История Руси, принявшей западное христианство. Часть сорок вторая. Правление Владимира IX Фёдоровича, Тараруевщина и сражения на востоке
Владимир Фёдорович-младший появился на свет в 1660 году и был последним ребёнком в близкородственном браке Фёдора II Владимировича и Анны Фердинандовны, австрийской принцессы. Как и все дети Фёдора II Владимировича от первого брака, Владимир страдал эпилепсией и имел другие серьёзные проблемы со здоровьем. Он был высок ростом, тщедушен и выглядел старше своих лет.
Владимир увлекался верховой ездой, что в один момент кончилось для него плачевно — однажды он упал с лошади и сломал ногу, кости срослись неправильно и принц на всю жизнь остался хромым и ходил с тростью.
Владимир был упрям до крайности и всё детство посвятил физическим упражнениям, но исправить недостатки своего здоровья он не смог.
В 1676 году отец женил его на двадцатилетней княжне Соломонии Александровне Мухранской. В этом браке было пятеро детей:
1. Екатерина Владимировна, великая княжна;
2. Мария Владимировна, умерла во младенчестве;
3. Анна Владимировна, великая княжна;
4. Целестина Владимировна, великая княжна;
5. Татьяна Владимировна, великая княжна.
Императрица Соломония Александровна Мухранская
Владимиру было восемнадцать лет, когда скончался его отец Фёдор II Владимирович и вступил на престол его старший брат и тезка Владимир VIII Фёдорович. Отношение с ним и с его окружением были сложные, младшего Владимира считали живым трупом и многие хотели обойти его и сразу посадить на трон Симеона Фёдоровича, который наоборот, обладал крепким здоровьем и был прекрасно образован. Судя по всему, эту идею поддерживал и Владимир VIII Фёдорович, но никаких действий в эту сторону он не предпринял и младший Владимир оставался наследником на всём протяжении его правления.
Владимир IX Фёдорович вступил на трон 17 сентября 1682 года в возрасте двадцати двух лет. Желая показать, что он всех их переживёт, новый император после своей коронации в Киеве в соборе Успения святой Богоматери Марии 17 ноября 1682 года архиепископом Киевским и Владимирским, примасом Рутении Иоанном VI Петровичем Савёловым отправился в традиционное коронационное турне, 25 декабря 1682 года короновался в Вильнюсе в соборе святого Владислава (обряд совершил архиепископ Вильнюсский Николай Петрович Пац) и выехал в Польшу.
В Люблине прибывшего на своё избрание Владимира IX Фёдоровича ждал неприятный сюрприз: путешествующий в его свите дядя, великий князь Юрий Владимирович, устав вечно находиться в тени, сам выставил перед сеймом свою кандидатуру на корону Польши. Императора спасло то, что сейм желал, чтобы их король правил ещё чем-то, кроме Польши и не желал, чтобы король постоянно жил в Польше, и 22 января 1683 года он был избран польским монархом, 27 января будучи коронован архиепископом Гнезненским и примасом Польши Яном Яновичем Выджгой в соборе святого Войцеха.
Великий князь Юрий Владимирович
Великий князь Юрий Владимирович по этому поводу не очень расстроился. Он вернулся во Владимир-на-Клязьме, где и умер в 1685 году в возрасте пятидесяти трёх лет.
Вернувшись в столицу, Владимир IX Фёдорович 10 марта 1683 года издал указ о роспуске Собора всей земли Русской, однако Собор отказался повиноваться монаршей воле. Император впал в ярость и отправил полк татарской гвардии под началом полковника князя Петра Семёновича Урусова разогнать его.
Антипарламентские взгляды будущего императора не были секретом и Собор решил заранее подготовиться к его любой выходке, что так же не было секретом. Собор всей земли Русской договорился с магистратом столицы о совместных действиях в случае враждебных шагов в их сторону Владимира IX Фёдоровича. А при императорском дворе у них появился неожиданный союзник.
Генерал боярин и князь Иван Андреевич Тараруев, герой Первой войны Карла X Густава, лукавый царедворец, долгое время был на придворной службе, оружничим, но мечтал о первых ролях, а не о третьестепенных.
Над князем Тараруевым начали сгущаться тучи, когда Владимир IX Фёдорович запретил ему появляться на любой из своих коронаций, что здорово князя напугало. Он тайно встретился с лидерами Собора, уговаривал их начать выступления, но те твёрдо стояли на своих прежних позициях, не желая первыми раскачивать лодку. Князь Тараруев думал о том, что в таком случае делать, как случился март 1683 года, давший ему шанс внести своё имя в историю.
Имея хорошие отношения с оружейным королём Артемием Даниловичем Антюфеевым, который так же был на стороне представлявшего интересы буржуазии и промышленников Собора, князь Тараруев убедил его открыть для него свои оружейные склады. Князь Тараруев принялся вооружать работников мануфактур и буржуа средней руки. Армия получалась маленькая, вовсе не обученная, но лучше, чем ничего. Что же касается народа, его вооружать никто не намеревался.
На площади перед дворцом, в котором заседал Собор, состоялось сражение между двумя князьями, Тараруевым и Урусовым. В пользу первого играло то, что князь Урусов никогда не командовал войсками в сражении и никогда не участвовал в войнах, а на стороне второго то, что воины князя Тараруева были необучены.
Победу в этой стычке одержал князь Иван Тараруев. Хоть его воины, как неоднократно было сказано выше, не имели навыков боя, но они действительно слаженно и беспрекословно слушались князя Тараруева, а князь Урусов несколько растерялся, а рядом с ним не оказалось толкового советника, к тому же кавалерия не очень хорошо действовала в пешем строю. Князю Урусову удалось бежать, но большинство татар отказались последовать за ним и сдались в плен.
Одержав победу, князь Тараруев полностью блокировал Большой дворец, императорскую резиденцию, прервав все связи Владимира IX Фёдоровича с внешним миром. В его армию началось пополнение. К архиепископу Иоанну VI Савёлову приставили вооружённых людей, дабы не дать ему вмешаться в ход событий. Под домашний арест попали великие князья Юрий Владимирович и Иван Юрьевич со своими семьями, а так же вдовствующая императрица Александра Апраксина с сестрой, Марфой, и братьями, проживающие у великих князей.
Под домашний арест были взяты так же другие члены императорской семьи (Правящего дома): супруги Анна Фёдоровна и боярин Пётр Салтыков, полуполковник окольничий Алексей Шеин.
Совет всей земли Русской единогласно проголосовал присвоить князю Тараруеву за эту победу почётный титул светлости и повысить в чине до фельдмаршала, что тот с удовольствием принял.
Владимир IX Фёдорович подписал указ о лишении Ивана Андреевича Тараруева всех титулов, дворянского достоинства и чинов, лишения должностей, об исключении его из ордена святого апостола Андрея Первозванного (хотя он тоже не собрал ни одного орденского собрания (такая же ситуация с орденом Витиса), члены этого ордена (как и ордена Витиса) по-прежнему носили его знаки, а князь Тараруев был его кавалером), о конфискации всего имущества, и приговорил к смертной казни.
