Юрий Пашолок. Крупнокалиберная альтернатива для орудия КВ-1
Юрий Пашолок. Крупнокалиберная альтернатива для орудия КВ-1
История появления 122-мм танкового орудия У-11, созданного осенью 1941 года по распоряжению Ж.Я. Котина
Сегодня исполнилось 113 лет со дня рождения Жозефа Яковлевича Котина, одного из ключевых людей в отечественном танкостроении военного и послевоенного периода. Котин стал представителем танковой школы нового поколения, тех, кто пришел на руководящие должности во второй половине 30-х годов. Заслуги Жозефа Яковлевича на поприще танкостроения настолько велики, что даже описание военного периода достойно не одного материала. Появился он на Кировском Заводе в крайне сложное время, когда его руководство «проредили» по результатам работы следственных органов. Репрессии случились не на пустом месте: официально Кировский Завод сдал в 1936 году 101 танк Т-28, но в реальности все эти танки оказались негодными по качеству. Вместо 3 опытных танков Т-29 сдали 1, вместо 400 танковых пушек КТ сдали 258, по плану завод должен был сдать 250 дивизионных пушек Ф-22, по факту сдали 1. Среди тех, кто попал в жернова репрессий, оказался и О.М. Иванов, один из создателей Т-28 и начальник СКБ-2 Кировского Завода. На его место и назначили Котина. Пришел он не из неоткуда: до назначения начальником СКБ-2 Котин работал над рядом проектов ВАММ (Военная Академия Механизации и Моторизации имени И. В. Сталина), возглавляя научно-исследовательский отдел академии. Наиболее известной работой стала опытная система десантирования разведывательного танка-амфибии Т-38, но имелись и вполне серийные работы. Вертлюг для пулемета ДТ, который ставился на мотоцикл-одиночку ТИЗ АМ-600 — это тоже работа Котина, как одного из участников разработки.
Ж.Я. Котин в Челябинске, 1942 год
Начальником СКБ-2 Котин был назначен по личному указанию К.Е. Ворошилова. По этому поводу иногда всплывают ехидные комментарии, поскольку у Жозефа Яковлевича был роман с Анастасией Петровной Поклоновой, протеже Ворошилова и одной из первых советских женщин-танкистов. Позже они поженились. Ну а некоторые расшифровывали КВ как «Котин-Ворошилову». Но, во-первых, хочется задать вопрос вроде «ну да, и что?». Во-вторых, надо судить по тому, что сделал Котин на новом для себя месте. Надо сказать, что поначалу вокруг нового начальника СКБ-2 сложилась нездоровая атмосфера. Но будем честными — за первые три года деятельности Котина как начальника танкового КБ Кировского Завода там случились поистине грандиозные изменения. До того Кировский Завод выпускал танки, разработанные другими КБ, да и особого рвения с новыми работами не наблюдалось. Котин же смог сделать так, что именно Кировский Завод стал ведущим разработчиком тяжелых танков. В коллектив СКБ-2 влилось немало новых сотрудников, часть из которых также пришло из ВАММ. На свет появился тяжелый танк СМК-1, который получился более удачным, нежели его конкурент — Т-100. Он стал одним из первых в мире тяжелых танков с торсионной подвеской. На его базе был создан еще один танк — КВ-1. Изначально разрабатывавшийся как инициативный проект студентов ВАММ, этот танк смог побороть и Т-100, и СМК. 19 декабря 1939 года КВ приняли на вооружение Красной Армии, причем эта машина стала единственной из принятых тогда танков, которой довелось повоевать. Уже в 1940 году началось серийное производство этого танка, одновременно был создан «штурмовой» вариант, получивший обозначение КВ-2. За период с апреля 1937 года, когда Котина назначили начальником СКБ-2, по конец 1940 года, конструкторское бюро превратилось в мощнейшую организацию. Лучшего ответа критикам деятельности Котина и не придумать.
