Рюриков Алексей Юрьевич. Латинские королевства, часть II. Глава VII. Египет и Киликия
Мы прошли, смрад вдыхая от нильских болот,
И глаза закрывая на запах.
Взят Тиннис, и Бильбейс непременно падет,
Потому что мы рвемся на Запад!
Вариантов приложения сил у латинян существовало немного. На севере — Киликия, с которой как раз воевал князь Антиохии. Но конфликт считался локальным и поход религиозных паломников на христианское (чаще дружественное франкам) государство не рассматривался.
Там же Мардин, ныне дружественный латинянам сателлит Византии. Империя как раз успешно завершила войну с венграми, Балдуин II вел с василевсом переговоры о сотрудничестве, отягощенные наследственными претензиями Иоанна II на Антиохию, и ссориться с ромеями никто не собирался.
С юга лежала пустыня, в которой большому войску делать нечего.
Граф Эдессы предложил бизнес-план удара на восток, с возвратом Рас-эль-Айна и Ракки, выходом к Рахбе, а там уж и Мосул рядом, и Багдад, и вообще мыть сапоги в Индийском океане можно.
Идея была красивая, но короля и наследника Фулька смутили два момента.
После прошлогоднего рейда Зенги, играючи выбросившего латинян со своих территорий и чуть не взявшего Дамаск, лезть вглубь Месопотамии не хотелось. Что они, напрягая все силы воюют с мелкими приграничными князьками и частными походами наместника, крестоносцы, безусловно, знали. Что за «полосой эмиратов» лежит, пусть разделенный и ослабленный междоусобицами, но еще могущественный халифат — тоже. Опыт столкновения с регулярными частями султана франкам не понравился. При успешной попытке Drang nach Osten, не исключалось вмешательство самого султана, а то и двух — Санджар тоже мог поучаствовать со своими слонами, так что риск-менеджмент проект не прошел.
Во-вторых — но не по важности темы, а из вежливости, Балдуин II и Фульк задались вопросом «а нам что с того?» Воевать в интересах соседей, пусть и на стратегически общеполезном фронте, выглядело неперспективно.
Западное направление выходило интереснее. Египет — транзитный конкурент всему Леванту. Там и Святые места есть, у вооруженных пилигримов мотивация выше. И все завоеванное отходит Иерусалиму… К тому же, у короля нашлись негласные союзники, отчего он озвучил инсайд — Каиру скоро станет не до границ.
Понс Триполийский согласился первым, он на Тиннис удачно ходил с венецианцами, и графу понравилось. Жослен Эдесский от похода уклонился, сославшись на старость и нездоровье, но отправил сына, тоже Жослена, с вассальным контингентом.
Король Иерусалима Балдуин II
Боэмунд II Антиохийский из участников выпал, ввязавшись в конфликт с Киликийской Арменией. Князь Киликии Левон I, очередной «Властелин Гор» из династии Рубинянов, пришел к власти в начале года, после смерти брата Тороса I и скоротечной дворцовой схватки за трон. Он был союзником позапрошлого регента Антиохии Роджера Салернского и прошлого — короля Иерусалима, но с текущим правителем дружба не заладилась. С Антиохийским княжеством киликийцы постоянно находились в пограничном споре и Левон I, вдохновленный успехами Зенги и ссорами Боэмунда II с остальными сеньорами, отбил в очередной раз приграничную крепость, которую антиохийцы пытались вернуть.
В итоге, как сообщает арабский источник, «когда франки воспылали коварным желанием заполучить Египет с его провинциями, они собрали всех, кто находился на их территории и прибрежных землях, и они также получили подкрепление по морю от короля, который позже занял место Балдуина среди франков, когда тот умер, и имел с собой большое войско, и численность франков превышала шестьдесят тысяч конных и пеших воинов». Насчет шестидесяти тысяч явное преувеличение, но с прибавлением к местным ресурсам приезжих, задержавшихся с отъездом после свадьбы, сил хватало. В экспедицию король мобилизовал и тамплиеров, это стало первым зафиксированным случаем их участия в войсковой операции.
Князь Киликии Левон I
В сентябре латиняне собрались в Аскалоне, но с выступлением король тянул, пока не пришли вести из Каира.
