Баржа смерти. Часть 2. Обаржествление «севастополей»

В тоже время, когда на волне военной истерии от 27-го года было принято решение о перестройке огромных нефтеналивных самоходных барж  в плавучие аэродромы прикрытия минных позиций, командование РККФ с горечью констатировало, что никакими РАЗУМНЫМИ модернизациями невозможно поднять ТТХ линкоров типа «Севастополь» до уровня, позволяющего им хотя бы по минимуму противостоять британским линейным кораблям, вооружённым 356-381 мм орудиями и защищённым 330 мм бронёй.

При своих 305 мм орудиях и 225 мм бронепоясе, наши «Севастополи» были британцам соперниками «на один зуб» (причём отнюдь не на коренной в виде «Нельсонов» с их 406 мм ГК).

(Линейный корабль «Севастополь»)

А учитывая, что любой крейсер, благодаря скорости из-под огня двенадцатидюймовок «Севы» (при его же изношенной СУ) уйдёт без проблем, целесообразность содержания (отнюдь не дешёвое) старых линкоров ставилось командованием РККА под большое сомнение. Единственный аргумент, который могли приводить в их защиту флотоводцы – это необходимость иметь в строю учебный корабль данного класса, поскольку стоить линкоры в перспективе СССР отнюдь не отказывался, уповая пока что на приоритет лёгких сил лишь по состоянию своей экономики.

Кроме того, сама РККА не скрывала, что рассматривает «Севастополи» исключительно в качестве чрезвычайно мощного артиллерийского корабля поддержки своих приморских флангов. И, сугубо под данную задачу, готова тратить какую-то часть военного бюджета на поддержание этих кораблей «на плаву».

И вот однажды, когда работы по переоборудованию уникальных барж-танкеров близились к финалу и успех этих работ уже не вызывал ни малейших сомнений, вполне спонтанно возникла полубредовая идея – а не попробовать ли, повысить боевые качества балтийских «Севастополей» за счёт того, что в силу поставленных перед ними задач, имеет третьестепенное (после вооружения и бронезащиты) значение – а именно, за счёт его подвижности.

В самом деле. Если Балтийскому флоту они нужны для прикрытия минных позиций и развёртывания лёгких сил, обеспечивающих защиту собственного побережья, плюс на перспективу функция учебного линейного корабля, а для РККА это лишь арткорабль поддержки приморских флангов сухопутных войск, почему бы не рискнуть повысить наиболее востребованные характеристики, пожертвовав «дивизионом хода», точнее сведя его к абсолютному минимуму по примеру самоходных авианесущих барж?!

Первоначально, СУ артиллерийской самоходной баржи (или баржи-ББО) должна была состоять из двух дизелей мощностью по 2700 л.с. но, первые же испытания самоходной баржи-авианосца показали, что СУ не должна быть абсурдно слабой – та, даже без положенной ей артиллерии и авиаруппы под двумя дизелями по 2700 л. с. двигалась и маневрировала довольно неуклюже – баржа она и есть баржа, и чтоб эксплуатироваться так, как и было задумано, ей постоянно требовались «няньки» в виде буксиров. Поскольку в боевой ситуации такая громоздкая системы была бы очевидно неудобной, начались переговоры с Германией о покупке мощных, 7100-сильных дизелей, того же типа, что немцы использовали в качестве СУ на своих «карманных линкорах» типа «Дойчланд» (на каждом корабле стояло аж по 8 таких дизелей и, кстати, лишь под двумя из которых, корабль давал ход в 12 узлов!).

(«Карманный линкор» «Дойчланд»)

Однако, приход Гитлера к власти сорвал эти планы и уже во второй половине 30-х, советские самоходные баржи "стратегического назначения" получили отечественные 4200-сильные дизеля аналогичные тем, что устанавливались на субмарины крейсерского класса. Этого посчитали вполне достаточным, чтоб отказаться от услуг буксиров в море, ограничившись их помощью лишь при маневрировании в базе, в порту.

