Альтфлот: Вторая молодость (учебные крейсера типа «Богатырь»).

Написав про легкие крейсера типа «Яхонт», я вроде как с крейсерами покончил, но тут оказалось, что на Балтике к 1929 году у меня остались только две «Светланы». При том, что несмотря на то что БФ потерял статус «главного» флота страны, он стал главной учебной базой, как раз учебных кораблей у меня не густо оказалось, особенно с ПТУ. Но зато у меня остались 3 не самые старые «калоши» из племени крейсеров (увода в Бизерту флота не было), вот и подумал: можно ли найти им применение или нет? Думаю можно, тем более у меня судостроение не так уж и раздолбано, в принципе оставшийся в РИ «Кагул» восстановили меньше чем за два года после того, как в апреле 1919 по приказу бритов подорвали главные механизмы – и это в стране, которая практически лежала в руинах. Предупреждаю, тут даже для меня много букв.

По новой концепции строительства флота, которая была принята в 1922 году, Балтике отводилась роль главной учебной базы ВМФ. Фактически главной ударной силой России на море становился Черноморский флот, а при обороне балтийского побережья основная нагрузка легла на легкие силы, минные заграждения, подводные лодки и береговую артиллерию. Поддержку должны были оказывать три оставшихся дредноута типа «Севастополь» и авиация, крейсерам оставалось лидирование эсминцев и по возможности дальняя разведка.

Надо заметить, что темпы строительства флота по сравнению с довоенными годами упали по вполне понятным причинам, новые корабли не закладывались – на это просто не хватало ресурсов, но со времен «проклятого» царизма остался очень неплохой задел: например, только на Балтийских верфях к 1921 году находилось 14 различных вариаций на тему ЭМ «Новик» в разной степени готовности и 6 ПЛ, это не считая 3 легких крейсеров и того же количества линейных, а также различной мелочи, но и достраиваемых кораблей требовались квалифицированные экипажи.

Но тут сложилась ситуация, когда соединение ВМС, которое отвечало за подготовку личного состава, просто не имело вменяемых учебных кораблей, притом практически все достраиваемые корабли имели паротурбинную силовую установку. Кроме того, требовалось обучить не только машинные команды, но и матросов других специальностей, а технологии во время первой мировой войны сделали большой шаг вперед.

Первое время из положения пытались выйти, гоняя с новобранцами действующие корабли флота (лучше всего для этого подходили турбинные крейсера), но это была вынужденная мера, поскольку это уменьшало ресурс и мешало боевой службе штатных экипажей. К тому же в составе флота оставались только два таких крейсера – «Светлана» (1917) и «Адмирал Бутаков» (1923), а достраиваемый по измененному проекту «Адмирал Спиридов» и «Адмирал Грейг» переводились в состав ЧФ, который стал сильным геополитическим инструментом в регионе и его усиление было первоочередной задачей.

Мысль перевести с Дальнего Востока турбинный учебный корабль «Владивосток» (ех-«Рюрик») отмели сразу: силы на Тихом океане были очень небольшими, а события 1918–1920 г.г. показали, что доверять заклятым «друзьям» в регионе не стоит. К тому же вошедший в строй весной 1924 года «Владивосток», хотя и числился учебным кораблем, имел на вооружении 6×254-мм орудий, которые остались в соответствии с соглашением, что было хорошим довеском в случае нападения на одноименный город. Даже переданный французами трофейный крейсер «Kolberg» после ремонта было решено включить в состав Сибирской флотилии, куда он и убыл в том же году, хотя командующий Балтфлотом адмирал Бахирев требовал оставить его в качестве учебного.

Таким образом, ситуация была аховая, и полностью к ее осознанию подошли только в кампанию 1924 года, когда плановый ремонт головного крейсера «Светлана» из-за износа механизмов затянулся на 2 месяца дольше планируемого срока, а стоимость подскочила на 50%. Выйти в море он смог только в июле. Вопрос надо было решать, притом незамедлительно.

Предложение купить турбинное торговое судно за границей или построить у себя также не получило поддержки, поскольку такой вариант все равно не мог обеспечить полный комплекс боевой подготовки, а в случае постройки у себя к тому же отодвинуло решение проблемы на пару лет, да и денег на это особо не было. Тогда обратились к тому, что уже было.

