Олег Чарушников «На «Олимпе» все спокойно». Часть 5. Счастливый Поликрат
На заводе "Олимп" работали разные люди – везучие и незадачливые, флегматики и холерики, передовики производства и нарушители трудовой дисциплины, зеленые юнцы и умудренные ветераны, светлые головы и, наоборот, ударенные пыльным мешком из-за угла… Всякие, словом, подобрались люди.
Но самым счастливым из всех олимповцев, бесспорно, был заместитель директора по капитальному строительству Поликрат.
Поликрат имел все, что нужно древнему греку для счастья: отдельное жилье (с колоннами скромными, но приличного ордера), приятную должность с недурным окладом, персональную колесницу последней модели. Кроме того, имелись в наличии: нескандальная жена, милые детишки – дочка-отличница и сын – будущий археолог, – дача и… Впрочем, никакое не "и". Напротив самое главное. Итак, у Поликрата было самое первое и важное – здоровье юноши-дискобола.
Комплект, таким образом, имелся полный.
Из этой причины (счастья) вытекало три логических следствия.
Во-первых, Поликрат, как и многие столь же счастливые люди, обожал прикидываться несчастным. У безжалостного Цербера каждый раз перехватывало горло от жалости, когда замдиректора, страдальчески мигая глазками, брел утром через проходную. Левую руку Поликрат неизменно держал на сердце. Так, с прижатой рукой, сидел на совещаниях, обедал в столовой, ездил на персональной колеснице, поливал на огороде редьку, даже спал.
Если Зевс интересовался на летучке, как идут дела во вверенной службе, заместитель по капстроительству, опустив голову, молчал минуты три. Затем следовал прерывистый вздох – как бы подавляя подступающие рыдания. Присутствующим становилось жутковато. Тело замдиректора обмякало, рука, прижатая к сердцу, дрожала быстро и мелко.
Зевс пугался.
– Вы мне только цифру скажите, и все. Хоть за прошлый квартал…
Судорожный всхлип. Слезы нависают на ресницах.
– Не надо, не надо за квартал! За месяц скажите, и я вас тут же отпускаю. Сколько процентиков? Тихонько, не напрягаясь…
Первая слеза уныло капает на председательский стол. За ней готовится целая горючая очередь. Правая рука лезет за валидолом.
– Все, уже все, – говорит Зевс. – Ступайте отдыхать. Только один малюсенький вопросик… План есть? И сразу уходите! Задание выполнено? И сразу – домой! Кивните, да или нет. Последнее усилие, дорогой…
Горестная пауза. Всем хочется зарыдать или повыть.
– Да, план есть… – еле слышно звучат слова горемыки-замдиректора, более похожие на стон раненой утки.
Облегченные вздохи превращают кабинет тучегонителя в некое подобие моря – в тот самый момент, когда из пучин всплывает кит и усиленно дышит полной грудью.
– Вы свободны! А может, приляжете? У меня тут диванчик в комнате отдыха…
Поликрат безнадежно мотал головой, плелся в свой кабинет на дрожащих ногах.
Трудно было работать со счастливым Поликратом.
Вторым следствием, вытекавшим из полного поликратовского счастья, было стремление избегать.
Замдиректора тщательным образом избегал производственных рытвин и ухабов, острых углов, загвоздок и закавык – то есть всего, что могло нанести урон взлелеянному блаженству. Поэтому Поликрат все округлял.
Делал он это с упоением. Особенно доставалось неровным цифрам типа 93,7%. Поликрат не мог смотреть на них иначе, как с омерзением, и неизменно приводил в божеский вид – то бишь, округлял до 100.
Но подлинного мастера отличает какой-нибудь, ему одному свойственный гениальный мазок. Таким заключительным мазком для замдиректора была единичка. Аккуратно поставленная после запятой, она достойно венчала творение. В отчете получалась, симпатичнейшая цифра – 100,1 процента. Число, с одной стороны, достаточно круглое, чтобы получить премию, а с другой – вполне достоверное из-за маленького гениального довеска.
Поликрат настолько полюбил эту немудрящую цифру, что даже название арабских сказок казалось ему не "1001 ночью", а 100,1 – то есть полным выполнением плана по ночам, да еще и с некоторым запасиком.
И, наконец, третьим следствием счастья была борьба с посягательствами.
Замдиректора никому не позволял посягать и сомневаться. А попытки, надо сказать, были постоянные.
– Поразительно! – возмущался проверяющий из министерства после осмотра строительства нового корпуса. – Технология допотопная! Каменный век!
Поликрат немедленно оскорблялся до самых глубин своей счастливой души.
– Где ж каменный-то? – раздраженно говорил он, смахивая яростную слезу. – У нас давно бронзовый век! Мы всегда шагаем в ногу со временем, да-с!
