Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать АИшный цикл про Италию, и сегодня настала черед рассказать о правлении Джулио I Чезаре ди Фиренце. Будет рассмотрена его личная жизнь, участие во Втором крестовом походе, а также реформы и обзор правления по части внутренней политики, экономики и социальных преобразований.
Содержание:
Джулио I Чезаре ди Фиренце
Неизвестно достоверно, что думал Джованни II, называя своего сына в честь Юлия Цезаря. Вероятно, он хотел увидеть в нем великого правителя и полководца, который укрепит Романью, и создаст из нее одно из ведущих королевств Европы. Он не мог не понимать, что вероятность того, что его сын станет новым Юлием Цезарем, не слишком отличается от нуля, но явно надеялся на лучшее. Непонятно также было, почему имени в честь великого римлянина удостоился конкретно этот брат-близнец, а не другой, рожденный сардинской княжной. Судя по всему, в случае с Джулио Чезаре ди Джованни ди Пьетро ди Фиренце получилось банальное стечение обстоятельств, ибо он хоть и не имел достаточных талантов, дабы сравниться с Юлием Цезарем, но уж точно выделялся среди обычных правителей. С детства ему внушали ту особую роль, которую он должен будет сыграть в истории Романьи, его обязательства перед короной и народом, и многое другое. Мальчик впитывал все это, и осознавал то бремя, которое взвалили на него родители. Совершенствуя свои личные боевые навыки, он не забывал про учение грамоте, дипломатии, хитрости и интригам, и быстро добивался успехов.
Характер у него сложился твердый и весьма самоуверенный, что иногда было минусом, но в основном оборачивалось скорее преимуществами – даже в самые тяжелые дни и месяцы войн, после крупных поражений, он был свято уверен в том, что в конце концов победит, а все проблемы ему посланы Господом лишь в качестве испытания его веры, характера и достоинства. Отступиться, сдаться, пойти против собственных принципов – все это Джулио Чезаре считал поступками, которые короны Романьи, прежде всего в глазах Всевышнего и себя самого. Он не сомневался в святости своей лишь сделали бы его недостойным цели, а целью своей он видел укрепление вверенного ему королевства, и процветание собственного народа любой ценой, даже если для этого придется принести самого себя в жертву. Впрочем, готовность приносить жертвы вообще была для него характерна, и без особых сожалений он созерцал поля сражений, выигранных и проигранных, видя тела сотен и тысяч убитых людей. Он не был лишен сострадания, много жертвовал нуждающимся, и всегда старался минимизировать потери своих людей – но если ситуация того требовала, то Джулио Чезаре ди Фиренце шел на жертвы безо всякого сожаления и чувства вины.
Супругой Джулио Чезаре была принцесса Аделасия Сицилийская, дочь короля Рожера II и его первой жены, Эльвиры Кастильской [1]. Брак был целиком политическим, любви между супругами не было, хотя парой они стали весьма странной. Аделасия была женщиной волевой, высокомерной и упрямой, потому всегда старалась отстоять свою позицию, в том числе по политическим вопросам. Учитывая, что ее муж тоже не был тряпкой, два сильных характера часто сталкивались друг с другом, что приводило к ссорам, скандалам и даже дракам – в запале одной из стычек королева бросила в своего венценосного супруга кувшин с вином, и довольно метко попала тому в грудь, достаточно сильно ранив его. Джулио Чезаре относился ко всему этому с определенной иронией, называл Аделасию «моей сицилийской львицей», никогда не бил ее, и даже доверял своей супруге больше, чем многим другим, объясняя это тем, что если он с трудом может повлиять на ее взрывной характер, то уж кто-то другой и подавно не сможет это сделать. В результате этого между ссорами и скандалами Аделасии доверялись самые серьезные дела, и она с достоинством выполняла их, демонстрируя поистине королевские характер и упорство. Во времена частых отлучек своего мужа именно она неизменно оставалась регентом во Флоренции, и ни разу не заставила Джулио Чезаре усомниться в его решении. Из-за твердого характера Аделасию прозвали «Железной королевой», и умеренно любили во всех концах государства, видя в ней продолжение славной традиции Романьи – иметь на троне сильную волевую женщину, начиная с Матильды ди Каноссы. В браке королевской четы родились 7 детей, но лишь 3 из них пережили детство:
- Пьетро (1151-1198), принц, будущий король Пьетро II. Женат на Марии Комнине Порфирородной. Воспитывался как достойный преемник отца, обладал определенными талантами, но так и не смог догнать своего родителя по способностям и энергичности.
