В недрах бункера гулко рванули последние баллоны пропана, грязная шапка пены хлюпнула, выпустив в небеса огрызки пожарища, и выплеснула из недр корявую ложноножку. Та медленно ползла в сторону оторопевшего пожарника, того самого, что минуту назад яростно боролся с бушующим на месте дачи "Кассандра" пожаром, поливая его из толстенного раструба белоснежной Ниагарой. Ложноножка хрипела, материлась и теряла желтоватые куски оболочки. За пару метров до сапог пожарного, потеряв былую пушистость, она обрела очертания полуобнаженного и изрядно испачканного в грязи и пене владетеля дачи – Василия Прибавкина (Фарнхэм по бабушке), за глаза именуемого "Двинутый", он же выживатель 79 левела, он же бывший сотрудник московского СДМ Банка (перекрещенного злыми языками в BDSM Банк).
Вася Фарнхэм был Выживателем не всегда. И Двинутым, разумеется, тоже. Поначалу, когда Васю черт дернул спочитать "Мародер" и там зависнуть на пару дней, окружающим казалось, что ветреный Прибавкин вот прямо сейчас скривится, плюнет под ноги и, сунув руки в карманы, потопает по жизни с высоко задранной головой. Ага. Как бы не так. Окончательно Васю сплющило, когда он вчитался в смысл книги, созвучной с его фамилией. Да-да, "Владения Фарнхэма".
Сплющило, да так, что следующие пол года он только и делал, что изумлял окружающих своими эксцентричными выходками.
Продажа пентхауса в Чертаново, приобретение участка земли в поселке Плевакино за МКАД, строительство заглубленного бункера уровня "Похрен 4 Мегатонны в соседний туалет".
В общем Василий планово и неумолимо съезжал с катушек, гробил нажитое и посылал налюбленное, включая жену, любовницу и начальство, которое до вчерашнего дня как-то мирилось с закидонами Прибавкина.
Пока… Короче, сегодня ночью в рамках подготовки к "Большому Песцу" Василий провел очередную вылазку на "нейтралку". Делал он это, как всегда, с выдумкой и размахом, присущим его творческой личности, имевшей честь пахать манагером среднего звена. Рандомно, в смысле совершенно случайно выбиралось направление выхода, его темп, профиль и дальность. Чем это грозило соседским дачам, заборам, подвалам и нервам редких жителей, никто не мог сказать. Сразу не мог. Зато утром, обычно в районе 12-ти дня, усталый "участок" в очередной раз под запись протоколировал похождения Плевакинского "барабашки", масштабы разрушения и, разумеется, фантазии свидетелей сего чуда.
Говорить что Вася был опытным, излишне. Опыт тут ни при чем. Звериное чутье, инстинкт и легкое безумие помогали ему много раз проникать как нож сквозь масло через внутренности домов, гаражей, сараев, оставив следы, но не отпечатки. Чем и пользовались дачные сплетники, навешивая на местное привидение все новые и новые фантазии.
В этот раз, поверив в свою абсолютную "безвидимость, безгрешность и безнаказанность", внушивший себе режим Бога Василий решил исполнить заветный норматив "Прохождение зараженной площади при частичной и полной утере зрения".
Первые 200 метров пересеченной заборами, сараями и уныло-фанерными еще советских времен домиками местности он проскочил вполне пристойно, нарвавшись на привычно метнувшегося от него барбоса по кличке Барбос и повалив штакетник на малину под сугробом, а вот потом…
Прибавкин в ту сторону еще не "ходил", тем более с завязанным глазом и ночью, поэтому Вася еще не знал, что дачника, продавшего свой участок носатому пришельцу, уже отпели в местном ЛПТ и закопали с диагнозом простуда и цирроз, а новый хозяин оказался деятельным. А кто мог ожидать, что кто-то зимой начнет копать бассейн?
В Плевакино. На пересечении восьмой садовой и четвертой брусничной улиц.
Короче, фортуна Васи сегодня устала гнуть на него шею и послала от всех щедрот русской красавицы смачного пинка, метнувшего Прибавкина в центр свеженького котлована. Мало того что тот был глубины промышленной – метра под 4, там, на дне, невзирая на легчайший морозец, под пушистым снегом коварно пряталась черная вода. Которая и сомкнула в своих объятиях Васю.
Надо сказать, что по ночам Вася шатался по поселку не просто абы в чем, а в фирмовом из магазина костюмчике Гили (мохнатом и ужасающем).
Теперь представьте изумление носатого хозяина бассейна, когда он в три часа ночи, будучи разбуженным смертельной тоски воем, высветил подствольным фонариком нечто копошащееся в грязи.
– Эээ, дарагой, ты кто здэсь такой? – воскликнуло дитя гор, сглотнуло слюну и, подняв ствол, для острастки бабахнуло заряд картечи в черное зимнее небо.
"Кто здэсь такой" едва не обделался и, встав в молитвенную позу, воздел когтистые передние лапы в сторону стрелка (мокрые лохмотья гилли уже слиплись и начали смерзаться в причудливые веточки).
