Франко-японская война. Часть 12.
Франко-японская война – Огонь, огонь, горящий ярко.
Начиненные шимозой фугасные снаряды, выпущенные из 12-дюймовых орудий японских кораблей, имели слабое воздействие на тяжелые броневые плиты. Когда они ударяли в броню, которую не могли пробить, их чувствительные взрыватели сразу срабатывали и снаряды взрывались яркой желто-белой вспышке, которые разрывали надстройки и небронированные верхние части бортов, что выглядело очень впечатляюще, но причиняло лишь небольшой ущерб, что было, так сказать, военно-морским эквивалентом звонка в дверь.
Но яркие вспышки и оглушающие взрывы производили побочный эффект, который был летальным. Взрывчатка шимоза была формой пириконовой кислоты и взрывалась с выделением невероятно большого количества тепла. Хотя французы осознали угрозу пожаров, продемонстрированную им в битве в Тонкинском заливе, где все уцелевшие корабли имели значительные повреждения от огня, и приняли меры для уменьшения риска возникновения пожаров, но их не было достаточно.
Как и во многих крупных европейских флотах того времени, французы уделяли большое внимание внешнему виду своих военных кораблей, и хотя в других странах считали, что их более старые корабли уродливы (и были правы), они по-прежнему гордились ими. В Тулоне постоянно можно было видеть, как матросы в беседках свешенных вдоль бортов красили свои корабли в их отличительный матовый черно-желтый цвет. Используемая краска была на масляной основе, она наносилась слой за слоем на корабли все долгие годы службы и теперь, эта краска горела прозрачным, почти незаметным пламенем.
Все, что может загореться, загорится, если начиненный шимозой снаряд взорвется рядом, даже бухты канатов и мешки с песком уложенные, чтобы защитить экипаж от осколков, деревянный палубный настил, шлюпки, все что угодно.
На похожем на паровой утюг линейном корабле «Массена», сразу три снаряда из одного залпа ударили в район миделя, качнув его так сильно, что многие на его борту подумали, что он был торпедирован. Взрывы вывернули обшивку вверх, оставив их в этом неестественном положении, придав кораблю облик медведя с задранной дыбом шерстью и почти тотчас же густой черный дым вырвался из широких пробоин.
1 * «Массена» до войны, эта раскрашенная открытка позволяет получить хорошее представление о конструкции корпуса линкора, с его высокими заваленными бортами, уникальными среди кораблей других наций. «Массена» был очень уродливым кораблем со своими плоскими в верхней части бортами, смешными огромными квадратными иллюминаторами и уродливым форштевнем.
В расположенной на миделе 274-мм башне комендоры почувствовавшие тройной удар, замерли, оглядываясь с испуганными глазами, но тут же продолжили выполнять свои обязанности, они уже добились нескольких попаданий в противника и фугасными и бронебойными снарядами, и теперь заряжали орудие в очередной раз.
Несколько палубы выше аварийные партии с трудом боролись с начавшимся пожаром. Французские военные корабли, такие как «Массена» были спроектированы с «сотовой защитой». Признав, что не весь борт корабля может быть забронированным, за обшивкой корпуса был устроен лабиринт из небольших отсеков, используемых в качестве подсобных помещений, при этом считалось, что такие маленькие отсеки будет поглощать энергию взрыва снаряда, и даже если ведра и швабры будут уничтожены, то это не повлечет опасных последствий. И на первый взгляд расчеты оправдались, впечатляющие со стороны разрушения не были ни в коей мере фатальными для «Массены». Но обломки швабр загорелись, загорелась и краска, а из-за повреждений корпуса не было возможности, добраться до источника огня, который жадно пожирал все что мог.
Линейный корабль «Массена» — 274-мм башня правого борта.
