Глава I — Наследство Петра Великого (Russia Pragmatica II)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю публиковать общую историю своего очередного альт-исторического цикла Russia Pragmatica II, и сегодня речь пойдет о событиях, связанных с развилкой в этой АИшке. Рассказано будет о побочной ветви Романовых родом из XVII века, делах брачных, и почему в России никогда не будет Гольштейн-Готторпов.

Содержание:

И снова Russia Pragmatica

В принципе, я бы мог и не писать вступление к этой АИшке, так как диагноз давным-давно понятен. Тем не менее, пару слов я все же обязан сказать, ибо как я докатился до жизни такой – история особая….

Как помнят многие коллеги, еще совсем недавно я ударными темпами продвигал свою 5-ю версию Великой Испании. АИшка мне эта нравилась, она принимала именно тот вид, после которого испанские АИшки переписывать не пришлось бы. Все делалось хорошо, детально, более или менее успешно, я даже Гибралтар успел у англичан свиснуть…. А потом понял две вещи. Во-первых, двигаясь такими темпами, к концу XIX века я реально получил чудовище на месте Испании. Вместо небольшого, но разнопланового флота, который я изначально хотел, у Испании должна была быть армада размером с французскую, а то и более, и так во всем и везде. Оно, конечно, ч-ски приятно, когда такое получается, но как его детально прорабатывать – рехнуться ж можно, сколько деталей предстоит! А во-вторых, вместе с Испанией кардинально изменился мир. Больше нет сильных США, Британия также слабее из-за ограниченного доступа к рынкам и ресурсам Латинской Америки, во Франции намечается сохранение монархии, Италия больше напоминает Пруссию в плане «всех нагну», и так далее, и далее, и далее…. С одной стороны, это круто и правильно, и полностью соответствует моему представлению об АИ, что перемены накапливаются постепенно. Но вот, как оказалось, подобные чрезмерные альтернативности приводят лишь к уменьшению моего интереса к нему. Развивать что-то, что вообще теряет все связи с реальным ходом истории, как оказалось, мне не интересно. Этих двух причин хватило для того, чтобы пока что завязать с Испанией и всеми связанными с ней странами, и начать поиск другой страны, чьи изменения не вызовут столь глобальных перемен спустя менее чем столетие, и, в то же время, можно будет достаточно повозиться с «техничкой», еще и быстро до нее добравшись.

Такой страной, чтобы к ней еще был личный интерес, является Российская империя. И, как оказалось, занявшись ею вновь после долгого перерыва, и имея уже достаточно богатый опыт проработки АИшек за разные страны (Швеция, Речь Посполитая, Испания, КША, Италия, и многие другие), я как-то по-иному взглянул и на ее историю, и на возможности альтернативы. И нет, как могли подумать некоторые коллеги – я не стал адептом идеи о том, что в России все должно быть по-своему, по одной простой причине: при детальном исследовании общего развития и социально-экономических нюансов других стран я пришел к выводу, что во всех христианских странах, чье общество основано на христианских ценностях, работают одни и те же механизмы, законы и правила развития (или отсутствия оного). Особых исторических законов для России, по моему твердому убеждению, нет, есть лишь социально-экономические и географо-политические особен­ности, которые могут создать некую «свою атмосферу» и свои условия, но сами механизмы останутся теми же. А значит, то, что работает на Западе, должно работать и в Восточной Европе – если мы, конечно, не строим какое-то альтернативное общество, основанное на каких-то надуманных и неясных принципах. Потому многие элементы, реформы и особенности развития мною будут заимствоваться из других проектов, в том числе и из Великой Испании V, а многие решения могут показаться вам слишком «европейскими». Но, в принципе, к этому можно было бы уже и привыкнуть – за все время своего АИ-творчества я никогда не стремился создавать Особый Чей-то Путь, а ставил во главу угла прагматические цели вроде развития экономики, политики, науки и техники, общества и т.д., для чего европейский путь как минимум до начала XXI столетия наиболее эффективен. В этот «европейский путь» в моем понимании включаются следующие пункты:

• упор на развитие экономики;
• ранняя отмена крепостного права;
• свобода предпринимательства;
• отсутствие дискриминации экономически активного населения;
• парламентаризм;
• переход на бессословное общество;
• децентрализация административного управления с расширением местных прав (вплоть до федерализации);
• серьезный акцент на образовании;
• участие в большой европейской дипломатической игре на европейских правилах, которые подразумевают весьма циничную, двуличную и временами подлую, но эффективную внешнюю политику.

