Ненасильственное сопротивление как стратегия смены режимов на Ближнем Востоке и в Северной Африке: роль США

Любопытная на мой взгляд статья:

В классическом смысле, под этим термином понимается «ненасильственная борьба, выраженная в отказе от сотрудничества в ответ на действия правительства, с которыми не согласны её участники» [10, с. 12]. В случаях же, когда речь идёт о технике ненасильственных действий или об инициативах групп ненасилия, их присоединении к протестам, например, к сидячей забастовке, уместны более общие термины: «ненасильственное действие» или «ненасильственная борьба» [10]. Суть этой методики — отказ от сотрудничества (noncooperation) – акция намеренно ограничивающая, приостанавливающая или прекращающая социальное, экономическое или политическое сотрудничество с учреждением, организацией или правительством или с проводимой ими политикой [10, с. 13].

Развитие ненасильственной стратегии и тактики смены режимов берёт своё начало с работ доктора психологии из Тавистокского института Фредерика Эмери, изучавшего характерные черты подросткового поведения на концертах рок-музыки,  названные им «подростковым роением». Ф. Эмери заключил, что подобное роение связано с «мятежной истерией» и может быть эффективно использовано для разрушения национального государства за короткий срок [13, p. 261]. В сравнении со структурами, основанными на разделении труда и иерархических методах управления, приоритет отдавался «полуавтономным» мультидисциплинарным командам специалистов (т.н. демократическое лидерство), позволяющим длительное время поддерживать протестные настроения и синхронизировать действия всех оппозиционных сил. Именно эти тезисы были опробованы оперативниками разведки США при успешной дестабилизации Франции Ш. де Голля в мае 1968 года, управляемой через студенческие кампусы.

Спустя несколько десятилетий, научно-технический прогресс вновь подтвердит актуальность наработок Ф. Эмери:  «широкое использование молодежью мобильных телефонов (CMC-сообщений) и  социальных сетей сделали роение подростков идеальной тактикой для дестабилизации политических режимов». По мнению американского экономиста и геополитика У. Эндгаля, «мобильные технологии выполняют ту же функцию, что «жужжание» для пчёл», «они чувствуют жужжание друг друга и инстинктивно двигаются согласованно». Текстовые сообщения на мобильных устройствах и «мгновенный обмен файлами через интернет с помощью карманных компьютеров позволяют группам людей получать инструкции и действовать в унисон практически мгновенно» [13, p. 265].

Ненасильственное сопротивление становится эффективным инструментом противодействия вооружённым силам государства, располагающего часто внушительным аппаратом насилия. Пример тому — уличная борьба палестинских арабов против высокооснащённой израильской армии*. На первый взгляд, можно подумать, что нет ничего сложного в разгоне толпы молодых людей, метающих камни. Однако каждый израильский солдат испытывает колоссальный стресс, вызванный двумя причинами: во-первых, армии противостоят подростки, которых сложно воспринимать как опасных противников на поле боя; во-вторых, они не вооружены, что морально отягчает действия военных, девальвируя их превосходство в подавлении беспорядка. Таким образом, происходит разрушительная манипуляция сознанием, вынуждающая военных проходить длительную психологическую реабилитацию.

В XXI столетии ненасильственное сопротивление, подкреплённое технологической поддержкой США, приобретает динамизм и мобильность: развитие средств массовых коммуникаций, сокращающих некогда непреодолимые расстояния между материками, приводит к тому, что организация и проведение ненасильственных действий в какой-либо стране осуществляется дистанционно, посредством передачи информации через различные сети. Мир, соединённый интернетом, телевидением, радио и газетами, все более напоминает паутину, объединяющую человечество в единое информационное пространство, предоставляя тем самым любому государству статус стороннего наблюдателя, способного восстановить статус-кво только путём насилия. Формируя посредством этих каналов либерально-демократическую культурную среду, американские социальные сети и СМИ открывают путь к смене неугодных режимов в невиданных ранее масштабах.

По сути, изменяется не только методика государственного переворота, но и модель глобального управления, приобретающая косвенный, более гибкий и согласованный с другими участниками международного общения характер. Возросшая роль информации в жизни современного человека, разгоняющей маховик исторического процесса, форсирует создание глобального сетевого общества, оторванного от традиций и национальных культур; непрерывные потоки экономической, научно-технической, политической и культурной информации, усиливающиеся с каждым столетием, сокращают также продолжительность самого мирового порядка. Так, к примеру, американский дипломат Генри Киссинджер подчёркивает, что политическая архитектура, «выросшая из Вестфальского мира 1648 г., продержалась полтора столетия; международная система, созданная Венским конгрессом 1815 г., прожила сто лет, международный порядок, характерный для «холодной войны», нашел свой конец через четыре десятилетия» [6, c. 734]. Это обстоятельство говорит о том, что американскому государству, в отличие, к примеру, от британской империи в XIX в., предстоит решать геостратегические задачи в более сжатый период времени,  поскольку «компоненты мирового порядка, их взаимодействие друг с другом, задачи, которые надо решить, не менялись ранее столь быстро, не были столь глубоки или глобальны» [6].