В условиях невозможности императора править страной, вдовствующая императрица Мария Шеина, находившаяся в селе Боголюбово со своими детьми, 14 марта издала указ о принятии на себя верховной власти до того момента, как Владимир IX Фёдорович сможет вернуть в свои руки бразды правления. Обладавшая большими умом и огромной популярностью, вдовствующая императрица была быстро признана временной правительницей. Следующим своим указом она приказала Аландскому, Выборгскому, Прусскому, Ижорскому и Киевскому генерал-губернаторам и ливонскому наместнику приготовиться на случай военной агрессии со стороны иностранного государства. В Боголюбово быстро перебрались дипломатические и торговые миссии.
Мария Шеина приказала воинским частям не вмешиваться в столичные событиях до того, как жизни императора будет угрожать непосредственная опасность.
Тем временем князь Тараруев установил свой контроль над всей столицей, а в Соборе после долгих прений утвердили пять пунктов, которые направили в Большой дворец:
1. Ни один закон в Русской империи не может быть принят без подписи Собора всей земли Русской;
2. Если император дважды отклоняет закон, предложенный Собором всей земли Русской, то сей закон автоматически вступал в силу без подписи императора;
3. Собор всей земли Русской имеет право низлагать и возводить императоров;
4. Император не мог возводить в генеральские чины без согласования с Собором всей земли Русской;
5. Владимир IX Фёдорович должен отречься от престола в пользу своего младшего брата, великого князя Симеона Фёдоровича.
Владимир IX Фёдорович не стал принимать посланников Собора, которые по его приказу были убиты дворцовой охраной, а их трупы выброшены из окон. Это разозлило князя Тараруева и он пошёл на штурм Большого дворца, который с лёгкостью был отбит дворцовой охраной, которую в тот месяц возглавлял опытный и закалённый в боях генерал, боярин Аггей Шепелев.
В таком случае Собор отправил посланников в Боголюбово, изменив пятый пункт на просьбу о принятии императорской короны великим князем Симеоном Фёдоровичем.
Мария Шеина хорошо приняла посланников Собора и высказала надежду, что они обо всём договорятся с её сыном. Великий князь Симеон Фёдорович внимательно прочёл пункты и отозвался о них положительно, но заявил, что займёт трон только после естественной смерти или добровольного отречения Владимира IX Фёдоровича. Так же они поинтересовались о штурме Большого дворца, но посланники заверили, что жизни Владимира IX Фёдоровича ничего не угрожает, после чего вернулись в столицу фактически ни с чем.
Стоит сказать, что в Большой дворец и Порфирный дворец, где находились великие князья с семьями и вдовствующая императрица с братьями, спокойно доставали провизию. Князь Тараруев контролировал этот процесс и не позволял, чтобы им доставляли что-то кроме хлеба и воды, но в обоих дворцах были винные погреба.
Когда посланники вернулись, князь Тараруев предпринял вторую попытку штурма Большого дворца, окончившуеся большими потерями для его маленькой армии, хотя всё это время князь Тараруев её тренировал и обучал тактике.
Конфликт затягивался. Частью Собора были промышленники, недовольные, что их доходы падали, так как большая часть рабочих столицы влилась в армию князя Тараруева, да и кормить всю эту ораву выходило накладно. Остальная часть Собора тоже было недовольна тем, что ситуация зашла в тупик и, посовещавшись, Собор приказал князю Тараруеву распустить войска по домам.
Боярин и князь Иван Андреевич Тараруев
Князь Тараруев отказался. Да и рабочие мануфактур, получившие в руки оружие и хлебное довольствие, вовсе не спешили возвращаться к работе. Начались погромы зданий, принадлежащих промышленникам и другим членам Собора.
Собор начал подозревать, что теряет контроль над князем Тараруевым, если уже не потерял. Окончательно он в этом убедился, когда мятежный князь выставил перед дворцом, в котором заседал Собор, десять пушек и пригрозил применить их в действии, если тот будет путаться у него под ногами.
По Владимиру-на-Клязьме ходили слухи, что князь Тараруев хочет сам сесть на трон и женить своего сына Андрея на великой княжне Елене Юрьевне. На самом деле он не имел чёткого представления, что ему дальше делать, поэтому не стал выставлять пушки напротив Большого дворца и предпринимал попытки договориться с вдовствующей императрицей и временной правительницей Марией Шеиной, но она требовала сначала подчиниться воле Собора и распустить войска по домам. Не смотря на то, что его слабо обученные войска не могли противостоять регулярной армии, которая была на стороне Марии Шеиной (и сам князь это понимал), он категорически отказался их распускать и всё ещё надеялся как-нибудь надавить на временную правительницу, Собор или императора, но в тоже время просчитывая пути отступления и побега.
Собор, увидев пушки, дула которых были направлены в сторону их окон, окончательно решили, что лучше иметь дело с болезненным императором, чем со старым вельможей, который ещё и зарвался. Да и простой владимирский люд был в шаге от собственного бунта.
Пятнадцатого апреля к князю Тараруеву прибыл посланник с предложением от Собора, который пригласил его во дворец и найти компромисс. Князь Тараруев думал сутки, прежде чем принять сиё предложение, но всё-таки решил навести визит.
На следующий день князь Тараруев с сыном Андреем без охраны прибыл в Соборный дворец и был тут же окружён вооруженными людьми. Горько усмехнувшись, он не оказал сопротивления, сын последовал примеру отца.
Собор тут же послал гонца в Боголюбово с известием, что князь Тараруев арестован и с официальной просьбой навести порядок в столице.
Под покровом ночи князь Тараруев и его сын Андрей были тайно доставлены в Большой дворец. Владимир IX Фёдорович за такой подарок был готов пойти на мир с Собором и найти с ним компромис. Семнадцатого апреля мятежный князь Тараруев и его сын Андрей были казнены через повешение, у окон, вернее, петлёй, которая свисала с окна на задний двор Большого дворца.
В тот же день, 17 апреля 1683 года, в столицу вошли войска фельдмаршала-лейтенанта Петра Васильевича Шереметьева и подавили беспорядочное сопротивлени восставших, оставшихся без командующего. Бунт был подавлен, а Пётр Шереметьев, по ходатайству Марии Ивановны, через месяц был произведён в генералы и возведён в окольничие.
Аггей Шепелев через несколько дней после подавления бунта был повышен Владимиром IX до фельдмаршала (первый случай присвоения фельдмаршальского звания в истории Руси) и назначен королевским советником по военным делам.
Спустя день после подавления бунта Мария Шеина сложила с себя властные полномочия и вернула их Владимиру IX Фёдоровичу, а тот, собираясь было посадить её под домашний арест, махнул рукой. Дипломатические и торговые миссии вернулись в столицу, а вдовствующая императрица с семьёй осталась в Боголюбово.
Собор не был распущен и занимался тем, что, скрашивая ожидание смерти Владимира IX Фёдоровича, критиковал его политику. В эти годы не происходили выборы в Собор и он оставался в прежнем составе.
Во Владимир-на-Клязьме были вызваны остальные сыновья мятежного князя, генерал-фельдвахмейстер и курский наместник князь Пётр Иванович Тараруев и стольник князь Иван Иванович Тараруев (на момент бунта он находился в своём имении) и без суда казнены.
