Анабасис свевов. Часть 2. С 17 века до эпохи Наполеоновских войн
Когда я выкладывал эту великолепную АИ с ФАИ то думал, что она закончена. Но как оказалось автор её продолжил. И сегодня я представляю вашему вниманию то что уже написано.
Голландское владычество в Мозамбике продлилось недолго: все же португальцам удалось создать достаточно массовую и относительно лояльную прослойку принявших католицизм негров. Испортились и отношения голландцев с мусульманскими купцами, довольно быстро осознавших, что они сменили одного конкурента на другого. Не все ладно было и со свевами: после смерти короля Рехилы в 1623 году, на престол королевства свевов наметилось два претендента — брат покойного Ариамир и королевский племянник Гейзерих. Голландцы поддержали уже хорошо знакомого им Ариамира, а Гейзерих обратился за помощью к португальцам и вождям нгуни. В 1625 году состоялась жестокая битва на Кровавой Реке, где Ариамир погиб, а королем стал Гейзерих. Разумеется, он не стал помогать голландцам, когда португальцы в 1645 году решили вернуть себе былые владения — Голландский Мозамбик постигла та же судьба, что и Голландскую Бразилию вместе с Голландской Анголой.
Тем не менее, голландские интересы в Южной Африке оставались неизменными — память о богатствах свевов не давала покоя Ост-Индской компании. Имели место и те же соображения, что и в РИ — необходимость создания колонии, как промежуточной базы между Европой и азиатскими владениями Соединенных Провинций. В итоге, экспедиция Голландской Ост-индской компании во главе с Яном ван Рибеком в 1650 году основала торговый пост и военно-морскую базу на мысе Доброй Надежды. Надо отметить, что эти земли были уже знакомы и свевам — в свое время наиболее отчаянные варги доходили до океана и принесли эту весть своим соплеменникам. Со временем на запад потянулись и переселенцы из тех свевов, кто по тем или иным причинам был вынужден покинуть родные края. Таковых нашлось немного — мало кого прельщал долгий и опасный путь по засушливым равнинам Кару, но все же некоторые семьи решились на этот шаг. Большинство их оседало у подножия гор, что в РИ носили наименования Хекс-Ривер, где со временем разрослись достаточно устойчивые поселения. После жестоких войн с койсанами, последние были частью изгнаны из родных мест, частью обращены в рабство или вовсе истреблены, после чего уже никто не мешал свевским переселенцам обустраиваться здесь по своему вкусу.
Никто — до появления голландцев.
Капская колония, — для простоты будем именовать ее также как и в РИ, — довольно быстро соприкоснулась с местными свевами и, после ряда прискорбных инцидентов ( ожесточенных стычек, угонов скота и похищений женщин — с обеих сторон) — все же нашла общий язык с «белыми дикарями». За несколько поколений оба народа более-менее притерлись друг к другу: молодые свевы становились проводниками, охотниками, пастухами, а самые отчаянные нанимались на голландские корабли, чтобы повидать мир. Не столь рисковые свевы становились сельскохозяйственными рабочими, после чего могли на законных основаниях, приняв кальвинизм и голландскую культуру в целом, остаться в колонии. Со временем таковых становилось все больше — и тем больше становилась колония, расширяясь за счет прилива свежей варварской крови. И хотя из Европы продолжали прибывать переселенцы, — как и в РИ голландцы привлекали сюда и немцев и французов-гугенотов и других европейцев, — все же основной приток населения давал естественный прирост, в том числе и из-за становившихся все более частыми межэтнических браков, благо дети от таких браков выглядели самыми, что ни на есть европейцами. Соответственно, приток малайских рабочих из ЮВА был куда меньше чем в РИ, — рабочей силы хватало и без них, — и «капских цветных», как отдельной этнической общности так и не сложилось. Что же до бушменов, то голландцы в общем и целом, переняли отношение «германских братьев» к койсанам, со всеми печальными для этих последующих вытекающими. Руководство колонии, правда, по мере сил, пыталось предотвратить наиболее безобразные эксцессы, что весьма раздражало многих поселенцев ( как и в РИ получивших прозвание буры). Также раздражали их и ограничения, что накладывало руководство колонии на их расселение вглубь материка — и многие уходили на север, поселяясь среди «свевов Хекс-Ривер» и постепенно смешиваясь с ними. Другие буры уходили на восток, в земли коса, получивших небольшую передышку после смерти Ариамира. Сейчас же они оказались зажаты между трех огней: с юго-запада их теснили голландцы, с севера набегали свевы-варги, а с востока — воинственные и многочисленные племена нгуни. Уже с 30-х годов 18 века коса начали активно теснить из обжитых мест, вырезали, угоняли скот и творили всякие прочие безобразия, захватывая самые плодородные земли. Коса, конечно, сопротивлялись всему этому как могли и кровавые земельные войны, ознаменовавшиеся нечеловеческой жестокостью с обеих сторон, продолжались не одно столетие.
