Вагенбург против рыцарской конницы: рождение и гибель тактики
Вагенбург против рыцарской конницы: рождение и гибель тактики
Все знают, что такое вагенбург. Все знают, что эта тактика сложилась в ходе Гуситских войн. Однако мало кто скажет, какие у этого явления были предпосылки, как развивалась тактика, кто её перенял и как же побеждали противника, засевшего в импровизированной крепости. Об этом расскажет Александр Свистунов.
Содержание:
Корни тактики
Даже в позднем Средневековье рыцарская конница считалась ультимативным орудием на полях сражений. В то время как пехоту, которая зачастую была не обучена и плохо вооружена, мало что могла противопоставить тяжёлой рыцарской коннице. До поры до времени.
Когда в начале XV века в Богемии местные мятежники-гуситы стали активно использовать военное ноу-хау того времени — вагенбург, и при помощи него успешно противостоять католическим рыцарям, все окрестные князья и короли не смогли остаться равнодушными к этой новинке. Но такой ли новой была эта тактика?
Казалось бы, что может быть проще, чем выстроить в круг несколько телег, создать импровизированное укрепление прямо в поле и тем самым лишить конных рыцарей их главного преимущества — мощи таранного удара? Но тогда почему до этого додумались лишь на излёте Средневековья?
На самом деле — нет. Как гласит народная присказка, предки не дурнее нас были, поэтому упоминания аналогичного использования телег на войне можно встретить довольно рано. Римский военный историк и теоретик Вегеций в конце IV века в своём трактате De re militari отмечал, что варвары — враги Рима — нередко окружали возами свои лагеря, чтобы создать для них дополнительную защиту. Византийский император Лев VI в начале X века также упоминал подобный способ применения телег. Во время альбигойских Крестовых походов ополченцы Тулузы и их союзники аналогичным образом укрепляли свои лагеря в битве при Мюре в 1213 году (что, впрочем, не особо им помогло). При Монс-ан-Певеле в 1304 году фламандские ополченцы использовали повозки своего обоза в качестве заслона против французских рыцарей.
Но это всё ещё не был вагенбург.
Вагенбург. Немецкая гравюра конца XV века
Рождение тактики
Так что же получается? Повозки как пассивную защиту использовали чуть ли не со времён позднего Рима, однако почти тысячелетие эта тактика не была системной? Почему?
А потому, что фактически никому это не было нужно.
На протяжении всех Средних веков основные тактические задачи на поле боя решала конница. Пехота играла в лучшем случае второстепенную роль и выходила на первый план только во время осад. Когда же, уже ближе к концу Средних веков, пехота кое-где начала играть существенную роль, она неплохо справлялась и без телег.
Английские лучники времён Столетней войны не изобрели вагенбург просто потому, что он не был им нужен, — они укрывались за палисадами или кустарником.
Швейцарские или шотландские пикинёры, как выяснилось, могли давать прикурить конным рыцарям и без телег.
Так почему именно чехи стали активно применять вагенбург на поле боя?
Дело в том, что опыт первых же военных столкновений с католиками в 1419–1421 годах показал фундаментальную проблему гуситского восстания — их пехота была слишком неорганизованной. Несмотря на то, что в рядах армии повстанцев присутствовало небольшое количестве мелких богемских дворян, их малочисленная конница не могла составить конкуренцию имперским рыцарям. Главной силой повстанцев была пехота, однако это были далеко не английские спешенные рыцари и лучники, не сплочённые швейцарские пикинёры или опытные генуэзские арбалетчики. Это была пёстрая людская масса, вооружённая разнотипным оружием, порой не имевшая практически никаких доспехов, без реального военного опыта и вообще плохо представлявшая, как вести себя на поле боя.
Но при этом у гуситов был как минимум один козырь в рукаве — те самые выходцы из мелкого дворянства, которые зачастую имели боевой опыт и в общих чертах представляли, что делать на поле боя. И главное, знали, как заставить что-то делать других.
Самым ярким примером был, конечно, Ян Жижка, который в своё время умудрился покомандовать шайкой разбойников на юге Богемии, послужить в качестве наёмника и, согласно легенде, поучаствовать в Грюнвальдской битве на стороне польского короля Ягайло и его союзников. Сражался ли Жижка при Грюнвальде, мы доподлинно не знаем, однако он определённо был участником той войны. А значит, имел опыт столкновений с рыцарской конницей.
Другой видный хейтман (капитан) гуситов — Ян Чапек из Сан — также успел пожить разбоем.
Евгений Башин-Разумовский
Эксперт по историческим вопросамЧешское слово hejtman (хейтман) произошло от немецкого hauptmann и буквально означает «старший человек», «командир», «капитан».
Прозорливый читатель уже наверняка заметил схожесть этого слова с польским hetman, и, соответственно, украинским «гетьман» (вероятнее всего, к полякам, а затем и к запорожцам слово попало как раз от чехов). Так что традиционный титул запорожских лидеров, включая «гауптмана» Богдана Хмельницкого, имеет старогерманское происхождение.
Итак, все эти командиры понимали одну простую вещь: в открытом бою рыцари раскатают необученную пехоту мятежников в тонкий блин. А значит, что надо делать? Правильно — использовать оборонительные сооружения.
