Некоторые извлечения из «Жизнь и удивительные приключения крейсеров Владивостокского отряда» (Стариков-Откат)

Вот сижу, никого не трогаю, починяю прим… то бишь пишу «Глаголь» потихонечку, и вдруг – РРАЗ! – и статья про броненосные крейсера нашего уважаемого Артура Праэтора. ДВА!! – еще одна статья, от него же. ТРИ!!! – и тут уже достопочтенный коллега Земляк выкладывает результаты артогня боя при Ульсане… Ну как тут можно остаться в стороне?:)

Эта история началась в 1893 году, когда уже становилось ясно, что «Программа ускоренного развития Балтийского флота на 1890-1895 гг», разработанная Морским министерством в связи с резким ростом германского флота, выполнена не будет.  И то сказать – за какие-то пять лет собирались выстроить 10 броненосцев, 3 броненосных крейсера, 3 канлодки, да еще и полсотни миноносцев! Реальность, конечно, умерила аппетиты: на те средства, что удалось собрать, удалось построить «Сисоя», тройку «Петропавловсков», три броненосца береговой обороны, 28 миноносцев и… броненосный крейсер «Рюрик». Вот только последний супротив Германии не слишком-то годился. «Рюрик» был океанским рейдером чистых кровей, красавцем, сильно приглянувшимся государю-императору, но он мало подходил для действий в узковатом для него Балтийском море. 

С одной стороны, таких крейсеров хотелось еще, да и Государь благоволил, но с другой – германцы достраивали свои первые четыре больших броненосца и вовсю проектировали новые. В то же время проект следующего за «Рюриком» броненосного крейсера «Россия» оставался пока в разработке и не был готов, да и не предназначался этот крейсер против броненосцев кайзера. А потому Морское министерство решило не гнать коней, отложить закладку «России», а вместо нее строить четвертый броненосец типа «Полтава». Продолжая традицию именования кораблей этой серии в честь побед русского оружия броненосец хотели назвать «Кинбурн». Но Государь предпочел «внесерийное» имя «Пересвет», к строительству коего Балтийский завод и приступил 20 ноября 1893 года.

А затем Морское министерство в который уже раз захлестнули диспуты о том, каким следовало быть исконно русскому броненосцу. Управляющий министерством, адмирал Чихачев, потребовал от МТК разработать «сильный броненосец, охарактеризованный скорее броненосным крейсером», что, как будто бы соответствовало потребности Российской Империи: корабль должен был уметь драться в линии, если прижмет, но при этом обладать способностью пиратствовать на британских коммуникациях.

Но адмиралы его не поддержали, притом каждый хотел своего: если вице-адмирал Верховский заявлял, что «броненосец подавлен орудиями» и требовал в ущерб оружию и броне делать скорость не менее 18 узлов и увеличивать дальность плавания, то контр-адмирал Бирилев наоборот писал о том, что скорость будущему броненосцу бесполезна – все равно линия, составленная в том числе из старых кораблей быстрее 15 узлов ходить не сможет.  В итоге Чихачев потребовал от Балтийского завода сделать ему эскизный проект броненосца на 12 380 тонн со скоростью в 18 узлов, «имея ввиду артиллерию и броню на третьем и четвертом месте».

Балтийский завод исполнил требуемое, но предложил также броненосец по типу усовершенствованной «Полтавы» — доведя водоизмещение до тех же 12 380 тонн и за счет применения гарвеевской стали предлагалось уменьшить главный бронепояс, но защитить оконечности от штевня до штевня и, сохранив тот же состав вооружений увеличить скорость до 17 узлов, но Чихачев хотел именно «броненосец-крейсер» и с проектом 18-узлового «Осляби» отправился к царю.

Однако же, то ли Самодержец всея Руси встал в тот день не с той ноги, то ли еще какая причина тому вышла, но только раздраконил он предложение Чихачева вдрызг. «Броненосец должен быть броненосцем!», — внушал управляющему Морским министерством Николай. «А крейсер должен быть крейсером, и где, я Вас спрашиваю, обещанные Вами корабли типа «Россия»?» Чихачеву ничего не оставалось, как только представить пред очи Государя проект усовершенствованной «Полтавы», строить которые Николай разрешил в количестве двух кораблей, но с непременным условием, чтобы следующими строились броненосные крейсера.

Так проект «броненосца-крейсера» умер, толком и не родившись, а вместо этого в 1895 году на стапеля Нового Адмиралтейства и Балтийского завода встали «Ослябя» и «Победа», строившиеся по типу улучшенной «Полтавы». Однако же теперь нужно было срочно что-то решать с океанскими рейдерами.

