Забытый герой. Князь Даниил Ефимович Мышецкий

Попалось как то недавно на глаза сообщение о реставрации построек в Вильнюсском замке, и вспомнилась в этой связи забытая история.

Узнал я ее буквально пару лет назад и то только потому, что плотно интересуюсь историей войн XVII века. А узнав был просто ошарашен тем, что история эта уже много десятилетий практически никому неизвестна. Как это могли забыть? Почему?

Рассказ этот об одной из самых стойких и длительных оборон в истории России, а уж наша история примерами знаменитых оборон черезвычайно богата.

И все же оборона Виленского замка выделяется среди них и своей стойкостью и трагическим финалом.

Полтора года небольшой русский гарнизон сопротивлялся в условиях тяжелейщих и воистину безнадежных, когда на многие сотни километров вокруг оказались враги и не было никакой надежды на помощь. И лишь когда не менее 90% защитников погибло, был сломлен дух гарнизона, но не их воеводы. Он предпочел смерть жизни, отстояв тем честь своего войска.

В старой энциклопедии под редакцией С.Южакова есть небольшая справка о князе Мышецком Даниле Ефимовиче: «был послом в Дании в 1656–1657 г.г. и побуждал короля Фридриха III принять участие в войне против шведов. Датский король действительно выступил вскоре в поход против Карла Х, но ожидаемых выгод Россия от этого не получила. Мышецкий же потом был воеводой в Вильне и ни под каким условием не хотел сдать город Яну-Казимиру. После взятия Вильны Мышецкий был казнен в 1661 году».

Интересно, что биографию и подвиг князя Мышецкого, с целью воспитания детей в патриотическом духе, изучали у нас в церковно-приходских, начальных школах как идеал цельного русского человека, горячо любящего свою Родину и способного ради нее на любые жертвы.

Как же развивались события в далеком ХVII веке?

В 1654 году Украина воссоединилась с Россией, которая тут же приступила к военным действиям. Она отвоевала у Польши оторванные ею от России Смоленские и Полоцкие земли и вошла в пределы Польши. В Вильне польская шляхта присягнула на верность царю Алексею Михайловичу, который назначил в Вильно воеводой князя Шаховского. Через четыре года его сменил на этом посту Князь Мышецкий, возглавив немногочисленный военный гарнизон.

Начальный период русско — польской войны 1654-1667 г.г.

Служение Даниила Ефимовича проходило в сложных условиях. Воевода то и дело посылал в Москву донесения о нехватке боевых припасов, малочисленности солдат, скудости продовольствия, измене шляхты. В 1659 г. грянула беда: эпидемия чумы косила без разбору и ратных людей, и местных жителей. В окрестностях Вильны рыскали шайки мятежников, которые нападали на гарнизон, изматывая его силы. Воевода Мышецкий безжалостно расправлялся с изменниками царской присяге.

Когда слухи о приближении противника подтвердились, он начал готовиться к обороне: предал огню предместья, чтобы там не мог скрываться враг, укрепил городские стены.

Так выглядел Виленский замок в период описываемых событий.

1660 год оказался неудачным для русской армии. После поражения в битве на Полонке и отступления из Центральной Белоруссии армии князя И. А. Хованского войска Речи Посполитой начали возвращать под свой контроль земли Великого княжества Литовского. Лишь в нескольких крупных городах (Вильно, Ковно, Брест, Гродно) оставались русские гарнизоны. Гарнизон Вильно насчитывал по разным данным от 700 до 1300 человек, включая солдат и казаков.

Первое сражение грянуло ночью 29 апреля 1660 года. Поляки пытались занять город, но русские выбили неприятеля. 13 июля литовцы начали осаду по всем правилам военной науки. Однако штурм последовавший 31 июля 1660 года, завершился неудачей и стоил нападавшим 700 чел. убитыми и ранеными.  17 августа 1660 года русский гарнизон предпринял большую вылазку и ворвался на литовские позиции. Однако положение гарнизона значительно ухудшилось, когда в конце августа к осаждавшим подошли подкрепления с осадной артиллерией.

