Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл статей про Великую Испанию, и сегодня речь пойдет об эпохальных для Испании событиях начала XIX века. Рассказано будет про войну с Великобританией, династический кризис Испанских Бурбонов, восстание 2 мая 1808 года и начало войны с Францией.
Содержание:
Англо-испанская война (1804-1808)
В январе 1803 года был подписан 3-й договор в Сан-Ильдефонсо, по условиям которого Испания отказывалась от ряда династических интересов в Италии и увеличивала военные субсидии Франции до совершенно невообразимых величин, фактически выступая крупнейшим источником доходов для французов, воюющих с Великобританией на море. Инфант Габриэль назвал этот договор «позорной капитуляцией», иные находили куда более крепкие выражения на этот счет. В народе начало зреть возмущение правительством Мануэля Годоя, но больше всего этот договор вызывал эмоций в Великобритании. Англичане, само собой, были недовольны тем, что мирная Испания фактически спонсирует воюющую с ними Францию, и потому вскоре были приняты ответные меры. В море были выпущены каперы, которые стали нападать на испанский торговый флот, а в начале 1804 года произошло сражение у мыса Санта-Мария – без объявления войны 4 британских фрегата напали на 4 испанских, перевозивших из колоний серебро и семьи офицеров, и захватили 3 из них (4-й взорвался, вместе с ним погибли десятки женщин и детей) [1]. Лишь после этого официально была объявлена война между Великобританией и Испанией, к которой в Мадриде оказались не готовы. Впрочем, политики все же извлекли из ситуации свою выгоду, прекратив выплату субсидий французам, и за короткое время разгромив португальцев, союзных англичанам. Войсками формально командовал сам валидо Мануэль Годой, и регента Жуана де Браганса склонили к миру практически без серьезных боестолкновений.
Однако если в столице к войне никто не был готов, а армия испытывала смешанные чувства по поводу текущего конфликта, то Армада оказалась более чем готовой к нему – ведь именно к этому флот готовился еще со времен Карлоса III. Более того, именно в Армаде число сторонников габриэлиносов было наибольшим, они сохранили связи с герцогом Мадридским, находившимся под домашним арестом в Аранхуэсе, и тот по возможности старался оказывать поддержку морякам. Сохранились и развитые связи габриэлиносов в колониях, в результате чего флот и колониальные правительства стали действовать сообща, зачастую игнорируя Мадрид. Координировал всю эту работу адмирал Федерико Гравина, женатый на одной из дочерей инфанта Габриэля, но при этом умудрившийся остаться на хорошем счету у короля, королевы и Мануэля Годоя. В результате этого британские десанты в 1804-1805 годах, направленные на островные испанские владения в Вест-Индии, были отражены, и лишь острова Тринидад и Тобаго были успешно захвачены англичанами, да на Эспаньоле высадка прошла без проблем, но спустя несколько месяцев Туссен-Лувертюр выбил англичан оттуда с большими для них потерями. Самым интересным в этом положении было то, что генерал-капитан Гаити не был доволен тем, что происходило в Испании с 1802 года, и испытывал определенные затруднения с новым правительством, но англичане выглядели для него еще менее приемлемым вариантом, во многом из-за того, что в их колониях до сих пор сохранялось рабство.
Год 1805 стал знаковым для всей войны. Наполеон собирался высадить свои войска в Великобритании, и хотел выманить британский флот в океан, чтобы освободить Ла-Манш для десантных судов. Для этого союзный флот под началом адмирала Вильнева должен был отправиться в Вест-Индию, устроить там демонстрацию, а затем как можно быстрее возвращаться в Брест. Как это бывает у французов, план был блестящим, и поначалу неплохо удавался, но был запорот из-за пассивности командующего. У мыса Финистерре союзный флот и вовсе столкнулся с численно уступающему ему флоту адмирала Колдера (20 кораблей против 15), но Вильнев позволил ему захватить 2 своих корабля (оба под испанским флагом), и свободно удалиться, после чего вместо отправки в Брест он направился на юг, в Кадис. План вторжения в Британию был сорван, союзный флот «завис» в Кадисе. Наполеон был разгневан этой ситуацией, но еще более сильные чувства бушевали в то время в офицерской среде Армады, которая была уверена, что командуй флотом испанец – такого бы не произошло. В результате всего этого в сентябре 1805 года французские корабли Вильнева отозвали на Средиземное море, для осады Мальты и операций против королевства Неаполя-Сицилии, которое вступило в войну против Франции. Испанцы получили иной приказ – блокировать Гибралтар, не допуская прорыва в Средиземное море английских конвоев и боевых эскадр. Правительство Годоя со всей серьезностью отнеслось к этой задаче, и потому в Кадисе стали собирать все лучшее, чем располагала Испания в указанное время – корабли, матросов, офицеров, боеприпасы и продовольствие. По настоянию Федерико Гравины в Армаду вернули адмирала Хосе де Масарредо, которого и назначили командовать Кадисской эскадрой, чей состав постепенно увеличился до 30 кораблей и 9 фрегатов новейших типов, которые собирали со всей Испании. Масарредо, недовольный упавшим уровнем боевой подготовки, постоянно гонял свои команды по учениям, выделив фрегаты в боевой дозор у мыса Сан-Висенте.
