Император Рыцарь (Imperator Eques). Глава V. Правление императора Николая I в 1825-1832 годах (продолжение)

Император Рыцарь (Imperator Eques)

Доброго времени суток, дорогие друзья!

Продолжаю публикацию альтернативы «Император Рыцарь». Во второй статье пятой главы повествуется об основных событиях во внешней политике и войнах Российской Империи в первый период правления императора Николая I (1825-1832 годы). Глава подготовлена на основании ряда исторических источников, отражает как реальные исторические события, так и события альтернативного варианта развития истории (выделены темно-синим цветом). В заключении приведены биографии исторических личностей и дополнительные материалы по теме статьи, собранные на основании энциклопедий, для того чтобы исключить потребность в дополнительных поисках, с изменениями, соответствующими альтернативному развитию истории. Наиболее важны Ваши рекомендации перед публикацией глав, посвященных перечисленным войнам.

Предыдущие части

Глава V. Правление императора Николая I в 1825-1832 годах

Содержание:

Внешняя политика

«Россия – держава могущественная и счастливая сама по себе. Она никогда не должна быть угрозой ни для других соседних государств, ни для Европы. Но она должна занимать внушительное оборонительное положение, способное сделать невозможным всякое нападение на нее».

Император Николай I

В первый период правления Николая I (1826-1832) во внешней политики Российской Империи в Европе декларировалась приверженность принципам Священного союза. Вместе с тем, в отличии от императора Александра I, в сохранении Священного союза император Николай I видел инструмент для поддержания мира и стабильности, сохранения нерушимости границ в Европе в интересах Российской Империи, что позволяло достигать целей внешней политики на других направлениях. Однако, решение об оказании помощи королю Нидерландов в борьбе против Бельгийской революции было продиктовано династическими связями.

Главным во внешней политике Российской Империи стал «Восточный вопрос»[1], представляющий из себя целый ряд проблем. Россия стремилась обеспечить своё влияние на Балканах и возможность беспрепятственного мореходства в проливах (Босфор и Дарданеллы), что обуславливалось не только убеждениями императора Николая I об исторической миссии в освобождении христианских народов от османского владычества, но и потребностями экономики, так как русская торговля во многом зависела от транспортировки грузов из черноморских портов через проливы в средиземноморские страны, и далее через Атлантический океан – в Северную и Южную Америку. В решении восточного вопроса Николай I действовал более последовательно, чем Александр I. Он твердо придерживался взглядов, что восточный вопрос, должен решаться исключительно в рамках русско-турецких отношений без привлечения третьей стороны. В то же время, Николай I понимал, что ведущие европейские державы имеют в Турции свои интересы.

Храм Софии в Константинополе в XIX веке

Россия при Николае I отказалась от планов по разделу Османской империи, обсуждавшихся при Екатерине II и Павле I, которые могли вызвать противостояние с Австрией, Францией и Великобританией, и начала проводить совершенно иную политику на Балканах – политику защиты православного населения и обеспечение его религиозных и гражданских прав, вплоть до политической независимости. Впервые эта политика была применена в Аккерманском договоре с Турцией 1826 года. По этому договору Молдавия и Валахия, оставаясь в составе Османской империи, получили политическую автономию с правом избрания собственного правительства, которое формировалось под контролем России.

«Совершенно таким же порядком, – писал В. Ключевский, – шло освобождение и других племён Балканского полуострова: племя восставало против Турции; турки направляли на него свои силы; в известный момент Россия кричала Турции: «Стой!»; тогда Турция начинала готовиться к войне с Россией, война проигрывалась, и договором восставшее племя получало внутреннюю независимость, оставаясь под верховной властью Турции. При новом столкновении России с Турцией вассальная зависимость уничтожалась. Так образовалось Сербское княжество по Адрианопольскому договору 1829 года, греческое королевство – по тому же договору и по Лондонскому протоколу 1830 года…»

Особую актуальность взаимодействие с европейскими державами приобрело в связи с Греческой войной за независимость (1821-1829). Николай I отдавал себе отчет в том, что самостоятельно, без «европейского согласия», не рискуя создать против себя коалицию европейских государств, греческий вопрос он решить был не в силах. Во многом, именно благодаря этому обстоятельству, он внимательно следил за всеми нюансами европейской политики. Основой для дипломатического давления на Порту стала Лондонская конвенция от 6 июля 1827 года. При этом Россия, Англия и Франция, заинтересованные в Конвенции, руководствовались своими национальными интересами. Николай Павлович, признавая международное значение событий в Греции, согласился вывести обсуждение этой тему за пределы отношений между Россией и Турцией.

Император Николай I продолжил начатую еще Александром I политику сотрудничества с Англией, но старался перевести ее в исключительно прагматическое русло. Николай полагал, что ему следует договориться с Англией о совместных мерах принуждения турок к миру с учетом интересов греков. Лондон также проявлял готовность к партнерству, о чем свидетельствовала специальная миссия в Санкт-Петербург герцога А. Веллингтона в марте 1826 года. В ходе визита был подписан протокол, согласно которому стороны договорились, что Англия выступит посредником в конфликте и предложит султану предоставить грекам автономию при сохранении его верховной власти над ними, то ость «османского подданства». И если султан откажется, Санкт-Петербург и Лондой приступят к реализации плана, предусматривающего полную независимость Греции. При этом Англия рассматривала протокол как средство контроля российской политики, как механизм удержания «союзника-соперника» от единоличных действий против Порты. Россия и Англия стремились направить течение событий в то русло, которое бы больше отвечало интересам той или иной державы. Каннингу казалось, что он навязал Николаю I свои правила игры. А русский самодержец думал, что ему удалось увлечь англичан дальше того рубежа, куда они готовы были идти по собственной воле. Оба имели основания видеть себя в более выигрышном положении. Успех Каннинга в предотвращении несанкционированной русско-турецкой войны уравновешивался том обстоятельством, что Лондон, по условиям соглашения с Санкт-Петербургом попадал в жесткую зависимость от действий Турции, и в случае ее отказа от предложенного плана урегулирования ему пришлось бы либо самому перейти от посредничества к военным действиям, либо предоставить это императору Николаю I.

Показательны в этой связи депеши главы русской делегации К.О. Поццо-ди-Борго к министру иностранных дел К.В. Нессельроде от 13 (25) июля 1827 года. Излагая ход переговоров и касаясь некоторых вопросов умиротворения Греции еще до момента подписания Лондонского договора от 6 июля 1827 года, Поццо-ди-Борго, отмечает, что движущей силой английской политики по отношению к России в этом вопросе было желание парализовать как усилия России, так и ее влияния на Турцию. Этот факт не был секретом для императорского кабинета. Нессельроде считал, что участие Великобритании в этом договоре не будет ущемлять интересы России. На депешу император наложил собственную резолюцию: «Есть много правды в том, что предсказывает эта депеша и события это доказывают». Иначе на ситуацию смотрел министр иностранных дел Австрии К. Меттерних, которого пугала перспектива победы России и усиления ее на Балканах. Вена выступала за предоставление международных гарантий безопасности Порты, что совершенно не устраивало Николая I.

В отличие от Вены Париж, напротив, ответил не просто сочувствием, а идеей превращения Петербургского протокола в англо-русско-французский союз во имя умиротворения Востока. Франция хотела прочнее утвердиться в статусе великой державы, для чего ей было необходимо не отстраняться, а наоброт, как можно активнее участвовать в крупных международных событиях. Франция понимала истинную причину приглашения со стороны России участвовать в атом союзе (иметь союзника для сдерживания Англии) и Англии (образовать противовес России). Парижский кабинет надеялся извлечь из ситуации собственную выгоду. К тому же, французское правительство не могло не считаться с давлением общественного мнения, поддерживавшего греков.

Устроенный против них настоящий геноцид служил для Европы дополнительным, моральным побуждением к действию. В итоге Россия, Англия и Франция обязались друг перед другом применить к Турции силу, если она отвергнет их мирное посредничество и план предоставления Греции автономии в соответствии с Лондонской конвенцией от 6 июля 1827 года. Потребность в союзе с Парижем осознавали и в Санкт-Петербурге. Понимая, что противоречия между Англией и Россией в восточном вопросе будут расти, российское правительство стремилось к действительному укреплению русско-французских отношений и поддержке Францией позиции России на Ближнем Востоке. Поэтому сразу же после подписания Лондонского договора перед послом России в Париже Поццо-ди-Борго была поставлена именно такая задача. В свою очередь, французский кабинет считал единственной возможностью удержать Россию от войны с Турцией выполнение лондонского договора.

В то время как Англия постепенно отходила от договора 1827 года и сближалась с Австрией, в политике Франции в греческом вопросе происходил переход от бездействия к выполнению договора от 6 июля 1827 года, в чем французское правительство начинало видеть возможность усиления своего влияния, как в Греции, так и международного престижа.

За всеми действиями французской дипломатии просматриваются основные задачи, которые пыталось решить французское правительство: занять ведущую роль в решении международных проблем, выработать самостоятельную позицию, соответствующую ее традиционным интересам на Ближнем Востоке. Именно этим и объясняется то, что французская дипломатия, несмотря на опасения, вызванные укреплением позиций России в этом регионе, пыталась в то же время не идти исключительно в фарватере английской внешней политики. Противоречия Франции с Англией и Австрией по различным проблемам международной политики, франко-английское экономическое соперничество на Ближнем Востоке, в Египте, в Сирии заставляли французское правительство иногда выступать союзником России, что особенно ярко проявлялось в годы русско-турецкой войне, когда Франция в целом заняла благожелательную позицию по отношению к России.

Российская Империя была крайне заинтересована в скорейшем восстановлении позиций Франции в Европе в качестве значимой политической силы, поскольку российская дипломатия рассматривала Францию в качестве противовеса Англии и Австрии. Инициатива в этом вопросе принадлежала Александру I, всячески поддерживающего короля Людовика XVIII. Тюильрийскмй кабинет прекрасно осознавал (особенно при Ришелье) значение союза е Россией, без которой Франция была не в состоянии стать великой державой.

Но и Николай I искал союза с Францией. Сохранение тесных дружеских отношений между Россией и Францией отвечало тогда взаимным интересам двух стран. России был нужен союзник в борьбе против венского и лондонского кабинетов на завершающем этапе восточного кризиса. Французское правительство, в свою очередь, пыталось заручиться поддержкой России в завоевательной воине в Алжире. На этой основе создались условия для русско-французского сближения.

Таким образом, уже к 1827 году сложилась некое подобие «антанты», участники которой между тем имели свои мотивы для совместных действий против Турции. Договор от 6 июля был компромиссом, на который шли державы, преследуя свои интересы. Англии важно было сдерживать внешнеполитические амбиции России, ограничивая ее активность; Франции он нужен был для того, чтобы играть более весомую роль в Европе; Россия же нуждалась в том, чтобы посредством коллективных усилий разрешить «греческий вопрос». Однако многовекторность мотивов участников договора делала его непрочным, порождала стремления к его пересмотру.