В принципе вариантов на Балтике было как раз немного: из старых крупных кораблей оставался только бронепалубный крейсер «Богатырь» немецкой постройки, который вступил в строй еще в 1902 году. В отличие от крейсера «Олег», он был в худшем техническом состоянии и с мая 1918 года находился на хранении в Кронштадтском порту; там его собирались разоружить (например, часть 130-мм орудий должна была уйти на вооружение черноморских «Светлан»), но 18 июня 1919 года «Олег» был потоплен – как потом выяснилось, британскими ТКА. Это заставило вывести «Богатырь» из резерва и после необходимого ремонта ввести в состав морских сил Балтийского флота. После ввода в строй турбинного крейсера «Адмирал Бутаков» значение старого бронепалубника стало падать. В принципе «Богатырь» уже тогда де-факто стал учебным кораблем: на нем проходили подготовку комендоры, благо на нем с 1916 года стояли 130-мм орудия, а ни на что большее, по мнению руководства флота, он был не годен. К тому же отсутствие должного ремонта сделало свое дело, и кампанию 1923 крейсер снова встретил на хранении; уже шли переговоры с несколькими компаниями Германии о сдаче его на слом, считали, что обычный ремонт устаревшего корабля будет бессмысленным, если бы не история со «Светланой».

Проект переоборудования крейсера поручили КБ Петроградской верфи «Новое адмиралтейство», которая стоила систершип «Богатыря». Требования были минимальные: корпус по возможности оставить прежним, в связи с необходимостью обучения машинных команд заменить паровые машины турбинами, притом любыми, которые могут быть в наличии. Отдельно предусматривалась замена котлов, притом желательно было использовать их сразу двух типов, которые были распространены на флоте – Ярроу и Норманд. В остальном давалась полная свобода действий, кроме двух дополнительных условий – быстро и дешево.

Надо сказать, что к этому «заказу» там отнеслись позитивно: верфь планировала заняться достройкой ЛКР «Наварин» по новому проекту (правда, работы смогли начать только в 1925 году из-за отсутствия новых орудий), а «Бородино» вышел на ходовые испытания в конце 1921, правда получить весь комплект вооружения и оборудования смог двумя годами позднее. Кроме того, для достройки на завод были отбуксированы 3 ЭМ типа «Изяслав» из Ревеля и 4 типа «изменённый Гогланд» с Усть-Ижорской верфи. Других заказов для крупного завода в ближайшее время не планировалось, и чтобы сохранить кадры и производственный потенциал, КБ выложилось на все сто процентов.

Задание поняли буквально – поставить любую котлотурбинную установку, что была в наличии, а в наличии как раз ничего и не было. Турбины со списанного ЛК «Полтава» были уже фактически разукомплектованы для восстановления оставшихся кораблей, в то же время на заводе оставались четыре котла Ярроу с этого же линкора, два из них решили поставить на крейсер. Четыре котла системы Норман-Вулкан согласился поставить государственный Франко-русский завод (такие же стояли на ЭМ типа «Орфей»). Котлы располагались в двух отделениях, при этом носовое вместе с трубой было ликвидировано. С турбинами вопрос решили взысканием с фирмы «Шихау» двух оплаченных, но не полученных еще перед первой мировой турбин «Кертис-АЭГ-Вулкан» для крейсеров Сибирской флотилии. Правда, в реальности были получены турбины для эсминцев типа G. Кроме силовой установки, серьезные изменения потерпели валопровод и кронштейны гребного вала – их сделали по типу крейсеров «Светлана».

Продольный раздел крейсера «Богатырь» после модернизации

Никаких других изменений, кроме частичного перевооружения, проектом не было предусмотрено. Что касается артиллерии, то из 16×130-мм к 1924 году остались только четыре орудия в башнях, оставшиеся ушли на вооружение других кораблей, главным образом из состава Сибирской флотилии. Для довооружения использовали снятые 130-мм орудия с правого борта потопленного «Олега» в палубных установках; на крышу бывших казематов поставили четыре 102-мм, которые использовались на ЭМ; кроме того, посередине корпуса установили две 75-мм зенитки на станке Миллера. В итоге стоимость всех работ составила только половину от стоимости ЭМ типа «Новик», что было хорошим результатом. Работы выполнили достаточно быстро, и уже летом 1925 года «новый» крейсер вышел на мерную милю.

Надо сказать, что командование флотом не строило иллюзий по поводу старого крейсера, но ходовые испытания показали, что зря. Две турбины выдали 29 000 л.с., приводя во вращение 2 винта диаметром 3,5 м; этого хватило, чтобы дать при стандартном водоизмещении около 6700 т (сказалась замена котлов и силовой установки) 26,2 уз. Правда, во время боевой службы это считалось чрезвычайным режимом (крейсер проектировался для других скоростей), реальная скорость редко бывала выше 24 уз. Кроме того, во время учений в сентябре двадцать шестого года в штормовом море «Богатырь» показал результаты в артиллерийской стрельбе не хуже, чем обе «Светланы» – сказалось устаревшее казематное расположение части их артиллерии. В итоге решили, что он может быть полезен не только в учебе, но и в реальном бою. Его скорость была достаточна, чтобы уйти от сильных кораблей Балтийских государств (например шведские ББО типа «Sverige» имели скорость в 23 уз и выше), а за счет неплохого вооружения принять бой с крейсерами, которые могли его догнать (в принципе их было не много на середину 20-х годов –только несколько послеверсальских немецких крейсеров).

