The Gamechanger: 122-мм пушка А-19. Часть 2
Интересный текст из жж Андрея Фирсова.
Текст Анатолия Сорокина
Краткое содержание первой части: после принятия на вооружение Красной Армии в 1935 году новой дальнобойной пушки 122-мм корпусной пушки обр. 1931 г. среди многих прочих вещей возникла необходимость в точном указании ненаблюдаемых со своей передовой целей в ближнем тылу противника.
Именно ряд связанных с целеуказанием вопросов мы и разберём в этой и последующих заметках. Для начала определимся, что нужно для того, чтобы точно попасть в цель (под этим подразумеваем прохождение через желаемую точку на местности или в пространстве средней из пучка траекторий, который получается из-за рассеивания). Для этого всего лишь надо знать местоположение цели относительно орудия, свойства орудия с боеприпасами (износ, температура метательного заряда и т. п.) плюс характеристики среды, в которой будет лететь снаряд. Этих данных вполне достаточно, чтобы учесть все влияющие на полёт последнего факторы. Информация о местонахождении орудия при этом вовсе и не требуется. Именно так и ведут огонь прямой наводкой: командир орудия видит цель, определяет дистанцию до нее, если нужно рассчитывает упреждение и отдаёт необходимые распоряжения своему расчёту, которые включают значения прицела (т. е. угол возвышения ствола) и дирекционного угла относительно линии прицеливания (для компенсации бокового движения цели, ветрового сноса, деривации). Последнюю величину ранее в сухопутной артиллерии называли (а в морской и до сих пор называют) целиком.
Можно так стрелять и с закрытых огневых позиций. Например, весной 1945 года подобное случилось в 48-й гвардейской Тартуской тяжёлой артиллерийской Краснознамённой бригаде (48-й тгабр). Она была вооружена 152-мм гаубицами обр. 1938 г. (М-10) и вела огонь по выявленным собственными передовыми наблюдателями целям вблизи линии фронта. Офицеры и сержанты бригады с помощью буссолей и мерных вех построили на местности что-то вроде триангуляционной сетки между своими огневыми позициями и своими же наблюдательными пунктами. Это позволило путём графических и аналитических геометрических построений выяснить, на какой дистанции и в каком направлении находятся цели от гаубиц. Неизбежно возникшие погрешности измерительного и расчётного характера компенсировали пристрелкой, поставленная 48-й тгабр боевая задача была ей успешно выполнена, поддерживаемые ей стрелковые части продвинулись вперёд и захватили несколько важных населённых пунктов по пути к Берлину. Знающие своё дело артиллеристы или просто догадливые товарищи уже поняли, почему комбриг гв. полковник Ф. Д. Чуров и его ПНШ-1 гв. майор К. К. Полиевский обратились к такому методу, а по ходу этой заметки и другие читатели смогут сделать соответствующий вывод.
Однако объекты в глубине вражеского ближнего тыла, достойные снарядов 122-мм пушки А-19, тем и отличаются от предыдущего примера с гаубицами М-10 48-й тгабр тем, что их с передовой не видно. Есть правда и тут одно исключение, о котором будет сказано впоследствии, но в 99,9% случаев положение цели при дальней стрельбе определяется не относительно огневой позиции, а по удалению этой цели от какого-то хорошо заметного ориентира на местности, для которого известно его положение на земном шаре. Проще говоря, этот ориентир нанесён на топографическую карту местности. Соответственно, чтобы вычислить топографическую дальность до цели и необходимый угол доворота от основного направления, надо знать помимо координат обстреливаемой точки ещё и координаты орудия. Последние тоже определяются с помощью топографической карты (в наше время специализированный приёмник ГЛОНАСС в помощь) –Х, Y, H и при необходимости код области, отображённой на этой карте, будь то бумажной или цифровой в современном планшете или БИУС. Здесь X, Y – прямоугольные координаты в картографической проекции Гаусса-Крюгера, причём ось Х, в отличие от школьной геометрии, направлена вверх, а не вправо, Н – высота над уровнем моря. На топографической карте она отображается изолиниями.
