Франко-японская война. Часть 4.
Содержание:
Мостик крейсера «Шаторено»
«Боже мой… артиллерист, открыть быстрый огонь, возможно, мы, по крайней мере, сможем отвлечь японских артиллеристов от наших миноносцев», — выкрикнул командир крейсера Важан, и его команда поспешила повиноваться. Через несколько секунд носовое и бортовые орудия были наведены и выбросили снаряды в японские корабли. Командир большого крейсера имел репутацию смельчака и задиры, которые и сделали его идеальной кандидатурой для быстроходного крейсера, чьей главной задачей была охота за торговыми судами в военное время. Его тонкие, безупречно нафабренные усы, оседлали пухлые губы.
«Сигнал «Д’Эстре» и «Инферне»; ОТКРЫТЬ ОГОНЬ ГЛАВНЫМ КАЛИБРОМ. ОБЕСПЕЧИТЬ ПРИКРЫТИЕ Ф…». Сигнал не потребовался, так как два небольших, но как ни странно, лучше вооруженных крейсера, открыли огонь по японцам.
Довольно проворчав что-то себе под нос, капитан Важан кивнул, услышав доклад, что его корабль развил максимальную скорость в 23 узла. Чертовски хорошо для его возраста. Форсированные воздуходувки завывали, температура в котельных превысила сто градусов, но кочегары продолжали засыпать уголь угля в топки прожорливых котлов.
«Сэр! Марсовые докладывают, что противник отходит!»
«Что?» Подняв свою подзорную трубу, старинную, но отличного качества, пылкий француз увидел, что японцы отворачивают, увеличивая расстояние между собой и атакующими миноносцами. Но в результате они оказались бортом к французским крейсерам, и Важану пришлось подавить дрожь, когда он увидел что пушки на головном линкоре, направлены, казалось, прямо на него.
«Ха! Сработало! Противник увеличил дистанцию, отвлекшись от наших линкоров! Сигнал на «Марсо», сообщите им, что происходит, и добавьте, мы будем продолжать атаковать».
Ответ радиста был заглушен резким выстрелом носового 164-мм орудия и ликующим криком: «Попадание!»
__________________
Франко-японская война — Крепость Байярд
Крепость Байярд, важный французский порт, принадлежавший Китаю до конца опиумной войны и разгрома Боксерского восстания, был теперь французской военно-морской базой. Десятилетия спустя портовой город будет называться Чжаньцзян, но сейчас он носил французское название. Важная угольная станция на китайском побережье, находящаяся слишком близко к японским коммуникациям, чтобы проигнорировать ее существование. Было принято решение захватить порт и город. Первым шагом был блокада. Линейные корабли «Миказа» и «Асахи» были выделены в прикрытие нескольких старых боевых единиц японского флота, большинство из которых были ветеранами или трофеями японо-китайской войны прошедшей менее чем 10 лет назад, которые должны будут бомбардировать порт и поддерживать огнем высаживающиеся войска. Два самых современных корабля присутствовали, как страховка на случай если один из французских военных кораблей окажется в порту, тогда он должен будет ими уничтожен, если нет, старые корабли продолжат блокаду, в то время как две новых линкора уйдут к своему флоту и займут свое законное положение в боевой линии.
Залив Гуанчжоу был перлом среди французских колоний. Огромная естественная гавань была домом для двух французских судоходных компаний, а также распределительным центром угля, добытого в прилегающем регионе. Поэтому она была хорошо защищена. 1-й Тонкинский стрелковый полк, численностью в 3000 человек в их колоритных темно-синих «пижамах» и круглых шапках, а также две полнокровных полка французских войск, один из которых лишь недавно был переброшен в регион, составляли основу сухопутных сил. Поддержкой для пехоты служили 36 новых 75-мм пушек, считавшихся одними из лучших полевых орудий в мире.
