Гарри Миккис. МЕРТВЯКИ-АМЕРИКАНЫ-2. Мистерия в русской деревне.

      Джип не без труда загнали во внутренний двор особняка. Он был громоздок и тяжёл не только из-за вмонтированной брони – всё внутреннее пространство автомобиля было битком набито снаряжением, необходимым для дальнего рейда. Продовольствием из сухарей и мясных консервов, запасной тёплой одеждой, канистрами с топливом, запасной аккумуляторной батареей для рации и множеством коробок с патронами. Ещё на Центральной базе в Москве полковник Куйбышев говорил им: «Мы даём вам так много патронов не для того, чтобы вы их транжирили, а чтобы они у вас всегда были!» Полковник знал, что надо было делать: тогда ещё нехватки боезапаса не ощущалось нигде, но сейчас, спустя три месяца боёв по всей России, складские резервы истаяли на глазах, наступил острый дефицит и кое-где патроны бойцам уже стали выдавать поштучно. Группе тоже пришлось перевести автоматы только на одиночные выстрелы. Этого в большинстве случаев хватало с лихвой.

      Официально они назывались «Пятая сводная истребительная команда». Несмотря на это у бойцов всегда витало стойкое подозрение, что команда они самая что ни на есть первая, судя по богатству экипировки, а нумерацию командование присваивает в произвольном порядке. Позывной команды в радиоэфире был «Заря-11». Время от времени командир связывался по рации с Девятой СИК (их позывной был «Терек-88») и с Четырнадцатой (позывной «Коралл-10»). Всё это только запутывало общую картину происходящего и подтверждало, что кроме вечно секретничающего руководства никто никаких подробностей борьбы не знал.

      Всего их было пятеро, четверо мужчин и молодая женщина по имени Зоя Крыленко. Её направили в чисто мужское общество координатором по единственной причине: она имела способность, погружаясь в транс, легко отслеживать наличие и перемещение ходячих мертвецов более чем на две мили вокруг, давая лёгкую возможность их уничтожения, где бы то ни было. Зоя была замужем, но мужа не видела уже давно – его забрали в ополчение и отправили куда-то за Урал. Партия и правительство опасались, что Китай, используя наступивший во время эпидемии хаос, попытается организовать вторжение в Сибирь и Туркестан. Поначалу она очень боялась солдат спецназа, но скоро оказалось, что грубые мужланы-военные ей, единственной женщине, всячески покровительствуют безо всяких задних мыслей и относятся с подлинно рыцарским почтением. Зоя сразу же ответила полной взаимностью, вкусно готовила солдатам, когда была такая возможность, аккуратно зашивала порванную форму. Стрелять Зоя умела весьма плохо. В боевых операциях она участия не принимала, нося с собой лишь выданный для самозащиты небольшой револьвер в поясной кобуре.

      Выбранный для ночлега фермерский дом оказался в отличном состоянии. Обстановка по сельским меркам была и вовсе роскошной: наличествовали и громадный японский телевизор с видеосистемой «Шарп», и компьютер, и кухонный комбайн с микроволновкой. Ничего из этого, правда, включить не удалось, поскольку электричество в Боровцах отсутствовало, по всей видимости, уже не первый месяц, а провода на столбах во многих местах были оборваны. Однако новенькая газовая плита работала исправно, а газ для неё нашёлся в запасном баллоне, стоящем в подвальной кладовой.

     Оказавшись на кухне, Зоя, снова входя в свои обязанности, тут же принялась за ужин, не забывая, однако, время от времени отрываться от дела и проверять своими способностями окрестности на наличие шатунов. Так в группах прозвали бродячих мертвяков, называемых также американами по предположительному происхождению этой напасти от происков враждебной капиталистической страны с того берега Атлантики. Опасны они были не менее чем настоящие шатуны-медведи, но уже четвёртый день всё вокруг было неизменно тихо.

     Бойцы тем временем тоже не стояли без дела – нашли дрова и ларь с углём, затопили печи. Пока дом согревался, взялись за обстановку. Такой богатый дом решительно не мог обойтись без тщательнейшего досмотра, что и было с немалым удовольствием проделано. Все вещи лежали на своих местах, не хватало лишь зимней одежды, документов и денег с драгоценностями, а также машины в гараже, из чего следовало, что хозяева бежали в большой спешке. Оставалось лишь надеяться, что опасность не настигла их по пути. Впрочем, гараж пустым не остался – в нём одиноко валялась на боку сверкающая хромом тяжеловесная рокерская «Ямаха», всем своим лоском подтверждающая, что с кошельком у её обладателя проблем до сей поры не было. Сделавший это открытие пулемётчик Павел Дроздовский, невысокий квадратнолицый крепыш с бритой головой, тут же взялся за изучение находки, цокая одобрительно языком и ругаясь вполголоса, что это двухколёсное сокровище никак невозможно забрать с собой. Впрочем, у Дроздовского, как и у остальных солдат, и так имелись при себе «честные трофеи» — две тугих пачки долларов в карманах гимнастёрки и увесистый кожаный кошелёк, доверху набитый золотыми и серебряными вещицами, вплоть до вырванных у обезвреженных мертвяков зубных коронок.