- Джованни (1152-1228), принц. Отличался упрямством и религиозностью, отказался от брака, и решил сделать церковную карьеру, став кардиналом. Стал знаменит благодаря своей аскетичности и точным знанием всего Писания. Считался претендентом на папскую тиару, но занял твердую позицию отказа от подобных амбиций. После смерти стал почитаем в Риме и Флоренции, был признан святым в XIV веке [2].
- Флорентина (1154-1204), принцесса. Непривычное для дома ди Фиренце женское имя было введено в употребление в честь столицы Романьи, Флоренции, с которой правящую династию связывало очень многое. Вышла замуж за Риккардо Аннибальди, представителя знатного дома из Лацио, чем скрепила его связи с Романьей.
Аделасия умрет в 1184 году, за 12 лет до смерти своего супруга. Повторно Джулио Чезаре не женился, однако не отказывал себе в женском обществе, как это было и во время супружеской жизни. Точное количество любовниц и внебрачных детей короля установить так и не удалось, ибо было их великое множество. Более или менее можно оценить количество внебрачных сыновей – 11, из которых 4 стали клириками, 2 – крупными купцами и предпринимателями, а остальные – рыцарями. Джулио I Чезаре не возвышал своих бастардов, и не делал из внебрачных связей что-то исключительное. В то же время, он не оставлял без внимания и вознаграждения матерей своих побочных детей, а самим детям обеспечивал возможность реализовать себя в жизни своими силами, а не решением их венценосного родителя. В результате этого некоторые из них основали дворянские дома, которые станут известны в будущем, а один род, д’Арно, выбьется в самую верхушку, и будет какое-то время играть одну из ведущих ролей в государственной жизни.
Второй крестовый поход
В 1144 году эмир Мосула Имад ад-Дин Занги захватил Эдессу, столицу одноименного княжества крестоносцев. Это стало сильным ударом по позициям христиан в регионе, и Святой Престол сразу же готов был объявить новый крестовый поход, но увяз в собственных проблемах с римским сенатом. Лишь Евгений III в 1145 году смог заняться вопросом, но инициатором похода все равно стал французский король Луи VII, который первый выступил с готовностью защитить дело христианского мира на Ближнем Востоке. К нему вскоре присоединился король Сицилии, Рожер II, и король Германии, Конрад III. Само собой, что пропустить такое крупное мероприятие Джулио Чезаре ди Фиренце себе позволить не мог, и потому сразу же вызвался принять участие в крестовом походе. Для этого он собрал достаточно солидное воинство из ополчений и наемников, и дал клятву, что без победы над мусульманами не вернется на землю Италии, во многом повторив своего прадеда, Джан Чезаре ди Фиренце, который несколько поколений назад возвратил Иерусалим в руки христиан.
Однако в стане союзников тут же начались конфликты и непонятки. Король Франции договорился с королем Сицилии о том, что пойдет на Палестину через Италию, и затем по морю, что было логично, но когда Рожер II уже приготовил флот – король Германии уговорил французов идти по суше, через Венгрию, Константинополь и Малую Азию, как в прошлый раз шли на Святую Землю германские крестоносцы. В результате этого Луи VII нарушил договор с Рожером II, что сильно испортило между ними отношения. Это толкнуло сицилийцев на тесный союз с романцами, тем более что Джулио I Чезаре решительно отказался от пешего пути, справедливо указывая, что он живет у моря, и имеет корабли для того, чтобы быстро оказаться в месте назначения. В результате этого было решено всем войскам встретиться у Антиохии, а до той поры сицилийцы и романцы принялись грабить берега мусульман – правда, делая это без разбору, из-за чего под удар попали также и византийцы. Французы и германцы же прибыли в Антиохию с задержкой, лишь в 1148 году, что явно не способствовало успеху дела.
