Николай Колядко. Почему японцы проиграли сражение при Мидуэе

Даллас Вудбери Айсом
Обзоры Военно-морского колледжа, лето 2000 г., том. LIII, № 3

Dallas Woodbury Isom ©
THE BATTLE OF MIDWAY: WHY THE JAPANESE LOST
Naval War College Review, Summer 2000, Vol. LIII, No. 3

Содержание:

Сражение при Мидуэе продолжает будоражить воображение всех, кто интересуется Второй Мировой войной на Тихом океане. Это верно не только потому, что оно стало ключевым событием на Тихоокеанском театре военных действий, но и потому, что это было сражение, которое американцы обязаны были проиграть, но вместо этого выиграли, причём с одним из самых разгромных счетов в военно-морской истории.

Японцы вступили в бой с подавляющим преимуществом в огневой мощи, но в итоге потерпели сокрушительное поражение. Все четыре их авианосца были потоплены, в то время как у американцев был потоплен лишь один. Что особенно примечательно, три японских авианосца были уничтожены в течении всего пары минуты, причем всего за несколько минут до того, как эти авианосцы должны были начать свою собственную атаку на американское авианосное соединение. 4 июня 1942 г. наступательная военно-воздушная мощь Японии была практически уничтожена в одном бою, и те небольшие шансы, которые у нее оставались на победу в войне на Тихом океане, исчезли в дыму горящих авианосцев. Названия двух популярных книг об этом сражении — «Невероятная победа» и «Чудо на Мидуэе» – отражают всю важность этого события.

Главные действующие лица этой битвы за военно-морское превосходство на Тихом океане вошли в легенду. На стратегическом уровне адмирал Честер Нимиц, главнокомандующий Тихоокеанским флотом США, противостоял адмиралу Исороку Ямамото [Здесь и далее японские имена приводятся не в японской, а в европейской традиции – сначала имя, затем фамилия. Прим. автора], главнокомандующему Объединенным флотом Японии; на тактическом уровне контр-адмирал Рэймонд Спрюэнс (под командованием контр-адмирала Фрэнка Флетчера) противостоял вице-адмиралу Тюити Нагумо, командующему японскими авианосными силами.

В англоязычной традиции принято все излишне персонифицировать. Поэтому всякий раз встречая в тексте фамилию «Нагумо», не забывайте, что все решения командующий 1-м Воздушным флотом (на фото слева) принимал, конечно же, не единолично, а в результате обсуждения как минимум с ключевыми подчиненными. Это были его начальник штаба контр-адмирал Рюносукэ Кусака и глава авиационного отдела штаба, один из ведущих японских специалистов по тактике палубной авиации капитан 2-го ранга Минору Гэнда

Генезис операции на Мидуэе был обусловлен тем, что в результате атаки на Перл-Харбор не удалось поймать и уничтожить американские авианосцы, которые, как ожидал Ямамото, должны были находиться там вместе с остальными силами Тихоокеанского флота. Рейд Дулиттла на Японию в апреле 1942 г., в ходе которого с авианосца «Хорнет» взлетели шестнадцать бомбардировщиков B-25, закрепил в японском верховном командовании идею проведения операции по уничтожению американских авианосцев на Тихом океане. Цель Ямамото заключалась в том, чтобы путем захвата двух небольших островков атолла Мидуэй, где находилась военно-морская база США, втянуть авианосцы Нимица в решающее сражение, в ходе которого они могли быть уничтожены. Атолл Мидуэй, расположенный примерно в 1100 милях к северо-западу от Гавайских островов, рассматривался японцами как «ключ к Гавайям» – слишком ценный актив для американцев, чтобы отдать его без боя.

План Ямамото, включавший атаку на Алеуты, был беспрецедентным по сложности и масштабу: в нем участвовали почти все боевые корабли японского флота, всего почти 140, а также десятки вспомогательных судов. Однако «зубами» были четыре авианосца Мобильного соединения Нагумо – «Акаги», «Кага», «Хирю» и «Сорю». На борту этих кораблей находилось около 270 самолетов, из которых около 230 были в строю (ещё 21 «Зеро» перевозился для использования на Мидуэе после его захвата). Именно эти четыре авианосца с кораблями поддержки Мобильного соединения были вовлечены в то, что принято называть сражением при Мидуэе.

С американской стороны шифровальщики Нимица выяснили общую схему и приблизительную дату проведения операции Ямамото на Мидуэе. Нимиц, находясь в штабе Тихоокеанского флота в Пёрл-Харборе, планировал устроить засаду на авианосные силы Нагумо. Для этого в его распоряжении имелись три авианосца – «Энтерпрайз» и «Хорнет» в составе 16-й оперативного соединения под командованием Спрюэнса и «Йорктаун» в составе 17-й оперативного соединения под командованием контр-адмирала Фрэнка Джека Флетчера (поврежденный тремя неделями ранее в сражении в Коралловом море «Йорктаун» был спешно отремонтирован). В общей сложности на этих трех кораблях находилось 234 самолета, из которых 221 был в строю.

Кроме того, на самом Мидуэе находилось около 80 боевых самолетов наземного базирования и 32 летающие лодки PBY «Каталина» для разведки. Таким образом, на непосредственной арене сражения в распоряжении Нимица было больше самолетов, но самолеты Нагумо обладали гораздо большей огневой мощью, а его пилоты были гораздо опытнее. Для того чтобы американцы имели реальные шансы на победу, их самолеты должны были нанести удар по авианосцам Нагумо, прежде чем те смогут начать свою собственную атаку на американские авианосцы. Это, конечно, и произошло, но с большими проблемами.

Если бы японцы успели нанести удар первыми, у них были очень хорошие шансы выиграть сражение. Они обладали эффективным противокорабельным оружием – точными, надёжными и быстроходными авиаторпедами, от которых трудно было уклониться. Американские авиаторпеды в тот период войны были ненадежными и медленными – по суть бесполезными. Американский флот также не располагал бронебойными бомбами с задержкой взрывателя, способными проникать и взрываться глубоко внутри корабля, как это было у японцев.

Бомбы, что несли американские пикирующие бомбардировщики, были обычными фугасными, срабатывавшими при касании и способными уничтожить крупный авианосец только в том случае, если застать его в самом уязвимом состоянии – с палубами, забитыми полностью заправленными самолетами, к которым были подвешены бомбы или торпеды. Но именно в таком состоянии и были пойманы три японских авианосца. Они были уничтожены огнем от собственного бензина и вторичными взрывами от собственных боеприпасов, а не фатальными повреждениями конструкции, нанесенными непосредственно американскими бомбами.

Так что же – к счастью для американцев – пошло у японцев не так? Атака американских авианосцев, которая, по замыслу Нимица, должна была стать засадой, внезапным нападением, на самом деле засадой не стало. Присутствие американских кораблей в районе Мидуэя было обнаружено японским самолетом-разведчиком – печально известным «Тонэ №4» – утром 4 июня, ещё в 07:28. То есть почти за три часа до рокового удара американских пикирующих бомбардировщиков с авианосцев «Энтерпрайз» и «Йорктаун», что состоялся лишь 10:25.

Почему японцы не смогли начать атаку до 10:25? Это одна из самых интригующих загадок Второй Мировой. За более чем полвека, прошедшие с тех пор, не было опубликовано ни одного удовлетворительного отчета об этих трех часах с японской стороны. А при ближайшем рассмотрении оказывается, что большей части того, что, как принято считать, там произошло, на самом деле не было. Адмирал Нагумо и его штаб не были такими дураками, какими их выставляют, а командир разведывательного самолета «Тонэ №4», обнаружившего американские корабли, вовсе не был тем подслеповатым, рассеянным и некомпетентным человеком, каким его изображают.

Японцы, безусловно, совершили там много ошибок – имеется достаточно очевидные причин, из-за которых сражение было проиграно, – но эти ошибки вовсе не были настолько идиотскими, как это принято считать.

Стандартный сценарий

Большая часть того, что сегодня «известно» о японской стороне сражения, о чем свидетельствуют книги, кинофильмы и документальные телефильмы, взято из серии книг, опубликованных вскоре после войны. Эти ранние работы закрепили в массовом сознании «стандартный сценарий» того, что произошло на японской стороне сражения. А в более поздних фильмах и романах это представлено ещё более ярко и гротескно: растерянный Нагумо отказывается принять реальность, «раздумывает», «передумывает», а затем серией ошибок уничтожает все шансы на противодействие угрозе со стороны американских авианосцев.

Факты и вымыслы

Так почему японцы не смогли начать атаку до 10:25? Проблема, не позволившая немедленно отреагировать на обнаружение американских авианосцев, хорошо известна: в 07:15, менее чем за пятнадцать минут до обнаружения американских кораблей, Нагумо приказал перевооружить свои торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики для второго удара по Мидуэю. (Первый удар стартовал в 04:30, это было 108 самолетов – по 36 торпедоносцев, пикирующих бомбардировщиков и «Зеро». Вторая волна, равная по численности, но предназначенная и вооруженная для атаки кораблей, была поднята на полетные палубы четырех авианосцев). Теперь самолеты второй волны были убраны вниз на ангарные палубы: торпедоносцы на «Акаги» и «Кага» вместо торпед должны были получить 800-кг фугасные авиабомбы, а пикировщики на «Хирю» и «Сорю» – 242-кг осколочно-фугасные бомбы вместо 250-кг бронебойных противокорабельных.

Перевооружение торпедоносцев фугасными бомбами противоречило приказу Ямамото, согласно которому половина торпедоносцев Мобильного соединения Нагумо всегда должна была быть оснащена торпедами на случай появления у Мидуэя американского авианосного флота. Нагумо обосновал свое решение тем, что командующий первой волной в 07:00 уведомил его по радио, что Мидуэй еще не нейтрализован и необходим второй удар. Поскольку в это время Мобильные силы подверглись атаке торпедоносцев с Мидуэя, эта рекомендация приобрела дополнительную силу. Кроме того, тот факт, что после двух с половиной часов поисков не было обнаружено ни одного американского корабля, подтверждал уверенность Нагумо в отсутствии вражеской авианосной угрозы в этом районе.

Через несколько мгновений после принятия этого судьбоносного решения экипаж одного из поплавковых гидросамолётов, запущенных с крейсера «Тонэ» и получивший обозначение «Тонэ №4» обнаружил элементы американского флота. Сообщение об обнаружении было передано телеграфным кодом в 07:28 «Обнаружено, по-видимому, 10 надводных кораблей противника по пеленгу 10° на дистанции 240 миль от Мидуэя. Курс 150°, скорость более 20 узлов». Авианосцы в сообщении не упоминались.

Дальний гидросамолет-разведчик «Аити» E13A и тяжелый крейсер «Тонэ», с которого он взлетел

Самые ранние исследователи сражения предполагали, что это сообщение сразу же было получено непосредственно в радиорубке флагманского корабля Нагумо «Акаги» и, соответственно, Нагумо узнал о нём примерно в 07:30. Однако более поздние авторитеты допускают, что оно было передано на «Акаги» несколькими минутами позже с запустившего самолёт корабля; так что они предполагают, что адмирал получил это сообщение об обнаружении около 07:40.

В любом случае предполагается, что адмирал получил сообщение об обнаружении до 07:40. Необходимо было как можно быстрее нанести удар по американским кораблям, но единственные самолеты, способные атаковать их, находились в процессе перевооружения на боеприпасы для нанесения ударов по суше. Согласно «стандартному сценарию», Нагумо, придя в себя, в 07.45 отдал приказ «приостановить операцию перевооружения». С этой точки зрения, в 07:45 предыдущая команды о перевооружении была выполнена примерно наполовину, так что около половины самолетов-торпедоносцев все еще были вооружены торпедами.