Однако Махмуд II проявил несговорчивость в отношении требований держав о предоставлении Греции автономии. Реализуя договоренность в октябре 1827 года соединенная военно-морская эскадра трех держав заперла турецко-египетский флот в Наваринской бухте с целью прекратить доставку в Грецию войск для подавления восстания. Когда эта мера не принесла успеха, османские корабли были уничтожены.

Амбруаз Луи Гарнерэ «Морское сражение при Наварине» (1827), Музей истории Франции, Париж

Махмуд II отреагировал быстро и жестко. Он аннулировал Аккерманскую конвенцию и объявил «священную войну» против неверных, прежде всего России. Отчаянные попытки австрийской и английской дипломатии склонить султана к благоразумию ничего не дали. в В соответствии с Лондонской конвенцией Николай I получил полную свободу действий по отношению к Турции. Англия и Франция лишились юридических и моральных оснований сдерживать его. В этих условиях активных действий России отношения с европейскими союзниками значительно усложнились. Лондонский кабинет сожалел о том, что далеко зашел в сотрудничестве с Россией. Весьма непросто складывались отношения с Францией.

Санкт-Петербург понимал выгодность для Франции ее партнерства с Россией. Но в то же время ясно осознавал необходимость успокоить и лондонский кабинет, указав на временный характер блокады Дарданелл. Демонстрируя поддержку России, тюильрийский двор был весьма обеспокоен перспективой затягивания блокады Дарданелл, против чего выступала Англия. В депешах Поццо-ди-Борго от 30 августа приводились слова Райневаля, исполнявшего ввиду болезни Лаферронэ обязанности министра иностранных дел Франции о поддержке парижским двором намерения Николая I установить блокаду Дарданелл. В то же время Райневаль высказал послу опасение, что подобная акция встретит возражения со стороны Англии. В депеше излагались инструкции, данные Полиньяку в связи с обсуждением на Лондонской конференции намерения России установить блокаду Черноморских проливов. Как отмечал посол, король и правительство Франции продолжали демонстрировать по отношению к России «самое дружеское расположение».

На нервом этапе войны (в кампанию 1828 года) Россия стремилась действовать решительно, не затягивая боевых действий, дабы воспрепятствовать складыванию антирусского союза. Поэтому особенно ощутима заинтересованность российской стороны в благожелательной позиции Франции. В докладе Нессельроде Николаю I констатировалось: «Быстро и энергично проведенная кампания, начатая как можно раньше, позволит нам вернуть утраченные позиции и одновременно устранит всякий предлог для враждебных нам комбинаций. Между тем, мы должны воспользоваться зимой, чтобы умерить раздражение в Англии, ободрить Фрапцию, которая, по-видимому, пребывает в большом унынии, но возможности теснее сплотиться с Пруссией, неусыпно наблюдая за Австрией».

Тем временем, перед началом войны австрийские войска под предлогом манёвров были сосредоточены в Трансильвании. Российское командование опасалось, что эти манёвры закончатся вторжением в Валахию. Поэтому для обеспечения тыла русской Дунайской армии потребовалось сформировать в Царстве Польском обсервационную армию в составе польских войск, Гвардейского корпуса, двух пехотных корпусов, двух сводных и двух резервных кавалерийских корпусов. Однако Пруссия и Франция категорически отказались поддержать Австрию. Французский король Карл X заявил своему послу в Лондоне князю де Полиньяку, что объявит Австрии войну в случае её нападения на Россию.

Таким образом, в ходе русско-турецкой войны Россия стремилась заручиться поддержкой Франции, которая все более играла весомую роль в европейской политике. Элементы партнерства проявились с одной стороны в отказе Франции поддержать позицию Меттерниха, с другой – в готовности Россия ослабить режим блокады относительно французских судов, поддержке французской экспедиции в Морею. Россия действует солидарно с Францией в вопросе предоставления независимости Греции. Партнерство с Францией позволило ослабить антирусские стремления Австрии и Англии, которые стремились объединиться для вмешательства в русско-турецкую войну.

В итоге в ходе русско-турецкой войны 1828-1829 годов Россия добилась больших успехов. По требованию России, объявившей себя покровительницей всех христианских подданных Османской империи, султан был вынужден признать независимость Греции, Сербии и дунайских княжеств под покровительством России (1830), по Ункяр-Искелесийскому договору (1833), ознаменовавшему пик российского влияния в Константинополе, Россия получила право блокировать проход иностранных кораблей в Чёрное море (которое было ей утрачено в результате заключения Второй Лондонской конвенции в 1841 году).

Войны Российской Империи в 1826-1831 годах

Русско-персидская война 1826-1828 годов

После поражения в русско-персидской войне 1804-1813 годов Персия заключила взаимовыгодный договор с Англией, обязуясь не пропускать через свою территорию в Индию войска третьих держав. Англия же обязалась помогать Персии финансово и добиваться пересмотра итогов предыдущей войны с Россией, что дало Персии надежду на возвращение утраченных земель.

В июле 1826 года персы вторглись на территорию Карабахского и Талышского ханств, рассчитывая в ходе наступления овладеть Тифлисом. На этом этапе войны русские войска были вынуждены отступить к Ванадзору, который, как и Гюмри, были осаждены персами. Русские войска, дислоцированные в Карабахе, были отведены в крепость Шушу. Персы осаждали эту крепость полтора месяца, но безуспешно. Командующий сорокатысячной персидской армией наследный принц Аббас-Мирза перебросил часть персидских войск в район Елизаветполя (Гянджи) для наступления на Тифлис. В ходе Шамхорской битвы в сентябре 1826 года русский отряд разгромил восемнадцатитысячное персидское войско, шедшее по направлению к Тифлису. Тогда же, в сентябре, был освобожден Елизаветполь и снята осада с Шуши. В сражении под Елизаветполем русские войска под командованием генерала И.Ф. Паскевича разгромили тридцатипятитысячную персидскую армию.

В марте 1827 года генерал И.Ф. Паскевич был назначен главнокомандующим Кавказской армии. В июне 1827 года русские войска под командованием генерала И.Ф. Паскевича выдвинулись в сторону Эривани. Персидские силы под руководством Аббас-Мирзы были разбиты у ручья Джеван-Булак. Однако после этого поражения Аббас-Мирза собрал двадцатипятитысячную армию, вновь вторгся в Эриванское ханство и осадил Эчимадзин, где находилось менее тысячи его защитников. Генерал-адъютант А.И. Красовский со своим отрядом выдвинулся на защиту Эчмиадзина. Им удалось пробиться к крепости и вступить с персами в битву (названную впоследствии Ошаканской), после чего осада с Эчмиадзина была снята. В октябре русские войска взяли Эривань и Тавриз.

Война завершилась в феврале 1828 года подписанием Туркманчайского мира, согласно которому Персия признавала власть России над частью Каспийского побережья и Восточной Арменией, а также выплачивала контрибуцию.

Русско-турецкая война 1828-1829 годов

Весной 1821 года греки, жившие на полуострове Пелопоннес и прилегающих к нему островах, восстали против власти Османской империи (Турции, Блистательной Порты). Главными причинами восстания стали притеснения мусульманами-турками православной веры подвластных народов и общее ослабление государства, дававшее покорённым шанс освободиться. Восставшим помогали Франция и Англия. Россия в царствование Александра I занимала острожную позицию невмешательства, но была в союзе с европейскими державами по действующим положениям Аахенского конгресса и Священного союза.

С воцарением Николая I позиция Санкт-Петербурга по греческому вопросу изменилась, но к этому времени между союзниками греков начались споры по поводу раздела владений Османской империи. Воспользовавшись этими обстоятельствами, Порта объявила себя свободной от всех прежних договоров с Российской Империей и выслала русских подданных из своих владений. Османская империя препятствовала русскому судоходству в Черном море, предлагала Персии продолжить войну с Россией и запретила любым русским судам вход в Босфор и Дарданеллы. Султан Махмуд II, подстрекаемый Австрийской империей, хотевшей ослабить позиции России на Балканах, старался придать войне религиозный характер и укрепить этим дух своей армии. Желая стать во главе войска на защиту ислама от посягательств иноверцев, он перенёс свою столицу в Адрианополь, приказал укрепить дунайские крепости и в декабре 1827 года объявил Российской империи джихад (священную войну). Ввиду таких действий Османской империи император Николай I 14 (26) апреля 1828 г. объявил ей войну и приказал своим войскам, стоявшим до тех пор в Бессарабии, начать боевые действия.

Российская империя к началу войны располагала 95-тысячной Дунайской армией под командованием генерала от инфантерии И.И. Дибича и 25-тысячным Отдельным Кавказским корпусом под командованием генерал-адъютанта И.Ф. Паскевича. Русский Черноморский флот (около 60 боевых кораблей) имел подавляющее превосходство над турецким. К тому же в Архипелаге (Эгейском море) крейсировала эскадра Балтийского флота под командованием графа Гейдена (35 боевых кораблей). Им противостояли турецкие армии общей численностью после сосредоточения до 200 тыс. чел. (150 тыс. на Дунае и 50 тыс. на Кавказе). Из османского флота после разгрома в Наваринском сражении сохранились только 10 кораблей, стоявших в Босфоре.

Перед русской Дунайской армией была поставлена задача занять Молдавию и Валахию, форсировать Дунай, захватить Добруджу, а также овладеть Шумлой и Варной, после чего развернуть наступление в Румелию. Базой действий армии избрана была Бессарабия. Дунайские княжества же (сильно истощённые грабительским турецким хозяйничаньем и засухой 1827 гоа) полагалось занять лишь для восстановления в них порядка и защиты от неприятельского вторжения, а также для охраны правого крыла армии на случай вмешательства Австрии. Армия, переправясь через Нижний Дунай, должна была двинуться в Болгарию, на Варну и Шумлу, перейти Балканы и наступать к Константинополю. Отдельному Кавказскому корпусу было указано вторгнуться в пределы Азиатской Турции и вести наступление на Эрзурум. Черноморский флот под командованием вице-адмирала Грейга должен был произвести десант у Анапы и по овладении ею присоединиться к главным силам, вместе с которыми надлежало занять важные турецкие прибрежные крепости: Варну, Бургас и Созопол. Балтийской эскадре вице-адмирала Гейдена, крейсировавшей в Средиземном море, была поставлена задача блокировать с моря Дарданеллы, прервав коммуникации Порты. План Османской империи был скорее оборонительным. Турецкое командование стремилось сковать русские войска упорной обороной крепостей и развернуть у них в тылу активную набеговую деятельность с помощью многочисленной иррегулярной конницы. За выигранное таким образом время турки надеялись окончательно подавить восстание греков, а затем, с обещанной помощью Австрийской империи и вовсе перейти в общее наступление.

