Мир красной Германии и красной России. Бронетехника-2 (бронеавтомобили Германии)
Бронетехника. Часть 2.
Броневики альтернативной Германии.
Версальский договор в принципе запрещал Германии иметь танки, но при этом отдельный, т. н. «Булонский протокол» позволял содержать 105 бронемашин в армии (не более чем по 15 в пехотных дивизиях) плюс 150 броневиков в полицейских силах.
(БА «Даймлер» — основной «бронеактив» «Рейхсвера» в РИ и DVA в АИ, доставшийся в наследство от кайзеровской армии)
От этой «печки» и следовало начинать плясать – благо техническая культура и промышленная база позволяли, а износ старых бронемашин был уже чрезвычайно велик.
(ТО матчасти в подразделении тех самых БА «Даймлер»)
Любая советская страна, строящая социализм, для запада того времени – страшная, большевистская. Пусть даже в германском, максимально лояльном к частной собственности, исполнении. Поэтому, политическая напряжённость, безусловно, имела место быть. А такая напряжённость однозначно требует некоторого форсажа военных приготовлений. Что, в рамках Версальских ограничений, не легко. Да и с финансами сложно…
Но сложно – не значит невозможно! Была бы на то острая необходимость. А за ней дело не встанет! Очень многое в сознании немцев и РИ и АИ, изменил т. н. «Рурский конфликт». От РИ нашего мира он отличался в АИ мире не сильно. Это, по сути, был основанный на экономике бунт уставшей от проблем «продвинутой» либерал-интеллигентщины (всегда предпочитавшей «какому-то дурацкому патриотизму» комфорт своей личной тушки), не желавшей «тянуть лямку» в составе Германии и надеявшейся путём банального сепаратизма провозгласить т. н. «Рейнскую республику», не обременённую Версальскими выплатами – благо французы этому не препятствовали, более того – они ввели свою армию в заражённую сепаратизмом Рейнскую область, чтоб не позволить Берлину навести «конституционный» порядок.
Вот только большинство немцев в «Рейнской республике» эту идею не поддержало и тихо саботировало все инициативы сепаратистов-либерастов и прикрывавших их французских войск. В АИ это «отторжение» усиливалось тем, что благодаря чрезвычайно тесному экономическому сотрудничеству Германии и России кризис значительно меньше терзал германскую промышленность, а контролируемые левыми партиями профсоюзы готовы были поднять рабочих на баррикады, чтоб хоть голыми руками душить профранцузских сепаратистов. Кончилось это «центробежное» движение, как и в РИ, Локарнским договором от 1925 года, признавшего границы в Европе (в т. ч. Германии) нерушимыми. Однако оккупационные французские войска из Рейнской области уходили мучительно долго. Поэтому стоит ли удивляться, что в РИ восстановление Гитлером полного контроля над Рейнской областью в 1936 году и её ремилитаризация прошли в Германии «на ура».
Утверждают, что со стороны Гитлера это был очень смелый, даже наглый шаг – причём вывод этот держится сугубо на личных впечатлениях Гитлера, тогда ещё отчаянно трусившего, что французы могут его наказать за это, якобы нарушение договора. И то, что этого не произошло, объясняется лишь тем, что французы воевать с немцами за немецкие же территории просто не захотели, американцы также признали, что немцы вернули своё, а англичане рассчитывали «дёшево отделаться» – «продав» Германии военный контроль над её же территориями за «умиротворение» эксцентричного фюрера. Однако, верить Адику на слово как-то не хочется и назвать эту акцию рискованной очень сложно, ведь контроль Лиги Наций над германскими землями на западе (с соответствующей оккупацией) должен был продолжаться ровно 15 лет с момента вступления договора в силу (1920-й год). Поэтому, после их истечения, в Сааре был проведён плебисцит о статусе (немцы на нём в подавляющем большинстве высказались за возвращение в лоно Германии), а с предложением о сохранении демилитаризованного статуса Рейнской области выступил… Генштаб французской армии. Но Лига Наций это «пожелание» французских генералов отвергла.
Так чем рисковал Гитлер, вводя войска? Да получается, что и ничем! Всё было сделано на абсолютно законных основаниях.