Узнав о тяжелом положении с боеприпасами и продовольствием у осажденных, литовцы 8 ноября 1660 года предприняли очередной штурм, который снова завершился их поражением. 27 ноября 1660 года завершилась неудачей попытка поджечь виленский замок (потери нападавших — до 100 человек убитыми и ранеными). В декабре литовцы предприняли попытку подвести под стены замка мину, но русский гарнизон, узнав о замыслах противника от перебежчика, смог сорвать диверсию, обрушив своды минной галереи. В том же декабре 1660 года осаду возглавил великий гетман литовский Павел Сапега. Он начал переговоры о сдаче крепости. Однако эти переговоры ни к чему не привели.

 
Непрестанно залатывая развороченные пушечными ядрами укрепления замка, русские проявляли чудеса героизма, отбивая приступ за приступом. Воевода Мышецкий держался стойко: окруженный со всех сторон превосходящими силами противника, «отрезанный от родной земли и буквально покинутый ею на произвол судьбы, без подкреплений, без подвоза припасов, он, благодаря своему мужеству и энергии, продержался в Вильне до марта 1661 г." ( История России С.М.Соловьева, т.2, кн.3).

В этот период на помощь осаждавшим пришел обозный гетман литовский Михаил Пац, и, не теряя времени, принялся энергично штурмовать город. Кольцо обороны стало сужаться. Защитники отходили внутрь города. Сначала оборонялись городские стены, затем дома и церкви и, наконец, гарнизон отошел во внутренний город-замок (на Замковой горе). Здесь горсть русских сумела продержаться еще 8 месяцев.

Здесь во внутреннем замке оборонялись последние защитники Виленской крепости.

Внутренний Виленский замок, превратился в крошечный островок среди неприятельского моря.Ряды защитников таяли, но князь не собирался сдаваться и казнил любого, кто говорил о сдаче. В ноябре 1661 года к городу прибыл король Ян II Казимир Ваза и стал готовиться к решающему штурму.

Король Ян II Казимир Ваза

Король предложил русским сдать замок в обмен на свободный выход к Московским границам, но неустрашимый князь ответил пушечными выстрелами. К этому времени в гарнизоне города осталось только 78 человек – изнуренных, истощенных, утративших веру в победу. Истощенные защитники уже не могли больше выдерживать тяготы осады, в гарнизоне вспыхнуло открытое неповиновение, «стала в замке между полковниками и солдатами шаткость большая, стали говорить шумом, чтобы город польским людям сдать».

Князю пришлось схитрить: пообещать людям сдаться, но согласие оказалось притворным. Как писал сам князь, «…я склонился на это их прошенье, выходил к польским людям на переговоры и просил срока на один день, чтоб в то время, где из пушек разбито, позаделать».

В то же время воевода приказал верным людям вкатить в подземелье 10 бочек с порохом, чтобы в решительный момент, пригласив к себе поляков якобы для переговоров о сдаче крепости, взорвать их и погибнуть самому вместе со своими солдатами, остатками крепости, да и с торжествующим врагом. «Но доблесть князя, – как верно заметил Ю.В.Татищев на чествовании памяти Мышецкого по случаю 250-летия его мученической кончины, – оказалась не по плечу его соратникам, легко проникшим в грандиозный, но простодушный план-замысел их воеводы: 3 декабря они схватили его, заковали в цепи и выдали королю, прекратив защиту опостылевшего им замка».

Канцлер Пац от королевского имени, предложил князю просить пощады у короля. Он ответил: «Никакого милосердия от короля не требую, а желаю смерти».