С началом войны началась морская экспедиция к Анапе. В конце весны 1828 года эскадра Черноморского флота из 7 линейных кораблей, 4 фрегатов, 2 бомбардирских кораблей и отряда транспортов с десантом подошла к крепости, встала на якорь и начала бомбардировку укреплений. Под прикрытием кораблей на берег были высажены два полка пехоты и рота артиллерии, которые соединившись с таманским армейским отрядом начали осаду, общее руководство которой осуществлял контр-адмирал Меншиков. Осада крепости затянулась дольше ожидаемого, турецкий гарнизон сопротивлялся умело и упорно. И тем не менее, из-за блокады и почти ежедневных мощных обстрелов с моря в середине июля Анапа вынуждена была сдаться. В плен попало около 4 тыс человек, было захвачено более 80 орудий с боеприпасами. Это позволило обезопасить Кубань от нападений турецких отрядов.

В ходе войны русские сухопутные войска совершили ряд успешных походов в Болгарию, на Кавказ и на северо-восток Анатолии. В конце июля, после взятия Анапы, прибыл из-под Севастополя к Коварне русский флот и, высадив находившиеся на судах войска, направился к Варне, против которой и остановился. Гарнизон крепости составлял около 27 тыс. человек при примерно 300 орудиях. Он имел большие запасы боеприпасов и продовольствия, а также приказ защищаться до последнего солдата. И все же при мощной огневой поддержке Черноморского флота под руководством Алексея Грейга Варна была захвачена через 2 месяца – 29 сентября 1828 года. Около 18 тыс. турок погибло, 9 тыс. со всеми орудиями сдалось в плен. Параллельно велась так же борьба с турецким судоходством в Черном море. В её ходе были уничтожены линейный корабль и корвет, а также 33 транспортных судна, 4 боевых корабля и 30 транспортов были захвачены.

Главнокомандующий граф Дибич деятельно принялся за пополнение армии и за устройство её хозяйственной части. Задавшись целью перейти Балканы, он для обеспечения войск довольствием по ту сторону гор обратился к содействию флота и просил вице-адмирала Грейга захватить какую-либо гавань, удобную для доставки припасов. Выбор пал на Созопол. Содействие флота позволило произвести успешную высадку десантного корпуса. Созопол по взятии его был занят 3-тысячным русским гарнизоном. Османский флот в начале мая вышел из Босфора, однако, держался ближе к своим берегам, при этом два русских военных корабля последовательно были им окружены. Из них один (36-пушечный фрегат «Рафаил» под командованием капитана 2 ранга Стройникова) сдался, а другой, бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Казарского, сумел отбиться от преследовавших его вражеских кораблей и уйти. В конце мая эскадры Грейга и Гейдена приступили к плотной блокаде проливов и прервали всякие подвозы морем к Константинополю. Несколько русских армейских отрядов было направлено к османской столице, один из них 22 августа 1829 года взял Адрианополь, была установлена связь между ними и эскадрами Грейга и Гейдена. Наступление русских войск к Константинополю возымело своё действие: встревоженный султан по настоянию англичан, опасавшихся захвата Россией проливов Босфор и Дарданеллы, упросил прусского посланника отправиться в качестве посредника к генералу Дибичу. Уполномоченные Порты изъявили согласие на все предложенные им условия.

2 (14) сентября 1829 года между воюющими сторонами был подписан Адрианопольский мирный договор на следующих условиях: к Российской империи перешла значительная часть Кавказского побережья Чёрного моря (включая города Анапа, Суджук-кале, Сухум), Карсская область, а также дельта Дуная. Османская империя окончательно признавала переход к России Картли-Кахетинского царства, Имеретии, Мингрелии, Гурии, а также Эриванского и Нахичеванского ханств (переданных Персией по Туркманчайскому мирному договору 1828 года). Турция признавала независимость Греции, Сербии, Молдавии и Валахии под покровительством России. На время проведения реформ в Дунайских княжествах оставались русские войска. Турция обязывалась в течение полутора лет уплатить России контрибуцию в размере 1,5 млн. голландских червонцев. Победа в войне укрепила влияние России на Балканском полуострове, но зато усилила тревогу среди великих держав, показав, что Османская империя больше не в состоянии одна противостоять ей. Так же поражение сильно осложнило положение Турции, значительно ухудшив экономическую ситуацию в ней, казна султана пришла в значительное расстройство.

Польский мятеж 1830-1831 годов

Польское восстание 1830-1831 годов было попыткой польской шляхты создать государство, независимое от Российской Империи. Восстание длилось чуть меньше года и завершилось поражением мятежников.

После трех разделов Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией, Польша прекратила существование как государство. В 1815 году (спустя 20 лет после ликвидации Речи Посполитой) после окончательной победы над Наполеоном, Венский конгресс решил восстановить Польшу, но исключительно в границах Российской Империи и под покровительством императора Александра I. В результате была составлена «Конституционная хартия Царства Польского», которая даровала Польше самую демократичную конституцию своего времени. По Конституции 1815 года Польша была государством в государстве. Ею правил русский император, который назначал наместника из поляков, обязанного находиться в Варшаве и непосредственно управлять делами в царстве. Польша получила право содержать собственную армию, получила гарантии сохранения католичества как основной религии, получила право на собственный Сейм, состоящий исключительно из поляков, на собственную казну и так далее. Фактически это было полноценное государство, которое в основном формально только подчинялось российскому императору. После 1815 года в Польше начали действовать тайные организации. Их главная целью было создание независимого польского государства. Деятельность этих организаций была успешной, поскольку именно польские кадры занимали все ключевые посты. Главнокомандующим польской армии был назначен генерал от инфантерии М.А. Милорадович. После смерти наместника генерала И.Зайончека в 1826 году, должность оставалась вакантной, и вся полнота власти в Польши де-факто находилась в руках генерала Милорадовича. Резиденцией Главнокомандующего польской армией в Варшаве был Бельведерский дворец.

Восстание в Польше 1830 года планировалось с учетом создания самостоятельного польского правительства, которому были бы подчинены польские войска. Следовательно, планировалось в кратчайшие сроки уничтожить основные элементы императорской власти. Это предполагалось сделать в 3 этапа: убийство Главнокомандующего польской армией; разоружение русских войск, чтобы они не смогли принять участие в событиях; захват арсенала в Варшаве. В результате все вооружение в столице царства должно было оказаться в руках мятежников. Еще в мае 1829 года, когда в Варшаве, на коронации Николая I, на императора готовилось покушение, польские генералы заверили, что мятежа быть не может и донесение о готовящемся покушение на Николая – это акт отдельных лиц. 18 (30) сентября 1830 года генерал Милорадович получил приказ Государя возглавить армию для похода на помощь королю Нидерландов Виллему II (супругой которого была сестра императора Николая I Анна Павловна), что послужило поводом к мятежу, так как революционеры полагали, что уход из страны польских войск сделает национальную революцию невозможной. Примечательно, что мятежем первоначально руководил тот же человек, что и организовывал покушение на Николая I в 1829 году – Петр Высоцкий.

С наступлением вечера 17 (29) ноября 1830 года вооружённые студенты собрались в Лазенковском лесу, а в казармах Школы подхорунжих, 4-го линейного пехотного полка и Гвардейского саперного батальона, примккнувших к заговорщикам, вооружались польские солдаты. В 6 часов вечера П. Высоцкий во главе ста пятидесяти подхорунжих напал на казарму гвардейских улан, тогда как два десятка заговорщиков двинулись к Бельведеру. Мятежники убили часовых у ворот и на входе во дворец, но когда они ворвались во дворец обер-полицмейстер Любовицкий поднял тревогу и был убит. Генерал Милорадович, дежурный адъютант и начальник караула с оставшимися караульными гвардейцами вступили в бой с нападавшими и убили их. Тем временем, осташиеся на улице мятежники убили выбегавшего из здания генерал-лейтенанта Жандра. Приняв его за Милорадовича покинули дворец.

Одновременно с нападением на Бельведерский дворец батальон 4-го линейного пехотного полка взял штурмом Варшавский арсенал, в результате мятежники завладели 20 тыс. ружей (в основном устаревших, еще трофейных французских, так как все пушки, хранившиеся в арсенале были вывезены в крепости, а ружъя резервных и запасных батальонов выданы в полки). Повстанцы были убеждены, что на их сторону перейдут все генералы, имеющие опыт войны с Россией. Но в действительности получилось не так. Восставшие убили шестерых сохранявших верность русскому царю польских генералов, которые пытались их успокоить.

Исключая две приведенные части остальные польские полки сохранили верность императору. Кроме арсенала все главные объекты столицы (Королевский замок, Уяздовский замок, Бельведер – резиденция Главнокомандующего польской армией, Дворец наместника – правительство, Саксонский дворец – Военное министерство, Дворец Мостовских – Министерство внутренних дел и полиции Царства Польского, Николаевские и Александровские казармы) остались в руках правительственных войск. Нападение Высоцкого на казарму улан также провалилось, однако вскоре к нему пришли на подмогу две тысячи студентов и толпа рабочих. В течении следующих суток русские войска (16 тыс.) блокировали город, а польские правительственные части (5 тыс.) разгромили восставших. К утру следующего дня польские гвардейские конные егеря под командованием генерала Ф. Жимирского овладели последним оплотом мятежников, Краковским предместьем. Генерал Милорадович доложил в Санкт-Петербург о подавлении мятежа. На следующий день 18 (30) ноября 1830 года собрался Административный совет, бывший в растерянности: в своём воззвании он определил мятеж как событие «столь же прискорбное, сколь и неожиданное».

Казалось бы, на этом очередное польское восстание и завершилось, но некоторым мятежникам, в том числе П.Высоцкому и командиру восставшего 4-го линейного пехотного полка полковнику Л.Б. Богуславскому удалось скрыться. Весть о жестоком подавлении восстания в Варшаве разнеслась по другим городам Польши, при этом не смотря на то, что разгром восставших провели именно польские войска в результате дезинформации в кровавой расправе обвинили именно русских. Немедленно начались массовые выступления во всех крупных городах, которые возглавило Патриотическое общество (польск. Towarzystwo Patriotyczne), под руководством И. Лелевеля, возобновлённого в ходе восстания в Варшаве. В состав руководства восстания вошли генералы К. Малаховский, Ю.Б. Залуский и бежавший из прусской тюрьмы Я.Н. Уминский. В польских городах стали создаваться национальные комитеты и отряды национальной гвардии (польск. Gwardia Narodowa). Начались убийства русских, польских полицейских, жандармов и офицеров, нападения на полицейские участки и казармы. Первоначально польские войска под командованием генералов и офицеров, остающихся верными присяге, сохраняли нейтралитет (не присоединялись к восставшим, но и не подавляли выступления). Но солдаты и младшие офицеры сотнями оставляли свои части и присоединялись к восставшим. В результате к концу ноября под русским контролем осалась только Варшава, крепости Модлин и Замостье.

