Джулио Дуэ «Война 19… года»

Предисловие автора

Должен чистосердечно признаться, что предложение редакции журнала изобразить ход гипотетической будущей войны между великими державами было мне в высшей степени приятно, и я сразу же его принял — может быть, несколько легкомысленно, В этом я вскоре убедился, как только мне пришлось столкнуться с поставленной мне задачей. 

Уже сама по себе эта тема (могла привести в ужас кого бы то ни было, но наибольшая трудность данной задачи в том, что автор не должен был давать воли свободной фантазии и излишнему воображению, сдерживая их все время в пределах логики и усмиряя их путем здравого рассуждения. Речь шла не о том, чтобы написать фантастический роман в качестве приложения к журналу, но о том, чтобы написать серьезную работу, достойную перворазрядного военного журнала, чтобы достичь — сквозь покров нереальности и насилуя будущее — практической и актуальной цели. 

В самом деле, если бы я не дал этого обещания редакции журнала или, вернее, если бы я не подводил своим отказом редакцию, известившую уже читателей о моем согласии, то я бы отказался от этой задачи. Но жребий уже брошен. И вот теперь я представляю результат моей работы, надеясь, что читатель примет его благосклонно, учтя тот факт, что все приведенные здесь идеи, мысли, теории, действия, организации, факты и т. д. и т. д., относящиеся к различным державам, использованы лишь в качестве гипотезы, весьма далекой от действительности; в этом отношении я не являюсь компетентным и основывался исключительно на воображении, чтобы сравнить две различные военные теории и противопоставить две различные организации воздушного флота.

Введение

В грандиозном конфликте, вспыхнувшем летом 19… года, впервые приняли участие огромные воздушные силы, придавшие этой борьбе особый характер. 

Изложить объективно весь ход этого конфликта, главным образом, показать, какое значение в нем имела авиация, — вот цель нашей работы, написанной на основе официальных отчетов о войне 19… года, опубликованных генеральными штабами воюющих держав, и других документов, цитируемых нами в процессе изложения. 

Но так как историк не может отделить себя от человека, а каждый человек имеет свой склад ума, который не может не отразиться на его работах, то, несмотря на наше твердое желание остаться объективными, нам, может быть, не всегда удастся добиться этого; поэтому мы заранее приносим читателю извинение и просим его в подобных случаях поставить себя на наше место. 

В первой части этой работы, коснувшись в самых кратких чертах причин конфликта, мы будем говорить о моральной, идейной и материальной подготовке держав, принимавших участие в войне; во второй части, установив первоначальную ситуацию и приведя оперативные планы воюющих сторон, мы проследим общий ход военных событий в самом общем виде в отношении сухопутных и морских операций и более подробно — в отношении воздушных операций.

Часть первая

Причины конфликта

Пакт Келлога

Последнее событие сделало войну неизбежной.

Как следует из всего вкратце изложенного нами выше, события развертывались с головокружительной быстротой. Показавшиеся на совершенно чистом горизонте грозовые тучи быстро сгустились и в несколько дней заволокли все небо, не оставляя никаких надежд на возможность мирного соглашения. 

Почти неожиданное начало этой великой трагедии поразило мир и захватило врасплох даже самые державы, втянутые в борьбу как бы неумолимым роком.

Совет Лиги Наций

По указанным выше причинам другие европейские державы объявили нейтралитет, который они лояльно соблюдали в продолжение всего конфликта, США подтвердили свою незаинтересованность в европейских делах и ограничились присылкой нескольких наблюдателей….. 

Для нас, поставивших себе задачу: изучение войны 19… года исключительно с военной стороны для извлечения полезных нам уроков из такого грандиозного опыта, наиболее интересным фактом при рассмотрении причин конфликта является то обстоятельство, что война разразилась внезапно, и ей не мог предшествовать значительный подготовительный период.  

Как теперь уже доказано на основании опубликованных официальных документов, правительства Франции, Бельгии и Германии только в ночь с 15 на 16 июня поняли неизбежность войны, которой до этих пор они надеялись и старались избежать. Следовательно, до указанного момента эти державы избегали мероприятий, имевших исключительный характер, ограничиваясь лишь некоторыми мерами скрытой мобилизации, дабы не ухудшить обстановки и не вызвать против себя обвинения в провокации.

Моральная подготовка

Хотя конфликт и разразился почти неожиданно, но все народы втянутых в него стран оказались достаточно подготовленными, чтобы встретить его мужественно. 