Суд приговорил Мышецкого к смертной казни. На смертном часе сидя, князь написал семье Завещание, которое впоследствии некий монах принес семье воеводы: "Память сыну моему, князю Ивану Даниловичу Мышецкому, да жене моей, княгине Анне Кирилловне: ведайте о мне, убогом: сидел в замке от польских людей в осаде без пяти недель полтора года, принимал от неприятелей своих всякие утеснения и отстоялся от пяти приступов, а людей с нами осталось от осадной болезни только 78 человек; грехов ради моих изменили семь человек: Ивашка Чешиха, Антошка Повар да Сенька подьячий — и польским людям обо всем дали знать. От этого стала в замке между полковниками и солдатами шаткость большая, стали мне говорить шумом, чтоб город сдать; я склонился на это их прошенье, выходил к польским людям на переговоры и просил срока на один день, чтоб в то время, где из пушек разбито, позаделать; но пришли ко мне начальные люди и солдаты все гилем, взяли меня, связали, заковали в железа, рухлядь мою пограбили всю без остатка, впустили польских людей в замок, а меня выдали королю и просили казнить меня смертию, а сами все, кроме пяти человек, приняли службу королевскую. Король, мстя мне за побитие многих польских людей на приступах и за казнь изменников, велел казнить меня смертию."

Объясняя причины отказа просить польского короля о милости князь писал:
 
«Принял здесь смерть, исполняя великому государю крестное целование и напамятуя вам, – не хотя вам и роду своему принести вечные укоризны, чтобы вы службу мою напамятовали и изменщиком меня не называли."

В течение двух дней перед казнью иезуиты тщетно уговаривали князя  перейти в католичество: это, дескать, спасет не только его душу, но и жизнь.

Казнь состоялась 10 декабря 1661 года на площади у теперешней Ратуши. Приговор гласил, что доблестный «воевода предается смерти не за то, что он был добрый кавалер и служил своему государю верно, за то, что он был большой тиран и много людей покарал».

Князь Мышецкий взошел на эшафот, он помолился на блестевшие перед ним кресты церкви, поклонился, по русскому обычаю, на все четыре стороны. Все исторические источники отмечают, что князь отдельно сделал три поклона в сторону королевского жилища. При этом кто-то заметил осужденному, что он напрасно кланяется, так как там уже нет короля. Мышецкий на это ответил, что для заочного прощания достаточно поклониться и месту, где был король.

«Конец князя был так же велик в своей геройской простоте, как и его служба родине», – заметил Ю.В.Татищев.

Бестрепетно он «лег под топор» и «смерти кинулся в объятья». Тело князя отвезли в Свято-Духов монастырь и там предали земле.

В Актах, изданных Виленским Археологическим Комитетом, есть свидетельства о трогательном отношении царя Алексея Михайловича к памяти своего верного слуги: в приходо-расходной книге царской казны за 1669–70 г.г. отмечены выданные суммы на дачу священникам, служившим Божественные Литургии по почившим в Боге «да по князе Данииле Мышецком». Еще в одном труде указывается, что в 1667 году вдова страдальца продала свою вотчину – деревню Жеребетово, дарованную ей с сыном «за службу, и за Виленское осадное сиденье и за смерть» ее покойного мужа. (Г.А.Власьев. Потомство Рюрика, т.1, ч.2, стр.185).

Царь Алексей Михайлович.

«Теперь никто не укажет могилы князя Даниила Ефимовича в Духовом монастыре, – сожалел Ю.В.Татищев 30 ноября 1911 года в Виленском Русском собрании, выступая с речью по случаю 250-летия со дня мученической кончины самоотверженного воеводы. – А между тем… его подвиг и страдальческая смерть заслужили себе памятник… в Вильне, единение которой с общерусской великой родиной Мышецкий спаял своей кровью» («Виленский календарь на 1911 год»).

И сегодня, нам кажется, актуален совет историка найти и изучить старинные монастырские описи бывшего Св.-Духовского кладбища, восстановив историю его заселения. О том, что при этом могут обнаружиться неожиданные находки, указывает опыт открытия в 1851 году гробницы князя Д.М.Пожарского в Суздальском Спасо-Евфимьевском монастыре после того, как следы ее были утеряны около 1618 года.

Развалины замка на Виленской горе в 1785 г.

В процессе осады замок на Виленской горе замок был настолько сильно разрушен, что уже никогда больше полностью не восстанавливался.

Башня Гедиминаса одна из немногих сохранившихся частей замка на Виленской горе.

Источник:
http://ricolor.org/europe/litva/lir/ist/1/