Береговая оборона была представлена устаревшими пушками со старых кораблей, которые теперь были предназначены для использования с берега. Шесть старых 370-мм орудий с «Формидабля» и «Амираля Бодэна» были сняты при их модернизации. Теперь, укрытые земляными и каменными бастионами, пушки господствовали над портом. Их дополняли шесть 140-мм орудий распределенные в две батареи, из трех орудий каждая. Но крепость полагалась не только на свои орудия и пехоту. Невероятное, совершенно не джентльменское оружие появилось на Дальнем Востоке. Подводная лодка.
Кастор и две однотипные подводные лодки стоящие во французском порту перед отправкой на Дальний Восток, на борту уникального корабля-дока «Фудр», который был специально перестроен для транспортировки подводных лодок, более крупных чем миноносцы которые он обычно перевозил.
Подводная лодка «Кастор» — скорость 4 узла — глубина 10 метров
Крошечная субмарина ползла почти полным ходом. Низкий гул ее электродвигателя дополняли тихие голоса экипажа укрытого в крошечном пузырьке окруженного сталью воздуха. Сырость внутри небольшого корабля была почти невыносимой. Вентиляторы захлебывались, заставляя циркулировать воздух. 13 человек экипажа подводной лодки тоже были учениками Молодой школы. Субмарины рассматривались как дешевое и эффективное средство против линкоров и других надводных кораблей.
Командир лодки Масден через окуляр перископа мог видеть, что происходит в надводном мире. Яркое солнце светило в почти безоблачном небе. Но это прекрасное зрелище было закопчено полосами дыма, одновременно из труб кораблей и горящих зданий в крепости Боярд. Группа японских военных кораблей появились два часа назад и начала бомбардировку порта. «Кастор» был единственным из четырех подлодок отряда, кто смог немедленно выйти в море и начать осторожно подкрадываться к японским кораблям, которые неторопливо бросали снаряды на город и его защитников.
Два полузатонувших торговых судна горели в гавани, первые же снаряды уничтожили корабли, они буквально развалились по швам. Береговая артиллерия вела огонь, но с небольшим успехом. Тяжелые орудия еще ни разу не попали в противника, в то время как небольшие 75-мм орудия, которые были так разрекламированы в прессе, имели несколько попаданий, но казалось лишь поцарапали краску на бортах кораблей противника. Так что только крошечная 70 тонная субмарина имела шанс добиться успеха.
Глядя вперед через перископ, едва выглядывающий из воды, субмарина подкрадывалась к вражескому кораблю. Старомодному, высокобортному кораблю, который изрыгал снаряды по береговым батареям и медленно двигался в сторону «Кастора».
Мостик линейного корабля «Чин-Иен» — скорость 10 узлов.
Старый броненосец вздрогнул, когда его левая башня взревела, два 254-мм снаряда унеслись в сторону батарей, которые уже горели, неспособные противостоять противнику.
«Это напоминает попытку попасть в глаз воробья булыжником…» — проворчал командир соединения, наблюдая, как два фонтана земли взметнулись ввысь от воздействия снарядов, не долетевших до своей цели. Его устаревший, захваченный у китайцев в 1894 году, корабль давно был во второй линии и должен был бы оставаться в родных водах, но сейчас был призван каждый, кто был еще в состоянии вести бой, в том числе и старый трофей. В то время как главные силы флота были далеко на западе, ведя бой с врагом, отбросы были здесь, блокируя порт. «Миказа» и «Асахи» уже ушли, не обнаружив в порту военных кораблей противника.
«БАХ!»
«Еще одно попадание, сэр, это одно из тех полевых орудий, маленьких, но скорострельных, аварийная партия уже обследует повреждения».
Старый капитан 1-го ранга кивнул, он многое бы отдал, чтобы сейчас находиться на борту одного из новых кораблей, но командование и Его Императорское Величество назначили его сюда.
«Сигнал «Ицукусиме», прикажите поддержать нас, у нее более скорострельные пушки, чем наши».
«Есть, сэр».