Несмотря на все пацифистские и гуманистические теории, пропагандировавшиеся более или менее искренне в предыдущее десятилетие, народы, со свойственным им глубоким чувством реальности, не дали усыпить себя тщетными и утопическими надеждами. 

Высокий патриотический дух воюющих сторон и свойственная им обеим национальная гордость позволили провести равноценную моральную подготовку с сохранением характерных особенностей, свойственных каждой нации. И действительно, развернувшиеся дальше события совершенно ясно показали, что моральная сопротивляемость населения была одинаково высокой у обеих сторон, так же как и воинский дух выставленных ими вооруженных сил. И мы, присутствовавшие при этой эпической борьбе, можем только преклониться перед героическим примером участвовавших в ней народов.

Идейная подготовка

Что касается идейной подготовки войны, то здесь мы сразу же должны отметить, что она привела к двум различным военным доктринам, которых придерживались воюющие стороны, основываясь на различных концепциях войны. 

На этом вопросе нам следует несколько остановиться, так как разные военные доктрины привели, как этого и следовало ожидать, к различной материальной подготовке и к различным методам ведения войны.

Франция и Бельгия

Обе эти державы, исходя из того факта, что они вышли победительницами из мировой войны 1914–1918 гг., внесли лишь некоторые усовершенствования в существующую организацию армий, обеспечившую им победу и доказавшую на опыте свою целесообразность. 

Вследствие этого военная доктрина, преобладавшая в этих государствах и отразившаяся на организации, обучении и воспитании вооруженных сил, не подверглась существенным изменениям со времени своего окончательного образования в период мировой войны. 

Согласно этому учению целью военных действий является уничтожение сухопутных сил противника; отсюда сухопутной армии придается максимальное значение, как наиболее отвечающей этой цели.

Наступление совершенно правильно рассматривалось как необходимый образ действия для достижения успеха и в решающих и во второстепенных операциях; поэтому в воспитании и обучении отдельных войсковых единиц, начиная от самых крупных и кончая самыми мелкими, наступательный дух развивали в максимальной степени. 

Конечно, трудности, выявленные при наступательных действиях во время мировой войны, не были забыты, но, может быть, прошедшее с тех дар время несколько ослабило память о них. Теория Гранмезона — «наступление для наступления» — была уже похоронена и забыта; общее мнение сводилось к тому, что для наступления надо иметь соответствующие условия, а потому были тщательно изучены все способы и средства для преодоления трудностей, связанных с наступательными действиями, — трудностей, в возможность преодоления которых твердо верили, усматривая эту возможность в соответствующем вооружении, организации и применения различных войсковых соединений.  

Позиционная форма войны 1914–1918 гг. была торжественно осуждена авторитетнейшими военными писателями, как регресс военного искусства, а все уставы и инструкции, трактовавшие о применении различных родов войск, ставили целью избежание стабилизации фронта и принуждение противника к маневренной войне, которая должна дать более эффективные результаты, чем те, которые являются следствием кровавой бойни между двумя непрерывными и почти неподвижными фронтами. 

Считалось, что для достижения этой цели необходимо начать наступление на противника прежде, чем он успеет укрепиться на своих оборонительных рубежах, и обеспечить отдельные соединения соответственной организацией и вооружением для разгрома обороны противника. 

Внезапность считалась одним из главнейших факторов успеха, а так как маневренность способствует внезапности, то были созданы крупные соединения, способные к быстрым перемещениям и богато вооруженные средствами нападения. 

Для того чтобы удалось разгромить противника с налета, избегая длительных задержек и износа материальной части, связанных с медленными и дорого стоящими наступательными действиями, огневая мощь соединений была значительно увеличена широким применением ультраскорострельного автоматического оружия, легких и тяжелых пулеметов, малокалиберных орудий, бомбометов и т. д. при сохранении ими в то же время ударной мощи, необходимой для решения исхода боя. 

Легкая артиллерия, предназначенная для сопровождения пехоты и для непосредственного содействия последней, была усовершенствована и усилена; тяжелая артиллерия была вся моторизована для возможности скорейшего сосредоточения на тех участках, где присутствие ее является наиболее полезным; для быстрого разрушения проволочных заграждений и других искусственных препятствий было предусмотрено большое количество бомбометов. 

Было предусмотрено создание особых крупных соединений, отличающихся большой подвижностью и называемых «летучими дивизиями», предназначенных для того, чтобы предупреждать действия противника и препятствовать ему укрепиться на своих рубежах; в эти соединения входили моторизованные пехота и артиллерия, самокатчики, кавалерия, пулеметчики, танки и т. д. 

