Перевод АИ. От изгнания до триумфа. Западная Римская хронология. Часть 21. Вестготская война
Приветствую всех. Я продолжаю переводить альтернативу нашего западного коллеги Flavius Iulius Nepos под названием «От изгнания до триумфа. Западная Римская хронология». Вернее сказать, редактировать браузерный перевод. Все пояснения и возможные замечания автора переданы от первого лица.
Содержание:
Глава LVIII — Война предательство и восстание
После смерти Алариха III прошло ещё два года. Римляне не скрывали своей подготовки к новой войне против готов: солдаты империи собирались в Галлии. Костяк новой армии составляли части галльской и палатинской армий, дополнительно усиленные контингентами федератов из бургундов и франков. В конце концов, бургунды были обязаны своей независимостью доброй воле римлян, в то время как патриций Хлотарь должен был вернуть щедрую дань, уплаченную ему Римом. Хотя никто в Риме не желал называть это данью, скорее наградой за службу империи.
Готы на этом этапе своей истории были совершенно изолированы на дипломатическом поприще. Окруженное враждебными державами, королевство готовилось к неизбежному. Ничто не могло убедить императора Феодосия в том, что империя не может позволить себе начать новую войну на Западе. Даже когда ситуация за Дунаем становилась тревожной. Смерть вдовствующей императрицы Евдокии в 552 году лишь отсрочила конфликт на пару месяцев. Тем не менее её смерть оказалась большой потерей для империи, особенно для тех, кто пришел, чтобы сплотиться вокруг неё и увидеть в ней политического союзника во внутренней политической борьбе империи. Её смерть нарушила хрупкое равновесие, обеспечивающее внутренний мир при императорском дворе Медиолана.
Praepositus Sacri Cubiculi Элевтерий мог только радоваться известию о смерти Евдокии. Конечно, он должен был скрывать свою радость и делать вид, что он так же опечален её потерей. Также Элевтерию пришлось притвориться, что он воодушевлен новым проектом императора. Война, которая заставит империю выделять больше ресурсов на армию. И Элевтерий знал, что армия была далеко не опорой его власти. Что ещё хуже, такая война потенциально может привести к появлению новых соперников. Но как второй самый могущественный человек в империи он знал, что его положение и власть основаны на его способности сделать так, чтобы самый могущественный человек в империи никогда не был разочарован
И если Элевтерий не мог добиться своего, то, по крайней мере, он знал, как в полной мере воспользоваться ситуацией. Он не только наблюдал за деталями предстоящей войны вместе с императором, но и предложил кандидатуру человека на роль военачальника. Magister Militum Praesentalis, Флавий Антемий Валент, возглавит усилия империи по возвращению Испании. Получить одобрение императора на выдвижение Валента не составило труда, так как Валент был одним из самых искусных и старших офицеров западной части империи. Но думать, что это была попытка Элевтерия заручиться поддержкой полководца было бы наивно. Кроме того, когда Евдокия мертва, а Юлия Галла в далёком Карфагене, начинающаяся война была идеальным шансом для Элевтерия избавиться от единственного человека, который мог попытаться встать у него на пути. Если повезет, эта война приведет к гибели Валента и других враждебных ему офицеров. В противном случае это просто предоставило бы ему окно возможностей окончательно сокрушить раз и навсегда оппозицию своей власти среди италийской аристократии.
С Валентом армия из примерно пятнадцати тысяч человек будет сражаться в Испании против готов. Среди его подчиненных были Magister Militum per Gallias Витразий, Comes Domesticorum Иовин Классициан, принц Рицимер Бургундский (внук короля и Magister Militum Сигизмунда) и принц Аталарих Вестготский. Наследник Агилы знал, что вряд ли он вернёт трон после войны. На данный момент речь шла только о том, чтобы убить сына человека, убившего его отца, даже если он был его племянником.
В 553 году, когда наступил сезон, римляне и их союзники пересекли горный хребет, отмечавший полвека границу между Римом и вестготами. Это был не первый раз, когда Вестготское королевство подвергалось нападению. Почти десять лет было потрачено на борьбу со свевами и различными повстанцами. Нападение Хлотаря на королевство пятнадцать лет назад всё ещё было в умах многих, а также попытка Витразия разжечь огонь восстания на севере королевства. Каким-то образом королю Алариху III удалось сохранить королевство целым, и теперь настала очередь его маленького сына выступить против захватчиков и остановить их, прежде чем они смогут нанести ещё больший ущерб. Его попытка предотвратить войну с помощью дипломатии потерпела неудачу, и теперь оставалось только встретиться с врагом в бою.
Аларик IV знал, что римляне должны были взять Via Augusta вдоль побережья, чтобы вторгнуться в его королевство. Только главный город, Тарракон, стоял на их пути, и готы должны были остановить захватчиков там. Ожидалось, что римляне доберутся до города раньше готов, но, будучи одним из самых важных городов Испании, Тарракон в прошлом был сильно укреплен, а его укрепления были улучшены после нападения Хлотаря. До прибытия готской армии город должен был сопротивляться и ждать.