Разумеется, голландцы не забывали о золотых рудниках и алмазных копях королевства свевов, однако взяться за них как следует они не могли: во-первых, свевы находились достаточно далеко, во-вторых, их было весьма сложно подчинить военной силой и, наконец, в-третьих никуда не делись и войны в Европе, отнимавшие у голландцев немало времени и сил. Англо-голландские войны, франко-голландские, Война за испанское наследство и все прочие шли по расписанию и в грохоте пушек было не до забытого богом уголка на краю света. Тем не менее постепенно налаживались торговые связи, многие свевы, по тем или иным причинам вынужденные покинуть родные края, переселялись на юго-запад, под покровительство голландских властей. Но этот поток шел в обе стороны: к свевам уходили недовольные земельными притеснениями буры-полукровки, торговцы, золотоискатели, наемники и всяческие авантюристы.
Среди последних особенно выделяется Иоганн — бывший солдат на службе Ост-Индской Компании, в 1763 году поссорившийся с колониальными властями и, вместе с небольшим отрядом головорезов, подавшийся в Варгенланд. О прошлом этого человека до его появления в Южной Африке известно немного: неизвестно даже толком его происхождение. Одни говорили, что он голландец из Фрисландии, другие считали его прусским кальвинистом, были и такие, кто приписывал Иоганну скандинавское происхождение. Как бы то ни было, проявить себя он смог только в Южной Африке: оказавшись в Варгенланде он почти сразу же ввязался в войну противоборствующих кланов и, возглавив один из них, за несколько лет объединил под своей властью этот гористый край. Иоганн показал себя умелым военачальником и беспринципным политиком, с необыкновенной легкостью заключавшим и расторгавшим союзы, умело лавировавшим между свевскими королями во Фрейбурге, голландскими колониальными властями, португальцами и чернокожими вождями. Такую же гибкость он проявлял и в религиозном вопросе: с голландцами он вел себя как более-менее примерный кальвинист, португальцам намекал о возможном переходе в католичество, но, возвращаясь в Варгенланд, неизменно приносил языческим богам кровавые жертвы — по слухам даже человеческие. Его также называли «Мясником Коса»- за тот ужас, что он, вместе со своими варгами наводил на этот народ, вырезая негров целыми деревнями. В землях коса он пробил себе выход к морю после чего, установив контакты с пиратами Индийского океана, начал бойкую торговлю. Вмешавшись в очередную междоусобицу в королевстве свевов, Иоганн поддержав одного из претендентов на престол, получил от него немалое вознаграждение в золоте и алмазах. В личной жизни он также не отличался скромностью: как приверженец языческого многоженства, он имел большой гарем — не только свевок и похищенных из отчего дома голландок, но и нескольких чернокожих невольниц. Неудивительно, что он оставил множество наследников, которые, после смерти Иоганна в 1781 году немедленно перегрызлись за власть над Варгенландом. Временами то одна, то другая из враждующих фракций вынуждено покидали Варгенланд, спускаясь в земли коса и наводя на них привычный ужас. А на опустошенные, залитые кровью территории постепенно расселялись буры из Капа. Зачастую этот процесс имел стихийный характер, вопреки всем попыткам колониальных властей хоть как-то ограничить это переселение.
Таким образом забытое германское племя, диковинный реликт времен Великого Переселения Народов, спустя почти полторы тысячи лет, вернулось в европейскую политику. Пока, правда, только колониальную: события на краю света не могли существенно повлиять на историю самой Европы, которая неумолимо приближалась к ВФР, наполеоновским войнам и всем сопутствующим тому событиям.
В 1794 году войска революционной Франции вторглись в Нидерланды и захватили Амстердам. После того, как штатгальтер Вильгельм Оранский бежал в Великобританию, местные революционеры преобразовали Голландскую республику в Батавскую республику. В Великобритании Вильгельм издал письма Кью, в которых инструктировал колониальных губернаторов сотрудничать с британскими оккупационными силами. Сами же англичане уже нацелились на Капскую колонию, как важный стратегический пункт на пути в британские владения в Индии.
В Капской колонии к тому времени ситуация выглядела не менее шаткой, чем в метрополии. Фактически к 1795 году здесь сформировалось своего рода двоевластие: между собственно колониальными властями в Капстаде и свевско-голландскими полукровками на севере в районе «Хекс-Риверс». Здесь формировалось своего рода «параллельное правительство» из наиболее зажиточных свевско-бурских землевладельцев, чьи интересы все сильнее расходились с интересами голландского колониального правительства. В религиозном плане это образование представляло собой своеобразный микс формального кальвинизма впитавшего в себя элементы свевского воданизма — в его наиболее маскулинной версии. Некоторые чисто свевские семьи сохраняли свой оригинальный воданизм, что, в общем и целом, не мешало им сосуществовать с крещенными собратьями и осознавать свои общие цели.
