Пыль Халхин-Гола. Часть 8 Искры Халхин-Гола
Содержание:
Войска СССР и Японской империи, которым предстояло сразиться в 1939 году на Халхин-Голе, ещё за месяц до начала войны стояли очень далеко и друг от друга, и от будущего поля боя. Как же их занесло в эту пустошь?
Конечно, их привлёк запах будущей войны. К тому моменту конфликт на границе Маньчжурии с Монголией уже два года как назрел, но все время мешали более важные дела. Только к 1939 году обе стороны смогли, наконец, обратить внимание на соседа. Теперь не хватало лишь искры.
Осенью 1938 года в Квантунскую армию прибыла новая, 23 пехотная дивизия. Она была сравнительно слабой, так что её задвинули в дальний угол, в Хайлар, где не предвиделось ничего интересного. А чтобы совсем уж не заскучала, дивизию объявили ответствнной за поддержание мира и спокойствия на границе. Это была нормальная практика в Маньчжурии — там практически всё решали японские военные.
Важно, что дивизия была пехотная. В отличие от кавалеристов, охранявших Хайлар ранее, пехотинцы охотнее мыслили в терминах удержания территории и тяжелее воспринимали отступление.
Зима. Пограничные стычки
В начале 1939 года на спорной территории к востоку от Халхин-Гола начались стычки между пограничниками. С января по март обе стороны зафиксировали несколько десятков перестрелок, захватов пленных, нарушений воздушного пространства и прочих безобразий.
Японцы упоминают отправку нескольких небольших команд на разведку территории, так что всю ответственность за инциденты свалить на монголов не получится — активничали не только они.
К концу марта река вскрылась ото льда, и попасть на восточный берег монголам стало затруднительно; на время всё затихло.
В японских штабах пока никто особенно не волновался. Все инциденты были небольшими, в них участвовало не более 15-40 человек, причем цифра 40 касалась лишь двух случаев, 8 февраля и 17 марта.
А вот монгольские и советские войска понемногу зашевелились. Что именно их подвигло, не очень понятно, но в СССР определённо беспокоились за Монголию. Например, в середине марта Г. М. Штерн, командующий 1-й Краснознамённой армии (переименована из Приморской группы ОКДВА) заявлял, что Япония готовит нападение на МНР.
Март. Отряд Быкова
Ближе всех советских войск к Халхин-Голу была 11-я танковая бригада комбрига Яковлева. Она квартировала в Ундурхане, всего-то за 600 км по прямой от места событий.
3 марта по приказу командования 57 Особого корпуса комбриг поручил командиру стрелково-пулеметного батальона старшему лейтенанту Быкову возглавить оперативную группу, направляемую в Тамцак-Булак, что в 120 километрах от Халхин-Гола. Задача состояла в поддержке монгольских пограничников в случае необходимости.
Помимо стрелпульбата в группу вошли батарея самоходных орудий и рота бронемашин из 9-й мотоброневой бригады (21 БА-6 и ФАИ); всего набралось около 1000 человек.
К 5 марта отряд Быкова прибыл к месту назначения. В Тамцак-Булаке уже стояла 6 кавдивизия Монгольской Народно-революционной Армии (МНРА). 12-13 марта Быков съездил на границу, в 7-й погранотряд младшего лейтенанта Пунцугина Чогдона и убедился, что там всё более или менее спокойно.
Скучать пришлось примерно два месяца.
Апрель. Директива 1488
Не всем в период затишья сиделось спокойно, некоторые всей душой жаждали действия. 25 апреля штаб Квантунской армии издал специальную директиву, посвящённую пограничным конфликтам. Подписал её командующий, но автором был офицер оперативного отдела Цудзи Масанобу — персонаж, достойный отдельной статьи. Впрочем, и сам документ его достаточно ярко характеризует.
Наряду с правильными словами в духе «чужой земли ни пяди нам не надо», в директиве содержались откровенно агрессивные идеи.
Например, если граница где-либо была спорной, японский командир должен был определить её начертание в одностороннем порядке, как ему покажется разумным. Нарушителей, если это войска, надлежало решительно разгромить, для чего разрешалось переходить границу. Разрешалось и заманивать войска противника на свою сторону. Главным требованием при нарушении границы со своей стороны было: не оставлять доказательств нарушения.
Словом, директива открыто призывала не стесняться в средствах, но не попадаться. При этом командование Квантунской армии брало всю ответственность на себя.
Такой агрессивный подход мог, наверное, дать желаемый эффект против слабого и нерешительного противника. Против серьезного же неизбежно приводил к нарастанию напряжённости. Ну, а снятие ответственности с командиров на местах могло лишь поощрить не в меру ретивых.
Май. Пограничные стычки
4 мая на восточный берег реки переправились монгольские пограничники. Японские источники заявляют, что числом их было свыше 50 человек, и они начали оборудовать позиции на высотах близ Номонхан-Бурд-Обо. Этого маньчжуры потерпеть не могли; заваязался бой, и монголы были вынуждены отступить.
По японской версии событий, с той поры на восточном берегу постоянно отмечались конные, юрты, грузовики, бронетехника, пролёты самолётов. Насчёт техники позволительно усомниться — моста через реку в начале мая ещё не было.