Так что, говоря о «европейском пути», я подразумеваю именно это, и именно по такому пути я собираюсь вести свою Россию в Russia Pragmatica II.

Отдельно отмечу три важных отличия этой АИшки по отношению к многим предыдущим. Во-первых, военные конфликты в Главах (т.е. общей истории мира) будут рассмотрены бегло. Сами войны я буду расписывать в отдельных подциклах, когда появится желание и достаточное количество идей, а до того я лучше быстрее завершу общую историю, или сконцентрируюсь на вопросах мира и внешней политики. Во-вторых, «историчку» я буду давать максимально сжато, насколько это в принципе возможно, иначе до любимых мною времен дело так и не дойдет. Это может привести к некоей рваности текста, непоняткам и недосказанностям, которые, я считаю, будут неизбежны. А в-третьих – уже после начала написания АИшки я стал замечать, что на время моего труда над ней мозг хоть и не отключается, но явно переходит на особый ритм работы. То ли я слишком «погружа­юсь» в процесс написания и начинаю жить в выдуманном мирке, то ли 100500-й раз русская АИшка вызывает не совсем адекватную реакцию моего разума, то ли еше что – но текст я пишу в состоя­нии, которое лучше всего описывают слова «транс» или «автопилот». Посему написанное может принимать несколько неожиданный вид, малопонятный или вовсе чудной. Вычиткой текста я стараюсь минимизировать эти дела, но насколько получилось – судить не мне. Так что к замеча­ниям некоторых коллег по поводу текста я уже заранее готовлюсь….

В качестве развилки мною взята совершенно неочевидная возможность, а именно выдача Анны Петровны замуж за другого важного персонажа. Изначально я планировал просто сделать Екатерине II второго законного сына от Петра III, а затем убить всех, кто помешает этому сыну унаследовать от матери корону (забавная получалась каша — пришлось устроить локальный геноцид династии Романовых). Но вскоре я уже в который раз осознал, что период правления Екатерины II – это, грубо говоря, путь в никуда под гром маленьких победоносных войн, а значит желательно его не проходить. Так как АИшку с развилкой от сына Петра (т.е. с 1725 года) я уже брал, и не имею желания делать это вновь, еще и охватывая лишние десятилетия истории России, было решено выбрать некоторый промежуточный вариант. Таковым мог бы стать Петр III, но я не вижу возможностей ему стать хорошим и, что главнее – русским императором, потому его реального пришлось убирать. А вот заменить его другим Петром III, женив Анну Петровну Романову на ком-то другом, показалось мне вполне достойной идеей, и, что самое главное – эффективной: в случае ее замужества с русским мужчиной убирались бы многие проблемы и перегибы будущего развития, когда длительное время правящая династия России была сильно «онемечена» и так и не избавилась целиком от влияния Германии. Достойных мужчин из реала найти не удалось, но тут я вспомнил о двоюродном брате царя Михаила I, т.е. о другой ветви самого рода Романовых. Сохранив эту ветвь от угасания, можно с легкостью выдать цесаревну Анну Петровну замуж за такого же Романова, только из другой ветви – спустя 5-6 поколений это уже будут абсолютно чужие друг другу люди, и такому браку не будет никаких церковных помех. Это позволит сохранить наименование правящей династии без всяких на то оговорок, да и боярин Никита Иванович Романов был весьма интересен и своеобразен, и при сохранении некоторых его родовых черт можно было бы обеспечить Анне Петровне не просто мужа-однофамильца, а хозяйственного супруга с хорошей наследственностью и богатым наследством. В общем, звезды встали в ряд, и если до этого я метался с выбором развилки, то после представления подобного варианта решение было принято молниеносно. Так что быть России по мелочам альтернативной еще с начала XVIII века, а по-крупному – с 1762 года. А начнется все с….