В апреле 1683 года император подписал указ о создании придворной гвардии. До этого охраной дворца попеременно занимались армейские части, а во главе обычно ставили заслуженного генерала, связанного с полком, который в данный момент охранял Большой дворец. Теперь же учреждалась отдельная гвардия, названная императорским гвардейским полком, со своей сине-белой формой, в который Владимир IX Фёдорович отобрал тысячу ногайцев из состава татарской гвардии. Во главе её император поставил старшего брата своей жены князя Георгия Александровича Мухранского.
Став императором, Владимир IX Фёдорович приблизил к себе шурина, бия Ногайской орды князя Арчила Александровича Мухранского, которого в марте 1683 года назначил канцлером — сей пост пустовал сто двадцать лет. Формально как бий Ногайской орды князь Арчил Мухранский был членом верхней палаты Собора, сената, но ни на одном его заседании он не поприсутствовал.
Стоит также отметить, что князь Арчил Мухранский был первым светским канцлером, до него эту должность занимали люди исключительно духовного звания.
Удельный князь Холмский Григорий Семёнович сам метил в канцлеры, но остался вообще без должностей. Он находился подле императора всё время бунта и теперь чувствовал себя обделённым и обиженным, из-за чего ушёл к Владимиру IX Фёдоровичу в оппозицию и принимая деятельное участие в работе Собора, став его негласным лидером.
Князь Пётр Урусов, не очень проявивший себя в командовании полком во время бунта, был повышен Владимиром IX Фёдоровичем в чине и назначен королевским советником по внутренним делам.
Приблизил император и другого дворянина ногайского происхождения — князя Даниила Сеюшевича Юсупова, которого назначил столичным наместником.
Оба князя были вороваты и не слишком компетентны, но Владимир IX Фёдорович упорно закрывал на это глаза и в том же 1683 году возвёл их сразу в бояре, минуя окольничих, а князю Юсупову также присвоил чин генерал-фельдвахмейстера.
Огромное влияние на императора приобрёл фельдмаршал боярин Аггей Шепелев, в первых рядах защищавший его во время штурмов князя Тараруева, что произвело на Владимира IX Фёдоровича неизгладимое впечатление. Он не получил должность канцлера только потому, что император заранее приготовил её для своего шурина, но надо сказать, что Аггей Шепелев и не очень к ней стремился.
Влиятельными фигурами в политике были королевский советник по внешним делам боярин Артамон Сергеевич Матвеев и архиепископ Иоанн VI Савёлов.
После подавления бунта Владимир IX Фёдорович задумался заранее пресекать различные козни и 14 сентября 1683 года он подписал указ о создании тайных и сыскных дел канцелярии, начальником которой поставил Алферия Клементьевича Ушакова, к которому давно присматривался. Под его началом оказалось сто пятьдесят человек и со своими обязанностями, они, в целом, справлялись.
Изначально Алферий Ушаков каждый день докладывал императору о состоянии дел, но они постоянно отказывались столь мелочными, что Владимир IX Фёдорович однажды не вытерпел и выставил его за дверь, назвав базарной бабкой. Теперь император принимал Алферия Ушакова в конце каждой недели.
В целом, Владимир IX Фёдорович правил, руководствоваясь интересами экономики, пусть лично в ней совсем не разбирался, и в 1684 году учредил первый банк на Руси, с участием государственных средств, церковного и частного капиталов. К концу его недолгого правления по всей стране было уже несколько банков.
Владимир IX Фёдорович не любил праздников и если они всё-таки случались, то проводились чинно, скромно и достойно. Как и старший брат, он не устраивал балов и не ездил на охоту, однако дотошно соблюдал придворный церемониал и разводил голубей.
Императрицу Соломонию Александровну современники сравнивали с сельской помещицей. Она поздно вставала, много ела, любила играть в карты и в её круг входили только подруги детства. Как и муж, она не любила балы, а развлекали её шуты и всякого рода гадания. Она, как и её подруги, носила знаки ордена святой Ольги, но не провела ни одного собрания.
Основным законом Русской империей были Акты короля Владимира, принятые королём Владимиром Алексеевичем в 1629 году и утверждённые Собором всей земли Русской, а суды совершались особой палатой в каждом отдельном городе, включавшие в себя и присяжных. Высшей инстанцией был Императорский суд и параллельный ему Великокняжеский суд для подданных Великого княжества Литовского.
В том же 1684 году Владимир IX Фёдорович добавил в герб три орденские цепи, вокруг герба на груди сокола: ордена святого апостола Андрея Первозванного, ордена святой Ольги и ордена Витиса, а над каждой головой сокола появилась геральдическая корона.
Мария Шеина, отказавшись от роли в управлении государством, тем не менее вела самостоятельную династическую политику, ведя переговоры с кайзером Леопольдом I фон Габсбургом о браке его дочери Марии Антонии, руки которой настойчиво добивался курфюрст Баварии Максимилиан II Эммануил фон Виттельсбах, снявший после смерти отца свою кандидатуру на выборах нового кайзера, чем обеспечил победу Леопольда I фон Габсбурга, и своего сына Симеона Фёдоровича. В 1685 году в Ижорске состоялась двойная свадьба, на которой присутствовали и в том числе Мария Шеина и датский король Кристиан V, возложивший во время церемонии на новоиспечённого зятя знаки ордена Слона.
Великий князь Пётр Фёдорович взял в жены принцессу Софию Гедвигу, а принц Кристиан женился на великой княжне Елене Юрьевне, оба обряда совершились дважды: по католическому и по протестантскому обрядам. Дата этого события была немного сдвинута из-за смерти великого князя Юрия Владимировича.
Изначально София Гедвига должна была стать супругой наследника престола Симеона, но Кристиан V был категорически против смены веры своею дочерью, а мысль об императрице-лютеранке тогда совсем не допускалась. При этом датский король не отказывался от династического союза с Русью и компромис был найден.
Владимиру IX Фёдоровичу не нравилось, что Мария Шеина активно участвует в политике, но пока она не заходила на государственную стезю, он был готов это стерпеть. Но кто без всяких «но» выводил императора из себя, был его младший брат великий князь Симеон Фёдорович.
У Владимира IX Фёдоровича периодически случались обострения его болезни, когда казалось, что он бьётся в агонии, и часть придворных, ожидая его смерти со дня на день, уже заискивалась перед его младшим братом, а тот эти заискивания с удовольствием принимал.
Великий князь Симеон Фёдорович был первым ребёнком от второго брака Фёдора II Владимировича и родился он в 1662 году. По описаниям современников и иностранных дипломатов, он был весьма одарённым человеком: к двенадцати годам он превосходно изъяснялся на десяти языках, обладал обширными знаниями в химии, физике, механики, философии и на равных вёл диспуты с учёными, чем приводил их в изумление. Всё это развило в нём большое самомнение и честолюбие, но в тоже время он был сторонником парламентизма, считая, что абсолютистское правление ведёт к тирании, а тирания — это самое ужасное порождение человечества.
Столь сильное внимание к наследнику престола при живом императоре задевало и раздражало Владимира IX Фёдоровича и он кропотливо готовился к возвращению в русское законодательство закона об абсолютной примогенитуре.
