Весенний дождь выстукивал апрельскую мелодию в светлые, умытые стекла высоких окон. Тяжелые, стянутые витыми шнурками шторы жались по углам, не мешая любоваться свежей зеленью ухоженного, прячущегося под сенью дождевой воды сада. Идеально подогнанное стекло не пропускало ни звука, но когда шаловливый ветерок теребил ветви старых деревьев, то хотелось встать и распахнуть окно, наполнив кабинет ласковым шелестом пробудившейся от зимнего сна природы. Шагнуть по мягкой траве, ощутить легкое дуновение ласкового ветра и капельки дождя на лице…
Однако тот, кто смотрел сейчас в окно, уже никогда бы не смог сделать этого сам. Он сидел, откинувшись на спинку ортопедического кресла, а его сильные руки лежали поверх теплого пледа, укутавшего бесполезные колени. Не то, чтобы ходить – даже стоять без посторонней помощи было почти невозможно. Однако сидящий был не из тех, кто грустит о былом или желает невозможного, и когда он повернулся к своему собеседнику, в его глазах не было и тени сожаления об утраченных почти 20 лет назад ногах. Силой, умом и властью светились его глаза, и места для слабости там не осталось.
Затянувшуюся паузу нарушил тихий, но сильный голос и прервавшаяся ненадолго беседа продолжалась.
— Корделл, ты не представляешь себе, какой напор мне пришлось выдержать. Стимсон, Нокс, Старк – все они ополчились против меня. Все они хотят сосредоточить максимум сил в Атлантике, поближе к Европе. И всем им кажется, что у Киммеля слишком много кораблей. Что для сдерживания наших японских друзей, Киммелю вполне хватит и трех четвертей того, чем он располагает сейчас. Они предлагают отправить «Йорктаун», «Нью-Мексико», «Айдахо» и «Миссисипи» с подобающим эскортом на атлантические базы. Нокс вообще договорился до того, что на Тихом океане возможно будет обойтись всего шестью линкорами…
Государственный секретарь Соединенных Штатов Америки Корделл Халл имел собственное мнение по данному вопросу. С началом второй мировой войны именно ему была поручена тихоокеанская проблема и он, как никто другой понимал, до какой степени ослабли незримые скрепы, пока еще удерживающие Азию от кошмара тотальной войны. На язык просилось многое, но дипломатия – превыше всего, и Халл внимательно прислушивался к словам и интонациям президента.
— А теперь, Корделл, я бы хотел спросить тебя – что ты думаешь обо всем этом? Уже полтора года, как я сосредоточил все свое внимание на проблемах Европы, ну а японские дела лучше тебя не знает сейчас никто.
Мысленно Халл позволил себе тонкую ухмылку. Может быть, конечно, его собеседник и впрямь занимался только европейской войной, но глупо было даже на секунду предположить, что он не в курсе тихоокеанских перипетий.
— Господин Президент, с военной точки зрения силы Киммеля не настолько уж велики. Да, все наши самые мощные линкоры сейчас находятся у него, но от «большой пятерки» покамест осталась только «большая четверка» — «Колорадо» ремонтируется на западном побережье, так что в Перл-Харборе сейчас 11 линкоров и 4 больших авианосца. Наши новейшие линкоры типа «Норт Кэролайн» и «Хорнет» практически закончены постройкой, но пройдет еще много месяцев, прежде чем они войдут в состав флота. В то же время японский флот включает в себя шесть линкоров, четыре линейных крейсера, и как минимум четыре крупных авианосца. И быть может еще до конца года в строй войдут еще два линкора новой постройки и два больших авианосца. В общем, наш тихоокеанский флот ни в чем не уступает японскому, и даже сильнее его, но это превосходство незначительно. Вторая половина этого года и первая половина 1942 года будут весьма критичными для нас – в это время силы наших флотов почти сравняются.
— А в Атлантике, дорогой Халл, мы располагаем сейчас тремя старыми линкорами – «Техас», «Нью-Йорк» и «Арканзас», плюс «Рейнджер» с «Уоспом» и целая свора крейсеров и эсминцев. И против кого все это? «Бывший военный моряк», Уинстон, как огня боится новых немецких линкоров, первый из которых – «Бисмарк», вероятно уже готов к операциям. Но что мы можем поделать? Воевать в Европе мы не готовы. Но даже ввяжись мы в эту войну – наши дредноуты все равно не могут охотиться за быстроходными германскими рейдерами. Тут помогли бы «Норт Кэролайн» и «Вашингтон», поэтому я не буду торопиться и усиливать ими флот Киммеля… присутствие этих кораблей действительно может произвести известное впечатление. А вот гнать сейчас наши линкоры из Перл-Харбора в Атлантику… Для чего? Обозначить присутствие могут и имеющиеся на театре корабли. Мы хотим взять на испуг немцев? Но если уж кригсмарине не боится выходить в море перед лицом линкоров Хоум Флита, то пара-тройка старых дредноутов тем более их не напугают.
Франклин Делано Рузвельт сделал небольшую паузу.
— Факты таковы, что Британия все еще правит бал в Атлантике. И в Средиземноморье – тоже, после атаки Таранто итальянский флот в море почти не выходит. Правда, пару недель назад потомки гордых римлян все же рискнули провернуть небольшую операцию – и еле-еле успели удрать домой, потеряв три тяжелых крейсера у Матапана, думаю, ты слышал об этом… А это значит, что нам не слишком-то нужны эскадры линкоров и авианосцев в Атлантике. Война в Европе будет продолжаться еще годы, потому что Англия не допустит вторжения и не капитулирует, а сил победить Гитлера у нее нет. Если на то будет воля Всевышнего – мы вступим в эту войну, но лишь тогда, когда будем готовы. Ничто не должно принудить нас воевать против собственной воли. Гитлер, по собственной инициативе не выступит против нас. Так что единственное, что может ввергнуть Соединенные Штаты в войну до срока – это Япония и вот ее-то нам и надо всячески удерживать от необдуманных поступков. А это значит, что могучий флот в Перл-Харборе является залогом мира не только в Тихом океане, но и в Атлантике… Решено. Мы не обидим Киммеля и не будем забирать у него корабли.