       Во время смуты мародёрствовали все, кто только мог. Командиры, конечно же, не одобряли такое среди подчинённых, но и не препятствовали этому, понимая всю бесполезность попыток. Единственное неписанное правило гласило: грабить можно лишь мертвяков и пустые незапертые дома. Если военный или полицейский попадался на взломе или грабеже живых граждан, он машинально становился бандитом и подлежал публичному расстрелу.

      К сожалению, ничем съестным в доме поживиться не удалось, все найденные продукты были испорчены морозом, пока жильё стояло без отопления. Повертев в руках лопнувшую бутылку коньяка из холодильника, Зоя взялась за приготовление простого и сытного, хотя и порядком надоевшего всем супа из сухарных крошек и жирной консервированной свинины. Даже самые невзыскательные блюда получались у неё всегда  аппетитными, за что её ценили как сгинувший в неизвестности муж Анатолий, так и новые сослуживцы.

      После обеда с растопленным коньяком Дроздовский твёрдо вознамерился совершить на мотоцикле поездку, оправдывая её рекогносцировкой деревенской округи, пока не наступила темнота. Командир группы, старший лейтенант со шрамом на шее, которого звали Максим Сорохта, поморщился, но «дал добро». Пока он сидел в хозяйском кабинете, перелистывая найденный в книжном шкафу том «Саги о Форсайтах», Павел быстро заправил полбака драгоценным бензином и, грохоча мотором, понёсся по пустой улице за деревню. Вернулся он быстро, рассказав, что смог доехать по снегу  лишь до ферм, расположенных в полях в миле отсюда. Там пусто, холодно и валяется полно мёртвых свиней, которые чертовски воняют даже на морозе. Командир ответил, что видел в кабинете несколько книг по беконному свиноводству, и по всему выходит, что свиньи эти принадлежали хозяину особняка и вымерли от холода и голода, когда владелец сбежал.

      Когда наступила ранняя ночь, команда, выставив одного в охранение, отошла ко сну. Зое по обычаю досталась отдельная комната, ранее служившая спальней то ли жене, то ли взрослой дочери хозяина. Сменив обычное своё длинное темно-серое платье из колючей шерсти на лёгкую пижаму и с наслаждением устраиваясь на мягкой перине, Зоя вдруг вспомнила странную историю, которую полковник Куйбышев, изрядно выпив, рассказывал на базе офицерам. Куйбышев в звании лейтенанта принимал участие в разгроме Венгерского мятежа в 1956-м. Их взвод на марше отстал от своих из-за поломки бронемашины и остановился на ночь в глухой деревушке, в которой, судя по слухам, жили ведьмы. Местные венгры препятствий русским солдатам не чинили и сразу пустили на постой в ничейный дом на окраине. Лейтенант, не доверявший в чужой стране никому, остался спать в закрытом кузове броневика. А проснувшись утром, узрел вместо солдат лишь полтора десятка спокойно лежащих трупов, совершенно седых и сморщенных как мумии. Даже часовые лежали на месте и выглядели не лучше других. Было похоже, будто бы они состарились и тихо поумирали в течение ночи. Военная прокуратура позже оценила произошедшее как отравление, учинённое диверсантами, и постановила отправить в тюрьму всё взрослое население деревни. Зоя в полусне тихонько хихикнула: уж здесь-то им нечего бояться – в деревне совершенно пусто, как мало где. Можно было бы и не сторожить ночью, отдавая дань армейскому уставу.

 

      Зоя почувствовала в крепком сне, как её тихо окликают и трясут за плечо. Она с трудом разлепила глаза – это был Сорохта, встревоженный и с автоматом в другой руке. Была середина ночи и в окно сквозь неплотные жалюзи били полосы лунного света. Зоя не могла никак понять, что же происходит. Из-за двери слышались тяжёлые шаги, лязг оружия и негромкое чертыхание.

      Командир приложил палец к губам, призывая к тишине, и поманил Зою за собой. Она пошла вслед, не переодеваясь из ночной рубашки. В холле один из солдат дал ей бинокль и показал в окно. Зоя присмотрелась и едва не упала от испуга. В бинокль хорошо виделась ширь зимнего поля. Среди неё резко выделялись занесённый сугробами заржавевший брошенный трактор и небольшой бугор с теми самыми фермами на нём. В холодный сезон фермы отапливались небольшой котельной, построенной между ними. Этого не могло быть, но из толстой чёрной трубы на крыше строения шло тёмное облако дыма. Луна светила вовсю, и эта жуткая картина способна была повергнуть в обморок даже самого отъявленного смельчака. Зою немножко успокаивала только мысль о том, что они хорошо вооружены и способны защититься от врага, кем бы тот ни являлся. Вернув ослабевшими руками бинокль, Зоя села в кресло и вошла в транс. Живых людей, кроме четверых солдат, нигде не ощущалось. В котельной действительно что-то происходило, но это были точно не шатуны, а нечто иное, непонятное, с чем не приходилось сталкиваться ни разу. Больше всего это иное напоминало пульсирующий живой вихрь.

