Рассказ. Коллапс

Огни далеких пожарищ догорали у самого горизонта. Едкий дым, стелившийся у самой земли, неприятно щекотал ноздри. Двое всадников молча ехали по пустынной дороге. Усталые кони понуро плелись на север, неуверенно ступая стертыми подковами по потрескавшемуся асфальту. Из трещин то тут, то там торчали ростки полыни.

Лет тридцать назад здесь было оживленное шоссе, и быстрые резиноколесные автомобили носились по этой дороге в обоих направлениях. Но теперь лишь кое-где стоящие навесы бывших автобусных остановок, да ржавые скелеты сдвинутых когда-то с дороги автомобилей напоминали о былых временах.
Андрей хорошо помнил те самые времена, хотя сам тогда еще был ребенком. Один из таких автомобилей был когда-то у его отца, и в детстве отец возил его в школу безо всякой лошади. Злата же этих времен не помнила, так как родилась уже потом, после коллапса.
Коллапс пришел неожиданно, и всё то, к чему люди привыкли за сто пятьдесят лет электрического века, всё это рухнуло в одночасье. Не было ни войны, ни эпидемии, ни нашествия инопланетян, ни второго пришествия. Был просто конец света, то есть день, когда электрический свет потух навсегда. Почему это произошло, ни Андрей, ни тем более Злата не ведали, а те старики, которые могли еще что-то объяснить, лишь качали головами, да цокая языком, сетовали на безграмотность молодежи послеколлапсового поколения.
Случился коллапс тогда, когда Андрею было тринадцать. Той ночью он встал и направился в уборную. Уборные тогда были прямо в домах, и не нужно было зимней холодной ночью, надев валенки на босу ногу бежать в угол двора, в неотапливаемое дощатое строение с дыркой в полу, вырубленной над выгребной ямой. В те времена можно было зайти в одну из домашних комнат и, справив любую нужду на фаянсовом стульчаке, дернуть какой-то рычаг, и вода, неведомо откуда берущаяся в смывном бачке, расположенном над этим стульчаком, смывала все продукты этой нужды в сливное отверстие.
И вот в ту ночь он подошел к двери такой вот уборной, скользя рукой по стене, нащупал электрический выключатель и щелкнул им, чтобы зажечь электрическую лампу. Вот так вот, без всякого там огня – щелк, и светло. Но в этот раз светло не стало. Помочившись тогда в этот стульчак, что называется на ощупь, он дрыгнул тот самый рычаг, вода вылилась из смывного бачка, но того характерного шипения, которым сопровождалось его последующее автоматическое наполнение, почему-то не последовало. Тогда он прошел на кухню, решив попить немного воды. Воду до этого дня можно было набрать прямо на кухне, прямо из крана, открыв его вентиль, но в этот раз вместо журчанья воды послышался лишь предсмертный хрип – точно такой, который он слышал потом не один раз, теряя друга или убивая врага.
Ничего не поняв, он выпил воду из остывшего чайника и пошел спать.
Наутро он и его проснувшиеся родители обнаружили, что электричества по-прежнему нет, как нет в кранах ни холодной, ни горячей воды. Промокшие продукты из растаявшего холодильника мать вытащила на балкон.
– Там сейчас холоднее, чем в холодильнике, – объяснила она, показывая на наружный термометр, красный столбик которого опустился до отметки минус одиннадцать.
– Холодильник и тут скоро будет, – добавил отец, – батареи тоже остыли.
Наскоро позавтракав при свете зажженной свечи и выпив по полчашки растворимого кофе – на полные чашки воды, оставшейся в чайнике, не хватило – семья начала собраться.
– Хорошо, хоть газ еще есть, – произнесла мать, ставя утюг на газовую плиту. Однако едва она успела погладить отцовскую рубашку, как газ внезапно потух, а из газовой горелки послышался неприятный запах. Но был это не запах газа, а какой-то другой, напоминающий запах смазки.
– Ну вот, сглазила, – полушутя проговорил отец.
Поскольку из-за отсутствия электричества не работал лифт они с отцом и матерью, стали спускаться пешком с девятого этажа.
«Хорошо, что выключили ночью – подумал он при этом, – в лифте никто не застрял».
Выйдя из подъезда, все трое сели в автомобиль и поехали. Сначала отец должен был довезти  Андрея до школы, а потом поехать к себе на работу. Мать они должны были высадить у в хода в метро – так называлась существовавшая в доколлапсовые времена подземная железная дорога. Они делали так каждый день, так как мать работала в другом конце огромного города, и им с отцом было с ней не по пути.