В 1686 году в Ямато пятый год шло восстание традиционалистов под руководством Мацудайры Норихисы, известное так же как Вторая гражданская война. Айны, народ, проживающий на острове Эдзо, воспользовались положением и вновь восстали. Во главе восстания встал вождь айнского племени менасикуру, восьмидесятилетний Сягусяин, ранее без успеха бунтовавший в 1668-1669 годах.
Яматцы, чья численность на острове была где-то в шесть тысяч человек, компактно проживали на небольшом полуострове Осима, а на всей остальной территории острова Эдзо жили айны, численность которых оценивается в сорок тысяч человек, платившие Фунаи натуральную дань.
Сягусяин не стал дожидаться превосходящих сил яматцев и атаковал первым, напав на гарнизон крепости Сирибеси. Эффект внезапности и численное превосходство сделали своё дело, крепость была взята и айны двинулись дальше.
У яматцев на Эдзо было всего две крепости, вышеупомянутая Сирибеси и столица губернаторства Мацумаэ, между которыми располагать защищённые лишь забором или частоколом селения яматцев. Айны стремились полностью избавиться от присутствия на острове ненавистных колонизаторов и вырезали их беспощадно.
Большое количество беженцев скопилось в Мацумаэ. Часть из них губернатор острова, генерал Антониу Хасимото, приказал переправлять через пролив Цугару, на остров Хонсю. Остались только те, кто мог держать в руках оружие.
Айны провозгласили о создание собственного государства, во главе которого встал совет из племенных вождей, одним из которых был Сягусяин. Не смотря на создание государства, айны не собирались расставаться с основными отраслями своего хозяйства: собирательством, рыболовством и охотой, и строить города.
В мае 1686 года Сягусяин достиг Мацумаэ и на следующий день произошло сражение, в котором хорошо вооружённая и слаженно действующая армия Антониу Хасимото отбросила неорганизованные войска айнов и перешла в наступление, но вскоре генерал отвёл войска под мощные стены крепости Мацумаэ, надеясь пересидеть восстание до прибытия подкреплений.
Сягусяин немедленно осадил крепость, но полностью блокировать её не смог, так как у него не было флота, что бы помешать связям Хасимото с остальной частью королевства.
Оставив дела на помощника, Антониу Хасимото отправился в Фунаи с докладом королю Ямато Франсишку II Отомо и просить о помощи. Прознав про отплытие генерала, Сягусяин пошёл на штурм крепости, который был отбит, как и все последующие попытки.
Прибыв по морю в Фунаи, Антониу Хасимото упорно добивался приёма у короля, однако столичный губернатор, часто видевшийся с Франсишку II Отомо, сообщил ему, что тот не желает его видеть. Монарх обвинял Антониу Хасимото в демографическом кризисе в провинции Муцу, вызванным большим количеством беженцев с Эдзо. Не стоило ждать и подкреплений, так как все силы королевства были брошены на борьбу с традиционалистами, которые как раз взяли Эдо. Поняв, что в столице он ничего не сможет сделать, Антониу Хасимото вернулся в Мацумаэ.
Тут на исторической сцене появился Василий Иванович Бутурлин, посланник Русской империи в королевстве Ямато. Имея желание выслужиться перед императором, он решил воспользоваться сложившимся положением и самолично на одном из русских торговых кораблей, минуя флот Ямато, прибыл в опустошенную Сирибеси, где не нашёл ни одной живой души. Выйдя из крепости, Василий Бутурлин и его вооружённая охрана достигли ставки Сягусяина.
Живя на острове, айны имели слабое представление о том, что происходит за его пределами. Они знали, что в Ямато идёт смута, но по её окончанию они бы обязательно разгромили их, так что помощь не помешала бы. Да и любопытно было взглянуть на кого-то кроме яматцев.
Василий Бутурлин предложил перейти в подданство Русской империи и платить дань вдвое меньшую, чем айны платили королевству Ямато, а взамен получить помощь войсками и вооружением. Сягусяину план понравился и он его одобрил, но сказал, что единолично принимать решения не может и в сопровождении проводников отправил его к совету вождей.
Совет вождей так же с воодушевлением принял предложение посланника. Василий Бутурлин помог им составить прощение императору Владимиру и в короткие сроки подготовил посольство, с которыми отбыл из Сирибеси в Охотск.
Через день после прибытия в Охотск посольство было принято охотским воеводой генерал-фельдвахмейстером окольничим Алексеем Ларионовичем Толбузиным. Тому идея показалось интересной и посольство айнов, снабжённое провизией и нужными людьми, отправилось дальше, во Владимир-на-Клязьме, а Алексей Толбузин начал готовиться к высадке на остров Эдо.
Василий Бутурлин остался в Охотске, боясь в столице навлечь гнев императора за самовольный отъезд и не спешил обратно в Ямато, опасаясь расправы за свои действия.
В марте 1687 года двадцать кораблей флота Руси отбыло из Охотска, имея на своём борту две тысячи солдат и сорок пушек под общим командованием полуполковника Даниила Игнатьевича Игнарова. Флотилией командовал капитан Иосиф Степанович Корсаков.
Минуя флот Ямато, русские корабли подошли к Мацумаэ с моря и обстреляли крепость. В ответ генерал Антониу Хасимото перенёс часть пушек на морские укрепления и два дня отстреливался, отгоняя капитана Корсакова, пока у него не закончился порох.
Капитан Корсаков вновь подошёл (точнее, подплыл) к крепости и продолжил обстрел. Так как крепость ему не отвечала, он сделал правильный вывод, что у яматцев кончились либо порох, либо ядра. Подойдя как можно ближе к крепостным стенам, русский флот изрядно их повредил и полуполковник Игнаров высадил десант. По пояс в морской воде солдаты устремились на штурм, в то время как с другой стороны на стены Мацумаэ карабкались айны Сягусяина.
Генерал Антониу Хасимото упорно сопротивлялся, даже когда бои закипели в самой крепости и сдался лишь спустя шесть дней боёв, сдав крепость и свою шпагу полуполковнику Игнарову.
Касательно дальнейшей судьбы доблестного (без иронии) генерала Антониу Хасимото. Он был помещён в казематы крепости и, так как был тайным синтоистом и внуком самурая, обломком железного прута совершил сэппуку.
Король Ямато Франсишку II Отомо находился в трудном положении. Его войска выбили традиционалистов из Эдо и рассекли уже их войска на несколько окружённых групп, но две из них смогли пробиться к друг другу и, образовав мощный кулак, заняли почти всю территорию провинций Муцу и Дэва. Более того, традиционалисты сожгли весь флот Ямато во время дерзкой вылазки в порт Кубота, который по не счастливой случайности целиком оказался в этом городе. Так что король не собирался прямо сейчас бросать силы на возврат острова, едва выходящего на порог окупаемости: большая часть дохода с Эдзо шла на содержание на нём двух крепостей и их гарнизонов. В принципе, он был готов уступить его за хорошее предложение.
Тем временем посольство айнов достигло Владимире-на-Клязьме и было с радушием принято Владимиром IX Фёдоровичем. К тому моменту император уже знал об экспедиции полуполковника Игнарова и одобрил инициативу Алексея Толбузина.