Таким образом, согласно проекта модернизации линкоров, в начале 30-х, фундаменты сразу рассчитывались под немецкие 7100-сильные дизеля «Дойчланда», хотя в итоге, пришлось ставить то, что имелось под руками — сперва ставить 2700-сильные дизеля (промышленность их осваивала для больших эскадренных субмарин типа «П» и даже разрабатывать их спарки на каждый из двух валов), которые впоследствии заменили на те же 4200-сильные дизеля субмарин «К».

В итоге, СУ получилась довольно оригинальной. На каждый из двух валов работал главный маршевый дизель, мощностью 4200 л.с., помимо которого, том же валу «сидел» вспомогательный, 2700-сильный дизель. Поскольку спарка при одновременной работе не показывала особой надёжности, такой «форсаж» был мерой экстренной и кратковременной, гарантирующей нормальную работу обоих дизелей на максимальных оборах не более 4 часов кряду. Зато максимальная скорость при этом доходила до 11 узлов.

Кроме того, для обеспечения бытовых нужд (ну и паровых брашпилей), на корабле установили два небольших мазутных паровых котла простейшей конструкции. Использоваться для хода, они, конечно, не могли, но помимо функции водогреев, на случай затопления либо выхода из строя сразу всех дизелей, имелся резервный парогенератор (не считая вспомогательного бензогенератора, конечно).

В режиме нормальной эксплуатации, с двумя 4200-сильными дизелями, артбаржа должна была развивать добрые 9 узлов и уже вполне могла рассматриваться как хоть и тихоходный, но более чем убедительный ББО.

Этому так же способствовало усиление его бронезащиты и вооружения.

Демонтаж большой, тяжёлой и при том уже изношенной СУ  (а это минимум 2500 тонн!) позволил использовать экономию веса на усиление бронезащиты. Причём локальное. Только напротив жизненно важных участков корпуса (СУ, топливные танки, подпалубные части башен ГК, артпогреба) борта экранировали 125 мм бронеплитами, используя сочетание бронезаклёпок и сварки, доведя таким образом общую бронезащиту этих участков борта до вполне солидных 350 мм. Перед 406 мм ГК «Нельсонов», конечно, не устоять, но супротив ГК основной части британских линкоров, уже имелась кое какая зона свободного маневрирования. А учитывая, что теоретически, британский линкор и нашу артбаржу будет разделять минная банка, дистанцию боя определять уже будем мы, несмотря на тихоходность баржи.

(Британский линейный корабль «Бархэм»)

Так же локально, была существенно усилена абсолютно никудышная прежде горизонтальная бронезащита (до тех же 125 мм над жизненно важными участками). Корабли наконец получили траверсы – всё той же толщины (125 мм).

Кроме того, для кардинального улучшения ПТЗ и опять-таки увеличения водоизмещения ради всё той же бронезащиты, корпуса оснастили булями.

Вооружение тоже усиливается. Башенные установки модернизируются и получают угол возвышения 42 гр. Все стволы орудий ГК (уже порядком изношенные), демонтировали и отправили в Италию, где по нашему заказу, на заводе фирмы «Ансальдо» они были лейнированы (заказ предусматривал изготовление двух лейнеров на каждый ствол).

И ещё одна фишка. Примерно в то же время, итальянцы просто рассверливали 12-дюймовые стволы орудий ГК своих модернизируемых линкоров до максимально возможных 320 мм. По их примеру, стволы «Севастополей» так же рассверливались под лейнеры калибра 320 мм. Снаряд такого калибра «не кот чихнул» даже для британских линкоров с их 330 мм бронёй, имеющейся лишь в виде не шибко широкого главного пояса.

Вместо устаревших 120 мм казематных орудий противоминоносного калибра, корабль получает столько же и на тех же позициях более современные 130 мм пушки (всего 16).

В качестве универсальной артиллерии и дальней ПВО, на баржах установили по 4 102 мм спарки от итальянской «О.Т.О.» в установках Минизини с дистанционно управляемыми электроприводами.

Ближняя ПВО – семь спаренных 37 мм итальянских зенитных установок «Бреда» обр. 32 г. и несколько отечественных 12.7 мм пулемётов ДК (по две спарки на каждой башне ГК).

Поскольку «работать» эти баржи-ББО должны были в самом тесном взаимодействии с самоходными авианесущими баржами на каждой из которых базировалось как минимум по 20 истребителей, ПВО не стали перегружать чрезмерным количеством стволов.

