельных ракет П-15 А.Я. Березняку. Им была создана противолодочная ракета «Метель», которой и стали оснащаться сменившие пр. 1134 большие противолодочные корабли пр. 1134А, 1134Б и 1155, а также намного меньшие сторожевые корабли пр. 1135, 1135М.

Размещение пусковых установок КТ-35 на корабле пр. 1134 «Владивосток».

Кроме того, были выполнены и проработки по применению модификации ракеты П-35 в качестве авиационной противокорабельной ракеты. Однако к этому времени уже завершалось создание близкой по характеристикам ракеты К-10С. По дальности она в то время несколько уступала П-35, но имела значительные резервы для ее увеличения, вскоре реализованные в ее модернизированных вариантах. Кроме того, тем же ОКБ А.И. Микояна развертывались работы по новой ракете аналогичного назначения, многократно превышающей по скорости как К-10С, так и П-35. На этом этапе попытка ОКБ-52 разработки авиационного вооружения не достигла успеха.

 

«Прогресс»

Период строительства кораблей флота с ракетами П-35 завершился к 1969 г.

Однако в конце 1970-х — начале 1980-х гг. все корабли-носители П-35, кроме «Адмирала Фокина» и «Владивостока», прошли модернизацию. Ударная мощь была усилена внедрением принятых на вооружение в 1982 г. ракет «Прогресс» (ЗМ44), отличавшихся от своих предшественниц лучшей помехоустойчивостью и более протяженным участком сближения с целью, высота которого была уменьшена.

В отличие от прототипа, новая ракета после выбора цели оператором со стреляющего корабля и ее захвата головкой самонаведения немедленно прекращала излучение и начинала быстрое снижение на малую высоту. В результате она на определенное время выходила из зоны наблюдения средств ПВО вражеских кораблей. При полете на малой высоте при подходе на прогнозированное удаление радиогоризонта от противника ГСН вновь включалась, самостоятельно осуществляла поиск и захват цели.

Тем самым, в отличие от исходной П-35, на большей части траектории ракета не следила за целью, но при этом и сама была скрыта от радиолокаторов противника. Аналогичная схема была реализована и при переходе от комплекса П-6 к «Базальту». Однако комплексность модернизации при создании «Прогресса» была ниже: не предусматривалось ни увеличение дальности, ни рост скорости в сравнении с исходным образцом. Тем самым достигалась значительная экономия средств, что было вполне оправдано. По числу ракет система П-35 многократно уступала П-6 и не предназначалась для установки на кораблях новых проектов.

Создание системы управления во ВНИИ «Альтаир» (ранее — НИИ-10, с 1967 г. — ВНИИРЭ) возглавил С.А. Климов. При разработке «Прогресса», начатой в феврале 1973 г., перед конструкторами было поставлено категорическое требование Главкома С.Г. Горшкова ограничиться модернизацией ракеты, не затрагивая корабельную аппаратуру и наземные средства. Исходные П-35 и новые ракеты должны были быть взаимозаменяемы. С учетом жестких габаритных ограничений впервые была применена двухзеркальная антенна, при обработке сигнала использовалась цифровая техника. Особое внимание уделялось повышению помехозащищенности. В частности, была реализована алгоритмическая защита от увода ракеты на облака дипольных отражателей. Отработка бортовой аппаратуры велась на летающей лаборатории на базе самолета Ан-26.

Летные испытания проводились со стационарного комплекса «Скала» в Крыму. При проведении одного из пусков в присутствии командующего Черноморским флотом из-за неполадки в аппаратуре не прошла трансляция «картинки» с борта ракеты. Испытание сочли неудачным, однако в силу заложенной новой логики управления ракета справилась с задачей самостоятельно: снизилась, вновь включила ГСН и поразила захваченную головкой самонаведения цель.

К 1982 г. все сложности были преодолены, и ракеты «Прогресс» приняли на вооружение.

При модернизации корабли помимо ракет «Прогресс» получили зенитные автоматы АК-630 и (кроме «Севастополя») станции орудийной наводки «Вымпел». Корабли оснастили и давно запланированной приемной аппаратурой авиационной системы целеуказания «Успех».