Кавалерийские соединения, имеющие в маневренной войне исключительное значение, были усилены пулеметами, моторизованной артиллерией, бронеавтомобилями, самокатчиками и т. д., для того чтобы придать им. огневую мощь, дополняющую силу наносимого ими удара. 

Словом, на практике были полностью учтены все уроки мировой войны для придания сухопутным силам максимальной наступательной мощи и обеспечения возможности скорейшим образом уничтожить сухопутные силы противника, пользуясь для этого формой маневренной войны. 

Однако, эта военная доктрина не избежала критики.

«Повидимому, — писал бельгийский майор Гунстед, — мировая война нас ничему не научила. Или, вернее, мы от нее ничему не научились. За исключением некоторых деталей второстепенной важности, наше понимание войны осталось таким же, каким оно было до мировой войны, т. е. восходит к наполеоновской эпохе. 

Факт стабилизации фронтов, произошедшей автоматически помимо воли воюющих сторон, — факт исключительной важности, породивший исключительные по значению последствия, — был истолкован не с точки зрения современной реальной действительности, но с точки зрения отжившего военного искусства. 

И так как позиционная форма, которую приняла мировая война, оказалась отличной от формы, схоластически придуманной и регламентированной нашими предшественниками, то она была расценена как регресс военного искусства, как будто бы реальность должна была применяться к искусству, а не искусство к реальности. И так как схоластический маневр, которому учили давно уже умершие и похороненные столпы военного искусства, пред лицом новых реальных условий оказался бессильным, то условия эти были осуждены за то, что они не позволили провести этот маневр вместо того, чтобы создать новый маневр, отвечающий реальным условиям.  

На сегодня считается идеалом навязать противнику маневренную форму войны, т. е. привести войну к наполеоновской форме, как если бы в человеческих силах была разрушить реальность и вернуться в века.

Ныне, как и всегда, тот, кто почувствует себя слабым или почему-либо, заинтересованным в том, чтобы оттянуть развязку, примет оборонительное положение, а современные технические условия оборонительных действий неминуемо приводят к стабилизации фронтов. Такая форма ведения войны, рассчитанная на выигрыш времени, может оказаться выгодной с точки зрения конечной цели и может поэтому применяться как маневр. 

Нет никаких сомнений, что неожиданность действий и предупреждение противника было и будет всегда выгодным; но для этого надо, чтобы противник дал себя опередить или допустил бы внезапность действия, на что не всегда можно рассчитывать. Поэтому надо создать такие условия, которые обеспечили бы «победу над противником даже в том случае, если бы он не дал себя опередить и заранее предусмотрел наши действия. 

Чтобы сразу же, по-наполеоновски, поразить противника, необходимо располагать огромным количеством оружия, боеприпасов и прочих средств, позволяющим развить наступательные действия, расширяя их и поддерживая в течение продолжительного периода, пока противник не будет изнурен. 

Ни одна страна не в состоянии иметь в своем распоряжении в продолжение всех военных действий такое количество оружия, боеприпасов и других средств ведения войны. Поэтому наступление, предпринятое с самого начала военных действий, неминуемо должно быстро иссякнуть, если только противник не окажется абсолютно небоеспособным. 

И это может стать весьма опасным. В самом деле, хладнокровный и расчетливый противник сможет использовать эту активность для организации гибкой и упорной обороны, которая может поглотить всю живую силу неприятеля, а изнурив последнего, он перейдет в контрнаступление, нанося ослабленному неприятелю решительный удар на неподготовленной позиции и действительно применяя форму маневренной войны. 

Вспомним, что решающие бои мировой войны скорее были контрнаступательными, чем наступательными.

В наше время первая цель, которую в случае войны должна себе ставить армия, это — защитить двери своего собственного дома, чтобы находящиеся в нем люди успели приготовить необходимые средства для того, чтобы взломать двери чужих домов». 

* * * 

Согласно основному положению франко-бельгийской военной доктрины, вооруженные морские и воздушные силы имели конечной задачей поддержку действий сухопутных вооруженных сил, облегчая им выполнение основной задачи. 

Что касается морского флота, то Франция довела свой флот до максимального предела, разрешенного ей международной конвенцией по ограничению морских вооружений.

В отношении воздушных сил мы должны сказать, что хотя и было распространено то мнение, что в случае войны они сыграют существенную роль, но не верили, что их участие может сыграть решающую роль.