Известие об экспедиции ненамного опередило прибытия посольства, но Владимир IX Фёдорович успел к нему подготовиться. Двадцать пятого апреля 1687 года император издал указ об принятии острова Эдзо в состав Русской империи. Он стал Матмайской (так в русском языке адаптировали название крепости Мацумаэ) волостью в составе Охотского воеводства, во главе которой поставил Василия Бутурлина, сняв его с должности посланника в Ямато. Владимир IX Фёдорович направил в Фунаи дипломатическую миссию для признания территориальных изменений со стороны Ямато за семь с половиной тонн серебра, которое возглавил многоопытный дипломат боярин Пётр Потёмкин. Вместе с миссией отправился и стольник Фёдор Алексеевич Головин, обративший на себя внимание хорошим знанием восточных языков.
Многие возмутились тем, что император хочет выложить столь крупную сумму за небогатый остров, который они и на карте не с первого раза отыщут. Если уж императору захотелось покорить какое-нибудь дикое племя, то чукчи и алеуты до сих пор не признали подданство русского монарха, а доход с них явно выше, чем с айнов. Но Владимир IX Фёдорович упрямо заявил, что ему виднее.
Дипломатическая миссия прибыла в Фунаи 13 августа 1687 года.
Семь с половиной тонн серебра за нищий остров казались Франсишку II Отомо слишком неправдоподобной суммой и он, не зная характера Владимира IX Фёдоровича, некоторое время колебался, ожидая подвох, прежде чем повторно принять боярина Петра Потёмкина.
Боярин Пётр Потёмкин беседовал с королём через Фёдора Головина. Он знал несколько европейских языков, но вот до восточных как-то не дошёл.
По итогам переговоров 18 сентября 1687 года был подписан Фунайский договор, по которому Русская империя покупала у королевства Ямато остров Эдзо и ещё три малонаселённых острова, Окусири, Ребун и Рисири за семь с половиной тонн серебра в слитках, которые выплачивала в течение пяти лет. В договоре было прописано, что яматцы должны были покинуть отошедшие Руси владения в течение месяца, взяв с собой имущество, а если по прошествию этого срока они всё ещё находились на островах, их выселяли без имущества.
Первая партия серебра прибыла в конце 1687 года. Всего Владимир IX Фёдорович успел заплатить четыре тонны серебра.
Русские особо не тратились на оборону острова Эдзо, так как небольшой гарнизон был размещён только в одной крепости, Матмай, а Сирибеса (так теперь именовалась Сирибеси) осталась лежать в руинах. Пока айны исправно платили установленную дань, их не трогали, оставив в покое, в их дела не вмешивались и католицизм им не навязывали. Во главе гарнизона встал всё тот же Василий Бутурлин, получивший чин майора. Два острова, Ребун и Рисири, на долгое время остались необитаемыми, в то время как Окусири при попустительстве начальства в Матмае, время от времени посещали яматские рыбаки.
Не смотря на пограничное положение, Матмайская крепость стала местом ссылки провинившихся солдат и разжалованных офицеров, которые совершили убийство или что-то подобное. Стоит сказать, что ввиду островного положения уезда Эдзо, во её главе морские офицеры скоро сменили армейских, а само наименование «Матмай» стало синонимом захолустья.
При Владимире IX Фёдоровиче появилась практика, когда промышленники покупали у правительства осуждённых и использовали их в качестве дешёвой рабочей силы. Это было неофициальный, но взаимовыгодный договор промышленников с властью. Круг этих промышленников был не особо широк, в него входили кланы Строгановых, Зузиных, Антюфеевых, Морозовых, Светешниковых, Шульгиных, Анкудиновых, Яковлевых и Разековых. Это были богатейшие люди Руси, владеющие заводами, мануфактурами, верфями, банками, рудными промыслами, доходными домами и прочим, зубастые акулы зарождающегося капитализма.
Большая часть дешёвой рабочей силы, проданная государством, использовалась на острове Сахалин, относящийся к Охотскому воеводству, власти которого погрязли в коррупции.
По возвращению во Владимир-на-Клязьме боярин Пётр Потёмкин и стольник Фёдор Головин были приняты Владимиром IX Фёдоровичем. Он дал высокую оценку деятельности миссии, оба получили награды и повышения: боярин Пётр Потёмкин был повышен до генерала, а Фёдор Головин был возведён в окольничие.
Мария Шеина была близка к договору с кайзером Леопольдом I о браке его дочери и её сына, чего Владимир IX Фёдорович никак не хотел допускать. Он приказал Алферию Ушакову тайно подготовить убийство великого князя Симеона Фёдоровича.
Двенадцатого марта 1686 года император вызвал младшего брата к себе. Великий князь прибыл в столицу на следующей вечер и на его карету напала группа из нескольких человек. Его охрана была перебита, а сам Симеон получил несколько ударов ножом и ему перерезали горло, после чего преступники скрылись. В награду за успешное действие Алферий Ушаков получил пятьдесят шесть рублей.
Не смотря на то, что убийство было замаскировано под ограбление, по стране расползались слухи о том, что к нему причастен сам император. Столица бурлила и готовилась бунтовать, а Собор призывал наказать виновных.
Владимир IX Фёдорович прекрасно понимал, что в случайную смерть мешавшего его планам великого князя Симеона Фёдоровича мало кто поверит и заранее решил использовать эту ситуацию в свою пользу. Он обвинил своего советника по внешним делам боярина Артамона Матвеева в том, что он в желании выслужиться решил предвосхитить его желания и организовал это убийство, хоть он того не желал. Не стоит и говорить, что эти слова Владимира IX Фёдоровича были ложью. Боярин Матвеев отрицал свою причастность, что было использовано против него. Его сняли с должности, лишили титула, имущества и казнили. Вместо него королевским советником по внешним делам стал доселе мало кому известный князь Василий Васильевич Голицын.
Никто не поверил, что боярин Матвеев виноват, но и никто его особо и не любил, так что за него никто не вступился.
Убийство сына стало шоком для Марии Шеиной. Опасаясь за свою жизнь и жизни своих сыновей, она перебралась из Боголюбова в Ижорск, под защиту боярина и князя Афанасия Мамонова. По тем же причинам в Ижорск бежал великий князь Иван Юрьевич.
Убийство великого князя Симеона Фёдоровича взбурлила общественное мнение, что не позволило Владимиру IX Фёдоровичу сразу ввести закон об абсолютной примогенитуре, у которого было немало противников внутри страны, самым ярым из которых был архиепископ Иоанн VI Савёлов. Их аргументы против этого закона напирали на его абсолютную, по их мнению, ненужность: у императора было два младших брата и один двоюродный, из-за чего за судьбу династии можно было не опасаться. Собор был на их стороне, но удельный князь Григорий Семёнович был готов примириться с законом об абсолютной примогенитуре, если мужем будущей императрицы будет его сын.
Владимира IX Фёдоровича эти личности раздражали до крайности, но он пока не был намерен спешить. Вместо этого но стал думать о замужестве своих дочерей.
Император приблизил к себе боярина князя Григория Фёдоровича Долгорукова, сына которого, Алексея, видел супругом своей старшей дочери великой княжны Екатерины Владимировны, и назначил боярина и князя дворецким. Канцлер князь Арчил Мухранский предлагал ей в мужья своего сына, Александра, но Владимир IX Фёдорович, не желая усиления позиций своего шурина, отказал ему, объяснив своё решение тем, что супругом русской императрицы может быть только Рюрикович, пообещав женить Александра на младшей дочери, великой княжне Целестине Фёдоровне.