Японская официальная история Второй Мировой войны, известная как «Сэнси сосе», в опубликованном в 1971 г. томе, посвященном Мидуэю, соглашается с тем, что сообщение с гидросамолёта «Тонэ №4» было получено Нагумо косвенно, то есть через его «материнский» крейсер незадолго до 07:45, но занимает другую позицию в отношении характера отмены приказа о перевооружении, отданного им в 07:15. Там утверждается, что в 07:45 операция перевооружения была не просто приостановлена, а отменена. Проблема в том, что единственный записанный текст этого приказа неоднозначен: «Подготовиться к проведению атак на корабли противника. Оставить торпеды на тех ударных самолётах, что еще не перевооружены на бомбы».

В 08:00, через пятнадцать минут после того, как Нагумо якобы отдал свой приказ об отмене перевооружения, его Мобильное соединение было атаковано 16 пикирующими бомбардировщиками «Донтлесс» с Мидуэя, за которыми около 08:15 последовал удар 14 «Летающих крепостей». Попаданий не было, но радикальное маневрирование авианосцев на высокой скорости с целью уклонения от бомб сделало дальнейшее перевооружение торпедоносцев практически невозможным.

В 08:20 экипаж «Тонэ №4» наконец-то обнаружил в составе американского оперативного соединения авианосец – это сообщение было получено Нагумо в 08:30. Тем временем вернулась ударная группа с Мидуэя, многие ее самолеты были повреждены и им требовалась немедленная посадка.

В 08:30 Нагумо предстояло принять второе судьбоносное решение: начать немедленную атаку на американские авианосные силы имевшимися самолетами, или отложить её до окончания посадки «Мидуэйской» ударной группы и перевооружения ударных самолётов второй волны на торпеды. Вице-адмирал выбрал отсрочку. По стандартному сценарию вылет ударной группы был перенесён на два часа, и назначен на 10:30.

Это его решение подверглось поздней жесткой критике. Согласно стандартному сценарию, по которому операция перевооружения была «приостановлена» Нагумо в 07:45, примерно половина торпедоносцев находилась в ангарах и в 08:30 все еще имела торпеды, а большая часть другой половины находилась на полетных палубах, все еще вооруженная 800-кг фугасными бомбами. Все 36 пикировщиков второй волны были надлежащим образом вооружены для атаки кораблей и находились на полетных палубах «Хирю» и «Сорю». Утверждалось, что с такими ресурсами в 08:30 можно было провести вполне адекватную атаку. Кроме того, отмечалось, что отсутствие этих загруженных топливом и боеприпасами самолетов на полетных палубах авианосцев в 10:25. значительно снизило бы ущерб, нанесенный им американскими пикировщиками с «Энтерпрайза» и «Йорктауна».

Решение Нагумо отказаться от удара ограниченными силами в 08:30 в пользу более поздней «полномасштабной» атаки (как он ее назвал), более достойной Императорского флота Японии, в основном объясняется, согласно стандартному сценарию, гордыней, высокомерием и презрением к возможностям американских морских летчиков – отношением, которое называют «победной лихорадкой», возникшей в результате предыдущей череды успехов японского флота. Однако все исследователи согласны с тем, что в 08:30 в распоряжении Нагумо не было свободных «Зеро» для сопровождения ударных самолетов. Те из них, что первоначально были назначены во вторую волну, были подняты в боевое воздушное охранение для отражения серии атак с Мидуэя, и к 08:30 их топливо и боеприпасы были в основном исчерпаны.

С учетом того, как стандартный сценарий отражает состояние вооружения самолетов, его объяснение отсрочки вызывает сомнения. Кратковременная отсрочка могла быть оправдана, пока часть «Зеро» не смогут приземлиться, перевооружиться и заправиться, но двухчасовая отсрочка не имеет смысла. Ведь Нагумо знал, что его Мобильное соединение было обнаружено американскими самолётами-разведчиками ещё тремя часами ранее, так что в 08:30 удар с американских авианосцев должен был казаться неминуемым.

Что касается презрения к способностям американских морских летчиков, которое, как утверждается, было основано на жалких результатах, которые он только что наблюдал во время атак с Мидуэя, то Нагумо и его штаб должны были знать, что американские пилоты-палубники были в тот период войны подготовлены значительно лучше коллег наземного базирования. Всего за месяц до этого, в битве в Коралловом море, таким же американским летчикам удалось потопить японский легкий авианосец и серьезно повредить «суперавианосец» «Секаку». Даже если суждения Нагумо действительно были вызваны «победной лихорадкой», то нет никаких доказательств того, что капитан 2-го ранга Минору Гэнда, начальник авиационного отдела его штаба, чьи советы по таким вопросам были практически решающими, был тоже поражен этой болезнью.

Но что действительно ставит под сомнение стандартный сценарий, так это более фундаментальная загадка: почему атака не была начата до 10:25, когда на авианосцы Нагумо упали первые бомбы? Если операция по перевооружению торпедоносцев была остановлена в 07:45 – всего через полчаса после приказа, и даже если возврат торпед на ту половину самолетов, с которых их успели снять, начался только в 08:30, то, несомненно, эскадрильи торпедоносцев на «Акаги» и «Кага» могли быть готовы к взлёту задолго до 10:25. Если же операция по перевооружению была фактически отменена в 07:45 г., как утверждается в «Сэнси Сосе», то такое промедление еще более невероятно.

В этом и заключается суть проблемы: почему то, что было сделано всего за 30 минут, нельзя было вернуть в исходное состояние быстрей, чем за два часа? Времени на возврат на место торпед было с избытком, даже несмотря на то, что большую часть этих двух часов после 08:30 Мобильное соединение сначала проводило посадку «Мидуэйской» ударной группы, а затем отражало атаки американских уже палубных торпедоносцев. С учетом состояния вооружения согласно стандартном сценарию (как будет показано ниже) – там не так уж и много нужно было сделать.

Проблемы с официальной японской версией сценария еще более серьезны: согласно ей, операция по перевооружению была не просто приостановлена в 07:45, а отменена. Если это так, то более половины торпедоносцев на «Акаги» и «Кага» должны были получить торпеды в 08:30, и часть из них, судя по всему, должна была быть поднята на полетные палубы для замены самолетов, перевооруженных бомбами. Также представляется, что те немногие самолеты, которые все еще находились в ангарах, могли быть подняты на полетные палубы и подняты в воздух без чрезмерной задержки посадки «Мидуэйской» ударной группы. В любом случае, все пикирующие бомбардировщики на «Хирю» и «Сорю» были вооружены для атаки кораблей и находились на полетных палубах в готовности к взлёту; при наличии такого количества самолётов с противокорабельным вооружением решение об отсрочке атаки должно было быть мучительно трудным. Однако, как сообщается в «Сэнси сосе», один из штабных офицеров, вспоминал, что оно было принято «легко».

Еще более непонятно по сценарию «Сэнси Сосе», что торпедоносцы всё ещё не были готовы к взлёту задолго до 10:25. Работы оставалось бы еще меньше, чем в американской версии истории. Действительно, посадка «Мидуэйской» ударной группы было завершено только около 09:20 на «Акаги», и, опять же, в течение большей части времени между 09:30 и 10:00 Мобильное соединение маневрировало, уклоняясь от двух волн американских торпедоносцев. Но если бы операция по перевооружению была отменена в 07:45, то у них было бы время, чтобы выстроить ударную группу второй волны на полетных палубах до 10:00, когда, как мы увидим, было пятнадцатиминутное окно, в течение которого взлет мог быть произведен без помех со стороны американцев.

К более правдоподобному сценарию

Таким образом, представляется, что Нагумо должен был столкнуться с более серьезными проблемами, чем это представлялось до сих пор. Чтобы выяснить, что же на самом деле произошло на японской стороне в то роковое утро 4 июня, необходимо изучить первоисточники, основными из которых являются официальный рапорт Нагумо и отчеты о действиях авиагрупп четырех авианосцев Мобильного соединения. Однако сохранившиеся записи фрагментарны (большинство судовых журналов и журналов боевых действий были утеряны в ходе войны), неоднозначны и даже противоречивы. Существуют также вторичные материалы, основанные на них, но дополненные свидетельствами японских ветеранов сражения. Еще большее значение имеет непереведенная японская литература, в первую очередь 43-й том «Сэнси сосе», посвященный Мидуэю.

Однако незаменимыми источниками являются живые ветераны авианосных групп, участвовавших в сражении. Из тех немногих, кто пережил войну, многие были механиками самолетов и оружия – людьми, выполнявшими «черную работу» на ангарных палубах, и большинство из них никогда ранее не давали интервью о том, что происходило во время сражения. И эти ветераны могут предоставить информацию об организации палубных операций на японских авианосцах и объяснить причины, по которым Нагумо не смог вовремя поднять в воздух свои ударные самолёты.

Что же на самом деле пошло не так?

Ключ к разгадке этой тайны находился под рукой уже более пятидесяти лет, но, как правило, игнорировался. Как уже отмечалось, принято считать, что сообщение об обнаружении в 07:28 с «Тонэ №4» было получено Нагумо до 07:45, и что в соответствии с ним Нагумо приостановил или отменил перевооружение своих торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков в 07:45. Однако в своем официальном рапорте Нагумо дважды совершенно четко заявляет, что он получил это сообщение только около 08:00. [В японском оригинале, конечно, указано 05:00 по Токийскому времени, но весь тайминг в этой статье традиционно пересчитан на часовой пояс Мидуэя. Прим. переводчика]. В своем рапорте он даже жалуется, что задержка с доставкой сообщения «сильно повлияла на нашу последующую подготовку к атаке». Однако это утверждение почти повсеместно отвергается историками – и всеми американскими, и большинством японских – поскольку оно не согласуется с двумя другими записями в сводном журнале сообщений из этого же рапорта.

[Пояснение переводчика: стандартный рапорт по результатам операции обычно состоит из четырёх основных частей – вводной части, где излагаются цели операции, задействованные силы и оценка сил противника; основной «нарративной» части, где описывается ход операции; статистической части, где приводятся свои потери и оценка ущерба, нанесённого противнику; и, наконец, заключительной аналитической части с оценкой результатов операции, различными выводами и предложениями на будущее. Как правило, к рапорту «верхнего уровня» прилагаются рапорты подчинённых формирований, на основании данных из которых он был составлен.

Однако рассматриваемый здесь «Детальный рапорт о боевых действиях №6 главкома Первого воздушного флота» или коротко «рапорт Нагумо» устроен немного нестандартно. Поскольку все четыре авианосца (включая два флагмана – всего соединения и 2-й дивизии авианосцев) были потеряны, значительная часть текущей боевой документации была потеряна вместе с ними. В результате для составления рапорта штабу Нагумо пришлось собирать информацию откуда только можно, включая корабли эскорта, а частично и вообще по памяти. И вот эти «черновые данные» были даны не в качестве приложений, а включены в текст самого рапорта, в виде этого самого «сводного журнала» – подборки радиограмм и переданных другими способами приказов и сообщений, зарегистрированных в журналах других кораблей соединения и с проставленным временем их регистрации.]