Так как основная роль в военных действиях отводилась, сухопутным вооруженным силам, то главной задачей воздушных сил было оказание помощи последним в выполнении их основной задачи. Уже опыт мировой войны ясно показал все значение вспомогательной авиации, а в последующие годы, благодаря необычайным успехам авиации и большей согласованности между отдельными родами войск, признание ее значения утвердилось как в сухопутных, так и в морских командных кругах. 

Существование сухопутной армии и морского флота без вспомогательной авиации считалось немыслимым, причем имелась тенденция ко все большему насыщению сухопутных и морских сил обслуживающими авиачастями. 

Признанная всеми возможность в случае войны воздушных, а также воздушно-химических нападений со стороны противника привела к организации противовоздушной обороны, снабженной значительными средствами для защиты наиболее густо населенных пунктов страны, промышленных центров и главных узлов путей сообщения. 

Создание воздушного министерства, имевшее место в 1928 г., и последовавшая за этим организация воздушной армии породили целую полемику.

Главными противниками, определенно враждебно настроенными против создания воздушного министерства и организации воздушной армии, оказались сухопутные и морские военные круги. Конечно, они не умаляли значения авиации, но указывали на то, что она является лишь средством, дополняющим и расширяющим радиус действия сухопутных и морских сил, которые одни могут развернуть военные действия и решить исход войны. Совершенно отрицалось, что воздушные войска могут внести радикальную революцию в форму и характер войны, а также отрицалась огромная разрушительная сила воздушно-химического нападения, против которого всегда якобы можно найти средства и способы защиты; допускалось лишь, что в некоторых определенных случаях воздушное нападение может успешно содействовать операциям сухопутных и морских сил. На этом основании отрицалась необходимость создания самостоятельной воздушной армии, независимой от сухопутной армии и морского флота, так как она все равно должна действовать в зависимости от первой или второго. 

В силу этого воздушное министерство было создано скорее по причинам политического, чем военно-технического характера. Тем не менее лицу, принявшему на себя руководство этим министерством, удалось организовать, вопреки всем трудностям и препятствиям, воздушную армию, независимую от сухопутной армии и морского флота. 

Воздушное министерство с предоставленным ему самостоятельным бюджетом должно было содержать вспомогательную военную и морскую авиацию, воздушную армию, противовоздушную оборону и гражданскую авиацию. 

Такое положение вещей неминуемо приводило к постоянным недоразумением между военным и морским министрами, с одной стороны, и воздушным министром — с другой; первые стремились довести до максимума приданную им авиацию, а воздушный министр стремился сократить ее за счет усиления воздушной армии. Поэтому распределение воздушных сил между вспомогательной авиацией и воздушной армией осуществлялось преимущественно путем компромиссов. 

По мнению английского критика сэра Лайода, органическим пороком французской военной организации являлось отсутствие единства, так как у нее не было одного общего фундамента.

Во Франции не существовало такого компетентного органа, который мог бы рассматривать войну в целом, но имелось три отдельных независимых между собой органа, в обязанности которых входила подготовка и ведение войны в трех различных сферах борьбы. Это, естественно, привело к тому, что каждый из этих органов, сознавая свою ответственность, стремился обеспечить себе лучшие условия для выполнения своей задачи и был склонен рассматривать войну со своей точки зрения. При этих условиях согласованность подготовки и единство действий могли бы явиться следствием лишь сотрудничества трех равноправных институтов — сотрудничества, отличающегося непостоянным и неопределенным характером, зависящего более от личностей, чем от учреждений. 

«Война, — пишет сэр Лайод, — без сомнения является актом, требующим наиболее широкого, в полном смысле единого применения всех национальных ресурсов. И весьма удивительно, что эта необходимость объединения и единоначалия не нашла широкого признания даже в той области национальной жизни, в непосредственную обязанность которой входит ведение войны, — мы говорим о вооруженных силах. Проблема войны в целом рассматривалась очень редко и спорадически. Теоретически все соглашались на том, что сила всего комплекса зависит от правильного соотношения его составных частей, практически же каждая часть подготавливалась и действовала, исходя из собственной выгоды и своего расчета. Понятно, что французская система трех независимых министерств и трех различных генеральных штабов была наименее пригодна для достижения гармонического соотношения сил, возможного лишь в результате рассмотрения проблемы войны в целом». 

