Катер «Детройт» против Атлантики
«Нет благороднее искусства, чем искусство мореплавания» Томас Флеминг Дей
В 1912 г. небольшой катер «Детройт» преодолел более 6000 миль по водам Атлантики и благополучно прибыл в порт Санкт-Петербурга. Цель экипажа – доказать, что путешествия морем не несут в себе никакой опасности. Катастрофа, случившаяся с «Титаником», оказалась сильным потрясением для жителей многих стран. Весь мир скорбел, узнав о случившемся. Тогда страх перед возможной катастрофой надолго отвернул людей от морских путешествий, а продажа билетов на все без исключения океанские лайнеры резко пошла на спад.
Тогда сыну газетного магната «Детройт Ньюс» Уильяму Скриппсу пришла в голову идея возродить у путешественников доверие к морским судам. Решение не было спонтанным: фирма Скриппса выпускала двигатели внутреннего сгорания. Хозяин не упускал ни единого случая, чтобы не «пропиарить» свой товар. А еще Уильям был большим любителем катеров, а потому лишний раз показать изделия своей фирмы в лучшем виде было делом чести этого джентльмена. Как тут упустить такую возможность? В начале XX века двигатели внутреннего сгорания были новинкой, моторные катера еще не нашли широкого применения в жизни, да и возможности их до конца еще не были изучены. А потому Скриппс подумав, решил, что если сейчас на деле он не покажет «товар лицом» и не докажет его необходимость, то эту возможность использует кто-то другой. Поэтому моторному катеру необходимо пересечь Атлантику, выйдя из Детройта, добраться до Санкт-Петербурга и доказать всему миру превосходное качество моторов Скриппса, во-первых, а во-вторых, что по морям путешествовать не опасней, чем ехать на автомобиле с двигателем той же фирмы.
Вскоре в штат Огайо некому Скотту Мэттьюсу был сделан заказ на небольшой, но прочный катерок, который и был построен в Порт-Клинтоне. Скриппс требовал от исполнителя заказа отличного качества судна. Денег для постройки Уильям не жалел.
В готовом виде катер имел в длину 10,65 м и 3,05 м в ширину. По габаритам он более походил на спасательную шлюпку. Корпус состоял из трех отсеков, а нос и корма судна были приподняты. Мачта поднималась над палубой на 7,5 метра. Однако главной гордостью судна был бензиновый двигатель «Скриппс» мощностью в 16 л.с. Корабль имел осадку в 1,5 метра, водоизмещение составляло 14 тонн. 4350 литров топлива были залиты в пять металлических баков. Под койками экипажа находились емкости с водой объемом в 1300 литров.
И вот, прекрасным летним днем, 25 июня 1912 года в Порт-Клинтоне катерок спустили на воду и дали ему имя «Детройт» в честь города, где жил и работал Скриппис, и самой крупной газеты, носившей то же название.
Однако сэр Скриппс не пожелал возглавить экспедицию, хотя имел опыт в подобных предприятиях и даже возглавлял Водномоторный клуб Детройта. На должность капитана катера был выбран житель Нью-Йорка, Томас Флеминг Дэй. Капитану Дэю на тот момент было уже пятьдесят лет, он имел за плечами опыт мореплавания через Атлантику годом раньше на двадцатипятифутовом ялике «Морская Птица».
26 июня 1912 года на страницах «Детройт Ньюс» было размещено фото экипажа «Детройта», состоявшее из одиннадцати человек, подготавливающих судно к отплытию.
2 июля того же года команда «Детройта», перед тем как отчалить от родных берегов, посетила город, именем которого было названо судно. Провиант был закуплен там же, в Детройте. И там же были оформлены документы, которые освобождали судно от таможенных пошлин.
12 июля в Нью-Йорке команда, заполнив до краев баки топливом, наконец отправилась в путь.
Судя по воспоминаниям Дэя, которые позже вошли в его книгу, экипаж катера состоял из безусых юнцов: помощником капитана был Чарльз Эрл, юноша двадцати одного года от роду, только-только закончивший Гарвард (Дэй знал его с детства); главным инженером был уроженец Детройта Уолтер Мортон, двадцатидевятилетний молодой человек, который до этого никогда не выходил в открытое море. Вторым инженером и механиком был некий Уильям Ньюстедт, о котором Томас Дэй написал, что тот «оказался хуже, чем просто бесполезным». Невероятно беспомощный перед морской болезнью, напуганный бесконечной болтанкой, Уильям с самого начала путешествия оказался практически ненужным балластом на судне. Ньюстед отказывался работать при самой минимальной качке, укладывался ничком в каюте и ни уговоры, ни угрозы, ни проклятия в его адрес не имели никакого воздействия
Путешествие по Атлантике оказалось чрезвычайно сложным. Океан показал свой суровый нрав практически сразу. Плавание началось с мощнейшего шторма. И команде пришлось сразу держать экзамен на прочность и силу духа. Положение команды усугублялось совершенной еще на суше непростительной ошибкой: при подготовке судна балласт должны были намертво закрепить в трюме. От сильнейших ударов волн произошла разбалансировка судна, катер стал сильно крениться из стороны в сторону. Волны захлестывали судно. Команда вынуждена была постоянно ходить в резиновых сапогах. К ночи резко похолодало и экипаж страшно мерз. Вахтенные надевали на себя все, что можно: рубашки (да не по одной), свитеры, куртки – ничего не спасало от пронизывающего ветра и потоков воды. Томас Дэй вспоминал потом, что приходилось нести вахту по тридцать шесть часов без сна и отдыха. Питаться приходилось стоя, прямо из банок, при этом стараясь удержаться на палубе за поручни и тросы.
