Александр Росляков. БЕКЕТОВА ГРОХНУЛИ СКОРЕЙ ВСЕГО СВОИ ЖЕ
Чем журналисты лучше проституток? Весь опыт моего общения с теми и другими говорит: ничем! Узниц панели, выпертых на нее крайней нуждой кормить своих детей, еще хоть можно пожалеть. Но никто не заставляет врать не знающих подлинного горя журналистов, а не можешь писать честно – ну и не пиши!
Вот один из самых показательных примеров журналистской лжи – дело химкинского журналиста Михаила Бекетова. Из него лепят борца, страшно пострадавшего за правду при защите Химкинского леса от главы Химок Стрельченко. Но правда тут одна – что он страшно пострадал. Все остальное – вранье, на котором с нелюдским кощунством к бессловесному калеке греют руки его коллеги-мародеры.
Не был сроду Бекетов борцом за правду, а был карманным журналистом прежнего главы Кораблина, служа при нем редактором официальных «Химкинских новостей». Как раз в ту пору я брал отчаянное интервью у директора химкинского НПО имени Лавочкина Баклунова. На этом, самом звездном нашем производстве настоящие герои строили космические станции к Венере и Марсу, но при тогдашней власти оно было в пух разграблено – о чем Бекетов и звука не подал!
Хотя писал он не без остроты – но в сути был типичным приспособленцем. На службе у Кораблина выстроил себе барский дом в их барском поселке Старбеево; любил и хорошо поддать, и поблудить. Но когда в 2003-м мэром Химок стал боевой полковник Стрельченко, разбитного Бекетова погнали из газеты – что в нем, привыкшем открывать ногой все двери в городе, родит понятную обиду, вдобавок лишает его средств к существованию. И тогда его привлекает к себе еще одна известная в Химках фигура – коммерсант Юров.
При Кораблине Юров был эдаким местным олигархом, но при Стрельченко его исключили из торгово-промышленной палаты Химок, лишили прежних бизнес-льгот, закрыли его ночную баню. В ответ он попытался оставить Химки без воды и света – и затем стал выпускать свою протестную газету «Гражданское согласие». А следом на его же средства стала выходить и очень близкая ей «Химкинская правда» Бекетова.
По обеим этим газетам прошла красной нитью одна мысль: долой «черного полковника» Стрельченко! Но так как даже самые острые мысли притупляются от повторения, скоро обе эти газеты лишились аудитории, и тогда Юров решил привлечь к себе внимание иным путем. Идет он в милицию и заявляет, будто неизвестные избили его по заказу химкинской администрации – а то по чьему ж еще?
В заведении уголовного дела ему отказали, поскольку ни телесных повреждений, ни других признаков «террористического нападения на общественного деятеля» не было. Зато возникла нужная зацепка: сам факт обращения в милицию – и отказа заводить дело. И он давай трубить: вот как в Химках лупят оппозицию! Этот ход был повторен им еще дважды – но без реальных следов хоть чего-то впечатления на публику не произвел. И тогда Юров обзаводится уже наглядными следами покушения: якобы те же неизвестные нанесли ему 10 ножевых ран и он чудом лишь остался жив.
Согласно медицинской карте он слег в горбольницу с «бытовой травмой» 5 февраля 2008 года, а уже 11 февраля благополучно выписался. «Ранения не проникающие, жизненно важные органы и сосуды не задеты». То есть в быту могло случиться с каждым – но эта сенсация, как в Химках порубали оппозиционера, обходит все оппозиционные издания. И в них уже не сомневаются, что заказать правозащитника, как дальше величают Юрова, мог только Стрельченко – а то кто ж еще?
А Бекетову сжигают автомобиль, убивают его собаку, и он, вторя Юрову, называет это «политическим террором, где заказчиком выступил Стрельченко». Но какой тому был в этом прок? Дохлые газеты Юрова и Бекетова ему никак не мешали. А вот вселенский звон об избиении свободной прессы в Химках марал его, конечно, будь здоров! И Юров ставит ему условие: верните мне былое уважение, и все это прекратится! Но такой сговор не прошел – после чего и случается уже настоящий ужас с Бекетовым.
Стрельченко, дабы его не обвинили в признании указанной вины, подал на Бекетова в суд – и там меж ними летом 2008 года происходит такой диалог. «Бекетов, скажите честно, вы сами-то хоть верите в то, что пишете?» Нечаянная очная ставка – все думали, что сам глава в суд не придет – и прямой вопрос смутили журналиста, сохранившего остатки совести, и он произнес в ответ: «Я перед вами виноват, я просто заигрался – и обязуюсь принести извинения».
Но этого ему уже не дали сделать. Адвокаты, нанятые ему тем же Юровым, прервали заседание суда – а на следующее он уже не смог прийти, так как был зверски избит и надолго впал в кому. И тогда лишенные уже всех совестных остатков коллеги стали гнать от его имени самую отъявленную чушь.
Так называемые демократические СМИ давай публиковать какие-то в принципе невозможные интервью с ним, какие-то его обращения к президенту и народу. Зашла настоящая драка за его тело, за право вещать на митингах от его лица. На нем чуть не верхом катались, перевозя его из одной клиники в другую, снимаясь на его фоне и демонстрируя как вопиющий в ту или иную пользу факт.
Повесили и это преступление на Стрельченко – но мог ли он даже желать его?
