Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Публикую дополнительный материал, касающийся военных реформ императора Петра III в своей АИ-вселенной Russia Pragmatica II. Рассказано будет о реорганизации армии, положительных подвижках, новой униформе, и многом другом. Тем не менее, во многих деталях пост является повторением моих старых проверенных решений из других АИшек, потому статья может показаться малоинтересной некоторым коллегам, и те, кто хорошо знаком с моими предыдущими проектами, могут просто пропустить ее. Это первая статья из намеченных трех.
Содержание:
Военные реформы
Семилетняя война вскрыла огромное количество проблем Русской Императорской армии. Она была слишком громоздкой, имела слишком большой обоз, сильно уступала прусской армии в атаке. Проблемной была и русская кавалерия, которая, будучи некогда вполне «на уровне» при Петре Великом, к Семилетней войне скатилась до весьма низкого уровня [1]. Нельзя сказать, что русская армия уступала пруссакам во всем – моральные качества рекрутов были куда выше, в обороне пехота проявляла высочайшую стойкость, отлично показывала себя артиллерия [2] и иррегулярная казачья и калмыцкая конница. Но для противостояния с опасным противником всего этого едва хватало, а были еще и проблемы военной тактики и стратегии – европейская военная мысль после Великой Северной войны и войны за испанское наследство «спала», лишь Фридрих II пытался что-то делать, не решаясь далеко уйти от кордонной стратегии и линейной тактики, что сразу обеспечило ему славу и успех. Особенно остро проблемы отечественной армии осознавали молодые офицеры, включая великих князей Петра Алексеевича, Алексея Алексеевича, а также генерала Румянцева, еще молодого Александра Суворова и ряд других умных и деятельных лиц из числа военных. Потому, едва только закончилась война, а императором стал Петр III, в России начались масштабные военные преобразования, которые продолжались почти до самого конца 34-летнего правления этого великого монарха. Они затронули практически все сферы военной деятельности империи, и превратили Русскую Императорскую армию в одну из самых эффективных военных машин в мире.
Само собой, реформы требовали средств, и их надо было еще как-то изыскать. Петр III заранее планировал их, еще будучи великим князем, и потому добился весьма выгодных условий мирного договора с Пруссией, по которым Фридрих II должен был ежегодно выплачивать России кругленькие суммы. Так продолжалось в течении 10 лет, и почти все эти деньги были направлены на модернизацию армии. Но в 1772 году Пруссия перестала выплачивать эти деньги, и средства пришлось искать уже в стране. К счастью, к этому моменту уже начали сказываться положительные подвижки в экономике Российской империи, выразившиеся в ежегодном росте государственных доходов, и потому теперь на реформы уже должно было хватить и собственных денег. Но эту сферу реформы также затронули – требовалось оптимизировать траты на армию, чтобы она не становилась тяжелой ношей для экономики, потому лишнее отбрасывалось, сложное упрощалось, а действительно нужное получало приоритет по финансированию. Впрочем, это не избавило армию от мелких и символических реформ – так, фактически была переделана вся линейка званий в армии и флоте, с соответствующими коррективами в «Табели о рангах». Реформа эта была не то чтобы необходима, но попала в число первых, внедренных повсеместно. Также была введена чисто формальная практика временных повышений, когда перед сдачей офицерских экзаменов или утверждения в новом звании и должности солдаты и офицеры временно повышались в звании, но без соответствующих привилегий и повышения оплаты. Таких относительно мелких перемен на протяжении трех десятилетий было очень много, и не все они достойны упоминания. Куда важнее оказались большие системные реформы, затронувшие основные сферы деятельности и организации армии.
Одним из главных преобразований, детищем великого князя Алексея Алексеевича, стал Генеральный штаб [3]. Ранее подобные структуры формировались на временной основе при каждой армии, и не имели четких функций. Из-за этого русской армии пришлось серьезно натерпеться в ходе Семилетней войны, и потому великий князь сразу после ее окончания принялся создавать Генштаб постоянного формирования. При этом структуру его продумывали коллегиально, не раз привлекая мнения сторонних лиц. Император Петр III, решив не мелочиться, даже спросил совета у вчерашнего врага, Фридриха II, и получил от него детальный ответ по тому, как лучше стоит организовать русский Генштаб. Впрочем, помимо письма от прусского короля, император получал также и отчеты своей внешней разведки. Впервые Генштаб заработал в 1765 году, окончательно он сформировался лишь к 1780 году, но даже после этого его продолжали совершенствовать и улучшать, испытывая новые возможности. В ведении Генштаба были все основные вопросы управления Русской Императорской армией – снабжение, организация службы, составление планов реформ, воинский учет рекрутов и офицеров, составление топографических карт. Военное министерство отныне занималось сугубо хозяйственными вопросами общего характера, в основном — поставками снабжения армии, количество которого определялось Генштабом, и который отвечал за его непосредственное распределение в войсках. Также Генштабу формально подчинялись и все военные ВУЗы в стране. Также он занимался вопросами стратегического планирования, военной разведки и контрразведки, контроля над военной промышленностью. Набирая силу, Генштаб также увеличивал эффективность проводимых военных реформ, и позволял улучшать положение буквально во всем. Начиная создавать его в сомнениях, Алексей Алексеевич к концу своей жизни убедился в своей правоте, и его труды будут высоко оценены современниками и потомками.