Тут же он принимался обильно плакать. Проверяющий в замешательстве уезжал обратно в министерство, увозя с собою сувенирную Афродиту, сделанную по высшему классу – то есть с головой и руками.
Время от времени на покой замдиректора посягала многотиражка, взявшая строительство под контроль. Но Поликрат сумел отвязаться от настырного редактора раз и навсегда.
– Что вы ко мне повадились? – спросил он однажды. – Видите, вот у меня утвержденный план строительства?
– Вижу, – ответил редактор. – И вы его регулярно срываете.
– Простите, – ядовито заметил Поликрат. – Вы, собственно, что заканчивали?
– Допустим, журфак.
– Так как же вы, человек без специального образования, беретесь судить о тонкостях строительного дела? В плане ясно указано: срок окончания работ – греческие календы. Вот когда они настанут, тогда и поговорим.
– Когда же они настанут?
– А вот как закончим строительство, так и настанут, – ответил великолепный Поликрат, и редактор отвязался.
Но однажды пришла беда.
Замдиректора сидел в кабинете и смотрел в окно на гору шлакоотходов. На него всегда умиротворяюще действовал вид Сизифа, возившегося на вершине с камнем.
Несун-рецидивист как раз пробовал усовершенствование – с помощью лебедки втаскивал камень наверх на веревке. Сизиф неторопливо крутил ручку и прикидывал, сколько можно сорвать за такую "рацуху".
Поликрат любовался идиллической картиной, как вдруг мирный ход его мыслей был прерван резким стуком в дверь.
Двое рабочих внесли в кабинет странный аппарат с клавишами и матово-бледным экраном.
– Распишитесь, – сказал старший рабочий. – Вам полагается.
– А что это такое?
– Разносим вот, – неопределенно ответил рабочий. – Расписывайтесь давайте. Компьютера не видали?
Рабочие ушли, оставив аппарат на столе.
Счастливый Поликрат в самом деле никогда не видал компьютеров. Он смутно припоминал, как на одной из летучек молниевержец что-то говорил об этих устройствах. Замдиректора плохо расслышал, что именно, так как лежал на диване в комнате отдыха и пил валерьянку. Отчетливо донеслись слова: "полный и безусловный переход" – и только. Поликрат решил тогда, что Зевс носится с очередной идеей-"фикс", и не стал забивать себе голову ерундой.
– Дождались, – прошептал он тоскливо, – не терпится им… Накупили импортных аппаратов!
Но компьютер отнюдь не был импортным. На маленькой бронзовой табличке значилось: "Мэйд ин Древняя Греция". Поликрат ощутил, как его сердце впервые в жизни дало чувствительный перебой. Компьютер ему сразу не понравился. Первое же включение принесло конфуз. Вредная машинка мгновенно подсчитала точные сроки окончания строительства нового корпуса цеха амфор и дисков. По ней получалось, что, затратив указанные в отчетах средства и материалы, Поликратовская служба построила корпус еще в позапрошлом году, затем возвела вторично, а в данный момент заканчивала в третий раз…
Поликрат поспешно выключил аппарат и оглянулся. В кабинете, к счастью, никого не было. Замдиректора перетащил пакостную машинку на шкаф и замуровал пачками скоросшивателей.
Первым жгучим желанием было унести компьютер от греха обратно на склад. Но Зевс лично обходил кабинеты руководителей, проверяя, как используется новая техника… При посторонних Поликрату приходилось пользоваться аппаратом, но, оставшись один, он снова ставил компьютер на шкаф.
Самое обидное, поганая машинка нипочем не желала округлять, выдавая цифры с целой пригоршней знаков после запятой. Надвигался хаос. Истерзанный Поликрат решил биться за свое счастье до последнего.
На совещаниях он поражал олимповцев прорезавшимся красноречием. Слезы и стоны разом канули в вечность.
– Наша служба всегда находилась на высоте! – вещал он. – Свои сто и одну десятую мы всегда давали и будем давать. Даже несмотря на погоду! Зачем же нам затраты на никому не нужную компьютеризацию? Надо больше доверять нашим замечательным людям, чаще обращаться за советом к ним, а не к бездушному устройству! Свой компьютер мы готовы безвозмездно передать в бухгалтерию. Там он действительно нужен!
Тучегонитель, приписавший перемены в подчиненном благотворному действию новой техники, уступать был не склонен. Убеждением, следовательно, взять не удалось. Тогда Поликрат решил прибегнуть к методу физических действий.
Вернувшись с очередной летучки, на которой Зевс цитировал распечатку с олимповского ВЦ и высказал сомнения в благополучии дел на строительстве, итак, вернувшись в кабинет в состоянии угрюмого бешенства, замдиректора стащил компьютер со шкафа, поставил на стол и сурово произнес:
– Чтоб ты сдох!
