Решительная Русско-Литовская Ливонская война. Часть 6

Предыдущая часть

Небольшое отступления для описания обшей ситуации в окружающих Россию странах к 1569 году

Мечты и горести короля.

Завершившаяся в 1565 году война с Московитом оставила Великое Княжество Литовское Русское и Жмудьское в крайне тяжелом состоянии.

По мимо обширных территориальных потерь в порубежных землях и того что лучше земли в Ливонии достались противнику. 2/3 княжества была разорено набегами врага. Казна была пуста, а ее дохода почитай упали в 2 раза (потеря доходов от потерянных земель и налоговые льготы для разорённых войной районов).

К тому же все более и более расширяющиеся раскол элиты. Среди шляхты обрела множество сторонников так называемая польская партия, выступающая за слияния Литвы с Польшей и через то обретения золотых вольностей для шляхты, а именно уменьшении над ними власти магнатов, закрепощением крестьян, уменьшением обязательств перед государством, судебных привилегий и много другого что позволило бы шляхте пановать и не чего не делать при этом.

Паны Рады и прочие аристократы естественно выступали категорически против таких планов. И сточки зрения патриотизма они выступали за сохранена независимости Литвы и сточки зрения своих шкурных интересов так как такие изменения грозили им потери большей части той власти и влияния, которой они обладали.

По большому счету эти потомки Гедемина, Рюрика и прочих древних родов выступали за сохранения статуса кво. Как во внешней политики, то есть за сохранения союза с Польшей хотя они и были сильно разочарованы поведением поляков в последней войне с Москвой и их мизерной реальной помощи и вымогательством уступок в обмен на нее. Но при этом они четко понимали, что без союза с Польшей погашения Литвы Царством Русским всего лишь вопрос времени, Московские же порядки с сильной центральной властью с реальным обязательством служить, с ограничением аристократического самовластия их не устраивали категорически. Но и отдавать Литву во власть Польши они тоже не хотели и готовы были бороться против этого до последнего.

Так и во внутренней политики превращаться из самовольных господ страны в первых среди равных и опускаться на уровень шляхты и панцирных бояр они тоже не горели желанием.

Поэтому Паны Рады и пошли на мир с царем Иваном решив поступиться малым для сохранения большего.

А после войны частично отменили те уступки шляхте на которые они пошил в 1564, что естественно увеличило число сторонников Польской партии в Литве среди мелкой знати.

В этом конфликте, расколовшем страну, была и третья сторона Господарь и Великий Князь Литовский Жигимонт и по совместительству Король Польский. Король практически все свое правления правил обоими странами в полном согласии с высшей аристократией и практически всегда выступал на стороне Сената в Польше и Панов Рады в Литве. Но вот в объединение стран и поглощении Литвы Польшей на него давили, и поляки жаждущие получить имения на востоке и мелкая шляхта Литвы и тот факт что свих детей не смотря на все усилия в виде 3 законных жен и огромного количества любовниц которых он завел находясь в третьем браке своих наследников он так получить и не сумел и опасаясь развала Польско-Литовской унии после его смерти.

Сигизмунд Август стал на сторону сторонников объединения и более того Король Завтра прозванный так за нерешительность как раз в этом вопросе проявил упорство и настойчивость. И в 1569 году на Сейме в Люблине попытался все-таки продавить вопрос о унии.

И после того как литовские послы покинули сейм присоединил к Польши Подляшское воеводство на основе решение местного сеймика, подержанное шляхтой и стал угрожать магнатам конфискации их обширных земель если они не покоряться.

Но как раз в тот момент угрозы стороны Царства Русского для ВКЛ не было что могло бы сыграть на руку Сигизмунду. На востоке было перемирие, а царь увяз в войне с турками и татарами и к тому же у него появились серьезные трудности с шведами.

Более того царские воеводы по приказу Ивана Московского оказали помощь в отражении нашествия татар в прошедшею зиму в то время как король показал себя в качестве защитника своих земель не очень хорошо.

И поэтому княжеские роды Литвы, и прочие магнаты решительно заявили, что если король не откатиться от своих незаконных требований, то они объявят ему рокшь и уйдут под руку Иван Васильевича. А что бы показать свою решимость князь Вишнивецкий не смотря на прямой заперт выступил в совместный поход против татар с царскими воеводами оказав им существенную помощь.