В принципе, оттолкнувшись от практически готового проекта «России» хотели было предложить строить корабли в 12 307 тонн водоизмещением, со 152-мм неполным бронепоясом Круппа, вооруженными четверкой 203-мм из которых две стояло в палубных установках и шестнадцатью казематными 152-мм Канэ.

Проект был практически готов, но тут пришла беда откуда не ждали: Япония резко усиливалась и взоры Российского императорского флота обратились на Восток. Пришло понимание, что новейшие рейдеры надо готовить не только против английских, но и против японских крейсеров. Что они будут из себя представлять, было еще не ясно, но тенденции мирового кораблестроения не радовали.

Пока в качестве основных противников русских рейдеров рассматривались бронепалубные британские «Пауэрфулы» и прочие «Диадемы», наличие в проекте «Россия» всего двух 203-мм стволов в бортовом залпе никого не смущало – по соотношению огневой мощи и защищенности русские крейсера оставляли британцев далеко позади. Но англичане строили для чилийцев «О Хиггинс» с четырьмя башенными 203-мм пушками, из которых на борт могли стрелять три. Итальянцы только что передали аргентинцам «Гарибальди» с двумя, но зато 254-мм орудиями. Немцы спустили на воду «Фюрст Бисмарк» аж с четырьмя башенными 240-мм пушками. Но в наиболее глубокую тоску вгоняли американцы – сперва «Нью Йорк» с его шестью 203-мм из которых в бортовом залпе участвуют пять, потом – «Бруклин», несущий аж целых восемь 203-мм в четырех башнях по образу и подобию «Адмирала Нахимова»! Поскольку японцы строились у англичан, следовало ожидать на их крейсерах 234-мм орудий, хотя были слухи что недавно заложенный «Асама» нес 4 203-мм в двух башнях – естественно, на борт могли стрелять все четыре.

Против таких кораблей две восьмидюймовки в бортовом залпе, из которых лишь одна 203-мм пушка располагалась в каземате, а вторая и вовсе на верхней палубе за щитом выглядели как-то бледновато. Но что можно было сделать?

В срочном порядке разрабатывать 203-мм башни для «России»? Это потребовало бы огромных переделок проекта: все же казематные, и тем более палубные установки были куда легче барбетов и башен. Вспомнить об относительно легких 254-мм орудиях броненосцев береговой обороны? Но они оказались неудачными, а создание нового улучшенного орудия хотя и было возможно, но требовало увеличения массы пушки. Да и в любом случае даже одноорудийные башни 254-мм слишком тяжелы.

В итоге остановились на самом простом и примитивном решении – во-первых, убрать кормовую пару 203-мм орудий в каземат, соорудив последний прямо на верхней палубе, а во-вторых… установить еще четыре казематных 203-мм орудия.

В сущности, подобное решение напрашивалось само собой – по последнему проекту под каждой 203-мм установкой размещался каземат шестидюймового орудия. Так почему бы и не заменить его на каземат 203-мм? Правда, такой шаг уменьшал количество шестидюймовок до двенадцати, решили, что этого мало и добавили еще парочку. Бронепалубу оставили какой она планировалась ранее, 152-мм главный бронепояс высотой 2,36 м дотянули с 91,5 м до 100 м длины (что понадобилось из-за несколько увеличившихся котельных отделений), но оконечности решили голыми не оставлять, так что от главного бронепояса к каждому штевню шла 75 мм броня той же высоты. Разумеется, водоизмещение поползло вверх, поэтому добавили мощности машинам

В итоге получилось так:

Нормальное водоизмещение —  13 506 т

ЭУ – 3 винта, номинальная мощность 17 400 л.с., на испытания без форсажа достигнуто 18 614 л.с.

Максимальная скорость на испытаниях – 20,95 уз.

Дальность плавания (10 уз)  — 7 800 миль.

Бронирование – борт 75-152-75 мм, казематы 120-51 мм, рубка 229 мм цементированной брони Круппа, палуба 37-64 мм сталеникеля, элеваторы и котельные кожухи – 38 мм.

Вооружение: 8 – 203-мм, 14 – 152-мм, 14 – 75-мм, 18-47-мм, 18-37-мм.

Весовая ведомость по проекту:

Корпус – 5 077 т

Броня – 2 482,3 т

Артиллерия и запасы – 968 т

Машины и механизмы – 2 388 т

Нормальный запас угля – 1 819 т

Снабжение, команда, багаж – 655 т

ИТОГО – 13 389 т. (фактически – 13 506 т)

Два корабля этого типа, «Россия» и «Громобой» были заложены в 1898 г на стапелях Балтийского завода и вступили в строй в 1901 г.

