Продолжаю рассказ о малоизвестной войне в Таджикистане, ставшей прямым следствием развала СССР.
Содержание:
ВЛЕЗАЯ НА КРЫШУ МИРА
Самые напряженные бои шли в центральной части страны — под Гармом и Тавильдарой. Оппозиция пыталась закрепиться в этих районах и основать вожделенную исламскую республику хотя бы в восточной половине Таджикистана. В горах исламисты могли создать укрепления, обойти которые не было возможности. Тяжелой зимой 1993 года таджикские части пробивались через недружелюбные горы. Больше всего проблем доставил Ромитский укрепрайон в одноименном ущелье. Таджикское МВД попросило о помощи российских военных и Узбекистан. 201-я дивизия поддержала наступающих танками и артиллерией, узбеки — воздушными силами. Одновременно на фронт хлынул поток рекрутов. «Дешевые» солдаты получали только самую базовую подготовку и копеечное вооружение: Узбекистан сбрасывал в соседнюю республику горы оружия, оставшиеся от СССР. В феврале при участии прибывшего на позиции Квачкова наступающие разработали операцию по атаке ключевого кишлака с нескольких сторон. Вертолетчики подготовили штурм, уложив ракету точно в окно здания, где расположился штаб «вовчиков». Любопытно, что «Лоуренсы» ГРУ — майор Голыбин и капитан Мусиенко, те самые, чьи бюсты из золота собирался отлить Сафаров — в какой-то момент лично ввязались в бой, хотя прямого их участия не требовалось. Разведчики с удовольствием обстреливали душманов из миномета, который захватили еще в Афганистане и в Таджикистане повсюду возили с собой. Очевидец с восхищением писал:
Они АГС накрыли первой же миной, забросив ее прямо в окоп. Видно было, как при взрыве оттуда вылетели АГС и его стрелок.
23 февраля Ромитский район полностью перешел под контроль правительственных сил.
201-я дивизия РФ занималась не только поддержкой местных формирований. Ее 92-й Сестрорецкий полк провел рейдовую операцию по спасению городка Рогун. В этом городе оказалось на положении заложников до семи тысяч человек, в основном из России. Из состава полка для их спасения выделили бронегруппу под началом подполковника Андреева. Утром 11 января 1993-го группа Андреева вышла из Душанбе к Рогуну, но около полудня ее атаковали силы оппозиции численностью до 2500 человек. Прямую дорогу на Рогун исламисты подорвали. Подполковник Андреев решил идти в обход через городок Обигарм. В ущелье по дороге русских встретили. Мятежники имели противотанковые средства: одну из «семьдесятдвоек» сожгли выстрелом из гранатомета. Однако вечером бронегруппа ворвалась в Обигарм и смела всякое сопротивление подавляющей огневой мощью. Пробившись в Рогун, люди Андреева осталась там, охраняя население и обеспечивая доставку продовольствия. Несколько позднее Андреев устроил еще один рейд — для спасения геологоразведочной партии.
В конце февраля наступающие прорвались в Каратегинскую долину. Способ, которым предполагалось разбить оппозицию, был достаточно необычен: массовый воздушный десант.
Первые попытки высаживать в тыл исламистов таджикские отряды оказались неудачными: их брали в плен или уничтожали. Однако в феврале 1993 года на головы «вовчиков» решили сбросить сразу две тысячи человек. Две тысячи парашютистов в Таджикистане взять, конечно, было негде, и пехота высаживалась с вертолетов. Каждую группу десантников сопровождали двое или трое спецназовцев. Замысел выглядел своеобразно: десантники оказывались посреди покрытых снегом гор и могли добыть еду и отогреться только в кишлаках, контролируемых противником. Холод и голод должен был благотворно повлиять на боевой дух «юрчиков». С воздуха им перебрасывали подкрепления, а спецназовцы наводили на противника вертолеты.