3 (15) декабря 1830 года в Радоме под охраной солдат 5-го полка 1-й бригады 1-й дивизии линейной пехоты под командованием генерала А.Гелгуда почти в полном составе собрался польский сейм. 4 (16) декабря было сформировано Временное правительство из 7 членов, включая Лелевеля, К. Малаховского, Я.Н. Уминского, В. Островского и Ю. Немцевича. Возглавил совет князь А. Чарторыйский, таким образом, власть перешла к правым. Временное правительство должно было работать до официального признания Польши в качестве независимой страны. Генерал И. Хлопицкий был назначен Главнокомандующим польской армией. Таким образом в армии одновременно стало два главнокомандующих, один назначенный императором, другой – сеймом, и перед польскими военными стала дилема – сохранять верность присяге императору или выполнить волю польского сейма, избранного в соответствии с конституцией. Под давлением как национальных комитетов, так и своих офицеров, и солдат большинство командиров польских войск заявило о подчинении генералу И. Хлопицкому и польскому сейму, а кто не подчинился – был убит или бежал.

5 (17) декабря 1830 года Хлопицкий обвинил правительство в бездействии и попустительстве насилиям, и провозгласил себя диктатором. Наиболее деятельных левых лидеров, Залусского и Высоцкого, Хлопицкий удалил из Варшавы, первого – для организации восстания в Литве, второго – капитаном в армию. Он даже пытался отдать под суд подхорунжих, бежавших из Варшавы, и отправил парламентеров к генералу Милорадовичу с предложением отпустить от себя польские войска и беспрепятственно вывести русские полки с территории Царства Польского. На это предложение генерал Милорадович ответил категорическим отказом и призвал мятежных генералов и офицеров повиниться и оставаться верными присяге. Генерал Милорадович решил ввести на територию царства войска Отдельного Литовского корпуса, но оценив масштабы распространившегося мятежа и ненадежность польских войск, в любой момент готовых перейти на сторону мятежников, понял, что войск Отдельного Литовского корпуса будет недостаточно. Он обратился с прошением к Государю императору ввести на территорию царства кроме Отдельного Литовского корпуса подчиненные ему для похода в нидерландское королевство войска. Но Николай еще надеялся на благоразумие поляков и стремился избежать кровопролития (хотя польская кровь уже лилась рекой). 5 (17) декабря император Николай I обратился к польским войскам с особым воззванием и, напомнив о долге присяги, повелел им сосредоточиться к Полоцку. Но воззвание это осталось без ответа, и польская армия, примкнув к мятежникам, обрекла себя на уничтожение.

После назначения правительства сразу же обозначились резкие разногласия между правым и левым крылом движения. Левые склонны были рассматривать польское движение как часть общеевропейского освободительного движения и были связаны с демократическими кругами во Франции, совершившими Июльскую революцию. Они мечтали об общенародном восстании и войне против всех трёх монархий, разделивших Польшу, в союзе с революционной Францией. Правые были склонны искать компромисс с Николаем на основе конституции 1815 года. При этом, в необходимости возвращения территорий Литовского и Русского великих княжеств они также не сомневались. Мятеж организовали левые, но по мере присоединения к нему элиты влияние переходило на сторону правых. Правым был и генерал Хлопицкий. Впрочем, он пользовался влиянием и среди левых, как соратник Т.Костюшко и Я.Домбровского. Но сейм, состоявший в большинстве своём из левых, отнял у Хлопицкого диктатуру, однако затем, под давлением общественного мнения (Хлопицкий был крайне популярен, и в нём видели спасителя Польши), вернул её, после чего Хлопицкий добился приостановления заседаний сейма.

В Петербург были посланы делегаты (депутаты Л. Любицкий и И. Езерский) для переговоров с русским правительством. Польские условия сводились к следующему: вывод всех русских войск с территории Польши; возвращение «восьми воеводств»; соблюдение конституции; вотирование налогов палатами; соблюдение гарантий свободы и гласности; гласность заседаний сейма; охрана королевства исключительно собственными войсками. За исключением первого, эти требования были в рамках Венской конвенции 1815 года, гарантировавшей конституционные права Польши. Николай на переговоры с мятежниками не пошел, и не обещал ничего, кроме амнистии.

Под впечатлением первых известий о военных приготовлениях России, сейм опять отнял диктатуру у Хлопицкого (который, отлично понимая, что Европа Польшу не поддержит и восстание обречено, категорически настаивал на компромиссе с Николаем). Сейм был готов оставить ему командование, но Хлопицкий отказался и от него, заявив, что намерен служить только простым солдатом. 8 (20) января 1831 года командование было поручено князю М.Радзивиллу, совершенно лишённому военного опыта.

Когда 13 (25) января 1831 года вернувшийся Езерский сообщил об этом сейму, последним немедленно был принят акт о детронизации Николая и запрете представителям династии Романовых занимать польский престол. Одновременно было объявлено о создании государства Речь Посполитая в исторических границах. Во главе государства был утвержден князь А.Чарторыйский. Одновременно начались призывы к другими регионам России о восстании, а также нападения на соседние с Польшей области. В стране была объявлена мобилизация 20 тыс. резервистов и 100 тыс. новобранцев.

В результате уже к концу 1830 года стало очевидно, что добиться самостоятельности без военных действий против России невозможно. Осознавая невозможность Царства Польского вести войну с Россией, Хлоповицкий подает в отставку. Это заставило Польское Царство искать помощь за границей. Представители Царства отправились в 4 европейские столицы: в Лондон – Александр Велепольский; в Берлин – Эдвард Рачиньский; в Вену – Константин Чарторыйский; в Париж – генерал Кароль Княжевич.

Изначально особые надежды были на Австрию и Пруссию, которые по мнению поляков должны были поддержать «братьев по вере». Однако обе страны понимали, что они сами участвовали в разделе Речи Посполитой, и поэтому польское восстание, в случае успеха, может переброситься и на их земли. В Берлине и в Вене послов польских приняли, но в помощи отказали. Более того, прусский король Фридрих Вильгельм III предложил императору Николаю I военную помощь и сосредоточил армию на границе с Польшей. Николай от участия прусских войск в подавлении польского мятежа отказался, заявив, что это личное дело России, но в дальнейшем Пруссия оказывала помощь русской армии продовольствием. В тоже время, Австрия воспользовалась случаем отделаться от своих польских инсургентов и игнорировала проникновение с австрийских владений добровольцев на территорию Польши.

В Париже и в Лондоне польскую революцию приняли, но помощь не оказали. Во Франции, где за несколько месяцев до Польши, прошла революция, у власти была «Июльская революция», настроенная против Николая I, но вести открытую борьбу против России не решались. Англичане, которые всегда борются с лидером в Европе, теоретически могли поддержать освободительный порыв польских шляхтичей, но не сделали этого. Причина в том, что правление Николая I не представляло для них угрозы. Более того, политика русского императора в Европе, полностью соответствовала интересам Англии. В результате Польша осталась без возможных союзников.

20 января (1 февраля) 1831 года все польские войска выдвинулись к Варшаве. Положение русских войск в столице стало критическим, учитывая, что после низложения Николая польские войска официально были освобождены от присяги, в полках польской гвардии, оставшихся в подчинении генерала Милорадовича, началось брожение. Оборонять большой город с враждебно настроенным населением, имея 17 тыс., против 55 тыс. регулярной армии и 3 тыс. национальной гвардии представляло из себя сложнейшую задачу.

21 января (2 февраля) 1831 года начался штурм города, одновременно в Варшаве сновь вспыхнуло восстание, которое дезорганизовало правильную оборону. После трех суток кровопролитных боев русские оставили Варшаву. Генерал Милорадович, лично возглавив контратаку литовских гвардейцев, 23 января (4 февраля) 1831 года героически погиб.

25 января (6 февраля) 1831 года Николай I издал Манифест, в котором объяснил, что 1,5 месяца ждал пока польский народ образумится, но проведение интронизации заставляет императора использовать армию для подавления мятежа. С этого момента, исход польского восстания должно было решить единоборство русского и польского оружия.

В этот же день 25 января (6 февраля) русская армия под командованием фельдмаршала графа И.И. Дибича-Забалканского перешла границу Польши. Русский гвардейский отряд с оставшимися верными императору польскими солдатами под командованием генерала от кавалерии А.П. Ожаровского 27 января (8 февраля) 1831 года в Минске-Мазовецком соединился с авангардом Отдельного Литовского корпуса генерала от инфантерии Г.В. Розена.

7 (19) февраля началась битва при Грохове, 25-я дивизия VI корпуса атаковала поляков, но была отбита. Основное сражение между русской армией (72 тыс.) и польскими войсками (56 тыс.) состоялось 13 (25) февраля, поляки, оставили позицию и отступили к Варшаве. На другой день после боя поляки заняли и вооружили укрепления Праги. На место доказавшего свою неспособность князя Радзивилла главнокомандующим польской армией назначен был генерал Скржинецкий. Благодаря упорной обороне Варшавы русским гвардейским отрядом в декабре 1830 года – январе 1831 года поляки совершенно не успели подготовить город к обороне. После четырех дней боев на подступах к городу и в самом городе 20 февраля (2 марта) 1831 года Варшава была взята русскими войсками. После поражения польскую армию возглавил генерал Дембинский. В ряде сражений в марте – апреле 1831 года польская армия была полностью разгромлена. Д. Раморино вопреки приказанию Малаховского присоединиться к главной польской армии ушёл за Верхнюю Вислу, войсками Ридигера был оттеснён в Галицию и сдался австрийцам. Рожнецкий отступил в вольный город Краков. Остатки главной армии (20 тыс) под начальством Рыбинского перешли в Пруссию и там были разоружены.

Тем временем, когда в Царстве Польском шли боевые действия между польскими и русскими войсками, на Волыни в Подолии и на территории бывшего Великого княжества Литовского разворачивалась партизанская война. 1 декабря 1830 года российские власти установили военное положение в Виленской, Гродненской, Минской губерниях и в Белостокском округе. В последствии на военное положение были переведены Витебская, Могилевская, Волынская и Подольская губернии. Только к 12 (24) июля 1831 года на этих территориях был восстановлен порядок.

Изменения в политическом, социальном и экономическом статусе Польши произошли на основе Манифеста от 14 (26) февраля 1832 года «О новом порядке управления и образования Царства Польского». Этот документ вошел в историю под названием «Органический статус». Последствия польского мятежа 1830-1831 годов заключались в следующих изменениях: Конституция 1815 года, с национальными привилегиями для Польши, отменялась. Польское царство лишилось всех элементов самостоятельности. Польша переставала быть отдельным царством (государством в государстве) и становилась неотъемлемой частью Российской Империи. Если до 1832 года русский император проходил коронацию и в Москве, и в Варшаве, то теперь коронация происходила только в Москве, а Польша принимала нового правителя, как любая другая область страны. Польский Сейм ликвидировался. Создавался Государственный Совет, которым управлял имперский Наместник. Польше запрещалось иметь собственную армию. Теперь на территории царства располагалась только русская армия.