Большинство кораблей пр. 58 и 1134 списали и разрезали на металл в 1990-е гг. «Грозный» после распада СССР и ухода Балтийского флота из Лиепаи был оставлен на судостроительном заводе №29, на котором он проходил средний ремонт. В марте 1993 г всеми покинутый и разграбленный мародерами крейсер затонул на мелководье у стенки завода, но затем был поднят и разрезан на металл латышами. Дольше всех (до 2002 г.) в строю оставался «Адмирал Головко», последние годы прослуживший в составе российского Черноморского флота с его очень непростым статусом.

 

«Редут»

Разработка подвижного берегового ракетного комплекса «Редут» с ракетой П-35 была задана постановлением от 16 августа 1960 г. При определении его технического облика широко использовался опыт создания для Сухопутных войск мобильного комплекса оперативного назначения С-5 (ФКР-2) с ракетой П-5. Меньшая длина ракеты П-35 по сравнению с П-5 позволила при использовании того же четырехосного шасси ЗиЛ-135К (БАЗ-135МБ) дополнительно разместить позади кабины бункер с оборудованием, что и стало наиболее явным отличием новой установки СПУ-35 от сухопутной 2П-30. Габариты СПУ-35 составили 13,5×2,86×3,53м, вес — 21 т. При этом обеспечивался запас хода 500 км, а скорость достигала 40 км/ч. Пуск ракеты производился под углом 20°.

В состав батареи наряду с восемью пусковыми установками входило столько же транспортно-заряжающих машин с ракетами, а также размещенные на подвижных агрегатах радиотехнические средства наземного управления ракетами системы «Скала», дизель-электрические станции и другое оборудование.

На Черном море первым П-35 освоил 51-й отдельный береговой ракетный полк (ОБРП), первоначально предназначенный для применения «Сопки», но так и не приступивший к ее эксплуатации. Летом 1962 г. полк перевели на Каспий, где он проводил испытания техники комплекса «Редут».

 

С августа 1963 г. по сентябрь 1966 г. было выполнено 24 пуска П-35, в том числе впервые в ВМФ с управлением стартом непосредственно из кабины самоходной пусковой установки. Принятие на вооружение комплекса «Редут» было определено постановлением от 11 августа 1966 г.

В 1967 г. полк возвратился с Каспия на Черное море. Спустя два года были поставлены штатные СПУ-35, через год поступили радиотехнические средства. В 1971 г. прошли первые зачетные стрельбы. Стартовые позиции были оборудованы не только в Крыму, но и в Болгарии, откуда ракетным огнем перекрывался район Черноморских проливов. После распада СССР подвижные комплексы были перебазированы на Черноморское побережье Кавказа где в состав Новороссийской Военно-морской базы был сформирован отдельный береговой ракетный полк.

На Балтийском флоте П-35 поступили на вооружение 10-го ОБРП. Одновременно 1 декабря 1972 г. он был преобразован в 1216-й ОБРП, но через два года переформирован в 844-й ОБРП.

На Севере 501 -й ОБРП прошел перевооружение на «Редут» в 1971—1974 гг.

На Тихом океане ранее вооруженные «Сопкой» 528-й полк в Приморье и 21-й полк на Камчатке также были перевооружены новой техникой. Кроме того, в 1974 и 1978 гг. на Сахалине и в Приморье были сформированы соответственно 648-й и 482-й отдельные береговые ракетные полки. На базе 648-го полка в 1990 г. сформирована 451-я отдельная ракетно-артиллерийская бригада. Входящие в ее состав 1036-й и 789-й отдельные ракетные дивизионы размещены на Сахалине и на входящем в Курильскую гряду острове Симушир.