На этом проблемы не закончились. Все четыре союзных войска стали нести потери от дезертирства, болезней и плохого питания. Организация стремительно падала. Романское воинство после объединения с союзниками сократилось вдвое, многие феодалы покинули короля Джулио Чезаре после окончания их срока службы. То же происходило у немцев и французов. Вместо освобождения Эдессы короли Германии и Франции решили идти под Дамаск, который не смогли взять. После этого союзное войско фактически распалось – сначала Конрад III, а вслед за ним и Луи VII отправились обратно в Европу. Оставшиеся в Антиохии Рожер II Сицилийский и Джулио I Чезаре Романский оказались в неприятном положении, особенно с учетом того, что оба взяли на себя обязательства не возвращаться в Италию без победы. Их войска постепенно таяли, и полная неопределенность в целях толкала на одну простую мысль – поход провален, надо возвращаться.
Здесь впервые ярко проявилась одна из главных черт характера Джулио I Чезаре, которую можно охарактеризовать словами «то, что должно, будет сделано любой ценой». Он твердо вознамерился хотя бы отвоевать у Зангидов Эдессу, и стал искать себе союзников и помощь. За деньги Романской лиги были набраны местные наемники, удалось добиться поддержки со стороны короля Иерусалима, который прислал войска. Рожер II также решил поддержать зятя, тем более что ему выпал шанс превзойти в успехах королей Германии и Франции, что дорогого стоило. В результате этого в 1149 году крупная армия под началом королей Сицилии и Романьи освободила территорию Эдесского княжества, и близ столицы разгромила армию Нурад-ад Дина Махмуда Зангида. Христианское воинство понесло большие потери, но дело было сделано, а Эдесское княжество – восстановлено. Короли-победители заслужили большие почести в Иерусалиме, их славил Папа Римский и многие католические правители, а Конрад III и Луи VII, по слухам, позеленели, когда к ним пришли вести о победе «младших» участников похода. Особенно это касалось германского короля, который первым отказался от продолжения похода. Успешные действия сицилийцев и романцев скрепили их союз, что в будущем еще окажет свое влияние на политику региона. Все славили короля Романьи из Флорентийской династии, чьи представители уже второй раз превращали проигранный крестовый поход в некую видимость победы.
Централизация власти
Джулио I Чезаре вернулся из похода далеко не в самом лучшем состоянии духа. Проблемы и ошибки, сделанные во время кампании, заставили его задуматься о многом, и переоценить и свои взгляды на жизнь, и будущие перспективы Романьи. Почти сразу после возвращения во Флоренцию он принялся реорганизовывать армию, ломая старую ее основу, и создавая коммунальную конную милицию, которая должна была заменить старые феодальные ополчения, которые из-за деградации самого феодализма в Романье пребывали в упадке. Ревизии подверглась и гвардия, за счет казны создавались регулярные наемные отряды легкой конницы по образу и подобию конницы сельджуков, доставившей так много проблем христианам. Однако не только войско подверглось реформированию – преобразования начались во всех сферах государственной деятельности, и главные усилия Джулио Чезаре оказались направлены на централизацию власти в руках Флорентийского дома, начатую еще при Джованни II.
С 1151 года значительно ускорился процесс сосредоточения власти в городах — король развернул масштабную кампанию против замков феодалов, решив раз и навсегда покончить с феодальной вольницей среди своих поданных [3]. Сохранялись лишь те замки, которые имели стратегическую важность, но они конфисковывались у владельцев в обмен на выкуп, и в них сажались гарнизоны, сформированные за счет ближайшей коммуны. Города целиком поддерживали эти мероприятия, и потому выделяли свои силы и средства в тех случаях, когда феодалы пытались оказывать сопротивление. В то же время сами феодалы не имели никакой возможности организовать сопротивление королевской власти из-за своей слабости. Часть из них бежала на север, под защиту императора, но большинство все же подчинились королевской воле, переселившись в города. Лишенные земли, они были вынуждены искать новые способы заработка, да и ранее уже занимались и торговлей, и производством, и по большому счету лишение их замков мало что меняло. В результате этих масштабных социально-политических преобразований было завершено противостояние между городами и феодалами – при вмешательстве короны целиком победили первые. Экономический рост городов заметно ускорился, а ремесло целиком переехало под защиту городских стен, из-за чего исчезла конкуренция между ремесленниками города и баронских мастерских. Вместе с тем сельские общины, лишившись любых поползновений на свои земли и права со стороны местных феодалов, смогли вздохнуть свободно, и уже к концу столетия превратятся из сильно зарегулированных и подавленных органов крестьянского самоуправления в сельские коммуны.