Изменения во внешней политике Российской Империи

Итоги русско-персидской войны 1826-1828 годов, русско-турецкой войны 1828-1829 годов и польского мятежа 1830-1831 годов оказали значительное влияние на дальнейшую внешнюю политику Российской Империи.

Вмешательство Великобритании в ход переговорного процесса с Персией и Турцией, а также готовность Лондона к военному противостоянию в случае взятия русской армией Константинополя, показало, что главным политическим противником для Российской Империи является именно Британская Империя. Великобритания стремилась не допустить господства России на Балканском полуострове, овладения проливами Босфор и Дарданеллы, проникновения в Персию и дальше в Центральную Азию, что, по мнению Лондона, представляло угрозу британским владениям в Индии. При этом Великобритания вступать в открытый конфликт с Россией самостоятельно, без участия союзников, была не готова. В тоже время, экономическое развитие России требовало устойчивых дипломатических и торговых отношений с Англией. Таким образом, британское направление в российской внешней политике становилось основным. Исключить прямого столкновения с Великобританией предполагалось разграничением сфер влияния, достижения компромиса и использование противоречий последней с другими великими державами Европы, в первую очередь с Францией и Испанией.

Основным противником продвижения России на Балканы являлась Австрия. Несмотря на союзнические отношения Австрийская имприя была готова начать военные действия против России, что вынуждало в ходе русско-турецкой войны держать значительные силы в Польше, на Волыни и в Дунайских Княжествах. Кроме того, во время польского мятежа австрийские власти не препятствовали проникновению польских мятежников на территорию Польши, и, напротив, противодействовали поступлению греческих добровольцев в Османскую империю. В дальнейшем враждебную позицию Австрии было необходимо учитывать при возобновлении военных действий с Турцией. Для противодействия Австрии также возможно было использовать ее противоречия с Францией, в собенности относительно влияния в Италии.

Другим естественным союзником против Австрии являлась Пруссия, которая также, как и предидущая, стремилась к лидерству в Германском Союзе. Во время польского мятежа Пруссия показала пример верности союзническому долгу. Одновременно Берлин сам нуждался в поддержке при отстаивании своих интересов в Германии, а также в противостоянии с Данией по вопросу состояния Шлезвига и Гольштейна в Германском Союзе.

В результате Император Николай I пришел к выводу, что Священный союз себя полностью исчерпал, и отношения с европейскими державами необходимо строить на основании двусторонних договоров. Но этому противился сторонник сохранения Священного союза, министр иностранных дел Российской Империи К.В. Нессельроде. После его отставки в 1831 году начался процесс более тесного сближения с Пруссией, этапом которого стало заключение русско-прусского союзного договора.

Первоначально сближению России и Франции в начале 1830-х годов мешали последствия Июльской революции 1830 года. Но русский посланник в Париже К.О. Поццо ди Борго убедил императора Николая I преодолеть свою неприязнь к «королю-буржуа» (франц. le Roi Bourgeois) и признать Луи-Филиппа (1773-1850) в качестве нового короля Франции. Тем не менее, достич того уровня взаимодействия, которое существовало в 1827 году не удалось.

Главным во внешней политике Российской Империи по-прежнему оставался «Восточный вопрос». Но как показал опыт заключения Адрианопольского мира 1829 года, для его окончательного решения требовалась поддержка большинства «великих европейских держав», наличие надежных союзников и отсутствие других внешне- или внутриполитических угроз.

Карта Российской Империи в 1829 году

Планы раздела Османской империи

Граф Иоанн Каподистрия, министр иностранных дел Российской Империи (1816-1822) и первый правитель независимой Греции, 30 марта 1828 года (к началу очередной русско-турецкой войны) представил свой план раздела европейской территории Османской империи.

На территории Румелии (европейской части Османской империи) Каподистрия предлагал создать пять независимых государств: 1) княжество Дакия – из Молдавии и Валахии; 2) королевство Сербия – из Сербии, Боснии и Болгарии; 3) королевство Македония – из Фракии, Македонии и нескольких островов: Пропонтиды, Самофракии, Имброса, Тазоса; 4) королевство Эпир – из верхней и нижней Албании; 5) королевство Греческое, на юге Балканского полуострова от реки и города Арты. Константинополь – ключ проливов Босфор и Дарданеллы – он предполагал объявить вольным городом и центром конфедерации, которую должны были составить из себя означенные пять государств.

Константинополь в XIX веке

После Адрианопольского мира 1829 года император Николай I приказал «Особому секретному комитету по Восточному вопросу», под председательством князя В.П. Кочубея, изучить положение Турции и выяснить положение России в случае распада Турции. Комитетом был рассмотрен также План Каподистрии. Тайный советник Дмитрий Васильевич Дашков, подготовил отчет о русско-османских отношениях. Дашков смотрел на проблему распада Османской империи реалистичнее и предупреждал, что жертвы, которые понесет Россия, в случае полного раздела Турции, не соразмерны с выгодой. Дашков предупреждал об опасности изгнания европейских турок (в данном случае османских мусульман) в Малую Азию. По его мнению, балканские беглецы там сольются с мусульманским населением, что может привести к турецкому возрождению, и к опасности для российских владений на Кавказе. Кроме того, как показал опыт государственного устройства Дунайских княжеств, Сербии и Греции, в интересах России было создание пророссийских национальных элит. В резолюции Дашкова, которую принял комитет, говорилось: «Россия должна желать сохранения Османской империи, поскольку она не могла бы найти более удобного соседства, поскольку разрушение Османской империи поставило бы Россию в затруднительное положение, не говоря уже о пагубных последствиях, которые оно могло иметь для общего мира и порядка в Европе».

Император Николай I в целом согласился с заключением комитета. До создания условий, при которых Россия смогла бы удержать за собой Константинополь и проливы, сохранить свое господство на Балканском полуострове и исключить вмешательство Великобритании или Австрии, в интересах Российской Империи было сохранение Османской империи в границах 1829 года, но при покровительстве и под полным контролем России. Именно в этом направлении продолжилась деятельность русского правительства.

Биографии

Карл Васильевич Нессельроде

Граф Карл Васильевич Нессельроде или Карл Роберт фон Нессельроде-Эресховен (нем. Karl Robert Reichsgraf von Nesselrode-Ehreshoven; 2 (13) декабря 1780 года, Лиссабон – 11 (23) марта 1862 года, Санкт-Петербург) – русский государственный деятель министр иностранных Российской Империи (1822-1831). Из немецкого графского рода Нессельроде, медиатизованного при роспуске Священной Римской империи. Сторонник сближения с Австрией и Пруссией, противник революционных движений и либеральных преобразований, один из организаторов Священного союза.

Его отец Максимилиан Нессельроде служил в Австрии, Голландии, Франции, Пруссии и, наконец, в России. Мать Луиза Гонтар (1746-1785) дочь богатого купца-еврея из Гренобля, имела титул баронессы, под конец своей жизни перешла в католичество. Карл родился в Лиссабоне, где отец его был русским посланником, на английском корабле. Был протестантом, до конца жизни так и не научился правильно говорить по-русски. По высочайшему повелению в 1788 году он был записан в службу мичманом в русский флот – в восьмилетнем возрасте. После обучения в берлинской гимназии, в 1796 году он приехал в Петербург, однако его успешной карьере во флоте мешала хроническая морская болезнь. Вскоре после кончины Екатерины, благоволивший к Нессельроде император Павел I пожаловал его в свои флигель-адъютанты по флоту, а позднее перевёл в сухопутные войска поручиком в конную гвардию, оставив при себе флигель-адъютантом. Не обнаружил способностей к военной службе, что не помешало ему дослужиться в двадцать лет до полковника.

Вскоре он был уволен из армии с пожалованием с 13 июня 1800 года в камергеры. После смерти Павла он был отправлен в Вюртемберг ко двору герцога с извещением о вступлении на престол Александра I. Из Штутгарта он был переведён в Берлин, потом в Гаагу секретарём посольства. Во время пребывания в Германии познакомился с Меттернихом, австрийским посланником в Дрездене, и знакомство это скоро перешло в тесную дружбу. Последний казался ему гениальным дипломатом, а его советы – всегда спасительными. В свою очередь Меттерних умел хорошо пользоваться слабостями своего ученика. Основной мыслью всей дальнейшей политики Нессельроде был тесный союз с Австрией. В 1807 году был командирован в Тильзит, в распоряжение русских уполномоченных Д.И. Лобанова-Ростовского и А.Б. Куракина, а потом отправлен советником посольства в Париж, где вновь встретился с Меттернихом, австрийским послом при французском дворе. В значительной степени под его влиянием депеши Нессельроде, составляемые для русского посла Толстого, дышали ненавистью к Франции. В 1810 году, когда отношения России к Франции начали портиться, Нессельроде, по собственному желанию, был отозван в Петербург. Здесь французские симпатии уже значительно ослабели, поэтому Нессельроде был принят императором Александром и пожалован статс-секретарём. В 1812 году его положение при дворе было упрочено женитьбой на дочери министра финансов Гурьева. Перед войной с Наполеоном канцлер граф Н.П. Румянцев настойчиво советовал императору Александру не доверять Габсбургам и даже предлагал поднять в их владениях восстание славян. Представителем противоположного мнения явился Нессельроде. После победы над Наполеоном в России, Нессельроде, на этот раз вместе с Румянцевым, но вопреки Кутузову, высказался за перенесение войны в пределы Германии и за окончательное ниспровержение французского могущества. Это, в конечном итоге привело к подписанию Рейхенбахских конвенций, неоценимую помощь в подготовке которых оказал Иоганн фон Анстетт. С 1812 по 1815 годы постоянно находился при императоре и был влиятельным участником Венского конгресса. С 17 февраля 1813 годы был в чине III класса. Обнаружение тайного договора между Австрией и Францией против России поколебало его положение.

В 1816 году Нессельроде был назначен управляющим иностранной коллегией, но одновременно с ним, и в противовес ему, графу Каподистрии поручено ведение иностранных дел. Таким образом, было как бы два министра иностранных дел, взгляды которых на задачи русской иностранной политики значительно расходились. Император служил верховным примирителем и посредником между ними, гораздо более склоняясь на сторону Нессельроде, который сопровождал Александра на конгрессы Священного союза в Аахен, Троппау, Лайбах (Любляна) и Верону. В 1822 году Каподистрия получил бессрочный отпуск, и Нессельроде стал единственным министром иностранных дел. С 12 декабря 1823 года – вице-канцлер Российской Империи. В 1826 году назначен в Верховный уголовный суд по делу тайных обществ. Политика его по-прежнему состояла в стремлении к сближению с Австрией. В 1830 году в Карлсбаде виделся с Меттернихом, осыпавшим его упрёками за поддержку греческого восстания. Нессельроде признал, по крайней мере по рассказу Меттерниха, всю справедливость этих упрёков и согласился, что революция, начатая греками, всего опаснее именно для России. Позднее сам Нессельроде в записке «О политических соотношениях России» от 11 февраля 1856 года определил свою политику как монархическую и антипольскую. Проникнутый идеями Священного союза, Нессельроде питал искреннюю ненависть ко всякому свободному стремлению, как в Европе, так и в России. Он находил, что крепостное право одинаково благодетельно как для помещиков, так и для крестьян, и незадолго до освобождения крестьян высказывал императору Николаю I опасение, как бы реформа не уничтожила патриархального склада русского быта. В ту же эпоху освободительных стремлений он настаивал в особой записке на усилении цензурных строгостей. В эпоху более раннюю даже граф Иоанн Каподистрия казался ему либеральным доктринёром, опасным на посту министра иностранных дел. Греческое восстание вызывало в нём, как и в Меттернихе, только вражду.