В первых числах октября, фатимидского халифа аль-Амира Биахкамиллаха убили ассасины. Как описал хронист «проходил он по мосту, ведшему от Фустата на остров Рауда, в то место, где он иногда гулял. А девять низаритов узнали о выезде, и пришли на остров, и увидели напротив выхода с моста пекарню. И они вошли туда перед прибытием халифа Амира и дали хозяину ее достаточно дирхемов, чтобы он испек им лепешку с маслом и медом. И пекарь обрадовался этому и испек им лепешку и многое другое. Но не успели они закончить еду, как халиф Амир сошел с моста. А свита и те, кто охранял его во время перехода по мосту, отошли от него из-за узости. И когда низариты поравнялись с ним, то бросились на него, как один человек, и ударили его ножами. И догнали их и убили, а Амира повезли во дворец Лулу, и Амир умер еще до прибытия в Лулу».
В Каире началась драка за трон. Основными претендентами стали визирь Абу Али Ахмад ибн Афдал (сын покойного аль-Афдала) — от имени беременной вдовы халифа и не рожденного наследника и аль-Хафиз Лидиниллах, кузен покойного аль-Амира. Но были еще несколько, поскромнее. Объединить противников, такая мелочь как вторжение крестоносцев не могла — трон один, вопрос принципиальный, к тому же мусталиты (местная, напомню, ветвь ислама) в очередной раз раскололись на две версии. Впрочем, в пособничестве оккупантам, стороны друг-друга обвиняли постоянно, обзывая «агентами Балдуина II».
Сначала верх взял визирь, закрыв Хафиза в темницу, затем случилось несколько переворотов, визиря убил франк — раб Хафиза, освобожденный узник занял престол… правда, отметим сразу, тут же началась война уже между его сыновьями, но «основной» халиф у Фатимидов к 1131 году появился. А до того Каир погрузился в кровавую кашу междоусобицы, занявшей армейские части и прочее неравнодушное население.
Правитель Египта халиф Аль-Хафиз Лидиниллах
Франки, правда, настолько удачных последствий не ожидали, отчего провели операцию с ограниченными целями.
О союзе Балдуина II и ассасинов слухи ходили давно.
К низаритам латиняне относились, как и к остальным мусульманам — глубоко наплевательски. Так, подвид нехристей сарацинского вида. Не восстают, правопорядок не нарушают — и ладно. Для сектантов то, что их на франкских землях никто не запрещал и гонений не устраивал, стало прорывом и поводом к переходу на легальное положение. Последнее, впрочем, при возврате мусульманской власти в Алеппо, обернулось резней — Балак, как мы помним, низаритов легко нашел. Но это укрепило доверие франков. Роста сторонников в Заморье, секта при том не получила. Враждебные латинянам мусульмане ориентировались на общих для франков и низаритов врагов — турок (сунниты) или Фатимидов (шииты). А лояльные подданные не очень интересовались религиозными тонкостями, выгод не сулящими. После разгрома центра в Алеппо, новый создать не вышло, хотя небольшие общины имелись. Основные центры оставались в Аламуте и Египте… вот с последним как раз Балдуин II и заключил соглашение.
Договор был устный, детали остались неизвестны, но в спонсорстве королем международного низаритского терроризма сомнений нет. Ассасины исполняли своевременный теракт, а взамен получали крепость Бильбейс, в захвате которой низариты обещали помощь.
Воин низарит
Выслушав гонца из Каира, Балдуин II вывел франков на запад, и направился через Аль-Ариш, Пелузий и далее вдоль берега на Тиннис. С моря экспедиционный корпус сопровождали купеческие корабли из Венеции и с юга Франции, задержавшиеся с летней навигации. Египетский флот от прошлого разгрома не оправился, так что опасность на море не грозила, а поучаствовать в проекте хотелось.
Тиннис находился в дельте одного из рукавов Нила, на полуострове «окруженный великим соленым морем (Средиземным) и озером воды из Нила», за что порой его называли островом — «так далеко от суши, что даже с крыш не видно берегов». Город, как мы ранее отмечали, большой, удостоившийся даже названия «малый Багдад» и славился производством тканей. Как это поэтично выразил тогдашний автор «румийский султан (василевс) послал к египетскому султану и просил его взять сто городов, но отдать ему Тиннис, потому, что хотел завладеть городом, где ткут касаб и бу-каламун, но египетский султан не согласился».
После налета венецианцев в 1123 году, город оправился, население вернулось примерно к прежним семидесяти тысячам, а по результатам набега Фатимиды соорудили там крепость и разместили «сильный гарнизон, на случай, если бы франкам вздумалось напасть».
Несмотря на разграбление шесть лет назад, Тиннис оставался лакомой добычей, принося в казну как полтора Алеппо (в лучшие времена), плюс доход халифа от государственных ткацких мануфактур.