Также напряженные отношения складывались у колониального руководства и с голландскими поселенцами, что медленно, но верно расселялись по обескровленным бесконечными войнами землям коса.
Когда до Капа долетели вести из метрополии жители Хекс-Ривер решили, что настал удобный момент, чтобы взять власть в свои руки и объявить независимое государство. Само собой колониальное правительство этих поползновений не признало и начало активно сопротивляться. Дело осложнялось тем, что четкой локализации у двух лагерей не было: как на севере имелись легитимисты, сторонники губернатора, — особенно из числа наиболее последовательных реформатов и пасторов, — так и в Капстаде и его окрестностях немало народу сочувствовало северным мятежникам. Вспыхнувшая междоусобица разрывала колонию — и этим не преминули воспользоваться англичане, как и в РИ высадившиеся летом 1795 года. Голландский губернатор, оказавшийся между двух огней, не нашел иного выхода кроме как выкинуть белый флаг. Так кончилась голландская Капская колония и началась история британского Кейпа.
Капстад был захвачен быстро, однако вглубь страны англичане пока не лезли — все еще шли наполеоновские войны, в 1803 году был подписан Амьенский мир, были свевские восстания и попытки вернуть колонию под власть голландцев, с последующими повторными вторжениями англичан. Сами свевы раскололись — часть поддерживала голландское правительство, часть же приняла сторону англичан, обещавших учитывать интересы хекс-риверских мятежников. Некоторые молодые свевы даже сумели попасть в Европу и повоевать там — с обеих сторон. Англичане даже собрали и обучили так называемый «Свевский батальон», воевавший в составе Королевского германского легиона. Именно здесь свевы повстречались со своими забытыми германскими родичами в Европе, пропитываясь идеями зарождавшегося германского национального романтизма.
Солдаты «Свевского батальона» эпохи Наполеоновских войн
Что же до собственно свевского «ядра» — Варгенленда, «главного» королевства со столицей во Фрейбурге и северных герцогств то события в Европе почти не затронули и мало интересовали их. Смену владельцев в Капской колонии они восприняли настороженно, но в общем достаточно спокойно, поскольку не считали это своим делом. Здешних свевов занимали иные вопросы: войны с неграми, экспансия на север и юг, соперничество с португальцами, которых свевы, воспользовавшись трудностями в метрополии сумели изрядно потеснить. Весь масштаб произошедших изменений им еще только предстояло оценить и принять.
Глобальные изменения начались чуть позже — примерно с 1820-х годов, когда британцы начали всерьез наводить в колонии свои порядки, причем методами которые нравились далеко не всем: в частности то, что британские власти были категорически против владения бурами рабами и того, что было воспринято как неоправданно жесткое обращение с чернокожими народами — чем особенно отличались «коренные» свевы. Отчуждение Британии от буров особенно усилилось решением об отмене рабства во всех английских колониях в 1834 году. Многие буры, особенно те, кто занимался производством зерна и вина, зависели от рабского труда. Недовольство вызывало и насаждение английского языка там где уже сложился своеобразный свевско-голландский диалект, ставший основой для здешней идентичности. Также британцы закреплялись и в землях коса, беря под защиту чернокожие племена от слишком жестокой эксплуатации со стороны буров, а также защищая их от набегов варгов с севера и нгуни с востока. Тогда же здесь начали появляться и британские колонисты, на чьих фермах и под чьей защитой трудились чернокожие работники. Некоторые из этих фермеров нанимали в свою стражу северных «варгов», которые хорошо зная все уловки своих сородичей становились надежной опорой новых хозяев Южной Африки. «Дикие» же варги, напротив, оставались их злейшими врагами. Однако варги в своих горах до поры до времени чувствовали себя в относительной безопасности — чего нельзя было сказать о бурах — как «чистокровных» европейцах так и свевских полукровках. Аналогичное давление испытывали и хекс-риверские буры — хотя многие из них, напротив, вполне себе приняли британское правление. Несогласные же — прежде всего из-за того, что англичане повели решительную борьбу со здешним рабовладением, — и буры-европейцы и свевские полукровки и даже чистокровные свевы уже с 30-х годов начали уходить обратно на север, в «Королевство Фрейбург», где они рассчитывали получить большую свободу рук, а главное — сохранить своих рабов. Другие же переселенцы, не желая возвращаться в земли откуда некогда бежали их предки, уходили на северо-запад, оседая за Кровавой (Оранжевой) рекой, на территории современной южной Намибии. Там они тут же вступили в жестокую схватку с обитавшим там племенами гереро и нама.