Тогда была в разгаре выборная гонка, в которой Стрельченко имел больше чем десятикратный перевес над ближайшими соперниками Белоусовым и Чириковой. Бекетов был на стороне последних; но есть закон пиара, уже безотносительный к морали: с таким перевесом нельзя трогать соперников, надо их не замечать. И для Стрельченко расправиться с ничем не угрожавшим ему, разве лично неприятным журналистом даже шкурно было невыгодно.
Кому же было выгодно? Юров, имевший опыт этих проникающих в СМИ ранений, вложил кучу денег в дискредитацию его противника – и вдруг Бекетов своим покаянным обещанием ломает всю игру. Зато после покушения, повешенного как хомут на шею лидера, Бекетов из чуть не слившего своих отступника стал самой эффективной их фигурой нападения. Так кто же как не сами эти оппозиционеры были кровно заинтересованы в увечьях их собрата?
На тех выборах, к которым еще примешалась проблема новой трассы Москва-Питер и Химкинского леса, они пошли путем какого-то закрайнего вранья. Как Митволь с Чириковой придумали обвинить Стрельченко в покушении на этот лес, я написал в статье «Палачихи Химкинского леса». Ее выводы о настоящих толкачах лесной порубки, чтобы не вести ту трассу через арендованный Батуриной Молжаниновский район Москвы, официально подтвердились после снятия Лужкова. Но меня за само вскрытие «не тех» фактов сразу заклеймили злым наймитом химкинского мэра. То бишь в системе абсолютной лжи, где все поют и пляшут лишь под чью-то дудку, никакие аргументы смысла не имеют вообще. Имеет смысл один опознаватель «свой – чужой»: если ты наш – хоть изоврись; кому зазорно – а нам на здоровье! А если против нас – ну, значит, точно лживый и продажный!
Тогда же в тех же СМИ прошло и еще гнусное вранье, нет-нет повторяемое по сей день. Де по приказу Стрельченко для умножения в Химках торговых мест стали разрушать памятник героям войны у НПО имени Лавочкина – и даже там вышвырнули кость одного из них. Но не был этот памятник разрушен, в чем легко может убедиться каждый; только останки воинов, под которыми шли трубы канализации, перенесли на городской мемориал. А что до кости, фотография которой замелькала в «своей» прессе, прокуратура установила ее принадлежность женщине, умершей гораздо позже закладки того памятника. А припер ее с собой сам фоторепортер, чтобы сделать – ну нам же на здоровье! – впечатляющую фотку…
Потом грохнули журналиста Кашина, и та же пресса объявила, что и здесь без Стрельченко не обошлось – просто какой-то наш Бен Ладен! Но дело все было не в нем, а в раздобревших при нем Химках, которыми хотели поживиться многие – как поживился Северным округом Москвы Митволь, главный заварщик химкинской лесной каши. И в тех химкинских выборах, самых грязных за все времена, как трубила сама напавшая на них грязь, по сути победил не Стрельченко, а те самые грязнули, что раскатывали на недобитом Бекетове.
Митволь на сляпанной им под Лужковское семейство лжи въехал на целый год в такую должность, что за день обеспечит всех потомков ее обладателя до пятого колена! Чирикова отхватила мировую славу, которая свободно конвертируется в те же деньги; еще и ни в каком хозяйственном дерьме не надо колупаться! А Стрельченко остался колупаться в каждодневной ступе, опозоренный на всю страну и мир!
И в этой лишь наживе, а не в каких-то идеалах правды и добра – вся цель текущих оппозиционеров; но и власть, стремящаяся дубинным образом заткнуть им пасть, ничуть не лучше. Ее ненависть к этой орде понятна: она же видит, что за фрукты прут против нее! Но ведет себя как-то больно конвульсивно: то почем зря дубасит, то ласкает супостатов, по десять раз за полгода меняя свои установки. Не лучше всех вышел и герой Афгана Стрельченко, забоявшийся рассказать скандальному телеведущему программы «Максимум» всю правду о войне за Химки. А только стал состязаться с этим ушлым скандалистом в речевых увертках, в чем тот, конечно, куда больший мастер.
Но сам пример их стычки показал, что всякое журналистское расследование с целью докопаться, что к чему, у нас убито напрочь. Журналист определят под его заказ мерзавца, а потом подтаскивает под это нужную фактуру. Что не подходит – отметается; если совсем нет фактов – они сочиняются, как в случае с той фальшивой костью.
И при всем этом дело Бекетова, которое уже не раз возобновлялось, я думаю, не будет раскрыто никогда – и вовсе не из-за упадка наших органов. Раскрыть его там, где все всех знают, кто-то наверняка что-то видел или слышал, не так трудно – но зачем? Ну, уличат злодеев – но если они будут не из властной связки, бешеная собака оппозиции с дерьмом смешает следаков, а впавшая в свои метанья власть их тут же сдаст. Кривые журналисты подают кривой пример всем остальным; но коль эта совесть нации врет напропалую, кой черт хранить честность, связанную с риском службы, этим остальным? Ну, грохнули этих писак – туда им и дорога!
Не надо врать – и меньше будут убивать! Не надо делать из убийства журналиста мировой кошмар на фоне тысяч «рядовых» убийств. А рядовые люди – что, не люди? Их-то по долгу, совести и смыслу своей службы и должны защищать так называемые правозащитники и журналисты. Но они сегодня разве что так называются, защищая один свой кривой шесток.
И я поэтому – за более честных шлюх, дающих людям за их деньги хоть какую-то, хоть призрачную радость. Но что за радость по уши барахтаться в этой повальной журналистской лжи?