Логистика и материальная часть
Одной из первейших вещей, которые начали реформировать в армии при Петре III, стала армейская логистика. В ходе Семилетней войны выявились колоссальные проблемы снабжения русской армии – его всегда было недостаточно, хромало качество. Кроме того, русская армия оказалась на удивление громоздкой – имея мало всего необходимого, она вынуждена была тащить за собой огромный обоз, который состоял преимущественно из офицерских вещей (до 20 подвод на полковника). Нередкими были путешествия на войну офицеров вместе с женами [4]. Многие понимали пагубность подобного подхода – но увы, такова была традиция еще со времен Петра Великого, и отказаться от порочной практики тащить с собой кучу всего лишнего в обозе отказаться было чрезвычайно сложно. В то время, как русская армия порою делала не более полутора десятков километров за сутки, прусская армия Фридриха II не раз проявляла чудеса мобильности, бросая обозы и совершая форсированные марши на многие километры в кратчайшие сроки. Эта мобильность в результате принесла ему много побед – и русские военачальники, особенно из круга великого князя Петра, понимали всю ценность подобных возможностей «быстрой» войны.
С 1762 года, когда Петр стал императором, обоз и логистика русской армии стали перестраиваться. Штат тыловых частей был увеличен, фуражировке и обеспечению снабжения войск стали уделять гораздо больше внимания. Стала строиться сеть магазинов (складов) военных припасов, которые при необходимости можно было использовать в качестве опорного пункта для наступления. Полную ревизию прошел обоз – отныне его сократили до минимума, выкинув все лишнее. Офицерам строго-настрого запретили брать с собой лишние вещи на войну, и тем более под запретом оказались жены, едущие в обозе. Походная дисциплина была значительно улучшена, и результаты ее быстро дали о себе знать – среднесуточная скорость продвижения русской армии увеличилась. Но в тех случаях, когда требовалось идти действительно быстро, обозы обычно оставались под защитой вспомогательных рот и иррегулярной кавалерии, а регулярные пехота и кавалерия, взяв лишь самое необходимое, значительно ускоряла темпы своего продвижения. На этот случай из обоза личному составу выдавались «неприкасаемые» запасы пайков из того, что не требовалось готовить долгое время – обычно сухари, вяленую рыбу или мясо, солонину. С собой могли также прихватить и часть обоза, взяв с собой лошадей на смену. Все это делало русскую армию по-настоящему мобильной, равной прусской, а в перспективе – еще более подвижной и быстрой. Особенно это пригодилось в ходе войны с турками, когда марши на большие расстояния становились обычной рутиной.
Еще одну большую перемену пережила медицинская часть действующей армии. Штаты военных врачей, хирургов и прочего обслуживающего персонала были значительно расширены. Были установлены правила потребления воды, устройства отхожих мест во время стоянок, и многого другого. Начиналась масштабная борьба против небоевых потерь среди рекрутов, начиная с самого момента их набора. До 1762 года смертность среди рекрутов и солдат была весьма высока, а во время последней русско-турецкой войны армия Миниха буквально вымирала от болезней и ран. Сами потери в ходе конфликта были чрезвычайно велики, но небоевые превысили боевые во много раз. Существовала убыль и среди рекрутов, проходящих подготовку в тылу из-за плохих условий обитания или жестокого поведения инструкторов. Это приводило к необходимости постоянного донабора рекрутов для поддержания численности армии, что высасывало рабочую силу из экономики государства [5].
Эту черту Петр Алексеевич и его брат сочли неприемлемой, и потому, помимо санитарного контроля, были приняты достаточно жесткие меры относительно нахождения рекрутов в составе армии. Отныне за смертность в учебных частях инструктора могли ответить своей свободой, а то и головой; в регулярной армии недопустимыми считались небоевые потери в мирное время, за что также могли достаточно жестоко наказать офицеров. Рядовой состав также всячески просвещали на тему «как сохранить свою жизнь, находясь в армии», и за пренебрежение «охранительными» правилами также могли достаточно жестко наказать. Вместе со всем остальным эти меры позволили значительно снизить смертность во время мира и войны по небоевым причинам, что сразу же улучшило ситуацию с обеспечением армии личным составом. Кроме того, как оказалось, это еще и экономило средства на «лишних» наборах и постоянному обучению дополнительных рекрутов для замещения выбывших от ран и болезней. Императору и его брату удалось настолько привить в армии эти черты, что и после их смерти любые посягательства на санитарную дисциплину и «экономию» рекрутов пресекались самыми жесткими методами, даже тогда, когда санитарное обеспечение стало стремительно дорожать. Это, помимо прочего, позволило Русской Императорской армии оставаться самой большой в Европе не только формально, но и на деле. Еще одной немаловажной реформой оказалось улучшение качества питания солдат и офицеров, особенно на время походов. Несмотря на общую экономию, на это деньги не жалели, ибо организаторы реформ на своей шкуре поняли простую истину – голодный солдат воюет хуже, чем сытый.
