Уважаемые коллеги. Выкладываю кусок недописанного произведения. Заниматься им некогда, да и охоты большой нет. Если кто-нибудь захочет продолжить — пожалуйста, но с упоминанием Бороды, т.к. это его права.
Изумрудная зелень травы, журчание и прохлада воды просили остановиться, припасть всем телом, дать отдых перенапряженному организму, а потом и вовсе забыть обо всех тяготах жизни. Генерал Вальтер Модель, тяжело вздохнув, отвернулся от манящей прелести, и вновь окунулся в суровую действительность. Передовой отряд 3-й танковой дивизии стоял перед сгоревшим мостом на дороге, ведущей к городу с варварским названием Kobrin. Несколько танков готовились перейти по дну речку (Мухавец) и, продвинувшись дальше произвести разведку, заняв небольшой плацдарм на другом берегу.
Что-то громыхнуло вдалеке, словно слабый предвестник грозы, и это было последнее, что генерал услышал в земной жизни. Его голова лопнула как перезрелый арбуз, когда пуля калибра 7,62 мм пробила ее, окатив борт штабного автобуса мешаниной из крови, костей и мозгового вещества. Адъютант заверещал противным, тонким голосом, но заглушая его визг, застучала нескончаемая пулеметная очередь. Солдаты и офицеры, наслаждающиеся прохладой, сменившей опостылевшую жару, попадали на берег, дорожное полотно, кто-то укрылся на противоположной стороне дороги, но пулеметная очередь, прилетевшая с другой стороны, достала их и там.
— Вас гадов сюда никто не звал, — зло ощеряясь проговорил потный сержант, держа рукояти установки М-4. Давай хлопцы быстрей, — поторопил он заряжающих установку солдат.
Выпустив еще одну длинную очередь в участок дороги, где обозначилось какое-то движение, сержант крикнул: «Все. Отходим».
Под нестройную пальбу винтовок и пулеметов и бабаханье танковых пушек, бойцы споро похватали вещмешки, замыкающий выдернул чеку из противотанковой гранаты, засунутой под станину счетверенного пулемета, да еще и сержант заранее самолично плеснул немного бензина в кузов, так некстати сломавшегося ГаЗ-ААА, «чтоб хорошо взялось», и все бесшумно скрылись в перелеске. Снайперская тройка ушла сразу же после удачного выстрела. Солдатам, переправившимся на другой берег досталась полыхающая автомашина да несколько противопехотных мин, сильно замедливших прочесывание берега.
Пройдя в хорошем темпе километра с три, они встретились с группой прикрытия, занявшей позицию в леске, у еще одного, теперь уже небольшого моста на трассе Брест – Кобрин — Барановичи перед отворотом на станцию Жабинка.
— Ну, как прошло?
— Нормалек. Вроде как генерала шлепнули, да и солдатиков порядочно.
— Пойдет. «Тройка» передал, чтобы шли на Восток, к пятой точке.
— Угу. Бойцы внимание, попрыгали, бего-о-м ма-арш.
Двадцать человек шустро растворились в зеленом буйстве уже почти ночного леса, а двое оставшихся быстро приладили под мостом небольшой сюрприз для танков противника. Ну и для вражеских саперов тоже, исключительно по своей душевной доброте…
…- Запомните товарищи солдаты, сержанты и командиры. В тылу противника только одно хорошо. Этот самый противник везде. Искать его не надо. А в остальном вас будут сохранять ноги и голова. Группа внимание, попрыгали, бего-о-м марш.
Полторы сотни человек сорвались с места и двинулись вперед экономным бегом, километра через два последовала долгожданная для некоторых команда: «Шагом». И тут же не снижая темпа:
— Пулемет справа.
Обучающиеся попадали и стали резво расползаться в стороны.
