Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл про Великих Медичи, и сегодня мне предстоит завершить повествование об эпохе правлении Алессандро III. Рассказано будет об окончании Первой мировой войны, Версальском мире и дестабилизации внутренней ситуации в Италии в начале 1920-х годов.
Содержание:
1917. Турецкий гамбит
Несмотря на вывод флота из Египта и пораженческие настроения, Великобритания была твердо намерена продолжать борьбу за Средиземное море. С потерей Египта перспективы становились туманными из-за полного отсутствия каких-либо союзников в этом регионе, баз и надежных коммуникаций, и потому британская дипломатия приложила все возможные усилия для того, чтобы найти их. Само собой, с Испанией, Грецией и Болгарией их ждала неудача, но вот со Стамбулом переговоры неожиданно стали продвигаться. Младотурки, захватившие власть в стране незадолго до начала Великой войны, оказались достаточно сговорчивыми. Они были не против вступить в конфликт на стороне Антанты, но лишь при выполнении длинного списка условий. Помимо денежных компенсаций, в них числились территориальные претензии к Болгарии, Греции и Италии – в частности, младотуркам очень хотелось заполучить Тунис и Ливию, которые стали очень прибыльными в руках итальянцев. В обмен на это турки готовы были выставить свою армию и флот, пропустить войска Антанты через свою территорию, и сражаться «до последнего» ради интересов Великобритании и, само собой, своих собственных. Эти требования были ими предъявлены еще в конце 1914 года, но англичане не хотели уступать им из-за явной чрезмерности требований. Тогда турки обратились к Тройственному союзу, требуя в обмен на вступление в войну Кавказ, уступки от Болгарии и Греции, и Египет. Берлин и Вена были согласны, но Рим согласился лишь с первым пунктом, и категорически отмел все остальные, в результате чего Османская империя осталась нейтральной. Но когда в Египте англичане стали терпеть поражение за поражением, то переговоры возобновились, и туркам пообещали пойти на уступки по всем пунктам, если они вступят в войну на стороне Антанты. Турецкая армия до 1917 года активно готовилась к войне, и потому в Лондоне и Стамбуле были уверены в быстром успехе.
Увы, на деле все обернулось совершенно не так, как ожидали англичане. Да, Османская империя вмешалась в войну, но первый удар нанесла по Греции и Болгарии, которые до этого оставались нейтральными, сосредоточив большую часть своей армии в Европе. Болгары и греки, заранее уведомленные итальянскими спецслужбами о возможности войны с турками, успели отмобилизоваться, и во Фракии закипели кровопролитные встречные бои. София и Афины примкнули к Центральным державам, что вызывало бурю негодования среди ряда представителей Антанты, не посвященных в англо-турецкие договоренности; Османская империя тем временем отправила другую свою армию в Египет. Укомплектована она была второстепенными частями, значительную долю войск составляла арабская иррегулярная конница, и потому неудивительным оказался исход – турки смогли лишь задержать итальянское продвижение на восток, и когда их дивизии были перемолоты, фронт у Нила окончательно рухнул. В феврале пал Каир, марте был целиком занят Верхний Египет, апрель начался вторжением итальянцев в Палестину при поддержке флота. В самой Италии тем временем заканчивалась подготовка большого числа новых дивизий, и генералы из Египта уже требовали их присылки для развития наступления на Иерусалим и Сирию, но в Риме зрел абсолютно другой, более затратный, но суливший гораздо большие перспективы план. Какое-то время ушло на утряску с союзниками, без которых его было бы сложно реализовать. К началу мая переговоры и подготовка были завершены, и Центральные державы перешли к действиям.
План был прост, но изящен, и не лишен своеобразной гениальности даже с учетом своей очевидности. Он стал настоящим шедевром совместной работы Суперэсерчито и Супермарины, гордостью Италии во все будущие годы. Трезво рассудив, что бодаться в лоб с турками – долго, накладно и чревато большими затратами, было решено напрямую применить подход «разделяй и властвуй» — т.е. раздробить территорию Османской империи на части по национальному признаку, разорвать связь между Малой Азией и регионами, где оставалась значительная масса войск. Для этого следовало высадить серию сильных десантов на побережье Леванта и Малой Азии, пока во Фракии и Палестине основные турецкие дивизии были скованны боями [1]. У самой Италии даже с учетом отмобилизованных дивизий войск для достижения полного эффекта не хватало, что потребовало поддержки союзников. Болгария и Греция готовы были поучаствовать в совместной оккупации Османской империи и ее разделе, но лишь после решения проблем во Фракии, потому оставались только немцы и австро-венгры. Последних удалось заманить обещанием первой в их истории колонии – Сирии, а немцы договорились об установлении протектората над Ираком и Анатолией. Первая проба сил прошла в Албании еще в марте-апреле, когда итальянские войска оккупировали ее территорию, разогнали местное ополчение и провозгласили Албанское государство под началом короля Скандербега III из местной династии Зогу. Результат устроил и Рим, и наблюдателей из Берлина и Вены, так что плану был дан зеленый свет.
В мае-июне последовал ряд крупных десантов по всему побережью Леванта и в Киликии. Войск у турок здесь было крайне мало, флота для препятствования десантным операциям у них не было [2], а флот Российской империи, едва успев включиться в войну на море, не обладал достаточной численностью, и эффект превзошел все ожидания. Снабжение турецкой армии в Палестине было прервано, и та в течении нескольких недель потерпела ряд ощутимых поражений, откатилась к Иерусалиму и была вынуждена капитулировать. В Сирии началось восстание местного христианского населения, за которым последовало восстание армян в Киликии, перекинувшееся на всю северо-восточную часть Османской империи. В Стамбуле забили панику и начали перебрасывать войска на восток, но было уже поздно – без развитой логистики, без господства на море переброски шли мучительно медленно, в то время как итальянцы и немцы действовали быстро и эффективно. Собравшись с силами, натиск усилили болгары с греками, и в июле взломали фронт во Фракии. Правительство Османской империи было вынуждено бежать в Анкару, пока греки с болгарами занимали Константинополь и с большой помпой водружали крест на Святой Софии. Османская армия, «застряв» в районе Измира, металась из стороны в сторону, и быстро разлагалась из-за дезертирства и морального упадка. Христианские полки массово стали переходить на сторону итальянцев и немцев. Какое-то время еще продолжалось турецкое сопротивление, большие надежды полагались на британский Месопотамский корпус, высадившийся в Ираке, но после того, как его наступление было остановлено итало-немецкими войсками, надежда турецкого правительства на спасение окончательно рухнула.