Конвой в Средиземное море достиг мыса в конце октября 1805 года. Его боевое охранение состояло из мощной эскадры (33 корабля), которой командовал лучший адмирал Великобритании, Горацио Нельсон. Его задачей был прорыв в Средиземное море и оказание поддержки Неаполю-Сицилии и Мальте. У Гибралтара британскую эскадру должны были встретить корабли Средиземноморского флота, но не было гарантий, что французы не помешают ему еще на выходе с Мальты. От успешной проводки этого конвоя зависела судьба слишком многих людей и сражений, и потому англичане были намерены любой ценой провести его, сделав ставку на скорость и внезапность. Однако на деле и то, и другое не получилось – испанские патрули вовремя обнаружили конвой, а начавшийся вскоре шторм отбросил эскадру Нельсона на юг, практически к самым Канарским островам. Решив использовать это, он повел конвой вдоль африканского берега на север, направляясь к Гибралтарскому проливу, когда был вторично обнаружен фрегатами Масарредо. Понимая всю важность происходящего и то, что вот-вот с северо-запада прибудет испанский флот, Горацио Нельсон, оставив в охранении конвоя 6 линейных кораблей, с остальными 27 двинулся навстречу уже виднеющимся на горизонте мачтам эскадры противника. В результате этого у мыса Трафальгар, в неспокойную погоду, когда солнце то и дело скрывалось за тучами, а море покрывала пелена тумана или дождя, столкнулись главные силы двух флотов, лучшие командиры, лучшие корабли и лучшие матросы двух стран – Великобритании и Испании. Битва шла до самого вечера, пока вновь не начался шторм, и закончилась убедительной, но тяжелой победой Испании. Оба командующих флотами – Хосе де Масарредо и Горацио Нельсон – погибли; два из трех младших флагманов, участвовавших в бою, Антонио Эсканьо и Катберт Коллингвуд, получили ранения. Общие потери достигли 8 тысяч убитых, раненных и пленных, испанцы потеряли 2 корабля от пожаров и пробоин ниже ватерлинии, англичане – 6 захваченными и 3 затонувшими от повреждений. Остатки флотов разметало штормом по округе, еще два испанских корабля разбились о скалы, в результате чего о преследовании не шло и речи. Однако, пускай и ценой своей гибели и тактического поражения, Горацио Нельсон выполнил приказ: конвой успешно прошел Гибралтар и был встречен Средиземноморским флотом, который, конечно же, без труда улизнул из-под французского надзора с Мальты. Вместе с конвоем на восток шли и оставшиеся в строю британские корабли адмирала Коллингвуда, чей флагманский корабль на буксире тащил «Викторию», лишившуюся в бою всех мачт, и несшую на своем борту драгоценный гроб с телом погибшего Нельсона.
Обе стороны поспешили объявить о своей победе у Трафальгара, и обе были по-своему правы – если испанцы достигли тактической победы, то англичане добились победы стратегической. Вокруг сражения в обоих государствах сразу же стал возникать своеобразный культ, что было использовано и Лондоном, и Мадридом в пропагандистских целях. Впрочем, война на этом не заканчивалась. В 1806 году, используя присланные из метрополии корабли под началом адмирала Косме Дамиана Чурруки, а также местные войска, испанцы вернули контроль над островами Тринидад и Тобаго, и начали захватывать британские Малые Антильские острова. Другой испанский флот в это время присоединился к блокаде Мальты, которую вели французы под началом адмирала Россильи. Здесь победители при Трафальгаре, которыми командовал Федерико Гравина, вновь столкнулись с холодностью и пренебрежением французов, что вызвало в ответ ненависть и отрицание союзнического долга [2]. Дошло до того, что капитаны испанских кораблей стали вызывать на дуэли французов, и Гравина предпочел увести свой флот обратно в Испанию, ссылаясь на мнимый недостаток припасов и необходимость ремонта. Вскоре после этого французский флот Россильи был разбит британским Средиземноморским флотом Коллингвуда, а блокада Мальты была снята. На этом активные военные действия между испанцами и англичанами пошли на спад – за 1807 год англичане лишь дважды напали на испанские конвои из колоний, причем один раз атаку удалось отбить, а испанцы «накрыли» очередной конвой в Средиземное море, захватив большую часть его судов и поставив Мальту в крайне затруднительное положение. В районе Кадиса периодически случались стычки между британскими фрегатами и испанскими прибрежными флотилиями, а в далеких морях и океанах то и дело гремели пушки во время встреч отдельных кораблей двух стран. Плюс ко всему, в Португалии начала усложняться внутренняя обстановка — ранее англичане обладали торговой монополией в стране, а теперь страна присоединилась к континентальной блокаде, в результате чего экономика ее резко скатилась в упадок, что вызвало возмущение и подготовку к перевороту. Французы, предчувствуя недоброе и зная о подготовке британского десанта в Португалию, стали отправлять войска, которые пешим ходом шли через Испанию. И все же накал страстей был куда меньше, чем того можно было ожидать, и не просто так – ходили слухи о том, что испанское правительство ведет с Великобританией тайные переговоры о выходе из войны и объявлении войны Франции, и потому обе стороны не спешили развязывать полномасштабные военные действия – люди и корабли им могли понадобиться вскоре для других целей.