Род Романовых-Никитиных

Тот самый прапор боярина Никиты Ивановича. Примечательно, что он датирован серединой XVII века, но уже состоит из трех основных геральдических цветов, которые позднее превратятся в неофициальный флаг Романовых и России (чёрно-жёлто-белый флаг).

Пока в Русском царстве завершалась Смута и на трон садился Михаил I Романов, в среде русского боярства рос и мужал боярин Никита Иванович, принадлежавший к тому же древнему роду, что и новый царь. Родился он в 1607 году, и по характеру был похож на стереотипного представителя Боярской Думы – высокомерный, чванливый, постоянно бьющийся за внимание царя, но при этом не лишенный определенных положительных сторон. Были две черты у Никиты Романовича, которые серьезно отличали его от остальных представителей знатного сословия. Во-первых, был он ярым западником, одел слуг в европейские ливреи, знал иностранные языки, сам ходил в иноземном платье, чем вызывал возмущение со стороны патриарха. Второй его чертой была поразительная хозяйственность – будучи самым богатым человеком в стране (более 7 тысяч дворов и 2 вотчинных городка, Скопин и Романово), он умел и тратить деньги, и вкладывать их в развитие, приумножая свое состояние, что было достаточно уникальной чертой для боярина того времени [1]. Когда царем стал Алексей Михайлович, боярин Никита конфликтовал с Морозовым за место подле царя, выступив лидером движения против царского любимца, а во время Соляного бунта он добился на короткое время изгнания того из Москвы. Никита Иванович был достаточно популярен при дворе и в народе, и, несмотря на свои западнические наклонности, считался русским человеком, радеющим за благо государства и народа, из-за чего все его выходки царем прощались. Амбиции боярина вели его далеко, во время войн он обзавелся славой и приближенными, но в 1654 году умер. Дабы отличить эту ветвь Романовых от правящей, его потомков стали называть Романовыми-Никитиными.

Единственным сыном боярина Никиты оказался Матвей Никитич (1632–1678), причем ходили слухи о том, что родился он еще до брака отца с его матерью, некоей Софьей Малевской [2]. Как бы то ни было, но он был признан полноправным наследником своего отца, и во многом походил на него, будучи ярым западником и умелым хозяйственником. Приумножив фамильные богатства, он также стал одним из первых московских бояр, который официально утвердил свой фамильный герб, следуя европейской геральдической традиции. В качестве основы для герба использовался боевой прапор его отца, на котором был изображен золотой грифон со щитом и мечом, с тем лишь отличием, что Матвей изменил цвет грифона с золотого на алый [3]. Вариант с золотой сказочной животиной был предложен в качестве фамильного герба царю Алексею Михайловичу, но тот идею не оценил, инициатива боярина Романова-Никитина осталась безрезультатной. Это была едва ли не единственная его политическая активность – в отличие от отца, Матвей был лишен политических амбиций, верно служил своему родичу в качестве подданного, помогал тому в меру возможностей советом и средствами, но в мирное время предпочитал жить в Скопине и тихо «делать деньги». Его единственный сын и наследник, Никита Матвеевич (1652–1700), оказался таким же тихим, лишенным амбиций и отстраненным от политических игрищ, пик которых пришелся после смерти царя Алексея Михайловича. Он честно служил Федору Алексеевичу, остался в стороне во время Хованщины, по просьбе царицы Софьи являлся ко двору в Москве, но предпочитал заниматься своими делами, в том числе развитием торговли с иноземцами, на чем сколотил немаленькое состояние, которое добавилось к тому, что уже у него было. Как и у предыдущих глав рода, у него был лишь один-единственный сын, которому и перешло все состояние.