Мирного договора никто не подписывал, так как в Анкаре произошла революция [3], и началась всеобщая анархия – банально некому было начинать переговоры, ибо султан сбежал в Ирак к англичанам, младотурки попытались установить свое правительство в Анкаре, а помимо них образовались еще два «альтернативных» центра силы под началом «старотурков» и генерала Мустафы Кемаля. На территории бывшей Османской империи быстро появились сирийские, армянские и курдские государственные образования, которые были враждебны друг к другу, и первым делом начали резню всех, кто не подходил по описанию к «своим». Немцы, итальянцы, болгары и греки заняли интересующие их территории, и в одностороннем порядке стали устанавливать там свою администрацию. После этого вопросом времени оставалось падение Кипра, который капитулировал после высадки десанта в ноябре, и Средиземное море окончательно превратилось в Mare Nostrum. В Палестине и Египте утвердилась итальянская администрация, при этом в Египте был устроен переворот – Аббаса II сместили, вместо него сразу султаном был провозглашен Хусейн Камиль. Болгарии досталась часть Фракии, Греция получила Западную Анатолию и Кипр. Германия забрала себе полосу Средиземноморья от Родоса до Киликии включительно, Австро-Венгрия установила протекторат в Сирии, Палестина стала итальянской колонией. В Ираке еще шли бои между англичанами и войсками Центральных держав, но сами англичане уже бросили идею восстановления Османской империи, и попросту объявили о создании своего протектората в Ираке во главе со сбежавшим султаном, который, впрочем, еще надеялся вернуть свой предыдущий трон.
В целом, год опять заканчивался в пользу Центральных держав. Победа в Средиземном море, окончательное вытеснение Антанты из него стала большим успехом, достигнутым благодаря четким совместным действиям пяти стран-союзниц из шести. Вкупе с рухнувшим Восточным фронтом это вновь создало видимость того, что война вот-вот закончится, но не все было так безоблачно. Сражения в Северном море проходили с переменным успехом, и, несмотря на потери, англо-американский флот усиливал свое численное превосходство над немцами. В Бретани Германия была вынуждена занять стратегическую оборону из-за отвлеченности войск на другие театры, но как раз это оказалось на руку Антанте – и та весь год проводила массированные наступления на немецкие позиции, стремясь прорвать линию фронта и начать освобождение Франции. Даже победы для Италии, Германии и Австро-Венгрии отдавали горечью, ибо все обширные покоренные территории пришлось удерживать, в результате чего десятки дивизий пришлось потратить просто на гарнизоны. С учетом потерь, численность действующей армии той же Италии несмотря на создание новых дивизий по сути не увеличилась. Наконец, продолжал усугубляться дефицит продовольствия, в том числе и из-за деградации системы его распределения – в Германии и Австро-Венгрии вот-вот мог начаться голод, а в Италии были введены продовольственные карточки, крайне непопулярные в народе. Несмотря на все успехи, опьянение от практически постоянных побед, ситуация для Центральных держав стремительно ухудшалась. В случае прекращения этих побед суровая реальность дефицита, высоких потерь, истощения экономики и населения от долгой войны готовы были обрушиться на общество, делая будущее непредсказуемым.
1918. Развязка
В начале 1917 года в России произошла первая революция, а в конце — вторая, и Восточный фронт рухнул. Большевики, взявшие власть в стране в свои руки, заключили с Центральными державами мирный договор, в результате которого Германия и Австро-Венгрия смогли временно решить продовольственный кризис, вернуть значительное количество пленных, и освободить большое число дивизий для военных действий на Западе. Была установлена так называется «линия Гофмана», которая отсекала от России значительную часть территорий, и переводила их под контроль Центральных держав. Казалось, что еще полгода-год, и победа будет близка…. Но на деле все оказалось куда более сложно. Продовольствие с Беларуси и Украины позволило избежать проблем с голодом в Германии, но обеспечение все равно оставалось недостаточным. Вернувшиеся из плена германские и австро-венгерские солдаты уже долгое время подвергались агитации, и имели гораздо более низкую боеспособность и моральный дух, чем их коллеги, оставшиеся на фронте. Кроме того, для оккупации обширных территорий до линии Гофмана пришлось выделить огромное количество войск из-за развернувшегося там партизанского движения и набиравшей обороты гражданской войны на осколках былой Российской империи. В результате всего этого Брестский мир на самом деле лишь создал иллюзию улучшения, в то время как кризис не только сохранился, но и усугублялся.
