История Трастамара. Часть VI — Великая Средиземноморская война и корона Англии (Trastamara)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альтернативный цикл Trastamara, и сегодня речь пойдет про второй период правления короля Энрике V. Так как король этот получился весьма воинственным, то, как и в первой части, речь будет идти в основном о войнах.

Содержание:

Борьба с пиратами

Конец Второй испано-турецкой войны не означал конец средиземноморского пиратства. Мусульманские корсары хоть и лишились баз в западной части моря, но на востоке в их распоряжении были все обширные просторы Османской империи, и их деятельность продолжилась. Под удар попала Сицилия, Апулия, Калабрия, вице-королевство Тунис. Союзниками испанской Средиземноморской армады в это время остались только рыцари Мальтийского ордена, да итальянский адмирал и государственный деятель Андреа Дориа, которого Энрике V за заслуги перед короной даже сделал грандом и маркизом. В 1548 году, во время одной из многочисленных схваток на море погиб адмирал Алонсо де Вега, и Андреа Дориа, будучи уже в почтенных годах, стал командующим всеми союзными военно-морскими силами. Он не ограничивался одной только обороной, совершая ответные рейды, уводя с турецких территорий христиан и разоряя турецкие владения. Эти христиане, в основном греки и славяне, оседали в районе Бизерты и Аннабы, постепенно переходили в католичество и становились значимой опорой Испании в Африке. Переселялись туда и итальянцы, хотя большинство их предпочитало селиться в Испании. Жизнь в вице-королевстве Тунис не была спокойной, особенно в восточной части, куда часто наведывались турки. Дипломатическая составляющая этой войны на море была околонулевой – и Испания, и Османская империя знали, кто поддерживает пиратов, но претензий друг другу не выдвигали, так как обе стороны по сути занимались одним и тем же.

Вскоре из ряда испано-итальянских морских офицеров выдвинулся один капитан, Франсиско Романо, бастард и плод активного испано-итальянского культурного обмена (его матерью была итальянка из Неаполя, отец – офицер испанской пехоты). К 1550-м годам он, будучи возрастом всего около 28 лет, уже командовал собственной эскадрой кораблей и имел почти полную свободу действий, предоставленную ему адмиралом Андреа Дориа, заслужив прозвище «Локо» («Безумец») за крайне нахальную и дерзкую манеру ведения боя, зачастую абсолютно безбашенную, но приносящую победы. Как ни странно, но матросы его любили, вне зависимости от национальности. Дерзость его действий доходила до крайности: в 1548 году он, командуя отрядом из 9 шебек, среди ночи налетел на стоянку пиратских кораблей у Мисураты и сжег там около двух дюжин малых и больших пиратских кораблей, а в 1549 году то же самое повторилось у Бенгази. В начале 1550 года корабли Романы грабили арабских купцов у Александрии, а верхом дерзости стал его рейд по Эгейскому морю вместе с рыцарями-иоаннитами, в ходе которого удалось даже разгромить турецкую эскадру. Османский султан рассвирепел от такой дерзости, и потребовал выдачи ему на суд дерзкого «Локо» и уничтожения пиратских флотилий христиан. Энрике V, в свете начавшейся войны с Францией, тянул время, и Франсиско Романо «сбежал» на Мальту, под защиту рыцарей, а по факту продолжил свою деятельность, сменив флаг с испанского на мальтийский. Однако уже вскоре ему предстояло вернуться в Армаду.

Великая Средиземноморская война (1551-1559)

Через год после испано-французской войны умер король Франциск I, и всем казалось, что на этом череда долгих и изнурительных Итальянских войн закончится. В конце концов, Франция получила мощный щелчок по носу от испанцев, которые в 1548 году возобновили союз со Священной Римской империей, и внешний долг французов уже был одним из самых больших в Европе. Однако новый король, Генрих II, имел свою точку зрения на этот счет. Несмотря на то, что он сильно отличался от своего отца, Италию Генрих считал законной французской территорией, а испанцев и германцев – своими кровными врагами, причем испанцы в этом случае преобладали: в их плену Генриху пришлось побывать дважды, проведя каждый раз по нескольку лет в Мадриде на положении почетного узника. Испанские копья и мечи нанесли ему тяжелые раны, осложнения от которых постоянно тревожили Генриха…. Таким образом, новая война оказалась попросту неизбежна.

Все началось в 1551 году, с официального восстановления франко-турецкого союза. Вслед за этим активизировались военные приготовления. Между Мадридом и Веной сразу же усилилась переписка, обе стороны выражали готовность выступить единым фронтом против мусульман и французов-предателей. В поддержку Франции были готовы выступить также Парма и Сиена, а на стороне испано-германского союза были симпатии Мантуи, Савойи, Флоренции и Генуи; определенные настроения взять реванш за Булонь были и в Англии, однако там возобладал пацифизм. Война началась довольно спонтанно, когда в Марселе соединились сильные французская и турецкая эскадра, образовав один могучий флот. В это время армада Андрея Дориа была рассредоточена, и франко-турецкая эскадра получила полное господство в Западном Средиземноморье. Начались активные военные действия – французы выдвинулись в наступление на Франш-Конте, имперцы – на Милан, Сиену и Мантую. Испания же, столкнувшись с вражеским флотом и не имея сил для противодействия ему в начале войны, понесла большой урон. Были разграблены обширные территории Леванта, Балеарские острова, в Гранаде вновь поднялось восстание мудехаров, появились очаги мятежей в Африке. Частично восстановленный город Тунис был опять разрушен до основания, на сей раз турками. В Триполи, формально нейтральном городе, высадилась одна турецкая армия, начавшая вскоре осаду Габеса, а другая армия осадила Бизерту. Рассеянная Средиземноморская армада не могла собраться воедино, хотя на Мальте Андреа Дориа уже имел в своем распоряжении около сотни галер и шебек. Ему остро не хватало талантливых младших командиров – и король вернул на службу Франсиско Романо, сделав его адмиралом и маркизом де Ивиса. Свежеиспеченный адмирал, будучи человеком весьма своеобразным, попросил короля изменить его титулирование в обмен на предоставленные земельные владения – его интересовали лишь высокие звания и море. Так на службе у короля появился безземельный маркиз Франсиско Романо де ла Локура —  дословно «маркиз Франсиско Романо из Безумия» [1]. В Мадриде не оценили такой юмор, а вот на флоте испанскому духу вольницы такое пришлось по вкусу. Весь 1551 год прошел в небольших рейдерских операциях, которыми командовал адмирал Локура, и на первый взгляд они не имели системы – но в конце концов он смог, отвлекая таким образом силы французов и турок, собрать наконец все испанские и итальянские корабли воедино, и Армада под началом Андреа Дориа вышла в море. Было это уже в начале 1552 года.