Соратник Петра Великого

Сын Никиты Матвеевича, Михаил, родившийся в 1672 году, заметно отличался от своих предков. Его отец сделал все, чтобы дать своему сыну самое лучшее образование, доступное для боярского сына в России, но этого оказалось мало, и в возрасте 12 лет Михаил Никитич отправился в Европу, дабы получить лучшее образование из возможного в принципе. К счастью, юный боярин обладал врожденными талантами – терпением, способностью к аналитическому мышлению, определенной долей педантизма, отлично усваивал новый материал, что позволило ему не отставать в успехах по учебе от своих европейских сверстников. В 1690 году отец срочно позвал сына обратно в Россию, где сменилась власть и фактически единоличным правителем стал Петр I, свергнувший Софью Алексеевну. Михаил тут же прибыл домой и предстал перед очи царя, который был всего на неделю его старше. Первоначально Петр отнесся к своему дальнему родственнику настороженно и даже хотел наказать его, так как Романовы-Никитины поддерживали Софью, но образованный, галантный боярин, умевший говорить на нескольких иностранных языках и повидавший Европу своими глазами, быстро завоевал его доверие, да и сам Михаил всячески стремился угодить царю, убеждая того в своих верноподданнических чувствах. В конце концов сын Никиты Матвеевича стал одним из наиболее близких Петру людей, назывался братом или, уважительно, Михаилом Никитичем, и стал одним из тех, кому суждено было строить новую Российскую империю взамен старого Русского царства.

Михаил Романов оказался очень посредственным полководцем и дипломатом, да и старался избегать этих ролей, прекрасно понимая свои способности. Понимал это и царь, использовавший в этом качестве своего названого брата лишь в случае крайней нужды, когда требовался человек с европейским образованием, но при этом свой, русский, и абсолютно надежный. В то же время, оба они понимали, что удел Михаила – это экономика, и над ее развитием боярин трудился денно и нощно. Правда, далеко не все выходило так, как хотел этого боярин Романов – Петр Алексеевич обладал неудержимым нравом и часто делал все так, как казалось правильным ему, а не как советовал его соратник. Сам же Михаил Никитич не обладал достаточной настойчивостью, чтобы упрямо гнуть свою линию с таким царем. Тем не менее, его вклад в развитие экономики России оказался весомым. Благодаря его управлению удалось создать всю необходимую Петру промышленность, построив десятки мануфактур различной специализации, от стеклодувных и текстильных до оружейных и железоделательных. Понимая, что рабочие в России оцениваются на вес золота, а мастера – и того больше, Михаил приложил все усилия для создания сети школ в важнейших городах России, в которых шла подготовка старших рабочих кадров по всем необходимым специальностям, а до того необходимые мастера или заказывались из-за границы, или проходили там подготовку. Заводские посессионные рабочие, бывшие по факту крепостными, получили благодаря Михаилу особый статус, повышенные гарантии безопасности и выплаты, что позволило сделать работу на мануфактурах достаточно привлекательной, даже с учетом изнури­тель­ных условий труда. Аналогичный вклад был сделан и в развитие отечественного купечества – если перед этим оно не могло конкурировать с иностранцами и в основном замыкалось на внутреннюю торговлю, то боярин Романов добился того, что русское купечество окрепло и к концу правления Петра Великого уже начало осваивать азы морской торговли. В Архангельске была построена Михайловская верфь, которая выполняла исключительно частные заказы, строя торговые суда для русского купечества. Были заложен мощный фундамент для того, чтобы Россия превратилась в значительную торговую державу и уверенно себя чувствовала в открытом море. Кроме того, Михаил Никитич уделял большое внимание развитию отечественной экономической мысли, оказав поддержку Ивану Тихоновичу Посошкову в издании его труда «Книга о скудости и богатстве», в которой излагались вполне правильные, рациональные и прогрессивные взгляды на развитие отечественной экономики и экономической науки в принципе. Сам Посошков будет репрессирован дворянами в 1726 году, но его книга послужит основой для воспитания сначала некоторых особ царских кровей, а затем и новых поколений российской государственной элиты [4]. Все это требовало колоссальных усилий, которые подтачивали здоровье Михаила Романова-Никитина. В 1724 году он умер после долгой болезни, и смерть его вместе с царем оплакивали многие русские дворяне и купцы.