Отверг в 1825 году план покупки Российско-Американской компанией (РАК) крепостных для переселения в Америку с предоставлением на месте переселения свободы. Позиция Нессельроде по РАК сыграла решающую роль в сужении деятельности компании в бассейне Тихого океана и в Северной Америке в 1824-1825 годах. Заключенные при его содействии конвенции с США, включая российско-американскую Конвенцию 1824 года о торговле, мореплавании и рыбной ловле, позволявшие кораблям США заходить во все внутренние моря, заливы и бухты Русской Америки «для производства там рыбной ловли и торговли с природными той страны жителями», подрывали интересы РАК и привели в итоге к её ликвидации.

В связи с нарастающими противоречиями во взглядах с императором Николаем I по вопросам внешней и внутренней политики (сохранение Священного союза и отмена крепостного права в России), а также из-за подозрений в проведении австрийских интересов по указанию министра иностранных дел Австрийской Империи Меттерниха 4 (16) августа 1831 года отправлен в отставку с поста Министра иностранных дел Российской Империи.

Награды. Российские: Орден Святого апостола Андрея Первозванного (22.09.1829); Алмазные знаки к ордену Святого апостола Андрея Первозванного (1834); Орден Святого Владимира 1-й степени (27.09.1818); Орден Святого Владимира 2-й степени; Орден Святого Александра Невского (29.03.1814); Алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского (25.03.1817); Орден Святой Анны 1-й степени (22.09.1829); Орден Белого орла (Царство Польское, 14.03.1818). Иностранные: Австрийский орден Золотого руна (1824); Австрийский Королевский венгерский орден Святого Стефана, большой крест (1815); Австрийский орден Леопольда, большой крест; Ангальтский Династический орден Альбрехта Медведя, большой крест (1837); Баденский орден Верности, большой крест; Вюртембергский орден Вюртембергской короны, большой крест; Ганноверский Королевский Гвельфский орден, большой крест; Датский орден Слона (1819); Испанский орден Карлоса III, большой крест; Королевства обеих Сицилий орден Святого Фердинанда и Заслуг, большой крест; Пармский Константиновский орден Святого Георгия, большой крест; Прусский орден Чёрного орла; Прусский орден Красного орла 1-го класса; Сардинский Высший орден Святого Благовещения (1815); Сардинский орден Святых Маврикия и Лазаря, большой крест; Французский орден Почётного легиона, большой крест (1819); Французский орден Святого Духа; Шведский орден Серафимов (1825); Шведский орден Полярной звезды.

Христофор Андреевич Ливен

Барон, затем граф (с 1799) и светлейший князь (с 1826) Христофор Андреевич Ливен (6 мая 1774 года – 29 декабря 1854 года) – русский дипломат, посол в Берлине и Лондоне, генерал от инфантерии, генерал-адъютант.

Родился в Киеве 6 мая 1774 года. Происходил из древнего дворянского рода, получившего в XVII в. баронское достоинство. Отец его, барон Андрей Романович фон Ливен, был на военной службе и скончался в 1781 г. в чине генерал-майора. Мать, Шарлотта Карловна, урождённая фон Гаугребен, была воспитательницей великих княжён, дочерей Павла Петровича, и в годы младенчества – великих князей Николая и Михаила Павловичей. Братья и сёстры Христофора Андреевича: Карл (1767-1844, член Государственного совета), Вильгельмина (1769-1813, в замужестве баронесса Поссе), Фёдор (в крещении Фридрих Густав, 1770-1796), Иван (в крещении Иоганн Георг, 1775-1848, генерал-лейтенант, герой Наполеоновских войн), Катарина Элизабет Шарлотта (1776-1843, замужем за почётным членом Академии наук бароном Б.И. Фитингоф-Шелем).

Записанный в артиллерию с пятилетнего возраста, Христофор Андреевич сделал впоследствии быструю и блестящую карьеру: определённый 29 сентября 1786 г. во 2-й канонерский полк сержантом, он 13 марта 1789 г. был произведён в штык-юнкеры и в следующем году принял участие в кампании против шведов и за отличие 5 декабря 1790 года был произведён в прапорщики лейб-гвардии Семёновского полка и далее в этом полку последовательно получил чины подпоручика (1 января 1791 года) и поручика (1 января 1794 года). В 1794 года участвовал с австрийской армией в кампании против французов во Фландрии и находился в сражениях при Тамплеве, Турне и Флерюсе. 20 февраля 1796 года был произведён в подполковники с назначением во Владимирский драгунский полк. Отправленный на Кавказ, Ливен участвовал в походе графа Зубова против Персии, был при взятии Дербента и Гянджи и в экспедиции в Грузию, в последнем походе был назначен в Тульский мушкетерский полк. 27 апреля 1797 года император Павел I пожаловал его во флигель-адъютанты. 24 июня 1798 года Его Императорского Величества флигель-адъютант полковник Ливен назначен отправлять должность генерал-адъютанта, а 27 июля того же года отправляющий должность генерал-адъютанта полковник Ливен назначен генерал-адъютантом к Его Императорскому Величеству с производством в генерал-майоры и 12 ноября назначен начальником военно-походной канцелярии Его Величества; также 15 мая 1798 года он был награждён орденом св. Анны 2-й степени, 21 декабря – орденом св. Иоанна Иерусалимского. 22 февраля 1799 года Ливен сделался графом, вследствие пожалования его матери графского достоинства. Облагодетельствованный императором Павлом, воспитанный матерью в любви и преданности к царской семье, Ливен искренно разделял с императором Александром I скорбь, сопровождавшую первые годы его царствования.

Оставаясь на военной службе, он в кампании 1805 года участвовал в сражениях при Вишау и под Аустерлицем; был свидетелем Тильзитского мира и 22 июля 1807 года произведён в генерал-лейтенанты. 28 января 1806 года награждён орденом Святого Георгия 3-й степени. В награду за рачительное исполнение всех обязянностей по званию генерал-адъютанта при движении армии в нынешнюю кампанию и во время сражения 20-го ноября. В 1808 году, оставаясь генерал-адъютантом, Ливен зачислен был в ведомство Коллегии иностранных дел и 31 декабря 1809 года назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром в Берлин, где в короткое время сумел приобрести доверие короля Фридриха-Вильгельма. Ливен был первый, обративший внимание императора Александра на патриотическое настроение Пруссии, готовой при первой возможности ниспровергнуть тяжелое для неё иго французов. За превосходное исполнение обязанностей посланника 18 февраля 1812 года Ливен был удостоен ордена Святого Александра Невского (алмазные знаки к этому ордену даны 24 ноября 1813 года). Во время Отечественной войны 1812 года Ливен 5 сентября был назначен послом в Великобритании и с честью занимал этот пост в течение двадцати двух лет. 1 января 1819 года произведен в генералы от инфантерии, 22 августа 1826 года пожалован титулом светлейшего князя.

Будучи свидетелем и участником величайших событий начала XIX столетия, Ливен сумел приобрести доверие выдающихся политических деятелей современной ему Англии; умеренность и благородство, свойственные его характеру, были оценены всеми политическими партиями Англии, независимо от их убеждений. Его политическая честность, осторожность и в то же время настойчивость в поступках внушали к нему общее уважение: все знали, что он никогда не изменит своему слову. Лорд Грей в заседании парламента воздал представителю Российской Империи благодарную и блестящую признательность, – единственный пример в истории великобританского парламента.

4 (16) августа 1831 года назначен Министром иностранных дел Российской Империи. На своем посту содействовал разрешению противоречий и поддержанию стабильных отношений с Британской Империей, но не смог предотвратить восточную войну 1853-1856 годов, с началом которой подал в отставку.

Скончался 29 декабря 1856 года в Санкт-Петербурге. 25 января 1839 года исключён из списков умершим. Похоронен в своём имении Мезотен Баусского уезда Курляндской губернии.

Награды. Российские: Орден Святой Анны 2-й степени (15.05.1798); Орден Святого Иоанна Иерусалимского (21.12.1798); Орден Святой Анны 1-й степени (26.01.1799); алмазные знаки к ордену (15.09.1801); Орден Святого Георгия 3-й степени (28.01.1806); Орден Святого Владимира 2-й степени (26.01.1808); Орден Святого Александра Невского (18.02.1812); алмазные знаки к ордену (24.11.1813); знак отличия беспорочной службы за XL лет (1826); Орден Святого апостола Андрея Первозванного (22.08.1826); Орден Святого Владимира 1-й степени (22.09.1830); Алмазные знаки к Ордену Святого апостола Андрея Первозванного (25.06.1832). Иностранные: прусский Орден Чёрного орла; прусский Орден Красного орла 1-й степени; шведский Орден Серафимов (12.06.1838); шведский Орден Меча, большой крест; датский Орден Слона; ганноверский Королевский Гвельфский орден, большой крест; саксен-веймарский Орден Белого сокола, большой крест.

Карл Осипович Поццо ди Борго

Граф (1816) Шарль-Андре Поццо ди Борго (итал. Carlo Andrea Pozzo di Borgo; фр. Charles André Pozzo di Borgo; 8 марта 1764 года, Алата – 15 февраля 1842 года, Париж) – политический деятель корсиканского происхождения, дальний родственник и кровный враг Наполеона. В борьбе за независимость Корсики поддерживал Паоли. В 40 лет поступил на русскую службу (как Карл Осипович (Андреевич) Поццо ди Борго), генерал от инфантерии (1829), генерал-адъютант. Дольше, чем кто-либо в истории, занимал пост посла России во Франции (1814-1835). В 1835-1839 годах возглавлял посольство России в Лондоне.