На самом деле признавать своим Господарем Ивана магнаты не хотели. Но Сигизмунд то об этом не знал. И после длительных препирательств и обмена гневных посланий с угрозами в течении всего 1569 года пошел на попятную не решившись доводить дело до открытой конфронтации и кровопролития.

Король поклялся не объединять Польшу и Литву и не когда более не возвращаться к этому вопросу. Со своей стороны, магнаты литвы согласились сохранить унию с Польшей на тех условиях которое и были раньше, и смирились с потерей Подляшья.

После провалов всех своих планов начиная от овладения Ливонии и кончая объединения Польши и Литвы Сигизмунд, разочаровавшийся окончательно в жизни, практически устранился от управления государства и полностью погрузился с головой загул с любовницами и мистицизм с гадалками. В глубине души все же желая оставить трон своему племяннику   Я́ношу Жи́гмонду За́польяи , но после смерти того от несчастного случая весной 1571 потерял даже эту надежду.

Балтийский узел.

Дела шведские.

Шведский король (сын Густава Вазы) Эрик XIV не менее Грозного испытывал политическое одиночество в тогдашней Европе. В войне с Данией, начатой им в 1563 г., симпатии Габсбургов были явно на стороне его соперника – датского короля. В 1565 г. император объявил о блокаде Швеции по образцу объявленной им за несколько лет до этого блокады русской Нарвы. Эти обстоятельства не могли не заставить Эрика XIV пересмотреть традиционную враждебную политику своих предков в отношении Москвы; несмотря на соперничество в Ливонии (Эрик XIV взял под свою власть Ревель — Таллин) шведский король в 1564 г. пошел на перемирие с Иваном IV, а в 1566 г. Предложил русскому царю заключить союз.

К этому моменту шведы смогли после ряда побед установить свою власть над морем и выбить датчан из большей части их владений в Ливонии, а именно полностью занять Эзель и Вик, но зато теряли одно поражение за другим на сухопутной датско-шведской границе.

Царь же обративший свой взор на юг и восток нуждался в прочном мире на западных рубежах своей державы.

И В 1567 г. был заключен

ДОГОВОР О ДРУЖБЕ, СОЮЗЕ, ВЗАИМОПОМОЩИ И ОКОНЧАТЕЛЬНОМ МИРЕ МЕЖДУ РОССИЕЙ И ШВЕЦИЕЙ.

Дата подписания: 16 февраля 1567 г.

Место подписания: Кремль Москва

 Язык текста: оригинал составлен на шведском и русском языках, имеет шведскую и русскую копию.

Состав договора: преамбула и 20 статей.

Уполномоченные сторон:

От Швеции: по поручению короля Эрика XIV послы: Нильс Гюльденшерна, Монс Юнссон, Эрик Хоконссон, секретарь миссии Матиас Шуберт, толмач Еранссон.

От России: под наблюдением царя Ивана IV Грозного (названного в договоре императором) послы: боярин Иван Михайлович Воронцов, боярин Михаил Яковлевич Морозов, лифляндский наместник.

Условия договора:

1. Швеция, король Эрик XIV обязуются прислать в Рос­сию принцессу Катерину, сестру польского короля Сигизмувда II, жену герцога Юхана, брата короля (счи­тавшегося в России умершим,). И выдать свою дочь Виргинию замуж за сына царя Иван Ивановича .Если первая статья не будет выполнена, весь договор теряет силу.

2. Русский царь, приняв дружбу и братство шведского короля, соглашался на то, чтобы впредь он сносился непосредственно с Москвой, а не с Новгородом. С наместником новгородским и с наместником орешковским (нотебургским) шведы (выборгский губернатор и центральное правительство) могут сноситься лишь по местным административно-хозяйственным и по­граничным вопросам; аналогично сносятся по местным вопросам наместник русской Лифляндии и ревельский бургомистр.

3. Царь жалует короля Эрика XIV землями и городами в Лифляндии (т.е. уступает их Швеции): Ревель, , Эзель и Вик, с их уездами. Во все осталь­ные районы Лифляндии и Курляндии шведские войска не могут вступать.

4. Стороны обязуются помогать взаимно друг другу в военном отношении, т.е. быстро передавать в случае надобности конницу, пехоту и деньги на ведение войны против эвентуальных неприятелей.

5. Стороны обязаны передавать друг другу преступников для суда и казни их по законам своей страны.