Военная наука
«Кажется, война идет, но военная наука умирает» — эти слова, произнесенные после Цорндорфской баталии великим князем Алексеем Алексеевичем, стали крылатыми, и к концу войны цитировались всеми более или менее способными офицерами Русской Императорской армии. Действительно – война шла по канонам былых времен, и самые мелкие достижения приходилось покупать ценой огромных усилий. Явно требовалось какое-то нестандартное решение, способное вывести войска из непростого положения. Первый, кто стал предпринимать нестандартные шаги, генерал Румянцев, тут же получил значительный эффект, и с ходу стал реорганизовывать свои войска. Но организация войск требовала большой тыловой работы, в то время как тактические и стратегические новшества никто не мешал развивать уже в самих действующих войсках. Увы, до 1762 года процесс так и не завершился, и развитие военной науки русскими фактически повисло в воздухе. Однако Петр III, целиком разделявший мнение своего брата, с ходу занялся этим вопросом, для чего была даже создана особая комиссия, которая занялась анализом Семилетней войны и перспектив развития военной науки. В результате этого Алексеем Алексеевичем, переживая приступы вдохновения, сформулировал лаконичную формулу, которая определила если не саму военную науку, то путь ее развития. Формула эта состояла из четырех этапов – идея, теория, тактика и стратегия. Каждое из этих направлений могло развиваться независимо, но все они в той или иной степени влияли друг на друга. При эффективном развитии всех четырех направлений русская военная теория и наука должны были выйти на лидирующее место в Европе, а армия занять место среди самых эффективных.
Под идеей подразумевалась моральная подготовка, и все, что было связано с боевым духом и самим менталитетом вооруженных сил. Была введена моральная обработка со стороны полковых священников и офицеров. В сознание солдат и офицеров вкладывались тезисы о том, что они – защитники православного мира, воители Руси, их дело правое, и вообще они – лучшие в своем роде. Старые сословные границы в войсках стирались, и им на место стал приходить дух коллективизма. Различными методами офицерам в сознание закладывалось понимание того, что без солдат они – ничто; аналогичное понимание, только в обратном смысле, вкладывалось в умы солдат. Взаимовыручка, помощь своим соратникам в бою постулировались как долг и обязательство. Вполне в духе просвещенного абсолютизма также в армии стали пропагандироваться идеи гуманизма, выразившиеся, помимо прочего, в отмене большинства телесных наказаний – отныне они сохранились лишь для особо тяжелых проступков и нарушений. Не забыли реформаторы и про учебу солдат – в армии они получали полное начальное образование (чтение, письмо, арифметика), на что не жалели средств даже в условиях экономии первых лет, что также было своеобразным проявлением просвещенного абсолютизма императора. Наконец, после всего этого стала поощряться разумная инициатива офицеров и солдат в бою. Конечно, в условиях линейной тактики боя много инициативы от них и не требовалось, лишь генералы решали что-то действительно по-крупному, но в сложных ситуациях самым худшим решением официально признавалось стояние истуканами, да и сама линейная тактика постепенно отходила в прошлое. Все это подняло моральный дух армии, и без того высокий, а также укрепило дисциплину.
Далее наступал черед теории. Под теорией подразумевалось военное образование – системное, как можно более полное, с активным развитием существующих военных концепций и созданием новых путем «всеобщего мыслительного процесса». Для всего этого, конечно же, требовалось военное образование, которое уже в первое десятилетие правления Петра III значительно улучшилось. Для подготовки офицерских и унтер-офицерских кадров создавались специальные офицерские школы по всей стране, которые давали базовое военное образование. Однако с ним можно было дослужиться лишь до определенных званий, после чего требовалось или пройти специальные заочные курсы, или же поступить на учебу в Русскую Военную академию (РВА), которая была создана в Петрограде, а затем обзавелась филиалами еще и в Москве и Киеве. Для повышения до звания выше полковника завершенное обучение в военной академии становилось обязательным, а с 1792 года была начата 10-летняя программа по внедрению обязательного военного образования для всех офицерских кадров. Как только эта система образования оказалась достаточно развитой, чтобы удовлетворить численные потребности армии, старая система, с необходимой выслугой в гвардейских полках перед началом военной службы офицером, была окончательно упразднена. Теперь юный отрок, желающий стать офицером, мог пройти офицерскую школу и академию, вслед за чем сразу попасть в армию. Сословные ограничения постепенно снимались — в 1762 году офицером мог стать дворянин или разночинец, с 1775 года только определенные группы населения не могли поступить на учебу в РВА, а в 1783 году и эти ограничения по сути были сняты, и на военную службу могли поступать даже крестьянские дети. Впрочем, последних в академии еще много лет почти не было, так как обучение стоило денег, которых у крестьян просто не было. Однако уже в 1788 году были введены бюджетные места для многообещающих рекрутов и подофицеров, куда обычно попадали как раз крестьянские дети. Пока их было мало, но в будущем это позволит сделать военное образование и офицерский корпус всесословными. Само обучение в академии было разноплановым, выпускники неизбежно получали необходимые знания по всем сферам военного дела, но заканчивали обучение уже как специалисты в той или иной области – пехоте, кавалерии, артиллерии, инженерном деле. Отдельно создавалась развитая структура по подготовке военных хирургов и фельдшеров, для чего в крупнейших городах империи создавалась сеть специальных школ, подчиненных РВА — в 1799 году, уже после смерти Петра III, вся эта структура будет преобразована в отдельную Военно-медицинскую академию. Кроме того, на всех уровнях офицерской среды как в сфере образования, так и в действующей армии, поощрялось аналитическое мышление касательно военных теорий. В академии и полках офицеры штудировали военные трактаты, читали литературу на эту тему, да и сами писали рукописи, которые затем тиражировались в одном из трех главных городов России и распространялись по всей стране. Библиотека военной литературы РВА вскоре стала одной из самых больших в Европе, а профессиональный уровень офицеров значительно возрос. Подготовка же рядового и унтер-офицерского состава проходила уже непосредственно в строевых частях или учебных лагерях.