***
Первый приступ Тинниса не удался. Франки сели в осаду, перерезав пути подвоза, благо, по суше это было несложно, а на море господствовал латинский флот. Помощи осажденным, знающим о событиях в столице, ждать было неоткуда, и после уместного сопротивления, через месяц крепость пала.
Взяв богатые трофеи и передохнув, армия разделилась.
Фульк с частью войск и собственными вассалами остался осваивать новые владения и укреплять Тиннис. В декабре город попытался отбить присланный одним из меняющихся правителей Каира отряд, но безуспешно.
Добровольцы из Триполи и Эдессы, с частью туристов из Европы и всем флотом, под командованием графа Понса Триполийского (получившего, кстати, за участие кроме доли трофеев денежный фьеф в Тиннисе в виде 1/3 сборов с порта), отправились вдоль берега на Дамиетту, важный и крупный торговый порт Египта. Но город оказался укреплен не в пример Тиннису, местное ополчение из купеческих домов воевать умело не хуже дамасского, потому разорив окрестности франки отошли. Часть отплыла в Европу, остальные вернулись в свои феоды в Заморье.
А Балдуин II с большинством иерусалимцев, тамплиерами и оставшимися заезжими коллегами, в начале 1130 года вышел к когда-то неудачно осаждавшемуся прошлым королем Бильбейсу.
Крепость тут имелась мощнейшая, «ключ к Каиру», но часть гарнизона уже несколько месяцев увлеченно резалась на улицах столицы, а ворота после трехдневной осады открыли подпольщики-низариты.
Поскольку город планировалось оставить, «ужасы войны» сглаживать никто не собирался. Неделю франки Бильбейс беспрепятственно жгли и грабили, а население резали и насиловали, не отличая в том мусульман от многочисленной общины христиан-коптов. Особенно отличились туристы из Европы, «превосходящие в жестокости диких зверей», как отмечали современники. Местные латиняне вели себя сдержаннее, но отношения с коптами испортились на несколько лет.
Потом армия ушла, передав город низаритам. Сектанты, приняв разоренный город, сообщили жителям, что спасли их из рук неверных и оборонят впредь, простили все прошлые недоимки и потому приняты были весьма лояльно. Все ж, хоть еретики, но мусульмане, с привычными понятиями, да и в Каире невесть что творится — вариант казался населению неплохим. С королем низариты остались в союзе, и попытались устроить из Бильбейса «египетский Аламут», но о том мы поговорим в свое время.
Интерлюдия.
Венеция, Пиза, Генуя
О трех морских итальянских республиках, в общих чертах все знают. Но имеет смысл отметить несколько нюансов.
Средиземное море долго пребывало «внутренним озером». Сперва римским, затем византийским, а после мусульманским. Вот по крушению власти ислама, единого владыки уже не нашлось, на этом упомянутые республики и вышли на рынок со своими стартапами. Но проекты имели разную базу.
***
Восхождение Венеции, это такая success story, но в стиле реалистичной истории американской мечты — «а потом умер дядя и оставил мне наследство». Разве что дядя умер не сам… но в целом, чтобы добиться успеха, Светлейшей республике потребовалось выступить в роли «плохого героя» детектива:
1. Много работать, но — в семейной фирме, со связями.
2. Подкопив капитал разругаться с семьей и гордо уйти.
3. Вложить все накопления в один рейдерский проект. Это романтично, брутально и самостоятельно. И всем сразу докажет, что Венеция и без ромеев крута. Разумеется, вложиться надо в незадачливых рейдеров, успешные и без подельников обходятся.
4. Потерять вложения на провале проекта на стадии «деньги уже вложены, рейд еще не начался».
5. Отбить потери, организовав наезд с незадачливыми подельниками на покинутую семью, родственников перебить, активы поделить с рейдерами.
В литературе, где-то в этом месте появляется положительный герой, прерывающий карьеру отщепенца и рейдеров, спасая фамилию. Но реальная история предпочитает стиль нуар, и у Венеции все получилось.
Основанная при крушении Римского мира, республика неспешно, за века, прошла путь автономной провинции, затем вассала, сателлита и союзника Византии. Усердно трудилась добывая соль и торгуя в Адриатике, заслуженно отыграла для греков то, что в XX веке назовут «финляндизацией», а уж после вышла на новые рынки в Леванте и Африке… после чего в середине XII века с Константинополем поссорилась. На десятилетие. Потеряв византийский рынок, привилегии и еще массу бонусов. И несмотря на некоторое возобновление связей, прежних оборотов так и не достигла до конца века, когда дожу республики предложили участие в 4-м крестовом походе. В качестве монопольного перевозчика, с гарантированной оплатой.