В АИ Локарнская конференция также признала права Германии на Рейнскую область и подтвердила право Саара на плебисцит после 15-летней оккупации. Но если по завершении оккупации статус Рейнской области был определён как «демилитаризованной», какого лешего там вообще делали французские солдаты? Германия, безусловно, бурно протестовала, но оккупационные войска оттуда выводились медленно и со скрипом, постоянно угрожая вернуться «ежели что!». Да и прочие соседи, которым тоже, «кое-что» по Версалю от Германии «перепало на халяву», смотрели на Германскую Федеративную Советскую Социалистическую Республику очень не по-доброму…
Поэтому военные программы ГФССР в АИ превосходили по размаху «скромные» усилия РИ Веймарской республики. Благо всё то же немецко-русское союзничество обеспечивало и экономические «плюшки» и военно-технические возможности. И если уж «няшные», «все белые и пушистые» демократы Веймарской республики, в обход всех версальских запретов, провернули разработку полной гаммы новой артиллерии, профинансировали программы разработки танков, субмарин и боевых самолётов, в открытую покровительствовали (не запрещённым, кстати, Версалем) работам по реактивной тематике – то, что уж говорить о Германии Советской (!), окружённой с одной стороны поляками, регулярно устраивавшими провокации и тут же призывавшими Францию немедленно начать против Германии интервенцию, а с другой – французами, с упоением продолжавшими грабить немцев версальскими репарациями и угрожавшими той самой интервенцией, но не ради каких-то беспутных поляков, а исключительно ради сохранения потока тех самых репараций.
Впрочем, поначалу сохраняя видимость строгого соблюдения статей Версаля, в самой Германии были развёрнуты работы по созданию пока только бронеавтомобилей нового поколения. Сперва – очень примитивных. Как и в РСФСР, это были открытые сверху бронированные легковушки для связи, разведки и поддержки кавалерии. Без полного привода, на перегруженном гражданском шасси, маневренность у них была плохой. Но для связи и ближних дозоров вдоль шоссе (а так же для первоначального обучения), машинки вполне годились, поскольку были не дороги и просты в обслуживании.
(Первые германские лёгкие БА Kfz.13 выпуска самого начала 30-х – поэтому их произвели не сильно больше того самого Версальского «лимита»)
Именно на таких «убогоньких» БА немцы начали активно учиться «войне моторов», заодно определяя, каким быть перспективному лёгкому БА, в конструкции которого были бы учтены все недостатки машины первого поколения.
Таковым стал весьма совершенный БА Sd.Kfz.222. Его массовый выпуск был развёрнут в 1935 году РИ и на год раньше в АИ. Эти довольно мощные и, благодаря полному приводу, маневренные машинки, вооружённые к тому же 20-мм АП, могли, как говориться, «ссаными тапками» гонять большую часть бронетехники польской армии, основу которой составляли вооружённые одним пулемётом винтовочного калибра танкетки.
Но, гораздо интереснее развивался класс более крупных бронемашин.
Поскольку идея обойти Версальские ограничения по танкам с помощью «колёсных танков» – БА – была признана весьма заманчивой и актуальной, решили так:
Новые лёгкие БА – будут разрабатываться и строиться в лимите (150 единиц) полицейских бронемашин, а новые тяжёлые – уже в лимите армии (105 машин). Пока!
Большую заинтересованность в разработке тяжёлых БА проявили и российские союзники. Тогда и возникла идея: а не объединить ли усилия в этой сфере так же, как и относительно танков, самолётов и кораблей?
Объединили. Но проблемы возникли с самого начала. То, что в Германии собирались разрабатывать как «тяжёлый бронеавтомобиль», в России решили считать «средним» БА. Тяжёлый БА в России представляли «колёсным танком» в прямом смысле, идентичным по вооружению основному танку и отличающимся от него, прежде всего, ставкой на оперативную подвижность – естественно, пусть даже в ущерб бронезащите.
Немцам эта концепция казалась странной – в самом деле – зачем разрабатывать в буквальном смысле «колёсный танк», если по проходимости он всё равно будет хуже обычного? А для разведки и временного замещения танков в сугубо учебных целях и «тяжёлый» БА в немецком понимании, с крупнокалиберным пулемётом (тем более 20 мм!), вполне сгодится.
