The Gamechanger: 122-мм пушка А-19. Часть 9
Интересный текст из жж Андрея Фирсова.
Текст Анатолия Сорокина
Краткое содержание предыдущих частей ([1], [2], [3], [4], [5], [6], [7], [8]): в них были рассмотрены необходимые и достаточные условия для успешного использования принятых на вооружение РККА 122-мм пушек А-19 при дальней стрельбе, а также некоторые вопросы касательно методов и аппаратуры управления огнём.
По ходу всего этого повествования у некоторых читателей возник более чем резонный вопрос: насколько под всё это великолепие были подготовлены кадры, ибо они, как известно, решают всё. Может быть это покажется странным, но здесь применительно к «чистым» артиллеристам дела обстояли не так уж и плохо, как может показаться на первый взгляд. Да, с разведывательно-корректировочной авиацией, как говорилось ранее, дела обстояли скорее неважно, чем хорошо, однако она проходила по совершенно другому ведомству, нежели чем Артиллерийское управление/Главное артиллерийское управление. В этой серии мы обратим внимание на те обстоятельства и факторы, которые «пушкари» могли преодолеть сами.
Для начала вспомним этапы жизненного пути 122-мм пушки А-19, которые напрямую имеют отношение к рассматриваемому вопросу. Несмотря на «обр. 1931 г.» в официальном наименовании орудия, реально оно обрело готовность пока ещё к только войсковым испытаниям в 1935 году, причём они заняли больше года, продолжаясь даже после принятия системы на вооружение РККА. По ходу этого процесса «пролечили» дефект заклинивания подъёмно-уравновешивающего механизма (тут конструкторы дали маху, но опыта касательно создания таких орудий у них не было, так что не будем их за это упрекать). Также перешли на нераздельную возку пушки одним прицепом к тягачу по результатам обкатки в артиллерийском полку Артиллерийских Краснознамённых курсов усовершенствования командного состава (ап АККУКС), что являлось огромным плюсом с точки зрения эксплуатанта. Ранее штатно А-19 возилась с разборкой на лафетную и ствольную повозки двумя тягачами или поездом (тут из-за большего сопротивления движению был выше шанс завязнуть в условиях распутицы). То есть боеспособность орудие обрело где-то к 1937 году, тогда же появилась первая служебная литература (руководство службы, наставления по ремонту, таблицы стрельбы).
Артиллеристы 35 гв.паб перед своими А-19
Этот материал позволил обучать рядовой и сержантский состав («нижние чины» по имперской терминологии), а также часть краскомов (до 1917 г и с 1943 г. – офицерский состав), в основном младших уровня комвзводов и комбатров. Но даже для этого нужно было сначала обучить тех, кто будет их обучать в ап АККУКС по тактике и на заводах промышленности по технике, составить надлежащие методические пособия для будущих преподавателей и инструкторов. На всё это нужно время, около года–двух. Т. е. получить полностью боеготовые батареи новых 122-мм пушек обр. 1931 г. Красная Армия смогла только где-то на рубеже 1938–1939 годов. А тут ещё и следующая итерация системы подоспела, 122-мм пушка обр. 1931/37 гг. – вновь надо вносить коррективы по материальной части в учебный процесс у арттехников и … номеров расчёта. Касательно последних – кардинально и не в лучшую сторону изменился принцип наводки и прицельные приспособления (хотя тогда думали, что «немецкая схема» наводки двумя номерами расчёта – это круто, только вот уже в 1941 году от неё уже стали отказываться).
Но даже множество (причём далеко не многочисленное – ибо ап АККУКС был один на всю страну) боеготовых батарей 122-мм пушек А-19 не повышало общий уровень артиллерии РККА. Они могли по сути эффективно работать на прямой наводке и с грехом пополам стрелять с закрытых огневых позиций ничем не лучше, чем старые менее дальнобойные орудия. Для пока ещё более-менее адекватного раскрытия возможностей системы требовалось с одной стороны свести эти батареи уже на уровень артиллерийского полка с подразделениями разведки, тяги, управления, снабжения с учётом всех особенностей нового орудия. Эту работу также сделали в ап АККУКС с участием специалистов из академии им. Дзержинского (во времена Империи и в текущий период – Михайловская артиллерийская академия) в 1937–1939 гг., разработав рекомендации по использованию новой системы в войсках и разработав дополнения к боевому уставу артиллерии касательно использования 76-мм пушек Ф-22 и 122-мм пушек А-19. Активно там же исследовали и внедряли в артиллерийскую практику звукометрическое оборудование, продвинутые методы управления огнём. В истории формирования-преемника ап АККУКС, 48-й гвардейской тяжёлой гаубичной артиллерийской Тартуской Краснознамённой орденов Ленина, Суворова и Кутузова бригады, это достижение в довоенный период было выделено отдельно и отмечен в него вклад одного из тогдашних командиров ап АККУКС полковника Георгия Федотовича Одинцова.