6. Немедленно разбирать на границах возникающие там недоразумения во время войн в Лифляндии и Финлян­дии.

7. Взятых в плен шведов Россия возвращает.

8. Швеция обязуется давать пропуск в Россию едущим туда датским и любекским купцам с медью, оловом и другими важными (стратегическими) товарами, хотя бы и находилась в войне с Данией и Любеком.

9. Русский царь будет помогать шведскому королю Эри­ку XIV помириться с Данией и Любеком.

10. Швеция обязуется не задерживать и давать свобод­ный проезд едущим в Россию через ее территорию или воды различным торговым людям и особенно док­торам.

11. Взаимная выдача перебежчиков (крестьян).

12. Клятвенно подтверждается нерушимость финляндских (древних) и лифляндских (ныне установленных) границ.

Для окончательной ратификации этого договора летом 1567г. в Швецию было послано русское «великое посольство» во главе с И. М. Воронцовым.

Прибывшие в Стокгольм в июне 1567 года. Но дальше произошли события, описанные шведским очевидцем.

Густав, покойный король Швеции, вначале женился на одной из сестер Франца Саксонского, герцога Саксен-Лауэнбургского и имел от этого брака сына Эрика, который унаследовал его королевскую власть. Вторым браком он женился на шведской девице, от которой имел сыновей Юхана, герцога Финляндского, Магнуса, Карла и пять дочерей, которые все в настоящее время здравствуют.

В то самое время, когда Эрик, король Швеции, начал войну с польским королем, герцог Финляндский, его брат, вел переговоры о браке с сестрой польского короля; он решился на этот брак без согласия короля Швеции. Когда же война была объявлена, он отправился в Польшу, где заключил этот брак, не предупредив короля Швеции о своем отъезде, что еще увеличило неслыханную ненависть и ревность, существовавшую между двумя принцами с самого их детства. Король Швеции считал злом, что герцог отправился в Польшу соединиться узами с его явным врагом, не предупредив его и нарушив его волю. Герцог оправдывался, что переговоры по заключению брака зашли так далеко, что он не мог его отменить или отложить, не преступив своей чести. Эти возражения, преувеличенные лживыми донесениями, столь разгневали короля Швеции, что вскоре после возвращения герцога с женой в герцогство Финляндское он осадил их в замке Выборг[579]. Герцог сопротивлялся несколько дней, а затем сдался на волю короля Швеции, который с тех пор удерживал его у себя в плену. Король предложил полную свободу герцогине, но она пожелала разделить судьбу и положение своего супруга, и у них в заточении родились сын и две дочери, одна из которых скончалась.

Король Эрик всегда сомневался в большой части шведской знати, которая, как он считал, была более расположена в пользу герцога Финляндского, ведь он, в отличие от короля, приходился шведским дворянам родней по матери; к тому же по натуре своей король всегда был очень подозрительным. Его специально настраивали неслыханно злые советчики, находившиеся при его персоне, чьи советы, полные вражды и злобы, достойны высшего осуждения. Они столь разъярили этого бедного государя, что за малейшее прегрешение людей приговаривали к казни и карали смертью, публично или тайно, а многие умерли безвинно, став жертвами клеветы и доносов, обвинявших их в многочисленных чудовищных преступлениях. Из-за подобных советов примерно два года назад король Швеции убил своими руками несколько шведских дворян, а многих других приказал убить своим слугам, и даже своего шестидесятилетнего наставника[580], о котором он с тех пор пребывает в огромном горе и трауре, поскольку дух наставника всегда благотворно преображал его.