В 1902 году ушли на Дальний Восток, где вместе с броненосным крейсером «Рюрик» образовали ядро Владивостокского отряда крейсеров. Уже во Владивостоке корабли прошли первую, небольшую модернизацию – погонная и ретирадная 152-мм пушки располагались настолько неудачно, что не имели возможности стрелять на борт. Поэтому ретирадную шестидюймовку сдвинули на несколько метров к носу, а погонную и вовсе перенесли на полубак, поближе к носовой надстройке, сняв в при этом два баковых 75-мм и четыре 47-мм орудия.  Таким образом, общее количество орудий среднего калибра в бортовом залпе достигло 4 – 203-мм и 8 – 152-мм.

К сожалению, назвать эти корабли большой удачей (или хотя бы просто удачей) отечественного кораблестроения нельзя. Безусловно, будь «Россия» и «Громобой» построены в самом начале 1890-ых годов, они снискали бы славу сильнейших броненосных крейсеров современности, однако для начала 1900-х их основные технические решения уже прилично устарели. При огромном водоизмещении их броневая защита была не слишком хороша и не позволяла вести бой в линии, а артиллерийская мощь нивелировалась анахроничным расположением пушек главного калибра. Скорость также была нехороша, к тому же машины и котлы оказались слишком тяжелыми для выдаваемой ими мощности. Хорошо еще, что по крайней мере работали они надежно и стабильно, обеспечивая крейсерам в их повседневной службе никак не меньше 19,5 узлов полного хода без форсирования котлов.

И тем не менее именно эти корабли стали легендой отечественного флота.

Когда «Россия», «Громобой» и «Рюрик» вышли навстречу пытавшейся прорваться во Владивосток 1-ой тихоокеанской эскадре Витгефта, Владивостокским отрядом крейсеров командовал Федор Васильевич Дубасов, прибывший на поезде во Владивосток, дабы пробраться в Артур и сменить павшего адмирала Макарова. Но в Артур до прорыва Дубасов не успел, так что он, подняв свой флаг на «России» вышел в Корейский пролив с тем, чтобы хотя бы встретить Витгефта, или же оттянуть на себя броненосные крейсера Камимуры.

Утром 1-го августа японцы заметили по левому борту русский отряд и немедленно ринулись ему наперерез. Камимура получил неплохую позицию – крейсера ВОК проскочили мимо его отряда, и сейчас четверка его броненосных крейсеров оказалась между русскими и Владивостоком. Дубасов сейчас же развернулся, и отряды начали сходиться с дистанции 8 миль.

Однако Дубасов не пошел навстречу японцам. В момент обнаружения, Камимура был от него на северо-западе, но русский адмирал повел свой отряд на северо-восток. Расчет был прост – если японцы не успеют пересечь курс владивостокских крейсеров, то им придется ложиться в параллельную колонну и воевать, имея русские крейсера с правого борта, в направлении на восток. При этом восходящее солнце слепило бы японских наводчиков, а безоблачное небо гарантировало отличные условия стрельбы комендорам Дубасова. Кроме того, своим маневром Дубасов увлекал Камимуру за собой, и облегчал путь идущим на прорыв кораблям 1-ой эскадры (что Витгефт погиб и его корабли по большей части ушли в Артур, русский адмирал еще не знал)

Японцы шли примерно на 16 узлах, русские крейсера, нещадно дымя из всех своих десяти труб, разогнались было до семнадцати, но тут «Рюрик» стал отставать и пришлось уменьшить ход до шестнадцати – больше машины старого крейсера дать не могли. Конечно же, Камимура не желал упускать русские крейсера или давать им преимущество – разобравшись, чего хочет Дубасов, он повернул свои крейсера прямо на восток и теперь оба отряда шли сходящимися курсами. Огонь открыли одновременно, с шести миль.

Федор Васильевич видел, что крейсера не успевают – «Россия» и «Громобой» успели бы, но руки были связаны тихоходным «Рюриком», а теперь еще немного, и Камимура поставит ему классический «кроссинг Т».

— Ну и бес с ними, чертями полосатыми, — заявил адмирал и приказал взять чуть правее – скорости обоих отрядов были почти равны, так что теперь «кроссинг» русским больше не угрожал. Камимура тоже не собирался лезть пока в клинч и лег на параллельный курс, когда дистанция сократилась примерно до 30 кабельтов.  Теперь, в сущности, все зависело от мастерства комендоров.