Династический кризис
Слухи по поводу тайных переговоров с Великобританией были правдивы, но лишь частично. Велись они герцогом Мадридским из Аранхуэса, с помощью связей своей супруги, Марии Хосефы Австрийской, и австрийского посла, который охотно передавал важную переписку англичанам. Правительство же Мануэля Годоя после Трафальгара лишь укрепилось в своей франкофилии, и посчитало, что будущее Испании связано лишь с Францией. Но в это же время помимо Годоя у Наполеона в Испании появился еще один высокопоставленный сторонник – Принц Астурийский Фернандо, который ненавидел Годоя, и всячески стремился сместить его, а заодно и своего слабовольного отца, самостоятельно заняв место короля. В Испании для этих целей у него было немного сторонников – даже габриэлиносы опасались делать ставку на непредсказуемого Принца Астурийского. Ошибкой Фернандо оказалось то, что он повел переписку с Наполеоном через его сестру и свою супругу, Полину Бонапарт, которая была любовницей дона Луиса, сына герцога Мадридского. В результате этого дон Габриэль узнал об этой переписке, и решил вести свою игру, слив информацию Мануэлю Годою. В результате этого в конце 1807 года Принц Астурийский был арестован и отправлен в «ссылку» в Каситу-дель-Инфанте, которую Годой выделил для содержания столь ценного пленника. При дворе появились слухи о том, что Карлос IV готовится отстранить своего старшего сына от наследования, назначив Принцем Астурийским инфанта Карлоса. Это целиком совпадало с интересами габриэлиносов, ибо Карлос был близок с семейством герцога Мадридского, и сам был яростным его сторонником, разделяющим идеи испанского национализма и искренне ненавидящем все французское. Казалось, габриэлиносы вот-вот одержат важную политическую победу.
Однако подобный исход событий не пришелся по нраву Наполеону, до которого дошли слухи о тайных переговорах испанцев с англичанами. Он посчитал, что переговоры ведет Годой, и решил, что того надо смещать вместе со всеми возможными механизмами влияния, т.е. требовалось не просто отстранить его от двора, но и добиться свержения короля Карлоса IV, чтобы трон Испании занял Принц Астурийский Фернандо. Началась масштабная тайная подготовка и создание в среде афрансесадос соответствующих настроений. Настроить «обгаллившихся» против Мануэля Годоя оказалось несложно, ведь его и так ненавидела вся Испания, и уже в начале 1808 года в Мадриде начались беспорядки, а при дворе короля стали звучать голоса за отстранение Годоя и отлучение его от двора. Поддержку в этих стремлениях стали оказывать и французы, которые в больших количествах прибывали в Испанию. Сторонники Принца Астурийского вовремя сообразили, что не они одни ненавидят всесильного валидо, и подключили один из самых мощных ресурсов, что имелся в Испании – народ. В феврале 1808 года, подняв бунт среди мадридского населения, они смогли добиться от Карлоса IV ссылки Годоя в Эстремадуру, а спустя пару дней и вовсе заставили короля подписать акт об отречении от короны. Вскоре в столицу прибыл Принц Астурийский, и его короновали как короля Фернандо VII. И одним из первых дел, которое сделал новый король, стало…. Установление контактов с англичанами, о чем сразу же известили Наполеона. Он, будучи человеком достаточно эмоциональным, и имея под боком советника вроде Талейрана, сразу же стал искать пути решения испанской проблемы раз и навсегда, раз смена короля не работала как следует. Менять Фернандо на Карлоса, который уже стал Принцем Астурийским, Наполеон не собирался, так как знал о его антифранцузских настроениях. Возвращать на трон Карлоса IV также было невозможно, так как вместе с ним к рулю вернулся бы и Годой. В результате этого было решено разобраться с Испанией кардинально, как это уже делалось, в частности, в Неаполе – сменив правящую династию, а именно посадив брата французского императора, Жозефа, королем в Мадриде. Для этого требовалось взять под контроль текущую правящую династию Испанских Бурбонов, вывезя их из Мадрида во Францию, дабы смена власти прошла относительно гладко. Проблем с взятием под контроль власти на местах не предвиделось – за прошедшее время французские войска и так уже заняли многие города и крепости Испании, формально действуя в рамках подготовки к отражению британского десанта. План был составлен молниеносно, и так же стал воплощаться в жизнь – в конце апреля в Байонну уже отбыли король Фернандо VII вместе с супругой и большинство рядовых представителей династии. К началу мая оставалось вывезти лишь немногих – инфанта Франсиско де Паулу, находившегося в Мадриде, семью дона Габриэля из Аранхуэса, и Принца Астурийского Карлоса, который находился вместе с гвардейским полком, в котором проходил службу в качестве рядового кавалериста, в Толедо. После этого в Испании должна была смениться правящая династия, и государство окончательно превратилось бы в сателлита Французской империи.