Примерно пятнадцать месяцев назад [в октябре 1567 года] король Швеции явился к герцогу Финляндскому и попросил у него на коленях прощения за всё зло и обиды, что он ему причинил, и горько рыдал. Кроме этого, заявив ему о своем недуге и о том, что он не чувствует себя более пригодным для управления Шведским королевством, а свои силы достаточными для этого, он самым сердечным образом попросил его взять управление в свои руки, выказав все признаки искренней и братской дружбы по отношению к герцогу и его супруге герцогине и наивысшее раскаяние во всех обидах, причиненных им. Более того, он призвал к себе главных советников Шведского королевства и в их присутствии признал, что у него больше нет ни ума, ни разумения, чтобы в достаточной степени заботиться о делах королевства, и он не знает никого, кто был бы более достоин этого и лучше подходил бы на эту роль, чем брат его, герцог Финляндский. Он посоветовал им послать к герцогу и попросить его взять на себя управление королевством, и выразил желание, чтобы они так сделали. Советники же, хорошо знавшие характер и натуру короля, ответили, что пока он жив, они не хотят иметь другого короля или управителя. Тем не менее король Швеции написал с тех пор множество писем герцогу, в которых называл его правителем Швеции. Немногим позже он приказал герцогу явиться к нему, и, снарядив армию, они вместе отправились на границу с Данией, где совершили несколько набегов, а затем вернулись. По возвращении король Швеции, опасавшийся, чтобы те письма, которые он написал герцогу и в которых провозгласил его правителем Швеции, не помешали ему, принудил герцога вернуть их. Кроме того, он добился его согласия на то, чтобы некоторые из его главнейших советников, которых уличили в многочисленных серьезных преступлениях и которые должны были понести за них наказание, получили свободу, в первую очередь один, известный как Георгий Салемонтан или Йерих Перссон[581], глава всех прочих. Как только эти министры, прежде творившие зло, оказались на свободе, они постарались еще превзойти себя и своими интригами и происками убедили короля Швеции убить своих братьев и большую часть дворян, до 308 человек. И чтобы успешнее и легче осуществить этот замысел, король приказал герцогу и прочим обязательно находиться в Стокгольме в четвертый день июля, в день, когда он торжественно сочетался браком с дочкой бедного сержанта из того же города, от которой у него были дети[582]. Говорят, что эта женщина очень добродетельна, что она весьма охотно помогает каждому в его нуждах и что она спасла многих невинных людей от смерти, что когда она видела короля в гневе и злобе против кого-то, если она не могла укротить его своими мольбами и слезами, то она тайно сообщала тому, кто находился в опасности, чтобы на несколько дней он отлучился; и считают бесспорным, что именно она предупредила герцога Финляндского о замысле короля Швеции против него и прочих и сообщила, что не следует являться на этот пир. Герцог, узнав о замыслах короля, сообщил о них многим другим, кому грозила та же опасность. Принимая во внимание порочность тех советников, которые находились при короле Швеции и всецело владели им, они решили, что их жизни всегда будет угрожать опасность, а значит, им следует освободиться и открыто выступить с оружием против короля Швеции; но ни у герцога Юхана, ни у его брата герцога Карла не было ни одного экю, чтобы собрать вокруг себя солдат. Несколько знатных людей дали им в долг то немногое, что у них было, в том числе барон по имени Стейн Эриксон[583], родственник двух герцогов, и