Компьютер безответно взирал матовым оком на гневного руководителя. Поликрат протянул указательный палец и потыкал в экран.
– Все из-за тебя, зараза! Напаяли нам на голову…
Компьютер молчал. Дернув щекой, Поликрат размахнулся и сбросил аппарат на пол. Экран криво треснул по диагонали, я замдиректора задышал свободнее.
– Ай-ай-ай, – сказал он безжалостным голосом. – Какое несчастье. Мы остались без нашего замечательного компьютера. Как нам теперь жить! Ай-ай.
На радостях счастливый Поликрат "округлил" выполнение месячного плана с 79,7 до 100,2 процента. Однако всего через неделю аппарат принесли из ремонта. Мириться со вторичным появлением электронного врага замдиректора не мог. И он тайно вызвал к себе Сизифа…
Той же ночью в кабинете заместителя по капстроительству около полуночи послышался тихий крысиный шорох. Злоумышленник проник в помещение и унес компьютер Поликрата в неизвестном направлении, не оставив, как водится, никаких следов.
Поликрат блаженствовал. В его голосе появились прежние тоскливые нотки, походка стала шаркающей, а слезы были готовы хлынуть ручьем по первому зову. Короче, Поликрат обрел прежнее счастье.
Удар нанес, пожалуй, самый далекий от заводских хитросплетений работник "Олимпа". И на сей раз треснувшее поликратовское счастье разлетелось вдребезги навсегда.
В озерцо, разлившееся за горой шлакоотходов, директор клуба имени Аполлона для колорита запустил карпов. Сидя в обеденный перерыв на бережку с удочкой, директор внезапно ощутил сильнейший рывок. Ученик Аполлона не пожелал расстаться с удочкой. После упорной возни на песке очутился гигантский карп, случайно зацепившийся за крючок боковым плавником.
Вечером в клубе художественной самодеятельности состоялся пир по поводу поимки чудо-карпа. Зевсу, самому почетному гостю, с намеком положили рыбью голову. Поликрату (приглашенному, чтобы потом не жаловался) отрезали из середки. Директор клуба находился в ликующем состоянии, в основном пел, и ему просто не хватило.
Замдиректора поднес к губам аппетитный ломоть белого мяса, надкусил и, громко застонав, застыл с некрасиво разинутым ртом. Из надкушенного куска заблестела в пламени светильников бронзовая табличка "Мэйд ин Древняя Греция".
Красавец карп ценой своей рыбьей жизни раскрыл тайну пропавшего компьютера, польстившись по глупости на несъедобную табличку.
– Нашелся, голубчик! – воскликнул Зевс. – А вы переживали, – обратился он к позеленевшему Поликрату. – Радуйтесь, обошлось!
Поликрат сделал над собой нечеловеческое усилие и просипел:
– Хорошо-то как…
…Через неделю Поликрат сидел в своем кабинете один на один с отремонтированным аппаратом. Замдиректора и компьютер смотрели друг на друга без признаков симпатии. За окном было видно, как на вершину горы, кряхтя, взбирается Сизиф. Его рацпредложение о подъеме камня на гору лебедкой отклонили из-за малого экономического эффекта. Попутно выяснилось, что "гранитный" камень сделан из пемзы.
Теперь несун-рецидивист катал по склонам настоящий камень и проклинал все на свете, ибо ему поручили утрамбовывать гору шлакоотходов по периметру – с оплатой строго по-сдельному.
Поликрат взглянул на потного от натуги Сизифа. На душе было невыразимо скверно. На столе бесстрастно светил матовым оком проклятый аппарат.
Замдиректора оторвался от окна и резко нагнулся над столом, готовясь разломать и уничтожить электронного врага. Он занес кулаки над компьютером и… вздрогнув, застыл на месте.
Поликрату показалось, что в кабинете звучит тихая музыка. Разом предстали перед его мысленным взором кабинеты "Олимпа", сотрудники, сидящие перед мерцающими экранами дисплеев.
Директор Зевс и сменный мастер Мидас, бог-кузнец Гефест и упорная Пенелопа, строгая Фемида и даже Ахилл, опять переведенный на новое место… Десятки людей сидели перед компьютерами, словно пианисты, положив руки на клавиши. Под их пальцами вместе с колонками цифр, бегущими по дисплеям, рождалась грозная мелодия. Музыка крепла, разрасталась. Это был торжественный гимн неведомому прекрасному будущему и одновременно марш отходной марш по нему, по нему! – заместителю директора "Олимпа" счастливому Поликрату.
источник: http://www.litmir.co/br/?b=72639&p=10