Причём, каждое изменение, по справедливой оценке Г. Киссинджера, сопровождается определённым периодом потрясений: Тридцатилетняя война (1618—1648 гг.) в значительной степени велась в связи с переходом от феодальных обществ, базировавшихся на традиции и претензии на универсальность, к современной государственной системе, основанной на принципах национального интереса (raison d’État); войны времен Французской революции означали переход к государствам-нациям, определяемым по наличию общего языка и культуры; мировые войны XX в. были следствием распада империи Габсбургов и Османской империи, вызовом, связанным с претензиями на господство в Европе и концом колониализма. В каждый их этих переходных периодов то, что ранее принималось как должное, вдруг становилось анахронизмом: многонациональные государства XIX, колониализм XX в. [6].

Развивая мысль, мы вправе отметить, что революционные события в Северной Африке и на Ближнем Востоке, (а также военная операция НАТО под эгидой ООН в Ливии) вызванные, как кризисом долларо-центричного финансового порядка, так и социально-экономическими, политическими и демографическими  изменениями в мусульманском мире, отправляют в небытие феодальную концепцию суверенного государства. История парадоксальна: если изобретение книгопечатания немецким ювелиром И. Гутенбергом в середине XVI в. укрепило почву суверенных государств, (облеченных в форму религиозной Реформации М. Лютера), то создание Интернета в стенах Пентагона (и как следствие, — социальных сетей синхронизирующих ненасильственные выступления в различных странах), превращают суверенное государство в рудимент истории. В этом контексте, принцип гуманитарной интервенции, зачастую комбинирующий насильственные меры с  ненасильственным сопротивлением, приобретает поистине сакральное значение.

1. Разработка стратегии и тактики ненасильственного сопротивления

С современной теорией и практикой ненасилия можно познакомиться в трудах профессора Гарвардского университета Джина Шарпа. Превратившись, по мнению большинства специалистов, в «Клаузевица ненасилия», он, в отличие от М. Ганди и М. Лютера Кинга, предлагает людям использовать его методы, не превращая ненасилие в образ жизни, так как оно «не имеет ничего общего с религией, моралью и социальной справедливостью» [21]. Разница состоит в том, что его предшественники видели в ненасильственном сопротивлении программу изменения отношений, заканчивающуюся мирной передачей власти, а Шарп – методику захвата власти.

Интерес американских военных и политиков к его исследованиям берёт свое начало с ввода советских войск в Чехословакию в 1968 г. С 1970-х годов Белый дом, стремившийся блокировать военный потенциал Кремля, начинает разработку методов ненасильственного сопротивления. В 1983 г., по инициативе Дж. Шарпа, в Бостоне создаётся международный центр исследований ненасильственного сопротивления – Институт Альберта Эйнштейна*, впервые применивший свои наработки во время демонтажа советского влияния в Центральной и Восточной Европе**. Претворяя в жизнь концепцию «нового мирового порядка», выдвинутую президентом Бушем-старшим (1989—1993), стратегическое ненасильственное действие (strategic nonviolent action) нашло своё применение в важнейших, с точки зрения геополитики Вашингтона,  регионах мира: Восточная Европа, Ближний Восток, Азиатско-тихоокеанский регион,  Африка и Латинская Америка.

В последующие годы преимущества этого действия успешно использовались администрацией Клинтона для смены власти в Сербии в 2000 г. («бульдозерная революция»). С приходом же в январе 2001 г.  неоконсерваторов в Белый дом, ненасильственное сопротивление выдвигается в авангард внешнеполитической борьбы. Так, например, эта методика позволила сменить власть в Грузии («революция роз» 2003 г.), на Украине («оранжевая революция» 2004 г.) в Ливане («кедровая революция» 2005 г., приведшая к выводу сирийских войск из страны) и в Киргизии в 2005 г., («тюльпановая революция», повторно проведенная в 2010 г. для смещения К. Бакиева).

Заслуга в организации и проведении этих ненасильственных операций принадлежит также советнику и помощнику Дж. Шарпа —  полковнику Роберту Хелви. Помимо выстраивания стратегии, Р. Хелви собственноручно обучал и консультировал оппозиционные движения, определяя их дальнейшие шаги. Американский военный работал в Бирме с Международным республиканским институтом, затем проводил семинары с лидерами «Отпора», во время которых обсуждались плюралистические основы власти, её источники, объясняющие, почему люди подчиняются власти (в этот список входит даже привычка). По мнению Хелви, только выявление уязвимых сторон этих «столбов поддержки» позволит осуществить эффективное информационное воздействия на целевую аудиторию, способное изменить её отношение к власти и оппозиции [8, c. 190].

В 2009 г. Дж. Шарп (наряду с Дж. Маккейном и Дж. Соросом) был обвинён иранскими руководителями в причастности к попытке государственного переворота. Причём негодование Тегерана подкреплялось появлением (накануне волнений) в интернете знаменитого пособия профессора Шарпа «От диктатуры к демократии» в переводе на фарси [18]. Спустя два года, администрация Б. Обамы, отягощённая участием одновременно в двух военных кампаниях, сделала ставку на непрямое участие в смене режимов в Тунисе (январь 2011 г.) и Египте (февраль 2011)*. Ненасильственным сопротивлением также охвачены Алжир (2010-2011), Йемен (2011), Сирия, Бахрейн, Иордания и Ливия. В меньшей степени протестный потенциал проявился в Марокко, Саудовской Аравии, Ливане, Ираке, Омане, Кувейте, Мавритании, Судане, Сомали, Западной Сахаре и Джибути. Этот широкий список стран приближает долгожданную задачу Соединённых Штатов: перестроить Большой Ближний Восток на свой лад, предоставив проамериканским элитам новую легитимность, необходимую в условиях ослабления глобальных позиций доллара.