Производство гаубиц М-30 в Свердловске. Наличие этого производства стало ключевым при запуске работ по У-11
Организаторские способности Котина оценили на самом верху. За разработку и организацию производство тяжелых танков КВ 19 сентября 1941 года он был награжден орденом Ленина, который стал приложением к званию Героя Социалистического Труда и вручению золотой звезды «Серп и Молот». К тому моменту планы по производству тяжелых танков КВ-3 и других перспективных разработок пришлось забыть — началась Великая Отечественная война. Незадолго до награждения, 9 сентября 1941 года, Котин был легко ранен осколками стекла во время обстрела Кировского Завода. 4 октября Сталин подписал постановление ГКО №734сс «О Кировском и Ижорском заводах и заводе № 174», согласно которому приняли окончательное решение об эвакуации Кировского Завода в Челябинск. Фактически этот процесс начался еще летом, теперь же ЧТЗ, куда эвакуировался Кировский Завод, а также завод №75 (г. Харьков), производивший танковые моторы семейства В-2, становился главной площадкой выпуска КВ-1. Пунктом 11 постановления ГКО №734сс ЧТЗ превращался в «комбинат по производству танков КВ», а сам завод переименовали в Челябинский Кировский Завод (ЧКЗ). С этого момента началась история Танкограда. Новым директором завода стал И.М. Зальцман, до того директор Кировского завода, а Котин стал главным конструктором. Одновременно Зальцмана и Котина назначили заместителями накрома танковой промышленности. Новый наркомат, образованный 11 сентября 1941 года, возглавил В.А. Малышев, до того нарком среднего машиностроения. В ведении Котина оказывались новые конструкции и перспективные разработки бронетанковой техники. Таким образом, осенью 1941 года появилась новая структура, которая стала инициатором целой серии разработок, как бронетанковой техники, так и танкового вооружения. Одной из первых таких разработок стала 122-мм танковая гаубица У-11, созданная в конце 1941 года по инициативе НКТП.
С этого документа начались работы по 122-мм танковому орудию с баллистикой М-30
Так получилось, что история У-11 слегка утонула в более поздних требованиях, которые слегла так отличались от изначальной идеи. Про то, зачем вообще понадобилась данная система, как-то «забыли» и в Свердловске. В результате родился устойчивый миф о «средстве повышения огневой мощи танка КВ-1». А «историки УЗТМ», которые составляли сводный отчет о деятельности завода во время войны, начисто забыли главного конструктора и заместителя главного конструктора КБ, которое создало данную систему. Реальная же история появления данной системы долгое время была «закопана» в фонде ГАУ КА Центрального Архива Министерства Обороны РФ. Проясняет историю журнал Артиллерийского Комитета ГАУ КА, а также сопутствующие документы. Итак, откуда же вообще появилась идея делать 122-мм гаубицу? Ответ на этот вопрос надо искать в плоскости обеспечения танков, прежде всего КВ-1, артиллерийским вооружением. Так вот, КВ-1 в 1941 году оказался наиболее уязвимым по поставкам орудий. Дело в том, что и 76-мм орудие Л-11, и 76-мм орудие Ф-32 выпускались на Кировском Заводе. Еще в 1940 году появилась идея установить в танк орудие Ф-34, выпускавшееся на заводе №92 в Горьком. Помимо значительной унификации с Т-34, появление Ф-34 позволило бы увеличить огневую мощь (да-да, по орудию КВ-1 некоторое время был слабее Т-34). Данную тему некоторое время то активизировали, то прикрывали, поскольку наверху уже грезили о КВ-3. В итоге, когда началась война, внезапно обнаружилось, что КВ-1 всё еще выпускается с Ф-32, причем резко возросшие потребности в орудиях едва позволяли обеспечить два завода (Кировский и ЧТЗ). Далее стало понятно, что Кировскому Заводу предстоит эвакуация, ситуация стала критической. Тут можно только лишний раз похвалить Василия Гавриловича Грабина, который не забыл про тему еще одного орудия — ЗИС-5. По итогам испытаний системы, которая имела баллистику дивизионной пушки Ф-22, ее приняли на вооружение Красной Армии. Но — с баллистикой Ф-34, поскольку времени для освоения стволов Ф-22 уже не имелось.