Учебный крейсер «Богатырь» в кампанию 1925 года.

Однако это был не конечный вариант, поскольку из-за недостатка средств планировали переоборудование провести поэтапно. В конце осени крейсер, который по результатам испытаний был зачислен во вновь сформированную бригаду крейсеров (правда, классифицировался он как учебный, а по классификации 1926 года – легкий учебный крейсер), поставили на хранение и на второй этап дооборудования в Кронштадте. Прогонки модели крейсера в опытовом бассейне показали, что скорость корабля за счет замены носовой оконечности может еще увеличиться, но на такую работу не было не сил, не денег. Тем не менее, на «Богатыре» наконец убрали выход носового аппарата (правда, польза от этого была сомнительная), добавили еще по одному палубному орудию с каждого борта, кроме того установили два 76,2-мм орудия Лендера на кормовой надстройке. Установили приборы управления стрельбой (ПУС) завода «Н.К. Гейслер и К°». Кроме того, удалось получить финансирование на новые башни Мк-130-2 (более легкие и с более совершенной системой наводки), но их было возможно получить только к началу 1927 года.

Третий этап достройки пришелся на конец 1926 – начало 1927 года. Наконец-то поставили новые башни (они фактически уже производились серийно), при этом вес установки, который был заявлен производителем, составлял в варианте бронирования в 50 мм – 53 т против 70 т. Появилась еще одна пушка Лендера перед ходовой рубкой, а на крышу носовой башни поставили зенитную пулемётную установку обр. 1926 г с пулеметом «Максим» (в 1929 его заменили на 37-мм автомат образца 1928 года). Но главное внешнее отличие было в новой фок-мачте, которую усилили дополнительными распорками на которую установили часть дальномеров (подобные установили в 1927–1928 на всех «Светланах»); кроме того, уменьшили длину труб. Больше серьезных внешних изменений крейсер не потерпел вплоть до конца службы; впрочем, практически в то же время у него появился близнец-«компаньон».

Сменивший Михаила Коронатовича на месте командующего БФ контр-адмирал Галлер (Бахирев трудно находил общий язык с новой властью) решил во что бы то ни стало увеличить крейсерские силы. Все резервы на флоте уже были использованы, тогда Лев Михайлович обратился к бессменному командующему Черноморского флота вице-адмиралу Александру Васильевичу Немитцу о возможном содействии для получения разрешения на перевод в Питер одного из однотипных «Богатырю» крейсеров. Впрочем, от Немитца требовалось больше не содействие, а согласие, поскольку за эту идею стояли командующий флотом Максимов и начальник ГМШ Пилкин.

В то время в составе ЧФ находилось два крейсера этого типа, но оба они были выведены из строя в апреле 1919 года по приказу английского командования, при уходе интервентов. Более новый крейсер «Память Меркурия», к тому же успевший пройти ремонт в 1917 году, решили отремонтировать первым. На это ушло два года, при этом для ускорения работ использовали часть механизмов с «Кагула», последний же решили ввести в строй по окончании работ на двух легких крейсерах типа «Адмирал Нахимов», которые имели большую степень готовности (они вступили в строй в 1922 и 1923). Но в результате работы так и не начались, несмотря на то, что этот вопрос рассматривался постоянно – не в последнюю очередь из-за решения о переводе с Балтики крейсеров «Адмирал Спиридов» и «Адмирал Грейг». Бывший крейсер находился в неходовом состоянии и фактически выполнял функцию плавказармы.

В конце концов Александр Васильевич не только не препятствовал передаче крейсера, но и способствовал его ремонту на Лазаревском адмиралтействе – это предприятие в середине 20-х годов практически лишилось военных заказов. В то же время затраты на модернизацию «Кагула» оказались больше, и только отказ от планов закладки для БФ в 1927 году двух из четырех лидеров на основе ЭМ типа «Новик», которые успели устареть, позволил получить финансирование. Работы начались летом 1926 г. и велись уже по полному профилю, а не поэтапно, как на «Богатыре» (исключение было только в установке вооружения, поскольку орудия и башни могли быть готовы только к середине следующего года и установка намечалась уже на Балтике). Поскольку у завода на тот момент это был фактически единственный крупный заказ, то уже к апрелю 1927 обновленный крейсер вышел на ходовые испытания.