В Мадриде из-за неудачного начала войны некоторое время царила паника, но Энрике V смело взял все военные дела в свои руки. В Руссильоне и Басконии собирались войска – в основном второстепенные, чьей задачей было разорять территории французов. Командиром небольшой, преимущественно конной армии в Руссильоне назначили герцога Альбу. Казалось, столь мелкое назначение должно было стать для него оскорблением, но королю удалось убедить его, что дела обстоят строго наоборот – по его мнению, только герцог Альба мог малыми силами превратить жизнь французов в Окситании в ад, чем он и занялся, пожалуй, даже с излишним рвением. В Оране, пользуясь коротким морским путем между Африкой и Испанией, высадилась армия Кристобаля де Миранды, брата коменданта Туниса, с которого турки живьем содрали кожу. Он был намерен отомстить туркам сполна, и не знал пощады, когда сталкивался с ними и им сочувствующим. Небольшая, но хорошо подготовленная армия де Миранды прошла маршем от Орана до Бизерты и смогла деблокировать крепость, разбив турецкую армию в открытом полевом сражении [2]. Однако дальнейшее наступление застопорилось, а все крепости к югу от Бизерты пали к середине 1452 года. Король между тем возглавил войска, которые подавляли очередное мудехарское восстание, получившее подпитку со стороны франко-турецкой эскадры пестрой компанией воинов-гази, французских волонтеров и арабских корсаров. Присоединились к мусульманам и многие мориски. Сражения закипели нешуточные, мятежники смогли взять Малагу и укрепиться там, но к 1542 году восстание удалось локализовать. Энрике не испытывал особой ненависти к мудехарам и понимал, чем вызваны их восстания, потому старался ограничить насилие, но все равно резня получалась жуткая. Мятежники не жалели христиан, христиане – мятежников, к этому добавлялись пираты и французы, которые не жалели вообще никого. В ходе сражений были разрушены многие культурные и промышленные объекты, производство шелка в Гранаде после войны так и не восстановилось.

Кризисная ситуация, которая сложилась в начале войны для Испании, начала понемногу исправляться во второй половине 1542 года. Королевские войска осадили Малагу, но городу постоянно оказывал поддержку франко-турецкий флот, который устроил себе опорный пункт на небольшом вулканическом островке Альборан посреди моря. Однако подкрепления были не безграничны – сказывалась деятельность флота во главе с Андреа Дориа. Итальянский адмирал длительное время совершал набеги на французские и турецкие берега, топил все встречные вражеские корабли, а когда наконец французы и турки были вынуждены заняться восстановлением разрушенного и прекратить поддержку морской войны, армада тут же отправилась к Малаге и Альборану. В течении двух дней 15 и 16 октября 1552 года кипел бой у этого острова. Победу обеспечили дерзкие действия маркиза де ла Локура, который устроил франко-турецким кораблям атаку со всех сторон, после чего смело врубился на своих тяжелых шебеках в расстроенные линии врага. Флагманский корабль с совершенно не христианским названием «Рамера» («Блудница») одновременно сцепился с тремя французскими галерами, и вышел победителем. Сам маркиз в этом бою лишился руки, но все равно продолжал отдавать команды и руководить боем. К вечеру 16 октября Франция и Османская империя практически лишились своих военно-морских сил – из более чем 200 галер, шебек и прочих судов уцелели лишь два десятка, которые ушли в Марсель. Потери Андреа Дориа в бою были огромные – почти половина кораблей и треть личного состава. После этого масштабного сражения он сложил с себя должность адмирала, и командовать остатками победоносной Средиземноморской армады стал маркиз. К началу 1543 года пала и Малага. Остатки мятежных мудехаров были рассеяны по всей Гранаде, и для добивания их пришлось оставить некоторые войска в регионе, но задача была выполнена. Энрике V отдал приказ переправить армию в Африку, на помощь де Миранде, а сам удалился решать важные политические вопросы. В это же время практически прекратились активные набеги испанской конницы на юг Франции – герцог Альба был отозван для нового назначения, а без него испанские конники вели себя куда менее смело. Тем не менее, свое дело герцог сделал – Окситания была разорена так основательно, что после войны многие селения попросту опустели, так как жилища были разграблены, а люди ушли на север или погибли. Французы так и не смогли наладить противодействие, хоть и постоянно перебрасывали войска из Италии и Франш-Конте.