Однако, когда римская армия достигла города, готский план остановить врага был сорван предательством города. В то время как армия готовилась к осаде города, её командующий получил аналогичное обещание, данное Витразию шестью годами ранее: открыть ворота римлянам, чтобы те вошли и уничтожили небольшой гарнизон готов. На этот раз обещание было выполнено. Населению города понравилась попытка Цецилия освободить город от готов. Последующее возмездие готов против Тарракона только ещё больше оттолкнуло его народ от остальной части королевства. На этот раз попытку сдать город римлянам предпринял ни кто иной, как сын Цецилия, Эмилиан, тайно вернувшийся в город до прибытия римлян, и его план сработал. Благодаря своей подстрекательской речи Эмилиан сумел побудить своих сограждан к восстанию против готов, выиграв достаточно времени и отвлечения внимания для своей свиты, чтобы добраться до ворот и открыть их для римлян.
Последовало полное уничтожение местных гарнизонов, несмотря на попытку Валента пощадить их и взять живыми. Весть о падении Тарракона быстро распространилась по всему королевству. Неожиданным последствием этой первой победы стало то, что сотни ветеранов из сельской местности решили присоединиться к делу сына своего командира. Это было не так уж много, но Валент понимал, что это только пойдёт на пользу моральному духу армии, поскольку они знали, что население на их стороне.
Известие о падении Тарракона застало Алариха врасплох. Теперь, когда город прочно находился в руках римлян, не было смысла пытаться добраться до него. Деморализованный, но не сломленный царь решил ждать римлян на другом берегу Ибера. Если бы римляне хотели идти дальше, им пришлось бы пересечь реку, в то время как армия из 20 000 готов ждала бы их. Как и ожидалось, когда римляне достигли реки, они решили остановить свой поход и разбить лагерь. Затем последовали недели и месяцы ожидания. И тут случилось неожиданное.
Народ Бетики подвергался эксплуатации, преследованиям и жестокому обращению под властью короля Гезалека и Алариха III. Они помнили сожжение городов, разграбление элиты и церквей. Теперь жители Южной Испании будут почитать только двух августов империи. Однако их восстание не было случайным. В последние годы римляне снабжали их деньгами и оружием. Не только это, но и римский корабль сумел переправить обратно в Испанию более чем семидесятилетнего Флавия Рустика Цезария Кандида, который когда-то был правой рукой Агилы и защитником римского населения и их прав на их исконной земле Испании. Его обещаний дальнейшей помощи со стороны империи, если они решат сбросить ярмо готского гнета, и известий о падении Тарракона оказалось достаточно, чтобы убедить многие города на юге выгнать или уничтожить свои гарнизоны, закрыть ворота и поклясться в верности императору. Конечно, они не ожидали, что сами победят серьёзную готскую контратаку, поскольку римляне должны были прийти им на помощь, чтобы обеспечить успех восстания. Небольшая римская армия из 4000 солдат из Тингиса уже начала пересекать проливы, как только новости достигли их. Дукс Прокопий, офицер восточного происхождения, прибывший с востока вместе со своим покровителем Велизарием, возглавит смешанные силы римлян, готов и мавров, чтобы обезопасить города Бетики для империи. Поскольку большая часть готской армии была занята противостоянием римлянам на севере, Прокопию удалось занять основные прибрежные города до начала осеннего сезона, а многие другие ждали римских подкреплений.
Оказавшись между двух огней, Аларих теперь спешил справиться хотя бы с одной из двух угроз, меньше всего он хотел потерять власть без битвы. Отчаяние почти захлестнуло его, пока не вмешался один из офицеров его отца, Атанагильд. С 2000 солдатами из королевской армии он двинулся на юг, собрал подкрепление из знати и встретится лицом к лицу с новой угрозой. Все дворяне поддержали восхождение его отца на трон. Они были теми, кто больше могли потерять в случае поражения, и теперь они поддержали своего короля, ведь меньше всего они хотели победы римлян. Это Атанагильд пообещал своему королю, в то время как основная армия останется на севере, чтобы остановить дальнейшее продвижение римлян против королевства.
Глава LIX — Обманутый и удрученный
Положение Алариха становилось всё хуже, но не было безнадежным. Несомненно, перед ним была армия во главе с одним из самых способных римских военачальников, поддерживаемая самой изобретательной империей, которую когда-либо видело человечество. Возможно, Аларих был молод, но то, за что он сражался, было его землей, его домом, его Богом данным первородством. Кроме того, не то, чтобы он не верил в армию своего отца. Это были люди, которые сражались за Испанию почти два десятилетия к тому времени, когда Рим решил напасть на королевство готов. Ещё больше успокоил его тот факт, что одна из величайших рек страны находилась между его позицией и римлянами, которым пришлось бы дорого заплатить, чтобы пересечь её.
Что действительно беспокоило Алариха, так это ситуация за его спиной: как бы он ни доверял численности и качеству своей армии, ни одна армия не могла эффективно сражаться, пока её дома горели. Что ещё хуже, теперь королю приходилось беспокоиться не только о римских восстаниях, но и о восстаниях сторонников Агилы, поскольку его дядя, претендент Аталарих, был на стороне врага, желая принести разрушения и страдания своему народу за трон, на который он не мог претендовать с самого начала. Атанагильд заверил его, что измена южных городов будет пресечена, а восстание подавлено. Однако ему предстояло решить главную проблему, исходящую из Галлии.