      Тем временем кто-то зажёг фонарь с аккумулятором. Его свет был неяркий и не просматривался с улицы, но «вихрь» забеспокоился и задёргался сильнее.

     Зоя рассказала об увиденном бойцам. Командир ответил, что уже и сам понял, что это не обычный дым – таинственное облако распухало и клубилось над трубой, но не уходило по ветру и от трубы не отрывалось. При этом никаких враждебных намерений облако тоже не оказывало. Оставалось только находиться в полной боевой готовности и ждать неизвестно чего.

      До этого команде уже много приходилось сталкиваться с мертвяками. Большой угрозы для хорошо вооружённых солдат с бронированным автомобилем они не представляли. Их легко уничтожали с безопасного расстояния прицельными выстрелами в головы или с разгона таранили бампером, если они встречались на дороге. Обезвреженные трупы солдаты обычно бросали в какой-нибудь брошенный дом или сарай и сжигали. Куда опаснее были встречи с бандитами, в изобилии наводнившими дороги России в смутное время, которые безжалостно убивали, грабили и насиловали и без того перепуганное мертвяками население. Ездить те предпочитали на дорогих моделях машин, которые всегда были битком набиты награбленным добром, в том числе и отнятым у мертвяков. Средство передвижения команды «Заря» — большой бронированный джип на основе «Шевроле» — часто привлекал их интерес, будучи слишком похож формой на гражданскую технику. Этот исполин с полностью бронированным кузовом плоских форм длиной в шесть ярдов команда получила с Центрального полигона бронетехники по личному распоряжению полковника Куйбышева. Куйбышев позже пояснил, что образец в то время подвергался ходовым испытаниям и планировался для покупки как средство охраны для кортежа Генерального Секретаря. Его броню невозможно было пробить даже пулемётным огнём.

      Первая встретившаяся им на пути банда оказалась не слишком серьёзной – три пьяных подростка  и девчушка с обрезами и пистолетом, гнавших на позаимствованном где-то чёрном седане марки «Волга». Их пули не причинили джипу никакого вреда. Ответной очередью Дроздовский пробил им переднее колесо и капот. «Волга» тут же заглохла и упала под откос. Вторая банда была крупной, из опытных налётчиков на двух «Мерседесах», приказ их уничтожить команде поступил с базы. Бандитов настигли в лесу, где они остановились на ночь и, сняв часового с помощью финского ножа,  закидали гранатами в палатке. Оружие бойцы забрали себе, бензин перелили в бак джипа, доллары и драгоценности, которых нашлось много, разделили поровну, не забывая про Зою. Остальное добро, к великому сожалению, пришлось снова сжигать на месте, даже не доставая его из машин.

 

      Час проходил за часом, облако перестало расти и посветлело. Приближалось утро, но сей факт никому уверенности не добавил – похоже, это солнечного света вовсе не боялось. Переодевшаяся Зоя вместе с остальными, пригнувшись, сидела у окна, сжимая в руках свой револьвер, и тоже не знала, что же предпринять. Бойцы, чтобы снять стресс и поддержать боевой дух, разлили себе бутылку водки, Зоя отказалась. Когда почти наступил рассвет, Зоя вошла в транс снова, чтобы посмотреть, не изменилось ли чего, и сразу же почувствовала приближение американов с противоположной стороны ферм. Она принялась считать их – один, четыре, десять, семнадцать… – но быстро сбилась со счёта. Мертвяки прибывали и прибывали, уже со всех сторон. Они были всех полов, возрастов и степеней превращения, точнее, разложения. Хорошо было видно из любого окна, как они, покачиваясь и болтая свисающими руками на ходу, следовали редкими цепями по снежным полям. Очевидно, общей их целью было таинственное облако. Некоторые из мертвяков пришли на его зов явно издалека – дорогая качественная одежда, большое количество предметов роскоши при себе и другие остатки признаков обеспеченной жизни выделяли в них в прошлом не последних жителей столицы и больших городов. Их вид хорошо выделялся среди серой и безликой массы бывших крестьян и рабочих русской провинции. Потрясти пару-другую таких шикующих трупов, предварительно надёжно нейтрализовав их, пронзая или простреливая голову, было излюбленным делом каждого любителя лёгкой наживы, но удавалось подобное нечасто. Сейчас же об этом не могло быть и речи.

      В это время ожила походная рация – на связь выходила 14-я команда. Они сообщали, что у них творится непонятное, мертвяки сбиваются в группы и, не обращая внимания ни на что, быстро уходят в направлении юго-востока. Зная, что пятая команда сейчас находится где-то там, радист спрашивал об обстановке у них и не требуется ли подмога. Узнав о происходящем, «Коралл-10» тут же известил, что в полном составе сейчас же выдвигается на поддержку соседям и сообщает о происшествии всем, с кем держит связь. Но времени это должно было потребовать немало – их разделяло не менее семидесяти миль по скверным дорогам.