Установка У-11 в башне КВ-1, декабрь 1941 года
Ситуация с танковыми орудиями на ЧТЗ выглядела критической. На 1 сентября 1941 года там имелось всего 13 орудий Ф-32, это более чем в 2 раза меньше плана. Лишь в самом конце сентября на завод прибыло 17 новых орудий ЗИС-5, это позволило сдать 27 танков, причем на них стали ставить прежде всего ЗИС-5. За октябрь ЧТЗ (уже ЧКЗ) сдал еще 62 танка, остаток орудий на заводе к 1 ноябрю составил 76 штук. Казалось бы, запас есть, но не всё так просто. Завод №92 обеспечивал орудиями Ф-34 три завода, производящие Т-34, плюс ЧКЗ. Объемы всё росли и росли. 2 ноября 1941 года Сталин подписал постановление ГКО №861сс «О программе производства танков в ноябре 1941 г». Согласно ему, от ЧТЗ ждали в ноябре 200 танков, причем цифру эту далее увеличили до 220. В таких условиях возникал реальный риск остаться без орудий. По этой причине 11 ноября 1941 года вышел приказ НКТП №22. Согласно ему, к 15 ноября ожидалось получение рабочих чертежей на «установку М-30 в башне КВ», а к 15 декабря планировалось изготовить опытный образец такого орудия. Также к 20 ноября предполагалось получить чертежи установки в башне КВ еще одной систему — 85-мм зенитной пушки 52-К. Исполнителем работ являлся Ижорский Завод, так в то время именовался УЗТМ.
Опытный образец КВ-9, январь 1942 года
Может показаться странным, почему Котин выбрал такие орудия. Если с 52-К всё понятно, ведь в башню КВ зенитку пытались вписать (неудачно) еще с 1940 года, то 122-мм дивизионная гаубица М-30 на танковое орудие не тянула. Ответ прозаичен, и никаким образом не связан с довоенными разработками. Дело в том, что на УЗТМ с 1940 года развернули выпуск гаубиц М-30. Для организации выпуска гаубицы в Свердловск направили ее автора — конструктора Ф.Ф. Петрова. Туда же из Свердловска направили и А.Н. Булашева, которого Котин, в ноябре 1941 года, назначил ответственным за разработку орудий. На новом месте Петров стал начальником ОКБ-3 УЗТМ, там же оказался и Булашев. Осенью 1941 года конструкторское бюро усилили «десантом» из Ленинграда. Среди прибывших в Свердловск оказались Л.И. Горлицкий, бывший начальник СКБ-4 Кировского Завода по вооружению, а также Н.В. Курин, один из ключевых людей в ходе разработку орудийной установки КВ-2. Туда же, в Свердловск, эвакуировали и завод №8, который производил зенитные орудия 52-К. Так что Котин прекрасно знал, что делает. Производство 52-К только разворачивалось, а М-30 уже производились, так что на тот момент именно эта система являлась быстрым решением как дополнение к ЗИС-5. То есть речь шла отнюдь не про «гаубичный КВ-1», а простое закрытие бреши с вооружением, в случае, если завод №92 не сможет справиться с нагрузкой.
Базой для изготовления КВ-9 стал ремонтный танк КВ-1
Новую систему обозначили как У-11. Ведущим инженером проекта назначили В.Н. Сидоренко, который до Петрова возглавлял артиллерийскую разработку на УЗТМ. В усиление ему выделили А.В. Усенко и Курина, руководили работами Горлицкий и Петров, а общую координацию выполнял Котин. Уже к началу 20-х чисел ноября был подготовлен эскизный проект У-11, в двух вариантах. Первый вариант, сохранившийся только в виде описания, предполагал минимальное вмешательство в конструкцию системы. Вместо тумбы качающаяся часть гаубицы ставилась в рамке и прикрывалась бронировкой, вероятнее всего, это напоминало установку М-30 в самоходной установке СГ-122. Данный вариант, впрочем, при кажущейся простоте оказался не особо удачным. Такая установка получалась слишком габаритной и тяжелой, поэтому от нее отказались. В работу пустили второй вариант У-11. В нем от гаубицы оставалась только баллистика, зато данная система оказывалась гораздо более компактной. В конструкцию башни вносился минимум изменений, а изготовляемые заново детали вполне подходили для быстрого освоения на Ижорском Заводе. По итогам совещания утвердили второй вариант, заводскому КБ предписывалось его доработать и подготовить техническую документацию. При этом оговаривалось, что данная система является авральным вариантом, который, на всякий пожарный, не имел бронебойных снарядов.