Но дискутировали между собой военные обеих стран не долго. И быстро пришли к консенсусу, что разрабатывать надо БА всех классов, причём именно в советской трактовке классификации, поскольку в то время и самим немцам «тяжёлый» (в советском понимании) БА был бы чрезвычайно удобен хотя бы тем, что, не нарушая Версальских ограничений, по сути давал германской армии танки – хоть и колёсные! Причём отнюдь не только в учебных целях…!
А поскольку подтереться Версальским договором Тельман планировал никак не ранее 1935 года – когда истечёт срок «шефства» Лиги Наций (естественно, под прикрытием французской армии) над западными областями Германии, теме «колёсного танка» придали один из приоритетов. Поэтому разработку начали сразу и по «среднему,» и по «тяжёлому» БА.
(Германский в РИ тяжёлый, а в АИ средний БА SdKfz-231 (6-rad))
Разработать приемлемый «средний» (уже по общей классификации) БА общими усилиями оказалось не так уж сложно. Тем более что к общей основе каждая сторона приложила уже нужные сугубо ей спецификации. И все в итоге остались очень довольны и собой, и друг другом.
Вот с тяжёлым БА всё складывалось далеко не так радужно – прежде всего, для РСФСР. И опять подвела проблема «технологических ножниц».
Предложенный германской стороной предварительный проект «колёсного танка», не уступающего по проходимости гусеничным, благодаря полноприводному восьмиколёсному шасси, в РСФСР признали неприемлемо сложным. Двигателя подходящей мощности для такой машины в России тоже не оказалось. Зато вооружение русские желали поставить запредельно мощное. Что излишним считали уже немцы. Договориться по всем этим вопросам так и не удалось. В итоге, свой тяжёлый БА германская сторона продолжила разрабатывать уже сугубо самостоятельно. Избавившись от «союзнического участия», немцы, засучив рукава и уже абсолютно «ни в чём себе не отказывая», начали активно решать проблему сильного «колёсного танка».
Шасси специальное – сложное и достаточно мощное. Кузов – несущий сварной. В плане технической части это был аналог тяжёлого РИ БА SdKfz-231 (8-rad).
Но вооружён АИ немецкий тяжёлый БА был лучше. На нём установили двухместную танковую башню, разработанную совместными российско-германскими усилиями. В РСФСР танки с такими башнями уже выпускались. Германия же ещё ждала своего часа… И вот, эта башня пригодилась и им! Причём гораздо раньше, чем предполагалось изначально. Более того. В РСФСР эта башня затачивалась под мощное 57-мм орудие, была не так удобна, и для облегчения конструкции советского тяжёлого БА она была лишена вместительной кормовой ниши. Немцы же установили в башне компактное 37-мм орудие и от ниши отказываться не стали. Единственное, что и в Германии и в России сделали практически параллельно, это исключили навесную 20-мм броню лобовой проекции башни. Т. е. её броня была всего 25 мм вкруговую. Достаточно много для БА, но не так уж круто для танка.
В серию эта машина пошла на полтора года раньше, чем в РИ – уже в 1934-ом – практически одновременно с новым лёгким БА.
А поскольку открыто и в полном объёме нарушать Версальские военные ограничения Тельман пока не хотел (по крайней мере до тех пор, пока после 1935 года, согласно всё тому же договору, французы полностью не освободят западногерманские земли), немцы пошли на хитрость. Новых, полноприводных, с пушечным вооружением лёгких БА тип 222, они поставили заказчику ровно столько, сколько договор разрешал их иметь в… полицейских частях – т. е. 150 штук. Но и 150 примитивных машин 13-го типа, выпуска самого начала 30-х, немцы, формально сняв с вооружения (якобы изъяв у полиции, которая их и в глаза не видела!), не отправили в утиль, а передали в… хрен знает как и назвать, в общем, аналог нашего ОСОАВИАХИМа, оставив при этом на военном учёте – как и все давно устаревшие броневики ПМВ. И таких «мелких нарушений», что Веймарская республика, что Рейх Гитлера (до официального отказа соблюдать любые ограничения), что Советская Германия Тельмана допускали много и почти повсеместно.
