Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл про Великую Русинию, и сегодня настал черед рассказать о правлении короля Михаила VII, прозванного Великим. Рассказано будет о развитии Русинии в середине XVIII века, освобождении Константинополя от мусульман и падении Османской империи, военных преобразованиях и многом другом.
Содержание:
Король Михаил VII Великий
Первенец Ангелины II и Рюрика Полоцкого был назван в честь своего прадеда, Михаила VI, хотя официально было объявлено, что Принц Литовский будет носить имя в честь Архистратига Михаила – высочайшего покровителя Русинии и ее воинства. Хорошие задатки его, проявленные в детстве – а именно острый ум, крепкое здоровье и большая сила воли – были дополнены лучшим образованием в духе Просвещенного Абсолютизма. В результате этого он уже к возрасту в 18 лет был вполне сформировавшимся мужчиной, молодым и талантливым государственным лидером, которому пророчили великие свершения во время его правления. Отличительными чертами Михаила стали радикальный прагматизм при проведении политики, который соседствовал с религиозностью и верой в то, что править ему предназначено Богом, и он в ответе перед Ним за судьбу не только Русинии и ее народа, но и всего православного мира. Австрийский посланник характеризовал Принца Литовского как «человека одновременно и очень хорошего, и очень плохого, обладающего всем для того, чтобы принести великие свершения своему народу, а врагам – великое множество бед». При этом он настоял на том, чтобы мать не отрекалась от престола сразу в его 18-й день рождения, а еще три года правила в качестве королевы, пока он набирался опыта как соправитель.
Супругу Михаил VII выбирал себе сам, но с оглядкой на интересны государства. Выбор его пал на Терезию Бенедикту фон Виттельсбах, дочь курфюрста Баварии Карла Альбрехта и двоюродную сестру Марии Терезии Австрийской. Брак этот был заключен в 1744 году, и оказался связан с весьма интересными обстоятельствами. Отношения между Австрией и Русинией в 1-й половине XVIII века оставались двойственными – с одной стороны, Романовичи выступали в качестве гарантов Прагматической санкции и одних из главных союзников Габсбургов против турок, но в то же время после Великой Турецкой войны пути двух государств и двух династией стали стремительно расходиться, и не за горами было обострение отношений и военные конфликты. Брак с баварской принцессой был таким же двойственным, как и эти отношения. Мать Терезии Бенедикты, Мария Амалия, была из Габсбургов, родной сестрой Карла VI, а Габсбурги всегда старались держаться друг друга. В целом неплохие отношения оставались и между Австрией и Баварией. В то же время, у Марии Амалии имелись некоторые претензии к своему брату и племяннице из-за того, что ее фактически насильно заставили признать Прагматическую санкцию и отречься от прав на Австрию, но что более важно – курфюрст Баварии был главным и по сути единственным претендентом на корону Священной Римской империи мужского пола, и боролся за нее вплоть до своей смерти, успев короноваться в 1742 году, уже в ходе войны за австрийское наследство.
Переговоры о браке шли тайно, и поддерживались как Карлом Альбрехтом, так и его супругой, которые видели в браке возможность заручиться поддержкой Русинии в конфликте. Сам же Михаил был весьма циничен в своем расчете – в случае победы в войне Австрии он мог поспособствовать примирению Марии Терезии с баварскими родственниками, а в случае ее поражения становился зятем императора. Принц Литовский инкогнито в 1742 году посетил Франкфурт-на-Майне, где проходила коронация Карла Альбрехта, и лично показал серьезность своих намерений. Там же он познакомился ближе с 16-летней принцессой, и довольно быстро нашел с ней общий язык. Терезия Бенедикта, несмотря на свою ярую приверженность католицизму, была открытой и доброй девушкой с явно творческим складом ума. Она музицировала, рисовала, писала стихи и даже сочинила поэму в честь активно набивавшегося к ней в женихи Михаила – правда, содержание ее было далеко не лестным. В середине 1742 года были заключены брачный контракт и помолвка по католическому обряду, но свадьбу пришлось отложить из-за военных действий. Вместо этого Принц Литовский с невестой отправились в Гранд-Тур по Европе, посетив Францию, Великобританию, Ганновер, Данию, Ливонию и прибыв в Русинию в конце 1743 года [1]. В январе 1744 года в Киеве окончательно сыграли свадьбу. Сразу же после этого Русиния вывела свои полки из войны, оставив австрийцев в гордом одиночестве против их врагов. В Вене эти события вызвали шок, и Мария Терезия даже потребовала объяснений и того, и другого. Ответ, написанный рукой Михаила, был простым, но явно с душком иронии – заключив брак с баварской принцессой, он таким образом получил честь считаться близким родственником самой Марии Терезии, а войска были нужны для войны с турками. Пришлось австрийцам смириться с произошедшим, но глубокая обида закралась в сердца их политической элиты, в особенности дипломатического корпуса и самой эрцгерцогини Австрии и королевы Венгрии. Ведя абсолютно двуличную политику, прикладывая все усилия к тому, чтобы ослабить Русинию непрямыми действиями, Габсбурги неожиданно столкнулись с таким же цинизмом и двуличием от лица Принца Литовского, и это не предвещало ничего хорошего для них в будущем [2].