Эта же машина на испытаниях, февраль 1942 года
Несмотря на то, что разработка носила «запасной» характер, темпы разработки У-11 оказались весьма ударными. 13 декабря техническая документация по орудию уже была готова. К разработке привлекли А.С. Шнейдмана, который на Кировском Заводе, а затем на ЧКЗ, отвечал за установку вооружения в КВ. Для установки У-11 было решено использовать литые башни, которые как раз изготовлялись в Свердловске. Объем переделки как самого колпака (так именовалась в документации башня), так и орудийной установки, был невелик. Немного изменялась амбразура башни, бронировка системы, а также установка смотровых приборов. В связи с тем, что габариты У-11 были больше, чем у ЗИС-5, вертикальный сектор наводки оказался в пределах от -3,5 до +19 градусов. Опытный образец орудия был изготовлен во второй половине декабря 1941 года, после чего прошел стендовые испытания. Далее на Ижорском Заводе изготовили бронировку системы, после чего опытный образец У-11 направили в Челябинск. Там орудие, вместе с новой литой башней, поставили на ремонтный танк КВ-1 №4996, ранее изготовленный на Кировском Заводе. В связи с тем, что боекомплект отличался, потребовалось переделывать укладки. Боекомплект танка, получившего обозначение КВ-9, составил 48 выстрелов (исходно планировалось 50), а также 1943 патрона к ДТ.
В ходе испытаний выяснилось, что угол склонения не превышает -2 градусов
Опытный образец КВ-9 был изготовлен в январе 1942 года, к тому моменту ситуация вокруг танковых орудий существенно изменилась. Во-первых, завод №92 с задачей обеспечения орудиями ЧКЗ справился. Во-вторых, 27 декабря 1941 года Сталин подписал постановление ГКО №1070сс «О строительстве завода № 8 Наркомата вооружения». Одним из приоритетов стала организация выпуска 76-мм танковых пушек ЗИС-5, первые из них сдали уже в январе 1942 года. К тому моменту УЗТМ вернули старое название. Таким образом, особого смысла в дальнейших работах по теме У-11 вроде как и не имелось, да и У-12, танковую систему с использованием баллистики 85-мм зенитной пушки, даже не стали строить. Но теперь за У-11 вписалось руководство ГАБТУ КА. 24 января вышел приказ №012, согласно которому с 26 января по 5 февраля на Корейском Полигоне проводились испытания КВ-9. Реально испытания прошли позднее — со 2 по 11 февраля. В ходе изучения опытного образца КВ-9 выяснилось, что реальный угол снижения орудия составляет всего -2 градуса. За время испытаний было произведено 210 выстрелов, из них 171 на заводском полигоне лафетопробными снарядами и усиленными зарядами. Стрельба показала, что скорострельность составила 2 выстрела в минуту, что, откровенно говоря, маловато. Проблему можно было решить введением второго заряжающего, но девать его попросту оказалось некуда.
Неважной оказалась и скорострельность — 2 выстрела в минуту
Надо сказать, что сама система, в отличие от танка, куда ее поставили, получилась вполне удачной. Откат системы в пределах 560–580 мм был признан нормальным. В пределах нормы оказались и пробы воздуха, которые брались для определения загазованности боевого отделения при стрельбе. Вполне успешно были проведены стрельбы по щиту 5×5 метров, с дистанции в километр все выстрелы попали в цель. Такие же результаты были получены при стрельбе по щиту размером 1,25×1,25 метра на дистанции 600 метров. Самое интересное, что были проведены испытания и по бронепробиваемости. Отсутствие бронебойных снарядов компенсировали использованием боеприпасов от 122-мм корпусной пушки А-19. На дистанции в 300 метров была пробита цементированная плита толщиной 76 мм. Также с дистанции 100 метров было произведено 4 выстрела по литой башне КВ-1. Первый и четвертый выстрелы пробили башню и оказались внутри нее, второй и третий срикошетировали, выбив при этом пробку. Казалось бы, результаты вполне успешные, ГАБТУ КА и НКТП воспользовались результатами испытаний, дав заказ на выпуск установочной партии орудий. Но к в конце февраля своё веское слово высказало руководство ГАУ КА (Главное Артиллерийское Управление Красной Армии). Там изучили отчет, после чего оказались в легком недоумении. Мало того, что стрельба велась нештатным боеприпасом, так еще и усиленным зарядом. В результате при штатном значении давления в канале ствола 2350 кг/см² оно достигало 3500–4000 кг/см². Таких издевательств поршневой затвор долго бы не выдержал.