Сын Джузеппе Марии Поццо ди Борго (Pozzo di Borgo; 1730-81) и его жены Марии Маддалены. Из корсиканских дворян. Родился в Алате недалеко от Аяччо, который тогда формально входил в состав Генуэзской республики, а де-факто в состав самопровозглашенной Корсиканской республики. Спустя 4 года после его рождения остров отошел к Франции. Своё обучение начал при монастыре в Вико, продолжил в Королевском колледже в Аяччо. 30 мая 1787 года окончил юридический факультет Пизанского университета, где был студентом профессора Лоренцо Тоси; одновременно с ним в этом же заведении обучался Жозеф Бонапарте (родился в 1768 году, университет окончил 24 апреля 1788 года). В то время подобное было традицией в среде корсиканского дворянства: в период с 1737 по 1801 годы более 100 молодых корсиканцев получили учёные степени в Пизе. Его семья в то время была близка с Карло Буонапарте, и Карло Андреа был знаком с его детьми: лучше всего с Жозефом, в меньшей степени с Наполеоном; они приходились друг другу пятиюродными братьями и принадлежали к двум семействам, наиболее верным Паскалю Паоли в его горячем стремлении в достижении Корсикой независимости. Карло Буонапарте даже служил адъютантом у Паоли во время битвы при Понте-Нуово, состоявшейся 9 мая 1769 года; эта битва ознаменовалась поражением корсиканцев и изгнанием Паоли. Он взошёл на борт корабля, покидающего Корсику, в Порто-Веккьо 13 июня того же года.

Дебют Карло Андреа на политическом поприще состоялся в 1791 году, когда он был избран депутатом Законодательного собрания в Париже. Перед этим ему вручили специально подготовленную cahiers de doléances («тетрадь жалоб»): с учётом того, что Корсика в 1789 году была объявлена неотъемлемой частью Франции, в ней содержались прошение расширить права и распространение действия французских законов на жителей, а также напоминание об отправленных в ссылку корсиканцах с требованием прекратить их преследования. В Законодательном собрании Поццо сидел на «правой стороне», пытаясь, в частности, противодействовать идее гражданского устройства духовенства. В августе 1792 года он был вынужден бежать в связи с быстрым развитием событий Первой Парижской коммуны и провозглашением республики; Поццо разделял монархические идеи, что в Париже тех неспокойных лет представляло довольно большую опасность для жизни. Вернувшись на Корсику, он был тепло принят Паскалем Паоли, который назначил его главой структуры гражданской власти (procuratore-generale-sindaco, можно перевести как «поверенный генерал-ревизор»), в то время как сам возглавил армию с присвоенным в июле 1792 года званием генерал-лейтенанта. Политическая ситуация на острове была нестабильной из-за серьёзных разногласий трёх основных партий: традиционных сторонников достижения независимости (выделившихся из Французской партии), монархистов, верных династии Бурбонов, и якобинцев. В своих мемуарах Поццо позднее вспоминал, что разногласия между ними были обусловлены «не различиями в идеологии, а амбициями, которые заставляли различные знатные семейства стремиться утвердиться на маленькой площади (слишком тесной) Корсики». Сам Поццо остался верен партии сторонников независимости во главе с Паоли. Братья Буонапарте, в отличие от него, помня выбор, сделанный их отцом, профранцузски настроенным Карло-Мария (как минимум с 20 сентября 1769 года – когда он принял назначение на должность комиссара от королевского двора, возглавив администрацию бурбонского режима в Аяччо и его окрестностях), стали поддерживать партию якобинцев. Возможно, окончательному разрыву отношений семейств поспособствовала смерть бывших союзников: Карло-Мария Буонопарте скончался в 1785 году, Джузеппе Мария – 7 июня 1781 года в родной Алате. Окончательный раскол между сторонниками независимости и якобинцами, тем не менее, на тот момент ещё не состоялся, и Поццо и Паоли не отвергали идею сотрудничества с якобинским правительством. Более того, когда правительство в Париже организовало первое вторжение в Сардинское королевство (которым в то время правил Карл Эммануил IV), возглавленное адмиралом Лораном Трюге, Паскаль Паоли выделил ему в помощь полк добровольцев, которым командовал его племянник Пьетро Паоло Колонна-Чезари. Высадившись около Кальяри 8 января 1793 года, корсиканцы были встречены залпами орудий. Они ответили бомбардировкой города и спустя несколько дней высадились у форта Сент-Элия, где их атака была отбита, после чего они были вынуждены начать новую, причём боевые порядки осаждавших были расстроены. 17 февраля из-за начала шторма войска были вынуждены отбыть на Корсику. Тем временем Наполеон Бонапарт, получивший звание лейтенант-полковника (подполковника), был назначен командиром корсиканского добровольческого полка. Его солдаты участвовали в серии ожесточённых столкновений с солдатами и матросами регулярных сил при Бастии и Аяччо. Впоследствии было решено организовать военную экспедицию против архипелага Ла-Маддалена, бывшего владением королевства Сардиния. Руководство этой экспедицией Паскаль Паоли доверил Колонне-Чезари. Войска, насчитывавшие около 800 человек (в том числе 150 французских регулярных солдат), выступили на кораблях из Бонифачо 22 февраля 1793 года, взяв под контроль маленький островок Санто-Стефано, с территории которого 24 февраля артиллерия под командованием Бонапарта начала бомбардировку Ла-Маддалены, которую обороняли 150 солдат и 300 ополченцев. Обороняющиеся смогли оказать нападавшим довольно успешное сопротивление благодаря батарее орудий, расположенной на южной оконечности Капреры, одного из островов архипелага, и возглавляемой Доменико Мильелире, поддерживаемой, в свою очередь, двумя кораблями и батареей, расположенной на острове Палау. В ночь с 25 на 26 августа экипаж единственного французского корвета взбунтовался, заявив, что требуют возвращения в Бонифачо. В связи с этим Колонна-Чезари и Наполеон были вынуждены срочно отступить на корабли, оставив на земле даже пушки. Уже когда корабли вновь вышли в пролив, Наполеон Бонапарт выступил с резкими обвинениями в адрес невиновного Колонны-Чезари. Спустя несколько дней он отправил донесение в письменном виде не только Паоли, но и военному министру в Париже, в котором обличал трусость и предательство последнего (очевидно, чтобы прикрыть собственную ответственность за случившееся). К его словам присоединился корсиканский якобинец Бартоломео Арена, бывший политический комиссар по Кальяри, который лично выступил с официальным заявлением о ситуации перед Национальным Конвентом. Для Конвента было затруднительно перенести два поражения, не найдя предполагаемого виновника этих событий. Члены Конвента решили сделать таковым Паоли: Конвент отдал приказ о его вызове для ответа; в итоге это могло с большой вероятностью привести к судебном процессу с исходом в виде смертной казни, что было весьма распространено в те годы. Паоли отказался приезжать с ответом, и 2 апреля 1793 года, как и он и предполагал, Национальный Конвент, не дожидаясь результатов расследования, постановил арестовать его. В сложившейся ситуации Паоли нашёл защиту на английском флоте; 17 апреля он обратился с призывом к корсиканскому народу с призывом защищать свою родину и права, и 10 июня 1794 года собравшееся в Корте «Общее собрание» (Consulta generale) наделило Паоли титулом Babbu di a Patria, а семьи Буонапарте и Арена приговорила к общественному позору. Созванное собрание первым делом присягнуло на верность королю Англии и утвердило конституцию, которая была предложена монархом корсиканцам. Конституцией предусматривалось существование парламента и титула вице-короля. В ней также отмечалось, что итальянский язык будет иметь статус государственного. Губернатором Корсики был назначен Гилберт Эллиот (граф Минто), а Поццо получил должность председателя государственного совета Корсиканского королевства. В результате этих событий Конвент 17 июля объявил Паскаля Паоли «предателем Французской республики» и вынес обвинительный вердикт в отношении более двадцати сторонников корсиканской независимости, в числе которых был и Поццо ди Борго. Поведение семьи Бонапартов в сложившейся ситуации было довольно неоднозначным. С одной стороны, Наполеон заставил членов «Общества друзей народа» (Società degli amici del popolo) из Аяччо, своего «якобинского клуба», подписать петицию к Конвенту, призывающую к отмене решения об аресте Паоло. С другой стороны, его младший брат Люсьен Бонапарт подбивал демократические круги Тулона оказать давление на Национальный Конвент в Париже, чтобы тот обвинил генерал-лейтенанта в государственной измене. В своих мемуарах Поццо называет поражение под Ла-Маддаленой причиной окончательного разрыва между Наполеоном и Паоли. В этих условиях семье Буонапарте пришлось покинуть Аяччо, и у Наполеона не осталось выбора, кроме как бежать вместе со всей семьёй сначала в Бастию, а позже, 11 июля, – в Тулон, где их уже ожидал Люсьен Бонапарт. В это же время произошёл окончательный разрыв между Наполеоном и Поццо.

Британский протекторат над Корсикой существовал в период с 1794 по 1796 год. Паскаль Паоли, который, вероятно, был разочарован тем, что его назначение губернатором острова, на которое он рассчитывал, не состоялось, отошёл от дел, удалившись в Монтичелло, где находился под усиленным надзором англичан, а 13 октября 1795 года был вынужден переехать в Англию, где скончался 5 февраля 1805 года. Между тем Поццо заставил членов парламента проголосовать за конфискацию имущества политических эмигрантов, в том числе семьи Буонапарте, которых он объявил «предателями». В июне 1796 года Наполеон занял Ливорно, собрал здесь изгнанников и в октябре вместе с ними высадился на острове. После этого Эллиот, чьи небольшие гарнизоны были размещены в Бастии и Сен-Флоране (в то время Сан-Флоренцо), согласился сдать остров без боя и эвакуировать оттуда свои войска. Поццо был отдельно исключён из списков последовавшей вскоре специальной всеобщей амнистии, а в октябре 1796 года был вынужден бежать; он бежал в Рим, где стал объектом пристального внимания якобинских агентов. Затем он переехал под защиту Эллиота в Лондон, поскольку французские власти требовали его ареста на севере Италии.

Когда граф Минто был в 1801 году назначен специальным посланником к венскому двору, он взял Поццо с собой. Здесь Поццо стал известен как яростный противник Французской революции и Наполеона Бонапарта, ставшего к тому времени первым консулом, а потому был хорошо принят при дворе. В политической повестке дня Австрийской империи в те годы преобладало стремление отомстить за унижения, перенесённые в результате побед Наполеона, который завершил Войну первой коалиции Кампо-Формийским миром (по нему Австрия потеряла Миланское герцогство), а Войну второй коалиции (отмеченную победами при Маренго и Гогенлиндене) – Люневильским миром.