Как бы странно и жестоко ни выглядела идея мотивировать личный состав угрозой голодной смерти, операция в целом оказалась успешной — «вовчиков» выдавили с их позиций.
Правда, матадор побеждал не всегда. Некоторые десантные группы понесли тяжелые потери или оказались полностью уничтожены. Особенно скверной оказалась судьба двух десантов для захвата Гарма. Первый десант «вовчики» пригласили на переговоры. Бойцам они заявили, что таджики не должны сражаться между собой и предложили разделить с ними обед, на что те и согласились. Дальнейшая судьба злосчастных десантников предсказуема — их убили, а трупы свалили в саду. Следующая группа, высадившаяся с той же задачей, погибла при более сложных и не менее драматичных обстоятельствах. Впечатленные судьбой предшественников таджики побежали при первых же выстрелах. Измученные десантники, многие из которых были ранены, собрались на окраине города и с огромным трудом выбрались к своим. Единственный славянин в отряде заметил, что, видимо, его ополченцы вовсе не верили в Аллаха: даже во вражеском тылу бойцы не отказали себе в удовольствии разграбить мечеть! Сам этот прапорщик выполнял в отряде функции специалиста по всему сразу: он поддерживал связь, наводил вертолеты, охотился на снайпера и стрелял из гранатомета. Своих «десантников» он в основном просто погонял, заставляя идти самих и тащить раненых. Как бы то ни было, сочетание фронтальных атак и десантов (даже таких) привело к падению Гарма. Городок тут же по обыкновению принялись «зачищать». Тот же прапорщик оставил устрашающее описание: пленных заставили копать себе могилы, в то время как двое «юрчиков» с самодельными ножами деловито резали тех, кто заканчивал работу.
Пока шли бои за центральный Таджикистан, в глубоком тылу продолжалась подковёрная грызня за власть. Звезда Сангака Сафарова быстро взошла и теперь столь же быстро закатилась. 29 марта он погиб в Курган-Тюбе вместе с Файзали Саидовым. Кто их убил — так и осталось неизвестным. Вероятно, это сделали свои же в рамках политической борьбы. Впрочем, исламисты тоже имели все основания ненавидеть Сафарова, а свое подполье в тылу правительственных сил они имели.
ДАЛЬШЕ КУШКИ
Между тем разгром исламистов в юго-западной части Таджикистана вовсе не означал, что попытки прорваться в республику прекратятся. Протяженность таджикско-афганской границы — 1387 км. Огромная часть ее проходит по диким горам. И всю эту линию защищали чуть более трех тысяч пограничников. С мая 1992-го они за неполный год задержали около тысячи нарушителей, изъяв у тех до 500 стволов оружия. В 1993-м попытки прорыва только усилились. К тому же чем дальше, тем активнее действовала наркомафия. К середине 90-х годов сырье для наркотиков и сами наркотики изымали на границе тоннами в год.
Условия службы на заставах были совершенно спартанские. Один из пограничников вспоминал:
Не было солярки, дров, угля, почти не было продуктов. Мука тоже кончалась. На обеды шел сухпай. Однажды вместо продуктов прислали «Урал» с солью. Полную машину. Бортом закинули две бочки керосина и его мешали с маслом, чтобы дизель хоть как-то мог работать — по два часа в день, чтобы зарядить батареи для радиостанций. На дрова разобрали нижний склад. В спальне сложили печку, обложив металлическую буржуйку кирпичами. Но застава службу несла. Какое кому до нас было дело? Было ощущение, что про нас просто забыли… Понимаю, что для страны это были тяжелые времена, но оставить нас без снабжения вообще!?
В перерывах между выживанием приходилось еще и воевать. Боевики не просто лезли через границу — на пограничников часто совершались полноценные нападения. В сентябре 1993 года появились казахский, узбекский и киргизский батальоны, однако сил все равно катастрофически не хватало. Бои на границе в течение нескольких лет шли каждый день.