— Господин Президент, я уверен, что Вы принимаете правильное решение. Однако меня смущает не только численность нашего Тихоокеанского флота, но и состояние обороны Оаху. Я ознакомился с докладом наших командующих ВВС армии и флота на Гавайях. Мартин и Беллинджер утверждают, что: "наиболее вероятное и опасное нападение на Оаху — атака с воздуха". Поэтому они предлагают патрулировать все пространство в радиусе 800 миль от Оаху, для чего им нужно по меньшей мере 250 летающих лодок «Каталина»… Да и противовоздушная оборона острова…
— Брось, Корделл, — на этот раз в голосе Президента звенел металл.
— Я и так иду тебе навстречу, оставляя нетронутым Тихоокеанский флот – а теперь ты еще хочешь окружить Гавайи по периметру тремя рядами гидросамолетов и поставить там по зенитному орудию на каждый квадратный фут атолла? Чего стоит хваленая мощь кораблей Киммеля, если они даже не в состоянии защитить собственную базу?! Пойми, на сегодня наше военное производство только-только разворачивается. И мы должны поддерживать англичан, которые умудряются терять военное снаряжение куда быстрее, чем мы успеваем им его отправлять. А ведь в оружии нуждается и наша собственная армия! Те же патрульные самолеты куда важнее в Атлантике, где они могут проводить поиск германских субмарин и подсказывать их координаты британцам… А Оаху… Почитай доклад Маршалла и не требуй от меня невозможного.
Двойственные чувства обуревали Халла, когда он закрыл за собой двери Овального Кабинета. С одной стороны – то, что Рузвельт не допустит изъятий из Тихоокеанского флота было прекрасной новостью, но с другой… Халл уже имел «удовольствие» ознакомиться докладом генерала Дж. Маршалла еще до беседы с Президентом. "Остров Оаху, благодаря своим укреплениям, гарнизону, природным характеристикам, считается сильнейшей крепостью в мире. Для захвата Оаху врагу придется доставить экспедиционные силы, способные с боем высадиться перед лицом гарнизона, насчитывающего почти 35 000 человек, имеющего 127 орудий береговой обороны, 211 единиц зенитных средств и более 3000 полевых орудий и пулеметов для защиты побережья. Без господства в воздухе это невыполнимая задача… …неприятельские авианосцы, эскортные корабли и транспорты начнут подвергаться бомбардировке с воздуха уже на расстоянии 750 миль. Это воздействие с воздуха будет все усиливаться, пока в 200 милях от цели вражеские корабли не окажутся под огнем всех видов наших самолетов… 35 самых современных "летающих крепостей…"
С одной стороны, Халл вполне доверял профессионализму генерала, но с другой… Занимаясь азиатскими проблемами США, Халл не пожалел времени на изучение военных аспектов возможного противостояния. Он знал, что японцы склонны к внезапным ударам, хотя бы на примере атаки Порт-Артура в далекой уже русско-японской войне. И он знал о двух крупных учениях американского флота, когда в 1932 и 1937 году неожиданно подошедшие к Гавайям авианосцы нанесли сокрушительные удары по аэродромам Оаху и кораблям, стоявшим в Перл-Харборе. А всего полгода тому назад, англичане малыми силами атаковали прекрасно защищенную базу Таранто, нанеся чудовищный ущерб итальянской «марине».
Можно ли было игнорировать этот опыт? Корделл Халл, по зрелому размышлению, решил что ни в коем случае нельзя. Разумеется, Халл никогда бы не пошел против воли Президента, но…если госсекретарю чего-то очень сильно хочется, то всегда могут найтись какие-то возможности реализовать желаемое, если не полностью, то хотя бы частично, не так ли?
Из мемуаров командующего гарнизоном Гавайских островов Уолтера Шорта
«Когда я предоставил в военное министерство сметы для строительства и улучшения аэродромов, позиций для батарей, дорог, линий связи и проч. в размере 23 млн. долл., то получил всего лишь 350 тыс.долл. Но спустя пару недель ситуация резко поменялась и было ассигновано еще 7,5 млн. долл. Такая же картина сложилась и с моими просьбами об усилении ПВО – остров располагал 82 зенитками калибра в 3 дюйма вместо необходимых 96, имелось только 20 37-мм автоматов вместо 135 и 109 крупнокалиберных пулеметов вместо 309. Мои многочисленные обращения по инстанциям не возымели должного результата, но вдруг на Оаху обрушились потоки манны небесной – в сентябре-октябре 1941 года мы получили еще 10 трехдюймовых зениток, 60 37-мм автоматов и свыше ста крупнокалиберных пулеметов. Но и это еще не все. В ноябре военное и военно-морское министерства распорядились о переброске с Гавайев по 25 истребителей на атоллы Уэйк и Мидуэй. Пятьдесят самолетов — это половина всех армейских истребителей на Оаху! Не нужно объяснять, как бы это ослабило оборону Гавайев… Но в последний момент указание было отменено, и на атоллы отправились самолеты из США. Авианосцы «Энтерпрайз» и «Лексингтон» ушли из Перл-Харбора к западному побережью Соединенных Штатов, чтобы забрать их и перевести их по месту назначения… Лишь после войны я узнал, кому на самом деле мы были обязаны всем этим»
Когда 1 сентября 1939 года извилистые пути сильных мира сего вновь ввергли старушку-Европу в горнило новой войны, мир устремился в пропасть честолюбивых замыслов власть предержащих. Уже никакие силы не могли спасти человечество от чудовищной мировой бойни и гибели довоенного мира, но значит ли это, что не следовало и пытаться?
Америка приложила максимум усилий к тому, чтобы сохранить мир на Тихом океане, а в Японии не имелось единства – вместе с «ястребами», жаждавшими войны, были и иные, кто не желал бросать судьбы Империи на неверные весы военного счастья. «Партия мира» выработала компромиссный вариант, при котором мир между США и Японией был бы возможен – и японские «ястребы», скрепя сердце, согласились с ним. Этот план был передан японскими послами Корделлу Халлу 20 ноября 1941 года. .