Выпускать на своей территории средние БА тип 231 (шестиколёсные) немцы вообще не стали, быстро возведя рядом с Ижорским металлургическим заводом его т. н. машиностроительную «вторую очередь» – по сути, небольшой, но очень хорошо оборудованный чисто сборочный цех, в котором прикомандированные немецкие рабочие и мастера начали сборку из германских комплектующих средних БА. Эти броневики, после непродолжительной обкатки, отправлялись своим ходом в наглухо засекреченный т. н. «учебный центр» под курортным Перновом (в нашей РИ это эстонский Пярну). Там новенькие броневики принимали странные курсанты – в русской военной форме, но между собой предпочитающие разговаривать на немецком. На тех броневиках они азартно учились – благо полигон при «училище» был большой, а потом бронемашины просто ставили на консервацию на специальных площадках хранения. До той поры, когда товарищ Тельман официально объявит об одностороннем прекращении соблюдения военных статей Версальского договора. Естественно, вынужденно! И произойти это должно было практически сразу после того, как французы окончательно уберутся, а германская армия возьмёт всю территорию страны, включая западные области, под свой полный контроль. Т. е. не позже 1936 года.
На тот маловероятный случай, если французы станут тянуть время и выметаться слишком долго, или площадка хранения техники уже будет полностью забита машинами, был предусмотрен механизм передачи немецких броневиков в аренду РККА – причём в бесплатную аренду, но с условием, что по первому требованию РККА их вернёт DVA в полностью исправном техническом состоянии, на новой авторезине и с новыми аккумуляторами.
А вот в самой Германии был развёрнут выпуск тяжёлых БА (в АИ они получили маркировку 244). В полном соответствии с требованиями договора армия официально получила 105 тяжёлых БА, но их производство, как и в случае с лёгкими БА, не свернули, а, наоборот, увеличили, якобы выполняя иностранные заказы.
(Новенькие лёгкие БА тип 222, ещё даже без вооружения, ждут своей дальнейшей участи)
Когда специальная международная комиссия по контролю за выполнением Германией военных статей Версальского договора, обеспокоенная этим обстоятельством, пожаловала на один из заводов, она узрела ровные (и очень длинные) ряды готовых броневиков на огромной площадке «готовой продукции». На броневиках красовались отнюдь не немецкие опознавательные знаки и небрежной рукой, явно наспех намалёванные размашистые надписи: «Für Russland», «Für Mongolei», «Für China», и даже «Für Afghanistan» и «Für Persien»! В подтверждение этих надписей имелись и документы, включая контракты (разумеется липовые). Излишне говорить, что эта техника до проверки комиссией никуда не отправлялась. Благо к тому времени, когда комиссия начала разбираться, что к чему, уже наступил тот самый 1935 год… к которому у немцев уже всё было готово…
Ещё ранее, в самом начале 1934 года, в условиях строгой секретности, DVA приступила к формированию первых пяти (в РИ четырёх) т. н. «лёгких» дивизий. По своей структуре АИ лёгкие дивизии чрезвычайно близки РИ. Вот только вместо лёгких танков в них были тяжёлые БА. Т. е. всего дивизии полагалось 120 лёгких и средних БА, плюс 86 тяжёлых БА. Может, я сейчас фантастическую вещь скажу, но одной такой, не имеющей в своём составе ни единого танка, но полностью укомплектованной дивизии было бы достаточно, чтоб сокрушить ВСЕ бронетанковые силы Польши, что она имела на тот самый 1934-й год.
Впрочем, в 34-ом немцы и сами ещё мало что имели, и им ещё с 20-х годов приходилось использовать для боевой учёбы, вместо бронемашин, обычные автомобили и даже велосипеды с фанерными и картонными муляжами бронекорпусов.
Таким образом, при минимальных затратах, обучение тактике было хорошо поставлено. Матчасть изучали по подробным альбомам чертежей и технической литературе с регулярными выездами на заводы (чтоб «пощупать технику руками», обучиться вождению и пройти детальный инструктаж по ТО у мастеров).
В общем, личный состав был весьма инициативен и учёба шла на «ура». А когда в части массово пошла техника, на её освоение и боевое сколачивание батальонов, полков и дивизий ушло не так уж много времени.
(Учения моторизованных частей DVA)
А там и тот самый 35-й год подоспел. В соответствии с договором французская армия начала окончательный вывод своих войск, что крайне обеспокоило… диктатора Пилсудского. Его Польша не могла чувствовать себя в безопасности, находясь между непрерывно усиливающимися Германией и РСФСР. И, так и не добившись решительных действий от Франции по предотвращению восстановления былого могущества Германии, уже смертельно больной Пилсудский обратился к англичанам.