Объем работ был большим: корпус был в удовлетворительном состоянии, но основные магистрали и кабели отсутствовали, по сути требовался ремонт всех систем корабля. Силовая установка досталась от так и не построенных лидеров (Балтийский завод работал как часы, и уже в декабре 1926 комплект из двух турбин типа Браун-Бовери-Парсонс и 6 котлов отгрузили в Севастополь); надо сказать, что в отличие от «Богатыря» на «Кагул» устанавливали только котлы типа Ярроу. Ходовые испытания показали еще лучшие результаты: без вооружения и при мощности турбин в 32 700 л.с. крейсер разошелся до 27,4 уз., но в течении службы он не ходил быстрее 25 уз. Испытания не выявили каких-то серьезных недостатков, после исправления мелких недоработок в июле он уже проследовал к месту своего постоянного базирования; поскольку во время перехода он не раз встречался иностранным военным кораблям, то они решили, что это новый быстроходный транспорт (наши моряки их не переубеждали), что отразилось в ряде справочников. В кампанию 1928 крейсер вошел уже со всем вооружением в составе 2-го учебного дивизиона бригады крейсеров БФ.

Крейсер «Кагул» в составе 2-го учебного дивизиона бригады крейсеров БФ, 1931 г.

Оба крейсера сыграли и негативную роль в развитии БФ: заложенный в 1927 году трехбашенный крейсер «Адмирал Эссен», который первоначально планировали включить в состав Балтийского флота, в итоге перевели на Север, поскольку, по мнению высшего руководства страны, на Балтике было достаточно четырех крейсеров. В качестве своеобразной компенсации в 1928 с ФСЛО вернули старый крейсер «Аврора», который снизил нагрузку на крейсера в качестве учебных кораблей. Оба «богатыря» служили в качестве учебно-боевых судов до вступления в строй тяжелого крейсера проекта 26 «Дмитрий Пожарский», хотя уже в конце 20-х было ясно, что корабли безнадежно устаревают. В целом попыток их модернизации и не предпринималось. В 1931–32 годах на кораблях заменили 102/60-мм орудия на «универсальные» 102/45 (правда, особой универсальности в них не было), тогда же сняли старые пушки Лендера.

Кампанию 1935 оба крейсера встретили уже не в составе бригады крейсеров, а в кронштадтских доках. Обследование показало, что в худшем состоянии находится крейсер «Богатырь» (сказался возраст и боевые повреждения), и его было решено вывести из состава флота. Ремонт «Кагула» признали возможным с зачислением его в бригаду учебных кораблей БФ, работы с использованием части агрегатов систершипа завершились только в 1937 году. Во время ремонта было проведено последнее перевооружение: башни были заменены на одиночные 152/60-мм орудия (аналогичные установленным на крейсерах «Адмирал Завойко»), не оправдавшие себя 102-мм «универсалки» сняли, поставив на их место 45-мм полуавтоматы, вместо средней 130-мм установки установили лицензионные 100-мм спаренки (в отличие от итальянских орудий российские универсалки имели длину ствола в 56 кал., но из-за большой массы скорость наведения также была ограничена), Кроме того, вместо неудачного 37-мм автомата установили две зенитные установки «Максим», но уже счетверенные.

Учебный корабль «Кагул» отдельной бригады учебного командования БФ, 1940 г.

Бывший крейсер честно тянул лямку учебного корабля до сентября 1941 года, когда его пытались использовать для снабжения гарнизона Ханко; уже на подходе к ВМБ он налетел на наше минное заграждение и затонул в течение 15 минут. Что касается «Богатыря», то после разоружения и разукомплектования он до 1939 года выполнял обязанности блокшива, а весной его вывели на полигон, где по старому корпусу отработала морская авиация и торпедные катера.

«Память Меркурия» никогда не переоборудовалась подобно балтийским крейсерам. До 1932 года она числилась учебным крейсером, позднее переоборудована в минный заградитель (классифицировлся как крейсер-заградитель, поэтому кораблю оставили даже имя); с заменой артиллерии на 3×130-мм за щитами и две в кормовых казематах, 3 76,2-мм пушки Лендера, 2 37-мм автомата и 4 пулемета, корабль мог брать до 210 мин. При том была предусмотрена возможность сбрасывать мины как с минной палубы, так и с главной (она стала закрытой). Корабль участвовал в начальный период Великой Отечественной войны, но из-за многочисленных повреждений 10 октября 1942 года был затоплен в качестве брекватера в устье реки Хоби, севернее Поти, для создания волнолома. Предварительно с корабля были сняты все сколь-нибудь ценные механизмы и оборудование.

Минный заградитель «Память Меркурия» дивизиона минных заградителей бригады охраны водного района ЧФ, 1941 г.