«Модус вивенди» был действительно неплох. Япония и США не должны были продвигать свои силы в любые районы Юго-Восточной Азии и южной части Тихого океана, за исключением Индокитая, где уже находятся японские войска. Япония готова была вывести свои войска из Индокитая сразу после того как ее война с Китаем была бы закончена; торговые отношения между США и Японией должны быть восстановлены (особо оговаривалось возобновление поставок нефти, прерванное в июле 1941 г), также США не будут препятствовать Японии получать необходимое ей сырье из Голландской Индии; США не должны препятствовать установлению мира между Японией и Китаем.
Это было приемлемо – Халл готов был согласиться с требованиями японцев, потребовав лишь немедленного вывода их войск из Южного Индокитая, а в северной части страны следовало оставить не более 25 тыс. солдат. Рузвельт полностью согласился с позицией госсекретаря. Казалось, что кризис миновал и войны удалось избежать, но…
…но 25 ноября 1941 года американская разведка донесла о следовавшем южнее Формозы крупном караване из 30-50 японских судов, направляющихся, по-видимому, к берегам Индокитая.
Вечером того же дня об этом узнал Рузвельт. Сказать, что американский президент был взбешен – значит не сказать ничего.
"Президент буквально взорвался, так сказать взлетел в воздух, — записал Стимсон в дневнике. — Он сказал, что пока не видел докладной, но вся обстановка изменилась. Это свидетельство вероломства японцев. Они ведут переговоры о полнейшем перемирии — полном выводе войск из Китая и в то же время направляют эту экспедицию в Индокитай!"
Проект «модус вивенди» был немедленно забыт, а Рузвельт преисполнившись решимости проучить японское правительство, немедленно вызвал к себе Хэлла и заявил о своем намерении как следует проучить японское правительство. Госдепартамент сбился с ног, спешно готовя новый документ, который мы знаем как "программа десяти пунктов" или «Нота Халла».
Несмотря на то, что этот документ, более похожий на ультиматум и назвали впоследствии именем госсекретаря, сам Корделл Халл был в глубоком шоке. Все, что он пытался создать рушилось как карточный домик. «Программа десяти пунктов» требовала от Японии ни много ни мало как восстановить положение, существовавшее до 18 сентября 1931 года, то есть до начала японских захватов. Как можно было ожидать, что Япония по доброй воле откажется от всех плодов своих завоеваний? Но президент не желал ничего слышать – он больше не хотел плести заумную вязь дипломатических переговоров и желал разрубить гордиев узел, заставив Японию склониться перед мощью США.
26 ноября 1941 года Хал вручил японским послам Номуро и Курусу «программу 10 пунктов». Японские дипломаты были в ужасе. Курусу спросил, понимает ли Халл, то данная нота являет собой конец американо-японских переговоров? Но что мог ему на это ответить Халл?
Рузвельт был уверен, что «нота Халла» остановит заигравшихся в империю японцев. Халл полагал, что эта нота означает войну.
На следующий день Халл пытался переговорить с Ноксом и Старком, но увы – ни тот ни другой не понимали всего трагизма происходящего.
Командующий тихоокеанским флотом Соединенных штатов Америки 59-летний Хазбенд Эдвард Киммель
видел десятый сон, когда жаркую тишину гавайской ночи разорвала трель телефонного звонка. Разговор продолжался всего лишь несколько минут, но всякая сонливость покинула адмирала с первых же слов госсекретаря…
— То, что происходит в настоящее время, вызывает у меня такие опасения, что я вынужден нарушить субординацию и правила приличия — говорила черная трубка чуть надтреснутым годами, но все еще сильным и ясным голосом Корделла Халла.
— И то, что я имею сказать, Вам не скажет никто, включая даже самого президента. Я не собираюсь посвящать Вас в особенности дипломатии Соединенных Штатов, да и не имею такого права. Но я считаю что Вы, как командующий флотом, должны знать – несмотря на то, что мы здесь, в Вашингтоне, делаем все возможное для обеспечения мира с Японией, Соединенные Штаты никогда, подчеркиваю, НИКОГДА не находились от войны так близко, как сейчас. Возможно, наши надежды оправдаются, и мы достигнем твердого мира с Японией. Но не менее вероятно, что Япония готовится нанести удар. Будьте готовы к нему, Хазбенд. Будьте готовы, что бы ни говорило военно-морское министерство. Боюсь, что Ваше руководство просто не располагает всей необходимой информацией. Не спрашивайте меня ни о чем! Но знайте, что в ближайшие две-три недели ВОЗМОЖНО ВСЕ, кто бы не убеждал Вас в обратном…
Киммель воспринял предупреждение всерьез. Ранним утром 28 ноября он собирался уведомить генерала Шорта, командующего гарнизоном Гавайев, о необходимости немедленной встречи – но каково же было его удивление, когда Шорт сам пригласил адмирала на военный совет! Оказалось, что государственный секретарь позвонил не только Киммелю, но и Шорту, и оба военачальника, на плечах которых лежал тяжелейший груз ответственности за флот и важнейшую его базу, отнеслись к словам Халла с величайшим вниманием.
Впрочем, дабы не нагнетать обстановку, не пугать начальство и не давать информации гавайской «пятой колонне», в существовании которой не сомневались ни Киммель ни Шорт, решено было провести необходимые мероприятия под видом учений флота и гарнизона. Выход флота на маневры был запланирован на 7 декабря 1941 года.
26 ноября 1941 года 1-ый авианосный флот под командованием Тюити Нагумо покинул базы в заливе Хитокаппу и двинулся к Перл-Харбору. На палубах и в ангарах шести тяжелых авианосцев японского императорского флота ждали своего часа 441 самолет – бомбардировщики, торпедоносцы и истребители. Два линейных, два тяжелых, один легкий крейсер и 9 эсминцев хранили цвет палубной авиации Японии от «неизбежных на море случайностей».
Но лучшей защитой «Кидо Бутай» была секретность его маршрута.