Михаилу, впрочем, на обиды венского двора было глубоко наплевать. Брак его сложился вполне счастливо – свою супругу, сохранившую верность католичеству, он любил с нетипичной для его характера верностью и окружил почетом, оберегая от любых угроз. Сама же Терезия Бенедикта с полной ответственностью взяла на себя с 1745 года роль королевы, и продолжила делать то, что делали десятки королев до нее – заниматься благотворительностью, покровительствовать искусствам, защищать сирот и бедные слои населения, развивать образование и т.д. Она достаточно быстро прониклась антитурецким духом, царившим в Киеве, и стала принимать определенное участие в жизни армии и флота, вместе с фрейлинами вышивая узор на гвардейских знаменах, занимаясь раненными и инвалидами, провожая полки на войну. Заняв достаточно жесткую позицию, она продавила в среде военных расширение штатов полковых лекарей и улучшение медицинской части в войсках, поставив заботу о раненых и больных на новый уровень. Из-за недостатка кадров она из личных средств проспонсировала создание медицинской академии в Киеве, которая в 1798 году станет Высшим медицинским училищем имени королевы Терезии. Такое участие еще больше сблизит ее с супругом, а уж в войсках добрую баварскую принцессу будут восхвалять еще долго после ее смерти. Полюбят ее и простые люди, благодаря чему она с достоинством пополнит немалый список благочестивых и деятельных королев Русинии, которые всегда заботились о своем народе.
В браке у Михаила VII и Терезии Бенедикты Баварской родились 9 детей, но последние трое детей не прожили и полугода. Остальные же обладали достаточно крепким здоровьем, и смогли сыграть важную роль в будущей истории Русинии и союзных ей держав:
- Роман (1745-1792), Принц Литовский, будущий король Роман III. Женат на Софии Магдалене Датской.
- Михаил (1746-1815), принц, великий князь Галицкий. Основатель «военной» ветви Романовичей. Сам отличался значительными полководческими талантами, сыграл большую роль в войнах конца XVIII и начала XIX веков. Умер от последствий ранений вскоре после завершения Венского конгресса. Женат на российской дворянке Анастасии Прозоровской.
- Анна (1748-1801), принцесса. Вышла замуж за короля Швеции, Густава III Гольштейн-Готторпа [3]. Вдохновляла своего супруга на великие свершения, единственная могла бороться с его чрезмерной эмоциональностью, направляя короля в конструктивное русло, за что получила от Густава прозвище «моя муза».
- Татьяна (1750-1819), принцесса. Вышла замуж за Мануила III Палеолога, 2-го базилевса возрожденной Византийской империи. Сделала огромный вклад в развитие современной греческой культуры, активно занималась благотворительностью. Почитается Константинопольской церковью как святая.
- Даниил (1752-1823), принц, великий князь Смоленский. Отличался особой религиозностью, сделал огромный вклад в развитие православной церкви в Русинии, Болгарии и Византии. Женат на княжне Ольге Берладник.
- Рюрик (1753-1792), принц, великий князь Виленский. Отличался на редкость сильной тягой к женщинам, из-за чего с юных лет болел венерическим заболеванием. Убит на дуэли мужем своей любовницы, княгини Козельской. Женат на княжне Алисе Ольшанской.
Забота о государственных делах, укрепление престижа династии и Русинии были для Михаила VII всем. Некоторые его современники утверждали, что он боготворил свою супругу и не изменял ей лишь потому, что именно таким должны были видеть его поданные, и только так, по мнению короля, должен был вести себя государь. Немало времени Михаил посвящал и воспитанию детей. Однако главным его детищем всегда оставалось государство, и король постоянно держал руку на пульсе его жизни. Лишь изредка он мог позволить себе непродолжительный отдых в загородных дворцах или поездках в уединенные места. Так он постепенно изнурял себя, и лишь крепкое здоровье позволило прожить ему долгую, насыщенную событиями жизнь. Умер Михаил VII в 1775 году, в возрасте 51 года. В народной памяти он остался как Михаил Великий.