В теории, каждая операция, вне зависимости от страны и ситуативных характеристик, прорабатывается в несколько этапов: 1. оценка и анализ; 2. разработка стратегии; 3. выстраивание возможностей; 4. борьба; 5. завершение конфликта. Анализируются возможности и ресурсы той или иной страны, могущество режима и потенциальных третьих сил, которые могут быть задействованы или вовлечены в конфликт.  США выстраивают стратегию по принципам военного планирования, избирая концепцию наилучшего достижения своих целей в конфликте. Каким образом и когда бороться, как достичь максимальной эффективности в достижении своих целей. Это своего рода план распределения, адаптации и применения имеющихся средств [26].

Планировщики ждут ответов на следующие вопросы: Каковы основные препятствия для ненасильственных действий? Какие факторы будут способствовать достижению победы? На какие основные силы опирается действующий режим? Какие слабости он имеет? Насколько уязвимы его источники силы? Какие силы на стороне революции? Каковы её слабые стороны и как от них избавиться? Каков статус сторон, непосредственно не вовлеченных в конфликт, кто оказывает помощь или может ее оказать как режиму, так и революционерам,  а также какими способами [26]?

Основные усилия стратегов направлены на блокирование таких сторон политической власти как её авторитет (уверенность народа в том, что власть легитимна и их моральных долг подчиняться ей); человеческие ресурсы – число и значение лиц и групп, которые выполняют указания, сотрудничают или предоставляют помощь своему правительству; умение и знания, необходимые режиму для выполнения конкретных действий; нематериальные факторы – психологические и идеологические стереотипы, делающие население лояльным; материальные ресурсы – степень контроля или доступа правительства к имуществу, природным и финансовым ресурсам, экономической системе, а также к средствам связи и транспорта; санкции – необходимые для существования режима и проведения его политики наказания, грозящие или применяемые против непослушных или отказывающихся сотрудничать» [25].

Для претворения теории в практику ещё в 1973 г. Дж. Шарп написал книгу под названием «198 методов ненасильственных действий», содержащую в себе весь перечень протестов и забастовок, начиная от бойкота выборов и заканчивая отказом от уплаты налогов или всеобщей забастовкой. Их актуальность объясняется двумя постулатами: 1. сила государства основывается на сотрудничестве с населением и его послушании; 2. если люди прекращают взаимодействие с режимом, то последний теряет столпы, на которых держится [29]. То есть, власть – своего рода психологический феномен, авторитет которого определяет степень порядка; иллюзия, навязанная обществу посредством различных догм, в том числе и религиозного характера. Из этого следует ключевой закон: правительство дееспособно до тех пор, пока сохраняется вера в его превосходство. 

Наряду с обозначенными факторами, успех ненасильственной борьбы во многом зависит от культурно-коммуникационной войны, нацеленной на психологическое подавление противника. Обобщённо её ведение предполагает  следующий порядок действий:

1. Cозданная оппозиция, под аккомпанемент американских СМИ и НПО, начинает постоянное информационное воздействие на население страны для подрыва существующего режима;

2. Решающая фаза операции зачастую приходится на начало электорального цикла, когда политическая система находится в уязвимом положении (президентские либо парламентские выборы); весь механизм приводится в действие после оглашения итогов выборов, которые, как правило, не отвечают запросам оппозиционного лидера;

3.  Толпа (в среднем – от 50 до 100  тыс. чел.), называемая в западных СМИ «народом», выходит на улицы и начинает бессрочный митинг, требуя отставки «узурпатора»; организованные массы блокируют основные транспортные и коммуникационные артерии; главное условие – не вступать в вооруженную борьбу с органами правопорядка, поскольку силовой конфликт (в котором преимущество за правящим режимом) может привести к насильственному подавлению восстания; постепенно парализуется весь город, приостанавливаются поставки топлива, и назревает продовольственный кризис.

4. Администрация США (через Госдепартамент и другие ведомства) объявляет о преднамеренной фальсификации выборов, выступает в поддержку «борцов за демократию» и призывает руководителя государства уйти в отставку.

5. Англо-американские телеканалы, информационные агентства, интернет-ресурсы, радио и газеты  продолжают давление на власть, которая, в большинстве случаев решается пойти в отставку, а парламент, в свою очередь, назначает дату выборов, либо ограничивается пересчётом голосов;

6. Америка объявляет о «победе демократии» и обеспечивает информационную поддержку нового режима, превращая собственную «мягкую силу» в источник его легитимности.

2. Социальные сети на службе у ненасильственного сопротивления

Политические процессы в Северной Африке и на Ближнем Востоке, запущенные в конце 2010 г., продемонстрировали значимость американских социальных сетей (таких как  «Фейсбук» — Facebook и «Твиттер» — Twitter) в синхронизации массовых выступлений, сместивших президентов Туниса и Египта. Поражающий эффект этих интернет-ресурсов,  дестабилизирующих весь арабо-мусульманский мир, обуславливается численностью их активных пользователей: «Фейсбук»  по состоянию на декабрь 2011 г. объединил порядка 850 млн. человек, а аудитория «Твиттера» к аналогичному периоду увеличилась до 200 млн. Вместе с этим, важно учитывать, что «они не провоцируют революцию, а служат лишь инструментами,  позволяющими революционным группам снизить расходы на участие, организацию, набор и обучение». Однако, «как любой инструмент, социальные сети имеют присущие им слабые и сильные стороны, и эффективность зависит от того, насколько эффективно лидеры используют их и являются ли они доступными для людей, которые знают, как их использовать» [5, c. 65].