Мостик вновь вздрогнул, когда правая башня «Чин-Иена» дала залп. Выстрел и вибрация потрясли бронированную боевую рубку, у всех кто находился внутри заложило уши. Большинство офицеров «Чин-Иена» презирали свой корабль. Он был старым, тихоходным, неудобное расположение башен создавало трудности при стрельбе, она велась с риском повредить надстройки и изувечить команду. Вдобавок, старый трофей не был счастливым кораблем. Чем раньше он будет сдан на слом, тем лучше – так некоторые офицеры брюзжали в письмах родным.
«Чин-Иен» незадолго до бомбардировки крепости Байярд. Большие черные пятна на его бортах от кордитного дыма, вызваны недавними практическими стрельбами.
Подводная лодка «Кастор».
«Будьте готовы дать залп по моему приказу… он движется прямо на нас».
Басовитое гудение машин приближающегося военного корабля, казалось, заставляли вибрировать воздух внутри подлодки. Капли конденсата лили дождем с многочисленных трубопроводов вдоль бортов. Отрывистый лай корабельных пушек, заставлял крошечный «Кастор» биться в конвульсиях, снаряды пролетали почти прямо над головой.
«Цель в 500 метрах… Залп!»
Электрический рубильник замкнулся. Снаружи лодки ожили две 450-мм торпеды, их маленькие винты завертелись, стойки креплений разжались. Оба аппарата были тщательно проверены перед выходом из порта, несмотря снаряды падающие вокруг маленькой, имеющей всего 13 человек экипажа подводной лодки. Торпеды покинули свои колыбели со скоростью в 20 узлов. При такой дистанции стрельбы у неуклюжего японского военного корабля не было никакой надежды на спасение. Облегченная на несколько тонн подводная лодка внезапно подпрыгнула, ее носовая части выскочила из воды, но экипаж продолжал исполнять свои обязанности.
Мостик «Чин-Иен».
Старый капитан 1-го ранга заметил черную тушу, вынырнувшую из воды, а затем погрузившуюся обратно. Он всматривался вновь и вновь, но неизвестный объект исчез, оставив на поверхности лишь пузырьки воздуха и завихрения воды. Другой офицер тоже увидел это.
«Это еще что…?»
«Я не знаю… может быть дельфин или небольшой кит, напуганный выстрелами?»
«Возможно, сэр, но что бы это ни было, его уже нет».
Капитан 1-го ранга кивнул, корабль выстрелил еще раз, контузия заставила его поперхнуться. Но как только прекратился колокольный звон в ушах, все 7000 тонн линкора, казалось подпрыгнули в воздух, безумно раскачиваясь во все стороны. Рулевой закричал, его рука оказалась зажатой в старомодном деревянном штурвале и, падая, он вывихнул плечо. Капитан 1-го ранга поднялся, вытирая кровь с головы, разбитой при падении.
«Покинуть корабль! Всех людей наверх!» — выкрикнул он в пространство наполнившееся звуком сирен и звоном колоколов. Корпуса старого корабля был пробит в результате взрыва одной торпеды. Вторая попала, но не взорвалась. Но и взрыва одной было достаточно, чтобы погубить корабль. Отсеки затапливались, заполняясь водой, губящей тех, кто не был достаточно быстр или удачлив, чтобы спастись. Когда сотни тонн воды хлынули в корабль, он накренился. Водонепроницаемые переборки давно проржавели, и старый корабль не был готов принять такой удар. Закрытые люки замедлили поступление воды, но не остановить его, и «Чин-Иен» вновь вздрогнул, увеличивая крен. Старый крейсер «Ицукусима» устремился на помощь, его экипаж высыпал из люков на палубу.
На мостике старый капитан 1-го ранга помог раненому рулевому подняться на ноги, подтолкнув его к люку выводящему из бронированной трубы. Командир корабля был на корме, когда произошло попадание, и никто не видел его после этого. Люк хлопнул закрываясь. Капитан 1-го ранга остался на мостике своего корабля, но он понял, что он не один, молодой сублейт, его адъютант тоже был здесь, выглядя таким испуганным, как вероятно, и его командир.