Развитие государства
Эпоха правления короля Михаила VII оказалась связана с бурным внутренним ростом государства. Звезды становились в ряд – множество факторов, которые исторически складывались в разное время и при разных королях, именно в середине XVIII века завершили формирование крайне благоприятных условий для развития. В Русинии соблюдались законы, а за порядком настойчиво следили государственные структуры; коррупция не достигала колоссальных масштабов, а бюрократический аппарат удерживался на необходимом, а не чрезмерном уровне. Капитализм, начавший утверждаться в Русинии в конце XVI века, завершил свое формирование, а русинская буржуазия уже стремительно накапливала капиталы для последующего промышленного бума. Собственно, сам промышленный бум уже понемногу начинал набирать обороты, и на старых мануфактурах стали появляться новые станки. Машиностроение развивалось по всем направлениям, начиная от производства часов и заканчивая теми же станками. Финансовая и налоговые системы были достаточно эффективными, чтобы держать высокий уровень поступлений в казну, но в то же время гуманными, не отягощающими население сверх меры. Ни одна война с начала XVIII века не затронула всерьез территорий Русинии, сохранив благосостояние ее населения и самого государства; общество было свободно от крепостного права. Само количество русинов под началом Романовичей неуклонно росло, и если в 1700 году население страны составляло около 12,5 миллионов человек, то к середине столетия эта отметка уже перемахнула за 18 миллионов. Создание новых производств, распашка полей, вербовка в армию не успевали за таким демографическим ростом, и потому постепенно стала увеличиваться волна миграции – в первую очередь на восток, в слабозаселенные регионы культурно и языково близкой России, а также в Болгарию, Грецию и Ливонию. Уровень образования населения еще был далек от всеобщего, но по меркам своего времени оставался весьма значительным, из-за чего русинских рабочих и специалистов ценили во всей восточной половине Европы.
В первую очередь стремительно развивалась экономика. По производству тканей, в том числе шелка, Русиния при Михаиле VII вышла на полное удовлетворение внутренних потребностей, и начала экспортировать ткани за границу. Аналогичной ситуация была с продукцией сельхоза. К привычным сельскохозяйственным культурам стали добавляться также новые. В первую очередь это коснулось картофеля, который стремительными темпами завоевал всю северную часть страны, и к концу столетия стабильно вошел в рацион всех слоев населения Русинии. На юге сельское хозяйство начало постепенную реструктуризацию – добавлялись новые отрасли, а земледельцы начали постепенное наступление вглубь степи, которая раньше была целиком выделена под пастбища. Не забывая про скотоводство, русины, тем не менее, стали основывать все новые и новые поселения в ранее почти неосвоенной степи, рыть каналы для транспортировки грузов и орошения полей, высаживать лесополосы для защиты от суховеев. Процесс этот начался еще при Ангелине II, но именно при ее сыне достиг наибольшего размаха. Правда, продвижение земледельцев на юг вызвало конфликты со скотоводами, потому государству пришлось действовать сильной, и заставлять решать все проблемы по закону. Это снизило накал страстей на юге страны, а также привело к постепенному оседанию на земле до того кочевых или полукочевых элементов. Некоторые изменения перетерпит традиционное для юга овцеводство – ослабив свои позиции из-за наступления земледельцев, оно постепенно уменьшит свою роль в экономике Русинии, но для текстильных фабрик недостача сырья вскоре начнет покрываться за счет импорта из дружественных государств.
В это же время начинает закладываться основа для будущего могущества русинского металлургического комплекса. Запасы железной руды и угля были обнаружены еще в XVI-XVII веках, но их относительная труднодоступность, расположенность вдали от обжитых регионов мешала началу разработки. Из-за этого приходилось использовать древесный уголь и импортировать большую часть качественного железа, а часть добывать древним методом – из болотной руды. Михаил VII провел масштабную мобилизацию государственных ресурсов и привлек частников, понимая стратегическую важность самообеспечения страны железом. В Кривбассе и Донбассе появились первые плавильни, а в 1750-х годах из Великобритании были привезены специалисты, которые помогли русинам освоить технологию получения каменноугольного кокса. При этом на Донбассе было мало железа, но много угля, а в Кривбассе – много железа, но уголь приходилось использовать старый, древесный, еще и доставляемый издалека. При этом добыча и угля, и железа постепенно увеличивалась, и при помощи каналов и шоссейных дорог оба региона были связаны в Днепрограде, где также стремительно началась развиваться металлургия, а сам город из довольно небольшого поселения начнет стремительно превращаться в один из крупнейших индустриальных центров страны. К концу столетия Русиния почти целиком будет удовлетворять свои внутренние потребности в железе, и начнет экспортировать его в союзные государства. Еще одним новым направлением промышленности стало производство фарфора. Здесь Русиния по сути повторила удачный опыт своего восточного соседа, России, где Дмитрий Виноградов, сын протопопа, смог достаточно быстро отработать технологию его производства в отечественных условиях. Благодаря финансовой поддержке как Годуновых, так и Романовых он смог создать сеть производств в России и Русинии, которые пользовались особым статусом и эгидой монархов; в России ему было даровано особое право использовать собственный вензель с двухглавым орлом, а в Русинии – со львом.