Тот, зажмурившийся после выстрела и вернувший лучик подствольника в яму, увидел разительную перемену в стойке и намерениях чудовищно выросшей в размерах чупакабры.
Это придало его мыслям правильное направление, и он начал предумышленный геноцид Василия. Поскольку в ремингтоне горца оставалось еще 4 заряда, Василию пришлось четырежды умереть и ожить. В разных углах бассейна. По пути подымая фееричные волны грязи, снега и первобытного ужаса. Параллельно с этим торжеством жизни, Вася вопил так, что Спилберг и с Хичкоком удавились бы в школьном сортире еще в молодости, разумеется от зависти.
Его, Василия, счастьем было то, что расстояние было мизерным, что не давало раскрыться вееру картечи, стрелок был еще тот, а инстинкт самосохранения, наплевав на приличия, вытворял с Васиным телом чудеса. Когда Прибавкин услышал долгожданное "Бы-ды-ля" и сухое клацанье курка, он понял, что это его шанс. Рыкнув во всю мощь некурящего организма на исступленно дергающего помпой горца, он со всех сил рванулся в его сторону и в два сказочных скачка преодолел до этого непреодолимую преграду.
Когда Васина голова высунулась из за края бассейна, а по обе стороны от безумного сплетения обледенелых веточек легла пара когтистых лап, горец сказал "бэсмалла", швырнул ремингтоном в Васю и сам прыгнул в бассейн. Рыбкой, через голову выбиравшегося оттуда манагера среднего звена. Услышав за спиной смачное "хлюп", Вася окрысился, прошипел "нублянах" и, стуча челюстями, ринулся домой, роняя по пути ошметки грязного снега, куски гилли и глины. Прямиком в сторону нового приключения.
При пересечении очередной Садовой, Васино мохнато-обледенелое тельце внезапно было снесено в сторону бампером двигавшегося на неразрешенной в пределах населенного пункта скорости минивэна. На фоне освещенного ксенонами сугроба, Вася, распластавшийся на лобовом стекле минивэна, произвел неизгладимое впечатление на водителя, кошку, и плотоядно готовящуюся к разводу стервозного вида дамочку. Причем на каждого свое. Кошка в связи с резким торможением прилипла к лобовому стеклу приблизительно в той же позе, что и Вася, только изнутри, где и пребывала в молчании, пока они оба синхронно не сползли в сторону правого зеркала заднего обзора. Дамочка прекратила насиловать мозг будущего холостяка, истошно завопила и лихо окучила по затылку того полупудового веса сумочкой. Водитель наступил сразу на все педали. Машину занесло и положило на правый борт. Вася с кошкой сползли в снег и разбежались. Причем так как кошке бежать было некуда, она устроила прятки в складках юбки дамы, лежащей на спине и вознесшей грациозные ноги к бывшему правому борту машины. Вася же "разбежался" в сугроб, облип снегом на "старые дрожжи", и теперь чупакабра стала похожа на Йети, которое огромными скачками удалялось по кривой улочке дачного поселка.
Упавший штакетник и хруст раздираемой шкуры были лишь слабыми отголосками того, что изрекал Вася, пока прорывался в бункер. Попасть скрюченными от стужи пальцами в кнопки кода он еще смог – видать, помогла злость на мир и себя, но когда дело дошло до снятия обледенелой шкуры – тут Вася начал излагать абсолютно нелитературным языком все, что он думает о вселенной, горце, себе и бабах. Причем тут бабы, ответил бы ну разве сам Господь, но Васе было плевать на логику. Васе хотелось тепла. Когда верхняя часть чупакабры отвалилась и повисла на тощем заду владельца, он метнулся к своему сокровищу – газовому камину и трясущимися руками открутил на полную кран подачи газа. Потом Вася начал искать зажигалку. По пути хватанул неразбавленного спирта, и к моменту, когда он таки щелкнул кресалом, концентрация пропана в воздухе совпала с рекомендуемой при проведении подрывов и прочих веселых фейерверков.
Прибавкин оказался внутри белого шара, который медленно расширился до границ Васиного сознания и лопнул. Верхняя часть чупакабры отвалилась от Васи сразу. Из остального тот выпрыгнул сам. В полете. Что поделать. Сработал инстинкт и ощущение, что до заветного огнетушителя через ревущее пламя Васе уже не добраться. Поэтому он прыгнул в сторону выходного шлюза, по пути опрокинув на пол заветную 10-литровую бутыль вискаря (на самый черный день).
И вот теперь, стоя босиком посреди полянки с кучей пены, когда-то именуемой его Владением, облепленный протухшей пеной, ослепленный проблесками пожарных машин и полиции, Вася понял, что он таки дождался. Всего, к чему он так стойко готовился. Наступил полный и беспощадный Большой Писец. Правда, только лично для Василия Фархема-Прибавкина. И нужно было выживать.
Вася деловито шмыгнул носом и примерился долбануть по каске валявшейся деревяшкой изумленного пожарного. Жизнь продолжалась и требовала тепла. И действий.