Не желая рисковать, король и его армия просто ждали, время играло в пользу готов, а не римлян. Идея состояла в том, чтобы дождаться, пока Атанагильд сокрушит мятежников, сделает из них пример для будущих потенциальных предателей и, наконец, вернётся с подкреплением. Это займёт некоторое время, но, если римляне были в настроении спешить, Аларих был более чем рад ждать их в безопасности и отдыхать за своей позицией. Именно во время этого долгого ожидания Аларих получил известие от своих информаторов, что численность римлян сокращается. Отсутствие успехов после завоевания Тарракона и, что более важно, отсутствие добычи, подрывало дух рядовых и солдат и их готовность продолжать кампанию. Это не было большой проблемой среди римских подразделений, так как большая часть недовольства исходила от федератов, участвующих в кампании.
Даже высшие чины не были застрахованы от беспокойства и недисциплинированности, как показал пример бургундского принца Рицимера: взяв с собой собственные войска, Рицимер покинул римский лагерь, без каких-либо попыток римлян остановить его. Любая насильственная спровоцировала бы сражение между римлянами и варварами. Итак, без единого сражения римляне начали терять сотни, а затем и тысячи людей, оставив римскому полководцу едва ли больше половины боевых сил, с которыми он начал свою кампанию. Если бы все и дальше шло так, как шло, скоро Аларих оказался бы победителем этой войны, даже не потеряв ни одного человека.
То, что последовало затем, хотя это был ожидаемый шаг, глубоко удивило Алариха. Римляне переправлялись через реку. Для них имело смысл принять меры, прежде чем дальнейшее дезертирство ещё больше подорвет их способность продолжать кампанию. Но в то же время Аларих не мог сдержать своего изумления: не говоря уже о географическом преимуществе, король Испании мог выставить двух готов на каждого римлянина, который сейчас пересекал Ибер. Римский полководец на другом берегу реки должен был быть либо чрезвычайно храбрым, либо крайне отчаянным. Со своей стороны, король приказал армии не препятствовать попытке римлян пересечь реку и не беспокоить их при этом. Казалось, что побеждает Аларих, но у римлян всё ещё был шанс отступить и отменить атаку, если с самого начала возникнет слишком сильное сопротивление, что продлит кампанию. И всё, чего Аларих хотел сейчас, это поскорее покончить с этим и максимизировать свою победу. Он полностью сокрушит римлян, вернёт Тарракон и, возможно, даже больше. Успешное пересечение Пиренеев сделало бы его величайшим готским правителем со времён его прапрадеда Эврика.
Сначала нужно было выиграть битву. И как только большая часть римской армии переправилась через реку, он приказал своим людям обрушить свою ярость на захватчиков, тем самым фактически начав битву. Это была самая трудная битва, которую когда-либо вели обе стороны. Италийские подразделения римской армии оказались довольно крепкими, ведь после попытки Валента реформировать армию это были элитные люди всей империи. С другой стороны, римляне стояли лицом к лицу с врагом, у которого было вдвое больше людей, чем они могли выставить. И так сражение продолжалось несколько часов, римляне давили с трудом, но не желали сдаваться, как будто ждали чуда, которое придет им на помощь. Тем временем Аларих и его доверенные стражники бродили по полю боя, высматривая римских высших чинов, чтобы броситься в атаку и сразиться с ними. Он покажет своим людям, кто действительно достоин сидеть на троне, лично повергнув лучших, кого враг мог выставить против него. Он признал, что это было неоправданно рискованно, но это был также лучший и, вероятно, единственный шанс доказать свою ценность людям старше и опытнее его.
И наконец это случилось. Чудо, которого ждали римляне, наконец-то случилось: с холмов, возвышавшихся над полем битвы, к югу и западу от готской армии появилась вторая армия, готовая атаковать фланг и тыл врага. Многим потребовалось некоторое время, чтобы понять, что эта вторая армия была просто «дезертирами», покинувшими основную армию, чтобы искать безопасный брод дальше вверх по течению, вдали от готских патрулей, наблюдающих за близлежащими известными проходами. Армия, возглавляемая самим принцем Рицимером, только укрепляла эту теорию. И хотя это было обескураживающе, мало кто из готов сначала решил бежать, так как большинство из них было готово принять новый вызов.
Большинство, но, по-видимому, не все. Появление второй армии оказало гораздо более глубокое воздействие на молодого короля, чем на его более опытных людей. Кроме того, осознание того, насколько велика угроза со стороны второй армии, пришло гораздо позже, чем следовало бы. Обескураженный разворачивающимися событиями и неспособный ясно сражаться в разгар битвы, Аларих бежал, приказав своей армии сделать то же самое. К сожалению, для многих людей приказ отступить пришел поздно или вообще не пришел, в то время как те, кому удалось покинуть поле боя, преследовались римской кавалерией, пока готы, наконец, не смогли перегруппироваться и сформировать стройный строй на юг, тем самым отбив у римлян охоту продолжать погоню.
Римлянам удалось открыть себе путь в сердце королевства. Ещё лучше, что им удалось убить или захватить в плен почти 6000 готов ценой крови 2000 римлян (большинство из них из основной атакующей силы). Чтобы поднять высокий дух дня еще выше, в тот вечер римляне и их союзники обедали в лагере короля.
Глава LX — Враг внутри
После битвы Валент избрал город Дертозу штаб-квартирой своей кампании. После недавней победы перед ним открылась дорога в сердце королевства. И всё же ситуация требовала осторожности. Он был на вражеской земле, и, несмотря на свою победу, готский король всё ещё мог рассчитывать на верность многих людей. Кроме того, было не так много времени, чтобы воспользоваться недавним успехом, так как приближалась зима, и Валент знал, что ему придется отложить любые действия до начала года. Затишье в кампании, которое, несомненно, будет благоприятствовать врагу больше, чем римлянам. А Валент не дурак, он не станет испытывать судьбу больше, чем это необходимо.