      Позже с Пятой командой связалась Центральная база с позывным «Воевода». База сообщила, что им уже известно о происходящем, и на помощь немедленно будет выслан вертолёт.

      Мертвяков снаружи становилось с каждой минутой всё больше. Они собирались на поле перед фермами, вставали толпой и явно чего-то ждали. Всё их поведение нимало не походило на то, о чём группу инструктировали на базе. Ходячие покойники не бросались на людей, присутствие которых в деревне им нетрудно было обнаружить, не рвали их и не пожирали мясо, как того требовал их звериный инстинкт. Таинственное облако никак на них не реагировало и продолжало медленно клубиться, словно это было перемешиваемое невидимыми руками тесто. У Зои от волнения уже начали трястись губы и сами собой по щекам покатились крупные слёзы. Солдатам тоже было несладко. Радист команды Юрий Булычёв глядел в окно с расширенными глазами и негромко молился, время от времени крестясь по православному обычаю, размахиваясь справа налево. Командир Сорохта, который всегда славился стойким атеизмом, просто беспокойно молчал и переводил взгляд с оробевших подчинённых на скопище вражьей силы за окном. Подобие спокойствия сохранял один Дроздовский, отъявленный циник, который уже давно зарекомендовал себя в этом качестве. Он, презрительно насвистывая бравурный нацистский марш, распахнул форточку окна, плюнул в неё, и, перекинув с плеча свой массивный пулемёт и щёлкнув предохранителем, грозно повёл раструбом его ствола в сторону противника. Но, похоже, даже Дроздовский искренне недоумевал, как же следует поступать дальше. Если бы мертвяки нападали, проявили хотя бы подобие враждебности, раздумий бы далее не возникало. Но никто из них даже не оборачивался в сторону  особняка.

      Взошло низкое зимнее солнце. Его косые лучи скользили по стеклу и слепили глаза. Собравшихся мертвяков оно совсем не волновало. Облако отбрасывало резкую колеблющуюся тень на заснеженную гладь поля. В это время в воздухе послышалось низкое тарахтение винта. Небольшой вертолёт тёмно-зелёного цвета со звёздами на боках появился из-за горизонта и понёсся прямо к облаку. Похоже, его пилоты не стали задаваться вопросом, что это такое, и сразу атаковали цель, едва к ней приблизились. По бокам кабины замелькали яркие вспышки огоньков, и послышался отдалённый треск работающих пулемётов. Как и следовало ожидать, ни малейшего вреда они облаку не нанесли. В ответ облако выбросило навстречу вертолёту два жгутообразных вихря-щупальца, как бы пытаясь ухватить обидчика — тот едва смог от них увернуться, улегшись в полёте почти набок. Команда наблюдала за этим подобием воздушного боя, не отрывая глаз, но было уже ясно, что если всё продолжится в том же духе,  вертолёт будет обречён. Вспомнивший о своих обязанностях Булычёв установил с вертолётом связь и попросил прекратить бесполезную стрельбу и зависнуть над крышей дома, чтобы бойцы смогли залезть внутрь кабины по верёвочным лестницам. Юрию грубо ответили, чтобы тот заткнулся и не мешал выполнять задание – оно, по словам штурмана, заключалось вовсе не в эвакуации осаждённой группы, а в уничтожении неизвестного феномена.

      Словно бы услышав радиопереговоры людей, пресловутое облако вдруг заволновалось и мелко задрожало. Волны немедленно пошли и по густо усеянному стоящими мертвяками полю, которых до этого момента не волновало абсолютно ничего, включая и несколько попавших в них с вертолёта пуль. Около сотни шатунов принялись неторопливо, но чётко группироваться в подобие римской штурмовой фаланги и двинулись на деревню, верхушкой колонны нацеливаясь прямо на особняк с засевшей там командой. В их дальнейших намерениях более не было никаких сомнений.

     Зависший в небе вертолёт издали выпустил по фаланге длинную очередь – и вновь был атакован облаком. На этот раз всё обошлось не так удачно – группа хорошо видела, как белый вихрь закрутил ревущую винтами машину волчком и отшвырнул ярдов на триста.  Лишь мастерство пилота помогло спасти вертолёт, он смог выровнять кувыркающийся полёт почти у самой земли. В ответ из окна гулко загрохотал пулемёт Дроздовского, который стремился не подпустить мертвяков к особняку. Ничья попытка помешать фаланге не удавалась – из-за слишком большого расстояния летящие в американов пули сильно рассеивались и не могли нанести им существенных повреждений, а одиночных попаданий они, в отличие от живых людей, не боялись. Мертвякам мешали лишь глубокий снег и сильный мороз —  скованные им мышцы живых трупов плохо двигались и не давали человеческой быстроты и чёткости движений.