«Караза», вы должны уйти. Еще есть время, мой мальчик».
Бледный молодой человек с широко раскрытыми глазами, на секунду заколебался, прежде чем покачать головой.
«Сожалею, Сэр, я должен подчиняться приказу, но мое место рядом с вами…»
Старик улыбнулся, потом отдал честь. «Ну что ж, тогда мы отправимся к нашим славным предкам вместе». Он знал, что еще мог бы приказать адъютанту уйти, но должен был оказать честь преданности юноши. Он все еще улыбался, когда корабль исчерпал запас плавучести, и перевернулся, он не почувствовал холода воды, хлынувшей через узкую смотровую щель — удар о стенку рубки лишил его сознания.
Зрители были в ужасе, когда старый корабль внезапно опрокинулся, красная подводная часть «Чин-Иена» сверкнула на солнце, прежде чем навсегда исчезнуть в толчее пузырьков и обломков. Старый корабль только что вошел в историю как первое судно, торпедированное и потопленное подводной лодкой.
Экипаж «Кастора» перед камерой. Эта фотография и история гибели «Могучего «Чин-Иена» распространились по Франции и по всему миру, заставив морских офицеров обратить внимание на «коварные» подводной лодки. В Англии адмирал Фишер усмехнулся, когда услышал новость, теперь он проводил долгие ночи в Адмиралтействе, колеса в его голове закрутились.
Мостик крейсера «Шаторено».
Большой крейсер содрогался, ведя огонь из всех орудий с подбойного борта, о точности стрельбы почти забыли, так как вибрация от корабельных машин разнесла артиллерийскую оптику почти на куски. Каждый линкор в японской линии стрелял по атакующим французским военным кораблям. Один миноносец уже затонул, а «Шаторено» сам получил три попадания 152-мм снарядами, был залит тоннами воды от близких разрывов и его корпус был поврежден осколками.
«Направьте орудия главного калибра на крейсер в хвосте ордера, он выглядит поврежденным, среднему калибру стрелять по возможности», — рявкнул Важан, повысив голос, чтобы перекричать грохот тяжелых орудий и быструю трескотню легких пушек, стреляющих так быстро, как только возможно.
Через одно из разбитых окон на мостике крейсера были видны миноносцы, несущиеся вперед сквозь лес разномастных водяных столбов. Три французских крейсера делали все от них зависящее, чтобы отвлечь огонь японских кораблей на себя, это срабатывало, но причиняло им самим огромный ущерб. На «Инферне» бушевал пожар в средней части, одна из его труб исчезла, но его пушки продолжали стрелять, а вода вокруг него кипела от разрывов.
«Вахтенный привести на курс 074! Мы должны поддержать миноносцы».
Миноносец «Айдацес» — скорость 27 узлов.
Лейтенант Пикар пригнулся, когда очередной снаряд просвистел над головой, близкий разрыв качнул миноносец, заставив его нырнуть носом как от пинка под задницу. Небольшое судно отстреливалось из своих скорострельных 47-мм пушек, а рат-а-та-та из двух «заимствованных» пулеметов вносили мягкую ноту в симфонию тяжелых корабельных орудий.
«Шесть тысяч метров до цели!» — крикнул юный дальномерщик. Еще слишком далеко, чтобы выпустить торпеды, они должны были стрелять с дистанции, по крайней мере, четырех тысяч, чтобы иметь хоть какой-нибудь шанс на попадание. Сила вражеского огня заставляла миноносцы смещаться вдоль японской линии от флагмана к середине строя. Небольшой корабль качнулся, раздалось громкое КРАК, когда 47-мм снаряд ударил в него, оставив небольшое отверстие, но не задев ничего важного.
«Сигнал отряду, залп с трех тысяч метров. Выбирать ближайшие цели!»
«Сэр! «Инферне» сильно поврежден!»
Выстрел 164-мм орудия «Шаторено». Вы видите орудийный щит, классический для кораблей этой эпохи, их орудийные расчеты были очень уязвимы и поражались осколками неся ужасные потери.