К этому моменту положение Италии было, вероятно, самым лучшим из всех союзников. Благодаря торговле через дружественно-нейтральную Испанию удавалось получить и достаточно продовольствия, и ресурсов, да и степень мобилизации населения в Италии была ниже, что позволяло оставить больше рабочих рук в сельском хозяйстве и промышленности. Итальянские дивизии практически не были вовлечены в изматывающую позиционную войну в Бретани, и не несли постоянные огромные потери, а флот, несмотря на ряд поражений и тысячи погибших, доминировал в Средиземноморье. Итальянские колониальные войска стояли в Алжире, Египте, занимали территории Ближнего Востока. При этом, в отличие от немцев и австро-венгров, они не встречали такого сопротивления среди местного населения, что вызывало порой необычные явления вроде оттока населения Франции с Севера на Юг. Несмотря на все это, положение Италии все равно было далеко не лучшим – нарастала усталость от войны, и все большее непонимание ее перспектив. Даже в случае победы в Бретани оставались еще Великобритания и США, которые отделялись проливами и океанами, и с которыми предстояло развернуть полномасштабную войну на море. Приложение совместных усилий Германией и Италией помогло бы создать единый флот, достаточно мощный для противоборства с англосаксами и высадки десанта на Туманном Альбионе, но, учитывая ход войны на Средиземном море, все это могло затянуться на годы – а общественность уже явно требовала мира и в Италии, и в послушной Германии, и тем более в многонациональной Австро-Венгрии, которая находилась на грани революции. В результате этого Алессандро III с декабря 1917 года начал проводить осторожные переговоры со странами Антанты, прощупывая возможность заключения мира. О сепаратном договоре пока вопрос не поднимался, переговоры велись с учетом интересов Германии, но даже при этом представители Великобритании, Франции и США не воспротивились диалогу – первые две страны были истощены войной не меньше, чем Германия, а США не стремились вести войну до победного, уже вкусив ее горькие плоды и понеся большие потери.
Год 1918 оказался решающим. В марте армии Германии и Австро-Венгрии, при поддержке трех итальянских корпусов, обрушились на позиции союзников в Бретани. Кровь полилась рекой, и потери с каждым днем росли – но и общее количество задействованных войск было немалым. Как раз в это время из Америки стала прибывать новая волна подкреплений, а промышленность США и Великобритании произвели большое количество самолетов и танков. В Северном море вновь разыгрались масштабные баталии, даже более решительные и кровопролитные, чем ранее. Пока все это происходило на севере, на юге активизировалось противостояние между Гибралтарским флотом и итало-австро-венгерским. Подготавливалась масштабная десантная операция, которая должна была завершиться взятием Гибралтара, после чего открывалась возможность для перебазирования кораблей союзников на западный берег Франции, и усиление давления на Великобританию. Итальянские катерники и диверсанты, прикрываемые главными силами, стали «хозяйничать» на рейде Гибралтара и топить англо-французские корабли один за другим. Для Антанты ситуация складывалась критическая. В июле начало казаться, что фронт в Бретани вот-вот рухнет, Гибралтарская операция была назначена на август месяц, и к сентябрю Центральные державы должны были оказаться на грани победы — по крайней мере, в их представлении. Проходящие в Лиссабоне тайные переговоры между Италией и Антантой стали развиваться – англичане и французы вот-вот готовы были согласиться на мирный договор….
В конце июля, получив очередную порцию подкреплений, союзное командование в Бретани решило нанести по рвущимся вперед немцам мощный контрудар в районе Реннского выступа, который так и напрашивался на отсекание и окружение. К великому удивлению обеих сторон, он обернулся большим успехом, германские позиции оказались взломаны, часть войск попала в окружение и сдалась, а часть была разбита, сломлена и рассеяна по округе. Сказывался моральный упадок немцев и лишения предыдущих лет войны – даже почти добившись успеха, они оказались не способны совершить последний рывок к победе. Западный фронт посыпался. Вместо десанта на Гибралтар итальянские дивизии пришлось переправлять во Францию, чтобы как-то спасать положение. К концу августа фронт удалось стабилизировать, но в сентябре началось новое наступление союзников – и вновь позиции немцев были взломаны. Началось их постепенное отступление на восток. Антанта, освобождая французские территории, тут же призывала местное мужское население в ряды национальной армии, что обеспечивало постоянный приток новых полков и дивизий для уже почти исчезнувшей с полей сражений армии под сине-бело-красным флагом. К концу сентября около 2/3 площади Франции были освобождены, а союзные войска вышли к границам Швейцарии, разделив фронт Центральных держав надвое. Близ Лиона и в Провансе сражались итальянские дивизии, а в Эльзасе, Лотарингии и Бельгии все еще бились германские и австро-венгерские войска. На этом наступательный запал Антанты закончился, и начинало казаться, что фронт застынет на этой отметке. Переговоры в Лиссабоне стали гораздо более сложными, и к ним уже подключились представители Австро-Венгрии и Германии, которые понимали, что лучше худой мир сейчас, чем поражение в ближайшие полгода-год. Они еще не знали, что и этого времени у них не было….
В октябре напряжение внутри Австро-Венгрии дошло до своего предела. Межнациональная рознь, неурожай, долгие годы лишений и большие потери окончательно надломили с трудом поддерживаемое единство в империи, и она рухнула [4]. Венгрия объявила об отсоединении от Австрии, но вслед за этим и составные части Венгрии стали объявлять о своей независимости. На карте Европы стали появляться новые государства – Чехословакия, Хорватия, Словения. Боснийские сербы также объявили о независимости. В Трансильвании венгры стали резать румын, и в ответ на это Румыния ввела туда свои войска, заняв обширные территории. Это в свою очередь вызывало ответную реакцию со стороны Италии и Германии, и в дело был запущен еще довоенный план – однако в условиях войны он вызывал ряд курьезов. Так, Италия поддержала движение балканских славян к отделению, что было встречено бурей восторга. Словения, Хорватия и Босния создали временное правительство в Загребе, дружественное Италии, но с разрешения Рима объявили о собственном нейтралитете; при этом сильным оставалось стремление к объединению с Сербией, чье правительство находилось в изгнании. Австро-венгерский флот итальянцы захватили, но вводить в строй не спешили – для этого требовался личный состав, которого на хватало, а старые команды были сильно разложены революцией, из-за чего пришлось даже пообещать передать ряд бывших австро-венгерских кораблей хорватам. Германия ввела свои войска в Австрию, и попыталась было занять Богемию – но в ноябре революция достигла и ее [5]. Западный фронт рухнул, Центральная Европа превратилась в революционную кашу, а Союз Центральных держав потерял двух из трех своих «грандов».