Похожим образом шла война в Африке между турками и испанцами. Армия Кристобаля де Миранды находилась в меньшинстве, но все важные крепости севера вице-королевства Тунис были значительно усилены перед войной, и попытки осадить их заканчивались ничем. Кроме того, испанская армия, несмотря на малочисленность, активно маневрировала, вступая в сражения с турецкими отрядами и выигрывая их. Уже с середины 1542 года стало ясно, что турки не способны победить испанские терции в полевом сражении, и потому они предпочли совершать набеги на испанскую территорию, перерезать коммуникации, сжигать поселения – в общем, лишить испанцев любой опоры в этом регионе. Миранда отвечал тем же, активно используя берберскую кавалерию – многие племена вновь перешли на сторону испанцев после начала войны с турками, предоставив умелую и многочисленную легкую конницу. Все эти действия привели к крайней степени разорения региона, восточная часть вице-королевства обезлюдела, и тот же процесс начался в западной, куда турки перенаправили все свои усилия. Однако к середине 1553 года Миранда получил подкрепления, и перешел в наступление. Дальнейшая война в Африке превратилась в монотонный, но тяжелый процесс отвоевания всех крепостей, потерянных в начале конфликта. Многие из них были разрушены до основания самими турками, так как те не могли обеспечить их защиту. К середине 1556 года удалось занять большинство из важных крепостей и осадить Габес, но тут в войну вернулся османский флот, восстановленный после поражения. Из-за плохой погоды было проиграно морское сражение у Керкенны, и армия де Миранды фактически лишилась поддержки флота, без которой не могла дальше продолжать войну, из-за чего пришлось отступать на север и возвращаться к стратегии изматывания. Лишь к 1558 году удалось все же взять Габес и начать подготовку к взятию Триполи, но война успела завершиться до начала операции.

Не самой красивой получилась история, связанная с участием Папской области в войне. В начале конфликта, когда Папой был Юлий III, это теократическое государство целиком поддерживало империю и Испанию, но в 1555 году Юлий умер, и ему на смену избрали Павла IV, человека фанатичного и жестокого. Его категорически не устраивала роль Папской области, как и возвышение Карла V и Энрике V, и он сделал то, за что его прокляли обычные римляне – переметнулся на сторону Франции, призвал к войне против испанцев и германцев всех христиан и даже иноверцев, включая турок, отменил положения «Римской капитуляции» и даже отлучил от церкви двух королей – Испании и Священной Римской империи. Впервые в истории Папа Римский воевал против христианских государей в союзе с мусульманами, и это уничтожило последние остатки авторитета папского престола в католическом мире. Реакция что Карла, что Энрике была весьма неоднозначной – смесь удивления с раздражением и даже ненавистью. Не сговариваясь, они отделили от своих основных войск армии и двинули их к Риму, где те встретились 14 сентября 1555 года. Ворота города были открыты – жители города не хотели повторения разграбления Рима в 1527 году, и предпочли спокойно сдаться. Папа был взят под стражу совместным испано-германским караулом, и его заставили снять отлучение от церкви, отказаться от союза с Францией и вернуть в действие «Римскую капитуляцию», что им и было сделано. Некоторые кардиналы позднее умоляли испанского командующего, генерала Хуана де Вильена, не покидать город, так как Папа тут же развернет жестокие репрессии против них. Увы, приказ от короля был четким – покинуть город. Тем не менее, на прощание неизвестные – официально городские мародеры, а скорее всего офицеры и солдаты двух союзных армий – устроили погром имущества, принадлежавшего Павлу IV, а заодно и в резиденции ордена иезуитов, который пользовался большой популярностью у этого Папы и, вероятно, подталкивал его к войне с Карлом и Энрике. Позднее это будет иметь свои последствия. Сам Павел IV умер в 1559 году, и его личный лекарь, который не смог вылечить своего нанимателя, получил в народе неофициальный титул «Спаситель Отечества».

В 1559 году конфликт завершился. Франция понесла огромные потери, была истощена экономически – и при этом еще обязана была выплатить крупные суммы Испании и Священной Римской империи. Сиенскую республику поглотило Флорентийское герцогство. Савойе вернули все территории, которыми она когда-то владела, и которые были захвачены французами. В качестве компенсации французы получили Кале и кое-какие владения у своих северо-восточных границ, но взамен они отказывались от всяческих претензий на Ломбардию (которая перешла к Карлу V), Руссильон и Неаполь. Также Генрих II заключил помолвку между своей дочерью, Елизаветой Валуа, и сыном Энрике V, Альфонсо, который был младше своей невесты на 3 года. Германия в результате этой войны утвердилась в качестве гегемона Центральной Европы, а Испания окончательно закрепилась в Африке, превратившись в гегемона Западного Средиземноморья. Испано-германский союз стал доминирующим в Европе. Османская империя больше не предпринимала столь настойчивых попыток завоевать Магриб, хоть и воевала с испанцами еще не раз, признав за ними владение этими территориями. Изменились лишь границы – Триполи окончательно перешел к туркам, и граница между двумя государствами прошла к западу от этого города. Снимался и демилитаризованный статус этого города – турки начали активно его укреплять. В ответ Испания занялась укреплением своих позиций на границе, хоть это и потребовало от нее значительных затрат, и оказалось связано со значительным экономическим и социальным потрясением, затронувшим саму Испанию.

Мария, королева Англии (1553-1558)

В 1553 году умер малолетний король Англии Эдуард VI. По завещанию короля, навязанному ему советниками, трон переходил к юной Джейн Грей, правнучке Генриха VII и кандидатке от протестантской партии при английском дворе. На трон она успела сесть 10 июля 1553 года, но права ее на самом деле были весьма и весьма сомнительны, особенно с учетом существования другого кандидата, более легитимного, а главное – устраивающего сильную партию католиков. Речь шла, конечно же, о Марии Тюдор, а ныне королеве Испании Марии, дочери Генриха VIII, которую он, с одной стороны, объявил своим бастардом – а с другой стороны, законность ее притязаний поддерживал даже Папа Римский. Начались плести заговоры, полетели письма в Мадрид из Лондона. Король Энрике был в глубоком шоке: несмотря на то, что права его жены были ему известны, о появлении реальной возможности закрепиться в Англии он и не мог мечтать [3]. Очень быстро он организовал флот, ради экономии времени даже взяв в долг у итальянских банкиров большую сумму, который возглавил лично, взял часть армии, освободившейся после подавления восстания мудехаров, жену, герцога Альбу, и отправился в Портсмут. По предварительной договоренности англичане-католики саботировали любое противодействие со стороны протестантов, а когда в море показались корабли Испании – подняли мятеж против «королевы-самозванки», захватили Портсмут, и впустили в его порт свою законную королеву Марию и ее мужа Энрике. Высадка прошла без особых затруднений, герцогу Альбе и прибывшим испанским войскам быстро строго приказано не творить бесчинств под угрозой смерти – в случае с некоторыми солдатами, которые ослушались приказа, угрозы пришлось претворить в жизнь для сохранения доброго лица испанцев.