Сотни глаз обшаривали горизонт, в поисках посторонних самолетов и судов, и хотя по палубам авианосцев то и дело гулял грозный рокот авиамоторов (когда шестерка дежурных истребителей прогревала двигатели) ни один японский самолет не покидал палубы своего корабля. И счастьем для экипажей было время, когда эскадра полностью скрывалась в клубах зимнего тумана. Но никто не знал, чем закончится поход – известно было, что «Кидо Бутай» может быть отозван в любой момент.
День проходил за днем в мучительном ожидании, но 2-го декабря флагманский «Акаги» принял сообщение из штаба Ямамото «Начинайте восхождение на гору Ниитака». И это означало удар по Перл-Харбору, так что теперь для кривотолков не осталось места – эскадра шла в бой, к смерти или к славе.
6-го декабря «Кидо Бутай» подошел к Перл-Харбору на расстояние в 600 миль. В 11.30 вытянувшиеся в струнку экипажи внимали зачитываемому перед строем приказу Ямамото: "Час пробил. На карту поставлена жизнь или смерть нашей империи…" А потом – в неописуемой тишине на мачте «Акаги» медленно взвился флаг – тот самый флаг, чье полотнище трепетало над «Микасой» в день Цусимского сражения – величайшего триумфа японского императорского флота!
«Тэнно хэйка БАНЗАЙ!!!» — и тишина растворилась в реве тысяч луженых глоток.
Увеличив ход до 26 узлов «Кидо Бутай» шел к Оаху. Последняя мирная ночь прошла спокойно, но в 1.50 ночи на «Акаги» приняли радиограмму Ямамото, в которой говорилось о том, что американские линкоры и большой авианосец стоят в гавани Перл-Харбора… Гэнда расстроился – он считал, что в составе американского тихоокеанского флота четыре больших авианосца, а не один
Утром 6-го декабря так оно и было. Но днем Киммель отправил в море авианосец и 3 линкора вместе с крупным отрядом легких сил – у них по плану учений предполагалась отработка торпедной атаки в сумерках. Оставшиеся в гавани линкоры развели пары еще ночью, и с первыми лучами рассвета 7-го ноября Киммель выводил свой флот из гавани Перл-Харбора. В 6.15 из гавани вышел «Мэриленд»…, а в это самое время японские авианосцы легли на боевой курс
и с их палуб рвались в воздух многочисленные самолеты первой волны. В 6.20 последний торпедоносец занял свое место в строю и командирский самолет Футида повел 183 самолета к цели. 49 горизонтальных бомбардировщиков, 40 торпедоносцев, 51 пикировщик и 43 «зеро» прикрытия поднялись на 3 тысячи метров и шли над плотными облаками, чудовищной катаной возносясь над ничего не подозревающими Гавайями…
В тот час судьба операции висела на волоске. В 7.02 японские самолеты были обнаружены в 136 милях от Оаху радиолокационной станцией, расположенной на горе Опана, о чем, разумеется, японские пилоты не могли знать. Дежурные станции, Локкард и Эллиот, немедленно сообщили об обнаруженной цели в информационный центр. И кто знает, что произошло бы дальше, если бы не…если бы офицер и планшетисты инфоцентра как раз в это самое время не решили бы прервать ненадолго свою тяжкую службу, дабы как следует позавтракать.
Только в 7.30, благодаря стараниям дежурного телефониста, удалось разыскать офицера. Получив доклад тот предположил, что все это – часть разворачивающихся на острове учений и сообщил об этом Шорту – особо не торопясь…
Только в 7.41 тишину гавайского утра разорвали сирены боевой тревоги, но лишь в 7.49 кто-то догадался известить об атаке флот. Но еще в 7.40 самолеты Футида увидели береговую линию Оаху. Радиостанция Гонолулу как раз передавала "Облачность… разрывы над горами… высота 1500 метров, видимость хорошая" Это было не слишком хорошо для атаки – заходить пришлось со стороны гор, где видимость (вопреки обыкновению) была не в пример лучше.
Возможно, это и спасло американский флот. Если бы Футида заходил с запада, он обнаружил бы кучкующиеся около фарватера американские корабли, не готовые еще к отражению атаки, и тогда вся мощь и ярость его самураев не оставили бы американцам шансов. Но японские самолеты заходили в атаку от гор, с востока.
В 7.49. заходящие в атаку самолеты опустились ниже густых облаков, до срока скрывших Перл-Харбор от глаз пилотов. Футида смотрел на гавань в бинокль и ужас сдавил его сердце ледяной рукой. Линкоров в гавани не было! «Раскрыты! Обнаружены!!» — стучалось в виски, но где тогда самолеты янки? Впрочем, на раздумья времени уже не осталось – нужно было атаковать… и Футида передает сигнал «Внезапность потеряна!»
Если бы японцам удалось достигнуть внезапности, то первыми в дело вступили торпедоносцы, и только после них бомбардировщики обрушили бы на врага свой страшный груз. Но теперь начать должны были пикирующие бомбардировщики, смешав с землей аэродромы и зенитки армии и флота и лишь потом в дело вступят торпедоносцы и горизонтальные бомбардировщики, нанося удар по кораблям.
Это было правильно – пока работают пикировщики и истребители у Футида появлялась возможность оценить, куда девались проклятые янки со своих стоянок и перераспределить цели атаки.
Небо над Оаху затопил рев моторов атакующих самолетов, с красными кругами на крыльях.
Несмотря ни на что, тактическая внезапность японцами все же была достигнута. Почти. Из 50 зенитных батарей Перл-Харбора успели изготовиться к бою дай Бог половина, да и те стреляли суматошно и неорганизованно. В воздух успели подняться едва ли два полных десятка истребителей, но на них тут же обрушились истребители Итайи, не дали им набрать высоту и вырезали – хладнокровно и жестоко, всех до единого.