Параллельно с этим Джулио I Чезаре решал застарелую проблему еще времен основания королевства – устанавливал полноценный контроль над восточными коммунами, которые почти не подчинялись королям Романьи. Параллельно с установлением контроля сразу же проводились реформы – устанавливалась новая модель управления (синьория, подестат и дистретто), реформировалась налоговая и военные системы. Много каким городам это не нравилось, и тогда их замиряли силой или иными методами – к примеру, город Форли был неожиданно захвачен ночью, а Римини пригрозили исключением из Романского союза и торговой блокадой. Некоторые крупные города, вроде Болоньи, Феррары или Равенны, добровольно признавали власть короны, во многом из-за императорской угрозы. Эта же угроза заставила обратиться за защитой короля и многие другие города, которые он даже не планировал включать в состав короны Романьи, в первую очередь – Перуджу, Нарни и Орвьето, которые формально входили в состав Патримония Святого Петра, но уже давно им не контролировались [4]. Впрочем, хватало и непримиримых сторонников независимости, которых приходилось склонять к сотрудничеству силой, и чем дальше на юго-восток королевства – тем больше таких становилось. Из-за войн с императором и сопротивления местных коммун окончательное установление власти короны в регионе затянулось до 1180-х годов, но дело было сделано – все территории Романьи теперь контролировались государственной администрацией. Для закрепления достигнутого результата король инициировал несколько масштабных программ переселения крестьян и местных элит, «перемешав» их между разными регионами Романьи. Прием, который эффективно работал и раньше, сработал и на сей раз.
В 1192 году, после примирения с императором, Джулио I Чезаре провел крупную административную реформу в Романье. Создавались новые герцогские титулы, а маркграфстфа расформировывались. В государстве осталось 8 герцогств – Тоскана, Эмилия, Романья, Марке (бывшие восточные марки, они же Анконские марки), Абруцци, Умбрия, Корсика и Сардиния. При этом все титулы в стране с той или иной привязкой к территориям становились чисто номинальными, и отделялись от понятия земельной или какой-либо другой собственности – теперь бароны Вольтерры не обязательно должны были владеть Вольтеррой, и не имели ничего общего с ее администрацией, как и в случае с королевскими герцогствами. Вместо старой феодальной системы вводилась новая, с бюрократической иерархией, некоторые черты которой появились еще при отце и деде Джулио Чезаре. Для управления регионами-герцогствами создавались одноименные провинции во главе с губернаторами, назначаемыми королем. Ниже уровнем шли контадо, переименованные в 1196 году в дистретто [5], но вместо викариев их глав стали называть по-римски префектами. Административный аппарат префектов был увеличен, и они стали более независимы от городских синьорий, но в целом все равно сохранили с ними взаимодействие, и главный город провинции как правило доминировал над всем дистретто. Исключением стали Романья, в которой Болонья и Феррара доминировали над «столичной» Равенной, и Эмилия, где доминирующим городом стал не административный центр Реджо, а южная Лукка. Саму Лукку с Массой и Каррарой пришлось передать в состав провинции Эмилия из-за того, что ее жители, находясь в составе Тосканы вместе с Пизой, постоянно провоцировали с ней конфликты. Новая система государственного управления была целиком бюрократической, и не зависела от произвола местных землевладельцев, так как те были отделены от управления. На тот момент бюрократическая форма управления в развитом виде существовала разве что в Византии, да частично в Сицилии, а уж по меркам католического мира была своеобразной революцией, которая позволила Романье сильно оторваться от прочих стран в эффективности управления.
Наконец, новые преобразования затронули высший государственный аппарат. Королевский совет был наделен новыми полномочиями, и были установлены некоторые отдельные должности для консулов, чьи курии наконец-то получили специализацию. Таковых «специальных» курий оказалось пять – по делам армии, флота, налогообложения, королевского двора и торговли, причем консула последней избирали города Романской лиги, хотя король имел право отклонить его кандидатуру, и потребовать избрать другого. Количество консулов в самом совете увеличилось до 24, но при этом численность консулов с куриями сократилась до 8 – все остальные были обычными советниками, порученцами по мелким делам или же просто особо отмеченными поданными короны. Появилась и конкретная должность председателя Совета, именуемого королевским викарием, но выполнение его функций было нерегулярным, лишь в случае отсутствия короля и регента, которые вставали во главе Королевского Совета по умолчанию, одним лишь фактом своего присутствия. При самом Джулио I Чезаре должность викария и регента нередко занимала его супруга, а после ее смерти викарием стал наследник, Пьетро, а в его отсутствие функции главы Королевского Совета выполняла дочь короля, Флорентина. В дальнейшем на эту должность стали назначать и сторонних людей, а не только представителей Флорентийского дома, но до конца XII века это так и не произошло – вся власть в Совете принадлежала правящей династии, что лишь подчеркивало централизацию в государстве.