Георгий Федотович Одинцов, будущий маршал артиллерии, на должности командира ап АККУКС в 1940 году
Но опять же для обучения теперь уже старших краскомов от майора до полковника требовались преподаватели, учебные пособия и методические наработки, что не могло появиться мгновенно. Да и «пропускная способность» академии им. Дзержинского с ап АККУКС для прохождения слушателями практики была ограниченной. А в 1939 году начинается резкое увеличение численности всей РККА в связи с резко обострившейся международной обстановкой. Как следствие, в таких условиях либо производится подготовка малого числа командиров с более-менее приличным уровнем теоретических знаний и практических навыков, либо много командиров, но ускоренным курсом и с посредственными результатами. Хрен редьки не слаще. Причём всё это осознавалось, готовились преподавательские кадры, но на это требовалось время (по субъективной оценке автора для мирных условий – до середины 1942 года), которого реальная история не отпустила.
Пушки А-19 в артучилище, 1942 г.
Но для полного раскрытия возможностей 122-мм пушек А-19 даже хорошо подготовленных полков с «настоящими полковниками» мало. Вооружённые этими орудиями части надо правильным образом встроить в общевойсковую структуру и обучить теперь высший комсостав (комкоров, командармов до 1940 г., а после – генералов) надлежащим образом применять их в боевых действиях. И вот это самое трудное. Во-первых, если по техническим и низовым организационным аспектам ещё можно было использовать зарубежный опыт (французы, а от них и американцы использовали на Западном фронте Первой мировой войны 155-мм пушку GPF, у немцев были 150-мм и 105-мм дальнобойные системы, а у британцев – 152-мм), который излагался в открытой печати или добывался из секретных документов агентами советской разведки, то вопросы глобального общевойскового устройства глубоко уникальны для каждой страны. И правильно оценить их могут «не только лишь все», для этого нужно иметь за своими плечами либо долгую службу в генеральских чинах, либо адъюнктуру в Академии Генерального штаба. Некоторые аспекты, конечно, ясны и другим военным, и интересующимся предметом гражданским лицам, но много важных мест понятны только тем, кто прошёл соответствующую подготовку.
Опять же, даже для генералов и слушателей Академии Генштаба нужен разработанный курс обучения или повышения квалификации с изданными печатными изданиями по теме. А у нас труд по истории действий артиллерии Русской Императорской армии в Первую мировую войну был закончен бывшим генерал-майором этой армии и теперь генерал-майором Красной Армии Е. З. Барсуковым в 1940 году! Т. е. реально наши военачальники только тогда начали изучать надлежащим образом систематизированную и изложенную теорию.
Теперь, что касается практики: на каком более-менее свежем материале обучать высший комсостав? Если танкисты и лётчики могли получить определённый опыт реальных боевых действий в Испании и Китае, то артиллеристам-дальнобойщикам приходилось довольствоваться только учениями, а потому на Хасане и Халхин-Голе они себя практически не проявили. За деталями можно обратиться к классическому труду М. Коломийца по теме, где упоминается плохое или отсутствующее картографическое обеспечение, неготовность разведывательной авиации и многое другое. «Косой смерти» для японско-маньчжурской живой силы выступили старые артсистемы, работавшие также «по старинке». Против этого врага такого оказалось достаточным, но против гитлеровской военной машины уже явно не годилось. Да и в первой фазе финской войны положение дел оказалось в целом мало чем лучше, чем на Дальнем Востоке. Но по её ходу советская артиллерия, включая дальнобойную, существенно улучшила свои боевые показатели. С деталями можно проконсультироваться в публикациях Б. Иринчеева.
А ещё лето 1940 года ознаменовалось тем, что перед гитлеровцами капитулировали французы, а британцы оказались зажатыми на своих островах. И кратковременная радость высшего советского руководства по поводу, что потенциальный противник надолго завязнет на западе как во времена Первой мировой войны сменилась жутким ужасом: куда Гитлер направит свои победоносные войска? С появлением директив №18 и 21 в ноябре–декабре того года это было уже чётко определено, наши это поняли даже без прямых разведданных, вопрос был только в сроке нападения нацистской Германии на СССР. Понятно, что всеми силами, способами, правдами и неправдами пытались его отодвинуть, но при этом уже осенью 1940 года устроили огромную реорганизацию всей Красной Армии, пытаясь воспроизвести что-то похожее на устройство германской военной машины, сокрушившей Францию.