Однако же вслед за ними уходили в небо другие американские самолеты – все это отвлекало японцев от штурмовки аэродромов, заставляя заниматься теми, кто все же умудрился подняться в воздух. Поэтому, хотя пикировщики отработали на отлично, и свыше сотни американских «птиц» было разорвано, расстреляно и сожжено прямо на взлетных полосах, но аэродромы все же не были уничтожены. А в 8.00 в небе над Оаху показалась дюжина бомбардировщиков Б-17, стартовавших 14 часов назад из Сан-Франциско. Эти самолеты, перебрасываемые на Гавайи, были всемерно облегчены для столь дальнего перелета, в числе прочих грузов с них было снято и вооружение. Но теперь, когда на них навалились японские истребители, американские пилоты испытывали вполне понятное сожаление о таком решении. Впрочем, великолепная живучесть «крепостей» не подвела — ни один бомбардировщик так и не был сбит, хотя многие из них получили очень тяжелые повреждения. Зато японские истребители, не слишком разобравшись в том, откуда взялись и чем угрожают им эти «летающие слоны» щедро потратили на них время и боекомплект, что дало возможность американцам поднять в воздух дополнительные самолеты.
К моменту начала атаки Киммель вывел в море шесть линейных кораблей с эскортом. Еще три линкора с авианосцем, покинувшие гавань накануне, держались мористее, хотя и в пределах видимости. Флагманский линкор «Пенсильвания» стоял в сухом доке, а «Оклахома» еще не успела покинуть гавань, она только-только подходила к фарватеру.
Японские горизонтальные бомбардировщики сосредоточились на неподвижной «Пенсильвании» и корабле-мишени «Юта», которую Футида и его пилоты приняли за авианосец, в то время как большая часть торпедоносцев ринулась к «Оклахоме». Японцам выпал отличный шанс потопить американский линкор прямо на фарватере заперев тем самым вход в гавань, и они не собирались упускать его. Однако же огромный линкор отчаянно маневрировал и яростно защищался – впрочем, шансов против такого количества самолетов у него не было, а потому командир линкора приказал немедленно уйти с фарватера.
Его предусмотрительность оказалась достойна всяческой похвалы – японцы буквально нашпиговали корабль торпедами, вогнав в его старый корпус 11 торпед, 9 в левый борт и 2 в правый. Линкор, резко кренясь и теряя ход, выкатился с фарватера – от оверкиля корабль спасла только близость к берегу. Накренившись на 45 градусов «Оклахома» крепко сел на мель на южной стороне канала, напротив острова Форд.
Несколько японских торпедоносцев первой волны попыталась атаковать линкоры Киммеля. К счастью, таковых было немного, да и бешеный огонь зенитчиков сделал свое дело. В результате атаки только одна торпеда попала в «Аризону», но и тут удача улыбнулась американцам во все 32 зуба – то ли торпеда попалась дефектная, то ли сам Посейдон сегодня встал на стражу Америки, но только смертоносный снаряд не погрузился в воду, а двигался почти на поверхности. Это бы не спасло «Аризону», попади торпеда в небронированную оконечность, но ангел-хранитель линкора сегодня явил себя во всей красе – торпеда взорвалась на бронепоясе и не причинила никакого ущерба, если не считать за таковой ободранную осколками краску.
На этом первая волна японской авиации исчерпала свой ударный потенциал и приблизительно в 8.30 ее самолеты стали оттягиваться назад. Но на подходе была вторая, которую начали поднимать примерно через час после того, как первая волна палубной авиации двинулась к Гавайям.
Но в этот раз все было готово к встрече. 167 японских самолетов второй волны встретило не меньше шести десятков американских истребителей, поднявшихся с аэродромов Оаху. А когда «зеро» прикрытия закрутили с ними кровавый хоровод, оттянув на себя и не пропустив американских пилотов к бомбардировщикам и торпедоносцам, неожиданно с лучшей стороны проявила себя американская палубная авиация.
На фото — "Йорктаун" разворачивается по ветрудля подьема самолетов
Пилоты «Йорктауна» не успели проявить себя в бою с первой волной японских палубников – пока разобрались в том, что это война, пока подняли в воздух дежурное звено истребителей – японцев уже и след простыл. Но теперь навстречу бомбардировщикам и торпедоносцам японцев, рванувшимся к линкорам Киммеля, вынеслись два десятка истребителей, и с палубы авианосца уходили в зенит все новые и новые самолеты. В то же время линейные корабли США уже сбили строй, прикрывшись крейсерами и эсминцами и испятнав небо облаками разрывов и полосами трассеров. Многоопытный командующий второй волной Т.Эгуса сомневался, стоит ли вести свои самолеты в бой против такой силы. Большую часть второй волны формировали авиагруппы новейших «Сёкаку» и «Дзуйкаку» — совсем еще неопытные пилоты, неспособные к сложным тактическим приемам и не умеющие пока выгрызать победу, впившись в глотку умелого и яростного врага. Да, духи предков зовут воина, но смерть не должна приходить в поражении. Но чем еще может закончиться попытка атаковать целый флот, изготовившийся к бою и прикрытый с воздуха, в то время как собственные истребители не могут ничем помочь? А ведь с вражеских аэродромов поднимаются все новые и новые самолеты…И Эгуса решился. Он бросил пилотов с «Дзуйкаку» и «Секаку» на штурмовку аэродромов и того, что еще уцелело гавани, а сам повел остальных в бой — прямо на вражеские корабли…
Вечером того же дня враз постаревший на 10 лет адмирал Киммель выслушивал данные о потерях. Внезапное нападение дорого обошлось Тихоокеанскому флоту США. Сильнее всего досталось «Оклахоме» — девять торпед, разодрали левый борт линкора, полностью разрушив борт на протяжении семидесяти метров в центре корпуса, между второй и третьей башнями главного калибра.
Хотя кораблю, плотно севшему на грунт и не угрожало затопление, сильно сомнительно было, что линкор сможет возвратиться в состав флота. «Пенсильвании», увы, досталось немногим меньше. Правда, внешне линкор почти не пострадал. Но сброшенные примерно с километровой высоты 406-мм и 356-мм бронебойные снаряды с приваренными к ним стабилизаторами (каковые использовались японскими горизонтальными бомбардировщиками вместо бомб) нанесли внутренностям линкора чудовищный ущерб. Пробивая не слишком уж толстую палубную броню, они разорвались в чреве корабля, изувечив его машины и теперь корабль представлял собой груду металлолома в форме могучего линкора. Счастье еще, что ни один такой снаряд не угодил в погреба и не вызвал детонацию боеприпаса. Два эсминца, «Кэссин» и «Даунс», стоявшие рядом со старым линкором были превращены в такой же металлолом.