Высадка Марии на земле Альбиона вызвала в Лондоне шок. Партия протестантов была в панике, начались сборы армии – но вместо этого по всей стране прокатились восстания: большая часть рядового населения была католиками, и выступала за Марию-католичку, а не протестантку Джейн Грей, которую поддерживала лишь часть знати. Шансов удержать трон у протестантов не было – королева Мария уже шла в Лондон садиться на трон, и ее сопровождали страшные испанские терции с ужасным герцогом Альба, который вдруг решил поиграть в гуманиста и старался себя показать настолько добрым мужчиной, что ему никто не верил. Дворяне-протестанты собрались оборонять Лондон наличными средствами – но этих средств банально оказалось мало, людей не хватало, да еще при подъезде королевы к городу произошел переворот, и юную Джейн Грей вместе с семейством Дадли, которое всем заправляло, взяли под арест. Ворота города открылись, и уже 15 октября Мария была провозглашена королевой Англии Марией I. Впрочем, не все дела шли гладко. Парламент потребовал, чтобы Энрике был лишь королем-консортом без особых прав, а наследник престола, Принц Уэльский Питер (Педро) жил и воспитывался в Англии. Супругам пришлось уступить требованиям парламента, но Энрике смог добиться принятия одного его требования: при Марии сохранялась гвардия из числа испанцев в количестве около тысячи человек во главе с герцогом Альбой. И если само наличие гвардии еще не было большой проблемой, то кандидатура герцога в качестве проводника интересов испанской короны в Англии оказалась на редкость неудачной. Первое время дела шли хорошо, принц Питер прибыл в Англию, а Энрике отправился обратно в Испанию, оставив свою жену править королевством. Тогда же Марии удалось добиться, чтобы Англия вступила в войну с Францией и попыталась отомстить за Булонь – и благодаря поддержке герцога Альбы, его опыту и навыкам, в начальный период войны английская армия действительно смогла захватить крепость, правда, ненадолго – Генрих II вскоре отбил ее, а заодно и Кале. Несчастную Джейн Грей сперва хотели казнить, но Энрике еще перед своим отъездом в Испанию смог добиться простой отправки в монастырь, причем испанский, подальше от Англии (то, что Джейн протестантка, никого не волновало). Ее мужа и приближенных это милосердие не затронуло.

Но дальше пошли осложнения. Никому не нравилось, что в стране утверждается испанское влияние, пускай и пока в виде всего тысячи испанских солдат. Протестантам удалось устроить в 1554 году мятеж против королевской власти, который возглавил Томас Уайетт, но его подавили силами гвардейцев герцога Альбы, причем с особой жестокостью, после чего командующий гвардией развернул широкую кампанию по преследованию врагов королевы. Мария в целом поддерживала Альбу, и, не найдя поддержки среди местной знати, стала включать в государственную верхушку других испанцев, что вызвало новый ропот. Случились несколько выступлений, подогреваемых протестантами – их герцог тоже подавил с особой жестокостью, что только накалило ситуацию. Елизавета, сводная сестра Марии, была посажена под домашний арест, и уже самой Марии пришлось сдерживать Альбу, чтобы тот не устроил казнь юной протестантке. Приезжие испанские министры вели себя высокомерно, а после игнорирования их указов англичанами начали добиваться их реализации с помощью все того же Альбы. Наконец, пришли новости о том, что пал город Кале, и у Англии не осталось более владений на материке – это стало последним ударом. От Марии отвернулись даже те, кто усадил ее на трон, и стали составляться заговоры. Какое-то время планировалось добиться отречения королевы от трона, изгнания испанцев с Альбиона и утверждения Питера Трастамара-Тюдора в качестве короля, но в 1557 году он внезапно заболел и умер – королева во всеуслышание объявила, что убили его протестанты. Герцог Альба почти уговорил ее разобраться с Елизаветой, которую могли использовать против нее – но та была уже вне досягаемости влияния испанцев в Англии: группа дворян, предвидя подобный исход, освободила принцессу и увезла ее в Уэльс вместе со стражей, которая перешла на их сторону. Это, а также смерть сына, сильно ударило по здоровью Марии, та стала быстро сдавать. В ее окружении остались только испанцы и верный Альба, продолжавший с помощью террора удерживать власть в руках королевы, хотя та незримо ускользала в руки дворян-протестантов. Парламент объявил было Принцем Уэльским Альфонсо, но вскоре отменил это решение – Альфонсо был еще и наследником короны Испании, что означало в скором времени династическую унию двух государств, чего англичане уже боялись как огня. Наконец, страну захлестнула волна эпидемий, и их жертвой стала и бедная королева Мария, дочь испанской инфанты, жизнь которой была наполнена любовью и надеждой лишь в Испании, но не в холодной и одинокой Англии.