Вслед за теорией шла практика, которая начиналась на тактическом уровне. «Нахлебавшись» прелестей линейной тактики в Семилетнюю войну, русские военные решили начать понемногу отходить от нее, тем более что к тому все шло уже и в Европе. Вместо одной сплошной линии разрешалось дробить строй на части для удобства маневрирования, для прикрытия строя линейной пехоты стали активно использовать пехоту легкую, кавалерия стала набирать силу и использоваться более многогранно, чем раньше. Особые роли стали отводить артиллерии и инженерному делу – полевая фортификация признавалась одним из важнейших элементов сражений, даже если речь шла про обычные рогатки, а в обороне хотя бы минимальные земляные работы признавались обязательными. Возможных тактик было предложено несколько, от оборонительных, до агрессивных наступательных (на последних особо настаивал Александр Суворов), но все единодушно признали, что в любом сражении важно иметь возможность маневра резервами и силами, даже если оно начинается как оборонительное. Также, в отличие от Семилетней войны, было решено несколько отступить от всеобщего помешательство на огневом бое, и активно развивать хорошо забытый старый комбинированный, когда вслед за 2-3 залпами из ружей следовала неудержимая штыковая атака. Фактически это была тактика шведских каролинеров, которые в свое время имели репутацию непобедимой пехоты, которая померкла лишь после Полтавской битвы. Но, в отличие от былых времен, во 2-й половине XVIII века для подготовки штыкового удара стали активно использовать не только залпы самой линейной пехоты, но и стрельбу легких пехотинцев, а также артиллерию. В похожем ключе развивалась и кавалерия, главной целью которой становился ближний бой. Однако это не означало, что про стрельбу совсем забыли – пехота все еще продолжала обучаться быстрой стрельбе из ружей, пускай и с меньшим темпом, чем в прусской армии, и могла уверенно чувствовать себя не только в ближнем, но и в дальнем бою.
Стратегический уровень военной науки в России перетерпел самые большие изменения, которые начались еще в 1762 году. Былые стратегии войн, когда армии по сути привязывались к своим магазинам (складам), и в лучшем случае вели долгие и нудные осады крепостей, были признаны неэффективными, и медлительными, что на своей шкуре удалось прочувствовать в Семилетней войне. Новая стратегия, испытанная в 1768-1775 годах, была куда более рискованной, и требовала больших трат ресурсов, но целиком окупалось быстрым продвижением вперед. Ее основой было агрессивное продвижение вперед, с использованием вспомогательных корпусов для блокад крепостей, и продвижением основной массы войск вперед как можно дальше. В отличие от Семилетней войны, маневрирование должно было служить двум целям – или перекрытие линий снабжения противника, или, в случае затяжного маневрирования, навязывания вражеской армии открытого полевого сражения. Для битвы на своих условиях допустимым признавалось даже рисковать, отрываясь от своих линий снабжения, крепостей и даже обоза. Лишь после разгрома основной полевой армии можно было продвигаться дальше, или все же заняться осадами крепостей. Для эффективности подобной стратегии требовалось иметь хорошую разведку – и для обеспечения ее нужд было решено использовать казачью конницу, которая как нельзя кстати подходила для этих целей. Решительность, скорость, маневр и навязывание полевых сражений становились более важными, чем контроль над коммуникациями и вражескими крепостями. С горем пополам, эта стратегия будет обкатана в начальной стадии русско-турецкой войны 1768-1775 годов, а в конечный ее период она, уже опробованная на практике, принесет впечатляющую победу русскому оружию. Это, конечно, была еще не наполеоновская стратегия навязывания врагу генеральной баталии – для ее эффективности пока еще не хватало числа полевых армий, да и русские генералы все еще испытывали зависимость от своих путей снабжения и крепостей – но в целом, это был значительный шаг вперед по сравнению с военной наукой времен Семилетней войны.