Он всё всё ещё готовился к предстоящему году. По существу, Валенту были доступны два варианта действий. Один из них: отправиться на юг, соединиться с войском Прокопия и разбить армию Атанагильда, прежде чем он сможет воссоединиться со своим королем. Поступая таким образом, он значительно укрепил бы свои позиции и обеспечил бы юг королевства для империи. С другой стороны, двинувшись на запад, он сможет даже взять Толет, столицу королевства. И в армии не было никаких сомнений, что с его падением всё королевство должно будет сдаться армиям императора. И всё же не было уверенности, что он сможет взять город, и, выбрав запад, Валент должен был оставить римскую армию, поддерживающую восстание в Бетике. Всё это потенциально давало Атанагильду свободу прийти на помощь своему королю, если того потребует ситуация. Военный совет римлян разделился: такие люди, как Витрасий и Иовин, выступали за южный вариант, в то время как Аталарих и Рицимер выступали за беспощадный удар в сердце королевства. Влент решил идти на юг. Вероятно, потребуется больше времени, чтобы сокрушить готов, но при этом он не даст им возможности перегруппироваться и оказать достаточное сопротивление его наступлению. Инициатива была на его стороне, и готы могли только реагировать на его ходы.
554 год
Не все в армии были готовы сидеть сложа руки в течение зимы, когда впереди была земля, полная богатств. И богатство было всем, что было обещано им. Хотя зима не была временем года для военной кампании, она всё ещё была достаточно хороша для некоторых набегов. Более того, поскольку обе армии ожидали зимы, было мало шансов встретить какое-либо сопротивление со стороны противника. Враг, который совсем недавно был побежден. Не имея возможности должным образом контролировать армию или, лучше, подразделения, поступающие от союзников Рима, римляне стали свидетелями увеличения числа мужчин, покидающих свои зимние квартиры, чтобы искать добычу за счет народа Испании. И готы, и римляне. Приближающаяся весна с её более мягким климатом и лёгкая добыча, накопленная за зиму, только придавали солдатам смелости. Именно во время одного из таких рейдов произошло неожиданное. Предупреждённый местным населением, уставшим быть добычей римлян и их союзников-варваров, о передвижении войск в этом районе, контингент готов почуял прекрасную возможность отплатить римлянам за поражение в предыдущем году. Воспользовавшись тем, что основная римская армия была далеко, а налетчики двигались более мелкими отрядами, чтобы охватить более широкую территорию, готская конница предприняла серию засад и атак. В течение трёх дней, один за другим, большинство этих подразделений было уничтожено, готы быстро передвигались по округе, а римляне не знали, что на самом деле происходит с их товарищами-солдатами.
Главной армии не потребовалось много времени, чтобы понять, что произошло. Одна группа рейдеров, более удачливая, чем другие, наткнулась на место одной из таких сражений. Броситься в безопасное место главной армии было теперь для них единственным выходом. Они не знали, сколько готов было там, или сколько их солдат уже постигла та же участь, но было ясно, что враг был более чем готов возобновить конфликт с захватчиками. Судя по количеству людей, которые смогли вернуться в течение следующих дней, было до боли ясно, что выжившие были счастливым меньшинством. Было ещё слишком рано делать выводы, но в целом, что-то вроде 3000 человек было потеряно без боя. Валент был в ярости. Он не смог остановить солдат от того, чтобы они пожертвовали своими жизнями. Но большинство из них были союзниками, людьми, которых он почти не контролировал. И без того было достаточно трудно удержать на месте коалицию римлян, франков и бургундов, особенно когда два принца Рицимер и Хариберт всегда старались идти своим путем. Рим уже так много обещал их отцам[1] в обмен на военную поддержку в Испании, тем не менее, они всё ещё пытались извлечь больше выгоды. Только абсолютная власть Валента и кажущаяся близость к императору позволили ему каким-то образом держать двух принцев и их войска под своим контролем. Не всегда и не полностью, как он понял. Римский полководец не желал больше терпеть подобные неудачи и ясно дал понять всем в своей армии, что тому, кто снова покинет лагерь, не будет позволено вернуться в него. Его обещания, подкрепленного недавними трагическими событиями, постигшими их товарищей, было более чем достаточно, чтобы восстановить дисциплину в армии. К счастью для Валента, большинство жертв были варварами или, в меньшей степени, галлами. Его италики были выше такого позорного проявления неподчинения.
И всё же его планы на новый год развеялись как дым. Он никак не мог выступить против Атанагильда и сокрушить его своими ограниченными силами, если он всё ещё хотел обезопасить свой тыл. Оставалось только потребовать подкрепления от Медиолана. Это было унизительно, и он был уверен, что люди во дворце сделают всё, чтобы лично возложить вину за эту неудачу на него. Но оставалась надежда, что при быстром ответе из дворца он сможет достаточно быстро возобновить кампанию и сохранить инициативу на своей стороне.
