Эдик, автомат ППШШШШШ и Т-34Э

Эдик со вздохом отложил дорогую авторучку, и опять взялся за карандаш.

 

Прошло уже две недели, как товарища Гольдштейна прикомандировали к наркомату внешней торговли. Как единственного в стране специалиста по маркетингу, его решили направить туда для консультаций работников зарубежных торговых представительств. Нужно было помочь создать макеты рекламных плакатов и написать рекламные слоганы на английском языке. Работа была творческой и интересной, но приходилось много писать, что Эдика совершенно не устраивало. Самые лучшие перьевые ручки в его руках лишь царапали бумагу, и ставили кляксы.

Все попаданцы, с самого начала пребывания в прошлом, сталкивались с проблемой письменных принадлежностей. Никто не мог даже подписаться в протоколе допроса, не поставив кляксы. Пока Эдик находился в заключении, он не обращал внимания на такую мелочь. Но когда его выпустили, шариковая ручка стала одним из первых предложений, которые он пробивал. Казалось бы, простейшее устройство – трубка и шарик, но помимо сложности точного изготовления таких маленьких деталей, требовалось изобрести новые чернила. Слишком жидкие чернила протекали, а более густые засыхали и засоряли механизм. Конструкторы, которым поручили новое дело, оправдывались – патенты на шариковый механизм выдали еще полвека назад, но ни в одной стране мира изготовить шариковую ручку пока не удалось.

 

Сослуживцы, не посвященные в «главную тайну страны» считали его привычку писать только карандашом безобидным чудачеством. Более опытные, наоборот находили в этом хитрый расчет – всегда оставлять возможность исправить написанное.

Видимо, здесь раньше удастся создать полноценный телевизор, чем такое примитивное устройство, раздраженно думал Эдик, прикидывая, не лучше ли напечатать текст на машинке. Латинская клавиатура была привычной, но по ходу работы приходилось многое исправлять, а наводить курсор на нужное место было очень трудно.

 

Грустные размышления прервал секретарь торгпредства.

— Эдуард, вас срочно вызывают к товарищу Гейцу.

Это означало, что он понадобился самому Сталину. Никто не должен был знать, что скромный внештатный консультант вхож в высшее руководство страны. Поэтому всех, кому Эдик мог понадобиться, зашифровали чужими фамилиями. Берия рассудил, что раз Сталин вызывает Эдика для консультаций по Виндоусу, то будет логично присвоить ему в качестве псевдонима фамилию создателя бессмертных окон.

Надеюсь, ему просто нужна консультация по Экселу, угрюмо думал Эдик, шагая к машине, припаркованной в двухстах метрах, у отделения милиции. А то еще потребует, чтобы я все-таки установил новую стрелялку. А для этого надо сервис пак новый накатывать, еще какие-нибудь драйвера слетят.

 

Водитель, он же охранник, несмотря на молодость, был в немаленьком звании целого лейтенанта НКВД, и к своей службе он относился вполне серьезно. Хотя за неделю было только два срочных вызова, но весь день он никуда не отходил, не дремал, не читал газету, и даже не курил. Только по одной единственной причине он мог отойти на пять минут, но при этом обязательно оставлял у машины какого-нибудь милиционера. Собственно говоря, именно поэтому он и припарковывался у райотдела милиции.

До этого лейтенанту приходилось возить и замов Берии, и Василия Сталина, но на этот раз его инструктировал лично нарком внутренних дел, что не могло не вызвать уважение к такому «клиенту». Уважение охранника еще сильнее возросло, когда он увидел, что часовые в Кремле пропускают Эдика без проверки документов.

Когда лейтенант заметил знакомый силуэт, возвышающийся над толпой (как и большинство людей 21 века, Эдик был акселератом), он сразу же завел двигатель.

— Эдуард, к Самому вызвали? – спросил энкавэдэшник, уже отъезжая, и поворачивая руль в сторону Кремля. Расстроенное лицо Эдика говорило само за себя.

— Да, к нему. И еще, не в службу а в дружбу, возьми потом в кремлевском буфете пару бутылок пива. Я сегодня какой-то расстроенный, и вряд ли после срочного вызова настроение у меня поднимется.

Надо же, восхитился охранник, ни один нарком не знает, выйдет ли он обратно от Сталина, а если выйдет, то в какой должности, а этот парень не только не волнуется, но даже о водке не вспоминает.

 

Сталин тоже был в очень плохом настроении. До войны оставалось уже меньше года, а радикальных изменений в армии пока не намечалось. Кое-что, конечно, было сделано: командарм Павлов не был назначен командующим округа, а Власова отправили на Дальний Восток. Берия хотел отправить обоих еще дальше, но Сталин напомнил наркому, что его предшественник и так уже пересажал кого только можно. Очень быстро наладили выпуск реактивных минометов. Буквально через три недели конструктор Гвай провел первую впечатляющую демонстрацию БМ-13. В авиастроении назначили приоритетным производство штурмовика ИЛ-2 и истребителя Яковлева.