Идею применили в ходе самого первого столкновения Гуситских войн — четвёртого ноября 1419 года, в сражении при Живогошти к югу от Праги. Гуситы пытались укрыться от вражеской конницы за небольшой каменной оградой, однако всё равно понесли существенные потери. Уже в декабре того же 1419 года при Некмире близ Пльзеня повстанцы использовали повозки. Которых, правда, оказалось всего семь, так что Ян Жижка расположил их полукругом.
Ян Жижка и Ян Чапек
Непосредственным днём рождения тактики вагенбурга в том виде, в каком мы её знаем, можно считать 25 марта 1420 года, когда состоялось сражение при Судомерже в Южной Чехии. Жижка использовал обозные повозки, которых на этот раз у него нашлось двенадцать штук, чтобы с двух сторон заблокировать дамбу между двумя прудами. Таким образом, позиции гуситов были прикрыты с четырёх сторон. Рыцарская конница, ведомая не абы кем, а командиром местного отделения ордена госпитальеров Анри де Градецем, ничего не смогла сделать. Сражение при Судомерже было небольшим по своему масштабу, однако оно оказало ключевое влияние на последующие события. Именно по его итогам у гуситов окончательно сложилось понимание, как наиболее эффективно использовать телеги на поле боя. Таким образом, идея возникла не из глубин военной теории и не в результате долгих размышлений, а родилась по итогу одной конкретной ситуации.
Последующее развитие тактики шло эмпирическим путём — всё то, что приносило результаты, оставляли и развивали, и постепенно повозки из вспомогательного средства превратились в ключевой элемент тактики.
Усложнялась и комплектация «экипажей» этих полевых крепостей. В сражении за каждой повозкой закреплялись примерно 20 человек, где шестеро обычно были арбалетчиками, двое управлялись с лёгкой пушкой, размещённой на телеге, ещё двое прикрывали их всех большими щитами-павезами, четверо имели при себе боевые цепы, ещё четверо — древковое оружие (гизармы, алебарды или косы) и двое выполняли функции вооружённых возниц. В каждой повозке присутствовал младший офицер, командовавший «экипажем», а над десятью повозками стоял десятник. Десятники подчинялись капитану повозок. В равном положении с ним находились капитан конницы, командовавший всеми всадниками вагенбурга, капитан пехоты и капитан артиллерии. Все они подчинялись верховному капитану.
Вокруг импровизированных крепостей формировалась вся полевая тактика гуситов, которая с самого начала носила оборонительный характер. Когда приближался враг, пехота и конница мятежников укрывались внутри круга из повозок, которые, в свою очередь, играли роль полевого укрепления.
Лучшей позицией была та, которая располагала естественной защитой — берег реки, холмистая гряда и тому подобное.
Как только атака неприятеля на вагенбург начинала ослабевать, повозки раздвигались и в прорехи между ними выходили гуситская конница и пехота, которые наносили врагу удары с флангов. Измотанный боем, «посечённый» огнём арбалетов и пушек с повозок неприятель зачастую не выдерживал этого контрудара и обращался в бегство, преследуемый немногочисленной гуситской конницей. Но подобное развитие событий представляло собой некий идеальный сценарий боя, в то время как реальная жизнь вносила свои коррективы.
Клин клином
Едва тактика вагенбурга, применяемая гуситами, стала приносить ощутимые успехи, как ею тут же заинтересовались как их непосредственные противники, так и просто соседи, с любопытством следившие за развитием событий. А когда знаешь, с чем имеешь дело, можешь придумать способ одолеть это.
Так, например, в сентябре 1438 года при Зеленице в Северной Чехии на поле боя сошлись войска саксонского курфюрста и объединённое ополчение чешских городов Лоуни и Жатец. Чехи, помня опыт гуситских войн, развернули вагенбург, отбили навал саксонцев и по привычке раздвинули возы, пропуская свою конницу.
Однако они не учли, что неприятельским отрядом тоже командовал чех — наёмный капитан по имени Яков из Вржесовицы, который прекрасно понимал, что задумали ополченцы.
Поэтому, едва повозки разъехались, образовав проходы, отступавшая саксонская конница резко развернулась и сама бросилась в контратаку. Рыцари смяли так и не успевших толком ничего понять чешских конников, ворвались в проходы между возами и устроили бойню, что и решило исход сражения.
Иногда, впрочем, подобные столкновения могли приобретать довольно комичный вид. В первой половине августа 1438 года у чешского города Табор встретились войска сторонников Казимира IV Ягайло и Альбрехта II Габсбурга. Обе армии заперлись каждая в своём вагенбурге и не предпринимали никаких попыток атаковать противника, ограничившись вялыми пострелушками из пушек, — на этом сражение и закончилось.