Насколько серьезной была угроза жизни пограничников говорит хотя бы история самого кровопролитного и известного боя на таджикско-афганской границе. В ночь с 12 на 13 июля 1993 года произошел известный штурм 12-й заставы. Это крупнейшее по разовым своим потерям сражение российской армии в Таджикистане, и уже поэтому о нем следует рассказать подробнее.
Пограничные заставы не давали покоя просачивающимся через границу афганским моджахедам, поэтому в конечном счете за Пянджем решили полностью уничтожить хотя бы часть постов и прорубить полноценный коридор в Таджикистан. Местом прорыва выбрали 12-ю заставу Московского погранотряда (также известную как «Саригоры», по названию кишлака рядом). В этом секторе находилось несколько удобных переправ через пограничную реку. Объект для атаки был избран удачно. Старую заставу трудно назвать хорошо приспособленной к крупному бою: она находилась в низине, и душманы имели возможность обстреливать ее с окружающих высот. На заставе в день боя оборонялись 48 человек, в том числе двое офицеров и трое мотострелков 201-й дивизии (экипаж боевой машины). Из тяжелого оружия имелась одна БМП и один станковый гранатомет.
Нападающие выставили в общей сложности 250 человек под командованием полевого командира Кори Хамидулло. Афганцы располагали 2 минометами, 4 безоткатными орудиями, 5 установками РС и примерно тремя десятками гранатометов.
В 4 часа утра наряд на юго-восточной окраине опорного пункта благодаря забеспокоившейся собаке обнаружил неприятеля. Осветительная ракета не оставила сомнений: окрестные горы кишели душманами. Людей подняли в ружье, и застава вступила в бой. Моджахеды располагали подавляющим преимуществом в огневой мощи и быстро прижали пограничников к земле. БМП подбили перекрестным огнем с высот практически сразу. Казарма и другие помещения загорелись. Старший лейтенант Майборода, командовавший боем, вскоре погиб. Ситуация быстро стала критической. От 201-й дивизии шла помощь — бронегруппа в 90 человек с танком и «Шилкой», однако до ее прихода еще предстояло дожить. К тому же единственную дорогу к заставе моджахеды заминировали. Деблокирующая группа шла медленно, расстреливая засады и снимая мины.
В это время афганцы продолжали атаковать заставу. Однако хорошая выучка и высокий боевой дух пограничников никуда не делись — застава действовала как должно, несмотря на потери и плотный огонь. Пограничникам серьезно повезло, что незадолго до боя на заставу подвезли несколько сверхштатных пулеметов — штурмующие не ожидали такой плотности огня.
Спасители пробирались к заставе по заминированной дороге. Саперная группа снимала фугасы, пока застава отстреливалась из всех стволов. К семи часам оборона сжалась до нескольких очагов, но ворваться на заставу у моджахедов не получалось.
Лейтенант Мерзликин, командовавший заставой после гибели старшего, вспоминал:
Застава вела бой до тех пор, пока не кончились патроны и гранаты. После того, как стало ясно, что в ближайшее время помощи ждать неоткуда, а тем, кто останется на заставе грозит неминуемая гибель, я принял решение прорываться. В минуту недолгого затишья собрал всех оставшихся в живых бойцов, рассказал о своем решении. Несколько человек, которым было трудно передвигаться самостоятельно, добровольно предложили прикрыть наш отход.
Это происходило уже в третьем часу пополудни. К тому моменту на заставе почти кончились боеприпасы: перед прорывом один из бойцов приволок последний цинк патронов из укрытия, и больше патронов не осталось. Последние атаки пограничники отбивали преимущественно холодным оружием и шанцевым инструментом. Однако моджахеды также расстреляли значительную часть боекомплекта, и к тому же их силы отвлекались на бой с деблокирующей группой. Позиции вражеских минометов и ракетных установок проутюжили вертолеты, вызванные погранотрядом. В пяти километрах от заставы отряд Мерзликина вышел на маневренную группу подполковника Масюка.