Стандартизация униформы
Одним из важнейших элементов оптимизации расходов на армию стала унификация формы, т.е. внедрение формы единого общеармейского образца [6]. Этим великий князь Алексей Алексеевич заболел еще во время войны с пруссаками, когда ознакомился на практике с тратами на солдатскую форму казенных средств. Недоволен он был и фасоном старой униформы – она была красива, но далеко не самая удобная в использовании, и нередко мешала вести бой. Вместо этого было решено шить единую форму для всех родов войск, отличимую разве что по цвету и головным уборам. Кроме того, эта форма должна была стать еще и практичной, максимально удобной в использовании. О подобных реформах армейской формы уже задумывались в некоторых странах, но именно в России эта идея была воплощена в жизнь. Кроме этой единой практичной униформы, внедрялся также ряд важных новшеств. Так, для нестроевой службы разрешалось носить легкие удобные картузы, а в боевых условиях почти вся армия облачалась в каски специальной конструкции, которые надежно защищали голову от сабельных и штыковых ударов. Кроме того, для зимней службы вместо старых неэффективных образцов одежды впервые официально вводились шинели. Это, помимо прочего, позволило без значительных проблем русской армии действовать и в холодное время года, что вынуждало вероятного противника, не имевшего таких средств утепления, принимать бой в крайне невыгодных для себя условиях. Униформа, внедренная при Петре III, окажется настолько удачной, что практически без изменений доживет до 2-й половины XIX века, став популярной «визитной карточкой» русской армии, образцом для подражания, и наглядной иллюстрацией «русской угрозы», у которых все направлено на повышение эффективности вооруженных сил, даже униформа.
Куда менее заметной, но не менее важной переменой стало внедрение новой системы знаков отличия, направленных на уменьшение отличий в униформе между солдатами, принадлежащими к одному роду войск. Так, к примеру, в пехотных полках до этого существовали отличия в форме между солдатами разных батальонов, плюс полковые знаки отличия, отраженные на той же униформе, плюс много разных элементов, не говоря уже о том, что униформа в разных полках могла отличаться сама по себе, а офицеры вдобавок носили еще и статусную бляху, которая якобы служила как знак отличия, но в бою была куда менее заметна, чем офицерская шляпа или форма в принципе. Теперь же большая часть всего этого была ликвидирована, и им на смену пришла новая, упрощенная система знаков отличия, из которой убрали все «лишнее». Погоны впервые были использованы в качестве постоянных знаков отличия, которые носились на обоих плечах, а не просто как функциональный элемент формы. Также активнее стали использоваться отличительные знаки по специальностям (пехота, кавалерия, артиллерия, инженеры), появились полковые значки, нарукавные знаки отличия. Офицеры, получившие практически такую же форму, как и солдаты, в бою отныне должны были опознаваться по достаточно броским элементам – красным гребню и султану на каске, хотя многие предпочитали пренебрегать безопасностью в бою, и носили обычные шляпы, которые еще проще было найти в общем строю людей, поголовно облаченных в каски.
Организация службы
Обновленная линейка званий, которая должна получиться после всех реформ к концу XVIII века. Еще может меняться. но пока что базовый вариант будет таким.
Уже с 1762 года началась масштабная реорганизация службы. Запасные батальоны полков были отделены от линейных, в результате чего в армии появились формирования 1-й (регулярные) и 2-й (милиция) очереди. В армии вводились единые штаты, которые не коснулись лишь полков лейб-гвардии. Отныне все пехотные полки состояли из 3 батальонов, а батальоны – из 5 (у легкой пехоты 4) рот. Кавалерийские полки состояли из 5 эскадронов по 2 роты, исключением стали казачьи полки, в которых имелось всего 5 сотен. Полковая артиллерия была определена в 4 орудия вместо прежних 8 [7], но имелась она далеко не во всех подразделениях – лишь в пехотных и драгунских полках, легкая пехота и прочая кавалерия оказались лишены любой артиллерии ради сохранения их высокой мобильности. Следуя прусскому образцу, была введена достаточно сложная система знамен и штандартов – полковых, батальонных (эскадронных) и ротных. Были введены также коллективные награды – к примеру, Георгиевские знамена, серебряные или золотые трубы. Для несения службы составлялись уставы, которые также базировались во многом на прусских уставах Фридриха II – в частности, подготовка кавалерии почти полностью копировала прусскую, за исключением буквально нескольких деталей. Но, в отличие от прусских уставов, русские писались конкретно для каждого рода войск, и были сведены в один конкретный Устав Русской Императорской армии, который определил порядок несения службы и боевой подготовки на многие десятилетия вперед.