Использование мощных взрывчатых веществ в очень больших снарядах таило свои опасности, которые как экипаж «Массены» должен был вскоре обнаружить. Гидравлические лебедки подняли весивший 262 килограмма 274-мм снаряд, содержавший 11 кг мелинита. Британские отцы японского флота, не использовали такую мощную взрывчатку как лиддит в снарядах калибра более 152-мм. Они боялись взрывов страшной силы внутри орудия, которые могла вызвать концентрация нестойкой взрывчатки, в то время как Императорский флот Японии проигнорировал это консервативное мнение, не понимая что так пугает англичан.
Снаряд достиг загрузочного лотка, и длинный мощный прибойник толкнул его вперед, вталкивая ведущий поясок в нарезы. Прибойник отодвинулся, и комендоры загрузили три 20 килограммовых пороховых картуза в зарядную камору. Все было готово, и другая лебедка, гудя, повернула большой затвор 274-мм пушки образца 1887 года, закрывая его. Орудие было затем точно наведено тренированным наводчиком, с небольшим тщательно рассчитанным отклонением по азимуту и углу возвышения, с расчетом на попадание в среднюю часть корпуса корабля противника.
Бортовое орудие было в отличном состоянии в течение последних трех залпов. Оно не было оснащено оптическим прицелом, так что наводчик смотрел через простую прицельную планку, не сильно отличающуюся от той, что имелась на обычной винтовке. Угол подъема был всего 10 градусов на данной дистанции, лишь на несколько градусов выше угла заряжания. Наводчик щелкнул переключателем, замыкающим цепь, и расчет башни съежился, отворачиваясь и зажимая руками уши. Наводчик дождался когда корабль окажется на ровном киле, наблюдая за маятником висящим рядом с пушкой. Когда это произошло, он нажал кнопку стрельбы и весящее 34 960 кг нарезное орудие рявкнуло и взбрыкнуло когда порох воспламенился и образовавшиеся пороховые газы толкнули снаряд вперед.
Находившемуся внутри снаряда мелиниту было 7 лет, и он уже начал разлагаться. Его масса покрылась испариной, и опасная жижа скопилась в щелях пронизывающих твердую взрывчатку. В некоторых местах она вновь начала кристаллизоваться. Все это осталось незамеченным, так как происходило внутри снаряда. Внезапное ускорение, полученное снарядом при выстреле, увеличило давление внутри заряда, и неустойчивая масса вдруг взорвалась, добавив свою разрушительную силу к давлению наполнявших ствол пороховых газов. Сначала снаряд раскрылся цветком, застряв на месте, на полпути до орудийного дула. Остановившись, он заблокировал и пороховые газы, продолжавшие давить на стенки зарядной каморы в казенной части орудия, которые не выдержали и, треснув, пропустили продукты сгорания внутрь башни. К ним тут же добавилась взрывная волна от снаряда. Менее чем за секунду, все было кончено. Тела комендоров были сожжены и разорваны на куски, ствол пушки разрушен и боевое значение «Массены» было уменьшено почти на треть.
Вспышка огня вырвавшегося через амбразуры и люки башни вызвала новый пожар в средней части корабля хорошо различимый на кораблях противника.
Используя примитивные помпы с ручным приводом, передаваемые по цепочке ведра с водой и все не пробитые осколками шланги, экипаж боролся с огнем, как мог, но этого было недостаточно, и менее чем через десять минут, произошло неизбежное.
В одном из самых маленьких верхних погребов предназначенном для вспомогательных орудий, окруженном со всех сторон огнем, лишенном любой возможности подачи спасительной воды, небольшая группа из шести человек подносила 47 и 76-мм снаряды к гидравлическим элеваторам, теряя сознание от вдыхаемого дыма, была не в силах что-либо сделать. Люди, запертые в стальной коробке, к счастью, умерли быстро и почти безболезненно, когда пороховые картузы, хранящиеся вдоль стен, начали тлеть, а затем загорелись.