Но не всегда меткое попадание радовало ракетчиков. В частности, 24 апреля 2000 г. мобильный комплекс 854-го БРП ЧФ проводил учебные пуски с мыса Херсонес. Ракета «Прогресс» в инертном снаряжении настигла украинский теплоход «Верещагино» в 30 милях от Донузлава. Попав в надстройку, она разнесла санузел при капитанской каюте. На счастье, капитан В.В. Коржов в этот момент обедал, как и большая часть экипажа. К сожалению, один моряк все-таки был ранен осколками. Сквозная (от борта до борта) пробоина в надстройке имела столь характерные очертания, что указывала на виновников происшествия с той же определенностью, что и отпечатки пальцев на заглянувшего в сейф «медвежатника». Впрочем, командование Черноморского флота формально не было виновато: еще дней за десять им был оповещен украинский центр навигации.

Пуск ракеты П-35 берегового комплекса «Редут».

Пусковая установка СПУ-35 подвижного берегового ракетного комплекса «Редут».

С другой стороны, не надо быть большим знатоком психологии, чтобы понять, что за такой срок даже столь важная информация могла и подзабыться, а для достижения гарантированной безопасности доступ в район стрельб следовало перекрыть катерами ОВРа. Окончательно та истина, что ракеты воякам не игрушка, была осознана руководством Украины, когда был сбит российский Ту-154 над Черным морем в 2001 г. Попробуем представить себе французов, проводящих ракетные стрельбы в Ла-Манше или у берегов Ниццы!

 

«Утес»

Переоборудование стационарных «объектов 100» и «101» с комплексов «Стрела» на вновь создаваемый комплекс «Утес» было определено постановлением от 16 июля 1961 г.

На мысе Айа первым в 1964 г на переоборудование встал второй дивизион 362-го ОБРП. Основные технические решения по комплексу «Утес» существенно отличались от ранее реализованных для комплекса «Стрела», пусковые установки которого выдвигались в горизонтальном направлении из скальных штолен. Для «Утеса» были приняты поворотные двухконтейнерные установки массой более 30 т, которые размещались в шахтах глубиной 20 м, а перед пуском поднимались на высоту 6 м над поверхностью. Непосредственно перед стартом контейнеры с ракетами выводились на угол 15°. Все основные объекты комплексов размещались в заглубленных в скальный грунт железобетонных сооружениях. В них в процессе предстартовой подготовки проверялись и заправлялись ракеты. В процессе гонки двигателя непосредственно перед стартом непосредственно на пусковой установке (как и в корабельной СМ-70) проводилась дозаправка ракеты топливом, что увеличивало дальность стрельбы.

Целеуказание поступало от входящей в комплекс РЛС «Мыс» и от авиационной системы МРСЦ-1.

Старт ракеты П-35 берегового стационарного комплекса «Утес».

 

Автономные испытания наземного оборудования начались в середине 1968 г. и продолжались более двух лет. 28 мая 1971 г. был проведен первый пуск П-35 на дальность около 200 км.

Работы в первом дивизионе завершились 25 февраля 1972 г., а 17 апреля следующего года успешно прошла стрельба по цели пр. 1784 на дальность 217 км.

28 апреля 1973 г. оба дивизиона полка поступили на вооружение. В 1978— 1983 гг. было выполнено 33 пуска, из них 30 — успешно.

Каждый дивизион помимо двух стартовых батарей включал еще три: техническую, телеуправления ракетами и электротехническую, а также хозяйственную роту. В полковую структуру помимо штаба и двух ракетных дивизионов входили радиотехническая батарея и автотехнический взвод.

Перевооружение дивизионов 616-го отдельного берегового ракетного полка Северного флота на острове Кильдин завершилось в 1976 и в 1983 г.

В 1974 г. началась модернизация береговых ракетных комплексов под ракету «Прогресс». В 1976 г. полк на мысе Айя выполнил шесть испытательных пусков. В 1996 г. славяне по-братски поделили полк: один из дивизионов был передан Украине и, по сообщениям печати, в настоящее время расформирован. Второй остался в составе российского Черноморского флота.

 

На кадрах из отечественного художественного фильма «Одиночное плавание» показана предстартовая подготовка ракеты П-35 комплекса «Утес», изображающей американскую крылатую ракету со специальной боевой частью.

 

Окончание