Теперь генералам надо было растолковать все новые веяния (не говоря уже о том, чтобы надлежащим образом ввести их в войсковую практику). Работали на будущее, это явно, но времени на это история СССР не дала, подготовить высший, да и старший комсостав попросту не успели. Последствия недостаточной подготовки высших военачальников аукались всю войну. А вот тут, чтобы понимать все аспекты произошедшего надо быть самому генералом – ибо вопросы военного строительства тесно увязывают прошлое с настоящим и будущим, а потому часто имеют гриф секретности. В открытых источниках можно увидеть только дозволенную картину для «ширнармасс» и зарубежных военных аналитиков, на почве которой возникает огромное количество спекуляций «ах если бы, ах если бы…». Ответ был дан в известном мультфильме «…не жизнь была, а песня бы!» Так что ввиду отсутствия соответствующей квалификации автор воздержится от любых гипотез и предположений. А те, кто имеют надлежащий уровень знаний, по озвученным чуть выше причинам ничего нового не скажут, да и известность этим людям совершенно ни к чему.
Констатируем только факт, что катастрофа 1941 года в известной мере выкосила нехочух, неучей, неумёх и просто невезучих от красноармейцев до генералов. Выжившим суровая практика преподала такой урок, который в целом был хорошо усвоен, а те уже по-настоящему стали учить вновь пришедших независимо от чинов, званий и предыдущих заслуг. По обстановке менялись организационно-штатные формы артиллерийских частей и их место в войсковой организации: к началу 1942 года полки, где имелись 122-мм пушки А-19, уменьшили по численности и все перевели в артиллерию Резерва Верховного Главнокомандования, где число знающих и многое умеющих людей было значительным. Да что говорить, если упоминавшийся выше ап АККУКС под командованием Г. Ф. Одинцова вместе с другой артиллерией и стрелковыми частями (причём многими из народного ополчения) в августе–сентябре 1941 года стал костью в горле гитлеровцев на Лужском рубеже. Умелое управление артогнём и действиями пехоты позволило продержаться несколько недель и заставило противника искать пути обхода советской войсковой группировки. Он их нашёл, с помощью танков и мотопехоты добился её окружения, но ап АККУКС с примкнувшими к нему стрелковыми подразделениями успешно его прорвал уже в качестве лёгкой пехоты. Его орудия, включая 122-мм пушки А-19, пришлось разобрать и закопать из-за нехватки топлива и боеприпасов.
Однако личный состав ап АККУКС в порядке вышел к своим (меньшая часть его военнослужащих попала в блокадный Ленинград, большая прорвала внешнее кольцо окружения) и уже в ноябре, получивши 152-мм гаубицы М-10, вновь готовился к боям. Немало тех людей в составе 48-й гв. тяжёлой гаубичной артиллерийской бригады прошли по берлинским улицам в апреле–мае 1945 года. Ибо почти все, от командира полка до красноармейца знали, умели и хотели сражаться. Полковник Г. Ф. Одинцов после выхода из окружения сдал командование ап АККУКС и был назначен одновременно начальником артиллерии и начальником штаба артиллерии целой 54-й общевойсковой армии – такой вот карьерный рост. А дальше и генерал-майор, артиллерии, и маршальское звание, и умелое руководство своим родом войск. И бездна, «звиздюлей» полна, с его стороны для тех, кто не знает своё дело или халтурит, от номеров расчётов до персон с высокими званиями.
Уцелевшие 122-мм пушки А-19 успешно внесли свой вклад в остановку наступления гитлеровцев под Москвой и Ленинградом, подавляли и уничтожали вражескую артиллерию, прокладывали путь вперёд советским войскам по ходу первых наступательных операций. Горьких неудач хватало, однако во многом их причины были вызваны как раз ошибками высшего эшелона командования армиями и фронтами. По ходу увеличения численности таких орудий в РККА (Мотовилиха вместо Сталинграда и Новочеркасска организовала их валовое производство) и подготовленных кадров для них они вернулись в войсковую артиллерию – повторно в заново введённый корпусный её уровень (правда уже постфактум констатируем, что там опять рано вышло – в 1944 году количество А-19 там уменьшилось на целую сотню «стволов» при единичных боевых потерях) и в более подходящий армейский. Помимо заново организованных бригад, где не было полкового звена, существующие артполки с А-19 и 152-мм гаубицами-пушками МЛ-20 также сводились в бригады, но с сохранением полков (правда по числу систем и там, и там эти бригады уступали довоенным артполкам).