Восстание 2 мая 1808 года
Утром 2 мая французы попытались вывезти из Мадрида инфанта Франсиско де Паулу, но тут их ожидала большая проблема – народный гнев, копившийся в течении шести лет, вырвался наружу, и все выходы из дворца заблокировала толпа мадридцев, во главе которой стояли ряд придворных. Страсти постепенно накалялись, пока, наконец, один из французских посыльных не был убит толпой при попытке прорваться в Palacio Real силой. В ответ французские войска, которыми командовал великий герцог Клеве-Бергский Иоахим Мюрат, решили применить силу, и по толпе был открыт огонь из ружей и артиллерии. Так в Мадриде начались кровопролитные, но по-своему эпохальные события, которые навсегда изменят Испанию. С первых же минут обострения стало ясно, что французы просчитались – если в других местах подобные меры быстро подавляли народный гнев, то в Мадриде пальба по горожанам вызывала всеобщее восстание. Во всех точках города стали формироваться стихийные отряды ополченцев, которые нападали на французов, и требовали поддержки со стороны гарнизона города. Военный министр Гонсало О’Фарилл строго запретил своим войскам присоединяться к мятежникам, объявив нейтралитет в развернувшейся бойне. Лишь артиллеристы, возглавляемые бригадным генералом Луисом Даоисом, родственником герцога Мадридского, присоединились к горожанам, и под его руководством началась постройка баррикад. Это оказалось крайне своевременным решением, ибо французы двинули в город кавалерию, которая должна была задавить мятежников. Волна конницы, состоявшая из кирасир, драгун, улан, мамлюков и прочей конницы Великой Армии, вошла с севера в город, и ринулась зачищать улицы. У французов было значительное превосходство в силах – около 10 тысяч человек, плюс до 20 тысячах в нескольких днях пути от города, в Гвадалахаре. Печальное завершение мятежа казалось неизбежным.
Еще раньше, вечером 1 мая, произошли два других важных события. Во-первых, в Толедо французы попытались было забрать и вывезти Принца Астурийского Карлоса, действуя быстро, но осторожно. Однако Карлос, судя по всему, был предупрежден, и едва только французы появились близ расположения его полка, он, пользуясь своим авторитетом наследника короны, фактически взбунтовал гвардию, сместил «обгаллившихся» офицеров, включая командира своего полка, и обратился против французов. «Почетный эскорт», который должен был доставить Карлоса в Байонну, оказался перебит или взят в плен, причем все произошло так быстро, что никто не успел отправить весточку в Мадрид. Гвардейская конница тут же двинулась в Аранхуэс, попутно привлекая за собой другие гвардейские части, которые были расквартированы вокруг испанской столицы. По прибытию во дворец Принц Астурийский был вынужден вновь применить оружие, так как попытка арестовать дона Габриэля вместе со всей его семьей обернулась перестрелкой с его охраной, и настоящей осадой дворца. Солдаты Guardia Real Interior, охранявшие Аранхуэс, в полном составе перешли на сторону герцога. Кавалерия Принца Астурийского оказалась весьма кстати, ей удалось снять осаду, а вскоре ко дворцу прибыл и капитан-генерал Карлос, старший сын Габриэля, которого также пытались арестовать французы, и точно так же не достигли успеха. Предстояло быстро решать, что делать, ибо французы в любой момент могли привести подкрепления (никто не знал, что единственный прорвавшийся из кольца французский солдат заблудился по дороге в столицу, и прибыл туда лишь утром, когда там уже бушевало восстание). Впрочем, решение было вынесено быстро, и практически единогласно – теперь габриэлиносам предстояло или победить и изгнать французов из Испании, или умереть в битве. Вся ночь ушла на то, чтобы начать созыв всех ближайших воинских частей под знамена герцога Мадридского, после чего войска выдвинулись в столицу.
Дальнейшие события оказались хаотичными, лишенными четкой организации и весьма кровавыми. Габриэлиносы прибыли в город одновременно с первой волной французской конницы, и появление во главе полков регулярной армии герцога Мадридского, Принца Астурийского и дона Карлоса попросту взорвало город. Если раньше мятежники были представлены лишь небольшими отрядами, то теперь бунтовало все население, к которому тут же примкнули остальные гвардейские части, расквартированные в Мадриде, причем в некоторых случаях им пришлось арестовать своих «обгаллившихся» командиров. Французы стали быстро терять численное превосходство, и вызвали подкрепления из Гвадалахары – но в этот же день у Алькалы-де-Энарес их встретили гвардейские полки Хосе де Палафокса, одного из самых ярых сторонников герцога Мадридского, в результате чего разыгралось беспорядочное сражение на улицах города, после которого французы были вынуждены отступить. В столице развернулась настоящая бойня, где в больших количествах гибли и солдаты Наполеона, и мятежные сыны Испании. Среди погибших оказалось большое количество гражданских, видных военных, государственных деятелей. Самой тяжелой потерей оказалась гибель Принца Астурийского Карлоса, который до последнего возглавлял атаки гвардейских кирасир на шеренги французской пехоты. Тем не менее, задача была выполнена – французов в столице или перебили, или взяли в плен. Инфант Франсиско де Паула, ставший отныне Принцем Астурийским, был освобожден, и перевезен в Аранхуэс. Иоахим Мюрат вместе с французскими офицерами был вынужден спешно покинуть город, продвигаясь в Гвадалахару окольными путями. Испания восстала против владычества французов, защищая своего короля и свою независимость. Впереди еще было много трудов и долгая война, но начало великому делу было положено.