— Ты, ты, ты и вы двое раненные, ты и ты убиты. Пулеметный расчет уничтожен. Убитых и раненных уносим. Группа бегом…
И так от зари и до зари, а то и ночью. Соленый пот заливает глаза, легкие усиленно гоняют по кругу раскаленный воздух, гортань хрипит. За спиной ритмично мотается вещмешок, многотонной тяжестью давит на плечи самозарядная винтовка или такой же неподъемный карабин. Спереди и по бокам пояс оттягивают гранаты и патроны в подсумках. На левом боку подпрыгивает противогазная сумка, где лежат дополнительные патроны, мина или противотанковая граната. Легко перемещаясь вдоль растянувшегося строя, двигаются инструкторы, подгоняя таких же задыхающихся будущих командиров. Одно лишь несколько отдаляет усталость. Другим группам не легче, но мозг гонит прочь недостойную советского гражданина мысль…
Рассматривая ползущие в пыли танки, сержант «Кот» любовно поглаживал цевье винтовки Мосина, свое излюбленное оружие. Вот танковая колонна минула первый ориентир, сержант не глядя нащупал конец веревки, зацепил его за запястье левой руки, навел на фигуру танкиста в командирском танке украшенный толстым набалдашником глушителя ствол и, дождавшись нужного момента выстрелил. Первым в обойме лежал патрон с пулей ПЗ (пристрелочно-зажигательная). Голова танкиста окуталась красным облаком, он словно провалился внутрь танка, машина, дернувшись, остановилась и тут же на командирскую машину наехала другая. Грохот, скрежет, крики. Колонна остановилась, некоторые выскочили из боевых машин, и тогда сержант с силой дернул веревку. Двухсотлитровая бочка с напалмом хлестнула по вражеской колонне огненной струей, на дороге, образовалась куча из горящих людей и машин, но сержант этого уже не видел. Пригибаясь в высокой траве, он во весь дух убегал к недалекому лесочку…
…- Товарищи. Перед вами пулемет Дегтярева модернизированный. Изменений немного, но они позволяют носить с собой больший боекомплект, имеют пистолетную рукоять и возвратную пружину, перенесенную в приклад. Это теперь штатное оружие пехоты. Пистолет-пулемет Шпагина тоже вам знаком, но этот вариант имеет металлический плечевой упор, только секторный магазин на 35 патронов и скелетную конструкцию вместо цевья для левой руки. Самозарядная винтовка Токарева выдается отдельным группам для выполнения особых заданий, как и снайперская винтовка ТСВДС (тяжелая снайперская винтовка Дегтярева складная). Короткоствольное оружие представлено револьвером системы Нагана и пистолетом ТТ образца 1940 года. Если револьвер представлен здесь только в самовзводном варианте, то пистолет Токарева модернизированный имеет неавтоматический предохранитель и удлиненную обойму на десять патронов с шахматным расположением. Группа встать. Тридцать отжиманий на счет. Раз, два, раз, два, раз, два, полтора, полтора, два…
…Это была какая-то невероятная случайность. Немецкий самолет хлестнул пулеметной очередью по дороге заполненной беженцами, развернулся и снова проштурмовал поредевший поток, бросившихся к лесу людей. И зацепил группу. Из его боевой пятерки, относительно целым, не смотря на полуоторванную ногу, был только он сам. Все боевые товарищи лежали мертвыми. Он как мог, перетянул рану, затем ползая, собрал оружие, боеприпасы, взрывчатку и стал ждать. Последнюю ночь он пережил только на препарате «Кола». Когда с рассветом по дороге проползли несколько танков и зашагала пехота, он, собрав последние силы, корявой веткой зашевелил кусты. Немцы отреагировали с похвальной быстротой. Хрипло проорав по-немецки, что у него есть важные сведения для победоносной германской армии, старшина хлебнул из фляжки воды и, дождавшись, когда к нему приблизился какой-то человек, явно не в солдатской форме, рванул чеку. Четыре мины ППМОН-50 сработали как надо…
…- Товарищи бойцы. Может так случиться, что в ближнем бою рядом с вами упадет вражеская граната. От того насколько вы быстро среагируете, зависит ваша жизнь, да и ваших товарищей. Сейчас по-отделённо выходим на рубеж. Занимаем окоп, надеваем каски и ватники. Ваша задача подобрать упавшую гранату и выкинуть ее из окопа. Первый десяток вперед. Занять окоп.