Социальные сети, превратившиеся, по сути, в информационные агентства, способны распространять данные по всему миру за считанные секунды, ускоряя тем самым ход всей операции. Это вовсе не обозначает, что телевидение и радию теряют популярность: происходит своего рода симбиоз крупнейших телевизионных гигантов с такими сетями как «Викиликс» (WikiLeaks), «Фейсбук», «Твиттер», «Ютьюб» (YouTube), что, в конечном итоге, усиливает эффект информационных операций, выводя на улицы сотни тысяч манифестантов. Примером такого взаимодействия служит деятельность международной телекомпании «Аль-Джазира», размещающей видеоматериалы на собственном портале в «Ютьюбе». Подобная практика наблюдается также среди российских вещательных организаций.

Переворот в Тунисе, организованный через мировую паутину – результат длительной подготовительной работы Центра прикладных ненасильственных акций и стратегий,  «Канвас» (CANVAS — the Center for Applied Non-Violent Action and Strategies). Основанный в 2003 г. в Белграде на базе «Отпора», (НПО, организовавшее революцию в 2000 г. в Сербии, в 2003 г. — Грузии и в 2004 г. на Украине и т. д.). «Канвас», во главе С. Поповичем, реализует на практике наработки Института Альберта Эйнштейна. Члены организации также участвуют в семинарах, финансируемых ОБСЕ и ООН. Сотрудничая с  американской «Фридом Хаус» (которую, в свою очередь, поддерживает республиканский Национальный фонд за демократию) [24], «Канвас» подготовил к 2011 г. активистов из более чем 50 стран мира, в том числе из Зимбабве, Туниса,  Ливана, Египта, Ирана, Грузии, Украины,  Белоруссии, Киргизии и Северной Кореи. 

В ходе обучения, центр исходил, главным образом,  из того, что широкий доступ к транснациональной информации, предоставляемый народам во многом через интернет, вытесняет национальные правительства из процесса формирования общественного мнения. Примечательно, что Тунис, запустивший революционную волну, перекинувшуюся затем на Египет, ещё в 1991 г. стал первой арабской и африканской страной, подключившейся к сети. Несмотря на последующие меры руководства страны по контролю над мировой паутиной, количество её пользователей среди тунисцев (по состоянию на 2005 г.), в сравнении с Египтом (6,8 %), составила 9,5%. По уровню же развития мобильной телефонии, Тунис занял второе место (56,3%) в мусульманском мире, уступая лишь Турции с 59,6% [9].

С учётом этих данных, убедительна позиция американского издания «Бизнес инсайдер», отметившего, что именно публикация на сайте «Викиликса» компрометирующих материалов, затрагивающих семью тунисского президента З. Бен Али, (обвинения в коррупции и излишней расточительности – С. Ц.) послужила «пусковым механизмом» народного недовольства, позволившего вывести на улицы сотни тысяч людей, озабоченных ростом цен на продовольствие* и всеохватывающей безработицей [30]. Массовая истерия была также усилена актом самосожжения (совершённого рядовым тунисцем 4 января 2011 г.), который включил в революционный процесс даже лояльную правительству часть населения.

События развивались стремительно: организовав антиправительственную пропаганду и координируя революционные выступления через популярные среди арабской молодежи сети «Фейсбук» и «Твиттер», оппозиция захватила основные коммуникационные артерии государства. Дефицит продовольствия, усиливающийся с каждым днём, подтачивал ресурсы и волю правительства, что неизбежно отразилось на армии, отказавшейся подавить восстание силой. Выступления официальных лиц Евросоюза и США лишь ускорили падение режима, убедив протестующих в необходимости бессрочного неповиновения властям, что, в конечном итоге, вынудило президента З.Бен Али покинуть страну  14 января 2011 г.

Тунисский сценарий вселил уверенность в региональные оппозиционные движения, позволив египетскому активисту  В. Рашиду заявить: «События в Тунисе привели в движение Египет, который, в свою очередь будет усиливать аналогичные процессы во всем регионе»[19]. Первая реакция не заставила себя ждать: 22 января начинаются демонстрации в Йемене с требованием отставки президента А. А. Салеха, правившего страной с 1978 г. Располагая самым низким индексом развития человеческого потенциала в арабском мире — более половины йеменцев живет на 2 долл. в день или меньше, а треть населения страдает от постоянного голода– правительство Йемена с каждым днём протеста теряло общественную поддержку [14]. В итоге, после многочисленных вооружённых столкновений правительственных сил и протестующих, 3 июня президент А. Салех, будучи раненым, после обстрела своей резиденции, покинул страну. Изменения затронули даже дружественную американцам Иорданию, где инфляция и безработица, усилившиеся при правительстве С. аль-Рифаи, вынудили короля Абдаллу II сформировать новый кабинет министров и пообещать социально-экономические преобразования.