Всего этого не удалось бы добиться без двух важных составляющих – четко отработанной финансовой системы, и серьезно развитой экономической теории в стране. Первое уже складывалось длительное время, и немалую роль в становлении стабильной русинской финансовой системы сыграли еврейские банкиры и специалисты. Во многих других странах представителей их народа преследовали или ограничивали, в то время как веротерпимая Русиния хоть и не ждала их с распростертыми объятиями, и требовала относительной открытости, но в то же время позволяла развернуться на полную катушку и не бояться погромов, которые случались редко, и как правило жестко пресекались – как, впрочем, и любые другие попытки дестабилизировать общественный мир в стране. Опыт еврейских банкиров и финансистов, объединенный с опытом сильно развитой русинской буржуазии, породили на свет финансовую и банковскую систему, которая вполне могла конкурировать с развитыми европейскими державами. Проблемы с финансами редко касались казны Русинии, а когда касались – внутренние займы покрывали все траты; к внешним займам Романовичи не прибегали практически до конца XVIII века. Окончательно завершилось создание мощной финансовой системы в 1753 году, когда был создан Русинский Коронный банк – центральный банк, ответственный за печать ассигнаций и всю финансовую сферу в государстве. Он не станет чем-то новым в Европе, но в восточной ее части в будущем послужит прообразом для формирования аналогичных центральных банков в Болгарии, Византии, России, Ливонии и ряде других стран, а также заложит основу для формирования мощного монетного союза в будущем.
Вторая важная составляющая успеха, экономическая теория, при Михаиле VII также бурно развивалась, и даже более того – экономисты пользовались особым почетом у монарха, который четко осознавал, как работает государство и что является его основой, позволяющий вести внутреннюю и внешнюю политику. Русинская школа экономики складывалась уже в течении многих лет, и то поглощала иностранные идеи, то выдвигала собственные тезисы и испытывала их на практике. Именно в середине XVIII века ученый-экономист Ярослав Грицкевич издает свой поэтично названный многотомник «Кровь государства», где фактически аккумулировался опыт многих поколений его «коллег». Он подвергал критике традиционные меркантилизм, свободную торговлю, физиократию и прочие экономические теории, указывая на их узость в отрыве друг от друга, но при этом выбирал лучшие их стороны, и объединял в нечто новое. Эта новая теория была весьма требовательна к административным кадрам, ибо требовала постоянного вмешательства и корректировок, но при этом отличалась чрезвычайной гибкостью и эффективностью при правильном применении. Детально рассматривалась также структура экономики, вплоть до влияния настроения и уровня благосостояния рабочих на качество производимой ими продукции. В дальнейшем «Кровь государства» станет настольной книгой восточноевропейских экономистов, будет дополнена рядом болгарских и российских единомышленников Грицкевича, и станет основой для экономической политики ряда государств. Не зацикливаясь на протекционизме или либерализме, она в то же время будет органично использовать и то, и другое, дабы делать экономику государств стабильной, и в то же время быстро развивающейся.
Армия и флот
Общая численность Русинской Королевской армии к началу правления Михаила VII достигла 250 тысяч человек. Оставаясь одной из самых крупных в Европе, она не была чрезмерно обременительной для населения, оставалась в высокой степени профессиональной, и обладала развитой системой снабжения. Рекрутские наборы проводились ежегодно, но из-за демографического бума от хозяйства отрывалось лишь небольшое количество рабочих рук – основную недостачу личного состава удавалось покрывать за счет экономически неактивного населения. Более того, в условиях нарастающей безработицы многие мужчины сразу же шли на вербовочные пункты, так как служба в армии, за исключением военного времени, была необременительной, там хорошо кормили, и это было всяко лучше нищеты и поиска минимальных средств для пропитания.
Главным военным организатором в эту эпоху выступил отец Михаила VII, Рюрик Полоцкий, который после 1745 года получил уникальный титул короля-отца. Русиния долгое время воевала практически с одними лишь турками, и это несколько расслабляло и убеждало в том, что никакие преобразования и новшества в РКА не нужны. Однако специальная комиссия, которую возглавил лично Рюрик, тщательно отслеживала любые зарубежные новшества в военной сфере, и разрабатывала на имеющемся опыте собственные. Столь бурная деятельность базировалась на твердом убеждении и короля, и его отца на том, что в военной сфере стоять на месте – пагубно, и лишь своевременное развитие и быстрая реакция на меняющиеся условия войн могут позволить сохранить могущество русинского войска. Благодаря этому РКА не только не отставала в своем развитии, но и выступала в качестве одной из самых современных армий своей эпохи. Особой чертой ее оказалась тесная взаимосвязь с развитием армии Российской Императорской армии – после примирения Ангелины II и Екатерины I в рамках сближения военные двух стран стали регулярно участвовать в военных маневрах Русинии и России, проводили совместную работу над ошибками и активно заимствовали друг у друга идеи и методики. Это приводило к тому, что армии двух государств на деле были поразительно похожи, и самыми крупными отличиями оставались разве что иная организация российской кавалерии да преобладание зелено-красной палитры в цветах российских мундиров вместо сине-золотых. Схожесть доходила до того, что неофициально Российскую Императорскую армию стали называть «Армией Северной Руси», а Русинскую Королевскую – «Армией Южной Руси», намекая на то, что общего между ними больше, чем отличий.