Корабль-мишень «Юта» (бывший линкор) принятый японцами за авианосец, был разодран бомбами и, получив несколько торпедных попаданий, перевернулся и затонул. Погибли два легких крейсера, «Хелена» и «Гонолулу» и еще один – «Рэлей» был совершенно изувечен. .Эсминцу «Шоу» оторвало носовую оконечность, минзаг «Оглала» перевернулся, плавучая мастерская «Вестал» выбросилась на берег, а база гидросамолетов «Кертисс» тяжело повреждена врезавшимся в нее самолетом и бомбами и затонула вскоре после налета.
А вот корабли, успевшие выйти в море, смогли постоять за себя. Когда сумасшедшие пилоты второй волны ринулись на американские линкоры, «Калифорния» и «Вест Вирджиния» получили по две авиабомбы каждый, при этом «Вест Вирджинии» от близких разрывов поцарапало рулевое управление и кое-где разошлись листы обшивки. «Нью Джерси» умудрился поймать авиабомбу и шальную торпеду, но ничто из этого не нанесло существенных повреждений, хотя последние два линкора все же требовали ремонт в доке. Зато от прямого попадания авиабомбы взорвался и погиб эсминец «Монагхэн».
Ну а на земле…
144 самолета уничтожено, еще 129 – имеют разного рода повреждения и требуют ремонта. Многие аэродромы нуждаются в ремонте взлетных полос, но ни доки, ни мастерские, ни запасы топлива не пострадали, а это означает, что Перл-Харбор сохранился, как главная база флота. Зенитчики и пилоты докладывают об уничтожении не менее чем полутора сотен атакующих самолетов…
На самом деле японцы потеряли сбитыми 29 самолетов в первой волне, и 38 во второй. Еще 67 самолетов были сильно повреждены и не могли использоваться в сражении, хотя их пилоты остались живы. Потеряв таким образом 134 самолета из имевшихся 441, имея перед собой самолеты Оаху и авианосную авиацию (о палубных истребителях доложили летчики второй волны) адмирал Нагумо принял решение прервать операцию и отступить. Он не знал, что большая часть сухопутной авиации американцев уничтожена, но ему доложили, что вторая волна натолкнулась на куда большее сопротивление в воздухе, нежели первая. Пилоты отчитались о двух уничтоженных линкорах и авианосце, не считая более мелких кораблей. Ранее, штаб Ямамото сообщил о присутствии лишь одного американского авианосца в Перл-Харборе, похоже, что именно его и удалось уничтожить пилотам первой волны – но контратака американской палубной авиации показала, что этот авианосец был не единственным.
Увы, хотя палубная авиация Японии очень больно ущипнула янки, но разбить американский флот она не смогла. Продолжать сражение, имея чуть более 300 боеспособных самолетов адмирал посчитал чрезмерно опасным. В любой момент его авианосцы могли обнаружить, и тогда охотник и дичь поменялись бы ролями. И потому Нагумо скомандовал отход.
Битва при Перл-Харборе закончилось. Но война на Тихом океане только начиналась…
После битвы судьба командующих (и японского и американского) повисла на волоске. Нагумо и Киммель оказались в совершенно одинаковой ситуации – их непосредственное руководство никак не могло решить что с ними делать, то ли произвести в ранг национальных героев, то ли прибить к позорному столбу.
С одной стороны – Оаху и флот подверглись внезапной атаке, к которой оказались не готовы и потому понесли чувствительные потери. Но с другой стороны – атака отбита со значительными потерями для японцев, флот не разбит, он встретил противника в море, в боевом строю и доблестно сражался.
Что до Нагумо – свою задачу он не выполнил, флот США не был ни разбит ни нейтрализован. Но с другой стороны, Нагумо провел сложнейшую операцию, не понеся потерь в кораблях, а 1-ый авианосный флот записал на свой счет 2 линкора и авианосец (что вместо авианосца был потоплен корабль-цель «Юта» в Японии не знали).
Как это ни удивительно, но последствия для японского и американского командующих оказались абсолютно одинаковыми. Оба они остались на своих постах и по здравому размышлению ни один из них не получил ни поощрения, ни наказания. И в Японии и в США решили, что командующие исполнили свой долг – не больше, но и не меньше.
Америка встала на дыбы.
Нападение Японии без объявления войны до глубины души возмутило ее добропорядочных граждан. А потому, когда на следующий день после битвы Рузвельт, опираясь на руку своего сына, поднялся на трибуну палаты представителей, где заседал Конгресс, то впервые за девять лет его встретили аплодисментами не только демократы, но и республиканцы.
А Рузвельт твердо стоял на ногах (одному Богу известно, чего это ему стоило) и его гордая осанка, спокойные жесты и уверенный, сильный голос произвели неизгладимое впечатление на присутствующих… «Это был страшный, но великий час», — писал впоследствии один из присутствовавших там конгрессменов: «И воистину королевское достоинство и стать президента подчеркивали всю историческую значимость вершившихся событий. Если кто и был достоин вести нацию твердой рукой сквозь страшные перипетии мировых войн – так это был Рузвельт и сегодня достаточно было только посмотреть на него, чтобы понять это». Слова президента обращенные к Конгрессу были подстать его облику
«Вчера, 7 декабря 1941 года, Соединенные Штаты были внезапно и злоумышленно атакованы военно-морскими и воздушными силами Японской империи. США были в мире с этой страной и по просьбе Японии все еще вели переговоры с ее правительством и императором, направленные на сохранение мира на Тихом океане… …Учитывая расстояние между Гавайями и Японией, нет никаких сомнений в том, что нападение умышленно готовилось в течение многих дней и даже недель. А все это время японское правительство сознательно стремилось обмануть Соединенные Штаты ложными заявлениями и выражало надежду на сохранение мира. Вчерашнее нападение на Гавайские острова было отбито нашими морскими и военными силами, но все же мы понесли большие потери. Погибло много американцев"
Разумеется, конгресс вотировал войну «между императорским правительством Японии и правительством и народом Соединенных Штатов»… Америка вступила в войну. Но что дальше?