Лейтенант Пикар повернулся в направлении крейсера, подняв к глазам свой бинокль. Он не смог сдержать вздох. Маленький крейсер, изначально предназначенный для охоты на торговые суда, был объят пламенем. Густой черный дым валил из пробоин в его корпусе. Одна труба была разбита тяжелым снарядом и валялась на ее палубе как срубленное дерево, дым и пламя от котлов вырывались сквозь отверстие в палубе. Крейсер продолжал стрелять из всех орудий, но пылающий корабль явно стал основной целью для японских наводчиков, почуявших возможность добить его.
«Пять тысяч метров до цели!»
«Наконец-то… товсь!»
Носовая башня линейного корабля «Фудзи».
Башня развернулась в диаметральную плоскость, замки двух 305-мм орудий распахнулась. Два снаряда, каждый из которых весил 850 фунтов, уже находились на загрузочных лотках. Они нырнули в распахнутые казенники, за ним последовали картузы наполненные кордитным порохом, каждый из которых весил 174 фунта, зарядники опустились, а замки закрылись. Весящая 187 тонн башня медленно повернулась обратно к своей цели, горящему французскому крейсеру, который оказался слишком близко. Весь этот процесс занял три минуты, потом пушки выстрелили, и все началось заново.
Два снаряда вырвались из стволов орудий со скоростью 716 метров в секунду, но дистанция была настолько короткой, что просто имела значения. Первый снаряд упал в море, не долетев 40 метров до «Инферне», а вздыбленный им водяной фонтан помог погасить огонь, вызванный более точным попаданием. Второй выстрел был гораздо более эффективным.
Носовые орудия «Фудзи» стреляющие в атакующие французские миноносцы и крейсера, неизвестно, был ли это выстрел, который потопил «Инферне». Следует отметить облака дыма от выстрелов, это было серьезной проблемой для обеих сторон, так как чрезмерные клубы дыма закрывали цели.
Снаряд врезался в незащищенный корпус чуть ниже правого носового 164-мм орудия, разрывая железо и сталь, прежде чем врезаться в то, что оказалось достаточно прочным, чтобы остановить его. Это была тонкая бронированная труба, прикрывавшая элеватор для подачи снарядов из погребов находившихся глубоко в недрах корабля. Взрыватель сработал и снаряд, содержащий 85 фунтов взрывчатки, взорвался. Взрыв разорвал борт французского крейсера, образовав огромную пробоину, вдающуюся глубоко в корпус, пламя и обломки разорвали трубу элеватора, в тот самый момент, когда по нему поднимался картуз с порохом. Результат был катастрофическим.
Картуз взорвался, положив начало детонации, вызвавшей взрывы остальных. Для наблюдателей на японском линкоре это выглядело как большой взрыв, за которым последовал ряд более мелких, похожих на фейерверк. Это продолжалось до тех пор, пока огонь не достиг погребов.
25 тонн пороха и снарядов воспламенились, сгорели и взорвались в течение нескольких секунд. Взрыв разорвал переборки, котлы и людей, вскрыв борта корабля как консервную банку. Вода хлынула в пробитый корпус, заполняя отсеки, те, кто пережил взрыв, утонули на своих боевых постах. Каждый отсек корабля был деформирован в результате взрыва, который выпустил кишки из «Инферне», это помогло воде заполнить корпус обреченного крейсера.
Пылающий «Инферне», лишь трое из его экипажа были найдены цепляющимися за обломки после боя, один из них скончался от полученных ранений.
Из-за несимметричного затопления корпуса, «Инферне» накренился вправо, его экипаж, пытался вырваться из люков и дверей, спеша покинуть гибнущий корабль. Корпус заметно прогнулся, и накренившийся корабль перевернулся, прежде чем исчезнуть под водой в завихрениях пара, дыма и пузырей, оставив после себя лишь щепки и несколько десятков человек, отчаянно цепляющихся за обломки дерева. Он затонул менее чем за одну минуту, не оставив экипажу времени на спасение.