Герцог Альба, предвидя смерть королевы, стал готовить государственный переворот и отправил письмо в Испанию с требованием прислать подкрепления, но его опередили – письмо в Испанию не дошло, а когда королева умерла, в Лондон ворвалась английская армия, которую поддержали горожане. Обезумевшая толпа из числа солдат и простых жителей накинулась на испанцев и растерзала их, всех до единого из состава гвардии и правительства королевы Марии. Погиб и герцог Альба – по слухам, успев убить несколько нападавших, после чего его в буквальном смысле разорвали на части. Произошло это 17-18 ноября 1558 года, а уже 19 числа в город прибыла Елизавета, которую провозгласили королевой Англии. Первым делом ей пришлось разрешать ситуацию, которую поневоле создали ее подчиненные, перебив больше тысячи людей испанского короля, включая герцога – как объяснить это и избежать войны, никто не знал, а военный конфликт Англия могла не потянуть из-за крайне плачевного положения дел с финансами. В конце концов, было решено просто отправить тела погибших в Испанию в знак доброй воли королевы вместе с письмом, где она, не пытаясь оправдаться, прямо сказала, что сожалеет о случившемся, и что Энрике свободен в своих действиях, намекая на то, что в случае войны ее виновником будет только король Испании. Получив всю эту большую «посылку» во время переговоров с французами и турками о мире, Энрике едва не сорвал их. Корона Англии ускользнула от него, после утраты второго сына умерла еще и жена, да и герцог Альба погиб вместе с целой тысячей солдат и рядом благородных донов – причин для гнева хватало. Однако Испания была сильно истощена войной с Францией и Османской империей, и потому не могла сразу же начинать следующую. Вместо оружия Энрике решил задействовать дипломатию, однако разбираться с английской проблемой пришлось уже его наследнику.

Вице-королевство Африка

Правители династии Трастамара активно практиковали переселенческую политику. Изабелла I способствовала заселению ранее малоосвоенных районов Испании, Хуан III активно зазывал поселенцев из Италии для возмещения потерь населения там, откуда коренные испанцы активно выселялись в колонии. Энрике V тоже практиковал подобную политику – в Африке и Испании осели многие христиане из числа тех, кто покинул родные берега на кораблях Средиземноморской армады во время ее набегов на Османскую империю. При этом в Испании после 1559 года существовала огромная проблема, связанная с опустением территории вице-королевства Тунис – если до начала войн с турками там проживали около 1 миллиона человек, но активное ведение набеговой войны, эпидемии, жестокости, обострение местных противоречий привели к резкому падению численности населения. Всего на территории вице-королевства остались от 100 до 200 тысяч человек, в большинстве в районе Бизерты, где война нанесла наименьший ущерб. Без людей эти территории нельзя было ни осваивать, ни удерживать – турки могли в любой момент перебросить большое количество людей через Триполи и практически не контролируемую границу, а потом взять контроль над заселенными территориями, пользуясь поддержкой новых поселенцев. Об этом думал Энрике V, об этом ему говорили советники. Проблему требовалось решать, и решать быстро.

А еще в Испании существовала проблема мудехаров и морисков. Они представляли собой национально-религиозные меньшинства, которые дискриминировались не столько на законодательном уровне [4], сколько на бытовом – пренебрежительно к мусульманам настоящим и крестившимся было всеобщим. Дело было не в каком-то особом менталитете испанцев, не в систематической их накачке шовинизмом (с чем короли старались бороться) – в свое время эти группы населения пользовались привилегиями, в отличие от простых испанцев-католиков, да и время было такое: при гораздо меньших различиях католики и протестанты резали друг друга с еще большим фанатизмом, вне зависимости от национальности. Подобное отношение ранее уже привело к изгнанию евреев из Испании, и казалось, что мудехары и мориски должны стать следующими – особенно с учетом того, что мориски, обращенные мусульмане, не проявляли особой любви к новой вере, а зачастую продолжали втайне исповедовать старую. Взаимоотношения с христианским населением от года в год обострялось: не редкими были случаи, когда в мусульманских селениях портились колодцы, уничтожался урожай. Инквизиция также вносила свою лепту, хоть и сдерживалась всячески королями Хуаном III и Энрике V. Корона должна была оказывать защиту этой группе населения, но фактически не имела к тому даже возможностей: сложно было защитить одну часть населения от другой, когда часто они жили вперемешку. Потому два восстания мудехаров и морисков на протяжении XVI века не приводили к репрессиям после их подавления (правда, сами восстания обычно утопали в крови), а власти лихорадочно искали способ сесть сразу на несколько стульев – защитить эти меньшинства, не вызывая при этом возмущения со стороны христиан, и не потеряв важные экономические преимущества, которые давали мудехары и мориски стране. Впрочем, о последнем пункте после восстания 1551-1553 годов речь уже не шла – территория, где проживала большая часть морисков, лежала в руинах.

Идея как-то решить все эти проблемы одним махом пришла в голову Принцу Астурийскому Хуану еще в 1555 году, и он тут же поделился ею с королем. В теории все было достаточно просто – после войны, когда Испания окончательно закрепится в вице-королевстве Тунис (о чем не было ни малейших сомнений), выселить из Испании всех мудехаров и прочих представителей религиозных меньшинств в добровольно-принудительном порядке, при этом предоставив им полную свободу и льготы на территории вице-королевства, добившись таким образом определенных симпатий. В таком случае решались весьма серьезные проблемы – заселения Туниса, защиты его от корсаров (активное переселение позволяло развернуть строительство крепостей), обеспечения безопасности мудехаров и снижению накала социальных конфликтов в метрополии. Король Энрике V отнесся к этой идее благосклонно, и потому едва успела закончиться война, как начались масштабные подготовительные мероприятия. Требовалось все сделать так, чтобы мудехары и мориски не подняли бунт, и не переметнулись туркам. В результате была выработана сложная, но привлекательная система переселения – мудехаров и морисков выселяли принудительно, марраны и католики могли примкнуть к ним добровольно. Переселенцы получали денежную компенсацию за потерянное имущество (в ¼ от стоимости потерянного в Испании) или продавали недвижимое имущество лично, но на территории вице-королевства Тунис получали весьма большие земельные наделы безвозмездно, освобождались на 15 лет от налогов и от любой дискриминации. Горожане также освобождались от налогов, а вместо земли получали территорию под дом и обеспечивались строительными материалами для его постройки. В городах устанавливалась свобода экономической деятельности – торговли, ремесла. Дабы повысить доверие к программе, король назначил вице-королем мориска Диего де Альхесираса, который смог вопреки законам о дискриминации пробиться в высшие управленческие круги королевства. На территории вице-королевства Тунис устанавливалась небывалая для своего времени веротерпимость и всеобщая толерантность – разрешалось селиться даже евреям. Организация переселения была выполнена образцово, с математической точностью – велась перепись переселенцев, их обеспечивали на дорогу провиантом. Все дорожные расходы взяла на себя корона. Заодно на территорию вице-королевства была распространена церковная структура – было создано одно архиепископство и 7 епископств, и на эти церковные должности также были выбраны те немногочисленные мориски, которые пошли по церковному пути. Формально церковь вице-королевства подчинялась примасу Испании, а значит была освобождена от возможного влияния Папы Римского.