Анализируя боевой путь одного из вооружённых 122-мм пушками обр. 1931/37 гг. артиллерийских полков, 47-го Одесского из 30-й негвардейской пушечной артиллерийской бригады 9-й артиллерийской дивизии прорыва Резерва Верховного Главнокомандования, возникает одно очень устойчивое впечатление. Его суть состоит в том, что необходимость работы с такой артиллерийской системой и всеми связанными с ней аспектами – разведкой, управлением огнём, взаимодействием с другими родами войск, привела к очень высокой квалификации его военнослужащих. Это относится и к «нижним чинам», и командирам всех уровней этой части. С одной стороны, поддерживая свою пехоту и часто находясь в её рядах, поневоле проникнешься её нуждами. Да и свои разведчики, наблюдатели, связисты при необходимости выступали именно как пехотинцы, если не было рядом представителей стрелковых подразделений. А потому и они, и их низовые командиры помимо дел артиллерийских отлично знали ещё и общевойсковую теорию и практику использования пехоты. И номера расчётов в этом нередко участвовали на прямой наводке, причём не только в качестве мощных противотанковых орудий, но и этаких переразмеренных «полковушек». Вывезти (а то и выкатить) пушку на передовую, причём хитро – за кустами или неровностями и на всём протяжении прямой видимости (в благоприятных условиях – до 3,5 км) расчищать точными выстрелами путь пехотинцам – тоже надо уметь. Ведь в отличие от «бобика» спрятать такую махину как А-19 и быстро вывести её при угрозе в безопасное место – дело нелёгкое. А безвозвратных потерь в материальной части за свой боевой путь 47-й пап не имел…
А командир полка с его помощниками были уже в курсе, что командующий 57-й общевойсковой армии и его штаб думает по поводу сложившейся обстановки на своём участке фронта к югу от озера Балатон по ходу гитлеровского наступления там весной 1945 года. Долго и плодотворно работая с начальством, подчинённые уже сами знают, каким будет решение «босса» в той или иной ситуации, а потому при необходимости смогут его подменить или заранее приготовить всё нужное для решения боевой задачи. Тут, правда, своё начальство 30-й пабр и 9-й адп где-то далеко, а приказы исходят от командующего 57-й А и его «свиты». Соответственно командир 47-го пап и его штабисты знают, что от них хотят, нужно только время и место, а «свыше» не докучают артиллеристам микроменеджментом – те и сами справятся. Как результат 18 пушек А-19 без безвозвратных потерь в материальной части и с приемлемыми потерями в личном составе метались по разным участкам фронта, сначала противодействуя атакам германских и венгерских танков (до сотни в общем числе), а затем поддерживая наступление своих стрелковых частей.
Для решения этой задачи использовалась выработанная долгой практикой тактика: две–четыре пушки А-19 на прямой наводке прикрывают угрожаемое танкоопасное направление, а остальные с закрытых огневых позиций по данным развёрнутой сети наблюдательных пунктов и звукометрических постов приводят к молчанию вражескую артиллерию, поддерживающую танки, а также организуют заградительный огонь. В целом при этом наносимые противнику потери относительно невелики (кроме мотопехоты гитлеровцев, попавшей в самое пекло): вражеские пушки чаще всего не уничтожаются, а только замолкают, чтобы не дать советским звукометристам точно установить их местоположение. Немецкие танки 1945 года осколком 122-мм снаряда было уже не пробить, а шанс получить в крышу 25-кг «подарок» с более чем 3 кг тротила всё-таки очень невелик, разве что если они где-то будут скучены. Но перебить гусеничную ленту, «скосить» антенны, испортить навесное оборудование и при удаче попасть в наблюдательные приборы и стволы пушек даже при разреженном боевом порядке вражеских машин осколки вполне способны. Тем самым боеспособность танков противника ослабляется, иной раз до полного отказа от продолжения атаки. При этом неприятель ещё и расходует ограниченные запасы топлива и моторесурса своих машин. В результате к позициям 122-мм пушек на прямой наводке выходят уже единичные и дезорганизованные вражеские танки, с которыми те вполне способны управиться даже штатными осколочно-фугасными снарядами, не говоря уже о бронебойных.