В производстве стрелкового оружия сдвигов было мало. Калашникова хоть и нашли. Но дело почему то не сдвигалось с мёртвой точки, Видимо, без встряски, которую дала война и ранение, мозг будущего великого конструктора отказывался работать креативно. Первые образцы, которые ему удалось создать, даже близко не напоминали, его же бессмертное творение будущего.

Кто был создателем ППШ-41, Эдик не помнил, поэтому разработать новый автомат поручили сразу Шпагину, Шпитальному, и еще нескольким инженерам КБ и оружейных заводов, чьи фамилии начинались на «ш». После этого Сталин избегал смотреть в глаза Ванникову, прекрасно понимая, как стыдно ему было подписывать такое распоряжение. В наркомате уже вовсю ходили шуточки и байки про «команду Ш», и про пистолет-пулемет ППШШШШШ, который они разрабатывают.

В производстве танков никаких принципиальных улучшений не предвиделось, и это очень беспокоило вождя.

 

В приемной сидело двое сравнительно молодых людей, увлеченно обсуждающих производство танков. Но Поскребышев молча кивнул Эдику в сторону кабинета, и сочувственно посмотрел ему вслед.

 

— Товарыщ Гольдштейн, пачему ви нас дезинформируете? Усилившийся акцент показывал, как взволнован сейчас товарищ Сталин.

— Ви сказали нам, что у немцев есть толька двэ фирмы, выпускающих истрэбители.

— Ну да, мессеры и фокеры.

— А вот в песне товарыща Высоцкого,- взмах трубкой в сторону ноутбука, — сказано: «мнэ в хвост вышел Юнкерс», значит, нам придется напрягать нашу развэдку, чтобы выяснить характеристики нового самолета.

Ну, Владимир Семенович, ну удружили, — выругался про себя Эдик, — а еще считается, что спеть «песню летчика-истребителя», это задача номер два каждого попаданца.

 

— Ви, товарищ Гольдштейн еще и сабатажнык. Пачэму ви нэ сказали нам, что у вас ест фатаграфии новых танков? Мало таго, ви еще и спрятали их в другую папку.

— А, вот эти фотки. Так это мне недавно друзья прислали по электронной почте, и я даже не успел их просмотреть.

— Эта что тут, музэй такой?

— Товарищ Сталин, это они снимали на Панораме Сталинградской битвы в Волгограде.

— Как это? – поразился вождь. – Пачэму в Валгаградэ? От города что, послэ битвы ничэго не осталось?

— Так это, Сталинград потом переименовали в Волгоград.

Сейчас он спросит, кто посмел переименовать, и прикажет расстрелять Хрущова. – промелькнула невеселая мысль. Хотя в книжках убийство Никиты Сергеевича было задачей номер один для каждого попаданца, но Эдик никого убивать не хотел.

— Ну ладно, хоть нэ в Царыцын. Ну хорошо, начнем вот с этого танка – его сделать проще всего.

 

 

Сталин поднял трубку.

– Пригласитэ товарищей Устинова и Кошкына.

Вошли те самые молодые люди, беседовавшие о танках.

— Пасматрыте, таварыщ Кошкин. Это снимки вашего Т-34, c исправлениями нэзависимых экспертов.

У знаменитого конструктора загорелись глаза, а руки сами собой сгребли сразу все фотографии, так что будущему самому молодому наркому оставалось только разглядывать их через плечо Кошкина.

— Башню все-таки увеличили, теперь в ней можно будет поместить пятого члена экипажа. А мне говорили, что бы я использовал маленькую, от предыдущих моделей. Если немного уменьшить габариты дизеля, я смогу установить его поперек. Тогда большая башня поместиться.

— Пушка намного длиннее, и похоже, большего калибра. Дадим задание Грабину, пусть сделает на основе зенитного орудии 85мм.

— Михаил Ильич, гляньте – наверху командирская башенка, которую ваш инженер Ревзин предлагал.

— А какая интересная форма у траков, мы так сделать не смогли бы. Интересно, кто это придумал?

— Смотрите, а жалюзи заменили решеткой – это намного дешевле.

— Гляньте на каток, я же предлагал наркомату оставить только десять болтов. Этого вполне достаточно.

 

— Товарищ Сталин, — обратился конструктор, когда восторженные возгласы поутихли. Свое сокровище Кошкин прижимал к груди, — через три месяца мы сможем представить для войсковых испытаний улучшенный танк…

— Т-34Э, — подсказал довольный вождь, и посмотрел на Эдика.

 

— Товарищ Гольдштейн. – Сталин уже говорил спокойно и почти без акцента, — у меня есть для вас приятная новость. Наркомат внешней торговли нэ может на вас нарадоваться. После вашей рекламы продажа икры и мехов в торгпредствах выросла в три раза. Нам теперь приходиться срочно изымать всэ запасы из наших магазинов. Товарищ Микоян решил представить вас к ордену. Василий просил передать, что бы вы это, про-ста-вля-лись.