В 1804 году – благодаря ходатайству министра Адама Чарторыйского – Поццо ди Борго поступил на дипломатическую службу Российской империи, где в то время царствовал император Александр I. Официально был принят на службу 28 сентября 1805 года, будучи причислен к Коллегии иностранных дел, получил чин статского советника. Поццо ди Борго был отправлен со своими первыми дипломатическими поручениями в Вену и Неаполь 28 сентября 1805 года. Он сыграл важную роль в сохранении австро-русского военного союза, силы которого 2 декабря 1805 года пережили катастрофу под Аустерлицем. Затем Александр I отправил его в качестве посланника к англо-неаполитанским силам, а в 1806 году – в качестве посланника при прусской армии. В 1807 году Поццо был отправлен с важной дипломатической миссией в Османскую империю. В эту страну 2 мая 1806 года в качестве посла Франции прибыл корсиканец Орас Себастьяни, имея явной целью добиться разрыва союза Османской империи с Великобританией и Россией, складывающегося в контексте Войны четвёртой коалиции. Себастьяни убедил османского султана Селима III 7 декабря 1806 года объявить войну России. На это быстро отреагировал Лондон, отправив в январе 1807 года к Константинополю большой флот и объявив о пересмотре заключённых ранее соглашений (см. англо-турецкая война). Прибыв в ходе своей миссии в Константинополь, Поццо, к тому времени имевший звание полковника свиты, был весьма удивлён известием о заключении 7 июля 1807 года Тильзитского мира, подписанного менее чем через месяц после поражения войск России при Фридланде 14 июня 1807 года. Это событие временно положило конец конфликту России с Наполеоном. Эффект от произошедшего не замедлил сказаться в Константинополе и выразился в убийстве султана Селима III во время вспыхнувшего восстания корпуса янычар. Однако теперь миссия Себастьяни, равно как и миссия Поццо, потеряла смысл; первый покинул Константинополь 27 апреля 1808 года и вскоре был награждён Большим крестом Ордена Почётного легиона, в то время как Поццо, заклятый враг Наполеона, был уволен со службы в отставку. В Вене его ждало сообщение, что получен приказ от французского императора об экстрадиции Поццо, с предложением ему почётной эмиграции. Поццо после этого бежал в Лондон – столицу одной из последних стран Европы, независимых от Парижа. Здесь он вступил в любовную связь с известной красавицей Эмили Ламб, предположительно став отцом одного или нескольких её детей, и оставался до 1812 года, когда был призван Александром I в Россию. Это случилось после того, как Александр I 13 декабря 1810 года разрешил швартовку английских кораблей в российских портах, что привело к разрыву отношений с Наполеоном. Став доверенным лицом в Лондоне и Санкт-Петербурге, Поццо развернул активную дипломатическую деятельность: после неудачи союзников под Бауценом 18 мая 1813 года был направлен с миссией в Швецию, где привлёк на сторону антинаполеоновской коалиции Карла Бернадота, находясь при котором участвовал в сражениях под Гроссбереном, Денневицем и Лейпцигом. Восстановил свои старые семейные связи, чтобы с их помощью посеять раздор между различными членами семейства Буонапарте. В начале 1814 года от имени всех союзных держав был послан в Англию к Людовику Прованскому с предложением короны Франции. Со времени вступления союзных войск во Францию находился при Александре I.

После занятия союзными войсками Парижа Поццо был назначен генеральным комиссаром временного правительства Франции. С началом Реставрации он получил назначение послом Александра I при дворе короля Людовика XVIII. Первым делом Поццо занялся устройством заключения брачного договора между герцогом Беррийским и Анной Павловной, сестрой Александра I. Присутствовал в составе русской делегации сначала на Венском, а впоследствии и на Аахенском и Веронском конгрессах. В период «Ста дней» (повторного правления Наполеона) Поццо сопровождал Людовика XVIII по территории современной Бельгии и представлял Александра I при войсках герцога Веллингтона. Поддерживал обнародование «Воззвания к народу Франции», которое содержало бы расплывчатые обещания либеральных свобод. Однако в этом он не преуспел, столкнувшись с непоколебимым сопротивлением со стороны англичан, военное руководство которых отличалось крайним консерватизмом и имело решительные антифранцузские настроения. Во время битвы при Ватерлоо находился в рядах кирасиров полковника Крэбба, получив 12 июня 1815 года орден Святого Георгия 4-й степени. В первые годы своей работы на своей новой должности в Париже Поццо предпринимал усилия по снижению тяжёлых контрибуций, наложенных союзниками на Францию, а также стремился ускорить вывод из страны оккупационных войск. Оценив его заслуги, Людовик XVIII предлагал ему перейти на французскую службу и принять портфель министра иностранных дел. 15 января 1816 года Поццо был возведён в графское достоинство, а в декабре 1816 года стал пэром Франции. Во время своего пребывания в должности Поццо всегда был сторонником умеренной партии и правительства Ришельё, которого он поддержал, например, во время роспуска так называемой «Несравненной палаты». Это вызывало неприятие у наиболее реакционной части Священного союза, в первую очередь Меттерниха, который считал, что Поцци несёт часть ответственности за «непрестанное либеральное возмущение» во Франции. Проблема встала ещё более остро после смерти Людовика XVIII, наступившей 16 сентября 1824 года. Весьма реакционная политика его преемника на престоле, брата Карла X, в итоге привела к Июльской революции и падению династии Бурбонов. Их отношения, однако, были не столь плохими, и 3 июня 1829 года Карл X даровал Поцци право на собственный фамильный герб. Александр I, давний покровитель Поццо ди Борго, скончался в 1825 году, и в течение первых двух лет царствования его преемника и младшего брата, императора Николая I он был двумя указами – от 22 августа 1826 и 17 сентября 1827 годов удостоен наследственного графского достоинства Российской империи, а 21 апреля 1829 года получил воинское звание генерала от инфантерии. После революции Поццо ди Борго убедил императора Николая I преодолеть свою неприязнь к «королю-буржуа» и признать Луи-Филиппа в качестве нового короля Франции. В окружении императора, однако, преобладало мнение, что послом во Франции лучше иметь человека, менее склонного к франкофилии, чем Поццо.

4 (16) августа 1831 года назначен российским послом в Лондоне, где возобновил свои прежние контакты, в первую очередь с герцогом Веллингтоном, вскоре, в 1834 году, вновь ставшим премьер-министром и также министром иностранных дел. Новое назначение формально не умаляло престижа Поцци, однако сам он жаловался из Лондона на пренебрежительное отношение к нему министра иностранных дел лорда Пальмерстона, который нередко заставлял его ждать приёма более двух часов. Когда-то Поццо был любовником леди Купер, ставшей впоследствии женой Палмерстона, и этот эпизод осложнял отношения между двумя мужчинами. Поццо оставался послом в Лондоне до 28 декабря 1839 года, когда по достижении 75-летнего возраста вышел в отставку, ссылаясь на подорванное нервной работой здоровье.

Поццо, остававшийся до конца жизни холостяком и семьи не имевший, отбыл из Лондона в полюбившийся ему Париж. Там он скончался 15 февраля 1842 года в особняке Hôtel de Soyécourt на Университетской улице, спустя двадцать лет после смерти своего врага Наполеона I. Похоронен на кладбище Пер-Лашез. После обеда Поццо, стоя, грелся у камина, вдруг стал опускаться и наконец упал. Послали за доктором, но удар был нервный, и с этого дня начал завираться. Он умер в Алжире, оставив огромное состояние своему племяннику Карлу Поццо, который женился на девице Crillon.

Воинские звания. Генерал-майор (03.09.1813); Генерал-адъютант (02.04.1814); Генерал-лейтенант (05.03.1817); Генерал от инфантерии (21.04.1829).

Награды. Российские: Орден Святого апостола Андрея Первозванного (05.04.1830); Алмазные знаки к Ордену апостола Святого Андрея Первозванного (26.03.1836); Орден Святого Георгия 4-й степени (12.06.1815); Орден Святого Владимира 1-й степени; Орден Святого Владимира 2-й степени (1816); Орден Святого Александра Невского (01.11.1818); Орден Святой Анны 1-й степени (1813); Серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года»; Медаль «За взятие Парижа»; Знак отличия «За XX лет беспорочной службы»; Знак отличия «За XXV лет беспорочной службы». Иностранные: Австрийский Королевский венгерский орден Святого Стефана, большой крест (1832); Ганноверский Королевский Гвельфский орден 1-й степени; Испанский Орден Золотого руна (1823); Испанский Орден Карлоса III 1-й степени; Неаполитанский Константиновский орден Святого Георгия; Неаполитанский Орден Святого Фердинанда и Заслуг 1-й степени; Португальский Орден Башни и Меча 1-й степени; Прусский Орден Чёрного орла; Прусский Орден Красного орла 1-й степени; Сардинский Орден Святых Маврикия и Лазаря 2-й степени; Французский Орден Святого Людовика 2-й степени.

Примечание:

[1] С середины XVIII века роль главного противника Османской империи перешла от Австрии к России. Победа последней в войне 1768-1774 годов привела к кардинальному изменению ситуации в Причерноморье.

Кучук-Кайнарджийский договор 1774 года установил в первый раз начало вмешательства России в дела Турции. По статье 7-й сего договора Порта обещает твёрдую защиту христианскому закону и церквам оного; равным образом дозволяет русским министрам «делать, по всем обстоятельствам, в пользу как воздвигнутой в Константинополе церкви, так и служащих оной разные представления. Порта обещает принимать эти представления, яко чинимые доверенной особой соседственной и искренно дружественной державы». Кроме того, пунктом 10-м статьи 16-й договора, Турция согласилась, чтобы по обстоятельствам княжеств Молдавского и Валашского министры Российского двора при блистательной Порте могли говорить в пользу сих княжеств.

Екатерина II (1762-1796) имела проект полного изгнания турок из Европы, восстановления Греческой империи (на её трон она планировала возвести своего внука Константина Павловича), передачи Австрии западной части Балканского полуострова и создания из Дунайских княжеств буферного государства Дакия. В то же время Порта (османское правительство), надеясь взять реванш за поражение в войне 1768-1774, при активной поддержке Великобритании и Франции начала новую войну против России (Русско-турецкая война 1787-1791), на стороне которой в 1788 году выступила Австрия. В 1788 году англо-французской дипломатии удалось спровоцировать нападение на Россию Швеции (русско-шведская война 1788-1790). Но действия антирусской коалиции оказались неудачными: в 1790 году из войны вышла Швеция (Верельский мир), а в 1791 Турции пришлось согласиться на заключение Ясского мира, подтвердившего условия Кючук-Кайнарджийского договора и отодвинувшего русско-турецкую границу до Днестра; Порта отказалась от притязаний на Грузию и признала право вмешательства России во внутренние дела Дунайских княжеств.

Последующие трактаты: Бухарестский 1812 год и другие подтверждали особые права России. Единоличный протекторат России над христианами в Турции не мог быть приятен прочим европейским державам, хотя в последнее столетие Россия никогда не пользовалась этим своим правом, но сделав предварительно все возможное к тому, чтобы побудить и прочие европейские державы к совместному воздействию на Турцию. Ещё на Венском конгрессе 1815 года, запретившем, между прочим, торговлю неграми, император Александр I полагал, что Восточный вопрос в равной мере заслуживает внимания великих держав, принявших на себя труд установить в Европе продолжительное спокойствие. Циркулярная нота по этому предмету (февраль 1815 года) не имела, однако, никаких последствий. Вспыхнувшее вскоре после того восстание греков и страшные варварства турок, при его подавлении, побудили Россию вмешаться в эту войну совместно с другими державами. Благодаря политике Каннинга (премьер-министр Великобритании), удалось достигнуть, хотя и ненадолго, соглашения между Англией, Россией и Францией.