Казалось бы, чего проще, подбери гранату, выброси ее обратно и делов-то. Однако двое бросившись к одной деревянной болванке сталкиваются касками. Звон доходит, наверное, до Кремля. К концу занятия набив шишек, но научившись выкидывать из окопа сыплющиеся градом макеты гранат разных образцов, группа бежит в палаточный лагерь. Но на дороге стоит большая легковая машина, поодаль еще несколько, а перед машиной стоит, … неужели он! И сами собой выпрямляются плечи, натруженные руки и ноги перестают болеть.
— Группа смирно. Товарищ верховный главнокомандующий. Группа номер 90 возвращается с занятий, докладывал инструктор «Бяка».
— Вольно.
— Группа вольно.
И сразу без перерыва с характерным выговором:
— Здравствуйте товарищи.
А в ответ ликующе:
— Здрав желав товарищ верховный главнокомандующий.
Изобразив на лице некое подобие недоумения, Сталин выпустил из своей трубки небольшой клуб дыма:
— Отпустите людей товарищ «Бяка».
— Есть. Группа на первый-второй рассчитайсь.
И после расчета:
— Первые номера лошади, вторые наездники; в расположение бего-о-м марш.
Оседлав друг друга курсанты, можно сказать чинно, стараясь не оконфузиться, побежали дальше.
— Товарищ «Бяка», где ваш командир?
— На второй точке. Но там болото, машины не пройдут.
— Ничего мы подождем здесь. Покажите дорогу товарищу, — Сталин ткнул чубуком трубки в одного из сопровождающих – Петрову…
… — Далеко еще, товарищ «Бяка», — военный скривил губы в какой-то непонятной усмешке.
— Так пришли уже…
Вдалеке чирикнул какой-то птах, а товарищ Петров почувствовал, как его ноги наступив на что-то мягкое, резко отделились от земли, тело извернулось в полете и опустилось на землю. Сейчас же голеностоп левой ноги пришел в движение, затем под коленный сгиб сунули нечто и придавили сверху. Руки одновременно вывернули назад. От неожиданной боли в вывернутых кистях, локтях, плечах и ноге товарищ Петров громко ойкнул, но перед самым носом блеснуло лезвие ножа.
— Кто таков?
— Ослабь командир, засланец, от самого.
— Сам? Где?
— У лагеря. Зовет.
Пока происходил этот разговор тело товарища Петрова настолько свело судорогой, что пришлось немного размять его после перевода в вертикальное расположение.
— Группа, ориентиры семь, один, пять по карте. Старший «Тимур-2». В лагерь бегом, марш.
Товарищ Петров, еще не оправившись от потрясения, увидел как оживают кучи листвы, небольшой пенек, груда сломанных веток, а то и просто кусок тропинки, где казалось бы негде и спрятаться.
— Пойдемте товарищ Петров, нас, поди, заждались уже.
Через десяток-другой минут, немного пришедший в себя товарищ Петров в сопровождении двух человек, стоял перед товарищем Ивановым.
— Где это вы, товарищ Петров, так испачкались?
Смущенный «гонец» немедленно стал избавляться от травы, веточек, земли и всего прочего, что успело пристать к его форме.
— Товарищ Петров, немного уронился, — подсказал Громыко.
— Зачем вы товарищ «Гром» уронили товарища Петрова на землю?
— Во-первых товарищ Петров не подал установленный сигнал «Свой», а во-вторых он встал на товарища Тимура Фрунзе, а на советских людях топтаться нельзя.
Сзади послышались какие-то странные звуки и товарищ Иванов повернувшись уперся взглядом в Лаврентия Павловича. Тот прекратил улыбаться, а за ним и почти вся свита.
— Вы правы, нельзя наступать на советских людей. Идите товарищ Петров и впредь будьте внимательны.
Сталин взмахнул рукой и концом трубки указал на большущий куст, растущий шагах в десяти от тропинки.
— Пойдемте товарищи.
И уже около куста продолжил:
— Товарищ «Гром». Два месяца назад, товарищ Берия сказал мне, что у вас есть некоторые предложения по улучшению советской рабоче-крестьянской армии.
— Не сколько у меня, а у всей группы. Их можно озвучить, но предложения в некоторой части очень необычны.