Следующей ареной применения ненасильственного сопротивления стал Египет. Расширение контактов «Канваса» с египетской оппозицией пришлось на серию забастовок  2008 г. в знак протеста против роста цен на продовольствие и низкой заработной платы (разогнанных полицией). С этого периода объединение сведущих в информационных технологиях египтян, назвавшее себя «Движением 6 апреля» (в знак солидарности с участниками подавленной правительством забастовки ткачей в городе Махалла 6 апреля 2008 г.), создаёт в «Фейсбуке» группу для проведения ненасильственных акций по всей стране. Набрав уже на первых порах 70 тысяч сторонников, они решили развить успех сетевых акций, отправив для подготовки в Белград своих активистов. Так, одним из первых обучение прошел М. Адель, прослушавший в 2009 г. недельный курс по стратегии ненасильственных действий: акцент делался на методах трансформации виртуальной пропаганды в уличные протесты.

Вскоре, полученные знания были использованы египетским движением за перемены — «Кифайя» (в пер. с араб. «Kifaya» – «достаточно», «хватит»). Созданная в июле 2004 г.  по аналогу «Отпора» (включая одинаковую эмблему – «кулак»), организация черпает силы из идейного протеста египетской молодежи, берущего своё начало со второй интифады (народного восстания) в Палестине в октябре 2000 г. Набрав популярность, она вступила в альянс с Объединённым национальным фронтом за перемены (октябрь 2005 г.). Влияние «Кифайи» и её сотрудничество с «Братьями-мусульманами» росло в стране и за её пределами неуклонно, хотя последние, опасаясь репрессий со стороны властей, не приняли прямого участия в восстании. Исламисты предпочли действовать в кибернетическом пространстве, выложив для этого на своём сайте пособие Дж. Шарпа «От диктатуры к демократии» [27].

По мнению экспертов из Фонда Карнеги, «Кифайя» — первая политическая сила в Египте, сумевшая извлечь максимальную выгоду из социальных сетей и цифровых технологий в качестве основного средства связи и мобилизации протестных выступлений. Само возникновение политических блогов в Египте связано преимущественно с её деятельностью. Блогеры, размещая в сети аудиовизуальные файлы и фотографии антиправительственного характера, стали основными популяризаторами революционных идей. Активно задействовалась также электронная почта, текстовые сообщения, онлайн-реклама и официальный сайт движения [28]. В конечном счёте, бессрочный протест, подогреваемый их действиями, привел к тому, что власть, пребывающая в нерешительности от массированного информационного воздействия, не сумела привлечь армию для подавления протеста, капитулировав 11 февраля 2011 г. (за восемнадцать дней).

Спустя несколько дней, 15 февраля, после воззвания 213 представителей интеллигенции с требованиями ухода от власти  М. Каддафи, поддержанного зарубежными оппозиционными фракциями*, начались волнения в самой материально обеспеченной стране Северной Африки —  Ливии. Однако ненасильственное сопротивление было вскоре подавлено правительством (предвидя подобный вариант развития событий, Дж. Шарп призывает в своих работах соблюдать строжайшую дисциплину и не поддаваться на провокации спецслужб и полиции). Безоружная толпа, преимущество которой в ненасилии, оказалась беспомощной перед армией, навязавшей противнику бой на том поле, где она имеет превосходство.

Схожие действия были предприняты руководством КНР в июне 1989 г. на площади Таньянмынь, где статус-кво был восстановлен только благодаря сторонникам силовой линии,  объявившим чрезвычайное положение [7, c. 50]. Разница лишь в том, что тогда Америка ограничилась показным негодованием, а ныне авторитетный Г. Киссинджер заявляет, что если М. Каддафи останется у власти, то влияние звездно-полосатого флага в мусульманском мире будет поставлено под сомнение [20]. Основываясь на резолюции СБ ООН 1973 от 17 марта 2011 г., созданная Вашингтоном коалиция начала гуманитарную интервенцию, которая, несмотря на преобладающее участие Англии и Франции,  становится очередным американским испытанием. Причём, даже после занятия союзниками Триполи в конце августа и признания переходного ливийского правительства, угроза крупномасштабной гражданской войны между племенными группировками, ранее сдерживаемыми усилиями Каддафи, стремительно растёт.

Примерно за месяц до начала ненасильственной борьбы, запущенной в феврале 2011 г., в «Фейсбуке» появилась новая группа «Сирийская революция-2011» (набравшая на первых порах более 15 тыс. сторонников), призывающая президента Сирии Б. аль- Асада уйти в отставку.  К 15 марта 2011 г. протесты охватывают Дамаск и Дараа (суннитский юго-запад страны, враждебный алавитам*). Далее они затрагивают Латакию, Алеппо и пригороды сирийской столицы, рассыпаясь после многочисленных силовых акций правительства, приведших к жертвам. В итоге, именно принцип силы, задействованный сирийскими властями, спасает их от падения. Рассматривая эти события в динамике, американское разведывательное агентство «Стратфор» (Stratfor), объясняет стратегические преимущества сирийского руководства четырьмя факторами: 1. вся политическая власть в стране сконцентрирована в руках клана Асадов; 2. алавиты, из которых формируется сирийская элита, демонстрируют единство; 3. они контролируют военную разведку; 4. партия «Баас» удерживает монополию на власть [11].

Тем временем, Вашингтон, форсируя события,  продолжает натиск на Дамаск, вводя международные санкции (один из 198 методов ненасильственных акций) против представителей спецслужб и родственников президента. Заморожены торговые отношения между двумя странами. Совет ООН по правам человека также не остался в стороне, приняв резолюцию осуждающую применение силы против манифестантов. Глава отдела политического планирования в Госдепартаменте Дж. Салливан пошел ещё дальше, пригрозив, если президент Сирии не откажется от насилия, то он также будет включён в список лиц, на которых распространяются санкции [17]. В свою очередь, Евросоюз, после согласования со своими 27 членами, уверенно последовал примеру могущественного союзника.