Всего в течении 1559-1563 годов были переселены около 300 тысяч человек, к концу столетия к ним присоединились еще около 200 тысяч – закон о переселении действовал до 31 декабря 1599 года. Первоначально многие из переселенцев откровенно опасались, что их везут продавать в рабство (это касалось морисков и мудехаров, переселяемых насильно), но на практике оказалось, что корона говорит правду. Единственными опасностями для поселенцев стали турки и берберы, а в остальном испанцы не только обеспечивали перевозку людей и их движимого имущества, но и помогали осваиваться. Войска армии де Миранды приняли активное участие в восстановлении крепостей и городов. Прибрежные населенные пункты заселялись, обновлялись и расширялись, началось строительство ряда укреплений на границе с османской империей, включая сторожевые башни с сигнальными огнями. Плодородная земля делилась на участки и раздавалась безвозмездно. В городах свободно восстанавливались мечети, а также возводились новые храмы и даже синагоги. На смену обреченности пришло удивление, а затем и надежда на лучшее будущее. Уже в 1561 году был получен первый урожай с тунисской земли, причем уровень земледелия переселенцев оказался на голову выше того, который существовал до этого в Африке [5], и очень скоро начался настоящий сельскохозяйственный бум. Часть морисков в течении первых 10 лет проживания на новой земле перешла на свой страх и риск в мусульманство – и, вопреки ожиданиям, кара за это не последовала. Тем не менее, значительная часть поселенцев осталась верна христианству или той религии, которая получалась при смешении католичества и традиционных верований переселенцев. Имелись среди поселенцев и истовые католики, и евреи. Постепенно, несмотря на риски, связанные с войнами, вице-королевство стало одним из самых успешных среди всех колоний Испании, и стало приносить метрополии большую прибыль, привлекая заодно поселенцев и из других стран, хотя их въезд и проживание носили некоторые ограничения.

Масштабные работы развернулись по воссозданию города Тунис, который дважды полностью разрушался. Выгодное географическое положение не могло не привести к его возрождению: здесь проходили торговые пути между востоком и западом, здесь могла базироваться Средиземноморская армада, здесь был своеобразный центр всего региона, что позволяло легко свозить сюда всю продукцию. Однако, когда на место прибыли строители, стало ясно, что речь пойдет не о восстановлении, а о постройке нового города с нуля – столь основательны были его разрушения. Вице-королем де Альхесирасом и Принцем Астурийским Хуаном было принято решение назвать город Картахеной-де-Африка (или попросту Карфаген), а само вице-королевство переименовать в Африку. Это была большая отсылка на Римскую империю, и ее провинцию Африку со столицей в Карфагене, которые существовали здесь во времена расцвета империи. Со временем в Карфаген перенесли и столицу. Город быстро вырос и стал крупным торговым центром, а также средоточием ремесел и будущей африканской промышленности: к 1650 году здесь проживали 2/3 от всего городского населения вице-королевства. Изначально для города планировались мощные и обширные укрепления, но и их оказалось мало, в результате чего значительная часть городских построек со временем раскинулась за городскими стенами. Многие из переехавших сюда мудехаров ранее занималась шелководством, ткачеством и производством ковров, потому не удивительно, что уже к 1580-м годам близ Карфагена стали выращивать шелкопрядов, а в начале XVII века появилось и производство шелковой ткани. Торговый порт Карфагена быстро стал лакомой добычей для пиратов, и потому рядом с ним постоянно приходилось держать значительное количество кораблей. Из-за появления Карфагена как никогда актуальной стала задача по перекрытию прохода к Западному Средиземноморью со стороны Востока – для этого создавались базы в Африке, на Мальте и Сицилии, а в море постоянно находились дежурные корабли.

Нельзя сказать, что переселение морисков и мудехаров не обошлось без серьезных проблем. Среди христиан прокатилась волна возмущения, хотя причины его были различными. Одним не нравился сам факт выселения, другим – что с иноверцами и потенциальными еретиками столько возятся, третьи впадали в праведный гнев при мысли о том, что где-то на территории Испании будет существовать веротерпимость. Но не это стало самой главной проблемой – из-за выселения морисков и мудехаров, переселения большого числа марранов и даже простых католиков многие города потеряли львиную долю населения, а деревни, в особенности на территории провинции Гранада, и вовсе опустели. На «освободившейся» территории сразу завелись разбойники, которых приходилось вытравливать не только эрмандадами, но и армией. Уже в 1560 году стартовала другая программа переселения – на освободившиеся территории завозились итальянцы, греки-католики и прочие более благонадежные поселенцы. С 1570-х годов стало особенно много англичан и ирландцев. В сложившихся условиях они все достаточно быстро превращались в испанцев, и в метрополии исчезло былое напряжение, которое существовало во время проживания на полуострове религиозных меньшинств. На несколько десятилетий заметный спад наблюдался в экономике – мориски и мудехары были наиболее продуктивной и трудолюбивой частью населения, и их уход в Тунис и извлечение нескольких сотен тысяч человек на 15 лет из налоговой системы не могли не вызвать негативных последствий. Впрочем, как раз в эти десятилетия поток сокровищ из колоний был наиболее сильным, а экономика католической части Испании все еще продолжала развиваться, и метрополия достаточно легко компенсировала потери.