Новости об этой неудаче, однако, не могли достичь Медиолана в худшее время. С вестями о бедах, приходящих с Дуная и Галлии, петициями о снижении налогов от городов империи и даже просьбой о военной помощи от императора Восточной Римской Империи[2], это было просто ещё одно ненужное осложнение для Августа Запада. Больше людей нужно бросить на эту кампанию. Больше денег. И больше времени. Почему его окружают такие посредственные люди? К счастью для него, он мог рассчитывать на поддержку Элевтерия, когда имел дело с ежедневными мелочами управления величайшей империей, известной человеку. Со своей стороны, Элевтерий выглядел обеспокоенным таким неожиданным развитием событий. Он действительно выглядел обеспокоенным, так как не мог позволить людям узнать, и меньше всего императору, что это было для него приятным сюрпризом. Не только репутация Валенса серьезно пострадала, но и эта неудача была ему нужна, чтобы выиграть время для борьбы с оппозицией, либо насильственно, либо с помощью убеждения.
Хитрый человек быстро предложил своё собственное решение проблемы, недавно вызванной неумелостью Валента. В империи не было недостатка в варварах, готовых сражаться и умирать за деньги. Не потребуется много времени, чтобы собрать новую силу. Что касается финансирования упомянутой силы, он был готов внести свой вклад и лично обеспечить этих людей из своего собственного кармана. Все, кто хотел помочь в этих усилиях по финансированию нового контингента федератов, были более чем рады присоединиться к нему. Для всех этих людей Элевтерия, собравшихся на нынешнюю сессию Имперской консистории, было совершенно ясно, что это не просто приглашение, а приказ присоединиться к нему. Не то чтобы это их особенно беспокоило. Praepositus Sacri Cubiculi принёс им за последние годы больше денег и власти, чем теперь требовалось пожертвовать на благо империи. Они были уверены, что в будущем такой подарок будет вознагражден в десять раз и даже больше. Почти все остальные, казалось, тоже присоединились, хотя бы для того, чтобы не остаться позади в гонке за влиянием на императора.
Несколько недель спустя в Дертозе Валент вздохнул с облегчением, узнав, что получит подкрепление. Облегчение сменилось разочарованием и с течением месяцев, когда он понял, сколько времени требуется для подкрепления. Только в конце сентября долгожданные новые части высадились в Тарраконе и после короткого пути присоединились к основной армии в Дертозе. На вопрос римского полководца о причине такой задержки трибун Юстин принес свои извинения и сказал, что если бы это зависело от него, он отплыл бы прямо в Тарракон, но приказ из дворца вынудил его сделать крюк к Балеарам, чтобы обезопасить и доставить эти острова империи.
«Дураки!» — только и подумал Валент. Эти острова мало что значили в общем плане вещей. Без сомнения, всё это было сделано с явным намерением создавать всё новые и новые препятствия на его пути. И вот еще один год был потрачен впустую.
555 год
Для Валента и его людей наконец пришло время возобновить кампанию. Однако план изменился. В Толете у Алариха было достаточно времени, чтобы оправиться от поражения при Ибере. Не только это, но и восстание в Бетике начали выдыхаться. Прокопий, южный римский контингент и большая часть мятежников оказались в ловушке за стенами Нового Карфагена, в то время как Атанагильд и его численно превосходящая армия осаждали их. Правда, город был достаточно силён, чтобы противостоять любой готской попытке отвоевать его, но Прокопий мало что мог сделать сейчас, чтобы причинить ещё больший ущерб готам в Южной Испании. По крайней мере, ему удалось взять самый важный город на юге, но теперь, когда ситуация снова была под контролем, Атанагильд мог позволить себе отправить людей обратно к своему королю и основной армии. Валент больше не мог идти на юг, не имея более серьёзной угрозы, которая могла напасть на его тыл в любой момент. Или даже присоединиться к Атанагильде.
Римлянам придется выступить против короля и столицы его королевства, чтобы нанести последний сокрушительный удар, прежде чем он станет сильнее. Прокопий должен был связать как можно больше готов во время осады и ждать, пока римляне пришлют ему помощь. Самым быстрым путем в Толет был внутренний путь в Цезарю-Августу, а оттуда почти две недели пути до столицы королевства. Поход прошел довольно спокойно, если не считать триумфального шествия в Цезарии-Августе, где солдат приветствовали как освободителей и где императору обещали продовольствие для его армии и даже немного денег от городских куриалов. После некоторых объяснений Валент дал понять, что он не только не император, но и что Августа Феодосия даже нет в Испании. Тем не менее, как высшая власть в регионе, он обязательно сообщит дворцу о том, как люди Цезарии-Августы открыто поддержали империю. Знатные люди выглядели несколько разочарованными этой новостью.
Дальше последовал путь через Испанию. Мягкая погода и приятная глазу местность сделали поход гораздо более терпимым для римлян. Вдоль дороги было много ферм, богатых фруктами, так что после каждого дня пути простой солдат получал гораздо более разнообразную еду и иногда даже немного алкоголя. В конце концов, боевой дух был высок, и Валент не мог сдержать мысли о том, чтобы навсегда переехать в Испанию вместе с Сереной и их сыновьями, как только закончится война. И после того, как готы будут умиротворены. Приятная мысль, которую Валенту пришлось отбросить, как только ему сообщили о приближении врага. Армия была примерно на полпути к готской столице, и как только он спросил, ему ответили, что это место называется Сегонтия.