3. Кризис долларо-центричного мира: вызовы и тенденции

Скоординированные действия США и ЕС в период волнений на Ближнем Востоке и в Северной Африке позволяют отметить, что новый миропорядок, формируемый с 1991 г., все больше тяготеет к американо-европейскому альянсу. Социально-экономические, политические и демографические вызовы, исходящие от развивающихся стран, вынуждают элиты по обе стороны Атлантики мыслить категориями не национальных государств, а континентов. В среднесрочной перспективе, перераспределение сфер ответственности в международных делах между Америкой и Европой становится неизбежным в силу того, что поддержание Пентагоном военно-политического равновесия одновременно в арабо-мусульманском мире и в Восточной Азии рискует вызвать перенапряжение.

По сути, Соединённые Штаты столкнулись с глобальным политическим пробуждением, носящим «антиимперский, политически антизападный и эмоционально все более антиамериканский» [4, с. 177] характер. Влиятельный американский политолог Зб. Бжезинский видит в нём мировое «по своей географии явление, всеохватывающее по социальной структуре (только отдалённые крестьянские общины все еще остаются пассивными), поразительно юное по своему возрастному составу и поэтому восприимчивое к политическим призывам, поступающим из транснациональных источников (курсив мой – С. Ц.), вследствие совокупного воздействия грамотности и средств массовых коммуникаций» [4, с. 176].

Питательной средой для массовых выступлений служит усиливающееся социальное неравенство между богатым Севером и бедным Югом, подкрепляемое высокой рождаемостью – 2, 7% в год (для Ближнего Востока и Северной Африки). Так, если годовой доход на душу населения «в Северной Америке (выраженный через покупательную способность) значительно превышает 30 тыс. долл., а в странах Европы  колеблется от 17 до 30 тыс. долл., то в самых густонаселенных районах «третьего мира» он составляет: 875 долл. в Нигерии, 2100 долл. в Пакистане, 2450 долл. в Индии, 3100 долл. в Индонезии, 3900 долл. в Египте и 4400 долл. в Китае» [3, с. 216].

Разительное отличие присутствует и в возрастных показателях: к 2020 г. население беднейших регионов будет состоять в основном из молодежи – контингента наиболее беспокойного и политическом и социальном плане, что еще больше усилит социальную напряженность [3]. Ожидается, что к этому времени «население в возрасте до 30 лет составит в Азии – 47%, на Ближнем Востоке и в Северной Африке – 57%, в зоне к югу от Сахары – 70%. По сравнению с этими цифрами в Северной Америке этот контингент будет составлять 42%, а  в Европе – 31%». Исходя из этого, молодежный «выступ» будет особенно заметен «на Ближнем Востоке и в Северной Африке, что в силу близости к Евросоюзу будет создавать для него особую угрозу» [3].

Причина же масштабных волнений — монетарная политика Федеральной резервной системы США, постоянно увеличивающая денежную массу в экономике (М 2), что, в конечном итоге, позволяет обслуживать колоссальный государственный долг Америки, достигший по состоянию на 1 января 2012 года 15,3 трлн. долл. Инфляция в данном случае – единственный инструмент, позволяющий «избавиться от чрезмерных долгов, накопленных семьями и странами, уплатить которые иным способом не представляется возможным» [1, с. 123]. Её результат – рост цен на энергоносители и на продовольствие, провоцирующий, по мнению Зб. Бжезинского,  «растущий конфликт между классами, подогреваемый также массовой безработицей, приводящей к бунтам» [12]. Примечательно, что этот сценарий был предсказан ещё в 2009 г. известным экономистом и теоретиком «нового мирового порядка» Ж. Аттали: «Огромные финансовые средства, влитые в мировую экономику после кризиса, приведут к резкому повышению цен на нефть, увлекая за собой деньги по спирали вниз», что в свою очередь, «спровоцирует беспрецедентные политические бунты и насилие, приправленное возвратом к классовой ненависти» [1, с. 123-130]. Журнал «Форин афферс», отражающий мнение американской политической элиты, был также солидарен с вышеназванными причинами, подстегнувшими «народные протесты от Марокко до Омана» [16]. (см. диаграмму ниже*) Даже американские военные, известные своей выдержкой, описывали картину в мрачных тонах: глава Объединённого комитета начальников штабов, адмирал М. Маллен заявил, что «финансовых кризис  — важнейшая угроза национальной безопасности США, затмевающая вызовы, исходящие из Ирака и Афганистана», и его последствия могут привести к еще «большей нестабильности» [22].

С исторической точки зрения, мировой экономический кризис 2008 г., провоцирующий нынешние беспорядки на Ближнем Востоке и в Северной Африке, предстаёт глобализированным аналогом кризиса 1847 г. в Европе, вызвавшего тогда «волну беспорядков по всему континенту: во Франции – нападения на перевозчиков зерна, в Вюртемберге – голодные бунты, в Генуе – восстания с требованием хлеба, в Вене – разграбления булочных» [2, с. 110]. Причём, уже в тот период рост цен на сельхозпродукцию (голод унёс жизни более полумиллиона человек) сопровождался «перепроизводством промышленных товаров, банкротством фабрик и масштабной безработицей [2]». Разница лишь в том, что в 1848 г. тридцатилетний философ К. Маркс написал «Манифест Коммунистической партии», заложив тем самым основу научному коммунизму, а нынешние теоретики глобализации всё ещё не предложили универсальную концепцию, способную увлечь за собой как бедных, так и богатых.