      К этому времени в распахнутое окно стреляла уже вся команда. Даже Зоя, успевшая заткнуть уши ватой от невыносимо адского грохота стрельбы, в азарте опорожняла свой револьвер, стараясь целиться поточнее. Солдаты больше не берегли патроны, Дроздовский один за другим сменял на своём пулемёте пустеющие диски. Некоторые мертвяки падали от огня и шевелились в снегу, тщетно стараясь встать снова, но большая их часть продолжала упорно двигаться к цели. Остановить нашествие смог лишь семифутовый железный забор вокруг дома. Не обладая возможностью перелезть через преграду, изначально неустойчивые американы остановились и попытались, навалившись всей массой, снести его. Но забор был прочным.

      Стрелять теперь стало нельзя. Забор состоял из сплошных щитов и скрывал приблизившихся к нему врагов.

      Передышку решено было использовать в полной мере. Бойцы переводили дух, отдуваясь и смеясь. Радист Юрий, отложив свой автомат, вызвал по рации едущих на помощь из 14-й команды. Но там не могли сказать ничего хорошего – «кораллы» едва не врезались в брошенный посреди дороги грузовик с брёвнами, только что успели вытащить на шоссе свою завязнувшую в сугробах машину, и теперь им предстояла ещё половина пути. Пытаясь как-то подбодрить сидящих в осаде товарищей, командир группы принялся рассказывать им по радио забавную историю, как недавно в маленьком разорённом городке под названием Коринск на рыночной площади к ним приставала толпа голодных и грязных цыган, требуя пищи и угрожая страшными родовыми проклятиями в случае отказа. У цыган был дряхлый от старости медведь по кличке Калач, который умел делать фокусы и реветь под музыку древнего патефона. Только из жалости к бедному зверю команда решила расстаться с пятидневным запасом сухарей, консервированной фасоли и мяса. Но когда они выехали из городка, вдруг обнаружилось, что исчезли полный бумажник одного из бойцов и пистолет из кобуры командира. Обозлённая команда повернула назад, разогнала цыган и изрешетила замешкавшегося медведя. Там же на площади и был найден брошенный вором пистолет. Потом при помощи пары местных полицейских они стали отлавливать попрятавшихся цыган и раздевать догола, ища у них украденную валюту.

      Чем закончилась эта история, узнать не удалось. Из-за забора высунулись по пояс несколько фигур в растрёпанных лохмотьях на красных телах, он покачнулся, и в этот момент ударил сильнейший взрыв. Дом задрожал, из него вылетели все стёкла, а куски разлетевшегося забора с дьявольским громыханием ударились о стены. Это вертолёт выпустил разом ракетные снаряды в мертвяков, перелезающих забор друг по другу. Сейчас все они разлетались по округе, разорванные в клочья. Вертолёт развернулся и пустил оставшуюся часть снарядов по облаку. От разрывов в нём образовались бреши, сквозь которые на секунду сверкнуло солнце, но и затянулись они немногим медленнее. После этого из облака в вертолёт ударила синяя змеящаяся молния, и он упал. Едва пришедший в себя командир был готов отдать команду на прорыв, чтобы спасти экипаж, но тут взорвались баки с топливом, и вертолёт превратился в обгорелую кучу хлама.

      Больше мертвяки команду не атаковали. Потрёпанные взрывом бойцы сидели, привалившись к потрескавшимся стенам, и мрачно обсуждали варианты случившегося. Версий было много, проклятое облако с одинаковым успехом могло оказаться и космическим кораблём инопланетных пришельцев, и Духом Божьим, и живым воплощением сил природы… Впрочем, никто не брал на себя смелость объяснить, как же феномен оказался в трубе котельной. Зоя, у которой после стрельбы и взрывов сильно заболела голова,  впадала в транс, пытаясь определить это сама, но и ей не удавалось ничего понять. Единственное, что она могла сказать с полной уверенностью – это то, что мертвяки продолжают прибывать, хотя и не в таком количестве, как раньше. Рация оказалась сильно повреждена взрывной волной, поэтому связи ни с кем не было.

      Настоящим откровением стала мысль высказанная четвёртым членом команды, бойцом по имени Александр Варений, ничем до сей поры не примечательным. Им, по сути, нечего бояться ни мертвяков, ни облака, неожиданно сказал он, ведь в джипе безоружные мертвяки им не страшны, — даже сквозь плотную толпу на скорости можно легко пробиться. Облако же давно могло их с лёгкостью испепелить, однако не делает этого. Следовательно, путь для них открыт, и этим надо воспользоваться.