— Ну что ж готовьте. И еще, товарищ Берия мне говорил, что вы не жалеете ни себя ни ваших подчиненных. Я думаю, неделя отдыха вашей команде не помешает. До свидания…
…Отдыхать начали на третий день после посещения высокого начальства. Их привезли в Москву, поселили в гостинице и следующим вечером «Бах» был доставлен в Кремль. Немного посидел в приемной, а потом был вежливо препровожден в кабинет самого товарища Иванова. Вокруг стола сидело множество людей, еще некоторое количество народа расположилось у стен. Хозяин кабинета внимательно взглянул на вошедшего, кивнул и, указав на свободное место у стола, усмехнувшись в усы сказал:
— Садитесь товарищ Бахов.
Затем обвел присутствующих внимательным взглядом, немного помолчал и продолжил:
— Товарищи. После советско-финляндского конфликта к товарищу Берии обратились сотрудники его наркомата, с предложением немного реформировать советскую авиацию. Товарищ Бахов является одним тех, кто вплотную занимался этим вопросом.
Докладчик спокойно выдержал множество взглядов направленных на него, раскрыл свою тоненькую папку и прокашлявшись начал:
— Товарищи. Начиная с испанских событий наша группа оценивала опыт применения авиации в боевых действиях. Потом сведения дополнились событиями на реке Халхин-Гол, и совсем недавно мы попытались обобщить опыт советско-финляндского конфликта.
Авиация дело достаточно дорогое, затратное, к тому же требующее аккуратного и культурного отношения. В первую очередь можно выделить авиацию истребительную. Страна не может швырять деньги направо и налево, выделяя средства на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки. Предлагаю из всех конструкторов и строителей отечественной истребительной авиации выделить следующие коллективы.
Конструкторское бюро товарища Яковлева, — молодой человек, сидящий ближе всех к Сталину, слегка вздрогнул и пристально посмотрел на докладчика, – делает перспективный истребитель И-26. Однако прежде чем доверить этот самолет летчику, надо этого летчика научить летать именно на этом типе самолета. А учебно-боевой вариант товарищ Яковлев еще не довел. А ведь это единственный самолет в стране, на котором можно учиться летать в строевых частях, прежде чем пересесть на боевую технику.
Также очень интересную конструкцию предлагает коллектив возглавляемый Микояном и Гуревичем. Здесь, правда, требуется летчик более высокой квалификации.
И наконец, коллектив Лавочкина, Горбунова и Гудкова. Опытный самолет может и выдаст высокие результаты, но серийная машина будет откровенно слабой. Мотор нужен мощный, а его нет.
Остается товарищ Поликарпов. Последние модернизации пока держат И-16 в тонусе, но от силы год, два и самолет устареет окончательно. Хотя лично мне непонятно, почему нельзя прямо сейчас механизировать уборку шасси и прикрыть, наконец, летчика от буйства природы, оснастив кабину нормальным фонарем. В остальном самолеты И-15 бис, И-153, И-16 безнадежно устарели. Это не означает что товарищ Поликарпов останется не у дел. В КБ товарищей Лавочкина, Горбунова и Гудкова вольется коллектив, богатый своими традициями и новыми разработками. Почему именно так, позвольте пока умолчать.
Вот эти коллективы и предлагается загрузить полным циклом испытаний, производства и модернизации. Да-да, вы не ослышались, именно модернизации. Потому что в современной войне техника устаревает очень быстро. Максимум полтора-два года и нужно обязательное обновление.
Остальным конструкторам должно быть отказано в выделении средств для разработки новой техники года на четыре.