В Лиссабоне Италия неожиданно оказалась во главе союза еще сражающихся держав, причем все оставшиеся ее союзники – Румыния, Болгария, Греция и Албания – были представлены ее же «младшими партнерами», и были согласны на любые условия. Однако Антанта, неожиданно вновь оказавшись на коне, решила дожать уже и Италию, чтобы диктовать ей условия мира, и ее войска ринулись в атаку в Провансе. Итальянские войска отошли на хорошо укрепленные ранее позиции на границе, в Альпах, и встретили противника огнем. В результате Альпийская битва, продлившаяся три зимних месяца 1918-1919 годов, оказалась одной из самых кровавых баталий в истории Первой мировой войны. Антанта до того не сражалась в горных условиях, не была готова к новому полномасштабному наступлению – а итальянцы использовали годами укрепляемые позиции, огромный опыт ведения войны в горах и специальные части альпини. В результате этого к началу марта 1919 года наступление союзников выдохлось после потери около миллиона человек при мизерном продвижении. На море тем временем флот Италии, оказавшийся в меньшинстве, отбивался от соединенной армады Антанты, и даже добился ряда успехов. Идеи обойти Швейцарию и ударить со стороны Австрии не встретили большой поддержки в союзных штабах – там тоже были горы, в которых итальянцы показали себя искусными воинами. И лишь после этого Великобритания, Франция и США согласились сесть за стол переговоров с остатками Центральных держав [6], заранее оговорив важное условие – за небольшими возможными исключениями Италия сохраняет свои довоенные границы и сферу влияния, и возвращается в обычное мировое правовое поле без серьезных ограничений. Оставалось лишь разобраться, каков будет расклад сил в Европе после заключения полноценного мирного договора.
Война в колониях
В колониях война заметно отличалась от Европы и Северной Африки – коммуникации с метрополией почти сразу оказались прерваны, и итальянским заморским владениям, как и владениям Германии, пришлось выживать самостоятельно. Быстро пал остров Чусан, захваченный Японией сразу после Циндао, хотя местный итальянский гарнизон и пытался сражаться до последнего. Несколько дольше продержался гарнизон Камрани, который осаждали французские колониальные войска, но и там все свелось лишь к безнадежной обороне и сдаче после исчерпания всех возможностей для обороны. Чусан и Камрань защищали итальянские гарнизоны, что и объясняло их стойкость в течении хотя бы какого-то времени. Этого не было в Гане, где основу гарнизонов составляли туземные войска, и после вторжения британцев в 1915 году те из них, которые набирались из числа ашанти, перешли на сторону противника, в результате чего колония была быстро потеряна.
А вот в Камеруне все пошло по совершенно другому сценарию. Туземцы уже успели слиться с приезжими итальянцами в одно общество, практически лишенное расовой дискриминации, и оценить итальянские школы, больницы, организацию труда и прочее. Колония была одной из богатейших в Африке, причем добилась этого трудом, а не наличием золота, алмазов или нефти, и гордилась этим. Уже в 1914 году генерал-губернатор Итало Берсальери начал формировать полки ауксилариев, т.е. туземной регулярной армии. Снабжение недостающим вооружением шло через Испанию и ее колонию на острове Фернандо-По, благодаря чему стрелковым оружием и боеприпасами колонисты оказались обеспечены очень неплохо. Британская армия, вторгнувшаяся в 1915 году в Камерун, встретила яростное сопротивление, и была вынуждена эвакуироваться. Вторжения повторялись в 1916 и 1917 годах, и результат их был точно таким же. Правда, не обошлось без жертв и больших разрушений – Дуала, первый город Камеруна, был обстрелян англичанами в 1915 году, а в 1916 захвачен и разрушен бельгийцами. Из-за этого центр управления колонией сместился на восток, в глубину материка, в городок Яунде, который после войны так и останется столицей колонии. Лояльность и заслуги колонии после войны будут особо отмечены в метрополии, и не единожды будут вознаграждаться в дальнейшем, а сами события Первой мировой войны станут предметом для национальной гордости.
На Новой Гвинее ситуация сложилась куда сложнее. Итальянцев здесь было мало, как и лояльных туземцев, из-за чего существовала постоянная проблема с недостатком людских ресурсов. Большое число китайских рабочих не проявляло большого желания воевать за итальянцев — как, впрочем, и не выказывало к ним враждебности. С другой стороны, из-за географических условий потеря большинства приморских городков ничего не давала, и оборонять стоило лишь юго-восточный берег в районе Сан-Джорджио, от которого шли дороги вглубь острова. Кроме того, именно сюда прибыли разрозненные отряды кораблей Центральных держав, которые в мирное время дислоцировались в Китае или других портах Восточной Азии [7]. В результате этого в Новой Гвинее образовалось достаточно сильное корабельное соединение, которое занималось то рейдерством, то совершало набеги на берега Австралии, то пыталось противостоять японцам, которые вознамерились захватить остров. Конечно, когда в 1916 году к берегам Новой Гвинеи прибыли японские дредноуты, надеяться на успех уже было нельзя, и потому весь флот под началом адмирала Шпее отправился в Эритрею, а те корабли, которые не дотянули бы до нее, затопили на рейде Сан-Джорджио. Город после непродолжительной борьбы пал, но войска отошли вглубь острова и сражались еще долгое время, опираясь на союзные племена и имеющуюся инфраструктуру – а японцы не имели возможности эффективно действовать в глубине острова без поддержки корабельной артиллерии. В результате сопротивление колонии продолжалось вплоть до начала 1919 года, когда в Сан-Джорджио пришла весточка о перемирии.