Артиллерийский наблюдательный пункт
Если с привязкой естественных и искусственных объектов к координатам Х и Y особых проблем не возникает – технология картографирования по данным аэрофотосъёмки к 1930-м гг. была уже достаточно развитой, то вот с H трудностей куда больше. Причина понятна – аэрофотоснимок местности плоский, высоту деталей рельефа по нему определить нельзя, а методы построения трёхмерной модели местности по нескольким фотоснимкам «под углом» или даже по результатам работы радиолокационной станции бокового обзора появились много-много позже. Даже в наши дни космические геодезические средства и системы навигации не отменили триангуляционную геодезическую сеть, которая в межвоенный период была единственным способом определить высоту того или иного пункта над уровнем моря. Работа титаническая и длительная, тогдашние вычислительные мощности позволяли довольно условно определять положение изолиний равных высот (изогипс) на топографической карте. Поэтому геодезические сигналы, знаки или равноценные им объекты (строения, долгоживущие ориентиры на местности), для которых величина Н определялась с хорошей точностью приобретали для артиллеристов-дальнобойщиков особую важность. Как и подробные топографические карты местности в масштабе 1:25000 (на худой конец 1:50000, уже общевойсковая карта 1:100000 для управления огнём давала слишком большую погрешность).
Важность координаты Н для 122-мм пушки А-19 дополнительно подчёркивается тем обстоятельством, что на дистанциях до 12 км на полном заряде её траектория является отлогой, что в 1930-е гг. при отсутствии дистанционных взрывателей активно использовалось для стрельбы на рикошетах. Взрыватель РГМ снаряда ОФ-471 устанавливается на фугасное замедленное действие, при контакте с грунтом боеприпас рикошетит и пролетает до пары десятков метров вперёд, прежде чем сдетонирует его разрывной заряд. В результате снаряд разрывается на небольшой высоте в воздухе, осыпая окрестности всеми своими осколками, поражая не только открыто расположенную живую силу, незащищённую и слабо бронированную технику противника, но и расположенную в неперекрытых сверху полевых фортификационных сооружениях. В те годы умение результативно так стрелять считалось высшим пилотажем для артиллеристов. Оно и понятно, т. к. при ударной стрельбе на отлогой траектории 50% осколков сразу же попадали в землю, а из оставшейся их части много улетало вверх в небо, не нанося никакого поражения врагу. Только вот при этом разницу высот цели с огневой позицией требовалось весьма точно учитывать: согласно таблицам стрельбы на полном заряде при ведении огня 122-мм пушкой А-19 при стандартных условиях (т. е. цель на горизонте орудия) угол падения гранаты ОФ-471Н на 10 км составляет 15 градусов.
А теперь предположим, что из-за рельефа местности цель расположена ниже на 5 м, чем горизонт орудия. Это значит, что снаряд при неучтённой разнице высот пройдёт на 5 м выше цели, а далее идёт школьная тригонометрия: эту высоту имеет противолежащий углу в 15 градусов катет прямоугольного треугольника, какова будет длина прилежащего (т. е. величина перелёта)? Делим 5 м на тангенс 15 градусов и получаем целых 18 м перелёта. Не будь рассеивания, то цель могла словить с мизерным шансом случайный осколок – ибо 122-мм граната даёт зону действительного поражения по дальности где-то плюс-минус 8–10 м от точки разрыва. С рассеиванием (а вероятное отклонение по дальности при таких условиях стрельбы равно 51 м) цель вроде вражеской пушки со значительной вероятностью может быть поражена осколками, более того существует и маленький шанс прямого попадания. Но полагаться на рассеивание – значит сознательно допускать повышенный расход боеприпасов и как следствие – в самый неподходящий момент остаться без них. А если разница в высоте цели и своей огневой позиции не 5, а 20 м, то даже с рассеиванием вероятность снаряда попасть в нужный интервал по дальности падает уже в разы. При наличии точной топографической карты учёт угла места цели (насколько она выше или ниже обстреливающего её орудия) перестаёт быть проблемой.
Хотя как сказать. Доводилось где-то читать про упоминание в древнем манускрипте истории, о том, что где-то и когда-то во время первого боевого применения изделия «Саба-Саба» с ещё более настильным огнём, чем пушка А-19, как раз и не учли этот самый угол места цели, вызванный разновысотностью берегов одной реки, даже при наличии карты местности. В результате с сопредельной стороны последовало 100500 последних предупреждений и спустя какое-то время произошло «чудесное» прекращение военных действий. Правда или выдумка – кто его знает…
Довольно интересно, что сюрприз может подстеречь артиллериста-дальнобойщика, когда разность высот собственной огневой позиции и цели равна нулю! Есть такая книга П. В. Маковецкого «Зри в корень!», а в ней задача №13 о высоте купола круглого озера диаметром 10 км. Желающие могут рассчитать эту величину сами или найти в сети текст книги, если не хочется упражняться в школьной геометрии. А теперь добавим к условиям этой задачи такую вещь: на одном берегу у среза воды такого озера стоит пушка А-19, а на противоположном относительно центра – цель; все данные в таблицах стрельбы даются относительно горизонта орудия. Горизонт орудия есть плоскость, проходящая через центр дульного среза пушки, перпендикулярная вектору силы тяжести и параллельная касательной к земной поверхности. В результате получим, что при равенстве координат Н огневой позиции и цели угол места этой самой цели будет отрицательным со всеми вытекающими последствиями. Земля-то – не плоская!