Общий срок службы в Русской Императорской армии для рекрутов составлял 25 лет. После набора рекрут поступал на службу в ближайшую роту милиции, которая носила полурегулярный характер, и проходила не круглый год. Там он получал базовое начальное образование и военную подготовку, при этом получая неполное жалование. Обычно нахождение в полку милиции рекрута продолжалось от 1 до 5 лет, после чего он попадал в состав регулярных полков, и нес службу на постоянной основе, получая полное жалование. Штаты мирного и военного времени в регулярных полках мало отличались, в основном за счет вспомогательного персонала и примерно 5-10% «свободных» мест в ротах, куда в начале войны проводился донабор личного состава из ближайших рот милиции. Когда выслуга рекрута достигала отметки в 20 лет, он переводился обратно в местную милицию, и последние 5 лет служил в ее составе. Возвращение в регулярные полки допускалось лишь во время войны, при мобилизации регулярных полков. Таким образом, рекруты имели достаточно «щадящий» режим службы, а регулярные полки в подавляющем большинстве составляли опытные и хорошо подготовленные солдаты. При этом наличие рот милиции создавало для армии значительный резерв пополнений на случай войны, а сами роты милиции, за счет наличия ядра из ветеранов, отслуживших 20 лет в регулярных войсках, при случае могли показать достаточно высокую боеспособность. Кроме того, милиция, обходясь дешевле регулярных войск, нередко занималась государственными работами, прежде всего – прокладкой дорог. В случае мобилизации милиции на государственные нужды ей полагалась доплата. Эта система, с одной стороны, была сложнее прошлой, и обходилась в несколько большее количество средств – но, с другой стороны, делала систему набора и подготовки личного состава более гибкими, а заодно обеспечивала ряд других потребностей, не связанных напрямую с войной.
Корпус Лейб-гвардии
Форма лейб-гвардии — дворцовый гренадер (ранний и поздний), лейб-казак, и кавалергард
Справедливо не доверяя старым гвардейским полкам после эпохи дворцовых переворотов, Петр III решил реорганизовать гвардейские полки по принципу французской и испанской армий. Отныне гвардия делилась на две части – Внутреннюю, ответственную за охрану монарха, и Внешнюю, являвшуюся военной элитой армии. Сам император, дабы как-то подсластить пилюлю для старых полков, вывел формулу, что «Внутренняя гвардия охраняет государя, Внешняя охраняет государство». Официально Внутренняя гвардия именовалась Корпусом Лейб-гвардии, или попросту лейб-гвардией. Состояла она с 1762 года из одного гренадерского полка, и одного кавалерийского. В 1785 году к ним также присоединился еще один полк, набранный из казаков разных войск, а в 1795 был сформирован лейб-гвардейский инженерный батальон. Комплектовалась лейб-гвардия посредством достаточно жесткого отбора, вне зависимости от происхождения – во главу угла ставилась верность монарху, моральные качества и набожность, причем последняя не ставилась в зависимость от какой-либо религии, и в лейб-гвардию спокойно попадали не только православные, но и католики с протестантами, и даже мусульмане. Помимо русских поданных, в число телохранителей императора попадали также и иностранцы, причем их количество было весьма немалым. Все гвардейцы носили схожие на армейскую униформу, но при этом два старейших полка имели особые отличия, и более богато отделанную униформу.
Лейб-гвардии Дворцовый гренадерский полк состоял из двух 4-ротных батальонов, и отвечал за охрану дворцов и мест пребывания императора и его ближайших членов семьи. Роты батальона поочередно сменяли друг друга в службе, продолжавшейся по неделе, а в свободное от службы во дворце время или выполняли особые поручения, или же проходили достаточно серьезную боевую подготовку. «Базой» дворцовых гренадер считалась Петропавловская крепость. В исключительных случаях, вроде русско-шведской войны 1788-1790 годов, дворцовые гренадеры выходили в поле, и принимали участие в сражениях. Отличительной чертой полка были гренадерские шапки с черной опушкой, сохранившиеся лишь у лейб-гренадер, а после 1815 года эти шапки были заменены на «трофейные» медвежьи, французского образца. Лейб-гвардии Кавалергардский полк состоял из 5 эскадронов, и выполнял функции конного эскорта или «охраны на выезде» для императора или его приближенных. По факту это были кирасиры с особыми шлемами, богатой отделкой формы и улучшенной выучкой. Сюда предпочитали поступать прошедшие проверку дворяне, служба кавалергарда считалась не самой сложной, но при этом весьма почетной. В 1785 году появился Лейб-гвардии Казачий полк, состоявший из 3 сотен – Донской, Черноморской и Уральской. Лейб-казаки выполняли примерно те же функции, что и кавалергарды, выполняя роль «легкого» эскорта, в отличии от «тяжелых» коллег. Униформа полка была того же фасона, что и у прочих казачьих полков, но в качестве основного цвета кафтанов использовался красный. Сформированный в 1795 году Лейб-гвардии Инженерный батальон имел достаточно специфический статус. Состоял он всего из 4 рот, которые не несли караульную службу во дворце или на выезде, а выступали в качестве инженерной команды для обеспечения мероприятий, связанных с деятельностью императора. Помимо этого, в этом батальоне также создавались и испытывались различные технические новинки, которые нередко затем внедрялись в повседневной жизни империи. Особой униформы, помимо своих отличительных знаков, гвардейцы не имели вплоть до упразднения красной формы военных инженеров – лишь одному этому батальону было разрешено сохранить ее старый вид.