Личная жизнь

Король Энрике V был достаточно простым человеком как по характеру, так и по вкусам. Высокие искусства были вне его понимания, хотя он испытывал определенные симпатии к скульптуре. В целом взвешенный, он иногда мог резко вспылить и наделать ошибки, которые далеко не всегда признавал. Дела управления государством он доверял своим советникам, и почти не вмешивался в них, но при этом самих советников постоянно проверял и держал под контролем, что компенсировало его отстраненность от администрирования. В военные дела король погружался с головой, вплоть до фанатизма. Он еще больше увеличил поголовье лошадей в стране, и испанская кавалерия в результате получила первоклассный конский состав, а казна – постоянный доход от продаж. Во время войн с Францией даже случались эпизоды, когда испанских коней закупали французы через третьих лиц – с большой переплатой, но оно того стоило. В походах Энрике любил простое питание, и всегда следил за тем, что едят и пьют простые солдаты, что позволяло в некоторой мере уменьшить небоевые потери. Боевые навыки король поддерживал до самого конца 1550-х годов, когда он резко ослаб и был уже не в состоянии тренироваться так же, как и раньше. В Эскориале сохранилась коллекция доспехов и оружия короля, которая включала, помимо известных образцов, редкие и экзотические комплекты, привезенные по заказу из Азии и Восточной Европы. Ближайшими советниками короля всегда были Хуан Падилья, его наставник, и герцог Альба, друг детства. Первый пережил своего воспитанника всего на два года, и был его бессменным главой правительства на протяжении многих лет. Герцог Альба же сгубил себя сам своей жестокостью, вызвав ответную жестокость со стороны англичан, которые разорвали его на куски во время переворота в Англии в 1558 году.

Первой женой короля Энрике V была Изабелла Португальская. Брак с ней стал плодом политики Хуана III, отца Энрике, и был во многом спорным решением, начиная с того, что разница в возрасте между супругами достигала 7 лет, причем Изабелла была старше. Ей даже пришлось ожидать исполнения 16 лет своего жениха – к тому моменту дочери короля Португалии было уже 23 года, и ей пришлось отвергнуть другого завидного жениха, Карла V, который в результате женился на дочери Хуана III, Маргарите. Однако отношения между супругами быстро наладились, и они если не любили друг друга, то уж точно испытывали дружеские чувства. Изабелла стала хорошей королевой, очень быстро завоевав сердца испанцев. Придворные едва ли не молились на нее, так как она была доброй и отзывчивой, старалась помочь в повседневных делах всем окружающим. Покровительствовала Изабелла и искусствам, продолжив дело Маргариты Австрийской, и обеспечив дальнейший подъем испанской культуры. Всего у Изабеллы и Энрике было трое детей:

— Хуан (1528-1575) – первенец, Принц Астурийский. Отличался слабым здоровьем, вызванным, вероятно, частыми близкородственными браками [6].

— неназванный сын (1531) – мертворожденный ребенок. При его родах Изабелла едва не умерла.

— Изабелла (1535) – дочь, названа в честь матери. Умерла через неделю после родов.

При родах дочери королева Изабелла умерла, оставив мужа горевать. Это стало началом той череды событий, которая сделала из активного и веселого Энрике угрюмого и нелюдимого короля, который стал мрачным дополнением к строгим формам королевского дворца Эскориал, в который он переехал в 1542 году. Однако вскоре после своей коронации Энрике стал устраивать другой брак, со своей кузиной Марией, которая проживала в Англии и считалась бастардом короля Генриха VIII. Его отец, Хуан III, настаивал на том, чтобы он позаботился о ее благополучии, а самому Энрике требовалась новая жена, в результате чего начались переговоры с королем Генрихом. Тот долгое время сопротивлялся, так как Мария могла стать наследницей английского трона, но после казни Анны Болейн, свадьбы на Джейн Сеймур и рождения принца Эдуарда, а также вхождения Англии в антифранцузскую коалицию король Генрих VIII согласился. Брак был заключен в 1538 году, к тому моменту Энрике исполнилось уже 38 лет, а Марии Тюдор – 22 года.

Мария Тюдор запомнилась испанцам как весьма спорная королева. С одной стороны, она была достаточно умной королевой, истовой католичкой, и внучкой Изабеллы и Фердинанда, а с другой — ее строгость нравов и фанатичность в вопросах веры были достаточно неприятным контрастом после Маргариты Австрийской и Изабеллы Португальской. Сама королева из-за пережитых невзгод в юные годы была достаточно безрадостной и тихой. Впрочем, как шутили придворные, «две мрачности нашли друг друга», и Энрике с Марией стали благополучной парой, у которой родились четверо детей, из них трое пережили детские годы:

— Фернандо (1540-1542) – сын, первенец Энрике и Марии. Умер в возрасте 2 лет от оспы.

— Мария Каталина (1542-1569) – дочь. Названа в честь матери и бабушки. Считалась самой красивой девушкой своего времени. Отличалась взрывным нравом, но при этом была умна и образована. Вышла замуж за итальянца Франческо Медичи, великого герцога Тосканы. Благодаря ее деятельности при дворе во Флоренции в Тоскане утвердилось испанское влияние. Родила в браке 3 детей, при родах 4 ребенка умерла. При этом все ее дети не дожили до совершеннолетия.

— Педро (1545-1557) – второй сын Энрике и Марии, некоторое время носил титул Принца Уэльского. Умер в возрасте 12 лет от лихорадки. Существовала версия, что его отравили агенты английских протестантов, но подтверждений ей так и не нашли.