Однако едва они попытались выехать на большую дорогу, как увидели царящий на ней полный хаос. Электрические светофоры не работали, и движение автомобилей было беспорядочным. Автомобильные возницы неистово материли друг друга, но ничего поделать не могли. Через пять минут мать сказала, что опаздывает на работу и пошла до метро пешком. Через десять она вернулась обратно к стоящему на том же месте автомобилю, сказав, что метро тоже не работает. Тут Андрей понял, что еще чуть-чуть, и он тоже опоздает. Выйдя из машины, он взял рюкзак и, боясь поскользнуться на неочищенном с утра ото льда тротуаре, мелкими шагами напрямик через дворы поспешил в школу.
Старухи с ведрами встречались ему на пути. Этими ведрами они зачерпывали снег с крыш гаражей и стряхивали его с веток деревьев. Снег с земли они пока не брали, так как он был грязным.
– Звонок был? – спросил Андрей у дежурного, переступив школьный порог.
– Какой звонок? Света ж нет, – ответил дежурный-десятиклассник.
– Урок-то начался? – переспросил он.
– Да нет, все в актовом зале – там чеэсники приехали.
Подойдя к гардеробу, Андрей обнаружил, что тот закрыт.
– Сегодня не раздеваемся – батареи остыли, – сообщила ему другая дежурная из того же класса.
«Ах, да!», – вспомнил он и пошел к дверям актового зала. Там уже было не протолкнуться. Трехсотместное помещение не могло вместить почти полторы тысячи учеников, и поэтому многие толпились в коридоре. Директор школы стояла на сцене и что-то говорила, но из-за тяжелого гула шепчущихся учеников понять ее речь было невозможно. Из обрывков фраз Андрей понял лишь то, что всю школу сейчас погрузят в автобусы и куда-то эвакуируют, поскольку в городе нет ни воды, ни тепла, ни крупных запасов продовольствия.
Андрей вынул из кармана телефон и хотел позвонить матери или отцу, но связи не было. Подумав, что сейчас его увезут, а родители, ничего не зная об этом, будут беспокоиться, он стремглав помчался к вахте, чтобы позвонить по городскому матери на работу. Однако, добежав до нее и подняв телефонную трубку, он не услышал привычного длинного гудка.
– Напрасно стараешься, – проговорила всё та же дежурная, – телефоны тоже не пашут.
– Не знаешь, куда мы поедем?
– Пока нет. Меня ж в актовом не было – мы дежурим. Так, слышала краем уха, но ничего пока что не поняла.
– А твои родители уже знают, что нас увозят?
– Откуда? Телефоны же не работают.
– А вдруг нас всех они потеряют.
– Да им, наверное, сообщат. Да и потом, свет-то скоро, наверно, наладят. А так даже классно – внеплановые каникулы в начале декабря.
– Вы тут все как хотите, а я к матери на работу поеду, – проговорил Андрей и направился к выходу.
– На чём ты поедешь, метро  ж не работает? –  остановила его старшеклассница.
– Ах, да! –  Вспомнил Андрей.
– То-то же! Так что сиди и делай то же, что и все! Может, твоей матери уже на работе нет? Может их работу тоже на автобусах вывезли из города?
В этот момент подъехали автобусы, а толпа хлынула из актового зала. Но чеэсники перегородили ей дорогу и приказали пропустить вперед малышей из начальных классов. Держась за руки попарно, малыши в сопровождении своих учительниц проследовали к дверям и заняли первые шестнадцать автобусов. Автобусы тронулись и, переваливаясь с боку на бок, поехали по узкому проулку, выводящему на шоссе.
– Теперь строимся с пятого по восьмой класс, – скомандовал главный чеэсник.
Отыскав глазами своих одноклассников, он пристроился к ним.
– Андрей, где ты ходишь? – заорала на него классная, – тебя чуть в пропавшие без вести не записали.
– Я нигде не хожу, я здесь стою, – наглым подростковым басом огрызнулся Андрей.
– Не выёживаяся тут, – необычайно строго ответила классная.
– Да что вы все, с ума посходили? Отец говорит, в две тысячи пятом тоже как-то раз весь день света не было. Так за сутки наладили.
– Тогда май был, – вступил в разговор стоящий рядом чеэсник. А сейчас декабрь. Батареи того и гляди, размёрзнутся. Поэтому воду сейчас повсеместно сливают. Кто знает, сколько этого света не будет. Его ведь не только в у нас в городе нет. Всю систему выбило – полномасштабная техногенная катастрофа.
– А что, там, куда нас везут, тоже света нет? – спросил кто-то из толпы.
– Его нигде нет, – ответил чеэсник.
Подъехала вторая партия автобусов.
– Где вас черти носят? – спросил чеэсник кого-то по рации.
– В городе страшные пробки, еле добрались, – послышался из рации ответ.
– Меньше болтайте, батарей надолго не хватит, – предупредил этого чеэснику тот чеэсник, что был здесь главным, – давайте все по автобусам.