Всего в Лейб-гвардии состояли примерно 1000 дворцовых гренадеров, 500 кавалергардов, 300 лейб-казаков и 500 лейб-инженеров. Такая значительная численность императорской стражи была вызвана, с одной стороны, необходимостью охранять не только императора, но и его семью, а с другой – серьезностью угрозы жизни монарха во 2-й половине XVIII столетия, когда значительная часть дворянства спала и видела, как бы всадить нож в сердце Петру III. После 1768 года лейб-гвардейцы оказались единственными, за кем сохранились все привилегии старой гвардии времен Петра Великого, а к концу столетия они были еще и увеличены. Нередко дети императора воспитывались и обучались вместе с детьми гвардейцев, которые получали особый статус – брак дворянина с дочерью лейб-гвардейца не считался мезальянсом, даже если ее отец по происхождению был крестьянином, а сыновья обычно получали блестящее образование и быстро поднимались по карьерной лестнице, становясь доверенными лицами царя, министрами или высшими чиновниками. Численность лейб-гвардии регулировалась из необходимости возможного противостояния с бунтовщиками, и ее рост остановился лишь с окончанием внутриполитического кризиса и уменьшением уровня угрозы императору. С некоторыми коррективами и дополнениями, Корпус Лейб-гвардии сохранился до нашего время в том виде, в котором он сформировался к 1795 году.
Гвардейский корпус
Создав Корпус Лейб-гвардии, Петр III вместе со своими советниками «спустил с небес на землю» старые гвардейские полки. Первое время старые гвардейские полки никто не трогал, но в 1768 году, когда они выступили против императора после приказа о выступлении на войну с турками, отношение к гвардейцам было пересмотрено. Отныне они были «отлучены» от царя, став «телохранителями государства» и статусной элитой армии. При этом полки были переформированы по общеармейскому образцу, в их рядах провели «чистки», избавившись от ненадежных и нерадивых офицеров и солдат, а число полков постепенно стали увеличивать за счет отличившихся ранее в боях полков. Были отменены привилегии гвардейцев по Табели о Рангах, но в то же время были добавлен ряд других льгот и преимуществ, которые несколько компенсировали лишения гвардейцев. Структура корпуса имела постоянный характер – впервые в Русской Императорской армии полки были четко приписаны к бригадам, а бригады – к дивизиям. Отбор личного состава шел в зависимости от его личных качеств – храбрости, навыков, смекалки, выучки. Чаще всего в Гвардейский корпус попадали или многообещающие рекруты, или же ветераны былых войн. Таким образом, включение в состав Гвардейского корпуса считалось для солдат и офицеров пехотных и кавалерийских полков чем-то вроде личной награды и признания их заслуг. В мирное время корпус дислоцировался в Ингерманландии и Эстляндии, близ столицы, и насчитывал 95-100% личного состава от штатного. Организация всех гвардейских полков целиком повторяла обычные, как и униформа, имевшая лишь мелкие отличия. Это было еще одним признаком того, что гвардейцев вновь сделали частью действующей армии, тем самым возвратившись к традициям Петра Великого. Элитарность Гвардейского корпуса, помимо высоких окладов, льгот и полностью регулярного состава, выражалась также в усиленной боевой подготовке – на стрельбы, учения, повышение индивидуальных и коллективных навыков пехоты и кавалерии не жалелись никакие средства, в результате чего гвардия быстро достигла высочайших показателей боеспособности. Особый упор делался на дисциплину и боевой дух.
Гвардейская пехота насчитывала 3 полнокровные дивизии, или 12 полков стандартного штата (3 батальона по 5 рот) – всего около 25 тысяч человек. В их число входили также старые Преображенские и Семеновские полки, реорганизованные и обновленные. Гвардейская кавалерия была представлена отдельной дивизией, состоявшей из 4 полков (кирасирского, драгунского, гусарского, уланского), к которому в 1785 году присоединился еще один (казачий, но общеармейского штата) – всего около 6 тысяч человек. Кроме того, Гвардейский корпус имел свой отдельный артиллерийский полк, также считавшийся гвардией. Все это делало его фактически маленькой самостоятельной армией, что не раз использовалось во время войн – благодаря постоянной комплектации личного состава корпус мог в кратчайшие сроки выдвинуться в район боевых действий, и нанести первый удар еще до сосредоточения сил противника. Особенно ценным это считалось в случае войны со Швецией или Речью Посполитой – уже в первые дни войны гвардейские полки могли вступить на их территорию в полной боеготовности, а наступательный потенциал 12 пехотных, 5 кавалерийских и 1 артиллерийского полков, считавшихся элитой русской армии, был воистину велик. Особенно эти черты Гвардейского корпуса пригодились Петру III во время русско-шведской войны, когда он оказался фактически единственным регулярным формированием России, способным выйти в поле против шведской армии в Финляндии, и целиком выполнил свой долг. Позор дворцовых переворотов и мятежа против императора в 1768 году был гвардейцами окончательно смыт, и о них вновь заговорили с уважением и почтением как в России, так и за рубежом.