У Михаила Никитича было трое детей от польской шляхтинки, княгини Марианны Радзивилл (1688–1736) [5], на которой он женился благодаря влиянию царя. Младший сын, Василий (1710–1730, отличался слабым здоровьем и умер в достаточно молодом возрасте, не оставив после себя детей. Средняя дочь, Анна (1708–1728), благодаря вмешательству царя вышла замуж за Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского, родила ему единственного сына, болезненного Карла Петера Ульриха, и умерла вскоре после родов [6]. А вот старший сын, Алексей, родившийся в 1705 году, был весь в отца – предприимчивый, умный, получивший лучшее образование, умелый управленец и абсолютно верный царю. Петр I приметил этого молодого юношу и всегда держал его «в уме», планируя использовать того с наибольшей выгодой, в своих целях, так как судьба не баловала государя столь умными, образованными и преданными сторонниками. Алексей рос вместе с цесаревнами Анной и Елизаветой и тесно сдружился с ними, особенно с более умной и сдержанной старшей. В 19 лет он лишился отца, но его тут же «усыновил» император, который и без того относился к юноше так, как будто тот был его близким родственником. Возможно, Петр видел в нем такого сына, которого он хотел, а может рассуждал здраво, понимая, что у этого молодого человека может быть великое будущее. Судя по переписке Петра и Михаила Никитича, датированной в 1721 годом, уже тогда царь задумал решить брачный вопрос юноши весьма радикальным образом, заодно решив все свои семейные проблемы, но лишь в конце 1724 года он, наконец-то, решился это сделать. Видя, что Алексей и его дочь, Анна Петровна, явно неравнодушны друг к другу, Петр решил устроить их брак с таким расчетом, чтобы соединить две ветви династии Романовых, и вместе с тем заполучить наследника, которого ему так не хватало. Свадьба была обставлена достаточно пышно, народ гулял три недели. Молодожены были счастливы, так как уже давно любили друг друга, и не ожидали, что им суждено будет быть вместе. Но в начале 1725 года Петр Великий умер, так и не изменив свое завещание, а потому не установив конкретно, что его наследницей станет дочь Анна и зять Алексей. Настала эпоха дворцовых переворотов, и молодой супружеской паре (мужу было неполных 20 лет, невесте едва исполнилось 17) предстояло сыграть в грядущих событиях свою роль….

Эпоха дворцовых переворотов

Алексей Михайлович Романов-Никитин и Анна Петровна Романова

Теоретически, Алексей с супругой мог претендовать на трон Петра Великого, так как Анна была его старшей дочерью. Однако Анна, из-за позднего брака ее родителей, де-юре считалась некоторыми незаконнорожденной, молодая пара еще не успела заручиться широкой поддержкой во всех слоях общества и не могла оперативно собрать всех своих сторонников, да и оба они не обладали достаточными дипломатическими навыками для того, чтобы выиграть баталию за влияние против «старой гвардии» Петра Великого. Александр Меншиков, фаворит Петра, был достаточно популярен и находчив, и быстро нашел возможность посадить на трон с помощью гвардейцев мать Анны, ставшую императрицей Екатериной I. Лишь после этого Алексей, взявший на себя инициативу, смог договориться с Меншиковым о будущем государства – Екатерина была не вечной, и рано или поздно пришлось бы искать ей преемника. Таким преемником было решено избрать будущего ребенка Алексея и Анны, которому еще предстояло родиться, о чем даже было составлено завещание. При этом Меншиков и Романов-Никитин должны были поддерживать друг друга. Сказывалось и то, что Алексей с Анной дружили со старшей дочерью Меншикова, Марией, были неравнодушны к ее судьбе, и могли дать ей и вообще детям Александра Даниловича какие-то гарантии на будущее, что для него было уже немалым достижением – со смертью Петра Великого он лишился главного своего покровителя и должен был выживать в условиях жестокой конкуренции. В результате этих договоренностей Алексей и Анна начали налаживать свою семейную жизнь, а Меншиков сосредоточил в своих руках всю полноту власти в России и правил страной по своему разумению, пока та утопала в коррупции и понемногу теряла достижения Петра Великого.