Япония не теряла времени даром. Удар по Перл-Харбору нанесен 7 декабря, а уже 8 декабря японские самолеты атакуют аэродромы Филиппин, уничтожая американскую Дальневосточную Воздушную Армию. 10 декабря – захвачен Гуам, а на следующий день – первая попытка захвата Уэйка. А 12 декабря первые части японской императорской армии высаживаются в Легаспи (Филиппины)…
И в это же время японские войска начинают действия против Великобритании и Голландии – войска высаживаются в Малайе и Таиланде, японский флот топит британские и американские корабли в Гонконге и Шанхае. Не успели американцы предложить Великобритании организовать совместные действия флота США и британских линкоров, недавно прибывших в Сингапур, как договариваться стало не о чем – 10 декабря «Принс оф Уэллс» и «Рипалс» окончили свой путь на дне Южно-китайского моря.
— Замысел японского командования абсолютно ясен, — говорил Киммель офицерам своего штаба:
— Японцы в целом действуют именно так, как мы того и ожидали. Захват Гуама и Уэйка, с учетом того что Маршалловы острова и так принадлежат японцам, отрезают нас от Филиппин и Голландской Индии. Так что джапы приберут к рукам Индонезию и вообще все, что захотят, и парни Черчилля их не остановят – британский флот слишком занят в Атлантике и в Средиземном море, чтобы всерьез воевать в Азии. А это, джентльмены, означает только одно – или мы будем сидеть здесь, любоваться гавайским закатом и читать в газетах о том, как Япония строит себе империю, или же, если у наших парней наверху есть яйца, мы пойдем вперед и как следует надерем им задницу.
Ямамото с сожалением констатировал провал «Кидо Бутай» — палубной авиации не удалось вывести из игры флот США. Тем не менее, адмирал не собирался менять свои первоначальные планы. Если же Киммель решится ему помешать, что ж, японский императорский флот будет готов к этому. События в Перл-Харборе означали только одно – Нихон Кайгун придется вернуться к своей старой стратегии, ждать выдвижения американских эскадр к Маршалловым островам или к Филиппинам, ослабить их авиацией и ночными атаками и добить врага в дневном сражении. «В конце концов», — рассуждал Ямамото: «Американский тихоокеанский флот и раньше не имел решающего численного превосходства, а после пощечины Нагумо он, пожалуй, даже уступает Нихон Кайгун. И потому, если Киммель решится на бой – это станет благом для нас, и мы должны будем горячо благодарить богов за это». Решив так, Ямамото изготовился к генеральному сражению – линкоры и тяжелые авианосцы он держал в кулаке,
лишь в самых необходимых случаях выделяя тяжелые корабли для дальнего прикрытия. Вся остальная работа легла на плечи легких авианосцев, крейсеров и базовой авиации. Превосходные базы флота в метрополии пришлось оставить – слишком уж далеко находились родные воды от Филиппин и Индонезии, за которые сейчас шла борьба и слишком мало шансов было у Объединенного флота перехватить американцев, вздумай они вмешаться. А потому Ямамото перевел основные силы Нихон Кайгун в «Гибралтар Тихого океана» — на превосходно оборудованную военно-морскую базу атолла Трук.
Корделл Халл застал Рузвельта в глубокой задумчивости
— Господин президент!
— Проходи и присаживайся, друг мой… Должен сказать, что твои подопечные японцы выказали нешуточную прыть. Такое ощущение, что у них куда больше сил, чем мы предполагали, и уже очевидно, что их наглость заведомо превосходит все, что мы могли себе только представить.
— Не сомневаюсь, господин президент, что…
— А вот я сомневаюсь, дорогой Корделл, и сомневаюсь сильно. Более того – скажу тебе честно – я в замешательстве. Американские граждане чувствуют себя уязвленными до глубины души – и даже не тем, что Япония все же решилась воевать, а тем, что Япония напала вероломно, без объявления войны. Америка жаждет реванша и крови – а что мы можем ей предложить? Люди покупают утренние газеты – и вместо впечатляющих побед нашего оружия читают об очередных успешных атаках японцев! «Куда смотрят наши военные?! Где, черт подери, наш флот?!!!», — спрашивают они, а что мы можем ответить?
— Согласно довоенному плану флот должен был выдвинуться к Маршалловым островам, встретить там японцев и разбить их в генеральном сражении, после чего можно было бы не допустить захвата Филиппин и планировать дальнейшие операции. Но, Халл, это чертово нападение перемешало все карты! Да, флот в Перл-Харборе не понес катастрофического ущерба, но все же он сейчас не в лучшей форме. И я опасаюсь отправлять его в решительный бой. Но с другой стороны – как объяснить нашим гражданам, почему японцы захватывают все вокруг, а мы не вмешиваемся? Как поддержать боевой дух моряков, которые вынуждены загорать и пить коктейли на Гавайях, когда вокруг лютует война? Как объяснить англичанам, почему мы бездействуем, когда японцы захватывают одну британскую и голландскую территорию за другой? Хотя, признаться, последний вопрос волнует меня меньше всего… Впереди Рубикон, Корделл. Можно не предпринимать ничего, пока наш флот не усилится новыми кораблями в достаточной степени, но так мы можем проиграть войну, даже не вступив в нее. Можно атаковать сейчас, но если мы потерпим поражение, то это может стать национальной катастрофой, по сравнению с которой наши потери в Перл-Харборе все равно что муравей перед Эверестом. Я должен принять решение, Корделл…
15 декабря 1941 года офицер связи, по уставному щелкнув каблуками, вручил Хазбенду Киммелю шифротелеграмму из Вашингтона. Адмирал быстро пробежал глазами короткий текст… После чего улыбнулся и произнес фразу, ставшую впоследствии легендарной:
— А все-таки у наших парней из Вашингтона есть яйца….