Бомбардировочная авиация будет представлена работами коллективов товарищей Ильюшина, Петлякова, Туполева. Товарищ Архангельский будет заниматься модернизацией самолета СБ. Единственное исключение в этом списке – товарищ Незваль. Он будет продолжать работу над самолетом ТБ-7. В первую очередь это наработка бесценного опыта, который прервался после разработки и производства ТБ-3. А во вторых коллектив займется отработкой новых методов строительства многомоторных самолетов. Товарищу Ильюшину уже пора серьезно модернизировать ДБ-3, рабочий коллектив Петлякова сделал очень хорошую, но слишком специализированную машину. Товарищ Туполев должен вообще заняться двумя делами: доделать новый бомбардировщик и модернизировать кабину ТБ-3 по типу самолета Болховитинова ДБ-А…
… Одиночный самолет бесшумно подобравшийся с тыла к большой колонне пехоты, приблизительно с высоты метров пятьсот прорезал ее очередями восьми пулеметов и с низким воем перегруженного мотора взмыл в высоту резко отворачивая в сторону. Измученные долгим маршем и жарой солдаты с опозданием отреагировали на этот дерзкий «клевок» и неуклюже разбегались в сторону от дороги стараясь спрятаться в кустах и лесу. Клубы пыли, комья земли и куски человеческой плоти полетели в воздух, а самолет в вышине развернулся и снова спикировал на дорогу. На этот раз от его «брюха» последовательно отделился с десяток бомб, однако прежде чем взорваться немного повисели на парашютиках и только затем, на высоте метров тридцать, лопнули, выбросив из себя осколки. Дорога и обочины приняли в себя этот металлический дождь, густо приправленный кровью и мясом пораженных немцев. Колонна немецкого полка разом потеряла только убитыми не менее двухсот человек, а двукрылый самолет, пройдя на бреющем быстро скрылся из виду. Вслед ему не прозвучало ни одного выстрела.
Николай Герасимович Кузнецов задумчиво смотрел на докладчика. То, о чем говорил этот человек, было одновременно страшно и унизительно. Новейшие эсминцы и лидеры перегружены ударным оружием в ущерб обороноспособности. Их корпуса сделаны из прочного, но одновременно хрупкого металла, так что не самый сильный шторм способен навсегда похоронить новый корабль, в, то время как даже «замодернизированный» эсминец типа «Новик» спокойно его переживет. Даже построенный в Италии лидер для Черного моря предстоит довооружить, поскольку основное оружие для него еще не разработано. Из-за стесненности акватории Финского залива главной угрозой Балтийского флота будут авиация и мины. Не лучше обстоит дело на Черноморском театре военных действий. Разве что мины будут ставиться не так густо. Да еще товарищ Октябрьский … где замену взять?
За осень и последующую зиму 1940 – 1941 годов 100-я учебная мотострелковая дивизия, под командованием генерал-майора Власова полностью расстреляла стволы всей артиллерии. «Раздерганная» по полигонам Сибири, Дальнего Востока, Поволжья и Северного Кавказа, «сотка», как ее называли, разбухла до размеров настоящего корпуса с танками и авиацией. Одним только разведывательным батальоном численностью под полторы тысячи человек, можно было свободно разгромить любой пехотный полк. Но главная ставка делалась на весьма необычный метод обороны.
Представители особого отдела неустанно колесили по окрестностям выискивая самые неудобные, с точки зрения обороны места, затем марш-бросок батальона, а то и роты километров на пятьдесят, по прибытии окопаться на месте, долбя замерзшую до звона или наоборот жидкую от грязи землю, одновременно ведя круговую разведку. А утром, как правило с пяти до одиннадцати приезжали мотоциклисты, потом броневики, потом бухала артиллерия, завывала авиация и ползли танки. А ты не вздумай сидеть на месте. Бьют по голове, отвечай хвостом. Бьют по хвосту отвечай головой. Бьют посередине, отвечай головой и хвостом. Ломалась техника, травматизм был невероятный, но к концу обучения в армию выходили особенные люди. Они жили войной, не представляя себе иной жизни. Кто-то вместо лейтенанта стал капитаном, кто-то выпустился сержантом, кто-то наоборот упал до ефрейтора. Особый отдел тоже не дремал просеивая личный состав и выявляя шпионов, вредителей и Бог еще знает кого.
В конце марта состоялся первый выпуск. После построения был зачитан приказ, все получили конверты с предписаниями и марш-броском выдвинулись к станции. Каких-то двадцать километров, бегали и больше…
1-я Пролетарская мотострелковая дивизия обкатывала новые танки. Их было немного пять КВ-1 и семь Т-34а. Вместе с ними приехал внушительный десант из Ленинграда и Харькова. Если КВ были все как на подбор одинаковы, то тридцатьчетверки весьма разнились. У кого-то подвеска была как у БТ, только катки различались. На двух подвеска была торсионная, еще на одном вообще как на КВ. Роднило их наличие только одного типа траков.