Подготовка пехоты была в значительной степени улучшена. Несмотря на торжество линейной тактики в Европе, русины и россияне стали все чаще применять атаку в колоннах – впервые этот прием был опробован против нестройных рядов турецких войск, и показал свою эффективность, а уже позднее, когда доведется столкнуться с европейскими армиями, колонны в определенных ситуациях окажутся лучше жесткой, плохо маневрирующей линии. Появилась легкая пехота – стрелки в Русинии и егеря в России, которые должны были действовать в разомкнутом строю и воздействовать на врага прежде всего огнем, прикрывая действия линейной пехоты. Одна рота стрелков появилась в каждом пехотном батальоне, в 1763 году были созданы первые гвардейские стрелковые полки, а с 1769 года регулярные стрелковые полки стали появляться и в полевой армии. Тактика боя всей инфантерии подразумевала огневой бой, но следуя заветам времен Северной войны, после нескольких залпов следовало перейти в штыковую атаку. Европейские пехотинцы, за исключением прусских, в ту эпоху к подобным действиям были не приучены. Постепенно упрощалась униформа, которая хоть еще и не стала образцом утилитарности, но уже была заметно удобнее того, что солдаты носили в начале столетия. Была создана дивизия морской пехоты, которая получила отличимую, черно-белую униформу, и предназначалась для десантных операций, будучи подчиненной флоту.
Значительные перемены затронули кавалерию. Первая начала обучаться по углубленной программе, что повысило ее профессиональные качества, и стала делать упор на ближний бой. Стрелять в больших полевых сражениях разрешалось лишь драгунам, которые из ездящей линейной пехоты превратились в ездящую легкую – основными действиями, которые предписывались драгунским полкам, являлись сторожевая служба, огневая поддержка, действия в качестве «быстрой» пехоты и набеговые операции. Кирасиры (латники) оставались «кавалерией поля боя», и должны были сокрушать вражеские армии в ближнем бою; уланы продолжали развиваться как универсальная кавалерия, которая во время больших баталий поддерживала кирасиров, а в иное время могла свободно вести «малую войну» вместе с иррегулярами и драгунами. Уланские пики постепенно становились легендарными, и в соседних странах уже понемногу стали копировать этот вид средней русинской конницы. В первую очередь это коснулось Польши, где после отмирания гусарии шляхта потеряла почти весь свой воинский потенциал, но в составе регулярных уланских полков вновь стала набирать силу. Более поздние европейские уланы станут наследниками именно польских [4], в то время как в православных странах основой для подражания станут именно русинские конники. Численность иррегулярной кавалерии из-за масштабных социально-экономических преобразований постепенно сокращалась, и потому иррегуляров стали использовать лишь в качестве поддержки регулярной кавалерии, так как иррегуляры все еще лучше всех справлялись с разведкой и «малой войной», как и все «природные» всадники. В 1765 году было предложено создать в Русинии гусарские полки, но после длительного анализа было решено, что гусары будут лишь дублировать тактические функции существующих родов кавалерии, в первую очередь – драгун, которые по сути умели все то же, что и гусары, только еще и обучались действиям в пешем строю. Впрочем, гусарские полки в Русинии все же были созданы – но лишь в качестве 4-й бригады гвардейской кавалерии, состоящей из Сербского, Хорватского и Боснийского полков. Иных гусарских полков в Русинии более никогда не было.
Стремительнее всего развивалась артиллерия. Появлялись новые станки, конструкции орудий с конической каморой ствола, внедрялись российские «единороги». Полевые батареи обретали все большую и большую мобильность, а численность полковой артиллерии возросла в 2 раза – с 2 до 4 орудий на пехотный полк. Незадолго перед смертью короля совместная российско-русинская комиссия начнет работу над созданием самой современной, универсальной и эффективной системой организации артиллерии, конструкции орудий и т.д. Работа будет завершена к началу 1780-х годов, и во многом окажется идентичной принятой во Франции системе Грибоваля, но при этом будет иметь большое количество уникальных черт. В середине 1750-х годов появится и конная артиллерия, которая будет отличаться высокой мобильностью. Во время активных наступательных действий против турок она зарекомендует себя с самой лучшей стороны, а европейский опыт лишь докажет актуальность этого решения. Гибкое использование артиллерии на поле боя, ее отличная матчасть и подготовка личного состава с этого момента станут предметом для гордости Русинской Королевской армии.