Думая породнить своё потомство и с Гедиминовичами, Владимир IX Фёдорович планировал сочетать свою младшую дочь, великую княгиню Анну Владимировну, с сыном боярина князя Василия Васильевича Голицына, королевского советника по внешним делам, Петром.
Пограничный конфликт Руси и Китая впервые произошёл в 1649 году, когда регенты Шуньчжи, правителя недавно созданной империи Цин, обратили своё внимания на племена Приамурья, когда-то вассальные ханству Поздняя Цзинь, но подчинённых Руси силами воеводы Петра Сергеевича Головина. Нурхаци, хан Поздней Цзинь, занятый объедением манчжурских племён, считал себя не в силах воевать с Русским королевством и отозвался на предложение мирно провести границу. С 1654 года пограничные конфликты стали постоянными, но к большой войне долго не приводили.
На Дальнем Востоке Софийский орден занимался тем же, чем и всегда — охраной границ, вернее, из-за малой численности, одной конкретной крепости, Албазин, которую рыцари основали в 1629 году. Даже в лучшие времена их сибирского и дальневосточного периода число рыцарей в Софийском ордене не превышало пятиста-шестиста человек, плюс на каждого рыцаря приходился один, два, если повезёт, оруженосца. Их защита состояла из топфхельма, плотной кольчуги до колен и с рукавами, поверх которой была надета серая мантия или сюрко того же цвета, на которой был изображён чёрный латинский крест с концами, загнутыми под тупым углом. Не редки были случаи, когда на кольчугу для дополнительной защиты цепляли, на грудь и спину, зерцало. На вооружении рыцари имели мушкет шведской модели, а на случай ближнего боя — короткие мечи, наподобие римского гладиуса.
В восьмидесятых годах XVII века в Пекине сформировался план полномасштабной войны с Русской империей и присоединения Южной Сибири и Приамурья, а племена Сибири не подчинять напрямую, но собирать с них дань пушниной. Никто в Китае не сомневался в победе и никто не стал искать формального повода к войне.
В июле 1689 года пятитысячное цинское войско, которым командовал цзы Лантань перешли реку Амур. Оставив крупный отряд Сабсу Фуца осаждать Албазин, а отряд Бахая отправив в сторону Охотска, манчжур устремился дальше.
Цзы Лантань
Албазин под чутким руководством рыцарей всегда был готов к осаде и визит цинских войск не стал для них сюрпризом. Рыцари и примерно такое же количество воинов гарнизона во главе с капитаном Никифором Романовичем Таниным отбили штурм Сабсу Фуцы, а великий магистр Софийского ордена Афанасий Иванович Байдов возглавил вылазку в тыл противника и навёл немало шума.
Охотский воевода, генерал-фельдвахмейстер окольничий Алексей Ларионович Толбузин в то время возвращался из столицы и сделал остановку в Иркутске, когда примчался гонец от полковника Даниила Игнатьевича Игнарова, хорошо зарекомендовавшего себя в недавней войне с Ямато и теперь замещавшего воеводу во время его отсутствия. Полковник Игнаров сообщал о том, что двинулся на встречу Бахаю и предупреждал, что основные цинские силы движутся на запад, предположительно в направлении Иркутска.
Полковник Игнаров оказался прав — цзы Лантань двигал армию в сторону крупнейшего города Сибири. В районе села Дрёмино он соединился с монголами цинского вассала тушэту-хана Чихуньдоржа, и 26 июля они с первой попытки взяли Нерчинск, подвернув его разграблению.
Алексей Толбузин и иркутской воевода, его тёзка генерал-фельдвахмейстер окольничий Алексей Григорьевич Горчаков объединили силы и двинулись навстречу цзы Лантаню и тушэту-хану Чихуньдоржу. Общее количество русских войск доходило до трёх тысяч, в то время как цинские силы имели двухкратное численное превосходство.
Сражение состоялось 4 августа 1689 года близь города Телембинск. Не смотря на численный перевес, цинские войска имели на вооружении устарелые аркебузы и шли без артиллерии, в то время у русских уже были ружья с кремниевым замком с заводов Антюфеева и двести современных пушек.
Это, а также умелое командование двух Алексеев, привело к страшному разгрому цинских войск, они оставили на поле боя до двух с половиной тысяч людей, в то время как русские потеряли не больше семи сотен.
Пленных цинцев было немного, около трёх сотен, но их всё равно всех поубивали, чтобы не тратить на них запасы продовольствия.
Вместо попавшего в плен и тут же казнённого цзы Лантаня и бежавшего со своими монголами в родные владения тушэту-хана Чихуньдоржа остатки цинских войск возглавил Пэн Чунь. Так как их всё ещё было больше, манчжур решил дать русским ещё один бой, у крепости Иргенск, который проиграл, но сумел организовано отступить в Нерчинск, где заперся и отправил в Пекин просьбу о подкреплении, однако моментально вспыхнувшее восстание русского населения заставило Пэна Чуня отступать дальше.
Тем временем полковник Игнаров разбил Бахая в трёх сражениях, при Эвеке, Гулане и Ачанске, уничтожив цинский отряд, а самого Бахая взяв в плен и отправив в железной клетке в Иркутск, а великий магистр Афанасий Байдов во время одной из вылазок умудрился напасть на палатку Сабсу Фуцы. В результате потасовки со стражей Сабсу Фуца был убит, а вышедший из Албазина гарнизон разгромил впавшего в сумятицу многократно превосходящего врага и обратил его в бегство.
Узнав об этом, Пэн Чунь развернул свою армию и стал отступать не на восток, а на юг, дабы соединиться с идущими на помощь подкреплениями. Алексей Толбузин, Алексей Горчаков и рыцари с полковником Игнаровым тоже спешили на встречу друг другу, чтобы общими силами добить врага.
В ноябре 1689 года Пэн Чунь соединился с десятитысячным подкреплением гуна Фэй Янгу, который был увенчанным славой полководцем, да к тому же родственником династии Цин. Русские войска дышали в спину Пэн Чуню и поэтому новое сражение состоялось уже через несколько дней.
Численное превосходство цинцев было колоссальным, ведь русских насчитывалось около двух тысяч воинов. Ко всему этому гун Фей Янгу приволок не менее пятиста пушек, но они были устаревшими, как и их огнестрельное оружие.
Алексей Толбузин, Алексей Горчаков и Афанасий Байдов рассчитывали на споры среди командного состава противника, но их надеждам не суждено было сбыться: сразу после соединения гун Фэй Янгу арестовал Пэн Чуня как неоправдавшего надежд и отправил под арестом в Пекин. Как было сказано выше, гун Фэй Янгу был опытным и талантливым полководцем, он имел все шансы на победу.
Русские командующие не успели придумать план действий, увидев пятикратно превосходящего противника, так как гун Фэй Янгу, быстро оценив своё превосходство, решил атаковать сразу, хотя обе армии, и цинцев, и русских, были утомлены долгим переходом.