В это самое мастерство Дубасов не слишком верил – за те пару недель, которые оставались с момента его прибытия и до выхода навстречу артурской эскадре, он успел погонять корабли ВОК на артиллерийские учения. Результаты не вдохновляли, к тому же подтвердились сведения о слабости подъемных механизмов пушек системы Канэ. Все же тренировки, хоть и не сделали из комендоров Иессена легендарных сибирских стрелков, которые, будучи пьяными в дым, навскидку попадали белке в глаз с полутора сотен шагов, но все же и совсем даром не прошли. А шестидюймовки адмирал разрешил использовать не более чем с 30 кабельтов, во избежание, так сказать.

Большая скорострельность русских казематных 203-мм пушек стала для японского адмирала весьма неприятным сюрпризом – фактически русские стреляли заметно быстрее его башенных установок! Но все же крейсера Камимуры имели 16 203-мм орудий в бортовом залпе против 10 русских, так что поводов для пессимизма у японцев не просматривалось.

Флагманский крейсер японцев, «Ивате», еще не вышел на траверз «России», а Дубасов уже осознал свою ошибку – поставив в конец колонны самый слабозащищенный из всех своих кораблей «Рюрик» (шедший сейчас под флагом адмирала Иессена) он подставил его под концентрированный огонь японцев. Шедший головным «Идзумо» стрелял по «России», «Адзума» — по «Громобою», а «Токива» и замыкающий «Иватэ» били по «Рюрику», и все это было нехорошо.

Тогда русский командующий пошел на небольшую хитрость – он начал уменьшать ход своего отряда, тем что бы пропустить японцев вперед, подставляя под удар неплохо бронированные «Громобой» и «Россию».  Камимура этого маневра не заметил, его флагман так и продолжал рваться вперед на 16 узлах, но другие командиры обратили на это внимание – желая как можно быстрее выбить «слабое звено» русских, они также уменьшили скорость. И в этот самый момент 203-мм японский фугас шутя вскрывает третью дымовую трубу «России» и та резко замедлилась.

У Дубасова оставалось на размышление всего лишь несколько секунд. Он еще не знал, что случилось, но видел, что его флагман быстро теряет скорость и понимал, что сейчас следующему за ним «Громобою» придется покинуть строй, а что будет с «Рюриком» — и вовсе загадка. Уйти в разброд и шатание ввиду четырех неприятельских броненосных крейсеров на тридцати кабельтовых означало проиграть бой. Оставался только поворот «все вдруг» — «Громобой» за время разворота уравняет скорости и выйдет в кильватер «Рюрику», а «Россия»… пойдет за «Громобоем». Что бы там ни случилось на его крейсере, Федор Васильевич был уверен, что это поправимо – машинные и котельные отделения были защищены весьма серьезно. Возможно он сейчас и потерял сколько-то в скорости, но уж следовать «Рюрику» в кильватер наверняка сможет. А там – разберемся.

В другом случае, поступая так адмирал рисковал потерять управление отрядом, но сейчас его это не слишком беспокоило – на «Рюрике» шел опытнейший Карл Петрович Иессен, в котором Федор Васильевич был уверен. И на фалах «России» затрепетал сигнал: «Поворот все вдруг».

Этот маневр застал Камимуру врасплох – он не ожидал такой прыти от русских, и что теперь делать? Тоже повернуть «все вдруг»? Но его флагман оторвался от притормозивших для расстрела «Рюрика» крейсеров уже более чем на милю, его сигнал могли просто не разглядеть или разглядеть, но не на всех кораблях. И потому японский адмирал, не рискуя потерять управление, предпочел развернуться последовательно, держа курс на северо-запад – остальные его корабли разойдутся с русскими на контркурсе, а потом он снова окажется между ними и Владивостоком, так что, если даже в бою возникнет небольшая пауза, беды в этом не будет никакой. До вечера еще масса времени, уничтожить русских он успеет, к тому же его маневр приведет к тому, чего в самом начале боя добивался русский командующий, пытаясь поставить свои корабли между крейсерами Камимуры и солнцем. Пусть русские чуточку отдохнут… а потом им станет намного хуже.

Карл Петрович, выполнив приказ, внимательно смотрел на расходящийся с ним на контркурсах строй японских кораблей.  Он не увидел сигнала «Идзумо», но когда флагман Камимуры, тяжело пыхтя тучными клубами дыма начал поворот влево понял, что на «все вдруг» японский адмирал не решился.

Глаза Иессена сверкнули тем самым, хорошо знакомым офицерам «Рюрика» блеском, который предвещал знатную потеху.