Масштабные административные реформы государственного устройства при Джулио Чезаре вызывали возмущение городов, потому он пошел на некоторые уступки перед ними в политическом плане, и создал в 1156 году Сенат Романьи (Senatus Romanorum, дословно – «сенат римлян»), отдельный совещательный орган при короле. Каждая синьория должна была избрать сенатора из числа своих горожан, и тот получал возможность быть связующим звеном между собой и королем, оказывая на последнего определенное влияние, а также наблюдая за работой государственного аппарата от лица своей коммуны. Теоретически, они должны были заседать раз в год во Флоренции, близ короля, но буйная жизнь Романьи вкупе с деятельной натурой короля и сенаторов, избранных городами, привели к тому, что Сенат, в отличии от Совета, почти постоянно следовал за королем, а сенаторы вместе со свитой формировали отдельный боевой отряд элитной тяжелой конницы во время войн. Участие сенаторов в бою стало своеобразной демонстрацией доблести, храбрости и личных качеств, гибель сенаторов в сражении стала восприниматься как величайшая честь, и вызывала шквал почестей и восхвалений погибшему как со стороны короны, так и со стороны городов. По иронии судьбы механизм, предназначенный оказывать влияние на короля со стороны городов и ослабить его укрепляющуюся централизованную власть, оказал обратный эффект, и лишь еще более укрепил силу и влияния короны на города, параллельно сделав взаимодействие между ними еще более разносторонним и эффективным.
Вопросы экономики
Масштабные социальные преобразования, проведенные в XII веке Флорентийским домом, спровоцировали значительные перемены в экономике, что было усилено рядом целевых реформ. Феодальный строй со своими атрибутами вроде барщины, баналитетного права и крепостничества, не успел укрепиться в Романье, и после нанесенного Джованни II и Джулио I Чезаре удара ушел в небытие. Феодальные способы хозяйствования быстро устарели и стали заменяться более прогрессивными формами организации сельского хозяйства. Подавляющее большинство земли, находящейся во владении государства, городов или бывших феодалов, стали сдаваться в аренду. Появилась и стала набирать обороты медзадрия – испольщина, когда между арендатором и землевладельцем заключался договор на год, по которому обе стороны делили пополам расходы на земледелие (семена, закупка инструментов и тяглового скота), после чего каждая сторона получала равную долю от урожая. Впрочем, широко распространенными были договора и о передаче лишь трети выращенного землевладельцу. Увеличившиеся размеры городов потребовали большего притока продовольствия, в результате чего стала распространяться продуктовая рента. В то же время около 80% договоров об аренде у землевладельцев, а не городов предусматривали смешанную или исключительно денежную ренту, что иллюстрировало высокую степень развития товарно-денежных отношений в Средней Италии [6].
