ОКЕАНИЯ. 1.
Над Баскией густым туманом вздымались клубы зловонной пыли, разъедавшей глаза и гортань. Я брела среди этого тумана, стараясь уловить малейшие колебания и звуки вокруг себя, пытаясь держаться подальше от места сражения. Только по стонам раненых монстров и победным крикам воинов я поняла, что битва завершена. Сквозь едкие слезы я едва различала очертания фэйзиатских лошадей, задыхающихся в густых липких облаках, и их всадников. Я вся дрожала от страха — какая-то сила, которой я уже не могла сопротивляться, не давала мне покинуть это место.
Битва, к которой так тщательно готовились фэйзиаты и которой так боялись баскийцы, была окончена.
Воины изначально готовились к кровопролитию, но победа далась им удивительно легко. Когда фэйзиаты уже приблизились к стаду кхонгов настолько, что могли рассмотреть их перекошенные от злобы морды, кхонги, ощетинившись и поджав задние лапы в ожидании подходящего момента для броска, медленно двинулись на воинов. Их не остановили гулкие подземные толчки, заставившие иссохшуюся почву содрогнуться и разлететься волнами крупного песка. Над раскаленным полем поднялась волна свежести, а из недр истощенной земли, пенясь и с грохотом вырываясь наружу могучими сверкающими фонтанами, стала прибывать вода. Вода, приводящая в ужас кхонгов, внезапно набросилась на них, окатила серебряными брызгами, нанося смертельные раны, и также внезапно отхлынула, швырнув воющих от боли полуживых монстров к ногам удивленных людей…
… Пылевая завеса постепенно рассеивалась. Облака, пропитанные свежестью отхлынувшего потока, развеялись, небо прояснилось и одинокие кристаллики дорожной пыли медленно оседали к земле, вспыхивая ярко-желтыми огоньками в лучах сияющего солнца. Я вскарабкалась на пригорок и увидела, как воины волокут привязанных к седлам лошадей грязных кхонгов. Фэйзиаты возвращались в город, чтобы сдать пленных королю Баскии, Эдварду.
Фэйзиатское войско стремительно приближалось, окутанное жаром тяжкого храпа лошадей и воем раненых кхонгов.
Среди топота и храпа лошадей, стонов и криков мои уши уловили знакомый голос. Я не могла ошибиться, я узнала бы его среди тысячи звуков – это был голос Короля. Король Фэйзии был среди воинов!
Я напряглась и втянула голову в плечи… недавние события снова ожили в моей памяти…
Палящие лучи полуденного светила позволяли рассмотреть кхонгов, которых никто раньше не видел так близко. Покрытые зловонной слизью удивительно гибкие тела монстров извивались под ногами перепуганных лошадей, животные шарахались в разные стороны и отказывались выполнять команды воинов.
Кхонги уже появлялись на поверхности планеты несколько веков назад, попадая в наш мир из-под развергающихся в земле глубоких воронок. Из летописей тех времен о них было известно совсем не много: кровожадные и неуязвимые, они были движимы одним чувством — желанием истреблять все живое.
***
Королевское семейство Боско уже собралось на террасе того, что когда-то было королевским дворцом, кашляя и вытирая слезы от поднявшейся вонючей пыли.
За несколько месяцев войны Баския — маленькая страна, печально прославилась не только на всю Феерику, но и за ее пределами. Население соседних планет с ужасом наблюдало за зловонными тучами, окутавшими ту часть планеты, где были нарушены Вселенские законы. Старый король прекрасно понимал, как он унизился и опозорил свое имя, обратившись за помощью, когда уже смерть занесла свой посох не только над его страной, но и над всей планетой.
Всю свою жизнь Эдвард думал только о своей выгоде. Будучи юным принцем, он проводил время в развлечениях и не интересовался делами государства. Как ни старался его отец воспитать сына справедливым и заботливым хозяином, богатства страны таяли, как снег весной, в руках наследника. Являясь единственным ребенком, Эдвард наслаждался жизнью, устраивая молодецкие застолья и бессмысленно расточая средства на наряды и выезды.
Друзей у принца не было, но всякий раз, на очередном пиру, его окружало несметное множество молодых дворян, ждущих дармового угощения. Произнося бессмысленные речи и наблюдая за затаившими дыхание слушателями-прихлебателями, Эдвард чувствовал себя самым умным и образованным.
Годы летели, наследник не становился умнее, и отец-король решил женить его на одной из соседских принцесс. Но напыщенный и жадный принц не видел своей выгоды от женитьбы: его не интересовали ни добрососедские отношения, ни красота принцесс, ни расширение государственных границ. Он искал источник, из которого он черпал бы средства для беззаботной жизни и развлечений — средства его отца уже были на исходе. Постепенно соседи-короли, обиженные пренебрежением баскийского наследника, прекратили общаться с правителем Баскии. Баскийский король загрустил, от чего очень быстро иссякло его здоровье, и, поняв, что не может больше управлять государством, был вынужден передать корону сыну. С тех пор своего сына он не видел, как ни призывал его к себе.