До начала настоящих боев ещё оставалось время, потому Валент приказал своей армии быстро подготовить лагерь, прежде чем готовиться к битве. Он даже позволил своим людям быстро поесть, так как для многих из них, возможно, это была последняя еда, и каждый из них получит от неё пользу во время битвы. Позже, в тот же, день показалась готская армия. Перед ним была довольно большая сила, больше, чем его собственная, но он не волновался. Конечно, готы были достойными противниками, будь то Паннония или Испания, и численность была на их стороне. С другой стороны, его италики были грозной боевой машиной. Его вера в них не была немотивированной. Если и существовал один род войск, то он особенно предпочитал всем остальным свой собственный Палатини.
«И на этот раз между двумя армиями не будет реки» — подумал Валент. На этот раз будет старомодная битва между двумя противниками.
Боевой порядок был прост: варвары в центре во главе с Аталарихом лицом к лучшим войскам короля, италики справа во главе с Витразием и галлы слева во главе с самим Валентом, лицом к готскому правому крылу, с королем прямо перед ним. Битва шла непрерывно в течение нескольких часов, и ни одна из сторон не желала уступать противнику. На левом фланге сражение шло поровну, и войска короля шли изо всех сил против галлов, которым, с другой стороны, было приказано держать оборонительную позицию и экономить как можно больше сил. Однако в других местах динамика битвы была другой. Центр римской армии медленно оттеснялся назад. Чтобы сохранить строй, Валент приказал своему крылу медленно отступать, чтобы не потерять связь с людьми Аталариха. Совсем другая история была о том, что происходило на правом фланге, где италики неумолимо забивали противников. В какой-то момент и италийское, и готское левое крыло оказались оторванными от остальных сражающихся. Готы на той стороне битвы колебались. Наконец, римская кавалерия во главе с Иовином участвовала в мелких стычках с готами.
Поскольку его левое крыло теряло позиции, Алариху нужно было привести подкрепление своим людям, чтобы сохранить фланг. Момент, когда он должен был покинуть своё место в битве, наступил, когда стало ясно, что его кавалерия вытеснила римскую с поля боя. Поскольку было приказано не отходить слишком далеко от остальной армии, готская кавалерия была отозвана на сторону короля, прекратив преследование людей Иовина. Вместе с частями из готского центра Аларих переломил ход событий на своём левом фланге и медленно оттеснил римлян в их лагерь.
И в то время, как король оставил своё правое крыло, чтобы продолжить сражение, Валент приказал своему флангу, а затем и центру, увеличить темп, с которым они уступали землю готам. И хотя все это делало готов всё более и более уверенными в том, что победа близка, это также увеличивало расстояние между двумя армиями и боями, происходящими на правом римском и готском левом флангах. Оказавшись достаточно близко к своему лагерю, римляне остановили отступление, пришло время для галлов контратаковать, больше не сдерживая свои силы. Они атаковали с такой невиданной яростью, что почти застали своих врагов врасплох, учитывая, что до этого момента именно готы обрушивали всю свою ярость на римлян. Они были более утомлены, чем их римский противник, но этого было недостаточно, чтобы повернуть битву вспять. Кзалось, что с численным превосходством готы могут идти на римский лагерь.
По крайней мере, так они думали, пока не увидели, что римская кавалерия возвращается и атакует их с фланга. Единственное, что держало их в страхе до этого момента, было теперь на другой стороне поля битвы с королем, заявившим о своей собственной победе над ними слишком рано.
Аларих во весь опор шел против италиков, которые, зная о его приближении, уже приготовились к встрече с новым врагом, ослабив атаку на того, кто был перед ним. Было бы нелегко, если бы эти люди пережили самое худшее в битве при Ибере и все же сумели выйти из нее победителями. Тем не менее, ему нужно было только выиграть достаточно времени, чтобы его левая сторона перегруппировалась, восстановила сплоченность и вернулась с новой решимостью. Однако в середине этой новой фазы битвы до него дошли слухи, что на главном поле боя дела обстоят не очень хорошо. Быстрый взгляд на его спину оказался нереальным, если не считать того факта, что сражение теперь происходило гораздо ближе к вражескому лагерю. Поначалу, хотя, по-видимому, это был хороший знак, тем более что с такого расстояния было довольно трудно сказать, что происходит на самом деле. Затем внезапный холодок пробежал по его спине. Окруженным почти с трех сторон был его правый фланг, сражавшийся как против пехотинцев, так и против кавалеристов. Момент замешательства последовал незамедлительно. Что он должен был делать? Ему нужно было поспешить обратно к своим людям, но его левое крыло еще не было готово возобновить бой самостоятельно. Если он решит остаться там, он никогда не вернется назад во времени. Да и времени, учитывая расстояние, не хватало, чтобы отозвать некоторых ветеранов из центра, у которого дела шли лучше, чем у всех остальных, и послать их против италиков.
Воспользовавшись случаем, Аларих собрал как можно больше кавалеристов и бросился на правый фланг. Только чтобы понять во время езды, что в первую очередь не было большого фланга, который можно было бы спасти. Его люди были разгромлены или изгнаны из битвы, и теперь римляне собирались сомкнуть свои клещи в его центре. Отрицать, что в тот момент битва была проиграна, было бы глупо, но он всё ещё мог что-то сделать, чтобы, по крайней мере, спасти как можно больше своих людей. Будет ли этого достаточно, чтобы спасти его королевство, было совершенно другим вопросом. Он приказал отступить своей армии, в то время как со своей невредимой кавалерией он вступит в бой с римской, предотвращая движение клещей и выигрывая достаточно времени для того, чтобы как можно больше его людей отступили.