            Предположение Александра оправдалось полностью, препятствий для отъезжающей команды не чинили ни мертвяки, ни облако-феномен – о ней как будто дружно забыли. Единственной заминкой явилось страстное желание Дроздовского не уезжать без так полюбившейся ему хозяйской «Ямахи». При том, что места для такого внушительного трофея не находилось даже на крыше джипа, не говоря уже о почти полном его багажном отсеке. Дроздовский упирался, говорил, что если его красотку тут оставить, её обязательно заберёт кто-то другой, и обязательно сожжёт или разобьёт. Это честный трофей, убеждал он строгого Сорохту, здесь нет никакого грабежа — мотоцикл бросил сам хозяин, и взысканий от полковника поэтому не стоит бояться. После перепалки оба они сошлись на том, что вожделенную «Ямаху» под честное слово передадут 14-й команде, которая постарается за плату пристроить мотоцикл на базе, поскольку, если судить по их сообщениям, всё равно скоро туда отправляется за патронами. А потом пулемётчик должен поклясться, что за услугу даст покататься на нём всем членам команды. Дроздовский с радостью на всё согласился.

      Вскоре после того как уложили вещи, наконец подъехала и долгожданная помощь. Командам ещё ни разу не приходилось встречаться, — только переговариваться в радиоэфире. Тем интереснее обеим сторонам казалось личное знакомство. В глаза бросалось сильное различие во внешнем виде, поведении и снаряжении личного состава. Четырнадцатая сводная истребительная команда сильно проигрывала пятой почти по всем параметрам. Средством передвижения для неё служил древний обшарпанный броневик едва ли не времён Второй Мировой, наверное, доставшийся с одного из огромных парков хранения списанной техники, оставшейся с той «холодной войны». У броневика было шесть колёс, вместительное десантное отделение и верхний люк в крыше с установкой в нём тяжёлого пулемёта. Последнее было для команды крайне важным, поскольку её бойцы имели при себе всего лишь по полуавтоматическому карабину с длинными плоскими  штыками вместо привычных автоматов, пронзившими, определённо, немало подвернувшихся мертвяцких голов. Карабины тоже имели такой вид, будто не один десяток лет провалялись на складе. Бойцов в команде было семеро. Руководил командой смуглый и нескладный азербайджанец со щегольскими усиками и в тёплой дохе, представившийся Ганзафаром Мусабековым. Превосходный стрелок в звании капитана, он отвратительно чувствовал себя среди русских снегов и морозов после тёплого Кавказа. Его подчинённые тоже выглядели неопрятно и расхлябанно, напоминая скорее сборище наспех  собранных и обмундированных сибирских охотников. Усмехнувшись, Мусабеков сказал, что прекрасно знает то, что его команду безбожно обделили в плане экипировки. Чтобы повысить мощь оружия его солдаты приноровились стрелять из своих карабинов специально надпиленными пулями, от попаданий которых головы шатунов разлетались в брызги, а в телах образовывались дыры величиной с кулак. Сам он имеет на карабине оптический прицел. После чего болтливый азербайджанец не преминул похвастать трофейными наручными часами «Ролекс» и оружием – роскошной саблей с рукоятью из слоновой кости и в чеканенных ножнах, которую Ганзафар лично снял с мертвяка в казачьем мундире в одной из южных областей. Ото всей команды Мусабекова  попахивало спиртным, что сильно раздражало Сорохту при близких контактах с соседствующими товарищами по оружию, тем более, что держались эти товарищи при встрече нарочито шумными и разбитными,  входя в контраст с более вышколенными людьми Сорохты, который позволял своим подчинённым пить только для поднятия настроения перед серьёзной битвой. Зое такие соседи тоже совершенно не пришлись по вкусу. Тем не менее, приказы командира эти олухи в погонах выполняли быстро и беспрекословно.

      Кроме этого, 14-я команда проявляла себя и как страстных любителей рок-музыки – из распахнутого окна броневика неслась громовая мелодия «Дым над водой» группы «Дип Пёрпл». Поздоровавшись со всеми, Мусабеков кивнул в сторону расползшегося по небу облака и с гортанным восточным акцентом спросил, что здесь происходило и что они намерены предпринимать дальше. По его словам, по пути сюда его ребята готовились к серьёзной битве и уже предупредили базу, что дела у Пятой команды – дрянь, раз связь с ними и вертолётом потеряна. В ответ им полковник Куйбышев лично приказал досмотреть место происшествия и забрать уцелевших, если таковые найдутся, после чего доложиться ему по всей форме, а он начнёт принимать самые серьёзные меры по пресечению непорядка. Увезти мотоцикл на базу Мусабеков согласился всего за пятьсот долларов из кармана Дроздовского, две пачки «Мальборо» и компьютер из брошенного особняка – десантный отсек броневика был завален ценными трофеями, но места на его крыше хватало.