Ранним утром 11 мая завязался семичасовой бой маньчжур с примерно сотней монголов. В итоге поле боя осталось за маньчжурами, но уже на следующий день все началось заново, а монголы насчитывали теперь до 200 человек. По монгольской версии, маньчжур сначала было около 300 человек, но бои не затихали до 14 мая, и число их доросло до 600.
С позиций дня сегодняшнего уже несущественно сколько там кого было на самом деле. Важно что бои были достаточно крупными чтобы вызвать озабоченность военных с обеих сторон. Как мы вскоре увидим, их реакция была прямо-таки зеркальная.
Те же и регулярная армия
Информация дошла до 23 дивизии довольно быстро, радиограммой, и днём 13 мая генерал Комацубара уже телеграфировал в штаб Квантунской армии о заварушке на границе. В тот момент силы монголов были оценены аж в 700 человек; в действительности весь 7 погранотряд насчитывал 150-200 человек. Позже японцы в десять раз уменьшили свою оценку, но в головах начальства дело уже приняло серьезный оборот.
Под впечатлением от совсем недавней директивы 1488 Комацубара решил действовать быстро и решительно. Он выслал разведполк подполковника Азума (220 человек), усиленный двумя пехотными ротами и всеми маньчжурскими войсками что были под рукой.
Одновременно генерал запросил в Квантунской армии 100 грузовиков, танки и авиацию для разведки. Грузовики дали, а вместо самолётов-разведчиков, которые были очень малочисленны, выделили истребители и легкие бомбардировщики.
Группа Азума добралась до места 15 мая, но монголов не нашла; ни 700, ни 70, нисколько. Прокатившись без единого выстрела до самой реки, японцы поскучали до вечера и убрались восвояси, получив на то приказ из штаба.
Правда, бомбардировщики в тот день засекли с воздуха группу монголов и атаковали её, уничтожив, по их докладам, 30-40 человек. Вот только произошло это, по нашим источникам, на западном берегу, а японские данные о месте скромно умалчивают. Эта бомбардировка стала важной психологической вехой в истории конфликта.
Ранее упоминалось «пехотное» мышление в штабе 23 дивизии; оно и объясняет почему возвращение отряда Азума было вскоре сочтено ошибкой. Уже 17 числа на восточном берегу вновь появились монголы, и японцы восприняли это болезненно. Штабу дивизии казалось, что противник просто насмехается над ним; что надо было закрепляться, удерживать территорию. Потому-то и возник план повторной вылазки, которая состоялась 28 мая; но речь об этом пойдет в другой раз.
А пока посмотрим на другую сторону конфликта.
Запоздалая реакция
Похоже, что связь 7-го погранотряда была организована по Ясе Чингисхана — конными посыльными. Во всяком случае, штаб 6-й кавдивизии МНРА получил доклад о боях на границе только ночью с 14 на 15 мая.
Советский комбат и монгольский комдив выехали на место, где узнали и о бомбардировке 15 мая. Тем же вечером, вернувшись в Тамцак-Булак, Быков доложил обстановку в 57 Особый корпус. Как видите, на первом этапе японцы шли впереди наших на двое суток с лишним, но отряд Азума вернулся в Хайлар, и тем самым отдал инициативу.
16 мая 6 кавдивизия выдвинулась на Халхин-Гол, и с ней для разведки отправился советский стрелковый взвод. В то же время в Тамцак-Булак были направлены 149 полк 36 мотострелковой дивизии и дивизион 175 артполка. Войска начали подтягиваться к месту будущего сражения.
19 мая из 11 танковой бригады в Тамцак-Булак отправились батарея 122-мм гаубиц, взвод химических (т.е. огнемëтных) танков, сапёрная рота, рота связи и гидротехническая рота. Советские войска определённо собирались переходить реку и воевать на той стороне — позаботились о постройке мостов, о питьевой воде и надёжной связи. Допускать и дальше трехдневные задержки в поступлении сведений означало бы дать японцам полную свободу действий.
20 мая советский стрелковый взвод вместе с двумя эскадронами монголов перешёл реку и имел перестрелку с маньчжурами, потеряв одного бойца пленным. На следующий день прибыли остальные силы отряда Быкова, и маньчжур удалось оттеснить от реки.
Тем временем 21 и 22 мая над Халхин-Голом произошли первые, ещё мелкие воздушные бои, принесшие РККА первые, пока ещë незначительные потери. Одновременно из Забайкалья в МНР начали перебрасывать 23-ю авиабригаду, что увеличило силы красных авиаторов вдвое. Уступать воздух японцам тоже никто не собирался.
23 мая 6 кавдивизия МНРА (1257 человек) перешла реку и заняла оборону на высотах. Через три дня, когда сапёры навели понтонный мост, к монголам присоединился и отряд Быкова.
Два дня, до 28 мая, над Халхин-Голом было тихо. Всё было готово к первому акту драмы, хотя участникам могло казаться, что инцидент исчерпан.
источник: https://zen.yandex.ru/media/id/60537d98c9a2754eca0743b5/iskry-halhingola-6062ec862b765146ef5013a6?&