Когда началась атака гуна Фэй Янгу, воеводы решили принять героическую смерть, но рыцари, привыкшие воевать в меньшинстве, надеялись на своего великого магистра и Афанасий Байдов не подвёл. Он дал приказ пробиваться к главнокомандующему и убить его на месте, чтобы посеять панику среди противника.
Осуществить сей план оказалось проще, чем задумывалось, гун Фэй Янгу увидел рыцарей и сам устремился им навстречу, желая показать, кто на Дальнем Востоке хозяин, но был сражён несколькими пулями, пробившими его доспех, упал с коня и был затоптан. К удивлению русских, их двести пушек подавили огонь пушек пятиста (сказалось техническое превосходство) и тут же было принято решение направить их на цинских солдат. Грохот сотен пушек, раскалённые ядра, врывающиеся в их наступающие ряды, закидывающие их ещё тёплыми ошмётками товарищей, устрашили цинских солдат сильнее угроз и грозных окриков их офицеров. Армия рассыпалась и побежала, а вслед им продолжали лететь ядра. Пленных не брали и тех, кто не успел удрать, убивали на месте.
Сколько цинцев осталось навсегда лежать на поле боя неясно, их никто не считал, но русские войска недосчитались половины воинов. Рыцари потеряли шестьдесят три коллеги и сорок оруженосцев.
Из последних сил русские ворвались в ближайшую крепость, где в отместку за соотечественников в Сибири поубивали почти всех китайцев и где нашли большие запасы пороха и продовольствия. Отдохнув, они предали земле тела погибших товарищей и стали ждать цинские войска.
Но они не подходили. В Пекин оборванные и голодные солдаты гуна Фэй Янгу приносили страшные рассказы и многие уверовали в непобедимость русских войск. Цинский правитель Канси не верил в непобедимость «северных варваров», но находящиеся при его дворе иезуиты склоняли правителя к мирным переговорам.
Канси
Время шло, а Канси всё не мог решить, как поступить с русскими. К воеводам стекались приамурские племена, которые хоть и не внушали доверия, но позволили увеличить войска Толбузина и Горчакова в несколько раз. Воспользовавшись бездействием цинцев, они совершили марш-бросок, без боя заняв крепость Нингута и, оставив от неё одни дымящиеся развалины, пошли дальше и начали вялую осаду крепости Цзилинь (второй по значимости город в Манчжурии), разоряя округу.
В Пекин с дипломатической миссией для заключения мирного договора был направлен стольник и окольничий Фёдор Алексеевич Головин, а из столицы вышла восьмитысячная рать фельдмаршала-лейтенанта боярина Петра Михайловича Артамонова, которая должна была помочь отстоять спорные территории.
Последнее обстоятельство смутило Канси — он не ожидал, что русские будут так рьяно отстаивать свои далёкие земли. К тому же цинские войска требовались на другом фронте, ведь шла ожесточённая война с Джунгарским ханством. Цинский правитель пребывал в замешательстве, в то время как придворная клика склоняла его к войне, а иезуиты — к миру.
Под Цзилинем к дипломатической миссии присоединился окольничий Алексей Толбузин. По прибытию в Пекин они были арестованы и брошены в темницу, лишь чудом избежав смерти.
Желая надавить на Канси, Алексей Горчаков и Афанасий Байдов пошли на штурм Цзилиня и быстро взяли его. Канси испугался захвата иностранной армией Мукдена, который был для манчжуров священной столицей, и собрался было отправить армию, но когда ему донесли, что Артамонов движется быстрее, чем предполагали в Пекине, махнул рукой. Армия пошла против Джунгарского ханства, а русское посольство было освобождено.
Родственник Канси, Сонготу, получил полномочия заключить мир и переговоры стартовали. Стороны быстро пришли к соглашению и 14 марта 1691 года был подписан Юаньминъюаньский мирный договор.
Согласно этому договору, Цинская империя уступала Руси все спорные территории и получала за это денежную компенсацию, а русские войска освобождали Цзилинь, им обеспечивался беспрепятственный отход.
Штриховкой отмечены спорные территории, отошедшие Руси
Окольничий Фёдор Головин, единственный в русской миссии, кто знал китайский язык, заметил, что версия на китайском языке отличается от версии на русском языке. В китайской версии Русь названа не империей, а королевством и данником империи Цин, а уступленные территории якобы были даны русскому монарху Сыном Неба в ленное владение.
Фёдор понимал, что это это лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре и не стал устраивать скандал, лишь мягко намекнул Сонготу, что прекрасно понял текст в китайской версии. Тот лишь что-то пробурчал насчёт местных традиций, на том и попрощались.
Канси отнёсся к этому миру как к временной передышке и собирался вернуть утраченное как только появится благоприятная возможность.
Покидая Цзилинь, солдаты по прямому приказу Алексея Горчакова вырезали всё его население, разрушили укрепления и сожгли город. Это вызывало громкий политический скандал, который с трудом удалось замять.
Но Алексей Горчаков не понёс за своё самоуправство никакого наказания. Он, как и Алексей Толбузин, был повышен в чине и оставался иркутским воеводой до самой смерти. Но до этого дружеские отношения с Алексеем Толбузиным, не успевшим на момент Цзилиньского инцидента покинуть цинские земли и переживший по этому поводу несколько неприятных и тревожных деньков, оказались испорчены навсегда.
Бахай, прибывший в Иркутск в железной клетке, в столицу отправился как подобает пленнику его статуса. После окончания войны цинское правительство отказалось проводить обменный пленными, и нерчинцев, по несчастью оказавшихся в плену и угнанных в Пекин, из плена выкупили. Что же касается Бахая, то Канси в нём разочаровался и бросил его на произвол судьбы. Полководца в частном порядке выкупили родственники и он вернулся домой, в Манчжурию. Родичи смогли защитить его от гнева цинского правителя, но о дальнейшей карьере Бахаю пришлось забыть.
В 1689 году Владимир IX Фёдорович решил действовать решительно, так как во время очередного приступа эпилепсии едва не ударился виском об край стола, что могло привести к смерти. Он понял, что долго не проживёт, и боялся не успеть.
Восьмого августа 1689 года Владимир IX Фёдорович издал указ об возобновлении действия закона об абсолютной примогенитуре. В тот же день император обвинил архиепископа Иоанна VI Савёлова в измене и сместил его с кафедры. Прямо в соборе святого Владимира Крестителя с опального иерарха содрали архиепископские одеяния, избили и на простой телеге отвезли в темницу, где ему отрубили правую руку и он умер от потери крови.
Девятого августа Владимир IX Фёдорович назначил архиепископом Киевским и Владимирским, примасом Рутении поэта и священника Семёна Агафоновича Медведева, не смотря на его протесты. Не дожидаясь формального утверждения Римским папой, Семён Медведев был посвящён в сан тремя епископами, которых император заранее созвал в столицу.
Одиннадцатого августа Владимир IX Фёдорович обвинил своего младшего брата великого князя Петра Фёдоровича и боярина князя Афанасия Мамонова в измене и приговорил к смертной казни через повешение.
