Бой. Часть 1. Взгляд с Баяна
— Одним прекрасным солнечным утром корабли Порт-артурской эскадры вышли на рейд! Продекламировал на весь мостик Баяна мичман Соймонов! Стоявшие вокруг офицеры только усмехнулись восторженности юного штурмана, и только недавно принявший командование красавцем крейсером капитан первого ранга Эссен поморщился. — Да уж прекрасное и солнечное. Действительно выход эскадры в четыре часа утра менее всего можно было назвать прекрасным, а уж солнечным совсем ни как. Кроме того, накануне случился прискорбный эпизод. Японцы, устроившие обстрел порта из 120 мм орудий и обычно не имевшие особого успеха неожиданно преуспели. Попадание, случившееся в Ретвизан, не принесло особых разрушений, но легко ранило начальника штаба адмирала Витгефта. Другое попадание пришлось на долю Баяна, да еще в тот момент, когда на нем был прибывший для приватного разговора с Рейценштейном Скрыдлов. Снаряд, угодивший в боевой марс не принес бы особого ущерба, поскольку дрянные пушчонки Гочкиса стоявшие там прежде давно находились, где то на сухопутном фронте. Дальномер тоже по счастливому стечению обстоятельств был снят для юстировки. Так что вреда, кроме перебитых фалов не случилось бы, если бы осколок от марса по какой-то немыслимой траектории не контузил младшего флагмана, вышедшего было проводить командующего эскадрой. Рейценштейну явно было худо, хотя он с жаром утверждал обратное. Наконец Скрыдлов согласился с его доводами и не настаивая более на госпитализации отбыл. Перед тем как сойти по трапу он вдруг подошел к Эсенну и приказал: — Если Николай Карлович, по любой причине, не сможет выполнять обязанности вымпел не спускать! Командуете отрядом крейсеров вы! И буркнул в сторону: – ну не Ухтомского же…
Эссен с напряжением наблюдал за идущим впереди Севастополем. Совсем не давно командовавший этим старым броненосцем Николай Оттович был прекрасно осведомлен о его проблемах с механической частью и невольно ждал подвоха. Ожидания не замедлили подтвердиться. Севастополь застопорил ход, выкинув флажный сигнал «не могу управляться». Вскоре впрочем, ход дали. Однако мысль идти за вторым отрядом на 9 узлах была для бывшего командира Новика не выносимой. Тем более что к вышедшим из гавани русским на всех парах спешил отряд старых японских кораблей под флагом адмирала Катаока.
-Что с Николаем Карловичем? Спросил у подошедшего лекаря Эссен. Тот сокрушенно помотал головой и ответил: — Зря его превосходительство отказался от госпитализации. Очень голова болит. Не может он командовать.
Ну что же.… Эй, сигнальщики, просигналить на крейсера: — «Следовать за мной». Три румба влево! Полный ход! Задымив из всех четырех труб, красавец Баян бросился обходить медленно двигающийся отряд Вирена. За ним устремился не менее красивый Аскольд, который впрочем, злые языки в Артуре именовали папиросочницей, вероятно за его пять труб дававшие этому русскому крейсеру неповторимый силуэт. И последними за своим флагманом двинулись «Порт-артурские богини» близнецы Диана и Паллада, именуемые на эскадре как Даша и Палаша. Четыре крейсера, обогнув Севастополь, Полтаву и Цесаревич пристроились к концевому первого отряда броненосцу Победа. Двинувшийся посмотреть на непривычную активность русских адмирал Катаока оказался в трудной ситуации. Проявив неожиданную прыть, русские три русских броненосца и четыре крейсера на недостижимых для его старых кораблей 17 узлах преградили им путь. К тому же к ним на помощь спешили не замеченные ранее еще три броненосца превращая ситуацию из безнадежной в катастрофическую. До того как на русских кораблях заработало радио, перебивая мощной искрой все передачи, Катаока успел сообщить о выходе трех броненосцев противника. Того, разумеется, вышел на встречу, но когда он будет? И как ему сообщить о том, что броненосцев шесть? Все что оставалось японцам это идти на встречу своим, отстреливаясь и моля Аматерасу что бы помощь не запоздала. Однако у адмирала Скрыдлова было на этот счет свое мнение. Русские броненосцы начали пристрелку, и уже третий залп Ретвизана дает накрытие на бывшего китайского ветерана Чин-Иен оказавшегося головным при отступлении. Накрытие впрочем, не попадание и японские крейсера пытаются обойти рыскнувший в сторону броненосец, воспользовавшись своим незначительным превосходством в ходе. В этот момент и происходят почти одновременно два попадания решившие судьбу японского отряда. Ретвизан попадает таки в Чин-Иен, на котором немедленно начинается пожар. А Пересвет вколачивает главным калибром в Мацусиму. Причем если восемь тысяч водоизмещения и броня дают древнему творению немецких инженеров, хоть какой то шанс переварить 12 дюймовый подарок, то пережить 10 дюймов прилетевших с Пересвета у четырехтысячной Мацусимы шансов не было никаких.