Этот взрыв не был взрывом, который мог разорвать «Массену» на части, он больше походил на взрыв большого количества пиротехники в деревянном сарае. Следующие взрывы, похожие на треск фейерверка вырвали отверстие в корпусе площадью почти 12 квадратных футов, заполнив коридоры дымом и пламенем, так что контроль пожара на миделе, теперь был полностью утрачен. Тем не менее, «Массена» сохранил свое место в строю, его носовое и кормовое 305-мм орудия стреляли два раза в минуту, его легкие орудия стреляли намного быстрее, хотя средняя часть верхней палубы была превращена в ад огнем и дымом.
2 * Линейный корабль «Танго» ведущий бортовой огонь, бывший британский, а до этого чилийский корабль, и его систершип, приобретенные японцами сразу понравились своим экипажам, несмотря на легкую конструкцию корпуса и относительно тонкую броню.
Японские корабли тоже пострадали, на «Сикисиме» одна труба была сбита почти полностью 305-мм снарядом, и имелось множество опасных пробоин в корпусе, «Миказа» потеряла три 6-дюймовых орудия от попадания в батарею, которое вызвало возгорание готовых к использованию зарядов, и этот серьезный пожар еще не был потушен. Новейший «Танго» также пострадал из-за своей относительно слабой, подходящей скорее броненосному крейсеру защиты, но не вышел из боя, и его комендоры продолжали стрелять, в то время как куски плоти, которые когда-то были их сослуживцами, торопливо сбрасывались за борт, вместе с обломками деревянных и металлических конструкций.
Два флота бросали все, что могли друг на друга, как два боксера стоящие лицом к лицу и обменивающихся ударами, это было ужасное, отвратительное и все же захватывающее действо.
Маленькие корабли с большим жалом.
Под грохот выстрелов тяжелых орудий, свист рассекающих воздух снарядов, в клубах угольного и порохового дым металось множество эсминцев и миноносцев. Маленькие суденышки, некоторые чуть больше ста тонн водоизмещением, вооруженные крошечными орудиями и устаревшими 14-дюймовыми торпедами, другие в две сотни тонн, с новейшими 18-дюймовыми торпедами из Фиуме и Эльсвика.
1 * Иллюстрация из послевоенного британского периодического издания, пытавшегося донести до публики всю ярость сражения.
В обоих враждебных флотах торпеды рассматривается как наступательное оружие, более того решающее оружие, которое сможет уничтожить крупнейшие боевые корабли. Но по своей природе, эсминцы и миноносцы были, по сути, одноразовым средством. Дешевые в постройке и содержании, они, так же как и их экипажи, должны были прожить короткую, но яркую жизнь.
Миноносец 182 был полуразрушен, после обстрела из 47, 57 и 76-мм орудий, поддержанных пулеметным огнем, на его верхней палубе не осталось ни одного живого человека, мертвый командир навалился на штурвал, и хотя машины до сих пор работали, миноносец двигался по кругу, подчиняясь заклиненному в положении на борт рулю. Конец наступил, когда три шести дюймовых снарядов, предназначенных для совсем другой цели, упали совсем рядом и разорвали его корпус, открывая доступ внутрь теплой морской воде.
Японский эсминец «Акацуки» до поры ловко увертывающийся от направленных на него снарядов, столкнулся с французским эсминцем «Гарпун», два корабля, сравнимые по размерам и вооружению, их носовые части превратились в хаотическое нагромождение дерева и металла, там горело все что могло гореть. С мостика «Гарпуна» донеслась команда «На абордаж», и маленькие импровизированные абордажные партии бросились вперед через обломки разделяющие палубы сцепившихся кораблей, вооруженные пистолетами, винтовками, а их командир даже с катаной в руках.
2 * Французский эсминец однотипный «Гарпуну».
Попадание торпеды эсминца, зависело удачи и количества выпущенных торпед, точно прицелится на прыгающем на волнах и виляющем корабле, несущемся на скорости более 25 узлов, было почти невозможно, но и поразить такую крошечную, маневрирующую цель было так сложно. Вода вокруг бортов маленьких кораблей кипела от падающих снарядов и пуль. Линейные корабли в дополнение к их главному и вспомогательному вооружению имели десятки мелкокалиберных скорострельных пушек, самые мощные из которых выпускали 75-мм снаряды со скоростью 12 — 14 выстрелов в минуту, и их было множество на каждом крупном корабле, не считая еще меньших, но даже более скорострельных орудий.