— А ну-тко, господа…

Дубасов немного успокоился – разрыв японского снаряда хоть и повредил осколками один из котлов, но ничего фатального для «России» не произошло и вскоре крейсер сможет держать 18-18,5 узлов или даже больше. И в этот момент

— Какого… он делает?!!

Адмирал выскочил на мостик, одновременно вскидывая бинокль. «Рюрик», сверкая вспышками орудий, повернул на четыре румба вправо и самым нахальным образом резал «хвост» концевому «Иватэ», нацеливаясь сделать последнему «кроссинг Т» на самой небольшой дистанции.

— Ну и Иессен… Ну нахал – только и сказал Федор Васильевич, когда его губы против воли растянулись в широкой улыбке.

Все было ясно – пользуясь тем, что японцы, выполняя предписанный адмиралом поворот, потеряли свободу маневра, Карл Петрович решил подставить их концевого под сосредоточенный огонь трех русских крейсеров. Конечно, развернувшийся Камимура мог за это взять кровью с Иессена, но… в любом случае, это будет позже.

А Иессен рассуждал так – «Рюрик» слишком тихоходен для прорыва, а теперь еще и с «Россией» что-то случилось.  Значит, на скорость надежды мало, а раз нет скорости – остаются пушки. Так почему бы и не дать комендорам как следует врезать по японцам, раз уж те подставились? Выбить хотя бы один броненосный крейсер противника – уже большая победа и шансы дойти до Владивостока возрастут многократно.

— Весь огонь – на «Иватэ»!!!

Сильнейший взрыв сотряс концевой крейсер японской эскадры, когда с дистанции не более пяти тысяч ярдов удачное попадание 203-мм снаряда с «Рюрика» буквально испарило каземат «японца». Все взгляды, все помыслы русских моряков устремились сейчас к раненному кораблю, казалось еще вот-вот и… Увы, «факир был пьян, и фокус не удался». Несмотря на то, что по «Иватэ» били сейчас орудия всех трех крейсеров Владивостокского отряда, несмотря на то, что немало русских снарядов находили цель, мерзкий японский крейсер ни тонуть, ни взрываться ни хотя бы даже просто покидать строй не собирался.

— Ну ладно, не больно-то и хотелось, — негромко проговорил Карл Петрович, однако вряд ли кого-то этим обманул. Потому что хотелось всем и очень сильно.

А дальше… плата за попытку выбить «Иватэ» не замедлила себя ждать. Головной «Идзумо» вышел на траверз «Рюрика», снова лег на параллельный курс и бой закипел вновь. С той лишь разницей, что во главе русской колонны сейчас шел «Рюрик», а «Россия» замыкала строй – и лишь «Громобой», являя собой завидное постоянство следовал вторым, между двумя поименованными выше крейсерами. Вот только бой с японским флагманом и так прилично потрепанного «Рюрика» добром закончиться никак не мог, тем более что на русском корабле сейчас сосредоточили огонь «Идзумо» и следующий за ним «Адзума». «Токива» стрелял по «Громобою», а «Иватэ» вяло отвечал «России» — все же недавняя концентрация русского огня для него даром не прошла.  Так прошло с четверть часа, и борта «Рюрика» покрывались истекающими алым пламенем ранами с устрашающей скоростью. 

— Если Карл Петрович прямо сейчас что-нибудь не сделает… — мрачным тоном произнес Дубасов, но закончить фразу ему не дали – японцы все сделали за Иессена.

Как выяснилось впоследствии, японский снаряд угодил в румпельное отделение, повредил рулевые тяги, отчего повернуло в сторону и заклинило руль. Сжимая побелевшие кулаки, Дубасов видел, как «Рюрик» резко покатился влево.

— Ладно хоть не вправо, под стволы Камимуры – буркнул Федор Васильевич, но на этом хорошие новости закончились. На «Громобое», не сообразив сперва, что флагманский корабль Иессена потерял управление, попытались было следовать за ним, уже в процессе разворота сообразили свою ошибку и попытались вернуться на прежний курс. В итоге русский отряд полностью смешал строй ввиду неприятеля, до которого было не больше 30 кбт.

— Ход – полный! Довернуть на румб вправо ! Сигнал «Громобою» — «Вступить в строй»! – прорычал Дубасов.

Камимура улыбался. Наконец-то успех! Ему удалось-таки выбить самый старый русский крейсер и у него все еще оставалось четыре корабля в линии, хотя «Иватэ» и пострадал. Но разрывы японских снарядов хорошо попятнали и «Громобой» с «Россией», и не следовало думать, что это прошло для русских безнаказанно. Сейчас следовало не давать оправиться и добить «Рюрик», а потом уже заняться остальными.