Меншиков недолго придерживался союза с Алексеем и Анной, и после смерти Екатерины решил не ставить на них, так как те не могли завести ребенка. Новым императором стал Петр Алексеевич – внук Петра Великого и ближайший его наследник по мужской линии. Так как он был довольно молод и легко поддавался стороннему влиянию, Меншиков решил сделать ставку на него, и не прогадал – тот целиком доверял Александру Даниловичу. Дабы закрепить свой успех, императорский фаворит решил даже женить Петра II на своей дочери Марии. Но торжество Меншикова продолжалось недолго – в 1727 году против него созрел заговор, и его, лишив всех чинов, наград и имущества, отправили в ссылку. Алексей Михайлович состоял в заговоре против вчерашнего союзника, но целью этого, скорее всего, было уменьшение ущерба детям всесильного Александра Даниловича, с которыми они были дружны – по настоянию его и Анны Петровны обе дочери и сын Меншикова остались в столице, им даже оставили награды и часть имущества, а дабы расторгнуть помолвку Марии Александровны с Петром II, было решено выдать ее замуж за младшего брата Алексея, Василия, который уже был сильно болен и практически не вставал с постели. С этого момента старшая дочь Петра Великого с ее супругом заключили новый союз, на сей раз с Долгоруковыми, о том, что если Петр II умрет, то наследником короны станет их ребенок или Анна Петровна, если к тому моменту ребенок еще не родится. Однако за пять лет брака Алексей и Анна так и не смогли обеспечить себе наследника, хоть и пытались изо всех сил, а в 1730 году Петр II умер, и Долгоруковы решили проигнорировать предыдущие договоренности, сделав императрицей Анну Иоанновну. Планировалось, что она станет их марионеткой, но уже очень скоро свое веское слово сказала гвардия, Долгоруковы были «свергнуты» и отправлены в ссылку вместе с сообщниками. Исключением стала лишь Екатерина Долгорукова, еще одна неудавшаяся невеста Петра II, которую под опеку взяли Алексей с Анной Петровной. Презрев политические игрища, они присягнули в верности новой императрице и покинули страну, отправившись в Европу вместе с овдовевшей Марией Меншиковой, ее братом Александром и недавно «спасенной» Екатериной.

Уже в Варшаве оказалось, что Анна Петровна беременна – как будто ребенок не хотел рождаться в условиях жестоких политических игр и интриг России, дожидаясь, пока родители покинут ее. Август Сильный, король Речи Посполитой, тепло принял таких гостей, не менее рады были и Радзивиллы, родственники Алексея Михайловича по линии матери. В результате этого первенец семьи, великий князь Петр Алексеевич, родился в польской столице в конце 1730 года, под всеобщее одобрение родственников и друзей. Какое-то время супруги думали вернуться в Россию и с новой силой начать претендовать на императорскую корону, но вскоре стали доходить слухи о репрессиях Анны Иоанновны против своих врагов. В начале 1731 года в Варшаву прибыло и тайное письмо от императрицы, с поздравлениями о рождении ребенка и тонким намеком на то, что семейству лучше не возвращаться в Россию, так как это будет воспринято как вызов и неизбежно будет использовано в политической борьбе против нее. К тому моменту Алексей и Анна Петровна и без того уже передумали возвращаться, опасаясь за свои жизни и жизнь мальчика, которого уже многие объявили наследником Петра Великого. В результате этого следующее десятилетие они провели, путешествуя по Европе, гостя у различных монархов и стараясь дать своим детям как можно лучшее образование. Вскоре их уже было четверо, причем все сыновья – кроме Петра, родились также Алексей (1732), Михаил (1736) и Василий (1739). Пикантной подробностью было то, что Мария Меншикова и Екатерина Долгорукова не покидали супругов-изгнанников, и, по слухам, обе были любовницами Алексея Михайловича, при полном согласии с Анной Петровной. Мария даже родила в 1736 году сына, названного Александром, и его стали воспитывать вместе с остальными детьми – позднее он станет именоваться как Александр Петрович Романовский, и станет основа­телем достаточно влиятельной и успешной династии промышленников и купцов. Александр Александрович Меншиков также не отставал в семейном плане – в 1732 году он женился на Терезе Барбаре Радзивилл, тем самым став родственником Романовых-Никитиных. Так продолжалось почти полтора десятилетия, пока политическая ситуация в России не поменялась, и семья старшей дочери Петра Великого срочно не понадобилась в России….