Однако в целом сражение обернулось резней для готов, и только доблестные усилия короля позволили избежать полного уничтожения его людей. Обычно не было бы ошибкой указывать на битву при Сеговии как на последнюю битву войны. Поэтому не должно быть неожиданностью, что через несколько дней после этой кровавой битвы римские чиновники лично обсуждали с королем Аларихом в Толете сдачу его королевства, чтобы избежать длительной осады. То, что было теперь, в лучшем случае, являлось золотой клеткой. Это было не так уж плохо, учитывая то, что он слышал о свергнутом короле вандалов Гелимере и его изгнании в Фесулах. И это сохранило бы жизнь его собственной младшей сестры в дополнение к его собственной. И всё же, учитывая то, что у него было до этого момента, кем были его предки и кем он должен был стать, он не мог не понимать, что это был не тот путь, которым король должен был закончить свое правление. Отдать свое королевство и народ имперцам.
Может быть, для него было бы лучше найти свой конец на поле боя. Но тогда еще теплилась надежда, тогда он не был сломленным человеком, каким был сейчас. Мужчина, ему было всего 23 года, и его жизнь была в основном закончена. Поражение было слишком сокрушительным, несмотря на все его попытки смягчить его. В один из его последних дней в качестве короля готов, перед тем как римляне официально захватили его королевство, к королю Алариху подошла группа мужчин. Некоторые ему известны, некоторые нет. Когда его спросили, верно ли его решение передать царство римлянам, он не стал этого отрицать. Группа даже не пыталась отговорить его от своего решения, вместо этого отошла в сторону, чтобы один из них мог подойти ближе. Алариху не потребовалось много времени, чтобы узнать его. Это был его двоюродный брат Сигерик, один из сыновей свергнутого короля Теодориха. Сразу же после этого пришло осознание, что он держит нож, готовый ударить. Должен ли он был это видеть? Может быть. За то короткое время, что у него оставалось для этого мира, он спросил себя, что он сделал не так.
После убийства короля Сигерик и его люди поспешили собрать, как можно больше королевской казны, а также то, что осталось от армии, прежде чем покинуть дворец и столицу. С ними были люди, всё ещё верные королевству, а также сестра Алариха Матасунта. Римляне достигли города через пару дней после вышеупомянутых событий. Как и ожидалось, жители Толета не оказали сопротивления, и всё обошлось без кровопролития. Для Валента было неожиданностью найти короля в его дворце, где он был оставлен, мёртвым. Возможно, он и был врагом Рима, но даже Валент не был уверен, что он заслужил это. Но для него это означало, что всё кончено. И всё же он приказал достойно похоронить молодого короля. Ещё один будет заказан для отца Аталариха, короля Агилы, до тех пор покоящегося в почти безымянном захоронении. Консул и друг римлян, царь Агила заплатил собственной жизнью за свой выбор мирно сосуществовать с римлянами как внутри, так и за пределами своего королевства. Наконец, после более чем двадцати лет изгнания его сын наконец-то оказался дома. Но теперь это был не совсем дом.
Некоторые готы, возможно, смогли бежать на Запад, в том числе некоторые члены королевского дома, и готская казна не попала в руки императорской армии, к разочарованию Валента. Но это был лишь вопрос времени. С разгромом врага и захватом сердца королевства война закончилась. Да, это определенно было закончено …
Примечания
[1] Я, вероятно, должен получить обновление или два, чтобы объяснить, что происходит в Галлии в ближайшее время;
[2] То же самое с Персией, как только я получу перерыв от событий на Западе, я должен возобновить повествование на Востоке.
Глава LXI — Великолепный Медиолан
555 год
Весть о победе над готами разносится по всей империи. Для победоносного Феодосия Августа устраивается пышный триумф в Медиолане. Его завоевания отмечаются на новых монетах, изображающих освобожденную Испанию и Готию, молящую о пощаде перед олицетворением Рима.
Старая епархия формально восстановлена на полуострове, включая 6 из 7 (последняя и большинство других все еще управляются свевами) старых провинций: Тарраконенсис, Бетика, Карфагененсис, Лузитания, Испанская Балеарская и Мавританская Тингитана. Лузитания существует в основном на бумаге, в то время как создание Тингитаны, скорее серии городов и крепостей вдоль побережья, чем фактической провинции, предшествовало фактическому завоеванию Испании, ранее подчиненной власти Карфагена. Что касается остальных трех материковых провинций, то их контроль над сельской местностью в лучшем случае все еще слаб, особенно вдали от восточного побережья.
Во главе администрации новой епархии ставится Флавий Рустик Цезарий Кандид, бывший правой рукой Агилы, которому было поручено восстановление применения римского права в королевстве, превратившемся в провинцию, отмена мер последних двух королей, возвращение всего церковного имущества Никейской церкви, обеспечение мира и согласия между римлянами и готами и, самое главное, стабильный доход в императорскую казну. Все попытки Цезаря одержать победу над готами, однако, пресекаются требованиями императорского дворца обеспечить, чтобы новое завоевание немедленно начало окупаться, с очевидными катастрофическими последствиями для будущего епархии.