Пора командовать поворот влево, чтобы, двигаясь по дуге, расстреливать потерявших строй русских рейдеров, и адмирал совсем уже собирался отдать такой приказ… Но что это? Концевой русский крейсер разгонялся, вспарывая тараном спокойные воды Корейского пролива, он уже набрал явно больше 18 узлов и медленно продвигался вдоль линии броненосных крейсеров Камимуры. Вот он вышел на траверз «Токивы»… Догоняет «Адзуму», а второй крейсер уже входит к нему в кильватер…

— Полный ход! – командует Камимура. Его «Идзумо», конечно, способен дать сейчас 18 узлов, может и больше, но «Адзума»… этот тихоход с убитыми котлами едва давал 16 да и то ненадолго. В бою ему пока удавалось не отставать, когда Камимура вел свою эскадру на 15-16 узлах, но вот пытаться выжать из него больше…

…не стоит, с грустью понял японский адмирал, видя, как «Адзума» сразу же начинает отставать от разгоняющегося флагмана.

— Держать 16 узлов!

Больше Камимура не улыбался, потому что следующие полчаса Дубасов измывался над ним как хотел. Пользуясь своей превосходящей скоростью, русский командующий держал оба своих крейсера чуть впереди и слева от «Идзумо», на дистанции не больше двух миль, постоянно угрожая выйти на «кроссинг Т». Находясь в этом положении, он успешно концентрировал огонь на японском флагмане, но при этом кормовые орудия концевых японских крейсеров не всегда могли до него дотянуться… Самое же ужасное заключалось в том, что Камимура видел попадания в оба русских крейсера, его комендоры стреляли отнюдь не впустую, но какого-то заметного эффекта эти попадания не производили. На русских крейсерах взрывалось, горело, но они продолжали вести размеренный огонь по «Идзумо», и попадание следовало за попаданием. 

Тактика Дубасова более всего напоминала мангуста из сказки Киплинга, вцепившегося в шею могучей кобры – вроде и невелик зверек, но не отвяжешься и не сбросишь. Крейсера Камимуры индивидуально в артиллерии ни в чем не уступали уступали русским, их защита была мощнее, и было их вдвое больше – но небольшое, в сущности, превосходство «России» и «Громобоя» в скорости сводило на нет все эти преимущества.  Раз за разом Дубасов пресекал всякие поползновения японского адмирала повернуть в сторону «Рюрика», отжимая «голову» его эскадры от поврежденного русского крейсера.

Первое звено в цепочке судьбоносных для Камимуры событий, выковал удар 203-мм снаряда в носовую башню японского флагмана. Неясно, что там произошло – может, броня оказалась пробита, а может снаряд вошел сквозь  амбразуру, но рвануло на славу. У японских броненосных крейсеров, построенных в Англии, на каждую башню имелся всего один подъемник, и для того, чтобы поддерживать нормальную скорострельность пришлось 62 203-мм снаряда разместить в самой башне. Конечно, большую их часть на «Идзумо» уже расстреляли, сомнительно, чтобы в носовой башне оставалось больше 12-15 снарядов, однако сейчас хватило и этого.

Сильнейший удар выбил крышу и пол в задней части башни, начался сильный пожар, причем огонь полыхнул как вне подачной трубы, так и внутри ее, угрожая дойти до погребов. В самой башне все погибли –  видя, что огонь вот-вот доберется до пороха, отчего весь корабль мог взлететь на воздух, матросы подбашенных отделений открыли кингстон и затопили погреб.

Это было, конечно, правильно и должно было спасти корабль, но вместо этого стало вторым шагом к его гибели. Потому что Дубасов, видя прискорбное состояние японского флагмана немедленно скомандовал поворот и рванулся наперерез японскому строю, ставя тому вожделенную «палочку над Т». Но не в этом была задумка русского адмирала

— Минеры, не спать!

Бросая свои крейсера в торпедную атаку, Дубасов полагал, что Камимура сразу раскусит его замысел и немедленно отвернет, а потому взял очень круто вправо, с тем чтобы непременно выйти на дистанцию минной стрельбы. Но он не мог знать, что японского командующего оглушило какой-то железкой при взрыве башни – Камимура выбыл из строя совсем ненадолго и скоро пришел в сознание, но… все же недостаточно скоро, чтобы парировать замысел Дубасова. В результате корабли сошлись практически в упор: «Идзумо» шел вперед, не меняя курса, и «Громобой» пересек его едва ли в трех кабельтовых от форштевня японского флагмана.

