Итальянское сопротивление во Второй мировой войне. Как возникло сопротивление
Итальянское сопротивление во Второй мировой войне было народной войной. Она началась как восстание против нацистского гнета в дни, последовавшие за безоговорочной капитуляцией Италии перед союзниками 8 сентября 1943 года. Вначале не было ни лидера, ни организации, способной сплотить отдельных людей в боевую силу. И все же люди сражались с неожиданной яростью в Неаполе, Флоренции, Удине, в городах и отдаленных деревнях, на холмах и горах по всей стране. Это была отчаянная, неравномерная атака на немецких захватчиков, но это была также гражданская война, окончательное признание того, что настоящий враг, фашизм, был внутри.
***
История Сопротивления начинается с Муссолини и с тех, кто выступал против него с первых дней его прихода к власти. Но в более широкой исторической перспективе история начинается с рождения Италии как национального государства в 1861 году. До тех пор разные регионы полуострова имели свою собственную сильную и обособленную идентичность. “Стандартный” итальянский был родным языком всего двух-трех процентов населения. Большинство людей говорили на местном диалекте. Столетия иностранного вторжения и господства усилили сильную региональную раздробленность. Первым лидером Рисорджименто, как называлось движение за объединение и национальную независимость, был Джузеппе Мадзини, родившийся в Генуе в 1805 году. Его мечта не стала реальностью до 1861 года, когда североитальянскому королевству Пьемонт удалось разгромить армии королевства Двух Сицилий (которое включало всю Южную Италию).
К новому итальянскому режиму при короле Викторе Эммануиле II из Савойского дома многие относились с подозрением, особенно на Юге. Как проф. Норман Коган заметил: “Герои Рисорджименто достигли юридического, но не психологического и культурного объединения. Италия была создана, но не итальянцами”. Отсутствие политической поддержки — это еще не все, что будет «мучить» новое государство в последующие пятьдесят лет. В экономическом отношении Италия сильно отставала от большинства быстро индустриализирующихся стран. Требования колониального экспансионизма и постоянно растущего населения серьезно истощали государственную казну. Около семидесяти процентов рабочей силы было занято в сельском хозяйстве, при этом большинство крестьян жили в условиях по существу феодальной системы землевладения. Аграрная реформа представляла для них гораздо больший интерес, чем политическое единство. На Севере это чувство в конечном итоге приняло активную форму, когда в конце девятнадцатого века крестьяне начали объединяться, угрожая власти землевладельцев забастовками за повышение заработной платы.
Параллельные волнения быстро возникали среди рабочих в зарождающихся отраслях промышленности, особенно после того, как темпы экономического развития, наконец, возросли в 1890-х годах. Социалистическая партия (Partito Socialista Italiano—PSI), организованная в 1892 году, начала привлекать как недовольных рабочих, так и большое количество крестьян. К 1910 году она превратилась в очень значительную силу. Молодой Бенито Муссолини стал лидером радикальной фракции партии, которая выступала против реформистских тенденций основного течения партии. К 1912 году Муссолини был редактором официальной социалистической газеты «Avanti!» Тем не менее, он порвал с социалистами, когда они выбрали нейтралитет в начале Первой мировой войны. И основал свою организацию — Fascio d’azione rivoluzionaria (Союз революционного действия).
***
Участие Италии в Первой мировой войне ослабило и без того неустойчивую экономику, в результате чего первые послевоенные годы стали периодом непрерывных волнений. Волна забастовок охватила страну, и в сентябре 1920 года рабочие даже на короткое время заняли большое количество фабрик. Однако без устойчивого единого руководства до социалистической революции дело не дошло.
Муссолини быстро воспользовался ситуацией. Он был превосходным журналистом, возбуждающим толпу, и сумел найти спонсоров в среде капиталистов для своей собственной новой газеты, которую он назвал «II Popolo d’Italia». Муссолини использовал газету, чтобы с одной стороны увести людей от революционной борьбы, с другой — сплотить людей вокруг своего дела, о котором говорилось туманно, но пламенно. Суть его позиции заключалась в том, чтобы предложить что-то каждому. К марту 1919 года он преобразовал свой первоначальный «Союз» в новое движение, назвав его Fascio di Combattimento (Итальянский союз борьбы) и пообещав «восстановить закон и порядок». То есть подавлять забастовки и любые революционные движения против капиталистов и помещиков, используя так называемых чернорубашечников (отрядов вооруженных головорезов в черных рубашках).