Однако последствия событий 2 мая в Мадриде оказались куда масштабнее, чем казалось на первый взгляд, и выходили за рамки обычных сиюминутных последствий. Пожалуй, впервые в истории Испании в едином порыве сплелись все сословия, и все они – от клириков и офицеров гвардии до махос, обычных горожан и приезжих крестьян почувствовали себя чем-то единым, а именно – испанской нацией, объединением всех тех астурийцев, кастильцев, арагонцев, каталонцев, басков, галисийцев, и многих прочих, которые имели схожие языки и культуру, общие цели, и главное – единого короля. Будь ситуация иной, отсутствуй у восставших столь одаренные и авторитетные лидеры, все могло бы сложиться иначе, но получилось так, как получилось – и в котле разгорающейся войны с Францией стало постепенно выплавляться самосознание новых испанцев и новой Испании – единой, сильной и великой [3]. И во главе всего этого процесса, названного позднее Национальной Революцией, продолжал стоять 56-летний дон Габриэль, герцог Мадридский, сын великого короля Карлоса III и человек, которому потомки присвоят почетный титул Отца Испанской Нации.
Начало испано-французской войны (1808-1810)
Уже 3 мая в Аранхуэсе герцогом Мадридским были созваны Кортесы, а также наскоро сформирована Верховная Хунта, которую неофициально назвали Хунтой Национального Спасения. Дон Габриэль тут же был избран главой правительства и регентом в отсутствии Фернандо VII, получив в свои руки безграничную власть. Было установлено полное доминирование идеологии габриэлиносов в стране; объявлена всеобщая мобилизация армии, батальонов милиции и набор волонтеров; в Лондон отправился посол с предложением заключить с Испанией перемирие, и единым фронтом выступить против Франции. Церковные иерархи, которые уже долгое время колебались между французами и испанской светской властью, окончательно склонились в сторону своих. Важную роль в этом сыграл родственник Испанских Бурбонов, Луис Мария де Бурбон и Вильябрига, занимавший с 1800 года пост архиепископа Толедо и примаса всей Испании. Это был достаточно серьезный и волевой человек, сторонник реформ, в свое время поддержавший упразднение инквизиции и секуляризацию высшего образования в государстве [4]. Ему герцог Мадридский уступил пост премьер-министра, хотя фактически все равно оставался безраздельным властителем положения в стране.
Как появление габриэлиносов вызвало настоящий взрыв 2 мая в Мадриде, так и вести о формировании Верховной Хунты и начале войны с Францией взорвали всю Испанию. Не дожидаясь чужих призывов, горожане и крестьяне стали формировать отряды ополчения, а в районах, где пребывали французов, началась партизанская война. Ветераны былых войн, служившие в войсках, стали самостоятельно прибывать в пункты сбора своих старых полков. Все понимали серьезность складывающегося положения, но это не помешало создаться своеобразной торжественной атмосфере, практически праздничной, чего не было уже много столетий в начале разных войн. Впервые за долгое время война, в которую ввязалось государство, была понятна уму простых людей, которым французы встали поперек горла, и которые видели, как Франция выкачивала последние годы все возможные ресурсы из Испании. Войска Мюрата, засевшие в Гвадалахаре, сразу же ощутили всю шаткость своего положения, и, не дожидаясь испанского отступления, начали отход на северо-восток, к Пиренейским горам и во Францию. Дон Карлос, возглавивший войска, следовал за французами по пятам, и на их плечах ворвался в Руссильон, начав «возвращать историческую справедливость» — т.е. брать под контроль территорию, которая была отторгнута от Испании недавним договором в Сан-Ильдефонсо. Другая армия, которую возглавлял Теодоро фон Рединг, вторглась в это время в Португалию, но лишь с целью положить конец французскому доминированию в этой стране, которое утвердилось там в 1804 году. В ряде сражений корпус генерала Жюно, находившийся там, был разбит, а восставшие португальцы перекрыли все пути для отступления, в результате чего французы потерпели крупное поражение, все их солдаты были либо убиты, либо взяты в плен. Вскоре в Португалии высадился Артур Уэлсли, будущий герцог Веллингтон, и между Испанией и Великобританией был заключен мир на условиях возвращения довоенных границ и заключения антифранцузского союза. Кроме того, англичане помогли организовать эвакуацию из Дании испанской дивизии Педро Каро и Суреды, маркиза де ла Романы, которая была опрометчиво отправлена Карлосом IV для поддержки французских союзников несколькими годами ранее. Весь Пиренейский полуостров, включая Португалию, сбросившую оковы захватчиков-французов, стал готовиться к грядущей полномасштабной войне.