Главной и фактически единственной задачей всех этих барж, по-прежнему оставалось прикрытие минных заграждений в восточной части Финского залива.

В строй РККФ обе баржи-ББО были введены в конце 1937 года и, не считая  постоянных работ по совершенствованию силовой установки и системы управления огнём, более никаким модернизациям не подвергались вплоть до начала ВОВ.

Впрочем, свой боевой путь «Серп» и «Молот» (такие названия получили баржи-ББО) начали раньше. После провала переговоров с Финляндией, целью которых было добиться согласия финнов отодвинуть границу от Ленинграда (за очень значительную территориальную и финансовую компенсацию) и подписать договор о совместной обороне, предусматривавший аренду баз и ввод ограниченных контингентов войск, СССР выдержал паузу (в ходе которой демонстративно проводил вблизи границы одни масштабные учения за другими, всерьёз готовя войска к вразумлению тугодумов), и уже когда началась шумная заваруха в Норвегии, и всему миру стало уже абсолютно не до каких-то там упёртых жителей «страны болот» (Суоми), предъявил Финляндии ультиматум в виде предложения от которого в складывающихся обстоятельствах невозможно было отказаться.

А обстоятельства эти (помимо того, что все заинтересованные стороны сейчас азартно воевали в Норвегии), заключались в том, что крупномасштабные советские манёвры возле финских границ не позволяли Маннергейму распустить отмобилизованную ещё в декабре 39-го армию, которая таким образом благополучно сожрала все и без того невеликие стратегические запасы Финляндии, нанесла огромный ущерб экономике (оторвав от неё массу квалифицированных кадров) плюс выход в море в апреле 40-го обеих барж-ББО, которые в случае непринятия финнами последнего советского ультиматума должны были совместно с другими силами Балтийского флота блокировать морские коммуникации Финляндии на Балтике и обеспечивать высадку стратегических десантов на её побережье, подавив береговые батареи.

Финские ББО при этом, не в силах тягаться с такой силой, тут же спрятались в Турку и вообще не высовывались в море до окончания переговоров.

Оценив свои довольно кислые перспективы, финны подписали договор, тем более что в силу ещё полной неясности чем закончится заварушка в Норвегии, и союзники и немцы в приватных переговорах дружно советовали Маннергейму не кочевряжиться, справедливо полагая, что уж лучше пусть контроль над Финляндией перейдёт с нейтральному СССР, чем к их противнику в случае поражения в норвежской кампании.

Когда же началась ВОВ, у Финляндии уже не было объективных поводов для войны против СССР.

Боевые баржи, с началом ВОВ сперва обеспечивали минные постановки и защиту минных позиций, а когда фронт кратковременно приблизился к Питеру (блокады в данной АИ не было), по прорвавшим наш фронт войскам фон Лееба открыли огонь все 320 мм орудия ГК «Серпа» и «Молота».

В ответ на массированные авианалёты (отвлекавшие большие силы люфтваффе от других не менее важных задач), командование РККФ приняло решение притопить баржи-ББО на мелководье на ровный киль, обеспечив им и непотопляемость и возможность ведения огня из всех орудий.

Позже, кода фронт уже уверенно покатился на запад, «Серп» и «Молот» (точнее сперва только «Серп» поскольку серьёзно пострадавший от бомбардировок «Молот» стоял в ремонте почти до конца 44-го) участвовали в морской блокаде Курляндской группировки Вермахта.

И тут уже не повезло «Серпу», торпедированному немецкой субмариной. Противоторпедные сети, були и ПТП сделали своё дело, но старый корпус помимо пробоин и деформаций напротив подрывов торпед, дал многочисленные течи, баржа приняла много забортной воды, получила сильный крен и, не имея никакой возможности  доползти до базы затонула на мелководье, совсем чуть-чуть не успев выброситься на берег, что пытался сделать её командир, видя тщетность всех усилий в борьбе за живучесть.

«Молот»-же, благополучно прошёл всю войну, получил звание гвардейского и был списан только в начале 50-х в должности уже не ходящего в море учебного пособия для экипажей (прежде всего комендоров) достраивающихся после войны перворанговых кораблей РККФ.