Проблема в том, что нынешний финансовый миропорядок, основанный на долларо-центризме, изначально нестабилен: «в соответствии с принятыми в Бреттон-Вудсе соглашениями США должны иметь убыточный платежный баланс, чтобы насыщать мир долларами – единственным признанным средством международных расчётов. Другими словами, чем больше доллар становится резервной валютой, тем меньше он вызывает доверия [1, с. 35]. Этот парадокс, названный «дилеммой Триффина»*, ныне приобрел жгучую актуальность, хотя и не достиг кульминации» [1]. В свою очередь, инфляционная политика Америки, снижающая стоимость доллара, провоцирует аналогичные действия со стороны Банка Англии, Европейского центрального банка, Банка Японии и Народного банка Китая, направленные на стимулирование темпов экономического роста и на борьбу с усиливающейся дефляцией.  (См. диаграммы)

Ввиду того, что дешевый доллар становится тяжким бременем для развивающихся стран, ненасильственные перевороты – не что иное, как упреждающий удар Соединённых Штатов по элитам Ближнего Востока и Северной Африки, направленный на продление гегемонии американской валюты. Выбор же этих регионов в качестве цели неслучаен: именно мусульманские страны, экспортирующие энергоресурсы, концентрируют у себя преобладающее количество долларов.

Наполняя ими арабские государства, Америка усиливает тем самым инфляционную нагрузку на эти экономики, провоцируя значительные политические трудности. Учитывая тот факт, что низкая стоимость энергии «играет ключевую роль в обеспечении легитимности этих режимов», правительства прибегают к «субсидированию цен на бензин, дизельное топливо и электроэнергию с целью поддержания материального благосостояния своих граждан», «увеличивая тем самым уровень внутреннего потребления нефти» (с 4,8 млн. баррелей в 2000 г. до 7,8 млн. в 2010 г. в странах Персидского залива). В итоге, снижающиеся объемы экспорта повышают минимальную цену нефти, позволяющую нефтедобывающим странам окупить издержки на добычу и производство» [23]. Из этого следует, что гражданская война в Ливии, сократившая предложение нефти на мировом рынке в краткосрочной и долгосрочной перспективах – могущественный фактор, ускоряющий политические изменения в арабо-мусульманских странах. 

 Несмотря на стремление Саудовской Аравии компенсировать дефицит собственными мощностями, «недостача поставок ливийской нефти составляет около 750 тыс. баррелей в день». Однако, нефть из Ливии и Саудовской Аравии не взаимозаменяема. Ливийская сырая нефть* известна своим высоким качеством: «большая часть из тех полутора миллионов баррелей, которые страна добывает ежедневно, — это легкая и малосернистая нефть, легко перерабатываемая в такие пользующиеся высоким спросом нефтепродукты, как бензин и дизельное топливо. Лишь 25% глобального предложения сырой нефти имеет аналогичное качество; с возникновением нестабильности в Ливии оно сократилось примерно на 9%» [23]. Саудовская же нефть, «тяжелая и высокосернистая»,   может послужить, в лучшем случае, «несовершенной заменой ливийской». Более того, «ливийский экспорт ориентирован на Средиземноморье и направляется, прежде всего, в Италию, Францию, Швейцарию и Германию», что придаёт его потере «ощутимый эффект» [23].

В силу возрастающей нестабильности региона, Эр-Рияд, будучи двигателем мирового нефтяного рынка, вызывает тревогу у Вашингтона относительно вероятных «терактов на объектах его нефтяной промышленности, в том числе крупных предприятий по сепарации газа от нефти и транзитных пунктов». Сомнения касаются того, «действительно ли страна способна, как утверждают её власти, добывать 12,5 млн. баррелей в день, на 4,5 миллиона выше квоты, предусмотренной ОПЕК?» С каждым баррелем нефти, добываемым саудовской компанией «Арамко» («Aramco») для восполнения недостачи нефти из Ливии или любой другой страны, ровно на баррель сокращаются резервные возможности Саудовской Аравии. В этой связи, вероятность скачков цен в будущем напрямую соотносится с опасениями относительно недостаточности саудовского потенциала [23]. Цены будут также учитывать потенциальную нестабильность Бахрейна**, соединенного автомобильным мостом с востоком Саудовской Аравии (населён преимущественно шиитами), где находится большая часть месторождений.

В глобальном плане, перед американцами стоит дилемма: сменить режимы сейчас, когда ресурсы позволяют безраздельно господствовать в регионе или же пассивно наблюдать за ситуацией (как это делало советское руководство с 1985 по 1991 г. в Центральной и Восточной Европе) до того момента, когда воцарится хаос и население стран само свергнет ненавистные правительства. Белый дом действует твердо и решительно, поскольку понимает, что компромиссные варианты будут восприниматься как слабость. Вызов же, на который им предстоит ответить, исходит, главным образом, от стран Северной Африки и Ближнего Востока, сосредоточивших более 64% мировых запасов нефти и газа. Только укрепив своё доминирование в обозначенных регионах, Америка (уже в союзе с Европой) сумеет сбалансировать экономически растущий Китай, высокотехнологичную Японию и дремлющую Россию, которая имеет все шансы на восстановление собственной великодержавности.