Первая запись – это приказ Нагумо, зарегистрированный в 07:45, отменяющий приказ о перевооружении от 07:15. Вторая – это приказ Нагумо, записанный в 07:47 г., о том, что «Тонэ №4» должен «уточнить типы кораблей». Эти приказы, конечно, не имели бы смысла, если бы Нагумо ещё не получил сообщение об обнаружении противника. Ещё автор первого открытого исследования Самуэль Морисон, заявил, что утверждение Нагумо о доставке донесения не ранее 08:00, «опровергается» его приказом об отмене перевооружения в 07:45. Огромный авторитет Морисона ещё в 1949 г. установил время получения до 07:45 как доказанный факт, и из этого в дальнейшем и исходил стандартный сценарий операции по перевооружению.

Но что, если Нагумо получил сообщение об обнаружении не ранее 08:00, как он утверждал? Самым веским доказательством против этого утверждения остаются две записи в «сводном журнале», но что, если их время было зафиксировано ошибочно? Вполне вероятно, что так оно и было, и что эти два приказа Нагумо действительно были отданы позже.

Доказательства того, что они были отданы позже, можно найти в том же самом сводном журнале. Сначала рассмотрим приказ Нагумо «Тонэ №4» об уточнении типов кораблей, записанный под 07:47. Он практически идентичен приказу от 08:00 «сообщить типы кораблей». Стандартный сценарий предполагает, что это был повторный приказ; он изображает Нагумо крайне раздраженным отсутствием ответа от «Тонэ №4» и рассматривает эту запись как свидетельство халатного отношения экипажа самолета. «Тонэ №4» не отвечал на запрос Нагумо аж до 08:09, когда он наконец сообщил, что те «10 надводных кораблей» состоят из пяти крейсеров и пяти эсминцев. Целых 22 минуты – с 07:47 до 08:09 – непозволительный срок для ответа на запрос адмирала, и это само по себе заставляет усомниться в том, что запрос о деталях был отправлен еще в 07:47. Гораздо более правдоподобными было бы 9 минут для ответа на этот уточняющий запрос – с 08:00 до 08:09.

Может ли быть так, что два запроса «Тонэ №4» об уточнении типов кораблей были одним и тем же запросом, и что на самом деле этот запрос был отправлен лишь в 08:00? Если так, то это указывает на то, что Нагумо получил сообщение об обнаружении противника не ранее 08:00.

В «сводном журнале» имеется множество других примеров, когда сообщения регистрировались более одного раза, и когда самая ранняя из двух или более записей не является правильной. Среди них: приказ Нагумо своему Мобильному соединению: «После посадки самолётов мы поворачиваем на север. Мы планируем сблизиться с вражеским соединением и уничтожить его». Это сообщение зарегистрировано как отправленное в 08:55 и повторно в 09:05. Однако в нарративной части рапорта Нагумо утверждает, что отдал этот приказ в 09:05.

Аналогичным образом, сообщение «Тонэ №4» об обнаружении двух дополнительных крейсеров в составе американского соединения в нарративной части указано как полученное в 08:40, но в «сводном журнале» оно зарегистрировано в 08:30, 08:45 и 08:50. Таким образом, есть серьезные основания полагать, что время 07:47, когда Нагумо попросил «Тонэ №4» «уточнить типы кораблей», ошибочно и что 08:00 – что соответствует заявлению Нагумо, что он получил сообщение об обнаружении около 08:00, – действительно является правильным временем отправки запроса.

Но как быть с приказом об отмене перевооружения, который зарегистрирован только один раз и в 07:45? И кроме него, в «сводном журнале» есть несколько примеров, когда события регистрируются в неправильное время, а правильное время можно установить независимо по американским записям, достоверность которых не вызывает сомнений. Например, японский самолет-разведчик, следовавший юго-восточным курсом, что пролегал вблизи Мидуэя, передал по радио сообщение, зарегистрированное в 05:55, о том, что «15 вражеских самолетов направляются к вам». Этими самолетами почти наверняка была эскадрилья из 16 пикирующих бомбардировщиков «Донтлесс» с Мидуэя. Но они взлетели с Мидуэя только после 06:00 и объединились в группу только около 06:15. Также ни одна другая группа самолетов – пикирующие бомбардировщики «Виндикейтор», торпедоносцы или истребители – не взлетела до 06:00. Все они сделали это после сигнала воздушной тревоги в 05:55. Единственными американскими самолетами с Мидуэя, которые находились в воздухе в составе группы в 05:55, была эскадрилья B-17, которая находилась более чем в двухстах милях к западу от Мидуэя. Никакая другая группа самолетов не могла быть замечена японским самолетом-разведчиком по крайней мере в течении ещё 15 минут после 05:55.

Поэтому время приказа Нагумо об отмене операции по перевооружению также могло быть ошибочно записано как 07:45. Более вероятно, что он был также отдан после 08:00.

«Сводный журнал» был собран из радио- и других журналов нескольких кораблей Мобильного соединения так как журнал флагмана «Акаги» был утерян. Составитель этого «сводного журнала» отметил фрагментарность и непоследовательность записей и предостерег от чрезмерного доверия к их точности. К сожалению, ранние американские исследования по Мидуэю, на которых основан «стандартный сценарий», не воспользовались этим предостережением о степени достоверности «сводного журнала» и предположили, что время, указанное в нем для некоторых ключевых событий, таких как приказ об отмене, было точным. [Предостережение составителя появилось в 43-м томе «Сэнси сосе», который был опубликован только в 1971 г. и эта работа никогда не переводилась с японского. Прим. автора]. Нарративная часть официального рапорта Нагумо, напротив, написана плотно и, что важно, внутренне непротиворечиво. Время, указанное в нем для ключевых событий, заслуживает гораздо большего доверия, чем это было сделано, даже если допустить, что эта часть рапорта Нагумо, скорее всего, была в некоторой степени самооправдательной.

В любом случае, утверждение из рапорта Нагумо – не единственное прямое доказательство того, что время получения сообщения об обнаружении с «Тонэ №4» – это 08:00. Это время подтверждают Рюносукэ Кусака, начальник штаба Нагумо, и Минору Гэнда, начальник авиационного отдела его штаба. Они находились на мостике «Акаги» вместе с Нагумо и, учитывая шокирующий характер сообщения, должны были обратить особое внимание на то, когда именно они его услышали. После войны оба не отказались от своих воспоминаний о том, что это сообщение было получено в штабе Нагумо только около 08:00 – даже после того, как стало общепризнанным, что сообщение было получено до 07:45. Даже если доверие к Нагумо можно поставить под сомнение, доверие к Кусаке и Гэнде никогда не оспаривалось. После войны Гэнда долгое время занимал пост начальника штаба (фактически командующего) ВВС Сил самообороны Японии. Среди американских, а также японских чиновников и историков он заслужил репутацию честного, объективного и порядочного человека. Так что его и Кусаки утверждениям о 08:00 следует придать большее значение.

Поэтому можно предположить, что Нагумо действительно узнал о присутствии американских кораблей в районе Мидуэя только около 08:00, и что операция по перевооружению торпедоносцев фугасными бомбами все еще продолжалась до этого времени. И что этот фактор, как утверждал Нагумо в своем официальном отчете, действительно «оказал существенное влияние» на его способность начать атаку против американских авианосных сил. Это дает ключ к разгадке двух главных тайн Мидуэя:

1. 1. 1. Почему атака не была начата в 08:30 – сразу после того, как было подтверждено присутствие американского авианосца и до того, как была посажена ударная группа, вернувшаяся с Мидуэя.
      2. И, что еще более важно, почему самолеты-торпедоносцы все еще не были готовы к вылету до американского удара в 10:25.

Как мы видим, при стандартном сценарии решение о том, начинать атаку или отложить ее, принималось в 08:30. С другой стороны, если бы Нагумо получил сообщение об обнаружении «Тонэ №4» только в 08:00, то состояние вооружения его торпедоносцев было бы радикально иным: к этому времени все торпеды были бы уже сняты. Более того, их нельзя было сразу же установить обратно, поскольку в 08:00, как уже отмечалось, начался налет пикировщиков с Мидуэя, за ними последовали B-17. Так что до окончания этих ударов в 08:30 авианосцы были вынуждены радикально маневрировать, а резкие повороты и крены палубы делали манипуляции с торпедами невозможными.

Вероятно, имелось несколько торпедоносцев, уже вооруженных 800-кг бомбами, но поскольку ударный самолёт «Кэйт» не мог бомбить с пикирования, то они были малопригодны для борьбы с движущимися кораблями. Добавьте к этому тот факт, что для сопровождения ударной группы не оставалось свободных «Зеро», и станет понятно, почему Нагумо счел нецелесообразным задерживать посадку ударной группы, вернувшейся с Мидуэя, для того чтобы отправить против обнаруженных американских кораблей одни пикировщики, причём без истребительного прикрытия. Еще важнее, что различное состояние вооружения торпедоносцев в 08:30 позволяет понять, почему их не удалось поднять в воздух до американского удара в 10:25.

Операция по перевооружению

Торпедоносцы не могли быть своевременно перевооружены для взлета до 10:25, если Нагумо получил сообщение об обнаружении «Тонэ №4» только в 08:00, и, наоборот, могли, если бы он получил его до 07:45, как обычно утверждается. Чтобы понять причину этого, рассмотрим процедуру перевооружения торпедоносцев.

Во-первых, перевооружение торпедоносцев с торпед на 800-кг фугасные бомбы занимал гораздо больше времени, чем принято считать. Большинство американских комментаторов утверждают, что это занимало около часа, однако столько времени обычно требовалось для вооружения эскадрильи пустых торпедоносцев торпедами или бомбами. Это была стандартная операция. А вот перевооружение с торпед на авиабомбы или наоборот был для японцев крайне необычен. Фактически, до Мидуэя они делали это только один раз, в ходе эксперимента, проведенного на авианосце «Хирю». Было установлено, что для перехода эскадрильи торпедоносцев с торпед на 800-кг бомбы (при условии, что бомбы уже находились на ангарной палубе) требуется полтора часа, а для обратного перехода уже с бомб на торпеды – два часа.

Когда в 07:15 Нагумо отдал приказ о перевооружении второй волны для повторного удара по Мидуэю, торпедоносцы сначала должны были быть спущены на ангарную палубу. Поскольку авианосцы все еще подвергались атакам самолетов с Мидуэя, это мероприятие, вероятно, началось не ранее 07:20. Требовалось около семи минут, чтобы первый самолет был подкачен к самолетоподъемнику (далее просто «подъемнику»), установлен на него, опущен и доставлен к своему месту на ангарной палубе. В дальнейшем, поскольку использовались два подъемника, самолеты прибывали на свои места с интервалом примерно в одну минуту. Соответственно, на спуск и доставку к месту для перевооружения эскадрильи из 18 торпедоносцев требовалось около 25 минут. При этом механики-оружейники не ждали, пока все самолеты окажутся на ангарной палубе – они приступали к работе по мере прибытия каждого самолета.

[Здесь автор скорей всего автоматически исходит из американской практики, где перемещением самолётов занимались специально выделенные люди, которые больше ничем не занимались. В то время как на японских авианосцах это делали те же самые авиамеханики и авиаоружейники, что затем их обслуживали. Так что далеко не факт, что они могли приступать к работе с самолётами сразу после их доставки на ангарную палубу. Прим. переводчика.]