Мостик линейного корабля «Марсо» — скорость 12 узлов.
Адмирал Марас, и все на мостике опустили головы, в знак уважения к экипажу погибшего крейсера. Мгновения траура закончились, нарушенные залпом трех 340-мм орудий.
«Сэр… вражеская эскадра теперь находится в десяти тысячах метров. Атака миноносцев заставила их увеличить дистанцию», — тихо сказал старший артиллерист, словно пытаясь утешить адмирала, тем, что гибель крейсера не была напрасной. Марас кивнул, вновь поднял к глазам бинокль, глядя на хаос в который превратилось сражение в результате атаки миноносцев.
«Их жертвы дала нам время… и это время мы должны использовать как можно лучше».
Броненосный крейсер «Амираль Поту» — скорость 12 узлов.
«Амираль Поту» вместе со своим большим и более старшим собратом «Дюпюи де Ломе» и слабейшими крейсерами «Брюи», «Шанзи», «Латуш Тревилль» и «Гишен» разрезали волны, образуя ломаную линию растянувшуюся на пять миль. Крейсера первой эскадры торопились на помощь сражающейся второй.
Крейсера наследием эпохи «Junne Ecole», которая доминировала во французский военно-морской мысли на протяжении многих лет, они были построены как истребители торговли, в отличие от более поздних броненосных крейсеров, которые в действительности были мини-линкорами. «Брюи», «Шанзи» и «Латуш Тревилль» были однотипными кораблями, вооруженными двумя 193-мм орудиями и шестью 140-мм пушками, по три с каждого борта. «Амираль Поту» был построен по индивидуальному проекту, он был вооружен двумя 193-мм орудиями и десятью 140-мм, в то время как на «Дюпюи де Ломе» было два 193-мм орудия и шесть 164-мм, в результате чего старый корабль, по иронии судьбы, оказался наиболее хорошо вооруженным из всех.
Здесь мы видим «Амираль Поту» остро нуждающимся в окраске после перехода из Бреста на Дальний Восток. Хорошо виден его характерный силуэт и форштевень похожий на бараний лоб.
Хотя его команда гордились своим кораблем, все охотно соглашались что «Амираль Поту» был очень некрасив. С его носовой 193-мм башней, которая была вынесена далеко вперед, прямо над сильно изогнутой носовой оконечностью, корабль имел «злобный оскал», который явно был призван внушать страх своим противникам.
К сожалению, внешний вид «Поту» скорее вызывал насмешки своим длинным тараном и вогнутыми бортами, он был очень уродливым кораблем, и он слишком долго находился в плавании.
Приказ увеличить скорость до полной, чтобы быстрее встретиться с первой эскадрой, был с тревогой встречен на борту «Поту». Офицеры посмотрели друг на друга, задрав брови, матросы обменялись многозначительными взглядами. Но вся ответственность лежала на командире корабля и, после короткого раздумья, он отдал приказ: «Увеличить обороты, скорость двадцать узлов».
Машинный телеграф отзвонил. Необходимые приказы были отданы и машины увеличили обороты. Их мощная работа ощущалась на палубе.
Вибрация заметно возросла. Командир, сэр», отрапортовал матрос, дежуривший у переговорной трубы, — «вызывает старший механик».
Проблема заключалась не только в котлах. Котлы были ненадежны и малоэффективны, но их было достаточно, чтобы обеспечить 50% паропроизводительность, необходимую для обеспечения 20 узлового хода, так что можно было поочередно заменять работающие.
На рисунке видно котельное отделение военного корабля, хотя вероятно она юыла сделана после смотра или при движении малым ходом. Реальное положение дел много хуже, особенно для механиков на Дальнем Востоке, где жара в котельных убивала работающих кочегаров вследствие теплового удара, особенно при работе машин на полной мощности.