они собрали отряд в двести всадников. Герцог Карл внезапно явился к замку Вастин[584], одной из главных крепостей Швеции. Он сообщил коменданту крепости, что король послал его проинспектировать вооружение и узнать, что требует улучшения. Комендант его сразу же принял; герцог же, делая вид, что изучает вооружение, завладел всеми ключами от крепости и так хорошо осуществил свое мероприятие, что остаток войска, вместе с герцогом Юханом, тоже вошел в крепость. Захватив, таким образом, замок, они обнаружили там немалое количество серебра, из которого немедленно отчеканили монету и оплатили этим серебром четыреста или пятьсот шотландцев, несколько отрядов немцев и множество местных солдат. Король Швеции, узнав об этом восстании, за несколько дней собрал армию в двенадцать тысяч солдат, пеших и конных, но герцог, встретив их во главе своих войск, сообщил им об истинной цели, из-за которой они взяли в руки оружие, призвал их последовать за ним и пообещал принять их и обращаться с ними в высшей степени гуманно. После подобного внушения большая часть армии короля Швеции сдалась герцогу, не сражаясь. Оставшиеся ночью отступили в Стокгольм, где находился король, и герцог вскоре осадил его и так хорошо действовал, что спустя всего несколько дней в результате тайного соглашения с людьми из города городские ворота были распахнуты перед ним, и он направил в город вышеупомянутого Стейна Эриксона и одного французского солдата по имени Ла Гарди[585], которые командовали всего лишь четырьмя отрядами пехоты. Солдаты герцога носили белые шарфы, а солдаты короля Швеции – желтые. Как только те, что находился в городе, увидели отряды герцога, они сбросили свои шарфы и надели герцогские и присоединились к войскам герцога. Король Швеции, находившийся в своем замке, узнал, что его враги в городе, вышел из замка со своей гвардией в весьма красивых одеждах и отправился навстречу отрядам герцога. Тогда все, кто его увидел, как из числа его солдат, так из числа солдат герцога Юхана, обнажили головы и низко поклонились ему (столь много значит королевское присутствие и королевское достоинство для естественных подданных короля), и многие даже считают, что если бы ему хватило духа рассудительно и достойно выступить перед этим собранием и если бы у него было пятьдесят добрых солдат, которые проявили бы твердость, он бы одержал победу над герцогом Юханом. Однако, увидев Стейна Эриксона и Ла Гарди, которые шли первыми, он сказал своим спутникам, что, когда он сделает знак, они должны убить этих двоих, а с остальными он разберется. Эриксон, подойдя к королю, сказал ему, чтобы тот сдался в плен своему брату герцогу Юхану. Король ответил, что согласен на это, но, когда он взял Эриксона за руку, один из его гвардейцев внезапно пронзил его алебардой, а Эриксон оказался столь неразумным, что отправился на такое дело без доспехов, и через неделю он скончался. Они хотели так же поступить и с Ла Гарди, которого они трижды ударили алебардами, но у него была хорошая кольчуга и его ранили только в руку. Ла Гарди, не утратив самообладания, выстрелил из пистолета, который у него был наготове, и закричал солдатам, чтобы они выполняли свой долг, и они быстро обратили королевскую гвардию в бегство. Король Швеции вернулся в замок, но, узнав, что волнение растет все больше и больше, вскоре покинул замок и отправился в церковь, которая находится вблизи от него, и в день святого Михаила минувшего года [29 сентября 1568 года] он был там взят в плен герцогом Финляндским. В настоящее время он заточен в Стокгольмском замке с женой и детьми.