Все пограничники были ранены, а сам Мерзликин из-за контузии с трудом выговаривал слова доклада. После этого бой не остановился: группа продолжала пробиваться туда, где стояла застава. Тяжелораненых отослали назад вертолетом. «Шилка», танк и вертолеты истребляли огнем все живое, так что боевики через некоторое время побежали. Вечером русские ворвались на собственную заставу в неверном свете пожара и начали поиск раненых и уцелевших. Вскоре отыскали одного из солдат, прикрывавших отход — израненного местного уроженца. Вечером, ночью и на следующий день к своим поодиночке вышли еще четверо пограничников. На пятерых они имели один-единственный неизрасходованный короб к пулемету.
На заставе погибли 25 человек. Три десятка мертвых моджахедов нашли на подступах к позициям пограничников, еще около сорока перебила деблокирующая группа.
Было признано, что командование отряда и заставы действовали правильно. Их действительно невозможно упрекнуть: солдаты и офицеры заставы и деблокирующей группы действовали не только храбро, но и умело. Застава продержалась ровно столько — не более и не менее — сколько могла, и прорвалась как раз тогда, когда не осталось выбора. Учитывая, что все пограничники к моменту прорыва уже были ранены, слова «до последней капли крови и последнего патрона» здесь не фигура речи, а буквальное описание происходящего. Однако расположение заставы и невозможность сразу оказать ей помощь тяжелым оружием — другое дело. Хуже всего дело обстояло со связью: проводную связь прервали моджахеды, а радиосвязь вышла из строя. Бой со всей очевидностью показал, что заставы нужно готовить к отражению упорных штурмов, к войне с многочисленным противником, имеющим артиллерию. После этого все заставы оснастили минометами, а на соседней с 12-й развернули «Грады» и «Акации». Новые попытки боевиков прорваться через границу отбивали без такого напряжения, хотя моджахеды не унялись. Так, 18 августа отряд афганских боевиков попытался прорваться на том же самом участке. Бой вновь оказался яростным, погибли семеро пограничников, однако своевременная помощь артиллерии буквально размазала атакующих по скалам.
Наконец, одна примечательная деталь. В бою за 12-ю заставу участвовал командир, которого некоторое время спустя будет знать вся Россия: Хаттаб. Арабский террорист уже успел повоевать в Афганистане, где лишился пальцев, и теперь не собирался останавливаться на достигнутом. Впереди у однорукого бандита была Чечня.
ВОЙНА, ПОЖРАВШАЯ СЕБЯ
Оппозицию оттеснили в глубину Памира, однако в Таджикистане продолжалась партизанская война, а через границу рвались афганцы. Фактически на тот момент никакого Таджикистана не существовало: Куляб и Ходжент жили своей жизнью в качестве отдельных княжеств, за исламистами оставался Памир. От войны устали все стороны. И без того нищий Таджикистан пришел в полнейшее разорение. По стране скитались толпы беженцев, ирригационная система, на которой держалось снабжение водой, лежала в руинах, промышленность прекратилась. Поэтому напряжение боевых действий резко пошло на спад уже в 1993 году. 25 мая был подписан пакет договоров между Россией и Таджикистаном: «Договор о дружбе и взаимопомощи между Республикой Таджикистан и Российской Федерацией», «Договор между РТ и РФ о сотрудничестве в военной области», а также «Соглашение между РТ и РФ о правовом статусе погранвойск РФ, находящихся на территории РТ». Фактически это означало, что Россия обеспечивает существование Таджикистана как государства. Начались первые попытки добиться мира. В этот момент Памир не контролировался властями, часть Гарма также оставалась в руках полевых командиров оппозиции. Спорадические попытки одной или другой стороны изменить баланс сил кончались ничем. Продолжалась вялая борьба между основными кланами-победителями, кулябцами и ходжентцами, и между группами кулябцев.