Итог известен. На своём смертном одре Пилсудский почему-то вдруг заявил, что сделал всё от него зависящее, чтоб обеспечить безопасность Польши ещё как минимум на 10 лет. О чём и как он договаривался с англичанами – неизвестно (как и то, что он вообще имел в виду), но на рубеже 35-36 г.г. произошёл тот самый «Данцигский инцидент». Тогда, несколько немецких населённых пунктов вдоль т. н. «Данцигского коридора» подверглись атаке «неустановленных лиц», а подтянувшиеся части DVA были подвергнуты артиллерийским обстрелам с польской территории.
Поляки тут же во всём обвинили Германию и заявили, что это именно Польша подверглась агрессии со стороны «большевистской Германии», и потребовали от Франции немедленно начать вторжение в рамках «выполнения своего союзнического долга».
Но французы почему-то предпочли сначала тщательно расследовать инцидент. Результаты расследования они не опубликовали, но и пальцем не пошевелили ради польских хотелок. Англичане же высказались в духе, что хотя «крайне велика вероятность» «германского следа» в этой провокации, ничего кроме призыва оказать на Германию «мощное дипломатическое давление» не предложили.
Тельман в качестве немедленной реакции на «польскую агрессию» заявил о выходе из Лиги Наций, не пожелавшей осудить действия Польши, зато с готовностью (и при этом совершенно бездоказательно) осудившей Германию, и о полном отказе от военных ограничений статей Версальского договора (ну и попутно о восстановлении призывной армии, её увеличении до 35 дивизий армии мирного времени, создании танковых войск и ВВС).
С этого момента, все до сих пор «подпольные» бронетанковые войска Германии были немедленно легализованы, развёрнуты в полном объёме и форсировали тайную подготовку к «наказанию агрессора». Штабы DVA и РККА начали согласованную работу по всем вариантам развития событий.
Одним из пунктов этих планов было проведение крупномасштабных учений, одновременно вдоль западных и восточных границ Польши. Под видом подготовки к этим учениям, DVA и РККА в течение двух месяцев провели мобилизацию и концентрацию войск на стратегических направлениях. Излишне говорить, что штабы всех уровней рук не покладали, планируя будущие операции во всех мыслимых вариантах развития событий.
Французы в ответ на заявление Тельмана полностью остановили вывод своих войск из Рейнской области и даже начали их возвращать туда, где ещё не было немецких. Проведя срочную инспекцию польской армии, французы констатировали, что ни современных вооружений, ни хорошо подготовленных кадров у Польши нет. Весь свой огромный (для Польши, конечно!) оборонный бюджет страна растранжирила на линии долговременной обороны на границе с РСФСР и Германией, на флот (!) и на свою элиту – кавалерию (польские кавбригады по своему составу уже скорее походили на кавдивизии, но современных вооружений и в них было очень мало).
Понятно, что одной кавалерией войну не выиграть (тем более против врагов, большие армии которых поставили во главу своего развития моторизацию и насыщение современными вооружениями), линии долговременных укреплений могут быть прорваны, а флот для Польши – скорее игрушка престижа ради, но отнюдь не помощник в войне против России и Германии. Так французы чётко осознали, что ежели что – восточного фронта у них против Германии не будет.
Поляки же, понимая, что останавливаться на полпути нельзя и либо им удастся заставить французов начать полномасштабное вторжение в Германию, либо до скончания века придётся жить под «дамокловым мечом» германо-русского союза, тратя огромную часть бюджета на военные приготовления, толку от которых практически нет – ни для РСФСР, ни для ГФССР Польша уже не противник. От чего давно устали все – не один только Пилсудский.
Поэтому польские спецслужбы (в т. ч. руками армии) упорно продолжали создавать один пограничный инцидент за другим. Хотя после «Данцигского» – когда погибло много и гражданских и военных, в подавляющем большинстве именно с немецкой стороны – все эти потуги не тянули более чем на «мышиную возню», немцы были уже настороже и войск в приграничье стягивали всё больше и больше. Поляки очень рассчитывали, что немцы втянутся в вялотекущий, не слишком масштабный, но реальный военный конфликт – от которого союзникам будет уже не отмахнуться и германская угроза, как завещал Пилсудский, в очередной раз будет устранена минимум на десятилетие. Но они опять просчитались.