Проблема была не с конденсаторами, все конденсаторы на борту «Поту» были более или менее надежны, как и любые другие конденсаторы на любом пароходе мира.
Проблема была с двумя огромными паровыми машинами.
Машины тройного расширения или как их называли раньше «компаунд», были капризными чудовищами. Они были плохо сбалансированы, что вызвало сильную вибрацию. Их вращающиеся части были открыты и нуждались в постоянной смазке заботливыми руками машинистов. Огромные силы, порождаемые тремя цилиндрами, первобытное состояние смазки и низкие допуски при постройке машин, означали, что в механизмы и клапаны каждого двигателя сильно расшатывались от работы.
Это означало, что каждая машина регулярно должна была останавливаться и регулироваться. Вдобавок машины были сильно изношены, и требовали остановки для регулировки всего через несколько часов.
В результате длительных экспериментов, было выяснено, что реальная продолжительная скорость составляет всего двенадцать узлов, «Поту» мог поочередно останавливать и регулировать каждую из двух машин или предпринять серьезный ремонт. Корабль имел отлично оборудованную механическую мастерскую, новые мелкие детали могли изготовляться по мере необходимости, хотя на это уходило время. Мощности другой машины, работающей на один вал, было достаточно, чтобы поддерживать скорость в 12 узлов.
Механики в машинном отделении ожесточенно работали над приведением левой машины в рабочее состояние, машина правого борта работала уже два часа. Но по телеграфу, шли команды обеспечить скорость 18 узлов, и обе машины заработали одновременно. Вибрация была чрезмерной для обеих машин, но правая была определенно в худшем состоянии. Старший механик послал сигнал вызова на мостик.
Командир наклонился к переговорной трубе и ответил: «командир здесь».
«Сэр», — сообщил старший механик. – «Я могу гарантировать эту скорость в течение только одного часа, но могу заверить, что правая машина не сможет работать сверх этого времени».
Командир вздохнул — адмирал на борту «Жоригюберри» знал ситуацию, но отдал приказ. Обжалованию он не подлежал. Командир вновь наклонился к переговорной трубе: «Продолжайте Симоне, делайте все возможное. Мы должны успеть к первой эскадре».
Крейсер «Поту» — спустя один час и двадцать одну минуту.
Самые опытные и квалифицированные механики собрались вокруг правой паровой машины. Ее вибрация сильно увеличилась, поразив даже людей имевших большой опыт работы с этими старыми двигателями. Они скребли затылки. Все они были в целом согласны, что если правая машина не будет остановлена, а подшипник вала цилиндра высокого давления отрегулирован, произойдет серьезная авария. Старший механик принял решение сообщить об этом командиру, когда словно весь ад ворвался в машинное отделение из-за продольной переборки.
В левом машинном отделении подшипник между поршнем и штоком цилиндра низкого давления был настолько расшатан, что менял свою форму под воздействием штока при каждом обороте. По странному стечению обстоятельств, это разрушительное действие производило на удивление мало вибраций, и не было вовремя замечено. Но критическая точка была уже достигнута, соединение между движущимися частями было нарушено и при следующем обороте они намертво заклинили цилиндр низкого давления и вал, заставив цилиндр высокого давления, ключевой всего приводного вала, разорваться с визгом корежащегося металла.
Контрольные механизмы были настолько разсогласованы этой аварией, что паровые клапаны цилиндра низкого давления продолжали открываться и закрываться, одновременно деформируясь. Чтобы добавить перчику, блокировка приводного вала привела к его противоборству с валопроводом винта. Гигантский импульс валопровода победил, и приводной вал левой машины в одну секунду переломился надвое. Левая машина была полностью разрушена.
Командир, почувствовав уменьшение вибрации палубы, бросился к переговорной трубе тогда же, когда старший механик, после короткого взгляда на ужасные останки своей левой машины подошел к той же трубе.
«Машинное отделение мостику».
«Рапортуйте», — потребовал командир.
«Сэр, катастрофа с левой машиной». Пауза. «Ремонт невозможен», — ответил старший механик.