      Когда Дроздовский и двое солдат из прибывших заканчивали привязывать «Ямаху» к броневику, облако внезапно продолжило свои метаморфозы. Оно, наконец, отделилось от трубы котельной и стало принимать форму толстого кольца. Воздух под ним потемнел и как бы загустел. Наблюдатели из обеих команд разом схватились за бинокли, Мусабеков поднял свой прицел. Мертвяки дружно потянулись вовнутрь кольца, сбиваясь в невероятно тесную толпу, которая слаженно и размеренно колыхалась, как будто бы американы устраивали молитвенное песнопение. Они явно готовились к какому-то крайне важному для них событию. У Зои мутилось сознание и от дикого страха ныло всё тело. Ей хотелось посмотреть на это в трансе и попытаться осмыслить значение происходящего, но она боялась, что моментально умрёт от перенапряжения мозга. Это зрелище гипнотизировало своей масштабностью, приковывало внимание, и отвлечь всех, кто стоял снаружи, смог только вопль радиста из броневика, что нужно сей же момент сматываться отсюда подальше, чтобы не стать пылью – к деревне приближаются бомбардировщики. 

      Разъяснений не требовалось — в ясном зимнем небе уже плыли к зениту два быстрых серебристых самолёта с косыми крыльями, выпускающие позади себя пышные полосы реактивных газов. Едва автомобили успели на полной скорости проехать полторы мили от обречённой на заклание деревни Боровцы, на неё градом посыпались вакуумные бомбы и ударил сильнейший взрыв, от которого поднялся шквал, и задрожала земля.  Автомобили команд подбросило на дороге, но джип с низким центром тяжести устоял, а броневик, имеющий более высокий и узкий силуэт, швырнуло набок. Взрывная волна сорвала ремни, удерживавшие «Ямаху», с крепежей броневика и отбросила добычу Дроздовского далеко в заросший кустами овраг.

      Тяжёлые бомбардировщики «туполев» развернулись и снова пошли на цель. Над тем, что минуту назад было деревней, взметнулось море ослепительного пламени – тяжёлые зажигательные боеприпасы заливали ферму, облако и толпу мертвяков фонтанами горящего напалма. В огненной буре невозможно было разобрать, что же стало с таинственным облаком, но не было никаких сомнений, что скопившиеся под ним мертвяки за считанные секунды превратились в пепел. Чудовищный жар от горящей деревни волнами расходился по округе, снег таял на расстоянии полумили, растекаясь в лужи и обнажая серые стебли прошлогодней травы. В воздухе стоял смрад и летали хлопья пепла.

      Отныне с феноменом было надёжно покончено.

      Тем приятнее оказалось, что состав 14-й команды отделался от аварии весьма дёшево. Сильное увечье получил только один боец, сломавший при падении плечевую кость – им сразу же занялась Зоя. Прочие обошлись испугом и синяками. Опрокинутый броневик попытались поднять, буксируя его боком с помощью джипа. Убитый горем Дроздовский громко негодовал, с отборной руганью проклиная весь свет – его несчастная «Ямаха» настолько глубоко застряла в снегу и непроходимом кустарнике, что высвободить её представлялось возможным не ранее, чем по наступлении весны, и только при наличии мощной лебёдки. Доллары были пулемётчику незамедлительно возвращены, но компьютер, к великому сожалению Мусабекова, оказался разбит при падении. Все сигареты также успели разойтись по рукам, и требовать их назад смысла не имело. 

      Зоя закончила перевязывать руку раненому солдату и тот сразу же ушёл к своим, не сказав ни слова благодарности. Обиженная таким хамским отношением к себе, Зоя плюнула ему вслед и, сев в кресло джипа, снова осмотрела в состоянии транса бывшую деревню. Сквозь бушующее пламя присутствие феномена пока продолжало ощущаться, но теперь это вместо вихрящегося облака своим состоянием напоминало скорее кучу разбросанных лоскутков и явно умирало, более не имея сил собраться воедино.

 

     Через полчаса ожидания над полем рядом с командами с грохотом зависла целая вереница военных вертолётов под командованием самого Куйбышева. Пока несколько их занималось облётом места бомбардировки, другие опустились на землю. Броневик 14-й команды мигом был поднят с помощью воздушного крана. Обе бронемашины команд быстро погрузили в чрева двух тяжёлых транспортных аппаратов, экипажам приказали садиться в вертолёты поменьше, после чего вся кавалькада взвилась в воздух и незамедлительно взяла курс на Москву. Забытый мотоцикл так и остался валяться в кустах – несмотря на удручённый вид Дроздовского, в спешке до него уже никому не было дела. В полёте сотрудники КГБ потребовали от каждого бойца подробнейший письменный отчёт обо всём, что они делали в последние сутки, и подписку о неразглашении всего увиденного в деревне. А полковник строго предупредил, что всем необходимо привести себя в полный порядок, потому что на базе их будут встречать заинтересованные проведённой операцией высокие лица из правительства – министр обороны и, возможно, не только он.