В этих условиях герцог Мадридский проявил себя крайне авторитарно, но в то же время разумно и взвешенно. Он прекрасно знал, что даже с учетом достижений его былых реформ в Испании набиралось лишь около 15 миллионов населения [5], в то время как Франция, не считая союзников, обладала 35-40 миллионами населения, и могла выставить многократно большую армию, чем испанцы. Понимал он, что экономика страны требует мобилизации, как и то, что старые порядки придется ломать, чтобы выжать из страны максимум и остановить наступление грозного противника в грядущей войне. В результате этого, едва только удалось изгнать французов с территории Испании, как начались масштабные реформы и мобилизация государства. Верховная Хунта была распущена, но ее личный состав фактически составил стандартное испанское правительство, при доне Луисе Марии де Бурбоне и Вильябриге в качестве премьера, и доне Габриэле как регенте. Кортесы продолжали свою работу, но фактически выступили лишь механизмом легитимации решений премьера и регента. А решения были настолько серьезными, что если бы не условия всеобщего национального подъема, то правительство не выжило бы в буре возмущения от подобных мер. Так, в рамках мобилизации государства отменялись практически все сословные привилегии, а также проводилась секуляризация церковного имущества – католическую церковь хоть и не обкорнали до последнего, но все же окончательно лишили статуса могущественной землевладельческой структуры. Был принят закон о всеобщей воинской повинности, и проведена масштабная мобилизация, хотя большая часть новобранцев попадала в батальоны милиции, в то время как регулярные полки выступали в качестве высокопрофессионального костяка. Была налажена поставка ресурсов из колоний в обмен на некоторые ресурсы, а также налажено взаимодействие с союзниками, которые сформировали отдельную англо-португальскую армию под началом Артура Уэлсли. Все эти меры позволили собрать 250-тысячную действующую армию, хорошо вооружить ее и обеспечить всем необходимым, в том числе благодаря закупкам в Великобритании. При этом имелись также значительные людские резервы – все понимали, что в грядущих сражениях армия будет терпеть серьезные потери. Наконец, мобилизацию резервов провел флот – правда, ввиду серьезного упадка французского флота и доминирования на морях Королевского флота Великобритании, его действия свелись в основном к формированию батальонов морской пехоты 2-го порядка, и усилению за счет корабельной артиллерии пограничных крепостей в Наварре и Каталонии.
Наполеон, узнав о событиях в Испании, был разгневан, и решил начать полномасштабное вторжение силами своей Великой Армии. Всего он отмобилизовал около 250 тысяч человек, разделенных на 8 корпусов. Вторжение началось в январе 1809 года, но, вопреки ожиданиям Наполеона, не превратилось в победоносный марш. Основное острие своего удара, которое французский император возглавил лично, было направлено на Мадрид через Наварру, но именно там, зная, кто возглавит наступление, находился дон Карлос с лучшими частями. Да, испанцы отступали, ведя арьергардные бои, да, французы одерживали победу за победой – но все это были небольшие стычки с малыми отрядами регулярной армии, которые лишь выигрывали время. Вместе с этим раз за разом в условиях горной местности французы попадали в огневые мешки, засады, подвергались обстрелу из ружей и пушек. Особенно зловещую славу снискали в этой войне касадоры Легкого корпуса, которых возглавил генерал Хосе де Палафокс, молодой, но чрезвычайно активный полководец. Урон, наносимый испанской легкой пехотой колоннам французской пехоты, оказался столь велик, что уже вскоре дон Карлос заказал за границей особые значки на униформу в виде черепа и скрещенных костей, а Легкий корпус также стали называть Корпусом Смерти. Французы, беря в плен касадоров, обычно тут же казнили их, но и сами касадоры не отличались излишней гуманностью, всегда находясь на грани гибели. В результате всего этого вместо марша у Наполеона получилось кровопролитное прогрызание, с постоянным отвлечением на сторонние направления, откуда наносились вспомогательные удары. Лишь к марту удалось занять Бургос, при этом сам император Франции, привыкший к молниеносным наступлениям, был в бешенстве от медлительности наступления. Не доставляли удовольствия ему и новости из Каталонии, где против армии Вентура Кары наступала армия Суше. Руссильон и Каталонию отбить французам удалось, но затем у Уэски французы потерпели поражение, и наступление затормозилось. Наконец, в апреле Наполеону показалось, что он одержал победу – у Лермы он смог разбить две испанские дивизии из корпуса Бальестероса, которые тут же спешно стали отступать. Считая, что это начало конца, и получив известия о том, что Австрия вот-вот объявил Франции войну, Наполеон бросил командование войсками, и отправился во Францию.