После еще не совсем остывшей школы воздух улицы показался Андрею как-то по-особенному морозным. Белый солнечный диск, беспомощно пытался светить сквозь плотные серые облака, но согреть он никого не мог, и, казалось, именно поэтому он взирал на всё происходящее с каким-то виноватым выражением лица.
В автобусах было жарко. Удобно у строившись на самом заднем сиденье, Андрей снял шапку и расстегнул пуховик. Классная и чеэсник с рацией вошли в автобус последними.
– Какое совпадение, – безадресно проговорил чеэсник, – ровно семьдесят пять лет назад японцы разбомбили Пёрл-Харбор.
– Причем здесь Пёрл-Харбор? – мгновенно и почему-то зло отреагировала классная.
– Так вы же, как я понял, историю преподаете?
– И что из этого?
– Ну, вот я про историю и говорю. Кстати, как вас зовут?
– Вероника Павловна, – с вызовом ответила классная.
– А меня Витя, – произнес чеэсник и почему-то смутился.
– Ну, Витя, так Витя, – поджав губы, произнесла Вероника Павловна, лицо которой стало вдруг по непонятной причине покрываться красными пятнами.
– Скажите, Вероника, а вы замужем?
– Нашел время яйца подкатывать, – перешла на «ты» интеллигентная учительница, – сам-то, небось, жену с парой детей дома оставил.
– Жена у меня два года уже как погибла. Она тоже спасательницей была.
– Ай эм сорри, – почему-то по-английски выразила свое сожаление Вероника Павловна, немного смягчив свой тон.
– Ну что, когда поедем? – проговорил Витя в свою рацию, запрашивая по ней главного, находящегося в головном автобусе.
– Гаишники путь расчищают, – послышался в рации короткий ответ.
– Скоро, – прокомментировал Витя, вновь обращаясь к Веронике Павловне.
Этого «скоро» пришлось ждать до двенадцати. Несколько раз девочки группами ходили в школу в туалет и классная почему-то ходила следом, прося каждый раз Витю в случае чего задержать отправление автобуса.
Примерно через час этих хождений был констатирован факт, что в туалете из-за отсутствия смыва стало очень плохо пахнуть, и была дана команда девочкам ходить за левое крыло школы, а мальчикам – за правое.
Однако задерживать отправление не потребовалось. Когда автобусы тронулись, все были в сборе.
Город теперь почему-то был как будто мертв. Все машины куда-то пропали с шоссе. Как оказалось, гаишники просто-напросто перекрыли ведущие к шоссе улицы. И каждый раз, когда автобус проезжал перекрестки, Андрей видел столпившиеся в поперечных улицах длинные колонны легковых автомобилей. Недалеко от материной работы Андрей увидел из окна стоящий в одной из таких очередей отцовский «Ситроен» и, как ему показалось, сидели в нем двое.
«Значит, папа успел забрать маму с работы», – подумал Андрей, и сердце его вновь сжалось от мысли о том, что родители сейчас начнут беспокоиться и искать, узнав об его исчезновении. Вскоре к их колонне присоединились и другие, которые везли детей из других школ, а иногда и из детских садов. Колонна становилась всё плотнее, и по мере приближения к выезду из города скорость движения начала снижаться. Автобусы медленно двигались в крайнем левом ряду, проезжая мимо стоящих в два ряда грузовиков, легковушек и микроавтобусов. И тут Андрей узнал дежурку с материной работы. Она иногда завозила ее домой, когда матери приходилось там надолго задерживаться. Пристально всмотревшись в ее окна, он вдруг четко разглядел профиль матери.
– Мама! Мама! – попытался он прокричать через закрытое окно, но мать, конечно, не слышала. Тогда Андрей попытался открыть окно, но его задвижку, видимо потому что была зима, намертво заблокировали. В отчаянии Андрей начал барабанить по стеклу.
– Ну-ка, успокойся! – одернула его классная, но Андрей продолжал всё сильнее барабанить по стеклу.
И тут Витя, сидевший на откидной седушке рядом с водителем, тронул шофера за плечо:
– Егор, притормози!
– От колонны отстанем, – возразил Егор.
– Не отстанем, – ответил Витя, и произнес в рацию: – непредвиденная остановка.
Егор нажал на тумблер, и дверь с шипением отворилась. Андрей выскочил на подножку и еще громче закричал:
– Мама! Мама!
Вдобавок к этому Егор нажал на клаксон, и раздался мощный звуковой сигнал. И тут случилось чудо. Дверь микроавтобуса отворилась, и оттуда, скользя по накатанному льду, выбежала Андреева мать.
– Андрюша, куда вас везут?
– Мы пока не знаем, – растерянно произнес Андрей, при этом вопросительно взглянув на Виктора.