Несмотря на спорные результаты испытаний, ГАБТУ КА и НКТП дали указание о выпуске установочной партии У-11
Между ГАБТУ КА и НКТП с одной стороны, и ГАУ КА с другой стороны, начался бурный спор. Пока он шел, завод №8 сдал установочную партию из 10 орудий. В доказательство того, что как танковая система У-11 не годится, ГАУ КА санкционировало испытания обстрелом 76-мм броневых листов осколочно-фугасными снарядами. Провели испытания 2 апреля 1942 года, поскольку У-11 не имелось, вели огонь из гаубицы М-30. Испытания показали, что повреждений эти листы не получают, так что У-11 попросту оказалась не у дел. Особое внимание стоит обратить на то, что пикировка идет именно по поводу бронепробиваемости. По поводу осколочно-фугасного действия снарядов У-11 вообще ни слова.
Как уже потом выяснилось, вполне приличное бронепробитие было получено за счет «шаманства» с зарядами. Долго бы затвор с таким зарядом не выдержал
О том, что орудие У-11 можно использовать как «средство усиления», разговор начался только летом 1942 года. При этом последняя попытка пристроить КВ-9 случилась в октябре 1942 года, когда шло обсуждения вопроса создания средней штурмовой САУ. Но к тому времени КВ-1 уже не производился, да и КВ-9 явно уступал по характеристикам средним САУ на базе Т-34. Это не помешало потом еще раз попытаться протолкнуть идею «артиллерийского» танка, уже на базе КВ-13 (ИС-2, он же «234»). Что же касается опытного образца КВ-9, то он оказался на площадке опытного завода №100, где стоял без движения с июня 1942 года. Что было дальше, очень интересный вопрос. Согласно документам от декабря 1943 года, КВ-9, вместе с КВ-7 и несколькими другими опытными машинами, сдали в металлолом. Но на самом деле нет. Мало того, что танк пережил войну, так он еще и уехал потом в Ленинград, случилось это в 1946 году. В 1949-50 годах танк использовался как объект испытаний консервации бронетанковой техники. Так что в металлолом КВ-9 угодил уже после данных событий.
КВ-9 на площадке опытного завода №100, лето 1943 года
В заключение стоит отметить, что У-11, при всем том, что данная система оказалась «запасной», да и не особо подходящей для башни КВ, имела очень важное значение. Дело в том, что она оказалась востребованной для самоходной артиллерии. Более компактная и изначально имеющая телескопический прицел, а также устанавливающаяся в рамке, У-11 выглядела более удачным решением, нежели гаубица М-30. Правда, в ГАУ КА по этому поводу имели иное мнение, посему любыми способами торпедировали использование данной системы. По итогам доторпедировались: в начале 1943 года внезапно выяснилось, что «максимально унифицированная» гаубица М-30 в СУ-122 является не очень умной идеей, поскольку получилась слишком громоздкой, тяжелой, да еще и требовала тумбу. Только после того, как из частей пошли лучи добра в отношение тех, благодаря кому СУ-122 оказалась тесной, в ГАУ КА начали о чем-то догадываться. Так в начале 1943 года начались работы по орудию Д-11, позже эволюционировавшего в 85-мм систему Д-5. В августе 1943 года началось производство КВ-85 и СУ-85, оснащавшихся орудиями семейства Д-5. Так что инициатива Котина, после нескольких ступеней эволюции, превратилась в серийное орудие.
Список источников:
- ЦАМО РФ
- РГАЭ
- РГАСПИ
- РГАКФД
- Архив ЧТЗ
- mpr.midural.ru