На 1994 год расклад сил в республике выглядел так: коллективные миротворческие силы составляли 25 тысяч человек (в том числе более шестисот — узбекские и киргизские солдаты), кроме того, около 20 тысяч насчитывали формирования МВД Таджикистана. Боевики имели в сумме около 17 тысяч человек, причем значительная их часть действовала партизанскими методами на формально контролируемой правительством территории. При этом Таджикистан едва-едва мог прокормить сам себя, в отдельных районах начался голод. Стороны начали постепенно искать возможности переговоров. Переговоры срывались: компромисс предстояло найти двум банкам с пауками. Республика обрушилась в феодальную эпоху, где над каждым кишлаком стоял свой военный вождь. Первый раунд переговоров сорвался из-за того, что дипломат, представлявший центральную власть, был застрелен в собственном доме. Затем то и дело возобновлялись боевые действия.
Тем временем Эмомали Рахмонов, которого уже никто не смел именовать Эмомалишкой, путем интриг сосредоточил власть в своих руках. В нелояльном Ходженте он силой сменил руководителей при помощи верного министра внутренних дел (бывшего бандита). В ноябре состоялись выборы президента, на которых Рахмонов победил, запугав или перекупив других авторитетных в республике людей.
23 декабря 1996 года изуродованная страна наконец узнала об официальном соглашении между президентом и оппозицией. 27 июня 1997 года в Кремле стороны заключили мир. Оппозиция получила свою долю пирога в виде различных должностей и возможности включить часть своих сил в официальное войско республики.
Прекращение «официальной» войны не принесло Таджикистану процветания. Страна лежала в руинах. Нравы упростились до первобытной степени. Российская журналистка живописала послевоенный Душанбе:
Душанбе нынче — большая деревня, Вернее, кишлак. Все блага цивилизации, принесенные советской властью, успешно забыты. Водопровод раскурочен. Из основной трубы бьет фонтан. В квартирах некогда престижных девятиэтажек живут вчерашние кишлачники. Гремя ведрами, они спускаются с верхних этажей, чтобы набрать воду из импровизированного арыка. Деревья вырублены, асфальт плавится, а люди не могут прийти в себя от постоянных обмороков. Редкие оконные рамы смотрятся вызывающе — их еще в войну пустили на дрова. Электричество — бывает, но редко. Ставшие ненужными электроплиты используются для ставшей ненужной посуды. Ужинает народ из одного огромного котла. Кашеварят «из топора», кидая в раскаленное железное чрево, что Аллах послал.
Центр Душанбе, четыре часа дня. Стайки девчонок жмутся к серым домам. Им лет по 13, самое большое — 15. «Не хотите прогуляться?» — едва потупив взгляд, пристают они к прохожим. Два сомани (25 рублей) — и девочка ваша.
Гуля — из «падших», хоть не была на панели ни разу. «Испортили» ее хорошим образованием — питерский иняз, поэтому-то и не может она теперь с нормальным таджиком ужиться.
— Вернулся благоверный с работы, так ты с ним два часа не разговаривай. На стол накрой, ноги ему помой, любое желание предугадай. А он молчит, как сыч. Что не так — в морду. И никакой помощи по дому от него не дождешься. Два года терпела, пока по любовницам не начал бегать. Забрала 7-месячного Додо и ушла… Русского хочу — они хоть душевные. Пусть совсем бедный, лишь бы увез меня отсюда.
Всюду «дурь». Куда ни глянь. На оживленном перекрестке к нашей машине подскакивает бойкий мальчишка. В руках болтаются небольшие весы. Он крутит ими перед лицом водителя. Блестит фольга, в салон густыми кудряшками заползает дым. Она, родимая. «Дурь». «Будешь брать — уступлю!» — торгуется пацан. За полдоллара он согласен нам еще столько же присыпать.
— «Три девятки» (героин) есть?
— Через десять минут подойди, — обнадеживает маленький торговец. И вдогонку: — А «черняшка» не подойдет? За полтора бакса отдам, — сует он руку в карман.