Почти все целевые реформы в области сельского хозяйства были составлены консулом Никколо Ансельмо, крупным городским землевладельцем из Флоренции. В свое время его отец сильно поднялся на скупке земли у обедневших феодалов, и смог организовать высокопродуктивное сельское хозяйство, сколотив состояние. Сам Никколо уже с 24 лет вошел в состав флорентийской синьории, и попался на глаза молодому Джулио Чезаре, который в ту пору еще не был королем. Аграрий и наследник престола быстро нашли общий язык, и вскоре Ансельмо стал одним из самых близких соратников принца, а затем и короля. Реформы, разработанные им, начались еще с 1146 года. Во-первых, в стране была проведена масштабная ревизия земли. Все территории, незаконно захваченные феодалами, крестьянами или церковью, были возвращены в королевский домен, а затем проданы или сданы в аренду. Само собой, что церковь выразила определенное возмущение этой реформой, но земли у нее изымались лишь в том случае, если монастыри и церкви не могли предоставить документальные доказательства своих претензий, так что Святой Престол было нетрудно склонить к признанию этих мероприятий в обмен на последующую продажу изъятых у церкви земель ей же по дешевке, или даже в качестве дара от короны. Второй реформой стала отмена внутренних таможен в рамках королевства Романьи. Это вызвало уже определенное возмущение в городах, но до серьезного сопротивления дело не дошло, так как уменьшение количества взимаемых по дорогам пошлин привело к некоторому снижению стоимости товаров, и значительно увеличило интенсивность внутренней торговли. Самый благоприятный эффект был оказан на рынок продовольствия – еда в городах, до того достаточно дорогая, заметно подешевела, и стала более доступна для жителей. Третья мера также снизила сопротивление городов – налоговая реформа, в результате которой городам компенсировали потери от доходов с внутренних таможен.
Самые крупные нововведения касались интенсификации земледелия и расширения площадей земель, пригодных для сельского хозяйства. Триполье к концу XII веку стало в Средней Италии повсеместным, за счет активного удобрения земель и ряда прочих мер урожайность ряда культур местами выросла до сам-10 и сам-12. Учитывая, что животноводство, в первую очередь стойловое, в Северной и Центральной Италии в то время также было сильно развито, то сельское хозяйство Романьи приносило колоссальные выгоды, и позволяло снабжать продовольствием растущие города. Все это было усилено рядом новых законов, укрепляющих сельское хозяйство, а также первой со времен Древнего Рима крупной программой по рекультивации земель Тосканы. Западные берега, а также ряд внутренних регионов Италии всегда были подвержены заболачиванию, но древние римляне сдерживали его путем сооружения развитой системы каналов и осушения болот. После падения Западной Римской империи этим почти перестали заниматься, в результате чего уже в XII веке полоса побережья от Специи до Террачины покрылась малярийными топями, регулярно провоцирующими масштабные эпидемии малярии в летние месяцы. В 1156 году королем Джулио I Чезаре был подписан указ о начале строительства каналов и осушения болот на побережье Тосканы. Обязанности возлагались как на города, так и на сельское население. В дело было вложено немало средств землевладельцев из Пизы, Сиены, Вольтерры и Флоренции, которые рассчитывали получить право собственности на землю, а затем и прибыль с нее. Масштаб работ был значительным, и основные выгоды должны были выйти лишь в долгосрочной перспективе, но часть земель была осушена уже к концу правления Джулио Чезаре, и на ней стали развивать высокоинтенсивное сельское хозяйство, что принесло большие прибыли и городам, и королевской казне.
Сардиния в начале правления Джулио I Чезаре пребывала в далеко не самом лучшем виде. Покорение не прошло для острова бесследно. Уже после того, как остров официально присоединили к Романье, по нему прокатилась череда эпидемий, еще одно восстание, и волна голода, сильно ударившие по выжившим в предыдущем конфликте. Историки XX века оценивали население Сардинии в 1120 году в 300-350 тысяч человек, и не более 120-150 тысяч в 1150. Многие селения опустели, жизнь сохранилась лишь в прибрежных регионах. Экономика острова пребывала в упадке. Впрочем, продлилось это недолго, так как уже с начала 1150-х годов началось «вторжение» Романской торговой лиги на остров. В Сардинию стали переселяться поселенцы с континента, в первую очередь – беженцы от войн с императором, захлестнувших Северную Италию вскоре. Покинутые поселения вновь заселяются, значительно активизируется сельское хозяйство. Вновь началась добыча свинца, серебра и цинка на еще римских рудниках. Леса Сардинии стали использоваться в судостроении и производстве древесного угля. Но самое главное – начался взрывной рост поголовья овец различных пород, включая тонкорунные. На рынке шерсти в Романье вскоре образовался избыток сырья, и чтобы охватить его, патриции стали активно расширять производство шерстяных тканей. К концу столетия Сардиния окончательно превратилась в один из главных источников сырья для итальянских текстильщиков, контроль над которым целиком находился в руках короны. Это делало романцев независимыми от внешних поставок, что высоко ценили и во Флоренции, и в Болонье, и в Пизе [7].