Вместо него старшим оказался маршал Сульт, и очень скоро он понял, что испанцы далеки от полного разгрома. Захватив после победы над Бальестеросом Лерму, французы уже вскоре были вынуждены оставить ее из-за угрозы обхода, а 15 мая у Бургоса разыгралась масштабная битва, ставшая главной в кампании 1809 года. Обе стороны понесли большие потери, но французы были разбиты. Вскоре над Бургосом вновь поднялся испанский флаг, а французы начали отступать из Испании, к концу года окончательно покинув Наварру. Одержав эту победу и перегруппировав войска, дон Карлос решил не почивать на лаврах, и, оставив преследование Сульта на Артура Уэлсли, чьи способности он весьма высоко оценил, отправился на восток, в Каталонию, где умер генерал Вентура Каро, и требовалось срочное решение проблемы присутствия там французских войск. Возглавив Каталонскую армию, он принялся вычищать французские войска с территории Испании, и успешно завершил этот процесс к середине осени. Дальнейшее наступление вглубь Франции было решено отложить, в особенности в свете того, что Австрия проиграла войну Наполеону, и тот уже возвращался домой вместе с войсками. Из переписки дона Луиса с Полиной Бонапарт, о которой знали все приближенные герцога Мадридского, но которая все равно считалась секретной, было известно, что император хоть и доволен очередной победой над Австрией, но вот положение дел с Испанией каждый раз доводит его до бешенства. Становилось понятным, что вскоре последует новое, куда более масштабное вторжение французов, и к нему требовалось подготовиться как следует.
На сей раз Наполеон не мелочился, и двинул против испанцев 450-тысячную армию, нанося основной удар через Каталонию на Сарагосу и Мадрид. Ему противостояла 300-тысячная союзная армия. На сей раз вторжение сопровождалось террором по отношению к гражданскому населению, которое в прошлый раз враждебно приняло французов на своей земле. Если ранее каталонцы еще в общей массе колебались, то теперь их симпатии окончательно склонились в пользу Мадрида. И вновь испанская армия была вынуждена отступать перед 1,5-кратным превосходством противника, и вновь арьергардные бои слились в затяжную череду десятков и сотен мелких стычек, которые сливались в один общий фон. Дабы истощить французскую армию и отвлечь часть ее сил, испанцы решили оставить сильные гарнизоны во множестве крепостей. Иногда это окупалось, иногда нет. Самой грандиозной оказалась осада Сарагосы, продлившаяся 5 месяцев, превратившаяся в масштабную трагедию с тысячами смертей. Несмотря на огромное число жертв и падение города, свою функцию Сарагоса выполнила – Наполеон не мог продолжать наступление, пока в его тылу была столь сильная крепость. Лишь после взятия города он смог наступать дальше. Сражение у Гвадалахары стало первой крупной битвой в кампании 1810 года, и уже третьей подобной битвой, которую французский император так и не выиграл, несмотря на колоссальные потери. Тем не менее, дон Карлос вместе с потрепанной испанской армией был вынужден продолжить отступление, и оставил Мадрид, двинувшись дальше, на юг. Пользуясь этим, Наполеон короновал в испанской столице своего брата Жозефа как короля Хосефа I, и продолжил преследование испанской армии. Лишь у Байлена дон Карлос вновь решил дать генеральное сражение императору французов, и на сей раз стоять до конца. Битва, развернувшаяся 7-9 ноября 1810 года, закончилась ничейным результатом, но на сей раз испанцы уже не отступали дальше, оставшись защищать свои позиции несмотря на колоссальные потери. Дон Карлос отправил к Наполеону парламентеров с просьбой о перемирии ради захоронения тысяч погибших, и получил согласие – хотя французский император все воспринял достаточно своеобразно: увидев количество погибших испанцев, он решил, что их остается лишь додавить, и повторил свою прошлогоднюю ошибку под Лермой, покинув войска и оставив завершение войны на своих маршалов. Впрочем, больших сражений в 1810 году уже не было, и пятидневное перемирие превратилось в двухмесячное – так велико было истощение двух армий.
Перелом и Аранхуэсская конституция (1810-1812)
Потери Испании действительно были слишком большими, ее армия сильно сократилась после долгой кампании и двух кровопролитных больших битв. Вопрос восполнения потерь встал особенно остро, и регент дон Габриэль решил воспользоваться своим авторитетом, обратившись с воззванием к испанским колониям. Он не требовал от них ресурсов, людей или чего-либо еще, а лишь обратился с призывом к формированию волонтерских частей для защиты «нашего мира», мира общности всех испаноязычных жителей земного шара. Его воззвание было растиражировано десятками тысяч экземпляров и распространено по всем колониям. И, как ни странно, но колонии отозвались, включая даже генерал-капитанство Гаити, лишь недавно присоединившееся к Испанской империи. Всего колонии выставили около 40 тысяч волонтерских войск, еще одну отдельную дивизию, прозванную Черной и возглавленную Алехандро Петионом, выставило Гаити, набрав волонтеров из числа освобожденных ранее рабов Эспаньолы, Ямайки, Кубы и Новой Гранады. Все эти войска были сформированы и переправлены в Европу в течении полугода. Кроме того, продолжалась мобилизация сил и средств в самой Испании, но этого пока было недостаточно, и испанские войска, разделенные на две части – Северную и Южную армии – были вынуждены перейти к стратегической обороне. Французы попытались было продолжить свое наступление, но разобщенность войск различных маршалов помешала реализовать свое превосходство, и удалось лишь вторгнуться в Португалию, которую защищала армия Артура Уэлсли, но и там вскоре получился тупик. В то же время в Испании разгоралась партизанская война, и стычки начались уже во французских тылах. Это, а также растянутость основных фронтов и ряд других причин привели к тому, что к концу 1811 года французская армия буквально увязла в Испании. Наполеон, который, теоретически, мог прийти и навести порядок на полуострове, решил отложить свой третий визит в эту проклятую страну, и уделил все свое внимание планированию вторжения в Россию, даже забрав часть войск с Пиренейского полуострова.