Использованные шприцы валяются во дворах главной душанбинской улицы — проспекта Рудаки. «Чек» можно купить везде. Чем больше народу подсаживается на иглу, тем выше особняки наркобаронов. Четыре-пять этажей на семью — и это не предел. Героиновые короли уже собственным кварталом обзавелись.
У таджиков, особенно из горного Бадахшана, «черняшка» и конопля вместо микстуры идет. При хронических болях дозировка лишь немного увеличивается.
— А что — помогает… — сильнее затягивается Ибодулло, безработный медбрат. — Отец курил, дед курил. Теперь вот сын курит.
Из сопредельных стран медленно начали возвращаться беженцы. Женщина, одной из первых приехавшая на руины, вспоминала, как мучительно осваивалась в собственной квартире. Розеток в доме не было, стекол тоже, пищу приходилось готовить на каркасе плиты, подобранном на помойке. Пищу составляли две картофелины в день и вода, оставшаяся после варки этих картофелин.
Пока в столице ждали электричества, чинили дома и строили матримониальные планы, в горах продолжалась партизанская война. Махмуд Худойбердыев, прежний союзник официальных властей, постоянно бунтовал, в 1998 году устроив масштабное восстание в Ходженте. Этот таинственный персонаж затевал разнообразные военные авантюры до 2001 года, когда при загадочных обстоятельствах погиб.
Не хотел прекращать веселье и Мулло Абдулло, один из знаковых персонажей таджикской оппозиции с момента ее создания. Он участвовал в деятельности Исламского движения Узбекистана, позднее совершал на Таджикистан набеги из Афганистана, причем его покровителями считали и талибов, и их непримиримого врага Ахмад Шаха Масуда. Этого военного вождя таджикские власти сумели убить только в 2011 году.
Российские миротворцы не покинули Таджикистан. 30 сентября 1994 года Эмомали Рахмонов на Генеральной Ассамблее ООН предложил придать силам СНГ в Таджикистане статус «миротворческих сил под эгидой ООН». Даже недоброжелательно настроенные наблюдатели признают, что военная мощь РФ не дает изменить положение дел военным путем. К 1997 году численность миротворческих подразделений России в республике составила более 6 тысяч солдат.
Война продолжалась еще достаточно долгое время. Непримиримые окончательно перешли к партизанским методам борьбы. О захвате территорий и создании теократического государства на месте Таджикистана они уже не могли и мечтать. По разным данным, за время конфликта погибло и пропало без вести от 60 до 200 тысяч человек, еще более миллиона человек бежали из страны. С 1992 по 1996 год в Таджикистане погибли 299 и пропали без вести трое солдат российских вооруженных сил. 384 человека получили ранения, 1199 заболели.
201-й дивизии, пограничникам и «узбекам» из ГРУ не досталось всемирной славы. Даже статус участников боевых действий солдаты и офицеры Таджикского конфликта получили совсем недавно. Между тем таджикский конфликт не прославился как раз потому, что в этот раз дракона удавили до того как тот начал удивлять мир легальной работорговлей, шариатским законодательством и подрывом архитектурных памятников. Если бы Россия тогда самоустранилась, конфликт легко мог бы расшириться и обрушить другие непрочные режимы Туркестана. Такой взрыв в регионе с населением в десятки миллионов людей мог иметь непредсказуемые последствия — а поблизости был еще и Афганистан. Моджахедов, готовых бороться за утверждение царства веры, в рядах «вовчиков» хватало. Однако Азия в первой половине 90-х так и не загорелась. Пожар удалось локализовать сравнительно малыми силами благодаря сочетанию политических и военных мер. Разрешение кризиса в Таджикистане, несмотря на всю кровавость этой войны, стало серьезным успехом России и ее вооруженных сил, особенно ценным в 90-е годы, когда государство переживало скверные времена и не могло защитить свои интересы.
Источник — https://dzen.ru/a/ZSeh0Kk6swm-Ti1e