— Альфонсо (1548-1605) – третий сын. Из всех детей Энрике отличался самым крепким здоровьем и острым умом, некоторое время стремился пойти по церковной карьере, но не решился отказаться от мирских благ. С 1561 года стал Принцем Астурийским, некоторое время носил также титул Принца Уэльского. После 1558 года считался легитимным католическим претендентом на трон Англии.

Благодаря Марии некоторое время существовал реальный союз между Англией и Испанией, но в 1558 году она умерла, и союз распался, а два государства превратились в кровных врагов. Кроме того, на протяжении 1535-1538 годов у короля были несколько случайных связей с придворными дамами. От одной из прислужниц в 1538 году, незадолго до свадьбы короля на Марии Тюдор, родился бастард, Хуан Энрикес де Кастилия (по этой формуле позднее станут называть всех королевских бастардов), который стал видным военным деятелем, больше известным как дон Хуан Испанский.

Король-воитель

В 1559 году умерли сразу два великих короля, которые задавали тон эпохе – Генрих II де Валуа, король Франции и сын Франциска I, и Карл V, эрцгерцог Австрии и император Священной Римской империи. В этом же году умер Папа Римский Павел IV, доставивший небольшие, но неприятные проблемы Испании и Германии несколькими годами ранее. Незадолго до начала этого же года умерла королева Англии, Мария I. После череды всех этих смертей, событий в Англии, восстаний арагонцев и морисков, король Энрике, которому исполнилось 49 лет, почувствовал вдруг себя немощным и дряхлым. После заключения мира с Османской империей и Францией он быстро удалился от дел, предоставив управление государством своим министрам и сыну – то, что он и так делал на протяжении последних лет с завидным постоянством. Но на этот раз все было куда серьезнее – король уже не мог и дальше бороться с собой, с окружающим миром, с болезнями, которые понемногу подтачивали его здоровье во время многих военных походов. Начало 1560 года Энрике V встретил, будучи прикованным к постели – ноги почти не держали его. Сложно было представить, что этот же человек два года назад позировал художникам в доспехах, стоя неподвижно в течении нескольких часов. К февралю король все чаще стал впадать в беспамятство. Все государственные дела отошли к его сыну Хуану, которого Верховная Хунта объявила регентом. В этом положении Принц Астурийский пробыл недолго – утром 23 февраля король Энрике V, будучи не в себе, в последний раз вскрикнул боевой клич и умер в своей постели. В народной памяти он остался известным как Guerrero – Воитель. Именно так – в доспехах, с мечом в руках – изобразили скульпторы Энрике, когда создавали его надгробную статую.

Король, умерший в своей постели в тот день в Эскориале, мог бы гордиться собой. Энрике завершил многие начинания своего великого отца – завоевал Северную Африку, победил в последней Итальянской войне, расширил колонии. Слава испанского оружия гремела на всю Европу, и могла затмить германский лязг полков ландскнехтов, воевавших в то время и против турок, и против французов. Испания отныне имела династические претензии на трон Англии – был еще жив сын Марии, Альфонсо, и ее дочь Мария Каталина, имевшие не меньше претензий на корону, чем Елизавета Тюдор. Испанский флот правил Западным Средиземноморьем и бороздил моря и океаны, торгуя по всему свету и исследуя новые берега. Значительно окрепла экономика, даже с учетом переселения морисков и мудехаров. Однако во всех этих достижениях содержались и первые предпосылки будущих перемен. Испания не могла постоянно вести войны и в Африке, и в Европе – на это не хватало даже американского золота и серебра. Человеческие ресурсы для войн также были не бесконечны. Конфликт с Англией позднее вызовет огромные проблемы, для решения которых Испании придется жертвовать другими направлениями. Испания, оказавшись самым серьезным претендентом на гегемонию в Европе, позднее уступит это место то Габсбургам, то Бурбонам, хоть и останется очень могущественным и опасным противником – но ее сражения будут кипеть в других местах. И начало этого процесса замыкания на себя и перехода от экспансии к обороне случилось именно во времена правления Энрике V Воителя, великого испанского короля.

Примечания

1. Вполне в духе и испанской мелкой идальгии, и итальянского менталитета того времени, склонного к показухе.
2. Собственно, если у европейцев против терции долгое время не было достаточных средств, то у турок только янычары более или менее могут сражаться с ней, и то с множеством оговорок. Вообще, терцию в заданных условиях можно характеризовать как «против лома нет приема».
3. На момент заключения брака между Энрике V и Марией Тюдор у Генриха VIII был вполне легитимный и общепризнанный наследник мужского пола – собственно, принц Эдуард.
4. Это с учетом того, что я не развиваю дискриминационное законодательство дальше того, что уже было при Хуане III. Вообще, проблему мудехаров и морисков, суля по той информации, что я видел, попросту нереально решить так, чтобы и овцы остались целы, и волки сыты. Переселение морисков и мудехаров в африканские колонии при таком раскладе – меньшее зло.
5. Значительный упадок культуры земледелия в Северной Африке связан с завоеванием арабов, и даже в большей степени – с конфликтами между арабами и берберами, которые развернулись в регионе в более поздние времена. Мусульманские фанатики поспособствовали такому упадку сельского хозяйства, что даже в наше время оно не дотягивает до уровня Европы, хотя некогда территория нынешнего Туниса была одним из самых благоприятных для земледелия регионов в Средиземноморье. Испанские же мориски и мудехары оставались носителями той самой культуры земледелия, которая когда-то считалась самой развитой в мире, и потому при заселении ими Туниса из тех земель можно сделать настоящую житницу для нужд метрополии.
6. У Хуана в близком родстве состояли родители, бабка с дедом, и с некоторым перерывом – многие предки по линии королей Кастилии. Собственно, Энрике IV, сводный брат Изабеллы Католички, вероятно имел плохое здоровье именно по этой причине – его отец и мать были родственниками, что как бы намекает.