Важными оказались организационные перемены. Ощутив на собственной шкуре всю сложность управления армией и флотом, Рюрик Полоцкий решил, что выполнению столь масштабных задач требуются масштабные, развитые структуры. Старые системы управления были преобразованы и расширены, а самое главное – в 1762 году началось постепенное создание двух важных структур, Генерального штаба Сухопутных войск (ГШ, Генштаб), и Морского Генерального штаба (МГШ, Моргенштаб). Их структура будет оттачиваться в течении двух десятилетий, и лишь к середине 1780-х годов оба штаба войдут в полную силу. Их создание станет важным шагом на пути к улучшению командной структуры вооруженных сил. Само командование (штабы) и административная часть (министерства) отныне разделялись, и могли более эффективно выполнять свои функции. Кроме того, были значительно улучшены медицинское обеспечение, развилась образовательная система для офицеров и повышены стандарты их подготовки, а обучение грамоте и арифметике в минимальных объемах постепенно становились обязательными и для рядового состава, для чего специально создавались «солдатские школы». Все это требовало времени и средств – но Русиния имела первое, а второе обеспечивалось бурным ростом экономики вкупе с относительно небольшим удельным весом численности армии относительно населения страны (менее 1,5%).
Наконец, не забыли и про флот. После открытия для торговли проливов и появления возможности посылать купеческие корабли непосредственно в Европу начался постепенный рост частного судостроения и тоннажа русинского торгового флота. Первоначально в качестве экипажей использовались преимущественно иноземцы-наемники, но учитывая демографический рост и появление «лишней» рабочей силы в стране, очень многих стали записывать в моряки. После освобождения проливов темпы роста русинского судостроения и торгового флота еще более ускорились. Вместе с гражданским флотом развивался и военно-морской. Постепенно в Русинии складывалась своя школа судостроения, которая впитала также часть наработок из России и получила название русской. Корабли РИФ и РКФ были при сходном с современниками вооружении крупнее по водоизмещению, но благодаря хорошо отработанным обводам обладали достаточно хорошими динамическими характеристиками. Вызывающей уважение получалась крепость корпуса – зачастую турецкая корабельная артиллерия попросту не могла пробить их. Развитие флота требовало также развития системы логистики и судостроения – повышалась организация производства, налаживалась четкая система заготовки древесины, производства канатов и парусов. Было проведено углубление устьев крупнейших рек, что позволило ограничить применение камелей и свести к минимуму проблемы с достройкой кораблей из-за малых глубин рек на выходе в море. Значительную часть средств тратили на военную подготовку, а по численности личного состава в мирное время Русиния оставалась одним из европейских лидеров. Правда, при этом приходилось ограничивать свои амбиции в численности флота – в 1750 году РКФ насчитывал 32 линейных корабля, а к концу столетия их станет 48. Высокий профессионализм моряков вкупе с хорошей матчастью позволит русинским военно-морским силам считаться одними из самых боеспособных в Европе, и даже мировые лидеры в лице Великобритании, Франции и Испании начнут воспринимать далекую «варварскую» страну из Восточной Европы иначе из-за того, что все чаще и чаще в их портах начнет появляться русинский флаг с золотым львом.
Одинадцатая русинско-турецкая война (1756-1764)
Карта Балкан и Малой Азии к 1764 году
Одной из главных целей своего правления Михаил VII считал восстановление «исторической справедливости» — а именно реставрацию Византии, поднятие креста над Святой Софией и ликвидацию Османской империи как сколь-либо серьезного фактора мировой геополитики. За свой фанатизм на этом поприще он получил прозвище «Последний крестоносец», но едва ли за эти крылись религиозные основания. Турки всегда оставались враждебны Русинии, стремились играть против нее и ограничивать возможности. В то же время бурный рост экономики государства привел к тому, что традиционный торговый путь по Западной Двине и через Ригу в Ливонию не мог удовлетворить все потребности государства. Реки были переполнены баржами, дороги – телегами с грузом, и при этом львиную долю от торговли получали ливонцы, англичане и голландцы. Экономика страны и государственные интересы требовали свободного выхода Русинии на морские просторы – но таковым простором по сути являлось лишь Черное море, и только лишь при условии свободного прохода через проливы. Турки же постоянно то перекрывали проливы, то требовали непомерную плату через проход. По мнению самого Михаила VII, Босфор и Дарданеллы в сложившихся условиях превращались в удавку для экономики Русинии, и ее требовало разорвать как можно скорее.