Из грязи в князи

В 1740 году все семейство Романовых прибыло в Берлин и, пользуясь случаем, поздравило короля Фридриха II с коронацией. Алексей Михайлович со спутниками нашли общество прусского короля весьма приятным – все они были людьми образованными, любили науки, и потому визит затянулся. Фридрих ничего против подобных гостей не имел, тем более что у него в голове уже созревал план, как из своих близких отношений с этим семейством можно извлечь в будущем выгоду – несмотря на их достаточно шаткое положение, он считал, что вскоре они могут получить большое влияние в России, а то и вовсе стать во главе страны. И вскоре оказалось, что расчет его был целиком верен. Анна Иоанновна в конце 1740 года умерла, ей на смену пришел малолетний Иоанн III при регентстве Бирона, а затем матери, Анны Леопольдовны. Засилье немцев, все более усугубляю­щееся, начало порядком всем надоедать, в особенности – гвардейцам, которые еще помнили времена Петра Великого и надеялись их каким-то образом вернуть. Помнила эти времена и вторая дочь Петра, цесаревна Елизавета, которая все это время находилась в России. Воспользовавшись своими связями и авторитетом дочери первого императора России, она в 1741 году устроила переворот и провозгласила себя новой императрицей. Сразу же поднялся вопрос о наследниках – Елизавета Петровна была не замужем, и не планировала этого делать, несмотря на наличие фаворитов. Ближайшими ее родственниками были старшая сестра Анна и четверо ее сыновей, что давало большой резерв наследников на случай непредвиденных обстоятельств. Сразу же после коронации Елизавета отправила посланников в Европу с простым заданием – любой ценой уговорить своих родственников вернуться. Алексей и Анна некоторое время размышляли, но в 1742 году все же вернулись домой после долгих лет отсутствия.

В России к тому времени уже ходили слухи о том, что дочь и внуков Петра Великого подменили, что последние не знают русского языка и вообще стали лютеранами или католиками (а то и все сразу – кто ж их знает?), и много чего еще. Переживала и сама Елизавета, понимая, что «онемечивание» ее возможных наследников было чревато неприятными последствиями, да и оставались вопросы к тому, как их учили в тех Европах нужным вещам. Однако ее ожидал приятный сюрприз – Алексей Михайлович и Анна Петровна чрезвычайно ответственно отнеслись к образованию своих детей, обеспечивая в Европе им лучших учителей, и удовлетворяя все появлявшиеся запросы в знаниях. При этом все дети знали родной язык, все были ознакомлены с русскими традициями и культурой. Старший сын, 12-летний Петр Алексеевич, высокий и статный, очаровал Елизавету Петровну своими манерами, а ворчавшие было представители духовенства после первых молебнов с участием детей Анны Петровны изменили свое мнение – те явно были воспитаны как православные. Однако тут же произошел конфликт императрицы со своими родственниками – Елизавета попыталась было забрать у родителей всех четырех сыновей, но Алексей Михайлович воспротивился этому, заявив, что он лучше знает, как воспитывать их. В конце концов, им пришлось сойтись на совместной опеке, при этом и Алексей, и Анна отныне постоянно пребывали при дворе своей правящей родственницы, наравне с ней заботясь о будущих наследниках престола. Алексей Михайлович какое-то время был погружен в дела семейные, но затем сам взял на себя инициативу по приведению в порядок своего хозяйства и российской торговли, захиревших после 1725 года. Это идеально вписывалось в намерения императрицы, которая главным девизом своего правления провозгласила возвращение времен своего великого отца, в которые входили также и реформы отца нынешнего отца наследника престола. К концу 1740-х годов, не жалея сил и средств, Алексей Михайлович смог восстановить позиции российского купечества и вернуть стабильность и порядок в сфере заводских посессионных рабочих, которые до этого часто бунтовали. Видя, что государ­ственная администрация испытывает острую нехватку опытных управленцев, он на собственные средства расширил купеческие школы, и в 1750 году создал первый в России университет современ­ного типа – Гатчинский, по имени населенного пункта, где планировалось начать работу ВУЗа [7]. Для его нужд началась масштабная стройка дворца и жилого комплекса, а самому небольшому населенному пункту под Петербургом суждено будет стать первым в России наукоградом.