После смерти старого короля в Баскии поселился голод и безнаказанность. Молодому королю нужны были средства, и население с трудом обеспечивало Эдварда, запросы которого с каждым годом росли.
Постепенно горожане убегали в провинцию, стараясь подальше укрыться от королевских сборщиков налогов, но и это им не помогло. Вскоре Баския из цветущей державы превратилась в разграбленную, терзаемую болезнями, страну.
В Росне остались только самые состоятельные вельможи и чиновники, и когда пришло время королю обзавестись семьей, все придворные красавицы, затаив дыхание, ждали, на ком же Эдвард остановит свой выбор. И Эдвард наконец женился. На самой богатой невесте, дочери ростовщика и перекупщика, наживавшегося на чужих несчастьях. Королевский тесть не гнушался ни ветхими лохмотьями, ни съестными отходами. Став родственником короля, ростовщик держал в страхе всю Росну. Увидев его, закутанного в неизменный потрепаный балахон, проходящим по улице, горожане захлопывали оконные ставни и запирали в домах своих детей. Встретиться взглядом с ростовщиком считалось плохим знамением.
Молодая королева, перебравшись из душной избушки на окраине города в королевский дворец, неутомимо окружала себя портнихами, музыкантами и льстецами.
… Время шло, умер старый ростовщик, королевская казна иссякла. Когда-то плодородная земля обеднела, прошло время даров щедрой природы: сочных фруктов и густых вин, когда-то радовавших баскийцев. В далеком прошлом остались щедрые застолья и богатые наряды: когда-то шикарные туалеты превратились в жалкие лохмотья, "друзья" больше не толпились вокруг накрытых столов…
Когда у Эдварда и Корины родилась дочь, они сразу стали подыскивать малютке жениха в близлежащих государствах в надежде наладить отношения с богатыми соседями. Но соседи не простили Эдварду старые обиды. Когда на свет появился наследный принц, от наследства остались только воспоминания…
… Жители столицы, пугливо озираясь, выходили на улицу, заслоняя лицо рукавами, чтобы не задохнуться от смрадного запаха, исходившего от раненых кхонгов.
Желая рассмотреть этих существ поближе, я совсем забыла о безопасности. Всадники приблизились к моему пригорку гораздо быстрее, чем я рассчитывала, и теперь мне приходилось уворачиваться и от огромных копыт фэйзиатских скакунов, и от отвратительных тварей, извивающихся по земле, оставляя за собой слизистый зловонный след. Через тряпье, намотанное на морды монстров, сверкали красные огни глаз.
Когда-то я слышала, что глаза — это самое страшное оружие кхонгов. Одним только взглядом эти твари сводили с ума, опустошали сознание, заставляя жертву покорно ждать смерти.
Какие же они вонючие…
Прямо перед моими глазами полуживой монстр катался по земле, пытаясь сбросить намотанную ему на голову тряпку, и это ему почти удалось. Воину пришлось спешиться, чтобы помешать ему… Огненно-красный глаз хищника освободился из-под повязки и уставился прямо на меня…
Я словно провалилась в душные объятия, не желающие расстаться со мной, не давая вздохнуть полной грудью. Горячее пламя, окружившее плотным туманом, обжигало мозг, бешено пульсируя в такт моему мечущемуся от страха сердцу. Я почувствовала, как силы медленно оставляют меня, пока мой страх не сменился покорностью и безысходностью. А когда огонь рассеялся, я оказалась в темной пещере, холодной и сырой, по которой я медленно продвигалась все дальше и дальше, окутанная непроглядной тьмой. Из темных ходов, пересекающих пещеру, раздавались предсмертные стоны бьющихся в агонии жертв, зовущих на помощь, и чем дальше я проникала в глубину пещеры, тем тоскливее и безразличнее становились голоса, эхом перекликаясь между собой и рассказывая друг другу о своих последних мгновениях…
Мое видение исчезло так же быстро, как и появилось. Я помотала головой и почувствовала там жуткую боль. Открыв глаза, я увидела борьбу раненого кхонга, пытавшегося освободиться, но удар рукоятью клинка положил конец его попыткам и на его голову снова намотали тряпку…
… Вдруг я почувствовала, как чья-то рука подхватила меня… Я приготовилась дать последний в своей жизни бой, оскалила клыки и выпустила когти, сейчас я вцеплюсь ему в рожу… И увидела лицо Риккса Рейна. Он посадил меня к себе на седло и потрепал по холке: “Что, трудно быть кошкой?" — спросил он. Я повернула голову и увидела Рока Рейна – Короля Фэйзии. Как он стал похож на своего отца – от этого сходства у меня что-то надломилось внутри, чувство вины сдавило сердце, надорвало дыхание… Если бы Рок знал, кто сидит на руках у его брата, он разорвал бы меня на части, а я бы не сопротивлялась…
Мы подъезжали ко дворцу столицы Баскии – когда-то красивого города Росны. Кхонги будут умирать, закрытые в клетках королевского зверинца, все клетки уже были свободны, зверей отпустили по требованию Короля Рока. У Рока есть еще требование – за освобождение Баскии он увезет из этой страны молодую женщину…
***
… Королевское семейство Баскии встречало победителей. Король Баскии Эдвард Боско громко приветствовал фэйзиатов, королева Корина плакала от счастья, принц Никос не знал, как себя вести и глупо улыбался, одна принцесса Регана была недовольна. Конечно, эта победа была не ради нее: “Какой позор, – думала Регана. – Лучше бы королем Фэйзии был Риккс, он выбрал бы в жены меня, королевскую дочку, таковы правила… Не то что этот Рок, хам и грубиян. Теперь женой короля Фэйзии станет помещичья воспитанница, не знавшая даже своих родителей, не умеющая вести себя, необразованная и без приданого”.