-Ваше высокоблагородие! Японцы! Закричал сигнальщик, обращаясь к Эссену. Но то уже сам увидел быстро приближающийся отряд броненосцев под флагом адмирала Того. Японский главнокомандующий узнал о выходе русской эскадры из Порт-Артура и спешил пресечь безобразие.
-Наши отворачивают! Действительно флагманский Ретвизан, не теряя времени на сигналы поворачивает на шестнадцать румбов вправо. Как и было условлено до боя, вся эскадра повернула за флагманом последовательно.
-Это-то понятно, протянул Эссен первой бригаде с Того не тягаться, только вот нам что прикажете делать. Эдак мы прямо под огонь японских броненосцев выкатимся, а им мы на один укус, ну кроме Баяна. Приготовить сигнал – отряду крейсеров следовать за мной.
Как только крейсера повернули за броненосцами Скрыдлова, японцы открыли огонь. Огромные столбы воды, поднимаемые двенадцатидюймовками не добавляли оптимизма, но крейсера уже прибавили ход и, набирая скорость, обогнали первую бригаду, пройдя между ней и броненосцами Вирена. Механики Севастополя явно справились с неисправностями и вторая бригада, прибавив ход до максимально возможных тринадцати узлов, торопилась принять участие в общем веселье. Когда Баян, проходил на траверзе Ретвизана, на его мостик выскочил Скрыдлов и отчаянно жестикулируя, что-то кричал. За дальностью расстояния разобрать, впрочем, было не возможно. Однако и без слов была понятна главная мысль адмирала: — проваливайте побыстрей! Эссен, покрутив озадачено головой, вдруг застыл на мгновение, в глазах блеснула искра понимания и самый молодой каперанг эскадры, волей фортуны командующий отрядом крейсеров, заорал — полный ход! Как только крейсера прошмыгнули между двух бригад броненосцев, русский флагман совершил очередной резкий маневр. Практически обрезав корму концевой Дианы, он опять развернулся на шестнадцать румбов и встал в кильватер Севастополя.
-Ух. Что это было? Пробормотал мичман Соймонов, глядя квадратными глазами на Эссена. – Ах, юноша. Вздохнул командир Баяна. Это был цирк Чинезели. Вы хоть поняли, что произошло? Нет? А произошло следующее, из-за всех наших неурядиц, поломок и рискованных маневров японцы так и не поняли, что вышла вся эскадра, а не один отряд. И теперь на четыре броненосца и два броненосных крейсера, которыми адмирал Того собирался поквитаться за почившую бозе Мацусиму, идут шесть наших броненосцев. С самого начала войны не было такого благоприятного соотношения. Вот так то!
— Интересно, а что кричал нам командующий? Спросил мичман. – Многие знания многие печали юноша, хмыкнул в ответ Эссен, впрочем, неведение ваше продлится не долго, примерно до конца боя.
Между тем пока русские крейсера по широкой дуге огибали голову японской эскадры, броненосцы Вирена начали пристрелку. Японцы немедленно ответили. Эссен, напряженно наблюдая за происходящим, хмурился. Наконец обернувшись на офицеров в боевой рубке, он с непонятной смешинкой в голосе спросил: — а что господа, не подергать ли нам японского тигра за усы? – Что вы имеете в виду Николай Оттович? – Подойти к Того и поставить его броненосцы в два огня. – Помилуйте, но японцы в два счета нас потопят! Ну, если не нас, то Аскольда с богинями точно погубим! – Э нет, главный калибр японцев будет занят нашими броненосцами, а шестидюймовки не стреляющего борта переживем, зато превосходство японцев в среднем калибре хоть немного нивелируем.
И русские крейсера вновь пришли в движение…