Совершенно иначе развернулась борьба в Эритрее. Она к 1914 году уже была теснейшим образом связана с Эфиопией, где всем заправлял итальянец Роберто Моро при императрице Заудиту. Италия уже закрепилась в качестве опоры и главного союзника эфиопов, и потому возможность ее вытеснения из региона пугала императрицу и ее окружение, ибо им на смену неизбежно пришли бы англичане – которые уже не раз выказывали интерес к установлению над страной протектората. Итальянцам удалось убедить правительство в Аддис-Абебе в том, что вслед за установлением британского протектората последует раздробление страны и лишение правящей династии власти. В результате этого вместе с Италией в войну вступила и Абиссиния, со своей туземной армией, насчитывающей десятки тысяч солдат, часть из которых вполне соответствовала европейским стандартам. Англичане были вынуждены перейти в оборону в Сомали и Судане до подхода своих индийских войск, но даже после этого борьба оказалась отнюдь не простой. Эфиопия успешно сдерживала британский натиск, и даже захватила в 1915 году французский Джибути. А в 1916 году в Эритрею прибыла итало-германская эскадра адмирала Шпее, и Красное море вовсе стало тесным и заблокированным для англичан, что ускорило падение Египта. В 1917 году эфиопы вторглись в Сомали, и почти целиком захватили колонию; вслед за этим был нанесен удар по Судану, где британская администрация была вынуждена пойти на широкие уступки мусульманам, чтобы как-то сдержать натиск итальянцев и их союзников. К концу войны Антанта оказалась почти целиком выдавлена из региона, понесла большие потери, а Эфиопия, теснейше связанная с итальянскими союзниками, находилась на взлете, и уже готова была присоединиться к списку цивилизованных государств, завоевав это право силой оружия.
Версальский мирный договор
Переговоры об условиях окончательного мира в Европе, начавшиеся в Париже в середине 1919 года, проходили в тяжелых условиях. Главные представители Антанты – Великобритания, Франция и США – пытались выжать максимум из своей победы, особенно за счет Германии, которую они считали главным разжигателем войны. На Италию многие также смотрели косо – французы не могли простить итальянцам союза с немцами, а англичане не могли забыть тяжести поражений, которые они понесли в Средиземном море. Несмотря на предварительные договоренности о сохранении статус-кво по отношению к Италии, они начали давить на нее с целью не только забрать завоевания, но и лишить части собственно итальянских территорий. Как-то надо было выкрутиться еще и с остатками Османской империи, где продолжалась гражданская война – для Антанты эта история получилась совсем некрасивой, ибо, втравив эту страну в войну, союзники привели ее к революции и распаду, а значительными ее территориями теперь владели греки и болгары, которые вообще оказались втравлены конфликт исключительно из-за амбиций турок. Никто толком не знал, что делать с тем, что творилось на территории бывшей Австро-Венгрии, и тем более что-то надо было делать с бывшей Российской империей, где шла своя гражданская война – требовалось минимизировать ущерб интересам всех стран, ведь в нее некогда инвестировали практически все ведущие страны мира.
К счастью, на переговорах Италию представляла умелая делегация дипломатов под началом Франческо Вольпи, которая смогла заметить начавшийся разлад между вчерашними союзниками. Кроме того, антагонизм по отношению к Италии у англичан и французов все же был меньше, чем к Германии, а у американцев антагонизма не было вовсе, и даже наоборот — прагматичные янки видели в Италии способ установить в Европе шаткий баланс сил, и не дать англо-французскому союзу стать доминирующей силой на континенте. В результате этого, после долгой борьбы, вся вина за разжигание войны была возложена на немцев, а итальянцы официально лишь выполняли свой союзнический долг. Сработало и гуманное отношение к населению оккупированных территорий, и отсутствие больших военных преступлений, и уже забытую довоенную французскую и британскую пропаганду с явно выраженными антиитальянскими мотивами – к примеру, французы продолжали выдвигать претензии на Савойю и Ниццу, англичане хотели лишить итальянцев всех их колоний и открыть внутренние рынки для беспошлинной торговли дабы задавить те отрасли промышленности, которые требовали государственной защиты. После первых договоренностей Италию официально стали позиционировать как воевавшую сторону, а не как проигравшую или победившую, что открывало возможности для дальнейших переговоров. Кроме того, страна вернулась в международное правовое поле – обсуждение условий мирного договора в дальнейшем проходило в формате «большой четверки» (Великобритания, Франция, Италия, США), плюс итальянцев пригласили в будущее международное сообщество, которое позднее станет Лигой Наций. Впрочем, все эти уступки оказались совершенно не бесплатными – в ответ на них Вольпи согласился отдать Германию целиком и полностью на растерзание Антанты, не претендуя при этом на какую-либо долю победного пирога. Американцы, впрочем, предложили было итальянцам поучаствовать и в этом, но по настоянию Алессандро III было решено отказаться – во-первых, это было слишком бесчестно даже для гибкого римского политикума, а во-вторых Италии требовались уступки Антанты по другим вопросам.