Удивительно, что у этого короля оказалось столь мало друзей и верных подданных и слуг, что и десять человек не захотели умереть, чтобы защитить его и сохранить ему трон, хотя у него было достаточно времени, чтобы помешать действиям его врагов; но часто случается, что кровожадных государей и тиранов ждет печальный и трагический конец, ведь Бог дарует им власть, а в руки дает меч, чтобы защищать добрых, а карать лишь злых. Что же касается обвинений герцога Юхана, который в своих письмах писал, что король Швеции желал отдать свою мачеху и сестер московиту, я рассмотрю их более подробно, чтобы вы знали о гнусном предприятии этого недостойного Йериха Перссона, который один был бедой и погибелью для своего господина.

Когда герцог был взят в плен в своем замке в Выборге, как я уже рассказал выше, у него, и у его жены герцогини было ценного движимого имущества, колец и драгоценностей на сумму более двухсот тысяч экю, поскольку герцогиня привезла много драгоценных вещей из Польши, и все это оказалось в руках вышеупомянутого Перссона, который не только лишил герцога и герцогиню этой радости сердца, но и причинял им всяческое зло, и даже лишал их хлеба, необходимого для жизни. Я это знаю от тех, кто помог им в этой нищете и скорби. Примерно три года назад [в 1565 году] московит отправил посольство к королю Швеции, сообщив, что желает вступить в Лифляндскую страну через земли, принадлежащие королю, чтобы захватить остальную Лифляндию, и чтобы его людям было легче осуществить задуманное, он попросил открыть для них все города и крепости на его пути. Московит обещал, что его люди не причинят никакого вреда подданным короля Швеции, а по окончании войны он добровольно вернет ему все эти пункты. Этот Перссон увидел, что король Швеции ведет войну с королями Дании и Польши и городом Любеком, и что если он откажет московиту в его просьбе, он рискует оказаться в войне и с ним, если же согласится, то рискует потерять крепости и все, что ему принадлежит в Лифляндской земле, и предложил средство, чтобы избежать подобных неудобств. Дело в том, что московит испытывал чрезвычайную любовь к герцогине Финляндской и очень настойчиво требовал ее руки у короля Польского, и воевал с ним в основном из-за этого отказа; к тому же у московита был сын семнадцати-восемнадцати лет, а у короля Швеции две сестры в том же возрасте[586], поистине редкостной и совершенной красоты. Перссон решил, что нужно солгать, что герцог Юхан умер, и предложить московиту герцогиню как вдову, а одну из сестер короля Швеции отдать его сыну, и что такие предложения будут московиту очень приятны. Но, чтобы успешнее достичь исполнения своего замысла, он утверждал, что такое предложение нужно сделать, но необязательно выполнять; что оно позволит в течение некоторого времени сохранить добрые отношения с московитом, а за это время можно будет лучше договориться с королем Дании и другими врагами короля Швеции. Но мало-помалу вышеупомянутый Перссон дал ясно знать, что он думал прямо противоположное тому, что говорил, потому что знал, что герцог никогда не будет ему другом, и если он окажется на свободе, то отомстит ему за все обиды, которые Перссон ему нанес, и заставит его отчитаться за движимое имущество и драгоценности, которые остались в его руках. Итак, чтобы избавиться от этого страха и опасности и для собственной выгоды, состоявшей в том, чтобы удержать драгоценности, он добился, чтобы вышеупомянутые дамы были обещаны московиту, предвидя, что и случилось затем, а именно, что московиту очень понравится это предложение и он очень живо за него уцепится. С другой стороны, этот подлец и чудовище при помощи своих докладов и обманов делал герцога Финляндского в глазах короля Швеции ненавистным и внушающим подозрения, а также мешал каким бы то ни было мирным переговорам с королем Дании. Он знал, что король Швеции смертельный враг короля Дании, и был уверен, что если московит будет настаивать, чтобы король Швеции отправил ему вышеупомянутых дам, он скорее согласится на смерть своего брата, герцога Юхана, его детей и отправку дам в Московию, чем на мир с королем Дании, если не получит от него огромной выгоды; так бы и случилось, если бы не вмешался Господь. Потому что когда король Швеции решил отправить обратно дворянина, которого я к нему послал с письмами короля Дании, он нарочно поручил ему сказать мне, что никогда не заключит мира с королем Дании, как бы тот ни умолял об этом. С другой стороны герцог Финляндский был приговорен к смерти, как я уже сказал. В то же самое время у московита был посол в Стокгольме[587], которого сопровождало более пятисот человек, чтобы забрать вышеупомянутых дам; король Швеции был не уверен, как закончится смута в его королевстве, и желал удовольствовать московита, чтобы самому этим воспользоваться, и пообещал послу Московии отдать ему вместо герцогини свою мачеху, третью жену вышеупомянутого короля Густава, весьма красивую даму, которой было около тридцати пяти лет[588], и своих двух сестер, несмотря на то, что герцог Магнус Саксен-Лауэнбургский, старший сын вышеназванного герцога Франца Саксен-Лауэнбургского и двоюродный брат короля Швеции, женился на одной из них незадолго до этого. Посол уже держал корабли наготове, чтобы принять на борт и увезти этих дам, которые ничего не знали. Но их наконец предупредили об этом. Тогда они позвали герцога Магнуса, рассказали ему о непосредственной и очевидной опасности, в которой они находились, в том числе его собственная жена, и умоляли его позаботиться о них и спасти их от этой беды, что он им и пообещал. Решение было таким: на следующий день они отправятся молиться и принимать святое причастие, а после обеда поедут гулять за городом; а герцог Магнус сделает вид, что отправляется против врага со своим отрядом рейтаров; и план сработал успешно, потому что как только дамы слегка удалились от ворот города, явился герцог Магнус и посадил их верхом на лошадей без каких-либо удобств, и в таком виде они тотчас устремились к герцогу Юхану Финляндскому, который находился на расстоянии более восьми немецких лиг. Кроме того, считается бесспорным, что король Швеции хотел, отправив этих дам, сам тоже уехать к московиту, и готовил корабли, чтобы погрузить на них свою казну и все, что он мог бы увезти с собой, а также что в момент отплытия он решил сжечь все корабли, а то и весь город Стокгольм, и что это было одной из главных причин, убедивших горожан Стокгольма так быстро сдать город герцогу, ведь их силы в городе были не меньшими, чем у наступавшего на Стокгольм герцога. В их распоряжении было море и достаточное количество припасов, и они не страдали от такой нужды, с которой не могли бы легко справиться.