Перл-Харбор превратился в гигантский центр, стягивающий на себя всю мощь флота Соединенных Штатов. «Лексингтон» и «Энтрепрайз», ушедшие для доставки самолетов на Мидуэй и Уэйк шли теперь к Оаху вместе со своим эскортом. Огромная «Саратога», только что закончившая ремонт на западном побережье США держала курс на Гавайи.
Киммель собирал всю мощь, до которой он только мог дотянуться в один кулак.
Впрочем, Киммель не собирался держать эту мощь под спудом. 10 декабря японцы атаковали Уэйк и крепко получили по зубам. Тем не менее было очевидно, что Уэйк они в покое не оставят – слишком уж близко располагалось это небольшое американское владение от японских подмандатных территорий.
Первоначальный состав японских сил, выделенных на захват атолла не поражал воображение – 2 эсминца, переделанных в транспорты и 2 обычных транспорта везли десант под прикрытием 3 легких крейсеров и 6 эсминцев. Два дня перед высадкой атолл Уэйк бомбили самолеты 24-ой воздушной флотилии, предполагалось, что они подавят оборону атолла… Силы защитников были совершенно мизерны, но грамотное и решительное использование береговой артиллерии и оставшихся исправными после бомбежек «Уайлдкэтов» привело к тому, что японцы, потеряв 2 эсминца и эсминец-транспорт вынуждены были отступить. Впрочем, было очевидно, что это только временный успех и что японцы вернутся, имея куда больше сил, чем при первом штурме. Так и вышло – для второго штурма в прикрытие десантных сил были выделены «Хирю» и «Сорю», а также 4 тяжелых японских крейсера.
Киммель решил поддержать защитников Уэйка.
На фото — атолл Уэйк
Как только в гавань Перл-Харбора вернулся «Лексингтон», гигантский авианосец вместе с «Йорктауном», в сопровождении 3 тяжелых и 2 легких крейсеров и 14 эсминцев был отправлен к месту событий. Предполагалось, что эскадра будет крейсировать примерно в 60 милях позади Уэйка, готовая обрушить на десантные эшелоны врага всю мощь своей палубной авиации.
Киммель не рисковал выводить в море главные силы. Пока «Вест Вирджиния» и «Калифорния» спешно ремонтировались, вести оставшиеся на ходу 7 линкоров в генеральное сражение с Нихон Кайгун было неумно, а никаких иных задач им пока ставить было нельзя. Поэтому Киммель образовал Task Forсe из быстроходных авианосцев и крейсеров и приказал им действовать в стиле «бей-беги», но ни в коем случае не пытаться Утопить Всех И Стать Героями.
Но увы – американцы опоздали. Их TF находилось еще в 200 милях от Уэйка, когда подошедшее к 2.00 23 декабря японское соединение под покровом ночи высадило десант. Только с рассветом «Лексингтон» и «Энтерпрайз» подняли свои авиагруппы и бросили их в бой, с приказом смести японские плацдармы и уничтожить десантный флот. Но для поддержки своих десантников подняли свои эскадрильи «Хирю» и «Сорю». Судьбе было угодно, чтобы и американские и японские самолеты появились над Уэйком практически одновременно.
Вспыхнувший бой не принес американцам победы. Несмотря на численное превосходство, они потеряли 23 палубных самолетов и 4 «Уайлдкэта» базировавшихся на атолле, но только 14 машин не вернулось на палубы японских авианосцев (часть из них погибла от зенитного огня). два японских транспорта было потоплено, но они были пусты – десант уже покинул их. Стало ясно, что атолл не удастся спасти. Но где-то неподалеку есть вражеские авианосцы, и кто знает, сколько их? Американский командующий все же рискнул, и попытался найти главные силы противника. В небо ушли разведчики, но увы…
На фото — оборонительные позиции на атолле Уэйк
«Сорю» и «Хирю», обнаружив противодействие американской палубной авиации, немедленно двинулись полным ходом к Уэйку, стремясь обнаружить американские авианосцы. Один разведчик США, оказавшийся прямо на пути японских кораблей был сбит их воздушным патрулем, не успев ничего разглядеть. Но фортуна в тот день никому не выказала своих предпочтений – отряд «Кидо Бутай» также не смог найти врага.
Тем не менее, вечером 23 декабря положение американского отряда стало крайне неустойчивым. Уэйк был потерян, а где-то неподалеку находилась вражеская эскадра неизвестной численности но располагавшая авианосцами. И неизвестно кто еще мог подойти к ней на усиление в течении ночи. Как следует обдумав ситуацию, командующий TF решил, что «продолжение банкета» идет в разрез с приказами Киммеля о «бей-беги» и приказал отступать.
К 31 декабря практически все тяжелые корабли на театре собрались в гавани Перл-Харбор. Исключение составляли только крейсера «Хьюстон», «Пенсакола», «Марблхэд» и «Бойз» и 13 эсминцев, которые в начале войны несли службу на Филиппинах. Решено было, что эти корабли смогут оттянуть на себя изрядные силы врага и замедлить его наступление на Филиппины и Индонезию.
Киммель попробовал запросить еще и корабли из Атлантики, но натолкнулся на категорический отказ морского министра. Впрочем, старые «Техасы» Хазбенду были не сильно-то и нужны – тихоходные даже по американским меркам линкоры только сковали бы его по рукам и ногам, но от новейшего «Хорнета», только что сданного флоту, Киммель бы не отказался. Увы – корабль еще не вошел в строй и его эскадрильи не были готовы ни к походу ни к бою. Киммель попытался выпросить хотя бы «Рейнджер» или «Уосп» — увы.
Еще Киммель очень сокрушался о том, что «Колорадо» все еще не был закончен модернизацией.
Огромный линкор с 406-мм орудиями, новейшими радарами и улучшенной системой противовоздушной обороны был совершенно нелишним в грядущем сражении. Опытнейший экипаж, превосходный командир… Но, чего нет – того нет, и глупо жалеть о несбыточном. Ладно хоть «Калифорния» и «Вест Вирджиния» наконец-то закончены ремонтом.
Командующий американским тихоокеанским флотом окинул взглядом леса труб, стволов и мачт, едва умещавшиеся в Перл-Харборе.
— Ну что же. Кажется, мы готовы.