Процедура перевооружения не проводилась ни на всех 18 самолетах одновременно, ни по одному, как, утверждали некоторые исследователи. Скорее, торпедоносцы перевооружались посменно – одновременно обслуживался один тютай (дивизион), то есть по 6 торпедоносцев на «Акаги» и по 9 на «Кага». Это было вызвано просто количеством как механиков-оружейников, так и специальных тележек с домкратами для перевозки и установки тяжелых боеприпасов. На «Кага», где находилась более крупная эскадрилья из 27 торпедоносцев, механиков-оружейников и тележек для боеприпасов было больше, чем на «Акаги».

Авиаторпеда обр. 91 на снабженной домкратами тележке для тяжелых боеприпасов, на заднем плане торпедоносец «Накадзима» B5M2

Когда каждый самолет тютая достигал своего места, его торпеда отключалась от тяг запуска двигателя и снятия предохранителя, отсоединялась от системы сброса и опускалась с помощью домкратов тележки. Это занимало около пяти минут – то есть до 12-й минуты с начала всей операции для первого самолета, и до 17-й – для последнего самолета первого дивизиона «Акаги». Таким образом, видно, что к 07:28, когда «Тонэ №4» передал отчет о наблюдении, для разоружения торпедоносцев ещё практически ничего не было сделано, особенно если операция началась только после того, как в 07:20 закончилась атака американских торпедоносцев. Если бы Нагумо узнал об этом сообщении в 07:30, как утверждается в самых ранних отчетах, его решение о перевооружении в 07:15 было бы быстро и полностью обратимо.

Но продолжим: после того, как торпеда была отцеплена и опущена на тележку, ее перекатывали к стеллажу для тяжелого вооружения, на который она перегружалась [с помощью полиспастов, прим. переводчика] – это занимало еще около пяти минут. Прежде чем подвесить к самолету бомбу, необходимо было заменить систему подвески – специальные упоры на днище фюзеляжа, к которым притягивались боеприпасы на внешней подвеске. Японские торпеды были длинными и тонкими, а 800-кг авиабомбы для наземных целей – короткими и толстыми.

[На самом деле авиаторпеда обр. 91 и 800-кг «наземная» авиабомба обр. 98 №80 действительно отличались по длине почти в два раза – 5,3 м и 2,8 м – но вот диаметр корпуса у них был одинаковым, 450 мм. Прим. переводчика]

Требовалось открутить упоры, предназначенные для торпед и заменить их на предназначенные для бомб, что занимало на удивление много времени – около двадцати минут. Пока это делалось, тележки, использовавшиеся для разоружения первого тютая эскадрильи, были доступны для снятия торпед с самолетов второго тютая.

Разница в системах подвески 800-кг авиабомбы обр. 98 №80 и авиаторпеды обр. 91

Однако принято считать, что Нагумо получил сообщение о наблюдении не в 07:30, а в 07:40 – то есть через 20-25 минут после начала операции по перевооружению. Когда операция по перевооружению была (предположительно) отменена в 07:45, каково было состояние вооружения торпедоносцев?

Описанные процедуры, продолжавшиеся до 07:45, на «Акаги» привели бы к снятию торпед со всех шести самолетов первого дивизиона и с некоторого количества самолетов второго дивизиона. В частности, торпеда с шестого самолета была бы снята, как было рассчитано выше, примерно в 07:37, в это время торпеда с первого самолета была бы уложена на оружейную стойку, и эта тележка была бы доступна для снятия торпеды с первого самолета уже второго дивизиона. Если предположить, что на перемещение её к следующему самолету уходит одна минута и что с первого дивизиона с интервалом в одну минуту высвобождаются дополнительные тележки, то торпеда с первого самолета второго тютая была бы снята примерно в 07:43, а с третьего – примерно в 07:45. Таким образом, к 07:45 с эскадрильи торпедоносцев «Акаги» было бы снято 9 торпед, плюс-минус 1-2.

На «Кага» график перевооружения менее определенный. На нем было 27 торпедоносцев, но, судя по всему, только 18 были вооружены торпедами, а остальные девять с менее опытными экипажами оставались в резерве на ангарной палубе и без вооружения (позже для вылета, назначенного на 10:30 были выделены все 27). Если в соответствии с приказом о перевооружении от 07:15 вниз нужно было опустить только 18 торпедоносцев, а перевооружались они по 9 за раз, то к 07:45 торпеды могли быть сняты с 9 торпедоносцев «Кага».

В любом случае, справедливо предположить, что примерно половина торпедоносцев на обоих авианосцев в 07:45 все еще сохраняла торпеды, как и утверждалось в стандартном сценарии. Однако это не означает, что операция по перевооружению была завершена наполовину, как утверждалось – она была завершена менее, чем на треть – всего-навсего успели снять половину торпед. Кроме того, к этому времени на торпедоносцы еще не были подвешены «наземные» бомбы (как утверждают некоторые комментаторы, которые, видимо, предполагают, что самолеты перевооружали по одному), да и не могли: в 07:45 на торпедоносцах первых дивизионов обоих авианосцев еще меняли системы подвески.

Таким образом очевидно, что если бы операция перевооружения была отменена в этот момент – в 07:45 – то для возвращения торпед на половину пустых к тому времени самолетов и построения всех самолетов на полетных палубах двух авианосцев не потребовалось бы много времени, возможно, всего около 30 минут. Но, как мы видели, по стандартному сценарию Нагумо не отменил, а лишь приостановил ее. Причина этого, как утверждается, была в том, что он не знал о наличии авианосцев среди тех «10 надводных кораблей», о которых сообщил «Тонэ №4», и хотел сначала получить больше информации о точном составе американских сил. Однако Нагумо почти наверняка подозревал о наличии среди них авианосцев. Сообщается, что один из членов его штаба сомневался в этом, но Кусака (начальник штаба Нагумо) и, вероятно, сам Нагумо понимали, что нет никакого смысла посылать в этот район такое количество американских кораблей, если бы они не являлись авианосным оперативным соединением.

Но если в 07:45 г. операция по перевооружению могла быть легко обращена, то к 08:00 (когда, как мы уже пришли к выводу, было на самом деле получено сообщение от «Тонэ №4») перспективы стали гораздо более мрачными. Нагумо потребовалось бы несколько минут, чтобы принять решение и довести его до сведения личного состава, занимавшегося перевооружением на ангарных палубах «Акаги» и «Кага». «Сэнси сосе» (исходя из получения информации до 07:45) сообщает о том, что Нагумо обсуждал вопрос следует ли завершить перевооружение и атаковать американские корабли торпедоносцами, вооруженными авиабомбами, или же вернуть торпеды. Было решено вернуть торпеды, поскольку бомбометание с горизонтального полета по движущимся кораблям было гораздо менее эффективным по сравнению с торпедными атаками.

Но в 07:40, когда операция по перевооружению еще могла быть быстро повернута вспять, такие рассуждения были бы излишними. Однако к 08:00, когда восстановление торпедного вооружения могло занять больше времени, чем завершение перехода на бомбы, дальнейшие действия были уже не так однозначны. Дополнительные сложности добавили начало атаки пикировщиков с Мидуэя и возвращение своих самолётов, вернувшихся после удара по атоллу. В конце концов, решение об отмене операции по перевооружению было принято. Но, учитывая, насколько напряженной была обстановка в тот момент, его принятие могло занять некоторое время. Впрочем, возможно, промежуточное решение о приостановке перевооружения было принято достаточно быстро, но, скорее всего, приказ об этом был отдан не ранее, чем через пять минут после получения первого сообщения об обнаружении с «Тонэ №4».

Каково же было вероятное состояние вооружения торпедоносцев на 08:05? Продолжая последовательность перевооружения с 07:45: торпеда с последнего самолета второго дивизиона на «Акаги» была бы снята и уложена на стеллаж для тяжелого вооружения примерно к 07:53 – это был двенадцатый из 18 самолетов, с которого уже была снята торпеда. К этому времени на первом самолете первого дивизиона была бы смонтирована подвеска для бомбы, и транспортные тележки можно было бы использовать уже для подвески 800-кг авиабомб на самолеты этого дивизиона. Однако на самом деле в этот момент было бы эффективнее использовать эти тележки (не забываем, их всего шесть) для снятия торпед с самолетов третьего, последнего, тютая.

Что, вероятно, и было сделано в условиях дефицита времени. В этом случае тележка, освободившаяся после снятия торпеды с первого самолета второго дивизиона, могла быть направлена к первому самолету третьего дивизиона около 07:49, а торпеда с него снята пятью минутами позже. Тогда торпеда с последнего торпедоносца на «Акаги» была бы снята примерно в 07:59 и уложена на стеллаж примерно через пять минут. Тем временем тележка, использовавшаяся для снятия торпеды с первого самолета третьего дивизиона, должна была освободиться для подвозки уже бомбы на первый самолет первого тютая около 08:00.

Таким образом, в 08:05 ни один из торпедоносцев на «Акаги» уже не имел торпед, торпедные системы подвески примерно на двух третях из них были уже заменены на бомбовые (а на большей части оставшихся как минимум демонтированы), а к трети из них уже подвозили 800-кг бомбы. На «Кага», если бы перевооружались только 18 торпедоносцев, по 9 за раз, дело обстояло бы еще лучше: не только все торпеды были бы сняты, но и на нескольких самолетах уже были бы установлены «наземные» бомбы. Возвращение торпед на эти самолеты заняло бы еще больше времени, чем на «Акаги».

Эти расчеты времени на самом деле являются очень приблизительными, но приведенное выше описание представляет собой вероятное состояние вооружения, когда Нагумо получил сообщение об обнаружении американских кораблей в 08:00. Двадцать минут не кажутся таким уж большим сроком, но, учитывая характер процедур перевооружения и время американских атак, в 08:00 адмирал оказался в гораздо более сложной ситуации, чем это было бы в 07:40.

Ещё одним, не указанным здесь фактором, значительно усложнявшим процесс перевооружения было очень скученное расположение самолетов на ангарных палубах авианосцев

Если в 08:05 Нагумо отдал приказ оружейникам, то практически не имеет значения, был ли это приказ об отмене или просто о приостановке операции перевооружения – Мобильное соединение в тот момент подверглось очередной атаке, и маневры уклонения на полной боевой скорости делали практически невозможным перемещение 849-кг торпед, не говоря уже об их подвеске. В любом случае, это невозможно было сделать, пока не были бы возвращены на место торпедные системы подвески. Единственное, что можно было сделать в период до 08:30, когда Нагумо должен был принять решение об атаке или ее отсрочке, – это вернуть на место эти системы подвески.

События после принятия решения об отсрочке

Посадка вернувшейся с Мидуэя ударной группы началась в 08:37. Она задержалась на несколько минут из-за атаки еще 11 пикирующих бомбардировщиков с Мидуэя – уже третьей с 08:00. Пикировщики с «Акаги» закончили посадку к 08:59, а «Зеро» – как из ударной группы, так и из воздушного охранения, – к 09:18. А в 09:17 Мобильное соединение начало разворот на северо-восток для сближения с американским соединением. Таким образом, примерно в 09:20 можно было начинать подъем и расстановку на полетных палубах самолетов второй волны. При условии, что на торпедоносцы успели вернуть торпеды. И если бы приказ об отмене перевооружения был отдан в 07:45, как это принято считать, то торпедоносцы почти наверняка были бы готовы к 09:20.

Но торпедоносцы на «Акаги» и «Кага» не были готовы к 09:20. Все их торпеды были сняты еще до того, как после 08:00 был отдан приказ об отмене. Кроме того, хотя с момента прекращения воздушных атак на Мобильное соединение прошло уже более 40 минут, но перевооружение не могло идти полным ходом в течение всего этого времени: вернувшиеся с Мидуэя пикировщики нужно было опустить на те же ангарные палубы, где находились перевооружаемые торпедоносцы. Ведь полетные палубы, тогда, конечно, не были «угловыми», как сейчас, поэтому их нужно было очистить от пикировщиков, чтобы «Зеро» воздушного охранения имели возможность садиться и взлетать.