После этого начался циничный договорняк касательно территориальных претензий и захваченных колоний обеих сторон войны. Как Италии пришлось пожертвовать Германией, так и Антанта решила пожертвовать павшей Османской империей, дабы поучаствовать в разделе ее территорий. Простой откат к довоенным границам не поддержал никто, потому Вольпи предложил иной подход – так называемый «прагматический обмен», который и был осуществлен. Суть его состояла в обмене территорий, которые контролировались сторонами на момент заключения перемирия, с возможными уступками в обмен на освобождение оккупированных территориях в других вопросах. Колонию в Чусане Италия передавала Японии, а Камрань – Франции, но при этом ей в полном составе возвращали Новую Гвинею. Французам также вернули Алжир, но взамен потребовали передать Эфиопии Джибути. Великобритания уступала Кипр в пользу Греции, но взамен получала признание протектората в Ираке и денежную компенсацию за имущество, оставшееся на острове. Франция получила Сирию, а англичане вернули Египет в обмен на признание за Италией Палестины. При этом Египет хоть и становился вновь протекторатом англичан, но в нем оставались все порядки, заведенные при итальянцах, а султаном оставался Хусейн Камиль. Болгарские и греческие приобретения за счет Османской империи официально признавались всеми странами, вслед за чем было также признано правительство Армянской республики, сформированной на северо-востоке бывшего турецкого государства. Сама Турция, в которой продолжалась гражданская война, ужалась до небольших территорий. Черноморские проливы объявлялись свободными для прохода торговых и военных судов. Итальянцам вернули Гану и компенсировали доходы с нее, которые ушли в казну Великобритании, лишь бы только вернуть Мальту. Остров этот Италия до последнего не желала отдавать, но в этом случае дипломатия уже не могла помочь – и США, и Великобритания, и Франция требовали вернуть Мальту к довоенному владельцу, и итальянцам оставалось лишь назвать допустимую цену за нее.
Сложнее оказалось решить проблему распада Австро-Венгрии. Антанта хотела получить какую-то компенсацию с этой страны, но так как ее уже не существовало, то отвечать могли лишь производные монархии Габсбургов, которые со старым государством имели мало общего. Тем не менее, две страны к ответственности все же привлекли – Австрию, которая хоть и стала республикой, но не забыла до конца об имперских амбициях, и Венгрию, которая вовсю бряцала оружием, и успела настроить против себя абсолютно все окружающие ее государства, не добившись ни намека на сочувствие со стороны Антанты или Италии. В результате этого постепенно стали устанавливаться границы на территории бывшей двуединой монархии. Первыми были признаны границы Австрии и Чехословакии, за этим последовало признание новых границ Румынии, которые расширились не только за счет Трансильвании, но и за счет Бессарабии, в результате чего государство Кароля II ди Медичи-Румынского разом превратилось из небольшого регионального в одну из главных сил на Балканах. Этот титул оспаривала с ней Югославия, которая сформировалась путем добровольного слияния Сербии, Боснии, Герцеговины, Хорватии и Словении, во главе с Петром I Карагеоргиевичем, что единодушно приветствовали и Антанта, и Рим.
Здесь Италии удалось провернуть сложный дипломатический финт – государство, с которым она де-юре воевала еще менее года назад, фактически стало ее сферой влияния, причем в такой степени, что вся иерархия администрации и государственное управление строились по итальянскому образцу, а всеми важными вопросами неофициально заведовали итальянские советники [8]. Италия даже пошла на не самый популярный шаг, и вывезла своих жителей с территории Истрии и Далмации, проведя обмен населением, чтобы не иметь никаких претензий к Югославии – ибо Югославия отныне превращалась в такое же тесно связанное союзное государство, как и Греция, Болгария и Италия. Албания также была признана в ее границах и в качестве государства, зависимого от Италии. Влияние Рима на Балканах в результате стало одной из главных побед Италии в фактически проигранной войне – ведь отныне весь полуостров так или иначе зависел от нее. Последние крупные споры коснулись судьбы флота Австро-Венгрии – его желали разделить все, но было понятно, что никто, даже французы, потерявшие почти все свои дредноуты, не собирались вводить их в строй, а лишь использовать в качестве мишеней, после чего пустить на металл. Здесь позиция Италии оказалась самой весомой, ибо флот целиком контролировался ею; в результате было решено передать основные его силы Югославии в знак компенсации сербам за Австро-Венгерскую агрессию. Морально устаревшие или поврежденные корабли, среди которых числились все оставшиеся дредноуты типа «Радецкий», Италия безвозмездно и по собственной инициативе передала Франции в знак доброй воли, что помогло несколько сгладить напряженные отношения между двумя государствами.
В целом, Версальский мир для Италии имел как положительные, так и отрицательные результаты. Страна потеряла своего основного союзника, Германию, и отныне оставалась в гордом одиночестве против большой тройки держав, которые не испытывали к ней больших симпатий – США, Великобритании и Франции. Никаких значительных финансовых компенсаций не было получено, в результате чего все 1920-е годы ушли на лихорадочную работу Флорентийского банка и Банка Италии с целью разобраться с финансовыми проблемами и чрезмерными долгами. Были потеряны военно-морские базы в Китае и Вьетнаме, хотя итальянцы продолжили участвовать в торговле с Китаем. Обширные завоевания, достигнутые большой ценой, во многом пришлось вернуть их бывшим владельцам. Территориальных приобретений в результате Версальского мира оказалось немного – небольшие прирезки в Словении и Истрии, да колония Палестина с сомнительным экономическим потенциалом. Однако при этом были достигнуты значительные успехи в плане косвенной экспансии. Италия числилась воюющей страной, а не проигравшей, и потому на нее не было наложено никаких штрафных санкций, которых стоило бы опасаться в случае полного разгрома. Косвенная выгода от полного подчинения Балкан была огромной – эти территории сулили большие прибыли после соответствующих инвестиций в них, а иностранное влияние, включая французское, оттуда было окончательно выдавлено. В Египте, Алжире и ряде других территорий появились проитальянские движения, которым пришлись по нраву порядки в итальянских колониях. Такие условия мира, в общем-то, были вполне себе приняты итальянским обществом, не отличавшимся агрессивностью, если бы не одно но – лишения войны изменили его менталитет. Вместо былого непоколебимого единства пришли сомнения и открытость различным веяниям вроде коммунизма и фашизма, гораздо смелее и требовательнее стал ум обычных политически активных граждан, численность которых значительно возросла. А в свете варварских условий Версальского договора по отношению к Германии, в Риме уже в 1920 году многие с уверенностью утверждали, что это не мир, а перемирие на несколько десятилетий, и в будущем конфликте итальянцы видели себя скорее как союзники Германии, чем противники — слишком крепкими были довоенные связи между Римом и Берлином. Однажды сгустившись, тучи над Европой продолжали висеть, и Версаль вызвал лишь короткое прояснение перед новой бурей.