Немцы долго и старательно всячески избегали навязываемой поляками «перманентной» войны, а затем, закончив все свои приготовления, нанесли стремительный сокрушительный удар, распоров «Данцигский коридор» с двух сторон. Со стороны Померании польскую армию атаковали две очень компактные армии, имевшие в своём составе, помимо обычных пехоты и артиллерии, механизированные группы, основную ударную мощь которых представляли 4 мотокорпуса (по два на армию). Каждый мотокорпус включал лёгкую дивизию, танковую и мотопехотную. После того как германская пехота при массированной поддержке артиллерии и ВВС прорвала оборону поляков, мотокорпуса устремились в прорывы. Противопоставить их стремительным маршам полякам было нечего – очаги сопротивления пехоты моторизованные немцы обходили, а встречные схватки с польскими кавбригадами немцы неизменно выигрывали – ПТ-пушек у поляков было очень мало, а ПТР, принятое на вооружение только в 35-ом, в армии до сих пор не появилось – их производство ещё только налаживалось. Думаю, не сложно представить, в какую мясорубку превращался встречный бой польской кавалерии против той же лёгкой дивизии, на острие атаки которой находились более 80 тяжёлых БА (плюс до 120 лёгких и средних – кстати, одинаково вооружённых 20-мм АП)! В польской же кавбригаде в то время имелся лишь разведывательный бронеэскадрон, который даже при полной укомплектованности техникой (чего в 36-ом ещё и близко не наблюдалось) имел всего 7 БА и 13 танкеток.
(Германские мотокорпуса в наступлении)
(При чём тут кавалерия? В «лёгких дивизиях», роль мотопехоты играли стрелково-кавалерийские бригады двухполкового состава)
В течение нескольких дней Польша навсегда лишилась и «Данцигского коридора», и выхода к Балтийскому морю. «Вольные города» Данциг и Мемель снова стали германскими городами.
Попытка восстановить положение ни к чему не привела. Польской армии банально не хватило. Перебросить части с востока (а это как минимум половина всей польской армии) так и не решились – РККА демонстративно начала разворачиваться на границе, вплоть до выкатки на берега пограничных рек понтонных парков и открытой концентрации в пределах визуальной видимости огромных сил, включая механизированные и кавалерийские корпуса. (Когда об этом узнал французский атташе в Польше, он прямо заявил, что единственный способ спасти Польшу, доступный Франции, это не вмешиваться в польско-немецкий «пограничный инцидент» до тех пор, пока ничто не угрожает собственно польской государственности).
На юго-западной направлении польский генштаб допустил вынужденную ошибку, серьёзно оголив границу – что позволило немцам нанести мощный удар и там – 5-й мотокорпус (с пятой же лёгкой дивизией в своём составе) и тут блестяще выполнил свою задачу, возвратив Германии промышленную Верхнюю Силезию.
Таким образом, Германии удалось вернуть существенную часть утраченных территорий и, завершив разгром окружённых и пытавшихся контратаковать разрозненных и явно недостаточных польских сил, заявить о завершении активной фазы военной операции. Полякам предложили мир на основании достигнутого «статус кво».
А вот вступаться за Польшу французы и англичане не стали по причинам, описанным в предыдущих частях, и вынудили поляков подписать «вечный мир» на немецких условиях.
БА всех трёх типов прекрасно показали себя в боях с польской армией. Сравнение бронетехники, даже без учёта немецких танков, было явно не в пользу поляков. Их, вооружённые пулемётами винтовочного калибра танкетки, немецким БА с их 20-мм АП и 37-мм танковыми полуавтоматическими пушками, были не соперником, а законной добычей. А малочисленные польские танки существенно уступали по подвижности, не превосходя тяжёлые немецкие БА ни по вооружению, ни по бронезащите.
(Германские лёгкий, средний и тяжёлый БА)
Можно сказать, это была уникальная операция, где одну из главных ролей сыграли бронеавтомобили. Хотя, разумеется, без потерь тоже не обошлось. Ведь БА – это всё-таки не танк… Поэтому, по итогам «Польской кампании» было решено впредь от формирования «лёгких дивизий» отказаться в пользу танковых.