При таком свирепом заградительном огне казалось невероятным, чтобы хоть один из небольших миноносцев и эсминцев сможет пробиться сквозь него, но они сделали это, несмотря на невообразимо низкие шансы добиться успеха.
«Буве» был поражен от 15-дюймовой торпедой, установленной на малую глубину хода, торпеда взорвалась на 457-мм броневом поясе, прогнув его, но причинив лишь небольшой ущерб. «Асахи» получил попадание под полубак, взрыв уничтожил его таран, швы обшивки разошлись пропуская воду, его аварийные партии начали борьбу с затоплением.
Крейсер «Отова», которому едва исполнился год, был одним из первых крупных кораблей построенных в самой Японии, вклинился между группой французских миноносцев и их целью «Мисакой». Его 152 и 120-мм орудия растерзали два миноносца, прежде чем он сам получил три торпеды, попадания которых равномерно распределились по длине его корпуса. Разорванный на части 18-дюймовыми торпедами, он повалился на бок, опрокинулся и затонул менее чем за минуту, окутанный облаками пара и дыма.
3 * Последняя фотография крейсера «Отова», сделанная за три дня до его гибели.
Крейсер «Д’Эстре» — Скорость 21 узел.
Домерж присел, когда в боевую рубку крейсера ударил очередной легкий снаряд, покачав головой пытаясь прекратить звон в ушах, он посмотрел через узкую смотровую щель на зрелище, напоминавшее ад Данте. Его отважный маленький крейсер стрелял из всех орудий по безумному месиву эсминцев и миноносцев, рулевой бросал корабль из стороны в сторону, сталь корпуса стонала в знак протеста против такого жестокого с ней обращения.
Дым валил из пробоин в корпусе, но «Д’Эстре» продолжал подтверждать свою репутацию счастливого корабля, ни один тяжелый снаряд еще не попал в него. До поры. Линейный корабль «Танго» чья главная цель временно скрылась за дымом, заметил стремительный французский крейсер, и навел на его белый корпус семь 190-мм орудий. Водяные столбы окружили французский крейсер, один бронебойный снаряд пронзил полубак, разбив крепления якорной цепи, сбитый якорь упал в глубины моря.
4 * Один из 190-мм снарядов, не долетевших до «Д’Эстре». Другие падали гораздо ближе.
«Дерьмо! Круто на правый борт, уносим ноги, курс 0167!»
«Есть курс 167, сэр!» — выкрикнул в ответ рулевой, он был уже вторым на этом посту, первый был поражен осколками, которые влетели сквозь смотровую щель и молниеносно оборвали его жизнь. Крейсер охотно подчинился рулю, когда очередной залп обрушил на корабль тонны воды, смывая обломки от предыдущих попаданий. Артиллеристы «Танго», обрадованные тем, что угроза была отогнана, возобновили обстрел французской боевой линии, тогда как «Д’Эстре» теперь оказался быстро сближающимся с двумя группами броненосных крейсеров, которые сокрушали друг друга с дистанции не более чем пять тысяч метров.
«Жак, время отрабатывать ваше жалование, выпускайте ваши торпеды, как только у вас будет возможность!» — говоря это, Домерж схватил за плечо минного офицера. Юноша, чье лицо было изуродовано прыщами, и довольно жалко выглядевшей попыткой завести усы, кивнул в ответ и склонился над своим прицелом, трубы двух подводных 380-мм торпедных аппаратов уже были заполнены водой, а их люки открыты в готовности к выстрелу.
«Дистанция… 6500 метров, сближаемся до 3500!»
Штурман побледнел, носовые башни двух японских броненосных крейсеров явно поворачивались в сторону «Д’Эстре».
«Мы все будем живы… курс прямо на них и поворот, когда он скажет, этот парень сохранит наши жизни, все зависит от него».
«Есть, есть, сэр!»