Король Швеции – очень красивый государь; он прекрасного роста, великолепно сложен и ловок во всем; помимо своего родного языка, он прекрасно говорит на немецком и на латинском и достаточно хорошо на французском; он сведущ в истории, хороший математик и очень хороший музыкант. Он легко понимает обращенные к нему речи, отвечает быстро и со знанием дела и с великим удовольствием общается с теми, кто мудро говорит о важных вещах. Он часто нарочно противоречит им, чтобы узнать, каков их ум и каковы их мнения, и, как мне известно, он не раз хвалил вольность тех, кто разумно оспаривал его слова. Не было столь малого дела в его королевстве, чтобы он не хотел его знать. В ходе этой войны, когда он желал что-нибудь предпринять на море или на суше, он звал к себе военачальников, обсуждал с ними, к каким средствам прибегнуть, понимал, что для этого необходимо, и обеспечивал это с крайним усердием и тщанием. Отдав каждому приказание, что нужно сделать, он наказывал лишь тех, кто не выполнял свой долг; другими словами, он был бы весьма достойным государем, если бы у него были мудрые, верные и искренние министры или, по меньшей мере, если бы они не так безудержно предавались злодеяниям, в чем винят в первую очередь Йериха Перссона, и я кое-что расскажу о том, как он кончил.

За десять или двенадцать дней до того, как город Стокгольм был взят, король Швеции призвал к себе главных военачальников и горожан, чтобы они снова присягнули ему, и большинство явилось вооруженными в главную залу дворца, где находился король, имея при своей персоне вышеупомянутого Йериха Перссона. Когда он спросил народ, что он сделал такого, чтобы они оставили его, такого, на что они могут пожаловаться, они единодушно ответили, что довольны его величеством, но желают, чтобы предатель Йерих Перссон понес наказание как главный источник всех бедствий и был им немедленно выдан. Король, видя их настойчивость, ответил, чтобы они взяли его во имя Бога. Перссон желал бежать, но каждый громко призвал других гнаться за ним, его схватили неподалеку от главной залы и передали шести солдатам вместе с его матерью, которую считали отравительницей и колдуньей; они заткнули Перссону рот и отвели его к герцогу Финляндскому, который приказал отрезать ему уши. Затем Перссона обвязали веревкой вокруг середины туловища, вздернули на дерево и оставили висеть, как на дыбе, а потом, когда он пришел в себя, его колесовали. Его мать сломала себе шею, упав с лошади по дороге. Некоторые говорят, что если бы она могла сказать хоть одно слово своему сыну, он бы оказался вне опасности.

При этом уже по донесениям русских послов.

Вооруженные люди герцога захватили подворье, где находилось посольство. Они «збили у Ивановы полаты замок, в которой полате рухлядь, да ис полаты рухлядь всю поимали — суды серебряные и платье, и людей пограбили, да и самих послов ограбили, оставили в однех рубашках»3. Затем Воронцов «с таварыщи» были заперты в доме; там они без еды и одежды просидели четыре дня. Одновременно герцогские наемники в порту ограбили и посольские корабли.

Впоследствии, правда, часть имущества возвратили, однако посольство, разделенноена две группы, еще на полгода насильно задержали в Швеции, причем не в Стокгольме, а в окрестностях города Або.

Юхан III, сменивший Эрика XIV на престоле, пытался избежать новой войны с Россией и закрепить практику дипломатических отношений между двумя государствами, основанную на принципе дипломатического равенства, примененного при заключении мирного договора 1567 г. Эта задача была возложена на членов шведского посольства 1569 г., которое возглавил финляндский епископ Павел (Паавали) Юстен.

Шведские послы отказались вести переговоры с новгородским наместником, заявив, что в полученных ими инструкциях нет предписания вести с ним переговоры, поскольку они посланы непосредственно к царю. Юхан III решился на этот шаг, т. к. первым отступил от обычая Иван IV, когда он в 1567 г. «вопреки обычаям прежних правителей соизволил целовать крест в Москве» и назвал Эрика XIV «братом» [8, S. 340], т.е. признал его равным себе государем.

Но на этот раз царь не видел причины «нарушать старину». Шведским послам было предложено вступить в переговоры с новгородским наместником. Они требовали пропустить их к царю, в ответ «Велел государь свейских послов ограбити за то, что свейской король ограбил послов государьских»

После чего задержали в Новгороде с сентября 1569-го по январь 1570 г., где посадили под арест, плохо кормили и вдобавок ко всему ограбили. В конце января их фактически под арестом доставили в Москву. Оттуда их, так и не удостоив царской аудиенции, в сентябре отправили в Муром, где они больше года провели в заключении.

Источник — http://fai.org.ru/forum/topic/43818-reshitelnaya-russko-litovskaya-livonskaya-voyna/