К этому моменту ему уже пришлось решать и другую проблему, связанную с низким качеством постройки отечественных кораблей. Военный флот уже давно возмущался этим, но его в эпоху переворотов и без того игнорировали, но вот то, что купечество, воспитанное в петровскую эпоху, было вынуждено покупать корабли за границей – уже совершенно другой разговор! И в 1745–1753 годах Алексей Романов усиленно занимался налаживанием поставки качественной древесины, ее правильной транспортировкой, просушкой, восстановлением Михайловской верфи, а заодно и модернизацией Соломбальской, которая также постепенно перешла на строительство по новым методам и из новых материалов, что позволило повысить качество постройки не только торговых, но и военных судов. Купцы, довольные подобными преобразованиями в Архангельске, смогли добиться таких же преобразований и в Петербурге с окрестностями, в результате чего в отечест­венное судостроение вдохнули новую жизнь. Затронули верфи и восстановление старых порядков на заводах, благодаря чему там быстро стали формироваться постоянные группы инженеров-судостроителей и опытных рабочих. Среди них встречалось еще очень много иностранцев – итальянцев, французов, англичан и испанцев, но Алексей Михайлович позаботился и об этом, организовав в Петербурге курсы по подготовке инженеров-судостроителей и отправив большую группу дворянских детей на обучение этой специальности за границу. Расширилась также сеть морских школ, которые необходимы были для подготовки необходимых кадров для торгового флота – пока еще немного, но с каждым годом все более русские матросы замещали иностранцев на вантах и реях судов, идущих под триколором Российской империи. В результате этого за два десятилетия правления Елизаветы Петровны количество товаров, перевозимых под русским флагом из русских портов, увеличилось с 7 до 21 процента [8], обеспеченность отечественных купцов собственными судами русской постройки была доведена до 80%, а русскими экипажами – 67%. Значительно выросли прибыли от торговли, а также престиж российского купечества в принципе. Но Алексей Михайлович уже не увидел результатов своих трудов – следуя по стопам отца, он довел себя хозяйственными делами до истощения, в результате чего в 1757 году умер от инсульта. Узнав о его смерти, купечество по собственной инициативе собрало средства на памятник своему высочайшему покровителю и реформатору, и императрице Елизавете Петровне оставалось лишь согласиться с его установкой. Анна Петровна, жившая со своим супругом в счастливом браке, ненадолго пережила его, погрузившись в глубокую печаль и умерев во сне в 1758 году, оставив своих четырех сыновей сиротами. Впрочем, впереди у них было великое будущее, и всем детям от этого брака суждено будет оставить свой след в истории России….

Примечания

1. Практически реал – я лишь возвел некоторые предположения в канон. Вообще, было бы интересно увидеть этого человека во главе Русского царства, так как он был и достаточно волевым, и умел управлять, чем выгодно отличался от Михаила и, по моему скромному мнению, как минимум не уступал Алексею Михайловичу. Да и положительных личных качеств (не позабыв и про отрицательные) ему тоже природа подкинула немало. Может, получились бы совершенно другие Романовы….
2. Неподтвержденная информация из иностранных источников, но, судя по всему, у боярина Никиты Ивановича не было законной супруги, зато была некая знатная сожительница, которая родила ему сына Матвея и дочь Екатерину. Почему так – непонятно, но в АИшке это его законная жена и законные дети.
3. Фактически реальный, но малоизвестный герб всей династии Романовых, утвержденный аж в середине XIX века. Здесь это герб рода Романовых-Никитиных.
4. В реальности о труде Посошкова по сути забыли, так как пункт про ограничение землевладения дворян был поперек горла тем, кто правил балом в России после эпохи дворцовых переворотов.
5. В реальности умерла в младенчестве.
6. Тем самым повторив реальную судьбу цесаревны Анны Петровны.
7. Здесь я почти целиком повторяю первую версию России Прагматической, ибо идея с «науко­градом» под Петербургом мне до сих пор нравится.
8. В реальности 7 процентов сохранялись на протяжении практически всего XVIII века – по крайней мере, по имеющейся у меня информации.