Список литературы:

1. Аттали Ж. Мировой экономический кризис. А что дальше? – Спб.: Питер, 2009. – 176 с.

2. Аттали Ж. Карл Маркс: Мировой дух / Пер. с фр. М.: Молодая гвардия, 2008. – 406 с.

3. Бжезинский Зб. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство/ Пер. с англ. М.: Международные отношения, 2007. – 264 с.

4. Бжезинский Зб. Ещё один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы / Пер. с англ. М.: Международные отношения, 2010. – 192 с.

5. Ивановский А. Время «сетевых революций». В США разрабатывается информационное оружие нового поколения // Столетие. 16.03.2011. Цит. по: Политическое цунами. Аналитика событий

в Северной Африке и на Ближнем Востоке / Под ред. С. Кургиняна. М.: МОФ ЭТЦ, 2011. – 288 с.

6. Киссинджер Г. Дипломатия / Пер. с англ. М.: Ладомир, 1997. – 848 с.

7. Почепцов Г. Гражданское самбо: как противостоять «цветным» революциям. М. 2005. – 88 с.

8. Почепцов Г. Стратегия: инструментарий по управлению будущим. – М.: Рефл-бук. 2005. – 377 с.

9. Развитие IТ-технологий в Тунисе (http://revolution.allbest.ru/radio/00348902_0.html).

10. Шарп Дж. Общественная оборона. Система вооружения в эпоху постмилитаризма. В., 2002. – 233 с.

11. Bhalla R. Making Sense of the Syrian Crisis (http://www.stratfor.com/weekly/20110504-making-sense-syrian-crisis?utm_source=GWeekly&utm_medium=email&utm_campaign=110505&utm_content=readmore&elq=021cfbcfb82641cc9e2ae7fd07d0ab32).

12. Brzezinski’s Fear: Class Warfare and Destruction of the New World Order

 (http://www.prisonplanet.com/brzezinski%E2%80%99s-fear-class-warfare-and-destruction-of-the-new-world-order.html).

13. Engdahl W. A Century of War: Anglo-American Oil Politics and the New World Order. — London: Pluto, 2004. – 312 p.

14. Finn T. Yemenis Take to the Streets Calling for President Saleh to Step Down

(http://www.guardian.co.uk/world/2011/jan/27/yemen-protests-president-saleh).

15. Food Prices Just Hit an All Time High (http://www.businessinsider.com/un-food-prices-2011-1).

16. Goldstone  J. Understanding the Revolutions of 2011 / Weakness and Resilience in Middle Eastern Autocracies (http://www.foreignaffairs.com/articles/67694/jack-a-goldstone/understanding-the-revolutions-of-2011).

17. Gollust D. US Imposes New Sanctions Against Syria Over Crackdown (http://www.voanews.com/english/news/middle-east/US-to-Freeze-Syrian-Officials-Assets-120976399.html).

18. Jacobs S. Gene Sharp, The 83 Year Old Who Toppled Egypt

 (http://www.thedailybeast.com/blogs-and-stories/2011-02-14/gene-sharp-the-egyptian-revolts-prophet-of-nonviolence/#).

19. Kirkpatrick D., Sanger D. A Tunisian-Egyptian Link That Shook Arab History (http://www.nytimes.com/2011/02/14/world/middleeast/14egypt-tunisia-protests.html?pagewanted=1&_r=1&ref=genesharp).

20. Kissinger: U.S. Will Appear Weak if Gadhafi Remains (http://www.newsmax.com/InsideCover/HenryKissinger-Libya-BarackObama-MoammarGadhafi/2011/03/21/id/390253).

21. Larmer В. Machiavelli of Nonviolence (http://www.csmonitor.com/1986/0616/asharp3.html).

22. Military Update: Official: Financial Crisis a Bigger Security Risk Than Wars (http://www.gazette.com/articles/mullen-47273-military-time.html).

23. Morse E. Oil and Unrest. What Uprising in the Arab World Means for Energy Supplies (http://www.foreignaffairs.com/articles/67563/edward-l-morse/oil-and-unrest?page=show).

24. Rosenberg T. Revolution U (http://www.foreignpolicy.com/articles/2011/02/16/revolution_u?page=0,0).

25. Sharp G. From Dictatorship to Democracy (http://www.aeinstein.org/organizations98ce.html).  

26. Sharp G. There Are Realistic Alternatives (http://www.aeinstein.org/organizations/org/TARA.pdf).

27. Stolberg S. Shy U.S. Intellectual Created Playbook Used in a Revolution (http://www.nytimes.com/2011/02/17/world/middleeast/17sharp.html?_r=1&ref=genesharp).

28. The Egyptian Movement for Change (Kifaya) (http://egyptelections.carnegieendowment.org/2010/09/22/the-egyptian-movement-for-change-kifaya).

29. True М. Gene Sharp: Scholar of Strategic Nonviolence (http://www.peaceworkmagazine.org/pwork/0505/050510.htm).

30. White G. This Is The Wikileaks That Sparked The Tunisian Crisis (http://www.businessinsider.com/tunisia-wikileaks-2011-1).

Автор — Саркис Цатурян (Опубликовано: 27.01.2012 22:15)

Источник — http://www.csef.ru/studies/politics/projects/arab_revolution/articles/2605/