Это мероприятие не остановило операции по перевооружению торпедоносцев, но поскольку самолеты приходилось уплотнять, чтобы освободить место для вновь прибывших, это значительно замедляло процесс. По приблизительным подсчетам, в этот промежуток времени, с 08:37 до 09:20 на торпедоносцах было проведено всего около 20 минут нормальной работы по перевооружению. Этого было бы достаточно, чтобы вернуть торпеды на половину самолетов, но для оставшейся половины требовалось еще как минимум 20 минут. На «Кага», где их было 27, требовалось еще больше времени.

Таким образом, в 09:20 на «Акаги» и «Кага» началось то, что для Нагумо должно было показаться одной из самых разочаровывающих гонок со временем в военно-морской истории. Ведь спустя всего 10 минут беспрепятственного перевооружения первая волна американских торпедоносцев атаковала в 09:30 – это были 15 машин с «Хорнета», ведомые капитаном 3-го ранга Джоном Уолдроном. Перевооружение вновь было приостановлено, так как авианосцы предприняли отчаянные маневры, чтобы уклониться от торпед. За этой атакой вскоре последовала вторая волна из 14 торпедоносцев уже с «Энтерпрайза».

Когда в 10:00 все было закончено, оставалось еще около 10 минут работы по перевооружению последнего дивизиона торпедоносцев «Акаги», еще больше времени требовалось для торпедоносцев «Кага». Перевооруженные торпедоносцы начали поднимать на полетные палубы примерно в 09:20, но к 10:00 в ангарах оставалось еще не менее трети. К 10:15 перевооружение «Акаги», вероятно, было завершено, и последние торпедоносцы были подняты на полетную палубу. Если бы вся ударная группа была готова к вылету в 10:00, она вместе с эскортом «Зеро» могла бы быть запущена в этот пятнадцатиминутный промежуток между атаками на Мобильное соединение. Но этого не произошло, и в 10:15. окно закрылось с прибытием третьей волны американских торпедоносцев – на этот раз 12 самолетов с «Йорктауна».

Хотя эти самолеты, как и две предыдущие волны, не добились ни одного попадания, торпедоносцы «Йорктауна» выманили на уровень моря высотное воздушнее охранение японцев. У «Зеро», патрулировавших до этого на малой высоте, закончились боеприпасы к пушкам, пока они отбивались от двух предыдущих волн торпедоносцев. Так что, когда две эскадрильи пикирующих бомбардировщиков капитана 2-го ранга Кларенса В. Маккласки с «Энтерпрайза» и эскадрилья капитана 3-го ранга Максвелла Ф. Лесли с «Йорктауна» появились над соединением и начали пикирование вскоре после 10:20, «Зеро», чтобы противостоять им, на высоте не было. Время Нагумо было на исходе.

А что же с пикировщиками Нагумо?

До сих пор почти ничего не говорилось о пикирующих бомбардировщиках второй волны на «Хирю» и «Сорю». Причина в том, что в отличие от торпедоносцев, которые, очевидно, не могли использовать торпеды против наземных целей, но также, как уже отмечалось, не могли поражать бомбами движущиеся корабли, их состояние вооружения не представляло проблемы в этой драме. Более того, в рапорте Нагумо они практически не упоминаются в связи с операцией перевооружения. Это заставило ранних исследователей предположить, что они вообще не были включены в приказ о перевооружении в 07:15 и поэтому оставались вооруженными бронебойными противокорабельными авиабомбами в течение всего утра. Однако теперь ясно, что на самом деле они были перевооружены вместе с самолетами-торпедоносцами для второго удара по Мидуэю.

Не перевооружить их было бы нерационально, прежде всего потому, что пикировщики были бы особенно эффективны для поражения самолетов на земле – одна из основных целей второго удара. Однако есть причина, по которой пикировщики не повлияли на способность Нагумо начать атаку против американских авианосных сил ни в 08:30, ни позже: пикировщики гораздо легче и быстрее перевооружались, чем торпедоносцы. Они несли бомбы, вес которых составлял менее трети от веса торпед или 800-кг бомб, что несли торпедоносцы.

Таким образом, с этими бомбами было гораздо легче управляться, а манипуляции с ними меньше затруднялись крутыми циркуляциями авианосцев, маневрирующих, чтобы избежать воздушных атак. Для перевооружения с противокорабельных на фугасные «наземные» бомбы не требовалось менять системы подвески. Небольших тележек для лёгких боеприпасов также было больше, что позволяло перевооружить всю эскадрилью одновременно. Кроме того, их можно было перевооружить не только в ангаре, но и на полётной палубе – судя по всему, после приказа о перевооружении в 07:15 на ангарную палубу опускалась только половина эскадрильи, что позволяло сэкономить время использования самолетоподъемников.

Наконец, перевооружению подлежали только две трети каждой эскадрильи пикировщиков. Это объясняется тем, что в противокорабельной конфигурации обычно две трети пикировщиков несли бронебойные бомбы, а одна треть – фугасные, которые в данном случае уже имелись. Фугасные бомбы со взрывателями, установленными на мгновенное срабатывание, использовались для подавления зенитных орудий и разрушения полетных палуб. Благодаря всему этому перевооружение пикирующих бомбардировщиков занимало в два раза меньше времени, чем перевооружение торпедоносцев.

Две трети пикировщиков на «Хирю» и «Сорю», что должны были быть перевооружены в соответствии с приказом о перевооружении от 07:15, скорее всего, были перевооружены фугасными бомбами до 08:00. Большинство, если не все, из них, вероятно, были перевооружены обратно на бронебойные бомбы уже вскоре после 08:30. И по крайней мере, половина каждой эскадрильи на «Хирю» и «Сорю» уже находилась на полетных палубах в 08:30. Более того, даже если на пикирующих бомбардировщиках было установлено меньше стандартного количества бронебойных бомб, фугасные бомбы были не менее эффективны против авианосцев, чем бронебойные. Не забываем, что американские пикировщики уничтожали тогда японские авианосцы фугасными бомбами мгновенного срабатывания, а бронебойных бомб у ВМС США в тот период войны еще не было.

Почему произошла задержка с передачей сообщения?

Мы видели, что ключевой причиной, из-за которой Нагумо не смог начать атаку до 10:25, является то, что он получил сообщение об обнаружении от «Тонэ №4» только около 08:00. Однако возникает очевидный вопрос, почему на передачу этого сообщения ушло целых полчаса? Это действительно кажется невероятным. Одна из причин распространенного предположения о том, что Нагумо получил сообщение около 07:40, заключается в том, что изучение «сводного журнала» показывает, что в среднем разница между временем отправки радиосообщения и временем его получения в командном центре Нагумо составляла всего около десяти минут. Однако это среднее значение включает в себя множество случаев, когда эти сообщения ожидались связистами Мобильного соединения, и процесс таким образом серьезно ускорялся.

Однако первые сообщения от самолетов-разведчиков часто не ожидаются, что, безусловно, имело место в случае с «Тонэ №4». Но как могло случиться, что на это ушло тридцать минут? В данном случае нет детальной реконструкции процедур, которая позволила бы полностью объяснить такую задержку, но в основном она объясняется следующими факторами. Во-первых, радиосообщение было принято не непосредственно в радиорубке «Акаги», которая не отслеживала частоту связи самолетов-разведчиков, а на крейсере, с которого он взлетел.

Во-вторых, сообщение «Тонэ №4» передавалось не голосом и открытым, а азбукой Морзе, к тому же закодированной. И судя по всему, радист оказался не вполне подготовленным к расшифровке. После того как сообщение было доставлено на мостик «Тонэ» и оценено, оно было передано на «Акаги» сигнальным прожектором. А для этого надо было сначала привлечь внимание сигнальщика на флагмане, который, видимо, не ожидал срочного сообщения. И только затем оно было расшифровано и доставлено на флагманский мостик Нагумо. В общей сложности это и заняло около тридцати минут.

Последующие сообщения с «Тонэ №4» доходили до командного пункта Нагумо гораздо быстрее. Их ждали, поэтому связисты были готовы ускорить их передачу. Некоторые из них передавались открытым текстом, и даже те, что были отправлены кодом, были быстрее расшифрованы. И все они без задержки ретранслировались с крейсера «Тонэ» сигнальщикам «Акаги», которые уже были начеку. Таким образом, время, которое потребовалось для того, чтобы эти сообщения дошли до Нагумо, никоим образом не является показателем времени, которое потребовалось для того, чтобы до него дошло первое сообщение об обнаружении кораблей противника.

Существуют ли другие первые сообщения об обнаружении противника в тот период войны, что можно было бы использовать для сравнения? Да, были, причём одно из них случилось в тот же день. Оно тоже было передано кодом с другого самолёта-разведчика в 05:30, но адмирал, которому оно предназначалось, – Фрэнк Джек Флетчер – получил его лишь 06:03, да и то лишь после повторной передачи. Прошло целых 33 минуты, причём американское командование, в отличие от Нагумо, ожидало обнаружить в этом районе вражеские авианосцы. В этом свете 30-минутная задержка с передачей сообщения об обнаружении с «Тонэ №4» не является такой уж аномальной, как кажется на первый взгляд.

Решение об отсрочке

В 08:30, когда Нагумо должен был принять решение, начинать ли атаку на американские силы прямо сейчас или отложить ее, мы видели, что у него не было в готовности ни торпедоносцев, ни «Зеро» для сопровождения. Но у него были в наличии пикирующие бомбардировщики на «Хирю» и «Сорю». Их можно было поднять в воздух достаточно быстро и, вероятно, это не задержало бы посадку вернувшейся с Мидуэя ударной группы настолько, чтобы вызвать серьезные потери самолетов из-за нехватки топлива.

[С учетом внушительного боевого радиуса японских палубных самолетов, вот это точно проблемой не было, топлива бы им хватило ещё на часы, единственной проблемой были поврежденные самолеты. Прим. переводчика]

И контр-адмирал Тамон Ямагути, командир второй дивизии авианосцев – «Хирю» и «Сорю» – настоятельно рекомендовал Нагумо поступить именно так. Он опасался удара американских палубных самолетов, если взлет будет отложен, и считал, что атака ограниченными силами лучше, чем ее полное отсутствие.

Но Нагумо решил отложить взлет. Он сделал это не потому, что презрительно игнорировал угрозу со стороны американских палубных бомбардировщиков – как это изображается в стандартном сценарии – а потому, что считал, что пикировщики в одиночку не смогут нанести эффективный удар. А еще полагал, что у него есть время для организации скоординированного удара. Пикирующие бомбардировщики без сопровождения стали бы легкой добычей для американских истребителей над целью, особенно без торпедоносцев, заходящих на малой высоте, чтобы расколоть американскую оборону.

Это привело бы, по мнению Нагумо, к неприемлемым потерям летчиков и уменьшению шансов нанести серьезный ущерб американским авианосцам. Более того, торпедоносцы, когда он сможет их послать, окажутся без пикирующих бомбардировщиков, отвлекающих на себя американские истребители и огонь зенитной артиллерии. Медленные и низколетящие торпедоносцы были бы еще более уязвимы для неразделенной обороны, чем пикировщики, а их потери летного состава, соответственно, еще более тяжелыми.