В тот же день архиепископ Семён Медведев в соборе святого Владимира Крестителя обручил являвшуюся с 9 августа наследницей престола великую княжну Екатерину Владимировну с князем Алексеем Григорьевичем Долгоруковым и великую княжну Анну Владимировну с князем Петром Васильевичем Голицыным, что было обставлено с большим размахом. В разгар праздника Владимир IX Фёдорович объявил, что 25 августа (то есть через две недели) его дочь и наследница престола великая княжна Екатерина Владимировна и князь Алексей Долгорукий будут коронованы его соправителями и то, что церемония их коронации завершиться их же свадьбой.
Собор был напуган решительными действиями императора и пребывал в растерянности. Промышленники помнили, что предыдущий бунт едва не кончился для них плохо и всем составом покинули его. За ними Собор покинули многие из духовенства, но оставшихся удельный князь Григорий Семёнович убедил действовать не менее решительно, чем Владимир IX Фёдорович. Тем более, что всё шло к тому, что Собор будет разогнан армией.
Двенадцатого августа Собор объявил Владимира IX Фёдоровича умалишённым и призвал великого князя Петра Фёдоровича сместить брата и занять законный престол. В Ижорск с официально оформленным прошением спешно направился окольничий Алексей Шеин и князь Иван Борисович Троекуров.
А указ от 11 августа так и остался на бумаге, так как боярин князь Афанасий Мамонов был в своей вотчине практически самодержавным властелином, окружённый верными людьми и выкурить его оттуда можно было только извне, что император прекрасно понимал. Пятнадцатого августа в сторону Ижорска выдвинулось четыре полка генерала боярина князя Михаила Юрьевича Долгорукова.
Великий князь Пётр Фёдорович, узнав обо всём этом, попытался бежать, но Мария Шеина и боярин князь Мамонов внушили ему мужество бороться. Тут прибыло прошение Собора и великий князь Пётр Фёдорович объявил о начале похода на Владимир-на-Клязьме, официальной целью которого стало «наведение порядка». Принц был осторожен.
Сам боярин князь Мамонов остался в Ижорске и великий князь Пётр Фёдорович сам встал во главе предоставленных в его распоряжении войск Ижорского генерал-губернаторства. Поход на столицу, в котором его сопровождали Алексей Шеин и младший брат Евстафий, начался 20 августа.
Наместники встали в нейтральную позицию в конфликте двух братьев, так как не могли с уверенностью сказать, чья возьмёт вверх, а среди руководства Ижорска и одноимённого генерал-губернаторства не было ни одного толкового армейского военного. Великий князь Пётр Фёдорович пребывал в унынии и уже готовился бежать, как к нему, весь в пыли и загнавший по дороге не одну лошадь, прибыл князь Пётр Иванович Тараруев.
Он был полковником, участником Сконской войны и двоюродным племянником мятежного князя Ивана Тараруева. После подавления бунта он, опасаясь репрессий, вышел в отставку и уехал в Тверское наместничество, где у него было поместье. Желающего отомстить за родную кровь и сражавшегося под началом знаменитого генерала Венедикта Змеева приняли с распростёртыми объятиями и великий князь Пётр Фёдорович передал ему фактическое командование войсками.
Великий князь Пётр Фёдорович шёл на столицу окольными путями, избегая больших городов и покупая продовольствие у местных, не желая их настраивать против себя.
Стоит сказать, что князь Долгоруков двигался медленнее, чем великий князь Пётр Фёдорович, в основном из-за проблем с логистикой.
Генерал боярин князь Михаил Долгоруков и полковник князь Тараруев встретились 21 августа недалеко от городка Князев.
Князь Долгоруков атаковал первым, но петровцы (назовём их так) стойко держали оборону, в то время как его конница должна была ударить в тыл, но случайно попала в болото и почти вся там полегла. Когда войска противника изрядно измотались, петровцы устремились в атаку и опрокинули их. Войска князя Долгорукова побежали, он попытался вновь их организовать, но не смог и бежал, не желая попадать в плен.
Новость о поражении под Князевым принёс в столицу гонец от князя Долгорукова, который описал её как нелепую случайность и обещал в скором времени разгромить мятежников и привести указ императора в действие. Владимир IX Фёдорович был вне себя от ярости и приказал князю Долгорукову принести ему отрубленную голову великого князя Петра Фёдоровича. В противном случае, князь Михаил Долгоруков сам лишиться головы.
Наверное первым, кто понял, что это конец, был начальник канцелярии тайных и сыскных дел Алферий Ушаков, который скрылся в неизвестном направлении, едва новости о поражении разлетелись по Владимиру-на-Клязьме. А архиепископ Семён Медведев так переволновался за свою судьбу, что слёг с апоплексическим ударом и коронация была сорвана.
Вторая битва состоялась 26 августа близь села Тушино, недалеко от Москвы, что во Владимирском наместничестве. Князь Тараруев не дал князю Долгорукову собрать разбежавшиеся войска, напал и подверг его полному разгрому. Князь Долгоруков попал в плен и вскоре умер от раны стрелой в плечо, так как отказался её обработать и не позволил вынуть стрелу.
Однако Владимир IX Фёдорович всё ещё не собирался сдаваться. Против петровцев он отправил два полка, во главе которого поставил лично преданного ему и им же возвышенного фельдмаршала-лейтенанта окольничего Ивана Алексеевича Мещеринова. В войсках наблюдался низкий моральный дух, который быстро вылился в бунт. Иван Мещеринов пытался убедить их остаться верным императору, но был растерзан, а полки с развёрнутыми знамёнами перешли на сторону великого князя Петра Фёдоровича.
После поражения близь Тушина из столицы началось паническое бегство окружения Владимира IX Фёдоровича. Пример подавали князь Урусов и князь Юсупов, которые попытались утащить с собой все, что не прикручено к полу. В полном порядке, собрав вещи и ничего не сообщив императору, в своё имение с семьёй уехал его новый родственник и дворецкий боярин князь Григорий Фёдорович Долгоруков. А когда два отправленных полка перешли на сторону великого князя Петра Фёдоровича, не смотря на протесты Владимира IX Фёдоровича, к себе в Малый Сарай в сопровождении всей ногайской гвардии во главе с её командующим, уехал его канцлер, бий Ногайской орды князь Арчил Мухранский, забрав с собой детей, сестру — императрицу Соломонию Александровну — и её дочерей, своих племянниц.
Владимир IX Фёдорович понимал, что власть стремительным потоком утекает из его рук и отправил к брату на переговоры фельдмаршала боярина Аггея Шепелева и боярина князя Василия Голицына, но они были арестованы. И тут император понял, что проиграл, окончательно и безповоротно.
Утром 6 сентября Владимир IX Фёдорович проснулся в пустом дворце, который покинули абсолютно все, кроме него. Он бродил по пустым палатам, заглядывал в подвалы и забирался на чердак, но не нашёл никого. В полном одиночестве он мерил шагами коридоры, насупившись, а мысли его были мрачны.
Седьмого сентября полки великого князя Петра Фёдоровича вошли в столицу. Толпа встречала его радостно и скандировала: «Виват Пётр!», а сам он спешил во дворец, но пока не знал, что делать с братом. Однако всё уже решилось за него.
Владимир IX Фёдорович лежал ничком в своих палатах, на постели, а его подушка была залита кровью. Нервное напряжение обострило болезнь императора, но никто не смог прийти ему на помощь и он умер в одиночестве, захлебнувшись собственной кровью. Ему было только двадцать девять лет.