— Думали – пропорет нам борт японец, — говорили потом матросы.

Однако ж не пропорол, зато одна из четырех русских торпед нашла свою удачу, ударив «Идзумо» в правый борт прямо под боевую рубку.

Положение японского крейсера быстро менялось от плохого к худшему. Носовая часть представляла собой форменное светопреставление: под бронепалубой властвовал Нептун, заполняя соленой водой отсеки, а над броней командовал Гефест, хлеща краснеющие от жара переборки тугими струями послушного ему пламени. Отсеки у форштевня еще не заполнились водой, но броненосный крейсер садился носом, который до того пострадал от нескольких русских снарядов. От этого надводные повреждения быстро превращались в подводные, но японским аварийным партиям не составило бы труда заткнуть небольшие отверстия, имей они возможность пройти в нос. Увы, такой возможности не было — огонь и вода преграждали им дорогу.  Вскоре поступление воды стало неконтролируемым и «Идзумо» сел в воде по самые клюзы, а она, растекаясь по бронепалубе нашла-таки дорогу в первое котельное. После этого корабль был обречен: вскоре японский флагман лег на правый, пораженный торпедой борт, нос окончательно ушел под воду, корма поднялась над водой вертикально, обнажив винты, а затем и над ней сомкнулись воды Корейского пролива.

Воспользовавшись сумятицей, возникшей среди японских крейсеров, Дубасов отошел к «Рюрику». Его крейсерам здорово попало во время атаки на «Идзумо», так что настоятельно требовалась, хотя бы небольшая передышка…

…которую русские крейсера провели с максимальной для себя пользой.  Все дело в том, что неразлучная парочка «Нанива» и «Такачихо» как раз выкруживали около подбитого, ползущего с черепашьей скоростью и потерявшего управление «Рюрика», ища способ добить могучий корабль. Но такового им не представилось – артиллерия русского крейсера была пока еще достаточно мощной, чтобы отогнать пару старичков-бронепалубников, так что те нарезали круги вокруг «Рюрика» совершенно напрасно. А затем неожиданно «Рюрик» увеличил ход – на нем удалось-таки расклинить и развернуть руль, поставив его прямо и теперь крейсер мог управляться машинами. В бою корабль получил попадание в корму, отчего затопило провизионное отделение, но дальше воду не пропустили, так что румпельное отделение осталось сухим. Окажись оно затоплено, и расклинить руль ни за что бы не вышло, а так «Рюрик» вновь готов был занять свое место в строю. Для «Нанивы» и «Такачихо», полагавших русский крейсер обездвиженным, это стало пренеприятнейшим сюрпризом, они шарахнулись было от внезапно пробудившегося к жизни русского гиганта… на свою беду оказавшись аккурат между «Рюриком» и идущим к нему на всех парах «Россией» и «Громобоем».  

«Нанива» смог выскользнуть из этой ловушки, но «Такачихо» не повезло – удачное попадание 203-мм снаряда «Рюрика» сбило ему скорость и Дубасов, разойдясь с ним на каких-то 10 кабельтовых левым, мало поврежденным в бою бортом, от души нашпиговал маленький кораблик снарядами, которых тому и от «Рюрика» прилетело немало.  А затем, когда «Рюрик» вновь занял свое место в строю, русская эскадра повернула навстречу идущим на них японским броненосным крейсерам.

Те же запоздали.  «Адзума», «Токива» и «Иватэ» не преследовали Дубасова, попытавшись прикрыть и оказать помощь терпящему бедствие «Идзумо», в то же время адмирал Камимура, понимая, что вне зависимости от того, чем окончится борьба за живучесть, его флагман уже не сможет принять участие в сражении, переносил свой флаг на «Токиву». Разумеется, все это требовало времени, которое у японского адмирала пока еще было – русские крейсера ушли к «Рюрику», так что он опять находился между ними и Владивостоком.

Однако теперь, стоя на мостике «Токивы» Камимура наблюдал поразившую его в самое сердце картину – мало того, что «Рюрик» починился и занял свое место в строю, отчего силы русских и японских эскадр неожиданно уравнялись, так русские крейсера, снова идя на прорыв, увлеченно расстреливали кренящийся на левый борт и горящий «Такачихо»! И вот какой-то снаряд достиг своей цели – сильный взрыв сотряс старый корпус японского крейсера и тот окончательно лег на борт. «Россия», «Громобой» и «Рюрик» уже прошли мимо, но это теперь не играло никакой роли – «Такачихо» погибал.