Потери пилотов-авианосников обходились японцам гораздо дороже, чем американцам. У них их было меньше, и подготовка замены занимала больше времени. Япония начала войну, имея всего около четырехсот опытных пилотов-палубников «первой линии». Если Япония хотела иметь хоть какие-то шансы выбить американцев из Тихого океана, то она должна была сделать это в первый год войны, причем в основном за счет тех пилотов, которые уже имелись в наличии. Таким образом, сохранение пилотов было для Нагумо серьезной проблемой, и это был еще один фактор, убеждавший его в том, что лучшим вариантом будет отложить атаку до тех пор, пока не удастся организовать скоординированный удар, причем прикрытый эскортом «Зеро». Проблема, конечно, заключалась во времени.

Но почему Нагумо решил, что у него есть время? В 08:30 Нагумо знал, что его Мобильное соединение обнаружено американцами, и что в этом районе находится по крайней мере один американский авианосец, а возможно, два или три. Удар с них должен был казаться неминуемым. Почему же он думал, что у него есть время посадить ударную группу с Мидуэя и затем организовать скоординированную атаку? Мы знаем, что его атака была запланирована на 10:30, т.е. через два часа после принятия решения об отсрочке. Действительно ли он думал, что у него есть эти два часа?

Во-первых, теперь ясно, что он не планировал атаку на 10:30 в тот момент, когда принимал решение об отсрочке в 08:30. В его рапорте указано, что в 08:30 Нагумо считал, что скоординированная атака может быть начата вскоре после посадки ударной группы с Мидуэя. Из того же рапорта также следует, что лишь в момент завершения посадки – около 09:20 – командиры авиагрупп сообщили Нагумо, что торпедоносцы на «Акаги» и «Кага» будут готовы не ранее 10:30.

Но, несмотря на это, Нагумо еще в 08:30 предполагал, что сможет провести атаку в воздухе вскоре после 09:30. Остается открытым вопрос: почему он думал, что у него есть хотя бы один час? Как ни удивительно, но основания полагать, что у него есть столько времени, действительно были. В сообщении, полученном в 07:28 г. от гидросамолета «Тонэ №4», местоположение американских кораблей было указано как «пеленг 10° и 240 миль от Мидуэя». По расчетам штаба Нагумо, это чуть более двухсот миль от позиции Мобильного соединения на тот момент. Это считалось слишком большим расстоянием для атаки бомбардировщиков, которые должны были прикрывать истребители «Уайлдкэт» с их малым боевым радиусом.

Штаб Нагумо знал, что Мобильное соединение находится в пределах досягаемости пикирующих бомбардировщиков «Донтлесс», но, очевидно, считал, что боевой радиус «Уайлдкэтов» составляет всего около 175 миль. Таким образом, Нагумо и его штаб имели все основания считать, что в 07:28 у американцев было только два варианта действий, оба из которых были благоприятны для Мобильного соединения: либо ждать, пока их авианосцы сократят расстояние до японцев не менее, чем на 25 миль, что займет около часа, либо атаковать без истребительного сопровождения.

[Крайне сомнительное предположение. И Нагумо, и его штаб, и вообще кто-либо в Японии имели тогда весьма смутное представление о характеристиках «Уайлдкэта» вообще, и уж тем более никак не могли тогда знать о серьёзно просевшем боевом радиусе у новейшей 4-й модели этого истребителя, для которой это сражение было боевым дебютом. Сложно представить, чтобы кто-то принимал ответственные решения на основании настолько недостаточной информации. Прим. переводчика]

В первом случае американцы начнут атаку только после 08:30 – им потребуется время на взлёт и построение ударных групп, а затем около полутора часов на то, чтобы долететь до Мобильного соединения. Нагумо, по-видимому, решил, что у него будет время до 10:00, чтобы начать свою собственную атаку. По второму варианту считалось, что американские бомбардировщики без истребителей сопровождения станут легкой добычей для «Зеро» воздушного охранения и, следовательно, Мобильное соединение не понесет серьезного ущерба. (И именно по той же причине Нагумо отказался отправлять в одиночку свои пикирующие бомбардировщики). Поэтому, скорее всего, Нагумо рассчитывал на то, что его американский коллега отложит взлет до тех пор, пока не появится возможность прикрыть ударные самолеты истребителями, то есть до 08:30. Нагумо пошел на просчитанный риск, откладывая свою атаку, но шансы были достаточно высоки.

В расчетах Нагумо была одна чудовищная проблема: командир «Тонэ №4» неправильно определил местоположение американского оперативного соединения. На самом деле на 07:28 оно находилось примерно на 55 миль южнее, чем сообщалось, и на 30 миль ближе к Мобильному соединению – на расстоянии около 175 миль.

Неизвестно, почему экипаж «Тонэ №4» считал, что американские корабли находятся на 55 миль севернее относительно Мидуэя, чем это было на самом деле. Есть предположение, что навигационные карты разведчика были ошибочными, или что, поскольку поплавковый самолет был совсем новым, возможно, его навигационные приборы не были должным образом откалиброваны. (Другая возможность, не упоминаемая в японской литературе, – простая ошибка при нанесении расстояния на карту, которой пользовался экипаж, – отсутствие корректировки расстояния с учетом искажения проекции по мере продвижения на север. Известно, что экипаж был неопытен в разведке). В любом случае, американские корабли находились всего в 185 милях к северу от Мидуэя, а не в 240, как сообщалось, и Нагумо принял судьбоносное решение об отсрочке, отчасти основываясь на своих расчетах, согласно которым они находились на 30 миль дальше, чем на самом деле.

[Ни одно из этих предположений не объясняет, а часть прямо противоречит тому факту, что «Тонэ №4» абсолютно точно указал пеленг относительно Мидуэя. То есть, он верно определил пройденное расстояние и, соответственно, свое местоположение по долготе. Единственное предположение – ему были даны неправильные данные по широте, на которой находился крейсер «Тонэ» в момент его взлета. И поэтому он считал, что находится северней. Причем ниже автор сам это упоминает. Прим. переводчика]

Экипаж «Тонэ №4» допустил навигационную ошибку, но не ясно, что была ли это их вина, и в любом случае не только они виноваты в последствиях. Ошибку должны были заметить на крейсере «Тонэ», которому они докладывали – согласно докладу, американское оперативное соединение находилось более чем в 100 милях к северу и 60 милях к западу от того места, где в это время должен был находиться «Тонэ №4». Запрос на передачу «Тонэ №4» сигнала для радиопеленгации самолета позволил бы определить его приблизительное расстояние относительно Мидуэя. И действительно, кто-то на флагманском мостике Нагумо должно быть заметил, что в сообщении о местоположении «Тонэ №4» что-то не так, поскольку в 08:54 флагман запросил такую передачу. Но к тому времени решение уже было принято, и Мобильное соединение уже было в середине процесса посадки ударной группы, вернувшейся с удара по атоллу.

Однако было бы ошибкой полагать, что Нагумо принял решение об отсрочке только на основании сообщения «Тонэ №4». Как мы видели, были и другие причины – прежде всего, состояние вооружения его самолетов – что делали вылет в 08:30 непривлекательным. Его расчет расстояния между американскими кораблями и Мобильным соединением был лишь одним из факторов, повлиявших на принятие решения. Но это объясняет, почему Нагумо считал, что у него есть время для организации «полномасштабной» атаки, и является одной из причин того, что, по воспоминаниям офицера штаба, решение об отсрочке было «легко принято».

Ирония истории

Нагумо полагал, что американские авианосные силы в 07:28 находятся слишком далеко от него, чтобы в это время можно было предпринять прикрытую истребителями атаку, поскольку, по его расчетам, боевой радиус истребителя «Уайлдкэт» составлял менее 200 миль. Из этого он сделал вывод, что американцам придется либо посылать бомбардировщики без истребителей сопровождения, что облегчит защиту от них, либо отложить атаку до сближения с Мобильным соединением. Предположения, которые Нагумо сделал на основе ошибочных координат, переданных с «Тонэ №4», полны иронии.

На самом деле проблема для Спрюэнса при Мидуэе заключалась не столько в дальности полета «Уайлдкэтов», сколько в дальности полета торпедоносцев «Девастейтор». Если боевой радиус «Уайлдкэтов» составлял менее 200 миль, то радиус действия «Девастейторов» был еще более скромным – менее 175 миль. Спрюэнс действительно откладывал взлет до тех пор, пока не оказался достаточно близко к Мобильному соединения, чтобы дать торпедоносцам достойный шанс вернуться на авианосцы. Он хотел начать атаку сразу же после того, как в 06:03. получил сообщение об обнаружении Мобильного соединения, но в результате выжидал до 07:05.

Однако Спрюэнс также был введен в заблуждение ошибочным сообщением об обнаружении. В 07:05 он оценивал расстояние до Мобильного соединения в 155 миль, основываясь на его местонахождении, скорости и курсе, указанных в сообщении в 06:03 г. На самом деле Мобильное соединение находилось на 40 миль дальше к северо-западу, т.е. в 182 милях, а не в 155 от кораблей Спрюэнса. Эта разница в 27 миль (что примерно равно ошибке «Тонэ №4» в 30 миль) потребовала бы еще одного часа сближения, чтобы ее компенсировать.

Ирония заключается в том, что, если бы американский данные о местоположении противника были точными, то Спрюэнс, вероятно, еще больше задержал бы взлет, чтобы сблизиться с Мобильным соединением – как и рассчитывал Нагумо. Возможно, он не стал бы задерживать взлет на целый час, поскольку стремился поразить японские авианосцы до того, как они смогут начать атаку против него. Но он вполне мог задержаться еще на 15-20 минут, чтобы подойти на расстояние 175 миль, дающее его торпедоносцам хотя бы шанс вернуться из вылета. В этом случае пикирующие бомбардировщики Маккласки, вероятно, появились бы над Мобильным соединением несколько позже – возможно, в 10:40, а не в 10:22, что дало бы Нагумо время для проведения большей части его «полномасштабной» атаки.

Вторая ирония заключается в предположении Нагумо, что если американцы атакуют до того, как он успеет начать свою собственную атаку, то эта атака будет осуществляться бомбардировщиками без сопровождения, и, следовательно, ее легко будет отразить с помощью воздушного охранения. Хотя Спрюэнс и не предполагал этого, действительно оказалось, что ни одна из трех эскадрилий пикирующих бомбардировщиков, прибывших в район над Мобильным соединением в 10:22, не была прикрыта истребителями. Посланные эскорты либо потерялись, либо были направлены неправильно из-за сбоев в связи.

[Крайне странное утверждение. Если истребительные группы с «Энтерпрайза» и «Хорнета» действительно не приняли участия в бою над Мобильным соединением, то шестерка «Уайлдкэтов» с «Йорктауна» активно там действовала и к моменту атаки пикировщиков оттянула на себя не менее половины «Зеро» из воздушного охранения. Прим. переводчика]

Но Нагумо, полагая, что пикирующие бомбардировщики без сопровождения будут легко уничтожены его воздушным охранением, не учел, что ни один из «Зеро», на которые он рассчитывал, не окажется там, где сможет встретить их. К моменту прибытия американских пикировщиков единственные «Зеро», оставшиеся на высотном патрулировании после атаки первых двух волн торпедных бомбардировщиков Спрюэнса, были стянуты для защиты от торпедоносцев с «Йорктауна».

