В дворцовом коридоре стояла тишина, лишь вездесущие цикады стрекотали без умолку, да и то как-то неуверенно. На стенах чадили факелы, по-вечернему свежий сквозняк холодил ноги. Одни девушки собрались у дальнего окна и о чём-то озабоченно шушукались, другие с горящими глазами просматривали старые свитки, третьи ёрзали на лавках, бросая на массивную дубовую дверь опасливые взгляды и вздрагивая при каждом шорохе.
— Ну что, стоим и хором боимся?
Стоявшие у подоконника девушки повернули головы. Под окном, держа в руке фонарь, стояла их подруга со странным мужским именем Инна, дочь стражника Симеона из киммерийского селения виноделов.
— Правильно боитесь, — одобрила Инна. — Он такой, перед ним все трепещут. Прямо зверь. Валит всех без разбору.
— Ты-то откуда знаешь? — поинтересовалась низенькая и коренастая Филеида.
Инна высокомерно вздёрнула бровь.
— Да уж знаю… — обронила она, улыбнулась краем рта, презрительно хмыкнула и гордо удалилась.
— Задавака, — беззлобно проворчала Филеида. — Ей бы только покрасоваться, туману напустить.
— А вдруг ей действительно что-то известно? — задумчиво проговорила Анфея, хлопая пушистыми ресницами. — Инна умная, просто так слова не скажет.
— Ну так догони и расспроси, — пожала плечами Филеида. — Боюсь, и то и другое у тебя займёт слишком много времени, а он, насколько мне говорили, очень не любит ждать. Короче, стой и не рыпайся.
Анфея вздохнула, огорчённо надула губки и присела на лавку. Рядом с ней красавица Мелина лихорадочно водила холёным пальчиком по строчкам на свитке.
— Ой, девчонки, я так боюсь… — пропищала она через некоторое время, не отрывая взгляда от пергамента. — А вдруг он меня что-то спросит, а я не буду знать, что ответить?
— Не спросит, — буркнула Филеида. — Тебе-то чего бояться с такими сиськами и задницей? Главное, глаза широко открывай и губки в бантик завязывай, мужики это любят. Вот мне так точно волноваться надо…
Филеида сладко потянулась, кряхтя и постанывая, отчего в верхней части торса слабо обрисовалась грудь.
— Не, девки, вы как хотите, а я рассчитаюсь вот с этим, — кивнула она в сторону двери, — дождусь результатов, всё сдам и свалю. Всё одно куда. На Киклады, на Самос… да хоть на Лесбос, лишь бы от этой дыры подальше. Вон, к Инке в Киммерию поеду, найду себе здорового чубатого жеребца, они таких… хм… плотных, как я, любят, нарожаю кучу детишек и буду жить долго и счастливо.
— А как же отец?! — сделала большие глаза Мелина.
— Отец? Да он даже не заметит, что меня нет!
Мелина приоткрыла ротик, но ничего не сказала, наморщила лобик и задумалась.
— Девочки, — подала голос Ифида, которая уже долгое время пересчитывала зажатые в ладони монеты, — а может, его подкупить? У меня вот тут есть немножко, можем сложиться…
— Да ты что! — Мелина раскрыла глаза так широко, что другие девушки завистливо переглянулись. — Он же знаменитость, что ему твои жалкие драхмы! У него, наверное, в каждом городе дворец.
— Да ну, не думаю, — вступила в разговор носатая Гесихия. — Такие, как он, всегда очень непрактичны. Занимаются какой-то ерундой вместо того, чтобы деньги зарабатывать. Вот честно, девки, я бы за такого замуж не пошла, пускай он сто раз знаменитость.
— А тебе никто и не предлагает, — мрачно буркнула Филеида, и девушки пригорюнились.
В этот момент дверь приоткрылась и из неё вывалилась красная, но счастливая Прокрида.
— Ну как? — тут же подскочили к ней девушки.
Прокрида уставилась на них со странным выражением лица.
— А знаете, он не зря считается знаменитостью, — медленно ответила она. — Главное, не бойтесь и не ведите себя как дуры. И всё будет в порядке.
Мускулистый раб-эфиоп, стоявший всё это время безмолвной статуей у двери, наконец переступил с ноги на ногу, приоткрыл дверь, кивнул кому-то внутри комнаты и провозгласил на весь коридор:
— Следующая!
Стоявшая позади Филеида растолкала всех девушек, заложила за пазуху два свежих хлебца, огладила ладонями бёдра, сделала сёстрам ручкой и захлопнула за собой дверь. В последний момент высокой Мелине удалось рассмотреть через её плечо полулежавшего на кровати пьяного великана; при виде входящей Филеиды тот радостно осклабился и потянулся к девушке рукой.
Остальные сорок восемь дочерей Феспия тут же прилипли ушами к двери и стенам, пытаясь хоть что-нибудь расслышать.