      В Москве на Центральной базе истребительных команд действительно находились министр обороны и сам Генеральный Секретарь Меншиков. Бойцов на аэродроме пересадили в роскошный автобус в составе правительственного кортежа. На специальном закрытом совещании, которое состоялось в одном из кабинетов Кремля сразу же по прибытии туда с присутствием всех членов обоих истребительных команд, выяснилось, что за последние два дня авиацией и ракетной артиллерией были успешно уничтожены ещё восемь таких облаков-феноменов в разных частях страны. Увы, жертв среди мирного населения почти  во всех случаях избежать не удалось. Будучи уязвимыми, живые облака оказались способными к некоторому сопротивлению боевой авиации близкого действия, а управляемые ими мертвяки жестоко дрались с наступающими на земле войсками. Позднее, также под подписку о неразглашении, министр обороны сообщил некоторые имеющиеся данные о таинственных облаках. Как было замечено, нечто, их порождающее, непонятным образом возникает в укромных и не посещаемых человеком местах. Это могут быть заводские трубы, шахты, колодцы и скважины, в которых имеются восходящие токи воздуха, по которым образующаяся масса взлетает в атмосферу, не рассеиваясь. Источник облака ни одной научной группе так и не удалось увидеть. Подойти к нему не давали ни само облако, которое способно вызывать волну панического страха  у находящихся с ним рядом, ни толпы призываемых им агрессивных американов, которые яростно кидались на любого приближающегося, задавливая вторгающегося противника своей массой. «Созревшее» белое облако имеет многие признаки живого мыслящего существа, но при этом не засекается ни радарами, ни тепловыми датчиками и не испускает ни магнитных ни радиосигналов. Его способ призыва и влияние на американов до сих пор остаётся загадкой, равно как и то, что же может с ними во взаимодействии происходить дальше – каждый раз этот мистический процесс из-за опасения непредсказуемых и катастрофических последствий прерывался жестокой бомбёжкой или артобстрелами до полного уничтожения феномена. Последнее считалось главным и наиважнейшим фактом – истребимая нечисть обязана быть начисто истребленной. Высокая техническая оснащённость современных Вооружённых Сил страны в наши дни позволяет с гарантией уничтожать любого мыслимого врага. А в воинском мастерстве и несокрушимом моральном духе советских солдат никто и никогда ещё не сомневался. Несмотря на любые ухищрения, новый враг Страны Советов и её народа непременно разделит судьбу прежних и уйдёт в небытие.

      Молчавший до сего момента адъютант Генерального Секретаря начал выкликать фамилии бойцов, представленных к наградам. Награждёнными орденами оказались все, включая команду Мусабекова, которая лишь видела облако со стороны и не сделала по нему ни единого выстрела. Посмертно ордена получили пилоты сбитого облаком вертолёта. Звание Героя получил и полковник Куйбышев. Небывало раздобревший и слегка пахнущий старым шотландским виски Сам, одетый в чёрный полувоенный костюм, лично прикреплял награды к потрёпанным гимнастёркам военных, и пожимал им руки, прихорошившейся Зое достался и поцелуй в щёчку. После награждения обе команды и полковника с приказом завтра ждать дальнейших распоряжений высшего руководства на том же автобусе отвезли обратно на базу, где уже готовился импровизированный банкет по случаю награждения.

      Щедрое застолье затянулось далеко за полночь. Водка, шампанское и коньяк не иссякали, несмотря на все усилия желающей хорошенько расслабиться празднующей компании. Закуски поражали своей тонкой изысканностью – тут были лобстеры, устрицы, жареные каплуны, сыр рокфор с плесенью, тропические салаты и много чего другого, не представимого в качестве меню для советской военной базы. Куйбышев, усмехаясь, через некоторое время открыл причину такого изобилия в обнищавшей от хаоса стране – он давно знал двух высококлассных поваров, работавших в ныне закрытом французском ресторанчике и не успевших удрать к себе за границу. Прозябавшие кое-как Мишель и Франсуа сразу узнали давнего завсегдатая их заведения, когда полковник приехал за ними. И за хорошую пачку баксов, сопровождённую  демонстрацией увесистого автоматического пистолета, не только радостно помогли взломать запертые кладовые ресторана, но и с превеликой охотой переехали к Куйбышеву на базу, чтобы заниматься любимым делом.

      Ночь была тёмной, ветреной, разгуливалась метель. Уставшая Зоя Крыленко давно крепко спала на диване в кабинете полковника, зажав в руке свой орден. Веселящиеся бойцы и офицеры шумно пили и плясали под громкую музыку в подземном ангаре. Дроздовский вслух мечтал, как он после войны будет гонять на своей «Ямахе», когда, наконец, вернётся и достанет её из оврага. Распалившись от выпитого, Куйбышев и Мусабеков принялись на пари метать армейские ножи в распяленного на стене жареного фазана. Часовые снаружи зябко ёжились и приплясывали от злого ветра, кутаясь в тяжёлые тулупы.

      Никто не заметил, как из нескольких десятков труб остановленных с началом смуты заводов и фабрик Москвы вверх взметнулись белые жгуты облаков, которые, преодолевая яростный напор северного ветра, упрямо и неумолимо расползались вширь и ввысь, клубясь и накрывая собой всё новые и новые кварталы спящей столицы.