Подводя итог этой части, резюмируем, что для точного ведения огня из 122-мм пушки на дальние дистанции необходимо надлежащее картографическое обеспечение с учётом рельефа местности (ранее для менее дальнобойных систем им можно было пренебречь). Эту работу делало соответствующее ведомство Красной Армии, не относящееся к епархии Артиллерийского / Главного артиллерийского управления, а также гражданские специалисты, поскольку хорошая топографическая карта нужна много где в народном хозяйстве. Без неё невозможно целеуказание и корректировка огня авиацией или разведгруппами, обстрел стационарных или квазистационарных целей методом полной подготовки огневых данных. В европейской части подобные топогеодезические работы начались ещё во времена Государя-Императора Николая Павловича (который как военный инженер по своему образованию отлично понимал всю её важность). Участвовали в ней видные астрономы, например Струве, она продолжалась с того момента до настоящего времени, невзирая на все наши революции. В результате во многом был спасён Ленинград/Санкт-Петербург – артиллеристы, как сухопутные, так и морские имели великолепный топогеодезический материал, позволивший построить трёхмерную модель окрестностей Северной столицы и в режиме реального времени подавлять батареи гитлеровцев. Минусом было то, что многие из этих данных стали известны и нацистам, они ещё как охотились за картографической информацией и многое в этом плане им досталось во время катастрофы лета-осени 1941 года. Зато вот на Дальнем Востоке всё было хуже некуда – хороших карт не было, что весьма нехорошим образом сказалось на работе советской дальнобойной артиллерии при Хасане и Халхин-Голе. Правда обычная с биноклями и стереотрубами сильно выручила.
И теперь понятно, почему командиры 48-й тгабр стали заморачиваться с собственной триангуляцией в феврале–марте 1945 года. У них просто не было хорошей топографической карты местности тех мест в Германии. Тут противник, по всей видимости, не допустил захвата своего топогеодезического материала. Более того, гитлеровцы сами взрывали объекты, например церкви в сёлах, в т. ч. и являющиеся историческими памятниками, чтобы исключить их использование в качестве ориентиров (а кое-какие из них являлись и геодезическими знаками). Но не помогло, а когда 48-я тгабр дошла до Берлина, то к тому моменту карты уже в ней имелись, опять появились обозначения Х и Y в журнале боевых действий и отчётах разведки. Ну а упомянутым выше исключением для пушек А-19, когда они тоже могли работать без топографических карт, являлось использование звукометрии. Звукометристы обнаруживали звучащую цель относительно себя, а позиции их звукоприёмников привязывали к огневым позициям орудий путём использования мерных вех, буссолей, дальномеров и теодолитов. Но поразить таким образом что-то бесшумное или малошумящее возможности, увы, не было.
Топографы за работой
В завершение этой части стоит признать, что картографическое обеспечение в 1930–1940-е, нужное для правильного использования 122-мм пушек А-19 (и появившихся после неё других более-менее дальнобойных систем, в первую очередь 152-мм орудий МЛ-20 и Бр-2) было в то время «где густо, а где пусто». Опять же, доводилось где-то слышать, что особые топогеодезические подразделения в ноябре 1942 года под Сталинградом выполнили свою работу только на троечку (их слишком поздно туда перебросили и времени на работу было в обрез), а оттого и работа нашей дальнобойной артиллерии на начальной стадии операции «Уран» могла быть ещё лучше, чем это было в реальности. Но собственной вины артиллеристов в том не было. Подготовка же картографов и геодезистов, военных и гражданских – важное дело. И немалую роль в том сыграло включение в обязательное среднее школьное образование конца 1920-х и 1930-х гг. «продвинутой» для условий тех лет математики – алгебры и геометрии, также географии, базовых знаний по астрономии с факультативными внешкольными занятиями по теме. Что явно не мешает и сегодня.