Мифы и заблуждения

Широко распространено мнение, что Нагумо мог бы избежать дилеммы с перевооружением, если бы поисковая операция была проведена более качественно. Согласно стандартному сценарию, при более широком и плотном разведывательном поиске американские корабли были бы обнаружены задолго до 07:15, и, следовательно, Нагумо не отдал бы в 07:15 роковой приказ о перевооружении торпедоносцев для второго удара по Мидуэю. Здесь выдвигаются три основных претензии.

1. 1. 1. Если бы план поиска предусматривал большее количество самолетов и, следовательно, большую плотность наблюдения, то самолет-разведчик, вероятно, обнаружил бы американские корабли еще на исходящем плече поискового маршрута, то есть до 07:00.
      2. Даже при том же плане поиска, если бы самолет «Тонэ №4» был поднят в воздух вовремя – в 04:30 вместо 05:00 – то он обнаружил бы американские корабли на полчаса раньше, примерно в 07:00 вместо 07:28.
      3. Даже при обнаружении в 07:28, если бы экипаж «Тонэ №4» был более наблюдательным, он бы сразу увидел авианосец и сообщил об этом уже в первом сообщении об обнаружении, а не идентифицировал его лишь 08:20.

Все это, как утверждается, позволило бы обнаружить и идентифицировать американские корабли гораздо раньше и придало бы более срочный характер мерам Нагумо по противодействию угрозе со стороны американских авианосцев.

Но все это мифы. Реальность гораздо более иронична и парадоксальна.

План разведывательного вылета

Действительно, плотность поискового плана Нагумо была скудной, особенно по сравнению с тем, что использовали американцы на Мидуэе. Он использовал всего 7 самолетов для покрытия дуги в 160°, в то время как американцы задействовали 22 самолета для покрытия дуги в 180°.

[Здесь автор забыл об ударной группе, летевшей в направлении Мидуэя, что обеспечивала разведку ещё и восьмого сектора. Прим. переводчика]

Однако следует помнить, что американцы ожидали появления в этом районе Мобильного соединения, поэтому их целью было обнаружить их как можно раньше. Нагумо, напротив, не ожидал появления в этом районе американских авианосцев. Более того, на основании имеющейся у него информации он был уверен, что утром 4 июня в районе Мидуэя быть не может. Соответственно, его поисковые действия носили лишь предупредительный характер, и по этому стандарту план был адекватным.

[Еще одним фактором было то, что американцы вели разведку на дальности 700 миль, так что в конце маршрута расстояние между соседними самолетами составляло 100 миль. В то время как японцы – на дальность в 300 миль и, соответственно, порядка 120 миль между машинами в крайней точке. Так что практическая «плотность» разведки была у них лишь немногим меньше. Прим. переводчика]

Но в любом случае план поиска Нагумо абсолютно не повлиял на исход сражения. Причиной того, что американские корабли не были обнаружены раньше, была вовсе не низкая «плотность» авиаразведки. Более того, один из японских самолетов-разведчиков – взлетевший с крейсера «Тикума» и отвечавший за сектор №5 – еще в 06:30 пролетел почти прямо над американским авианосным соединением [см. схему ниже], но ничего не увидел из-за плотной низкой облачности. Погода в секторе северней была еще хуже – другой самолет-разведчик тоже с «Тикума» был вынужден отказаться от поиска в 06:35 и повернуть назад из-за шторма в этом районе. Таким образом, независимо от того, было бы у японцев 14 самолетов-разведчиков, или даже 22 – из-за облачности очень маловероятно, что американские корабли были бы замечены намного раньше 07:28. Как сетовал в своем рапорте Нагумо: «погода в этот день не благоприятствовала нашим поисковым самолетам».

Задержка с взлетом «Тонэ №4»

Взлет «Тонэ №4», запланированный на 04:30, состоялся только в 05:00 из-за проблем то ли с двигателем, то ли с катапультой (неясно, что именно). Однако в результате обнаружение американских кораблей из-за этого не задержалось, а наоборот. Получается поразительный парадокс: если бы «Тонэ №4» взлетел вовремя, на полчаса раньше, то, скорее всего, он прибыл бы в точку обнаружения американских кораблей более чем на полчаса позже, чем это произошло на самом деле – не раньше 08:00, а не в 07:28.

Как такое могло произойти? Теперь понятно, что причина, по которой «Тонэ №4» смог оказаться вблизи американского флота в 07:28, заключается в том, что он сократил свой маршрут. Он должен был пролететь 300 миль в восточном направлении, затем повернуть на 60 миль на север, а оттуда вернуться на корабль. Вместо этого «Тонэ №4» сделал первый поворот на 65 миль раньше [опять см. схему]. Он столкнулся с американскими кораблями вскоре после того, как сделал последний поворот и лег на курс возврата к Мобильному соединению. То есть он укоротил свой маршрут более чем на 130 миль, что, учитывая его крейсерскую скорость в 120 узлов, сократило время достижения этой точки более чем на час.

Неизвестно, почему командир «Тонэ №4» решил сократить маршрут. Никто на крейсере «Тонэ» не давал ему таких указаний, и ни он, ни кто-либо другой из его экипажа не дожил до конца войны, чтобы объяснить это. Однако наиболее вероятным является предположение, что он сделал это, пытаясь наверстать упущенное время из-за задержки с взлетом. Таким образом, запоздалый взлет «Тонэ №4», вместо того чтобы задержать обнаружение американских авианосцев, привел к тому, что эти корабли были обнаружены более чем на полчаса раньше, чем могли бы. Собственно, это была единственная удача, выпавшая на долю Нагумо в то утро.

Задержка в идентификации авианосца

Когда в 07:28 «Тонэ №4» обнаружил часть американского соединения, он сообщил, что видит «10 надводных кораблей». На запрос Нагумо уточнить их типы, «Тонэ №4» в 08:09 ответил, что это были 5 крейсеров и 5 эсминцев. Авианосец же был идентифицирован лишь в 08:20 – через 52 минуты после первого сообщения о обнаружении. Принято считать, что если бы сообщение об обнаружении авианосца было получено сразу, то подготовка к атаке Нагумо была бы значительно ускорена.

Теперь мы знаем, что в 07:45 Нагумо не отдавал приказа об отмене операции перевооружения; следовательно, до 08:00 ничего нельзя было сделать для противодействия угрозе со стороны американского авианосца, даже если бы в первоначальном сообщении «Тонэ №4» говорилось о нем. Тем не менее, можно предположить, что если бы уже в первом сообщении был упомянут авианосец, то связисты могли бы передать сообщение Нагумо на несколько минут раньше, а учитывая, как близко он был к началу атаки перед тем, как попасть под удар в 10:25, каждая сэкономленная минута могла бы существенно изменить исход сражения.

Как бы то ни было, почти все считают, что экипаж «Тонэ №4» оказался не на высоте – некоторые говорят прямо, что он был неудачлив и некомпетентен – и что его неспособность отличить авианосец от крейсера в значительной степени стала причиной последующего провала Мобильного соединения. Но мог ли более зоркий экипаж самолета-разведчика обнаружить авианосец в 07:28 или хотя бы раньше 08:20? Скорее всего, нет.

Американские комментаторы обычно полагают, что «Тонэ №4» обнаружил американские корабли с большого расстояния, чуть ли не с 30 миль, поэтому ему было трудно определить классы этих кораблей. Однако представляется, что «Тонэ №4» был к ним гораздо ближе. Вероятно, они были видны через разрыв в облаках, и их состав был легко различим. Этот вывод, подтвержденный «Сэнси сосе», основан на двух факторах. Во-первых, корабли 07.28 вообще не могли быть видны с большого расстояния – в районе, где они тогда находились, было слишком облачно. Во-вторых, в сообщении «Тонэ №4» был точно указан курс американских кораблей – 150°. С расстояния в 30 или даже 20 миль можно было определить лишь общее направление, например, «юго-восточное».

Почему же тогда экипаж разведчика не смог идентифицировать авианосец? «Сэнси сосе» не может этого объяснить, и разделяет мнение, что на «Тонэ №4» были плохие наблюдатели. Но более вероятно, что экипаж «Тонэ №4» действительно видел все, что было видно, и что среди обнаруженных им 10 кораблей просто не было никаких авианосцев. Вероятно, «Тонэ №4» заметил элементы 16-го оперативного соединения Спрюэнса. Судя по всему, авианосцы «Энтерпрайз» и «Хорнет», а также один из крейсеров (вероятно, легкий крейсер ПВО «Атланта», CL 51) плюс четыре эсминца вскоре после 07:05, во время запуска своих самолетов, начали расходиться с остальной частью соединения – пятью тяжелыми крейсерами и пятью эсминцами.

Кроме того, над районом действий оперативного соединения была довольно плотная облачность – облака над авианосцами начали расходиться лишь около 07:30. Так что отделенные от авианосцев и находившиеся в менее облачных условиях в 07:28 десять единиц из состава 16-го ОС и были теми кораблями, что обнаружил «Тонэ №4». (Экипаж самолета, видимо, посчитал, что поскольку он не обнаружил авианосцы и очень торопился закодировать и передать информацию об обнаружении, то уточнение, что группа состоит из крейсеров и эсминцев – не имеет большого значения).

Основным свидетельством того, что авианосцы разделились, является сообщение «Тонэ №4» в 08:20, приведенное в нарративной части рапорта Нагумо: корабли, упомянутые ранее, «сопровождались, по-видимому, одним авианосцем в позиции сзади остальных». Это указывает на то, что этот авианосец, не входивший в первоначально обнаруженную группу – возможно, «Хорнет», который завершил подъем самолетов первым, – теперь присоединился к своему эскорту.

Это подтверждается еще одним сообщением с «Тонэ №4» в 07:58, что американские корабли изменили курс на 080° (по сравнению с первоначальным 150°). Для авианосца это не имело смысла: самолеты все еще поднимались в воздух, и почти наверняка оба авианосца Спрюэнса держали курс против ветра – около 135° – до завершения запуска в 08:06. Однако если бы 10 крейсеров и эсминцев, замеченных «Тонэ №4», отклонились от авианосцев хотя бы на 15°, то к 08:00 они находились бы в нескольких милях к западу. Естественно, что ближе к концу взлетных операций они отвернули бы на восток, чтобы занять свои прежние позиции по отношению к авианосцам.

Поэтому вполне вероятно, что «Тонэ №4» точно сообщил о том, что он видел в 07:28 и 08:09, и что до 08:20 (когда самолет отошел примерно на 30 миль, и на этой дальности 16-е ОС обнаружило его радаром) ни один авианосец им действительно не был виден. Если бы «Тонэ №4» не был обнаружен и преследуем в облаках истребителями с «Энтерпрайза» сразу после 08:20, то «Энтерпрайз», вероятно, также был бы обнаружен. Но и на этом работа «Тонэ №4» не закончилась: в 08:30 он сообщил, что замечены еще два крейсера (вероятно, из состава эскорта «Йорктауна»), а в 08:55 – что 10 торпедоносцев (вероятно, 12 с «Йорктауна») направляются к Мобильному соединению.

[Вся эта версия представляется очень любопытной, хоть и не лишена натяжек и некоторых нестыковок с данными из, например, навигационных журналов американских кораблей, которые автор явно не изучал. Прим. переводчика]

Вердикт о работе экипажа «Тонэ №4»

Экипаж «Тонэ №4» не был тем сборищем некомпетентных и близоруких халтурщиков, каким его изображает «стандартный сценарий». Они показали себя как очень наблюдательные и грамотные летчики. Пусть их навигация и была ошибочной, но, если бы они не свернули с маршрута примерно за 65 миль до конца предписанного исходящего «плеча» поиска, американские корабли не были бы обнаружены так рано, как это произошло. Этот поворот на север не может быть объяснен простой навигационной ошибкой, он почти наверняка был преднамеренным.