Собственно говоря, журнал боевых действий и прочие документы 47-го пап свидетельствуют, что никаких 100500+ забитых кошачьих не было. В конкретном боевом эпизоде итогом становится «танки противника отогнаны», иногда один-два из них засчитываются в подбитые, что не противоречит достоверности. Но жизнь 57-й А такая работа артиллеристов полка облегчила неимоверно. В итоге дело дошло до того, что после того как командование 30-й пабр и 9-й адп возжелало вернуть 47-й пап для решения нужных им боевых задач, командование 57-й А поступило так же, как Шарик с Матроскиным в классическом зимнем Простоквашино: нарисовало перед первыми индейскую народную избу.
Ту же тактику использовали и в другой 30-й пушечной артиллерийской бригаде, только теперь уже гвардейской армейской, со 122-мм пушками А-19, и в 48-й гвардейской тяжёлой гаубичной артиллерийской бригаде со 152-мм гаубицами М-10. В последней служили люди, которые сами готовили до войны новую 122-мм корпусную пушку для службы в рядах РККА. Пусть орудие уже другое, но вот требуемый для А-19 уровень знаний, подготовки и практических навыков остался и продолжает с успехом применяться и дальше. Понятно, что далеко не везде дела обстояли столь блестяще, и отрицательных примеров хватало с избытком, когда себя не лучшим образом показывали и командиры артиллерийских частей, и общевойсковые командующие, и младшие офицеры с нижними чинами. Однако в целом картина по состоянию подготовки личного состава пушечных артполков и бригад со 122-мм пушками А-19 на 1945 год была как минимум вполне удовлетворительной. Во многих случаях её можно было оценить на «хорошо» и «отлично». Да, проблемы с разведывательно-корректировочной авиацией так остались по большому счёту нерешёнными, но тут опять же другое ведомство.
Ну и в завершение этой серии наградной лист командира дивизиона 30-й гв. апабр гв. майора Ардалиона Ивановича Зюкина, чьи 122-мм пушки А-19 первыми из представителей советских сухопутных сил послали свой привет обитателям фюрербункера в апреле 1945 года. А в сентябре 1944 года офицеру был вручён орден Красного Знамени (по статуту выше любых «полководческих») за следующие боевые эпизоды:
ЦАМО, Ф. 33, оп. 690306, д. 2849, л. 78
Прага в документе – это предместье Варшавы, в русском языке омонимичный столице нынешней Чехии. Впечатляет также эпизод, как компасом и импровизированным визиром заменить панораму. А перед этим «всего лишь» убить или прогнать гитлеровцев с огневой позиции в их ближнем тылу, когда изначально хотели там только обустроить наблюдательный пункт (заметим, что командир дивизиона сам пошёл на дело – видимо задача была и впрямь очень важной). Тут подготовка артиллерийских разведчиков была на уровне матёрых спецназовцев из ДРГ и даже ещё хлеще – их командир знал особенности устройства артиллерийских систем противника и боеприпасов к ним, а они сами в момент стали номерами расчёта. Вот такие люди, которых в артиллерии было немало, и внесли свой весомый вклад в достижение Победы, ибо без них любое супер-пупер-оружие – тонны бесполезного металла, керамики, полимеров и прочих веществ, а тактические приёмы, приборы и алгоритмы действий – пустая схоластика.
Увы, пока что не найдено фото А. И. Зюкина, но вот одна из 122-мм пушек обр. 1931/37 гг. его дивизиона дожила до наших дней в экспозиции Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи в г. Санкт-Петербурге. Это то самое орудие №551, которое первым среди советской артиллерии сделало свой выстрел по Берлину.
Под стать командиру дивизиона был и командир этого орудия гв. ст. сержант Фёдор Яковлевич Довбенко (фото тоже пока не найдено), зато один из наградных листов свидетельствует:
ЦАМО, Ф. 33, оп. 682526, д. 1091, л. 79
далеко же гитлеровцы из «котла» шли, если напоролись на позиции 266-го армейского артиллерийского полка, ну и опять же использовать А-19 как «полковушку» под огнём врага — много о чём говорит (например, что остальным артсистемам ввиду малой дистанции огня прямой наводкой такое было затруднительно или их не было в том месте в то время).
Но на этом повествование о 122-мм пушке А-19 заканчивать ещё рановато. Есть ещё одно обстоятельство, без которого эти системы даже при наличии выученного во всех отношениях личного состава с отличными средствами разведки и управления огнём, ничего не смогут сделать с противником. Но об этом в следующий раз.