Муссолини пользовался широкой поддержкой консервативных итальянцев, включая не только промышленников и землевладельцев, но и представители католической церкви, армейское руководство и большая часть мелкой буржуазии смотрели на Муссолини весьма положительно. Промышленники и землевладельцы боялись растущей власти профсоюзов и поэтому были очень щедры в своих взносах фашистам. Церковь, обеспокоенная основанием иИтальянской коммунистической партии в 1921 году, видела в фашизме эффективный бастион против «большевизма». Что касается короля Виктора Эммануила III, то он приветствовал любую силу, которая могла бы положить конец беспорядкам. Вопреки совету своего собственного кабинета король назначил Муссолини главой правительства сразу после так называемого “Марша на Рим” 28 октября 1922 года. В тот день сотни сторонников Муссолини отправились в столицу, демонстрируя силу фашистской партии с целью заставить короля сформировать новое правительство. Муссолини благоразумно остался в Милане до следующего дня, ожидая результатов своего маневра.
Альберто Моравиа, ведущий итальянский писатель, дал реалистичный отчет о «Марше на Рим», который позже стал одним из мифов фашизма: “Мне было 15 лет. Я пошел на Пьяцца дель Пополо и сел под фонтаном. Фашисты как раз входили через Порта-дель-Пополо. У меня создалось впечатление, что приближается толпа провинциальных охотников, мужчин из деревни, с дробовиками. Некоторые были одеты в черные рубашки и длинные брюки. Другие не носили черных рубашек. В середине толпы, я помню, был кто-то на белом коне, который был одним из лидеров. Их было довольно много. Я шел в школу, и мне нужно было перейти на другую сторону Площади, но я не осмелился пройти через их ряды. На улицах было не так уж много народу, просто обычные горожане. Они смотрели, некоторые аплодировали, другие — нет. Это была не очень восторженная аудитория”.
Когда Муссолини утвердился в качестве бесспорного лидера, его отряды намеревались быстро покончить с любой оппозицией. Избиения и даже убийства не смогли заставить замолчать медленно растущее число антифашистов. Некоторые ушли в подполье, некоторые отправились в изгнание, а многие попали в тюрьму.
***
Опыт одного человека — это «микрокосмос» антифашистского движения того периода. Алессандро Пертини был президентом Италии с 1978 по 1985 год, провел 15 лет в тюрьме при режиме Муссолини. Он вступил в Социалистическую партию в 1919 году, когда ему было 23 года, вскоре после того, как вернулся с полей сражений Первой мировой войны. В течение следующих нескольких лет он пытался мобилизовать общественное мнение против деятельности фашистов.
В 1925 году его арестовали и обвинили в “опасной подрывной деятельности” за написание и распространение антифашистских листовок. Ему дали условный срок, но в октябре следующего года в результате особенно жестокого нападения он получил перелом руки. Ему также угрожали смертью, если он снова появится на улицах Савоны, города, в котором он открыл юридическую практику. Поэтому он отправился в Милан, где в 1926 году принял участие в планировании побега во Францию Филиппо Турати, пожилого лидера социалистов, которого он сопровождал в Париж. Пертини вернулся в Италию в 1929 году, используя фальшивые документы, удостоверяющие личность, в которых говорилось, что он гражданин Швейцарии. Вскоре его узнал человек из Савоны, который донес на него в полицию. 30 ноября 1929 года он был приговорен к десяти годам и девяти месяцам тюремного заключения, и ему навсегда запретили занимать государственные должности.
Пертини начал свой срок в одиночном заключении в сырой, темной камере тюрьмы Сан-Стефано, недалеко от Неаполя. Старая тюрьма, первоначально использовавшаяся королями Бурбонов, считалась худшей тюрьмой в Италии. На рассвете заключенным давали чашку жидкого кофе, а в десять — тарелку макарон с фасолью, единственную пищу на двадцать четыре часа. После двух лет такого существования здоровье Пертини сильно ухудшилось. В Париже Турати узнал о состоянии Пертини из подпольных сплетен. Он инициировал энергичную кампанию по написанию писем от влиятельных людей, протестующих против обращения с Пертини. В конце концов фашистские власти перевели Пертини в относительно свободную ссылку на остров Понца, а оттуда в аналогичное учреждение в Вентотене. Он должен был быть освобожден в сентябре 1940 года, но Муссолини лично вмешался, чтобы продлить его срок еще на пять лет на том основании, что Пертини был опасен для национальной безопасности из-за “его абсолютной преданности делу социализма”.
***
В то время как в двадцатые и тридцатые годы медленно росла скрытая оппозиция фашизму, харизма Муссолини и его обещание мира и процветания заворожили большинство итальянцев. Они были не одиноки в этом. В Соединенных Штатах некоторые американцы, в том числе американцы итальянского происхождения, аплодировали Муссолини. Доктор Николас Мюррей Батлер, президент Колумбийского университета, заявил: “Итальянская национальная энергия возрождается с приходом фашизма…. Можно с уверенностью предсказать, что так же, как Кромвель создал современную Англию, так и Муссолини создаст современную Италию”. У англичан тоже нашлись слова похвалы, особенно у Уинстона Черчилля.