Последствия войны
Мир после Версаля заметно отличался от того, что было до 1914 года. Некоторые значимые государства рухнули в упадок и уже мало проявляли себя в международной политике, а другие вовсе исчезли с карты мира. Оставшиеся великие державы уже не могли развиваться и вооружаться в том же темпе, что и раньше, в результате чего еще во время мирных переговоров зашла речь об ограничении вооружений. В конце концов это вылилось в Вашингтонский морской договор, который ограничил размеры и общий тоннаж линейных флотов передовых стран мира. Италия приняла участие в его подписании, и твердо закрепила за собой статус одного из самых сильных флотов мира – первое место делили США и Великобритания, второе – Италия и Япония, третье – Франция и Испания. Последняя таким образом частично вернула себе давно утраченные позиции великой морской державы, хоть ей пока и не хватало средств для исчерпания выделенных ей лимитов водоизмещения. Иные государства в подписании этого договора не участвовали, ибо их экономические возможности не могли потянуть новую гонку вооружений, вызванную неточностями и пробелами этого договора. Впрочем, и сами лидеры испытывали определенные проблемы, особенно Великобритания и Франция. Помимо старых игроков, на карте мира появились и новые – Япония значительно укрепила свои позиции при минимальном участии в самой войне, а Испания заработала огромные суммы денег на торговле с Италией в мирное время, что и позволило ей подняться на достаточно высокую ступеньку экономического развития безо всяких войн. Подъем также наблюдался в Швейцарии и Швеции.
Италия переживала сложные времена, хотя эти сложности не доходили до того масштаба бед, которые продолжались в Великобритании и Германии. Ее территории военные действия не затронули, бомбардировки с моря или воздуха были редкими, и не нанесли большого вреда. Куда болезненнее сказывалась карточная система, о которой вспоминали даже после ее отмены. Популярным было утверждение, что раз дело в ранее благополучной и спокойной Италии дошло до такого – то, значит, правительство однозначно сделало большие ошибки, и стали появляться вопросы касательно его компетентности. Не стоило забывать про рост цен и общей стоимости жизни, при незначительном росте заработной платы. К этому добавился кризис, вызванный переводом экономики на мирные рельсы, из-за чего после демобилизации возросла безработица, и в стране начало быстро нарастать социальное напряжение. Дестра стремительно теряла популярность, и на первых выборах после окончания войны, в 1921 году, победила Синистра со значительным отрывом. Впервые за полувековую историю единой Италии Дестра ушла в жесткую оппозицию. Синистра провела ряд реформ, успокоивших население, в том числе давно вынашиваемую радикальную реформу о женском избирательном праве. Ее глава, Альберто ди Стефано, отличался радикальными взглядами, и постепенно склонял свою партию к коммунистической идеологии, тайно вынашивая мечты о революции и становлении себя любимого в качестве итальянского Ленина. Были намечены новые реформы в интересах рабочего класса, которые значительно ограничивали права и возможности капиталистов и буржуазии, а под эгидой Синистры стали формироваться радикальные ячейки, которые должны были начать раскачку внутреннего положения страны, и создать предусловия для переворота и свержения монархии. К коммунистам примкнули анархисты, крайние республиканцы или попросту всякие радикалы, которые начали формировать народные дружины и силой дубины и камня насаживать «социальную справедливость» в интересах рабочего класса по всей стране.
В этих условиях началось резкое усиление позиций праворадикалов, называвших себя фашистами. Во главе их движения встали два человека – Бенито Муссолини и Габриеле д’Аннунцио. Из бывших солдат стали формироваться боевые отряды, которые препятствовали деятельности народных дружин левых. Движение фашистов активно финансировали хозяева фабрик и крупные капиталисты, которые таким образом надеялись остановить то, что начинало напоминать коммунистическую революцию, которой боялась вся итальянская верхушка. Впрочем, поддержку фашистам оказывали не только они – так, аграрии Романьи были вынуждены за свои средства сформировать отряды фашистов для защиты от анархистов, которые требовали передать землю из частного в «народное» владение [9]. Начались стычки фашистов и левых на улицах больших и маленьких городов. Уже тяжело больной Алессандро III решился выступить по радио и призвать народ соблюдать порядок, а также дал отмашку карабинерам на решительные действия по отношению к главным смутьянам. Проблема заключалась в том, что левых смутьянов поддерживала Синистра во главе с ди Стефано, в то время как фашистов в народе стали воспринимать как защитников. Сказывалось и то, что отряды фашистов состояли преимущественно из бывших военных, а уважение к ним в народе сохранялось на высоком уровне. Впрочем, несмотря на сопротивление, благодаря действиям карабинеров на какое-то время удалось умиротворить левых и правых, но ситуация в стране все равно оставалась напряженной.
В целом же к моменту смерти императора Алессандро III Италия переживала непростые времена. Как будто все проблемы времен войны, которые обходили ее стороной, решили обрушиться на нее уже после заключения мира. К финансовым проблемам добавилась потеря активов в России, на месте которой теперь был СССР, куда более сложный партнер и для торговли, и для инвестиций, и для вывоза из него сырья для итальянских заводов. В самой метрополии становилось откровенно неспокойно, из-за чего обострилась миграция в колонии и Аргентину. В Тунисе численность итальянцев вскоре превысила число местных арабов; в Ливии то же происходило с еще большими темпами. Все больше итальянцев появилось в Гане и Камеруне, часть переехала в Эритрею, но самые большие демографические изменения ожидали Новую Гвинею, где удельный вес итальянцев резко возрос, и к концу 1920-х годов численность европейцев на острове сравнялась с численностью туземцев. Лишь к этому моменту напор эмиграции из метрополии спал, и население сократилось до 45 миллионов – катастрофическая цифра с учетом того, что военные потери в Великой войне были относительно невелики. Какие-то нотки оптимизма доставляло лишь быстрое развитие Палестины. Генерал-губернатор Микеле Роверето, по происхождению еврей, решил развить отсталую экономику колонии с помощью мигрантов-единоверцев, и с позволения метрополии издал ряд законов, которые стимулировали въезд евреев и облегчали начало их любой деятельности, направленной на улучшение колонии. Эта политика привлечения мигрантов окажется настолько эффективной, что к 1939 году в Палестине будут проживать уже 2,5 миллиона человек – из которых 1,5 миллиона будут евреями. Мигранты значительно облагородят эти территории и станут причиной их бурного экономического роста в предвоенные годы.