Новый викарий учреждает управление епархией в Новом Карфагене. Вся епархия находится в Преторианской префектуре Галлии, управляемой из Арелата. Несколько лет спустя, с окончанием срока нынешнего Префекта Претории, Цезарий будет избран его преемником. Тем не менее, несмотря на более высокий уровень власти и очевидную ориентацию новой преторианской администрации на Испанию, римская власть не сможет стабилизировать ситуацию и найти решение многих проблем, беспокоящих недавнее завоевание [1].556
В то время как империя всё ещё празднует свою последнюю победу над последним варварским тираном, господствующим над римским населением запада, римские войска и их союзники постепенно отзываются из Испании. Из армии, завоевавшей королевство, осталось лишь несколько отрядов, чтобы справиться с теми готами, которые всё ещё были отказывались подчиниться Риму. Со временем эти подразделения станут основой новой армии Испании, задача которой — обеспечить постоянное завоевание. Во главе новой армии стоит сам Флавий Антемий Валент, оставленный там имперской администрацией, которая явно не хочет, чтобы он вернулся так скоро.
Среди командиров и офицеров, отозванных из Испании, есть Прокопий, человек восточного происхождения, который сумел заслужить благодарность за свою отвлекающую кампанию в южной части королевства. Вернувшись в Медиолан, Прокопий произнесет панегирик, посвященный императору Феодосию, по случаю последнего возведения его юного сына Валентиниана в ранг Цезаря, что принесёт ему одобрение дворца и комиссии для нового исторического труда: «История Готских войн» как продолжение его предыдущей «Истории войн» с персами и вандалами.
Тем временем в Медиолане император найдёт другой способ отпраздновать и увековечить свое правление, заказав несколько произведений искусства, некоторые из которых бросают вызов технологическим ограничениям эпохи, некоторые бросают вызов медленному ходу времени, а некоторые бросают вызов им обоим. Среди них, и, вероятно, самым важным был Августей. Неофициально также известный как Зал Феодосия, Августей представлял собой новое дополнение к императорскому комплексу дворца, которое само по себе было предметом реставрации и новых дополнений. Гигантский новый зал, предназначенный для приёма иностранных посольств и, чаще всего, для проведения различных заседаний имперской консистории, его самой замечательной особенностью был гигантский купол, венчающий его, самый большой в городе и во всей империи. Такое впечатляющее проявление неповиновения пределам человечества было ещё более украшено как внешним, так и внутренним искусством. На внешней стороне купола была бронзовая статуя императора в натуральную величину, держащая Лабарум, венчающий всё сооружение и доминирующий над всем городом. С внутренней стороны потолок купола был покрыт гигантской круглой мозаикой, разделённой на две разные сцены: в нижней половине были изображены различные провинции и народы империи (Италия, Африка, Галлия, Испания, Иллирия) в виде женщин, стоящих вместе слева и справа представители многих народов, побеждённых в последние годы (персы, вандалы, готы), изображались стоящими на коленях с вытянутыми вперед руками. Все их взгляды были устремлены в центр потолка, где Хи Ро доминировал над всей мозаикой. На верхней половине был изображен император Феодосий (в пурпурных и золотых одеждах) в окружении членов его администрации и командующих армией. Фигура императоров, очевидно, находится в центре внимания сцены, безмятежной, но решительной, на этой сцене можно узнать еще много других исторических личностей. Рядом с императором стоял постоянно возвышающийся и могущественный Элевтерий, но ещё более загадочной была фигура справа от Феодосия. Богато одетый как императорский принц, он всегда считался молодым Цезарем Валентинианом, но многие не так уверены в этой идентификации, поскольку фигура в сцене выглядит как представляющая молодого человека (20-30 лет), в то время как молодому Цезарю в то время, когда началось все строительство, едва исполнилось 12 лет.
Другими способами отпраздновать покровительство императора Медиолану были новая триумфальная арка, ознаменовавшая конец готской тирании, новая триумфальная колонна, увенчанная конной статуей императора с лошадью, стоящей на задних ногах, и восстановление нескольких старых зданий ближе к императорскому кварталу Медиолана. Эти и многие другие проявления имперской мощи способствовали бы золотому веку города Медиолана (который больше всего выиграл от щедрости нынешнего императора) и плачевному состоянию имперских финансов в конце правления Феодосия. Ибо не было сомнения, что это был великий век, но его многочисленные противоречия и недостатки скоро настигнут императора и его преемников.
Несмотря на это, Августей (и весь императорский дворец, если уж на то пошло) по сей день остается самой узнаваемой чертой города, доминирующей над его горизонтом своим внушительным великолепием, несмотря на множество трагедий и катастроф, обрушившихся на город в течение тысячелетия и более, а также на то, что он больше не используется для первоначальной цели, которую имел в виду.
Моё предположение о том, как выглядела ситуация после победы римлян. Розовый цвет в Африке — клиентские и федератские королевства. Розовый цвет в Испании — Лузитания, которая контролируется пока только на бумаге.
Примечание
[1] Будет указано в следующий раз.
Источник:
Примечание переводившего
На момент публикации этой статьи это было всё, что написано. Однако автор не бросил альтернативу, и стоит ждать продолжения. Я буду иногда следить за темой, и если обнаружу обновление, то выложу его. Первое сообщение было опубликовано 7 июня 2018 года, а последний пост, пояснения от автора, был опубликован 22 января 2022 года.