Гренадерский корпус
Примерно так выглядели офицер, гренадер, егерь (стрелок) и барабанщик в реальности
После Семилетней войны было решено убрать гренадерские роты из состава полков, что уже давно рассматривалось военными в России. Собственно, при Минихе уже подобное пытались сделать, но при Елизавете Петровне гренадеры вновь вернулись в строй. Петр III решил же, убрав гренадеров из состава линейной пехоты, сформировать отдельный Гренадерский корпус – полугвардейское формирование постоянного состава, в который набирались особо рослые и выносливые рекруты. Они получали все надбавки и привилегии, которыми пользовался Гвардейский корпус. По штатам и униформе гренадеры целиком соответствовали полкам линейной пехоты. Главной особенностью корпуса, помимо высокого роста рекрутов, стали их сила и выносливость, для чего была введена специальная программа физической подготовки рекрутов. Так как корпус в мирное время был расквартирован в районе Киева, то по Поднепровью в мирные годы то и дело встречались марширующие по местным дорогам колонны гренадеров, собирающие близ населенных пунктов толпы ребятишек, торговцев и просто зевак – марши на дальние дистанции в мирное время использовались как элемент тренировок. Помимо прочих привилегий, гренадеры также получали усиленное питание, так как им требовалось больше энергии, чем среднестатистическим солдатам. Служба в корпусе была не самой легкой, да и по деньгам он обходился недешево, но зато быть гренадером считалось чрезвычайно престижным, а боевая эффективность полков временами превосходила даже обычную пехоту. В рукопашном бою русские гренадеры и вовсе были практически непобедимы, за что получили грозную славу еще во времена русско-турецких войн. Подобная физическая подготовка и выносливость им весьма пригодилась уже после смерти Петра III, когда настанет эпоха Наполеоновских войн, и русским чудо-богатырям придется столкнуться с непобедимой французской армией.
Общая численность гренадерских полков к 1796 году составила 12 штук, с общим количеством личного состава в 25 тысяч человек. Объединялись они в 3 дивизии по 2 бригады, которые были расквартированы в районе Киева. В случае войны с турками гренадеры были первым формированием, которое могло выдвинуться навстречу турецкой армии, за что особенно ценились полководцами, которые воевали на этом направлении, а также стали одним из символов русско-турецких войн для балканских славян.
Примечания
- Справедливости ради надо сказать, что к Семилетней войне лишь иррегулярная русская и австрийская конница, да прусская регулярная кавалерия находились на должном уровне боеспособности. Собственно, Пруссия также могла бы иметь невысокие ее характеристики, но Фридрих Великий правильно оценил опыт двух Силезских войн, и приложил все возможные усилия для создания лучшей в Европе кавалерии.
- Даже слишком – русская армия была перегружена артиллерией, из-за чего ее невысокая мобильность падала еще больше.
- Я просто сразу называю эту структуру по-современному. Несмотря на то, что формально «Генеральные штабы» в мире стали появляться в XIX веке, их прообразы существовали еще с XVII века, а первую организацию современного типа создал еще Фридрих II.
- Суровый реал. Впрочем, не стоит думать, что это проблема одной только русской армии – к примеру, обоз французской армии в это же время был ничуть не меньше, а то и больше. После битвы при Росбахе пруссаки, захватившие французский обоз, обнаружили там множество всяких не совсем обычных для армии вещей, включая экзотических зверей, парчовые ночные халаты, и все в таком роде.
- Для иллюстрации этих тезисов приведу два небольших факта. Первый – в рекрутский набор 1751 года „приговорено“ к отдаче 43 088 рекрутов, сдано приемщикам 41 374, отправлено теми же в полки 37 675, прибыло 23 571. Пускай из них часть могла сбежать из-под конвоя, но общая убыль в рекрутах, составляющая 45,3 процента – это жесть! Второй факт – в кампанию 1767 года армия Апраксина в Восточной Пруссии потеряла 12 тысяч человек, из них 9,5 тысяч (80%) – от болезней.
- По сути, это более ранняя Потемкинская реформа.
- К концу Семилетней войны число полковых орудий было доведено именно до 8 единиц. Это еще больше усугубило мобильность русской армии. Но и это был не предел – существовал еще Обсервационный корпус, зарекомендовавший себя достаточно посредственно. Так в нем на полк вообще приходились 36 (!!!) орудий. Не, я понимаю, что артиллерия у нас традиционно сильна, но это – уже клиника.
P.S. Акцентирую внимание коллег на том, что униформа в этом подцикле будет изображена схематически, и потому по мелочам может быть бессмысленной и беспощадной. Также хочу извиниться перед коллегами за сумбурную подачу материала — его накопилось много для публикации, но вот оформлять его оказалось чрезвычайно муторно, из-за чего слог мог сильно пострадать.