Алессандро III умер в тяжелые времена, и его правление осталось в памяти народа весьма неоднозначным. Уже на похоронах гроб государя был встречен как знаками уважения, так и ненависти. Газеты обвиняли его то в предательстве Германии, то в потакании ей. Первую часть своего правления Алессандро смог добиться небывалого роста престижа Италии, ее экономической и военной мощи, и вывел страну в один ряд с Францией, а к 1914 году даже во многом перегнал ее. Однако затем на страну обрушилась Великая война, и хотя она принесла свои плоды, но они были несравнимы с потерями – демографическими и политическими, но в первую очередь – экономическими. Общество Италии, до того единое и спокойное, потеряло стабильность, и стало впадать в два противостоящих друг другу вида радикализма. Старая политическая система, основанная на положительной конкуренции Дестры и Синистры, неожиданно сломалась, когда Дестра лишилась популярности и оказалась руководимой различного рода посредственностями, а во главе Синистры встал амбициозный и хитрый человек, который видел в Октябрьской революции в России пример для подражания. Италия сделала большой шаг к реализации идеи Mare Nostrum, она все еще была великой державой и центром крупной сферы влияния, в которой находились множество стран, но ее саму лихорадило от болезни, неожиданно подточившей ее здоровье. Наследнику Алессандро III достались многие проблемы, и от его личных качеств зависело то, как быстро и какой ценой Италия выберется из этого кризисного времени.
Примечания
- Нечто подобное предлагалось в реале уже в 1915 году, но западные союзники России предпочли действовать прямо, т.е. начать Дарданнельскую операцию. Хотя протяженную береговую линию от Египта до Родоса почти никто не охранял, не считая небольшой армии, которая действовала против Египта, да мизерных гарнизонов.
- «Гебен» и «Бреслау» отправляются в Италию, а не Османскую империю, а корабли британской постройки остаются у англичан. Как результат – самыми сильными кораблями Османской империи являются два броненосца типа «Бранденбург». С другой стороны, выступление Османской империи на стороне Антанты позволяет русскому Черноморскому флоту отправиться в Средиземное море и пошалить там, но, учитывая начало войны, реквизицию турецких дредноутов англичанами, и все прочее, то к 1917 году у России в составе ЧФ может вообще не наблюдаться дредноутов, так как их достройка из-за военного времени и отсутствия острой необходимости будет остановлена. Впрочем, я все же думаю, что головную «Императрицу Марию» в строй введут, а вот остальные – уже не факт.
- Положение Османской империи в 1917 году даже без войны неизбежно будет таким, что любая череда поражений, вроде описанных в статье, может спровоцировать революцию и распад. Там вообще складывается такая каша, что впору отдельную АИ писать – помимо христиан, курдов и арабов у самих турок, скорее всего, останутся и младотурки, и старотурки, а «спаситель нации» Мустафа Кемаль точно так же может стать новым центром силы. В общем, пока что события в Османской империи представляются упрощенно, что распад может быть так спровоцирован – я уверен, но на счет конкретных событий в дальнейшем я пока воздержусь от оценок.
- Как и с Османской империей, ИМХО, развал Австро-Венгрии в случае крушения западного фронта неизбежен, даже если тот получится стабилизировать. Без фигуры Франца Иосифа, с внутренними конфликтами, после всех потерь и ухудшения положения с экономикой и продовольствием государства вроде Австро-Венгрии неизбежно ждет один конец. Особенно если учесть то, что венгры спали и видели, как отделиться от Австрии.
- ИМХО, в Германии при проблемах на фронте революция точно так же неизбежна, даже при более лучшем раскладе с продовольствием.
- Опять же ИМХО, но при таком ходе ПМВ к началу 1919 года все ведущие страны Антанты уже сильно истощены, и любое затягивание войны на полгода-год, с перспективой новых больших потерь, не в их интересах. Тем более что главного агрессора – Германию – из войны уже вывели, а Италия из Центральных держав наименее антагонистична Антанте.
- Включая эскадру адмирала графа Шпее. В АИ ее действия могут стать еще более интересными, а вот выделить линейные крейсера для противодействия англичане, вероятно, уже не смогут, в свете проблем в Европе….
- Делается это исключительно ради того, чтобы сохранить Югославию. Для ее сохранения, ИМХО, надо не допустить торжества абсолютизма и сербского национализма, иначе государство быстро превратится в маленький аналог Австро-Венгрии, где все будут ненавидеть сербов. Что, в принципе, и произошло в реальности.
- Вполне реальные расклады. Вообще, в этой АИ внутриполитические проблемы Италии во многом напоминают реальные, но имеют несколько иные причины, а сам ход событий и вовсе будет значительно отличаться от реала – к примеру, не будет столь резкого обострения ситуации и быстрого прихода к власти Муссолини. Избежать подобного политического кризиса Италия в случае сомнительного исхода войны, ИМХО, не может – в конце концов, подобным образом шатало все страны, кого меньше, кого больше. Даже в обычно спокойной Великобритании чуть революция не случилась, а тут традиционно эмоциональная Италия!