А тем временем семейство Рейнов — черноволосые Рок и Рита и белокурый Риккс уже поднимались по длинной лестнице, ведущей на королевскую террасу. Теперь, когда тройняшки находились рядом, их невероятное сходство еще больше бросалось в глаза. Риккс был светлокожий и светловолосый, но черты лица и манера держать себя отбрасывали все сомнения – это родной брат смуглых Рока и Риты. Следом шел Ронгвалд, младший брат тройняшек. Смуглая кожа и огненные волосы притягивали взгляды горожанок, шепотом передающих друг другу последние сплетни. Ну еще бы — это вам не сын голодранца-Эдварда, а наследник богатых плодородных земель, к тому же утыканных природными самоцветами. Позади королевича шествовал генерал Карио, тоже рыжий и смуглый, но на него никто не обращал внимания.
Я устроилась в седле на лошади Риккса и наблюдала. Королевские семьи встали рядом и махали народу и воинам. Король Эдвард и принц Никос рядом с Рейнами представляли жалкое зрелище.
Я отвернулась и стала наблюдать, как кхонгов отвязывают от седел. Кхонги издавали протяжные вопли, поднимая морды вверх, как будто звали кого-то на помощь… От этих воплей придворные дамы на королевской террасе постоянно вздрагивали и старались не смотреть на страшных существ, от которых несло падалью…
… Внезапно небо заволокла огромная черная туча и тонкая стрела молнии пронзила горизонт. Я подняла голову — высоко на небе собиралась буря: молнии огненными стрелами пронизывали скопления туч, озаряя их причудливыми тенями. В воздухе царил дух очищения, гулко разносились по городу раскаты грома и смех Ореаны — Королевы Ветров.
Весьма своенравная богиня, Ореана не раз повергала в ужас жителей планеты, появляясь в сопровождении бушующих ураганов. Вот и сейчас — она то материализовалась, показываясь оцепеневшим от страха горожанам верхом на огромном черном облаке, напоминающем дикого скакуна, мечущегося среди молний в водопаде густой, струящейся по небу гривы, то растворялась в воздухе.
Воздух пропитался свежестью горных водопадов, водоворот вырывавшихся из плена тишины ветров затруднял духание, сбивая с ног судорожно вцепившихся в парики и шляпы придворных. Ореана в очередной раз появилась на фоне этих бешено ревущих водоворотов: все на том же облаке-скакуне, в красном платье с широкими развевающимися рукавами, расшитом черными и красными самоцветами, с разметавшимися по небу длинными светлыми волосами, слегка подхваченными алыми лентами. Озаренная вспышками молний, Королева Ветров неслась прямо к земле, сопровождаемая мелкими скоплениями сверкающих в сиянии широко раскинувшейся радуги дождевых туч, щедро орошающих истосковавшуюся по дождям землю.
Поравнявшись с землей, облако-скакун рассыпалось, окутав собой Ореану. Когда же завеса рассеялась, Королева Ветров стояла на земле, уже в другом облачении — в расшитом золотыми камнями охотничьем костюме, а волосы были уложены и подхвачены золотыми нитями, в обрамлении развевающихся на ветру перьев райских птиц, украшающих её головной убор.
Королева Ветров подняла к небу руки, унизанные причудливыми золотыми украшениями и нараспев что-то прокричала на непонятном языке — прогремел последний раскат грома, небо прояснилось и на землю прохладной стеной полился невиданной силы ливень, прибивая к земле вонючую пыль и нанося уцелевшим кхонгам последние, смертельные раны.
Приподняв подол платья и приоткрыв для всеобщего обозрения золотые сапожки, Ореана грациозно приблизилась к воротам королевского замка и, громко поприветствовав Рейнов, растворилась в воздухе, оставив по себе лишь звон рассыпавшихся по каменной мостовой украшений и аромат горных цветов.