Само собой, мало какие европейские государства готовы были смириться со столь радикальной переменой границ в эпоху теорий о балансе сил – но, к счастью, политическая ситуация на континенте складывалась целиком в интересах Русинии. Европейские державы были заняты в первую очередь своими интересами, и предпочитали более близких врагов. Так, Пруссия за прошедшие годы настолько усилилась, что смогла объединить против себя двух заклятых врагов – Францию и Австрию; при этом Франция была на грани войны с Великобританией. Испанию дела в Восточной Европе вообще не привлекали, хотя она уже выказывала определенный интерес к развитию торговли с Русинией, которая могла предоставить самые лучшие в Европе парусину, пеньку и мачтовую древесину. Голландия, Швеция, Дания и прочие игроки второго ранга мало интересовались судьбой турок. Лишь в Польше с опаской смотрели на восточного соседа и его действия, но и там пруссаков боялись все же больше – и небезосновательно.
Фридрих II Прусский не просто так получил от потомков прозвище Великий: осознавая, что против него формируется сильная коалиция, он также понимал всю важность дипломатии и то, что не все страны обязательно должны быть ему врагами. Из-за того, что к Австрии примкнула Франция, Великобритания естественным образом начала сближение с Пруссией. За влияние при императорском дворе в Петрограде развернулась настоящая война между англичанами и пруссаками с одной стороны, и австрийцами с французами с другой. Императрице Екатерине I, а затем и ее сыну и наследнику, Петру II, обещали золотые горы и любые уступки. Если Екатерина не хотела вовсе вмешиваться в войну, то Петр все же выказал интерес – но лишь при условии получения конкретных выгод для России. Таковые смогли предложить лишь англичане с пруссаками – в случае большой войны император должен был выделить 50-тысячный экспедиционный корпус для действий в Германии, а в обмен получал полное его содержание за счет британских субсидий, а также право на аренду территорий под военно-морскую базу в Штральзунде и на острове Рюген [5]. Для богатой Великобритании и Пруссии, не имеющей собственного военно-морского флота, эти уступки были вполне допустимы, а 50 тысяч российских солдат в любом случае должны были облегчить положение союзников на континенте. С Русинией же Фридрих вел переговоры сам, посредством личной переписки с Михаилом VII. Он пытался разыграть карту австро-русинских противоречий, и заключить еще один союз с восточными славянами, но Михаил категорически отказался принимать участие в войне, в то же время заверив своего прусского «дорогого брата» о том, что скорее небо обрушится на землю, чем Русиния выступит против Пруссии. В этом он был на редкость искренним – едва стоило закипеть большой войне в Европе, как он твердо намеревался развязать последнюю, решающую войну против Османской империи, и в таком случае совершенно не в его интересах было бы приближать падение государства Гогенцоллернов.
Война, получившая название Семилетней, развернулась в 1756 году. Сразу же после этого, используя в качестве casus beli очередной запрет на проход русинских купцов через Босфор, Михаил VII объявил войну Высокой Порте. Его войска вместе с союзными болгарами и греками пребывали в крайне приподнятом настроении, так как все понимали важность грядущей войны. Понимали это и турки, которые уже в течении долгого времени тратили все возможные ресурсы на укрепление Константинополя, армии и флота. Главной задачей для них было истощение русинов в оборонительной войне, и ожидание того момента, когда Франция неизбежно вмешается в конфликт – султан и его приближенные искренне считали, что французы откажутся от своих интересов в пользу сохранения Османской империи. Однако и русины оказались не так просты, как могли бы подумать турки. Объявлению войны предшествовала длительная подготовка и планирование будущего наступления. Вместо прямолинейного наступления через Фракию на Константинополь всеми силами, чего и ожидали турки, решено было выбрать куда более сложную, но в то же время перспективную стратегию.
Началось все с десантных операций на побережье Малой Азии. Они совершались и ранее, но представляли из себя лишь крупные рейды – сейчас же в Трапезунде, Синопе и Самсуне были высажены полноценные экспедиционные корпуса, которые начали постепенное вторжение в глубину азиатских владений Османской империи, снабжаясь через захваченные ранее порты. Турки были вынуждены отвлечь ряд войск на восток, отправив их в долгий марш по суше для того, чтобы сдержать продвижение русинов. Лишь после этого к Константинополю подступила большая союзная армия, возглавляемая лично королем Михаилом VII. Основательно укрепленная с суши столица, снабжаемая через Мраморное море, какое-то время держалась, но и русины вроде как не форсировали осаду. Лишь весной 1758 года, почти год после начала сухопутной блокады Константинополя, начался генеральный штурм. К великой неожиданности турок, велся он не только с суши, но и с моря – Черноморский флот под командованием адмирала Андрея Барановского, рискуя всем, бросился в прорыв через Босфор. Не обращая внимания на перекрестный огонь с береговых фортов, он прорвался в Мраморное море и обрушился на турецкий флот, который совершенно не готов был к подобным действиям, и был попросту уничтожен на якоре. Вслед за этим с кораблей начал высаживаться десант, а сам русинский флот приступил к блокаде турецкой столицы и взятию береговых укреплений. Битва длилась четверо суток; лишь чудом турецкий султан Мустафа III смог ночью переправиться на азиатский берег и бежать на восток, бросив двор, гарем, часть своих министров и всех детей. Спустя чуть более чем три столетия после своего падения под натиском осман, Константинополь вновь оказался в руках христиан, и под восторженный рев солдат на Святой Софией торжественно был водружен православный крест. Такое зрелище целиком окупило тяжелые потери, которые понесли армия и флот во время штурма столицы – последний потерял 5 линейных кораблей и 2 фрегата при форсировании Босфора, но без его упорных, решительных действий турки, вероятно, отбили бы штурм.