Новый танк КВ со времени советско-финской войны «похудел» на шесть тонн и получил экспериментальную пушку калибра 76 мм. Её быстро окрестили «дыроколом». Сотня снарядов в боекомплекте, два пулемета, пять членов экипажа, полноценная радиостанция, даже выхлоп выводился на левую гусеничную полку, впрочем скоро появилась ветка и вправо.
А вот с более легким Т-34 изрядно помучились. Техники дневали и ночевали в парке. Новая коробка передач, большие изменения в трансмиссии, новый, толком не отработанный воздушный фильтр, совершенно новый глушитель. Все данные об обкатке быстро передавались на завод…
Головной дозор только, только успел подать предупреждающий сигнал, как простучала пулеметная очередь и мотоцикл остановился, а солдатики опрометью скатились в придорожный кювет. Через пару минут на пригорке появился полугусеничный транспортер, походя, отодвинул стоящий посреди дороги мотоцикл с коляской и сразу же застучал короткими очередями стремясь прижать к земле еще выпрыгивающих из кузова «газона» разведчиков. Затем на дороге появился танк, который, не церемонясь, раздавил давешний мотоцикл и поджег грузовичок очередью из автоматической пушки. Лейтенант Бортнев раздраженно сплюнул. Какого хрена, отвернуть, что ли не смог. Из кожи вон лезешь, холишь и лелеешь технику взвода, а тут на тебе. Приехал дядя на броне и всмятку раздавил. Ну ничего, сейчас ты у меня ответишь, за порчу социалистической собственности.
Словно в продолжение его мыслей зачастила выстрелами самозарядная 37-мм пушка головного танка спрятанного в кустарнике, немецкий «полугусь» дернулся, обильно задымил, а потом пришла очередь и «двойки». Правая гусеница слетела, разбитая осколочно-фугасным снарядом, танк резко развернулся левым бортом и нарвался на тройку выстрелов из ПТР. Бронебойщики немедля подхватили свою тяжеленную «бандуру» и с похвальной быстротой сменили позицию. Поскольку происходило это сражение немного ниже вершины холма, то с той стороны сразу и не поняли, что произошло. На верхушку выполз еще один танк, тут же получил пару снарядов, но смог скрыться. Несколькими мгновениями позже его достала минометная батарея. Затем в наушниках лейтенанта зашипело и голос сержанта Иванова доложил:
— Здесь три тройки. Десять танков, грузовики с пехотой, батарея полковых пушек. Всего до роты. Прием.
— Три тройки понял, до роты на грузовиках, десять танков, батарея полковых пушек. Отходи. Прием.
— Понял, отхожу. СК.
По сигналу лейтенанта три танка разведроты оттянулись назад, пушечный броневик развернулся и занял позицию на левом фланге, а оставшиеся без грузовика разведчики с ППШ и ЛРПШ наизготовку быстро разбежались по флангам. Взвод стрелков с винтовками и карабинами остался на тыловой позиции, а пульвзвод установил четыре «максима» и сноровисто замаскировал их. Минометчики остались на прежних позициях. Сержант Иванов молчал недолго, минут через пять минометная батарея открыла огонь куда-то за холм. Мины полетели густо, за холмом обильно задымило, затем что-то знатно бабахнуло. Через вершину холма рванулись вражеские танки, около дороги раздались длинные и короткие очереди. Самозарядные пушки советских танков исправно дырявили чужую технику, только две более тяжелых «троечки» немного попортили картину. Однако им вскоре пришлось преодолевать затор из двух жарко горевших, более легких собратьев. И тут не сплоховали минометчики, «уронив» мину прямо на моторное отделение одного из танков. Тот весело вспыхнул. Второй попытался развернуться, но его настиг снаряд броневика. Выжившие танкисты уползли за холм, стрельба стихла.
Через пару десятков минут лейтенант получил приказ на отход. Удалившись на несколько километров, разведчики услышали позади себя грохот взрывов. Противник начал штурм по всем правилам, с артподготовкой и бомбежкой.