Но атмосфера начала меняться в середине тридцатых годов. С 1935 года, когда Дуче вторгся в Эфиопию, Италия была военизированным государством, настроенным уже не на “мир и порядок”, которые обещал Муссолини. Во имя капитала Муссолини обрекал среднестатистического итальянца на растущие трудности. Хуже того, в 1939 году он привел нацию к союзу с Германией.
Амбивалентность широкой общественности была одной стороной медали; другой была явная и непреклонная оппозиция тысяч антифашистов столь же непреклонной лояльности истинных фашистов. Антифашисты были ядром того, что должно было стать в 1943 году вооруженным сопротивлением как против немецких, так и против итальянских фашистов.
***
События с 1936 по 1943 год только намекают на катастрофическое падение состояния Муссолини после его победы в Эфиопии. Хотя Галеаццо Чиано, министр иностранных дел и зять Муссолини, сначала настаивал на союзе с Германией, к 1939 году он относился к этому с подозрением, отражая в то же время взгляды ряда итальянских фабрикантов на невыгодность вступления в европейскую войну Италии.
Подтверждения этого есть в дневниках Чиано, которые дают красноречивые закулисные описания некомпетентности и растерянности фашистского правительства. Немногие в иерархии были готовы бросить вызов Дуче. Одним из них был Итало Бальбо, который в марте 1939 года имел наглость сказать своему шефу на заседании Большого совета: “Вы чистите сапоги Германии”.
Чиано отметил несколько дней спустя: “Дуче… согласен с тем, что сейчас невозможно представить итальянскому народу идею союза с Германией. Даже камни возопили бы против этого… События последних нескольких дней изменили мое мнение о фюрере и Германии”. Он добавил, что король тоже был более чем когда-либо настроен против Германии, намекая на “германскую наглость и двуличие” и восхваляя “прямоту британцев”. Тем не менее, два месяца спустя, в мае, Чиано отправился в Берлин, чтобы подписать «Стальной пакт».
Колебание Муссолини в его энтузиазме по отношению к Гитлеру не помешало ему послушно выполнять решения фюрера. Однако Чиано писал, что к этому времени большинство фашистских лидеров были хорошо осведомлены об антигерманских настроениях итальянского народа. Тем не менее в августе 1939 года Муссолини, знавший о готовящемся вторжении в Польшу, ничего не предпринял, чтобы вмешаться. Чиано прокомментировал: “Это было бы безумным предприятием, осуществленным против единодушной воли итальянского народа, который пока еще не знает, как обстоят дела, но который, узнав правду, испытал внезапный приступ ярости против немцев…. Политика нейтралитета, с другой стороны, будет более популярной, и если бы это было необходимо позже, война против Германии была бы столь же популярной».
Несколько дней спустя, по словам Чиано, он сам сказал Муссолини, что, по его мнению, немцы нарушают условия союза, в котором, по словам Чиано, “мы должны были быть партнерами, а не слугами”. Чиано утверждал, что он посоветовал Дуче разорвать пакт и бросить его в лицо Гитлеру — совет, который Дуче проигнорировал. Презрение Гитлера к мнению своего “партнера” никогда не было так очевидно, как в том, что Риббентроп отклонил просьбу Чиано о встрече 21 августа, резко ответив, что он “ждет важного сообщения из Москвы”.
Поскольку события указывали на надвигающееся столкновение с Великобританией, Чиано недвусмысленно заявил, что Италия не готова к войне. “Офицеры итальянской армии не имеют квалификации для этой работы, а наше оборудование старое и устаревшее. К этому следует добавить умонастроение итальянцев, которое явно антигерманское. Крестьяне идут в армию, проклиная ”этих проклятых немцев».
Несмотря на все это, Муссолини предпринял серию военных кампаний в тщетной попытке показать, что он все еще великий лидер. Нападение на Грецию в октябре 1940 года, которое с треском провалилось, было совершено без ведома Гитлера. Позже, по словам Чиано, Муссолини направил итальянские войска в Советский Союз вопреки желанию фюрера. За это Дуче был «вознагражден» отсутствием поддержки со стороны своего союзника, и итальянские войска были вынуждены совершить долгое, печальное отступление с восточного фронта.