В июне 1812 года Наполеон вторгся в Россию, и едва только вести об этом дошли до Испании, как три армии союзников – Южная дона Карлоса, Португальская сэра Артура Уэлсли, и Северная Франсиско Хавьера Кастаньоса перешли в масштабное наступление по всем фронтам. План наступления был создан еще в конце 1811 года, когда стало известно о подготовке Наполеона к вторжению в Россию – было решено сразу же, как только его войска будут отвлечены на другой театр, перейти в наступление и громить французских маршалов, пока император будет занят в тысячах километрах к востоку. Наступление Северной армии складывалось тяжело, но остальные две достигли полного успеха. Уже к концу лета был освобожден Мадрид, а около 60 тысяч французов в Эстремадуре оказались отрезаны от своих, окружены, и, в конце концов, сдались на милость победителей. Союзники продолжили развивать наступление, и к концу года, несмотря на яростное сопротивление французов, изгнали их с территории Испании, и даже частично заняли Гасконь и Руссильон, после чего взяли небольшой перерыв для перегруппировки, подтягивания тылов и продолжения войны. Правительство герцога Мадридского, до того находившееся в Севилье, вернулось в Аранхуэс, и там инфант Габриэль вместе со своими приближенными решился на то, о чем уже говорили прогрессивные круги в Испании несколько лет и то, что можно было принять в столь знаменательный момент. После нескольких недель активного обсуждения и составления текста, 30 октября 1812 года была принята Аранхуэсская конституция, которая превращала Испанию из абсолютной монархии в конституционную. Носителем государственности признавалась испанская нация, король объявлялся ее единственным законным лидером и международным представителем, но обязывался во время коронации давать перед свидетелями клятвы о соблюдении Конституции (т.е., фактически, приносил ей присягу). При этом король получал достаточно широкие возможности, вроде роспуска парламента, объявления войны, мобилизации армии, и т.д. Окончательно утверждалась аграрная реформа, отменялись сословные привилегии, завершался процесс секуляризации церкви и четкого ее отделения от светской жизни в государстве, декларировалась свобода печати (за исключением той, которая вредила государственным интересам), неприкосновенность частной собственности и свобода предпринимательства. Фактически вводились в действия все пункты «Декларации прав человека». Формировались однопалатные Генеральные Кортесы, которые избирались сроком на 5 лет. Количество избирателей строго вотировалось имущественным цензом. Создавались три политические партии – Либеральная («либералес»), Национальная (националисты, «габриэлинос») и Консервативная («Модерадос»). Официальной государственной религией оставался католицизм, окончательно утверждалось разделение всех ветвей власти, расширялось местное самоуправление. Вводилось понятие гражданина вместо старого понятия подданного – делалось это в рамках всеобщего преобразования самой идеи монархии, где король из хозяина государства, которому принадлежало все, превращался в его смотрителя и верховного управителя, но само по себе государство, по крайней мере де-юре, отныне принадлежало испанской нации [6]. Эти, а также многие другие преобразования фактически завершали масштабные реформы, начатые доном Габриэлем еще в конце 1780-х годов, и превращали Испанию в целиком современное, светское, несословное государство. И хотя еще шла война, и предстояло выиграть десятки сражений с французами, в победе уже никто не сомневался.
Примечания
- Суровый реал.
- В этом плане французы неисправимы, да и не только французы, пожалуй. В пик своего могущества представители вооруженных сил великой державы всегда высокомерно относятся к своим менее успешным союзникам. Такое наблюдалось и за Германией, и за США, и за многими другими странами, которые считали своих союзников ну очень так себе.
- Обстоятельства тому благоприятствовали, но увы – не имея единого лидера, Испания встретила и провела войну разобщенной и разделенной, а последующие события лишь усилили раскол, который привел к высочайшему градусу баскского и каталонского национализма.
- С точки зрения традиционных взглядов на Испанию картинка складывается жуткая – примас Испании, т.е. глава испанской католической церкви, является одним из главных реформаторов страны, противником инквизиции, сторонником секуляризации, и так далее! И это – суровый реал!
- Эффект от крайне благоприятных реформ габриэлиносов в 1790-е годы, цифра расчетная на 1810 год. В реальности к 1808 году население Испании по разным оценкам составляло от 11,8 до 12,4 миллионов человек.
- Вполне правдоподобное содержание Конституции Испании для того времени – это при том, что я сделал ее несколько более консервативной, так как реальная была ну слишком либеральной, и лишь подстегнула революции в колониях.