Смотрелся проект солидно, потому как торговля пребывала в стагнации и волатильности, твердой суммы поступлений вовсе не обещая. И дож рискнул, вложив весь капитал казны, включая заемный, в подготовку транзита крестоносцев, плюс бонус — перспективу их завоеваний. И пролетел, затем что у крестоносцев с оплатой не сложилось. Отчего Венеция встала перед полным финансовым крахом — торговлю под рейд уже свернули, активы вложили в новые корабли, граждан отозвали в порт… а деньги не пришли.
Тут сыграла роль в истории личность, дож Дандоло оказался человеком толковым и стратегически мыслящим. Сперва он захватил силами крестоносцев Зару (центр лесоторговли), а после покорил и всю оставшуюся к тому времени Византию, начиная с Константинополя. На чем республика Св. Марка и выскочила — разом и на века, в «приморскую империю».
***
Генуя и Пиза, дело иное. Эти шли к успеху сами, через тернии, но быстро и силовыми методами.
Генуя до середины X века была занюханным рыбацким поселком, а потом горожане устроили у себя пиратское логово. Поскольку морем на тот момент правили мусульмане, генуэзские пираты в основном именно их и грабили, отчего не только разбогатели, но и прославились как защитники христиан. Торговая деятельность тут развивалась медленно, привилегии в портах региона лигурийцы получили последними из республик, а широко развернули эту деятельность лишь к XII веку. В отличие от Светлейшей Венеции, Генуя именовалась La Superba — «Гордая».
Пиза как игрок появилась на арене примерно тогда же, разве что раньше начала приторговывать каботажем вдоль западной Италии и формировалась как в первую очередь торговое государство, а пиратством баловалась в дополнение и ради обороны.
У Генуи оказалось и еще одно преимущество. Город считался вассалом Священной Римской империи и находился на ее землях, и с суши вероятный противник у него имелся только один, да и то лишь когда Лигурийская республика ссорилась с императором, что в начале пути случалось редко. А в остальное время, генуэзцы имели рынок сбыта награбленного, неисчерпаемый резерв пополнения «ловцов удачи» и спокойный тыл. Несмотря на эти бонусы, генуэзцы довольно быстро возжелали автономии, вассальные обязанности соблюдая очень ограниченно и поддерживая Римских пап, приобретя устойчивое покровительство последних. Кстати, одной из особенностей генуэзцев была тяга граждан к эмиграции. Тут изначально стремились к получению феодов или иных владений за пределами родины — безусловно, связей с кланом отнюдь не порывая.
Пиза же изначально оказалась в центре бурлящей политической жизни Италии, воевала с соседями и папами, и через некоторое время стала форпостом германских императоров. Гибеллинская партия там оформилась быстро. По всему тому, город среди итальянских оказался «один на льдине» и граждан там насчитывалось на XII век половина от Генуи.
***
Поговорка: «Ianuensis ergo mercator» (генуэзец это купец), возникла много позже. Первое время оценки были иными: «Сила генуэзцев в войне на море», как писал епископ Фрайзинга.
Ну а оба города описал в середине XII века Венеамин Тудельский.
Генуя «…не имеет единовластного повелителя, а управляется сенаторами, которых граждане выбирают по своему произволу. У всех граждан устроены в домах башни, с вершины которых они, в случае распри, ведут между собою войну. Генуэзцы властители моря: они строят лодки, называемые галерами, на которых отправляются повсюду для грабежа и добычи и все награбленное и добытое привозят в Геную. Они ведут войну с пизанцами…»
И Пиза «…очень большой город, в нем насчитывается до десяти тысяч башен, построенных над домами, и жители пользуются ими в случае междоусобной войны. Пизанцы отличаются храбростью, не имеют царя или князя, а управляются избранными из среды себя сенаторами».
***
Вот в управлении Генуя отставала.
В Венеции испокон сложилась «олигархическая демократия». То есть вождя республики избирали приличные люди из патрицианских семей и из своих. Но при всей олигархичности, демократия внутри элиты действительно имелась и выбор как правило делался прагматично-объективный, «на общее благо». Местные кланы за время поступательного роста смогли избежать перманентной внутренней войны, поделить делимое и научиться кооперироваться в остальном, при том приняв важность сильного «ночного сторожа» в лице государства за спиною.