К середине 1941 года взгляды Чиано разделяли многие в фашистской партии. Он отметил в своем дневнике, что антифашизм пускал корни повсюду, «угрожающе, неумолимо и молчаливо». Буффарини, министр внутренних дел, подготовил хорошо документированный отчет, подтверждающий это. Отчет настолько убийственный, что он побоялся показать его Муссолини. По словам Чиано, Дуче не был по-настоящему убежден в растущем недовольстве до 1942 года, когда беспорядки, вызванные нехваткой продовольствия, распространились от Венеции до Матеры на Юге. Муссолини попытался отмахнуться от беспорядков, заявив, что “на самом деле бояться нечего, по крайней мере, до тех пор, пока не разразится какой-нибудь новый и серьезный инцидент”.
Несколько месяцев спустя, в ноябре, бомбы союзников начали падать на Италию в большом количестве, и фашисты, наконец, признали, что игра окончена.
***
Эйфория после отставки Муссолини 25 июля исчезла почти в одночасье, сменившись замешательством и опасениями. Назначение 74-летним королем также стареющего маршала Пьетро Бадольо, кадрового офицера, на место Муссолини вряд ли можно было назвать революционным изменением. Бадольо возглавлял победоносную итальянскую военную операцию в Эфиопии, и одно время он был начальником Генерального штаба и президентом Совета армии. Но он с треском проиграл компанию в Греции в 1940 году и был бесцеремонно отправлен в отставку Дуче. Бадольо был полностью предан королю и представлял те же консервативные ценности, которых придерживался монарх.
Новый кабинет Бадольо состоял в основном из бывших соратников Дуче. При этом, в первом радиообращении Бадольо сделал двусмысленное заявление “война продолжается”. Это вряд ли успокоило итальянский народ, большинство из которых надеялось, что мир уже близок. Высадка союзников на Сицилии 10 июля подтвердила опасения большинства итальянцев о том, что их страна вскоре превратится в поле битвы.
Безоговорочная капитуляция, какой бы неприятной она ни была для национальной чести, прояснила ситуацию. Врагом стала Германия, а также Муссолини и его ярые сторонники. Задолго до этого Гитлер отдал приказ о систематической немецкой оккупации Италии. Затем, 27 сентября, фюрер, освободив Муссолини вскоре после выхода из войны Италии, назначил Дуче главой нового режима под названием Итальянская Социальная Республика (Repubblica Sociale Italiana — RSI) со штаб-квартирой в северном городе Сало, на озере Гарда.
Тем временем король и Бадольо позорно бежали из Рима 9 сентября, после того как Бадольо передал по радио следующее сообщение: «Военные действия против британских и американских войск теперь прекратятся на всех фронтах. Однако итальянская армия будет противостоять любым атакам от других”. С падением правительства распалась вся административная система, включая военную. В каждом городе, деревне человек стал сам за себя. Итальянские солдаты оказались в ловушке на Севере между союзниками, остановившимися под Римом, и немцами, хлынувшими через перевал Бреннер.
Расформированные солдаты поспешно сбрасывали свою форму, бежали. Тысячи получили убежище у крестьян, которым приходилось прятать своих собственных сыновей, потому что нацисты ежедневно собирали трудоспособных мужчин для службы в трудовых батальонах в Италии или для депортации на заводы в Германии. Горы Апеннин и Альп стали убежищем не только для бывших итальянских солдат, но и для антифашистов и сбежавших военнопленных союзников. Многие из последних пытались добраться до Швейцарии или присоединиться к американской и британской армиям на юге.
В первые недели после перемирия многие молодые итальянцы буквально просто прятались, чуть ли не разбивали палатки. Паоло Гобетти, сын антифашиста Пьеро Гобетти, описал, как он и его друзья отреагировали, когда собрались вместе в горах над Турином: “Мы чувствовали себя совершенно свободными и защищенными. Мы были вооружены и знали, кто наш враг. Это был момент абсолютной свободы, потому что Государство исчезло, как фашистское государство, так и государство короля — государства больше не было. Государством были немцы, которые были угнетателями и захватчиками и не имели никакой легитимности, как и фашисты, которые работали с ними. Поэтому, когда мы прогуливались среди деревьев и гор, у нас было чувство, почти ощущение, что мы можем протянуть руку и прикоснуться к утопии, к возможности построить что-то совершенно новое”.
Реальность их положения стала ясна в скором времени, когда запасы продовольствия начали истощаться, а погода изменилась. “Походный лагерь” вскоре должен был превратиться в военную базу, а их бегство в горы — в партизанскую войну.
————————————-
Другие мои работы:
США обеспокоилось перерабатываемой Индией российской нефти в обход санкций
Эскалация вокруг Тайваня нарастает. Необъявленный визит делегации Конгресса США в Тайбэй 14 августа