Все это не могло не привести к взрывному росту городов, и ускорению их внутреннего развития. Купцы и владельцы производства различных товаров стремительно богатели. Текстильное производство к концу столетия вышло в европейские лидеры, но не только оно одно развивалось в Романье – укреплялись традиционные центры виноделия, росло производство оливкового масла, во Флоренции появились сильные цеха по производству изделий из железа. Ежегодные доходы одних только флорентийских текстильщиков к 1198 году колебались от 400 до 600 тысяч лир в год, и продолжали увеличиваться [8]. Королевская казна с каждым годом росла, что позволило во время войн избежать злоупотребления с повышением налогов – Джулио I Чезаре лишь несколько раз прибегал к этому способу пополнить казну, и после заключения мира возвращал налоги на старый уровень. Важным стимулом развития городов стало судостроение – перевозка товаров по морю требовала все больше и больше транспорта. Крупным центром строительства кораблей стала, конечно же, Пиза, но строились они также в Карраре, Кальяри, Анконе. Большие доходы казне и купцам обеспечивала Феррара, которая была морскими воротами для всей Северной Италии – именно в ней товары перегружались с речных на морские суда. Видя, к какому процветанию приводит города политика Джулио I Чезаре, патриции прощали ему многое, в том числе ограничение их политических прав и прав коммун. Находясь под защитой Флорентийского дома, они получали огромные прибыли, и значительные выгоды иного сорта, что способствовало их смирению до середины XIII века.
Примечания
- В реале вышла замуж за графа Лорето, и ее потомство никак не отметилось в дальнейшей истории Европы, так что замена ее супруга мало на что повлияет.
- Да, у Флорентийского дома получается немало святых в роду – ну и что? У Арпадов вон тоже святых хватало в семействе. Да и у прочих случалось.
- Этот процесс и так шел естественным образом с X-XI веков, но из-за отсутствия сильной власти монарха шел медленно, и приводил к регулярным столкновениям между городом и феодалами. В АИшке же король и города форсируют этот процесс, так что завершить его можно быстрее, с соответствующими последствиями. Правда, замки – это все равно замки, и ковырять их придется долго, но одно дело делать это во время крупной войны, и совсем другое – бить своих же феодалов, пока у тех под рукой для защиты замка в лучшем случае пара десятков человек остается.
- Учитывая цирк с подделкой документов и всем прочим, не исключено, что указанные города на самом деле не входили в изначальный Патримоний Святого Петра, охватывавший в основном территории Лацио.
- Несмотря на то, что происхождение «контадо» некоторые приписывают к «конте», т.е. «граф», на итальянском языке это слово устоялось как обозначение сельской местности. В качестве же административной единицы дистретто, т.е. дистрикт, куда более удобный термин, тем более что никакого прогрессорства в его употреблении у меня нет, он и без того существовал с XI века.
- Все описанное – суровый реал, ускоренный примерно на 20-30 лет (что нормально с учетом того, что в реале эти же процессы шли без поддержки сильных властей, т.е. самотеком, естественным образом). Так что совсем не удивительно, что именно в Италии появились первые более или менее стабильные валютные системы.
- В реале итальянский текстиль изготавливался в основном из импортного сырья, и как только его потоки стали перенаправляться в другие государства – то целая отрасль итальянской прото-промышленности стала клониться к упадку.
- Монетная система того времени в Западной Европе в общем, и Италии в частности – тихий ужас. Формально, еще со времен Карла Великого, существовала система, когда 1 лира (фунт) равнялась 20 сольдо и 240 денариям, а 240 денариев изготавливали из одного каролингского фунта серебра. Однако содержание серебра в денариях постоянно падало, из-за чего сокращалась ценность и сольдо, и лиры. А лира вообще была счетной единицей, и просто равнялась 240 денариям. И когда содержание серебра в денарии упало с примерно 1,7 грамма до где-то 0,1458 грамм на момент появления флорина (середина XIII века), то и лира вместо паспортных 408 грамм серебра стала соответствовать всего-то примерно 35 граммам этого драгоценного металла. Короче говоря, эта оценка прибылей довольно примерная, так как я отталкивался от цифр доходов флорентийских текстильщиков в начале XIII века, занизив их примерно на 25-33%, но так как лиры в эти времена были явно разные, то черт его знает, какой там может быть правдоподобная цифра с учетом того, что у меня города развиваются быстрее реала….