В Генуэзской республике, правили сперва два основных, непримиримо враждующих клана Манечиано и Кармадино. Средние семьи отдавались под покровительство главным, а мелкие жили своей жизнью, на лидерство не посягая. Позже власть ушла новым аристократам, (Спинола, Дориа, Гримальди, Фьески), но суть постоянной внутригородской свары не поменялась, усложнилась только за счет союзов.
В XII веке Кармадино держали генуэзкую торговлю и пиратство в западной части Средиземного моря, а Манечиано ориентировались на восток. В середине века клановая война перешла в горячую фазу, отчего лигурийцы чуть не проиграли Пизе в войне 1165-71 годов, но пока великие семьи увлеченно резались на улицах города, в политику пришли кланы помельче, вырулившие внешнюю кампанию на ничью.
В конце века снова случилась междоусобица, но тут вассал понадобился императору. Генрих VI припряг генуэзцев воевать Сицилию, а для установления внутреннего мира ввел ими руководить подесту (наместника). Генуя нововведение приняла, но творчески. Когда подеста помер, там выбрали нового, сами и с подчинением городу, а не императору. Суверен с этим не согласился и по этому поводу воевал, но без последствий. А Генуей стал править подеста — этакий «сити-менеджер», нанятый сходкой горожан, со своими войском и судом, «независимый регулятор». Что пошло республике на пользу. Но до того времени, внутренние распри город весьма ослабляли.
В Пизе правил обычно один клан, к XII веку — Висконти с сателлитами. Отчего с единством там было получше, хоть и не до венецианского уровня.
***
Будущее республик, впрочем, виделось изначально, и шансов на лидерство у Пизы исторически не имелось. Что пизанцы продержались на равных с Венецией и Генуей несколько веков, огромный недооцениваемый успех и выдающаяся победа горожан. За Генуей лежал внутренний рынок империи Запада и возможность каботажного доступа во Францию и Испанию. За Венецией — рынки сразу двух империй и давний доступ на восток. У Пизы, просто в силу географии, прямые связи имелись лишь с разрозненными итальянскими городами, путь через которые сушей почти все время представлял собой затею рисковую и дорогую. А морем город прямого доступа вдоль берегов на богатые рынки просто не имел, с востока Сицилия, с запада — Генуя. Это, кстати, и делало Сардинию и Корсику, позволяющие играть в западном Средиземноморье, ключевыми базами для пизанцев, отчего те и резались за эти острова с Генуей беспощадно. Добавим сюда враждебное окружение на суше, уязвимость выхода в море через устье реки, и долгосрочные перспективы Пизы оценить станет совсем легко.
Венеция тоже имела болевую точку — Адриатику. Защищенная природой с суши и неприступная в осаде, республика полностью зависела от выхода из узкого Адриатического моря. Потому кошмаром дожей с XI века стала возможность захвата обоих его берегов одним правителем. При тогдашнем мореплавании, когда причаливать к берегу требовалось постоянно, перекрытие такой возможности в Адриатике, даже без блокады моря несло смертельную угрозу Венеции. А установление блокады, даже оставляющей шансы проскочить, превращало существование республики в агонию, вопрос только в сроке.
Но одно уязвимое место, где риски можно снизить своими действиями, это куда привлекательнее положения Пизы.
Генуя, напротив, ахиллесовой пятой имела сушу. Несмотря на мощные укрепления и трудность морской блокады, правило «крепость берется, своя и чужая», работало без исключений. Но учитывая, что с суши вероятный противник долгое время наличествовал лишь один, и тот официальный сюзерен — умелая политика этот риск снижала.
***
Оттого, что конкурентами остались Венеция и Генуя, закономерно. Все три республики прошли стартап «глобальных торговых игроков» на упадке мусульман и Византии в XI веке, все добились устойчивых позиций на первых экспедициях крестоносцев, давших базы на берегах Леванта. А вот расцвет наступил только для двоих.
Венеция развернулась на падении Византии в результате 4-го крестового похода, получив колонии на берегах Далмации и Греции и ряд ключевых островов восточного Средиземноморья, а позже и доступ в Черное море.
Генуя добилась успеха полувеком позже, поддержав освободительное движение ромеев, а с его победой проведя мощную колонизацию Причерноморья, куда как раз очень своевременно перенаправились из Леванта основные торговые потоки Великого шелкового пути, после монгольских завоеваний.
И в эти же годы, заложилась база финала конкуренции. Венеция смогла решить проблему контроля над Адриатикой, получив базы на ее берегах и островах далее. Генуя вопрос с защитой метрополии с суши решить не смогла. Итог был далек, но предсказуем.
Источник — http://samlib.ru/r/rjurikow_a_j/latinskiekorolewstwachastxii.shtml