Война продлилась еще долгих 6 лет, и значительно отличалась от былых времен. Османская армия была разбита, и не представляла из себя сколь-либо серьезной силы, но султан упорно отказывался признавать потерю Константинополя, и потому искал все новые и новые возможности для оказания сопротивления. Вместо регулярной армии в действие вступило мусульманское ополчение – плохо вооруженное, никак не подготовленное, но массовое, что в горных условиях Малой Азии позволило развить активное партизанское движение и замедлить наступление войск христиан. Приходилось еще и контролировать собственное христианское население, которое взялось за оружие, из-за чего то тут, то там вспыхивала резня между представителями разных конфессий. Тем не менее, русинско-болгарско-греческое воинство продолжало двигаться вперед. Последние надежды османы связывали с Францией, но та, закончив в 1763 году Семилетнюю войну, находилась в настолько измотанном виде, что ни о какой поддержке турок не могло идти и речи. В результате этого в 1764 году советники уговорили Мустафу III пойти на примирение ради того, чтобы подготовиться к джихаду в будущем.
По условиям Константинопольского мира Османская империя уступала Русинии Константинополь и западную часть Малой Азии от Измира (Смирны) до Болу (Клавдиополиса), а та в свою очередь передавала эти территории Греческому княжеству в обмен на договор о свободном проходе через Босфор и Дарданеллы, которые отныне контролировались греками. В этом же 1764 году в Константинополе было провозглашено возрождение Греческой (Византийской) империи под началом династии Палеологов, правившей ею до турецкого завоевания. Базилевсом стал Константин XII, потомок Константина XI Драгаша, законный наследник короны империи. Началась волна христианизации, очередного исхода мусульман на восток и переименования городов с турецкого на греческий язык. При этом, несмотря на высокий статус, Греция была еще слишком слаба и целиком зависела от Русинии, которая уже вовсю пользовалась свободой прохода через проливы. Черноморский флот почти на постоянной основе прописался в Средиземном море, а купцы стремительно увеличивали товарооборот, из-за чего и без того немаленький портовый город Одесса, главная торговая гавань Юга, разросся еще больше. Османская империя же была окончательно повержена и отброшена в развитии на века назад, превратившись во второстепенное государство с ослабленным правительством и крайне нестабильным обществом.
Уже за одну только эту войну Михаила VII прозвали Великим, но это было лишь начало. Самые масштабные перемены на карте Ближнего Востока были еще впереди….
Примечания
- В действительности Терезия Бенедикта оставалась во Франкфурте, в 1743 году заболела то ли ветрянкой, то ли оспой, в результате чего умерла не дожив до своего 18-го дня рождения.
- Впрочем, абсолютно двуличной и циничной была вся та эпоха. Сколько раз предавали друг друга все союзники в войну за австрийское наследство – даже сосчитать тяжело.
- Напоминаю, что генеалогия шведских королей после Карла XII полностью отличается от реальной.
- Учитывая, что рода войск в ту эпоху – это в первую очередь униформа, а у польских улан она была стильной, и многие страны создавали свои уланские полки в первую очередь из-за этой самой формы, то такой вариант вполне правдоподобен. Русинские же уланы подразумеваются мною как нечто более простое и утилитарное, если говорить сильно упрощенно – то эдакие драгуны с пиками.
- С одной стороны, воевать России при сложившихся раскладах в Европе вообще незачем. С другой – без периодических войн профессионализм армии будет неуклонно падать, и воевать желательно не только с отсталыми кавказцами, турками или персами. Здесь же получается возможность участвовать в европейских войнах, но при этом получать компенсацию военных расходов, и это в условиях полного отсутствия угроз для собственно российских территорий! В таких условиях вполне можно принимать ограниченное участие в европейских войнах, тем более что это сблизит Россию с Пруссией, и предоставит несколько выгодных моментов вроде той же базе на острове Рюген – т.е., незамерзающей базе для Балтийского флота на зимнее время, близ датских проливов. Это всяко лучше, чем бредить об объединении России и Гольштейна.