– Талдомский район, – громко произнес Виктор, – там есть заброшенный лагерь. У самого канала.
– А ты куда едешь? – спросил Андрей свою мать.
– Нас на восток направили. Говорят, где-то в Киржаче разместят. Ну, ничего, это не надолго. Говорят, свет через неделю сделают.
Давай, залезай, поехали! – крикнул Егор, показывая пальцем на удаляющийся хвост идущего впереди автобуса. И этот призыв тут же подкрепился бибиканьем головного автобуса из следующей сзади колонны. Обняв на прощанье плачущую мать, Андрей вернулся в автобус и Егор тут же дал по газам.
«Кто же тогда был в машине с отцом?» – только сейчас подумал Андрей.
– Что там у вас случилось? – раздался в Витиной рации голос главного чеэсника.
– Всё в порядке, – ответил Витя, – продолжаем движение.
– А что вы раньше про Талдомский район не сказали? – спросил Андрей у Вити.
– Приказано было не разглашать до отъезда. Это ведь была военная тайна. План эвакуации еще в советские времена разработали. На случай ядерной войны. Он всё это время в Генштабе лежал, в конверт запечатанный. Ждал, значит, своего часа. И вот дождался.
– Так это что, ядерная война началась? – недоуменно спросил Андрей
– Нет, не война. Нечто похуже. Историки – тут он кивнул на Веронику Павловну, уснувшую теперь на переднем сиденье – потом это концом света назовут.
Двое пацанов, сидевших поблизости, гыгыкнули.
– Да уж, раз свет кончился, значит, конец света, – сказал один из них, Славик Щербатов – двоечник и хулиган.
– Гы-гы, – согласился с ним Мишка Мешков, – его друг и подпевала.
В этот момент автобус проследовал мимо поста и выехал на кольцевую дорогу, огибающую город. К поста стояли автоинспектора и сливали из баков частных машин бензин в различные емкости.
– Заправиться бы, – проговорил Егор, завистливо глядя на наполняемые канистры, – мы пока у школы стояли, почти полбака на обогрев салона сожгли.
– Да где ж заправиться? Заправки-то тоже от электричества работают, – напомнил ему Витя.
И тут, как бы отвечая на его вопрос, у обочины мелькнула заправка. Наверху заправочного контейнера сидел парень, который через открытую верхнюю крышку доставал привязанное на веревке ведро, которым, положив на его дно камень, он зачерпывал бензин прямо из емкости. Толпа автомобилистов вожделенным взором следила за этими манипуляциями.
– Вот идиот! – прокомментировал Виктор, – одна искра, и всё взлетит на воздух.
– А у него ведро пластмассовое, от него искры не будет, – не согласился с ним Славик.
– Гы-гы! – подтвердил Мишка.
– А вот ты бы стал вот так рисковать? – обратился к Славику Витя.
– Я бы не стал, – ответил за Славика Мишка.
– А я бы стал, – произнес Славик, особенно, если б меня в машине тёлка ждала.
В этот самый момент сквозь замызганное заднее стекло мелькнула яркая вспышка, и через пару секунд до сидящих в автобусе донесся оглушительный гул взрыва. Егор ударил по тормозам и автобус на скользкой дороге начало заносить, развернув его почти что на девяносто градусов. Автобус из следующей колонны тоже затормозил, и едва не врезавшись в автобус Егора, сумел остановить его буквально в нескольких сантиметрах. Из окон развернувшегося автобуса было видно, как разлившийся во все стороны бензин залил часть дороги, накрыв при этом и два автобуса. Из одного из них уже выскакивали объятые пламенем детские фигуры, и хотя Андрей не слышал их криков, в груди у него защемило, и он вдруг представил, что должен чувствовать человек, облитый горящим бензином.
– Первые жертвы конца света, – сострил Славик.
– Гы-гы, – машинально поддержал его Мишка.
Звонкий Витин подзатыльник стал ответом на эту остроту.
– Э-э, мужик, ты чё! – возмутился Славик.
– Дурак ты, вот чё, – ответил Витя.
– Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас дурак, – оставил за собой последнюю реплику Славик.
– Не смейте заниматься рукоприкладством! – с некоторым запозданием завопила классная, только что проснувшаяся от грохота взрыва, но результатом этого вопля был почему-то дружный смех всего класса.
– Как вы можете смеяться, когда там, в полукилометре от вас дети заживо сгорают? – в сердцах проговорила классная, и все тут же притихли. Для большинства стало, наконец, доходить, что едут они вовсе не на загородный пикник.
– Немедленно возобновить движение, – послышалось в Витиной рации.
– Есть, немедленно возобновить движение, – ответил Витя, а Егор, отпустив тормозную педаль, начал медленно выворачивать автобус. Движение продолжилось.