Камимура сделал все, что мог. Он вновь лег на параллельные курсы, с присоединением «Рюрика» превосходство русских в скорости было утрачено. Но сделать ничего не получилось – несмотря на то, что бой продолжался еще три часа и русским здорово досталось, ни один их крейсер выбить так и не удалось. Японцы вынуждены были отступить, а «Россия», «Громобой» и «Рюрик» вернулись во Владивосток.

…

Солнце садилось, а резкие порывы холодного, набравшего шесть баллов ветра, срывали барашки пены с трехметровых волн. Владивостокский отряд шел со скоростью в 16 узлов, большего машины «Рюрика» дать не могли. Пока еще неприятельские корабли были ясно видны в лучах заходящего солнца, но еще немного и все переменится – солнце сядет и тогда они окажутся в тени, в то время как силуэты русских крейсеров будут отлично смотреться в лучах заката.  

— Дистанция?

— 55 кабельтов, Ваше превосходительство!

И в этот момент темные громады вражеских кораблей осветились выстрелами.

— А ну-ка, румб влево! Собьем им слегка пристрелку, да и поближе подойти не мешало бы…

— ….Ну что ж, неплохо – продолжил тот, чьи широкие плечи украшали золотые погоны с двухглавым орлом, указывающие на контр-адмиральский чин, когда вражеские снаряды взметнули белопенные фонтаны в паре кабельтов от идущей головной «России».

— Пожалуй, и мы начнем, благословясь. Открыть огонь!  

Полчаса боя на сходящихся курсах не выявили преимущества ни одной из сторон. Неприятель бил часто и точно, вгоняя снаряд за снарядом во флагманскую «Россию» и идущий за ним «Громобой», потихоньку превращая корабли в фантастическую мешанину дыма, огня и перекрученного железа, сдобренного запахом паленой плоти. Но и русские корабли отвечали с не меньшей точностью. Особенно тяжело доставалось вражескому броненосному крейсеру, следующему вторым в строю – на нем сейчас концентрировался огонь «Громобоя» и «Рюрика» и именно здесь русским кораблям выпал решающий успех. Как потом выяснилось, фугасный 203-мм снаряд, то ли пролетев меж волн, то ли нырнув в море угодил-таки в неприятельский борт под бронепоясом, рванув прямо в угольной яме. От этого у врага стало топить кочегарку, но справиться с поступлением воды не удавалось, крейсер сильно потерял ход и начал отставать от своего флагмана. Тот попытался вернуться и прикрыть поврежденного собрата, но дело не заладилось – в сражении наступил перелом.

— Чего-то они там сигналят, Ваше превосходительство! Не разобрать!

— Ну, это явно не нам. Советуются, видимо, повреждения свои флагману сообщают…

Но в этот момент вражеский флагман и прочие ведомые им корабли отвернули от колонны крейсеров Владивостокского отряда, в то время как подбитый крейсер развернулся прямо на русский строй – и атаковал. Град снарядов хлестнул по обреченному кораблю и, не доходя примерно полутора миль до русского строя броненосный крейсер, имея сильный дифферент на нос и крен остановился, однако флага не спускал, продолжая стрелять из немногих оставшихся у него орудий.

— Так вот чего он там сигналил, понял, что не уйти и своих прикрыл, чтобы спаслись – заметил высокий, молодцеватый командир «России»:

— И ведь прикрыл, чего там. Остальных нам теперь не догнать.

— Ничего – отвечал ему командующий Владивостокским отрядом крейсеров контр-адмирал Андрей Парфенович Андреев. Хватит с нас и «Гнейзенау», а с одним, к тому же изрядно побитым «Шарнхорстом»  Крэдок уж как-нибудь и сам справится.

P.S. В промежутке между РЯВ и ПМВ все три русских крейсера прошли изрядную модернизацию, при этом старые 203-мм пушки были заменены на новейшие 203-мм/50 аналогичные тем, что стояли на «Андрее Первозванном». Но мало того, что поменяли орудия в казематах — на палубе «России» и «Громобоя» были установлены по четыре таких артсистемы, отчего в бортовом залпе «крейсеров-рейдеров» могло участвовать целых восемь 203-мм стволов. «Рюрика» же так «насиловать» не стали, установив на бак и ют по одной 203-мм пушке, тем самым доведя их общее количество до шести, а в бортовом залпе – до четырех. После РЯВ владивостокские крейсера перешли на Балтику, но , по мере пополнения флота новыми кораблями и незадолго до начала ПМВ все три героя русско-японской войны вернулись во Владивосток.

З.З.Ы  -Андреев — командир "России" в реальном бою при Ульсане