Хотя местоположение, которое экипаж «Тонэ №4» указал для американских кораблей, было слишком далеко к северу, оно была почти точным по оси восток-запад (10° от Мидуэя), что означает, что они, по-видимому, знали, как далеко к востоку они находились. Когда они обнаружили американские корабли, то не только сообщили обо всем, что было видно, но и оставались в районе наблюдения почти полтора часа, рискуя своей безопасностью. За это время они также отправили семь донесений. По сравнению с другими разведывательными самолетами того периода войны это было чрезвычайно добросовестное выполнение задания. Словом, они заслуживают не осуждения, а похвалы.

[Здесь можно добавить, что после доклада «Тонэ №4» о том, что им может не хватить топлива на возвращение, они получили приказ оставаться на месте до прибытия сменщика, и они его таки дождались. И более того, выполнили еще один самоубийственный приказ – находясь чуть ли не над вражеским соединением, что и так периодически обнаруживало их радарами и отправляло на поиск истребители, они передавали радиосигнал для пеленгации для более точного определения местонахождения противника. Прим. переводчика]

Реальные ошибки, что привели к поражению

Как мы убедились, многие из ошибок, которые приписывают японцам в ходе сражения при Мидуэе, являются либо мифическими, либо такими, каких и следовало ожидать в бою. На самом деле большинство оперативных ошибок, допущенных обеими сторонами, попросту нивелировали друг друга. Однако японцы допустили две ошибки на уровне высшего командования, что были вопиющими по любым стандартам. И в совокупности именно они стали главной причиной японской катастрофы. Первая – проблема со связью, вторая – перевооружение торпедоносцев. Вина за плохую организацию связи лежит на Ямамото, именно он лишил Нагумо жизненно важной информации, которая могла бы предотвратить его роковую ошибку.

Проблема связи

Когда 27 мая Нагумо покидал Японию, он и большинство высшего командования ВМС Японии считали, что американцы совершенно не в курсе японских планов по Мидуэю. Генеральный штаб ВМС в Токио полагал, что американское авианосное соединение находится в южной части Тихого океана. Еще 16 мая «Энтерпрайз» и «Хорнет» были замечены японским самолетом-разведчиком к востоку от Соломоновых островов, и Нимиц приказал командиру соединения вице-адмиралу Уильяму Ф. Хэлси позволить себя обнаружить. Когда на следующий день они уже спешили вернуться в Перл-Харбор, Нимиц осуществил хитроумную схему дезинформации с использованием фальшивых радиопереговоров, чтобы убедить японцев, что оперативное соединение остается в этом районе. И даже 1 июня Генштаб передал Ямамото свое «взвешенное суждение», что американская авианосная группа все еще находится на югеТихого океана.

20 мая Ямамото сообщил подчиненным ему командирам, включая Нагумо, свою собственную оценку, что американцы в районе Гавайских островов располагают 2-3 авианосцами; судя по всему, он полагал, что два авианосца из южной части Тихого океана вернутся туда к моменту предполагаемой операции.

Проблема в том, что никакой другой информации до Нагумо не дошло. Он так и не узнал, что 29 мая флагман Объединенного флота суперлинкор «Ямато» перехватил передачу с американской подводной лодки, находившейся вблизи японской транспортной группы; что резко увеличился радиотрафик с Гавайских островов (большая часть которого имела пометку «срочно» и также отслеживалась «Ямато»); что «операция К» – запланированная дальняя воздушная разведка Перл-Харбора – была отменена. Он также не узнал, что Ямамото начал подозревать, особенно по участившимся радиопереговорам с Гавайских островов, что американцы готовят ответ на его операцию на Мидуэе. Но Ямамото не передал эту важную информацию Нагумо, поскольку решил придерживаться политики строгого радиомолчания – он полагал, что «Акаги» принял те же передачи, что и «Ямато».

Однако «Акаги» из-за своей относительно небольшой надстройки не имел достаточно мощных радиоантенн для приема низкочастотных сигналов, необходимых для передачи информации на большие расстояния.

[В случае средних и тем более длинных волн важна не столько высота расположения антенны, сколько её длина. Благодаря чему даже подводные лодки, чьи надстройки гораздо меньше, чем на «Акаги», прекрасно принимают передачи на расстоянии тысяч километров. И с антеннами у «Акаги» было все нормально, так как располагались они не на надстройке, а на специальных мачтах по бортам корабля в кормовой его части и имели длину 35 и 45 метров. Прим переводчика]

Хотя два быстроходных линкора из состава Мобильных сил, вероятно, могли следить за дальним радиотрафиком, не было принято никаких мер для того, чтобы они могли делать это и передавать важные разведданные Нагумо. [Интересно, это тоже была вина лично Ямамото? Прим. переводчика] Кусака, начальник штаба Нагумо, беспокоился именно об этой проблеме; перед отплытием из Японии он настоятельно требовал, чтобы «Ямато» передавал все важные разведданные на «Акаги», но ему было отказано из-за политики строгого радиомолчания. Таким образом, Нагумо оставалось предположить, что по состоянию на 31 мая операция на Мидуэе была еще неизвестна американцам, а также что операция «К» была проведена, и он не видел ничего, что могло бы изменить это предположение.

К 2 июня (1 июня на Гавайях) даже Генштаб ВМС в Токио, изменил свое мнение и пришел к выводу, что американцы узнали об операции на Мидуэе и, возможно, посылают авианосцы, чтобы устроить засаду на Мобильное соединение Нагумо. Эти сведения были переданы в срочном радиосообщении, адресованном как Ямамото, так и Нагумо. Ямамото получил это предупреждение, а Нагумо – нет. Ямамото был склонен продублировать его Нагумо, но, что удивительно, его отговорил старший офицер штаба Камето Куросима, сославшись на то, что Нагумо должен был получить его сам, а радиомолчание должно сохраняться. Таким образом, за три дня до атаки на Мидуэй почти все в японском военно-морском командовании подозревали, что американские авианосцы могут находиться у Мидуэя – все, кроме Нагумо.

[Иными словами, на «Акаги» не смогли принять срочное, то есть особой важности, сообщение, адресованное в том числе и им. Причём сообщение, переданное мощной наземной радиостанцией в Токио, чьи передачи прекрасно принимали даже подлодки, действовавшие аж у западного побережья США. Но виноват в этом опять лично Ямамото. Логично. Прим. переводчика]

Неспособность Ямамото обеспечить адекватную связь привела к тому, что Нагумо оказался полностью лишенным информации, необходимой ему для правильной оценки угрозы наличия рядом американских авианосцев утром в день сражения. За несколько часов до нанесения удара по Мидуэю Нагумо сообщил своим подчиненным: «Противник не знает о наших планах… Нет никаких предположений, что противник имеет поблизости мощное соединение, ядром которого являются авианосцы». Если бы он знал, что в этом районе могут находиться американские авианосцы, то вряд ли он стал бы перевооружать свои торпедоносцы для второго удара по Мидуэю. Связисты Мобильного соединения, вероятно, были бы более бдительны в получении и передаче ему сообщений с самолетов-разведчиков, что увеличило бы шансы на своевременный удар по американским авианосцам.

Перевооружение торпедоносцев

Однако полное отсутствие у Нагумо оперативной информации о возможной угрозе со стороны американских авианосцев не оправдывает его безрассудной ошибки, когда он принял решение о перевооружении торпедоносцев второй волны в 07:15. Это не только противоречило прямому приказу Ямамото, но и было излишним. Второй удар по Мидуэю, вероятно, был целесообразен в сложившихся обстоятельствах, поскольку первый удар не смог нейтрализовать воздушную мощь гарнизона атолла.

Однако перевооружать торпедоносцы не было необходимости – адекватный второй удар можно было нанести, используя только пикировщики и «Зеро». Это объясняется тем, что основной целью второго удара было уничтожение самолетов, успевших скрыться до первого удара, а для этого лучше всего подходили именно пикировщики и «Зеро». Даже другая цель – уничтожение батарей зенитных орудий – могла быть достигнута пикировщиками почти так же хорошо, как и торпедоносцами в роли «горизонтальных» бомбардировщиков. Дополнительный запас огневой мощи, обеспечиваемый торпедоносцами, не был необходим, а его цена была слишком высока: он делал японские авианосцы неспособными нанести эффективный удар по любым американским авианосным силам, которые могли появиться, какой бы маловероятной ни считал Нагумо такую возможность.

Таким образом, Нагумо сделал ставку на «обратную лотерею»: вместо того чтобы рисковать малым ради шанса получить много, он рисковал большим, чтобы получить очень мало. Почему он так поступил? Основная причина, по-видимому, заключается в приверженности Нагумо доктрине скоординированной атаки с использованием всех трех типов самолетов. Эта доктрина очень хорошо послужила Мобильному соединению, и, возможно, даже оправдала его решение отложить атаку на американские авианосцы на утро того дня. Но в данном случае – при подготовке второго удара по Мидуэю – он должен был отступить от нее.

* * *

«Стандартный сценарий» сражения при Мидуэе не заслуживает доверия: большинство «ошибок», якобы допущенных Нагумо и «Тонэ №4», сомнительны, если не абсурдны. Понятно, что сразу после войны японцы вполне способными их допустить – принижать интеллектуальные возможности своих врагов, особенно принадлежащих к другой этнической группе и даже расе, было обычным делом. Понятно и то, что японцы сами поддерживали эту точку зрения: для побежденного народа вполне естественно предаваться самоуничижению и искать простые ответы.

Но сейчас, спустя более полувека после войны, необходимо быть более объективными. Сохранилось слишком мало записей, чтобы судить об этом наверняка, но новый сценарий, предлагаемый здесь, несомненно, гораздо ближе к тому, что произошло на самом деле, чем это представлялось до сих пор. То, что Ямамото, Нагумо и экипаж «Тонэ №4» были хитрыми, умелыми и достойными противниками, ничуть не умаляет гордости американцев за свою победу.

Однако американская гордость должна быть сдержана осознанием того, что на результат во многом повлияла удача. Если бы не невероятное везение американцев и не столь же невероятное невезение японцев – прежде всего, облачность, скрывшая 17-е оперативное соединение, когда в 06:30 практически над ним пролетел разведчик с крейсера «Тикума», – Нагумо не успел бы разоружить свою ударную группу. И американские авианосные силы, скорее всего, были бы уничтожены. Замечательная работа по дешифровке, раскрывшая операцию на Мидуэе и подготовившая почву для засады, была бы расценена как хитрая операция японцев, заманиваних американские авианосцы в ловушку. Если бы это произошло, ход войны на Тихом океане был бы невообразимо иным. Но такова военная удача.

[В оригинале имелось 99 ссылок на источники тех или иных данных, приводимых в тексте. Но поскольку у подавляющего большинства читателей всё равно нет тех документов и исследований, на которые ссылался автор, то я не стал загромождать перевод этим ссылочным аппаратом. Тем более, что те, у кого эти материалы есть – давно прочли эту статью в оригинале. Прим. переводчика]

* * *

Желающие поблагодарить переводчика, а также простимулировать перевод интересной статьи, написанной в ответ на данную — Ю-money

источник: https://vk.com/@664805017-pochemu-yaponcy-proigrali-srazhenie-pri-miduee