К счастью, шторм закончился так же внезапно, как и начался. Это были дни настоящего блаженства для всей команды. Наконец они смогли спокойно поесть, выпить горячий кофе. А капитан, вскипятив на горелке ведро воды, первым делом побрился. Как он потом признался, это был самый лучший день в его жизни.
Пообедав и приведя себя в порядок, Дэй достает секстант и принимается измерять скорость судна. Оказалось, что катер идет весьма неплохо, преодолевая за день по 140 миль. Мотор действительно оказался отменного качества. Единственным недостатком был слишком большой шум мотора. Грохотало так, что команда разговаривала только криком, и лишь в короткие минуты, когда мотор глушили исключительно для профилактических целей, можно было спокойно поговорить.
После временного затишья океан снова подверг бесстрашных мореплавателей испытаниям: пошла вторая волна шторма. Махнув рукой на бесконечно страдавшего морской болезнью Ньюстеда, команда встретила второй удар стихии более подготовленной, сплоченной и спокойной. Таким образом команда дошла до берегов Ирландии. Особых приключений на долю экипажа не выпало, если не считать небольшого возгорания на судне, с которым команда весьма успешно справилась, затушив огонь с помощью портативного огнетушителя, произведенного, кстати, той же фирмой, что и катер.
К слову, капитан Дэй, прокладывая маршрут путешествия, строил его таким образом, чтобы быть подальше от судоходных путей океанских лайнеров. Действительно, Томас опасался, что в полной темноте какой-нибудь океанский гигант просто не сможет вовремя заметить их катерок и раздавит его как яичную скорлупу.
И, тем не менее, встречи команда «Детройта» не миновала. На бескрайних просторах океана им «посчастливилось» встретиться с лайнером «Америка», высотой с шестиэтажный дом. Двухтысячная толпа, высыпав на палубу, возбужденно галдела и махала шляпами, приветствуя отважных мореплавателей. Капитан «Америки», выйдя на мостик, пытался успокоить толпу пассажиров, пообещав, что пассажиров катера непременно спасут, поднимут на борт и окажут им всю необходимую помощь. Дело в том, что капитан отчего-то решил, что им встретились на пути чудом оставшиеся в живых, дрейфующие на катере, пассажиры затонувшего «Титаника». Однако команда «Детройта» любезно отказалась от предложенной помощи. Единственное, о чем попросил экипаж капитана, послать радиограмму в родной Детройт со словами: «У нас все в порядке!». Главная газета Детройта немедленно поместила статью об успешном плавании команды на первую страницу.
И вот наступило 7 августа 1912 года. Катер «Детройт», затратив на покорение океана три недели и еще шестнадцать часов, вошел в порт Куинстауна.
Портовый лоцман, завидев катерок, первым делом спросил, откуда прибыли джентльмены. Узнав, что из Нью-Йорка, лоцман был сильно удивлен, и провел их в гавань совершенно бесплатно, пояснив, что с героев он платы не берет.
В Куинстоне путешественники провели полторы недели. За это время они прекрасно отдохнули, набрались сил, отоспались. Единственное, что их сильно докучало – дотошные и чересчур назойливые газетчики, которые требовали для своих читателей все новых и новых подробностей их необыкновенного путешествия.
Погостив таким образом в Куинстоне, «Детройт» направился к берегам Саутгемптона, пройдя вдоль которых, ему было легче выйти на Балтику, а там, глядишь, и до Санкт-Петербурга рукой подать. Петербург был конечным пунктом, финишем морского путешествия Томаса Дэя.
В устье Невы катер встречали русские военные корабли, которые сопроводили его почетным эскортом. Жители высыпали на берег и восторженно махали шляпами. Команда в изумлении смотрела на приветствующую их толпу. А удивиться было чему: каждый второй из встречающих был облачен в военный мундир. Такого почета команда катера не видела никогда. Гавань Императорского речного яхт-клуба была празднично украшена флагами, гремел военный оркестр.
«Детройт» в Петербурге. Справа вверху его капитан
Говорят, что Дэй, прежде чем спуститься на берег, поцеловал мотор, который, несмотря на невообразимый грохот, ни разу не подвел путешественников, не заглох, блестяще справился со сложнейшей задачей и доставил команду целой и невредимой в Петербург.
И было лишь одно, о чем очень сильно сожалел Томас Дэй, то что меценат сэр Скриппс не принял участия в плавании.
Послесловие
Томас Дэй безусловно заслуживает нескольких отдельных строк, поскольку его безумно рискованное предприятие не осталось бесследным. Оно внесло свою лепту в дело развития малых морских судов. Мало того, оно развеяло страх перед продолжительными морскими путешествиями. Дэй доказал, что такие путешествия возможны, для этого нужны надежные, более современные моторы, хорошая оснастка корабля. Томас вырос в бедной семье. Своему положению в обществе он обязан исключительно благодаря личным качествам: немыслимому упорству, помноженному на талант. Страстный поклонник яхт и моторных судов, Томас не боится отправляться в рискованное путешествие через океан. После удачного путешествия через Атлантику, он оставляет пост редактора газеты и открывает новую страницу в своей жизни. Он начинает проектировать и строить яхты. В это же время над входом его судовой верфи появилась надпись: «Обрети надежду всяк сюда входящий».