Подобная ситуация повторилась в начале 1450 года в сражении под Рокицанами к западу от Праги. Армия Страконицкой лиги, ведомая Генрихом из Рожмберка, ожидала подхода неприятеля, укрывшись в вагенбурге. Однако вражеский командующий, регент Йиржи из Подебрад, оценив обстановку, приказал также выстроить укрепление из телег и засел в нём, не предпринимая никаких попыток атаковать врага. Несколько дней стороны вели перестрелку, так и не выступив в поле, после чего у лигистов закончились боеприпасы и Рожмберк убрался в сторону Пльзени. Йиржи, в свою очередь, объявил себя победителем на том основании, что поле боя осталось за ним.
У соседей
Князья Священной Римской империи и географические соседи чехов активно перенимали тактику вагенбурга, однако западнее она не прижилась и широко не применялась.
Существенным исключением из этого правила стала битва при Руврэ, также известная как Селёдочная битва, состоявшаяся 12 февраля 1429 года. Это было столкновение в рамках Столетней войны и — более локально — осады Орлеана. Французы попытались захватить английский конвой с припасами, включавший триста повозок с военной амуницией и запасами сельди. Командовал обозом не кто иной, как сэр Джон Фастольф, впоследствии ставший прототипом для шекспировского Фальстафа.
Недолго думая, англичане построили вагенбург, и командующему французской конницей Карлу де Бурбону пришлось угощаться не селёдкой, а стрелами и арбалетными болтами.
В итоге Фастольф отбился, а Карл Бурбон бежал. Моральный дух защитников Орлеана упал настолько, что они чуть было не сдали город англичанам. Однако в итоге решили держаться, а затем и Дева Жанна подоспела. Итог вы знаете.
Селёдочная битва
Куда лучше тактика вагенбурга прижилась в Восточной Европе. Например, в Венгрию её принесли сами чехи. После окончания Гуситских войн многие гуситские капитаны вместе со своими отрядами отправились за лучшей долей в северные области Венгрии (современная Словакия). Там они принялись захватывать замки и самым натуральным образом грабить местное население. Венгерские власти не смогли своевременно отреагировать на эту новую угрозу, из-за чего северные области страны оказались буквально оккупированы чешскими бандитами (сами они себя таковыми, понятное дело, не считали), ставшими известными как «братья» (bratrici).
«Братья» воевали буквально против всех, были совершенно неуправляемы и стали настоящей головной болью для венгров. Ставший в 1446 году регентом Венгерского королевства трансильванский воевода Янош Хуньяди прекрасно понимал, что в условиях постоянной турецкой угрозы иметь в собственном тылу банды разбойников — непозволительная роскошь, поэтому начал активно бороться с «братьями». Эту линию продолжил и его сын Матьяш Корвин, и в 1467 году последний крупный лагерь «братьев» был разгромлен.
И вот тут Корвин поступил так, как подобает мудрому правителю, — казнив нескольких наиболее одиозных чешских капитанов, он предложил остальным… службу в его армии.
Потому что, как уже было сказано, вёл войну с турками и остро нуждался в опытных вояках. «Братья» справедливо рассудили, что жалованье лучше виселицы — и приняли предложение. Как показало время, некоторые их идеи очень пригодились королю.
От венгров тактику вагенбурга позаимствовали поляки и турки, причём последние очень любили скреплять возы цепями — чтобы наверняка. Турецкий вагенбург получил название tabur çengi — «боевой лагерь».
Угасание тактики
Несмотря на успех тактики и её распространение по Восточной Европе, панацею нашли довольно быстро, ещё в ходе Гуситских войн.
Тридцатого мая 1434 года при Липанах, к востоку от Праги, объединённые силы католиков и умеренных гуситов (с которыми удалось договориться) симулировали отступление, выманивая таборитов и «сирот» (радикальные гуситы) из-под защиты вагенбурга. Задумка удалась: они развернулись и разгромили неприятельскую пехоту, оказавшуюся совершенно без защиты в открытом поле.
Подобный приём использовался и раньше — например, в 1427 году похожим образом силезцы разбили отряд «сирот» под началом уже упомянутого бывшего разбойника Яна Чапека из Сан.
Другим приёмом, успешно работавшим против армий, опиравшихся на тактику вагенбурга, была атака на упреждение, когда удавалось застать неприятеля врасплох во время марша, чтобы у него не было времени выстроить повозки в круг. Также католики активно выманивали и громили отдельные отряды гуситов, отправлявшихся за провизией и фуражом.
Постепенно к этим проблемам добавилась ещё одна — именно она, в сущности, и предрешила угасание тактики. Роль пехоты на полях сражений постепенно росла, она более не представляла собой разномастное, собранное наспех ополчение. После Бургундских войн по всей Европе гремела слава швейцарских пикинёров, а вскоре заявили о себе и немецкие ландскнехты. Хорошо вооружённая, а главное — обученная и организованная пехота стала серьёзной угрозой для вагенбурга. Постепенно вся Европа адаптировалась к новым реалиям войны, в то время как тактику, изобретённую гуситами, в течение некоторого времени ещё продолжали применять на востоке, где сохранялась доминирующая роль конницы. Так, например, вагенбург, или гуляй-город, сыграл решающую роль в победе русских войск над армией крымского хана при Молодях в 1572 году.
источник: https://warhead.su/2020/09/05/vagenburg-protiv-rytsarskoy-konnitsy-rozhdenie-i-gibel-taktiki