В результате опыта мировой войны французское и бельгийское правительства в своем союзном договоре предусматривали особым пунктом, что в случае войны как сухопутные, так и морские силы обеих стран подчиняются каждые своему единому межсоюзному командованию. В отношении же воздушных сил не было ничего предусмотрено — да пожалуй и не могло быть предусмотрено — в силу указанных выше взглядов на их применение. 

Между генеральными штабами различных видов вооруженных сил обоих государств установились отношения., полные доверия и далекие от какой бы то ни было узости взглядов; поэтому, говоря о войне, мы можем рассматривать Францию и Бельгию как единую державу, действующую под единым руководством, что мы и сделаем для удобства изложения. 

Германия

Ограничения, наложенные Версальским договором, и мощное развитие авиационной и химической промышленности привели Германию к совершенно другой доктрине. 

С одной стороны, ограничения отняли у нее всякую надежду на возможность достижения — по крайней мере в ближайшее время — таких условий, которые позволили бы ей состязаться как на суше, так и на море со своими наиболее вероятными противниками; с другой стороны, мощное развитие химической и авиационной промышленности придавало ей уверенность в возможности успешного соревнования в воздухе. 

Поэтому в Германии почти самопроизвольно возникла мысль о том, что решения будущей войны следует искать в воздухе.

Опыт мировой войны показал, что, благодаря наличию скорострельного оружия, особенно пулеметов, нарушение равновесия между наступающей и обороняющейся сторонами определяется только значительным неравенством их сил. Это неравенство сил не может измениться, раз обе стороны одновременно улучшают свое вооружение и увеличивают, свои огневые возможности. В Германии полагали, что в будущей войне, как было и в мировой, при равноценном вооружении незначительные силы смогут задержать более сильного противника на продолжительное время. 

Поэтому в наземной войне сторона, чувствующая себя более слабой или менее подготовленной или заинтересованная по каким-либо причинам в том, чтобы отсрочить развязку, всегда сможет навязать противнику позиционную форму войны, требующую длительных и трудных операций, сопряженных с большими расходами, а также весьма значительного превосходства сил Такой образ мыслей, — тем более у страны, лишенной всякой надежды на возможность выставить на поле сражения превосходящие сухопутные силы, особенно в случае перехода противника к обороне, — неминуемо привел к тому, что Германия стала искать решения будущей войны не там, где оно представлялось наиболее трудным и во всяком случае было сопряжено с наибольшими расходами; свои земные операции Германия решила ограничить задачей не дать противнику слишком легко добиться решительного успеха, а главное, чтобы этот успех не достался ему слишком скоро, прежде чем исход операций будет решен в другой сфере. Словом, сухопутные силы должны были оказывать сопротивление до тех пор, пока не определится исход воздушной войны. 

В морском вопросе Германия, после краткого периода колебаний, пришла к заключению о необходимости отказаться от борьбы на поверхности воды и вести исключительно подводную войну, которая может, как показал опыт 1914–1918 гг., нанести громадный ущерб морским сообщениям противника и полностью обеспечить защиту своих берегов. 

Поэтому после постройки первых крейсеров, когда мнение уже было изменено, дальнейшая постройка их была оставлена, а за счет нее было усилено производство подводных лодок.

В случае войны Германия была бы вынуждена отказаться от морских сообщений: мировая война доказала ей, что она должна была это сделать, хотя и располагала значительным надводным флотом. Вопрос сводился к необходимости обеспечить возможность жизни, независимо от морских сообщений, вплоть до решения исхода войны.  

В целях более ясного уразумения взгляда германцев на будущую войну, считаем уместным привести здесь выдержку из одного документа, вошедшего в отчет о войне 19… г., недавно опубликованный германским Большим генеральным штабом. Мы имеем в виду докладную записку, переданную главе правительства в январе 1928 г. начальником Большого генерального штаба, генералом Ройссом. В ней говорится: 

«Воля к войне и возможности для ее ведения заключены во вражеской нации. Поэтому наши действия должны быть направлены против всей неприятельской страны, с целью разбить эту волю и уничтожить эти возможности. Вооруженные силы неприятельской страны сами по себе не имеют абсолютного значения; их значение относительное — в зависимости от того, насколько они способны противостоять нашим военным действиям, натравленным против их страны, или поскольку они сами могут действовать против нашей страны. 

Этот факт имеет следствием общее правило, что уничтожение вооруженных сил противника вовсе не является необходимым условием победы. Если бы во время мировой войны наши подводные операции отличались большей решительностью, то победа была бы за нами без уничтожения вооруженных сил противника, а только в силу того факта, что неприятель был бы приведен в положение полной материальной невозможности продолжения войны. Воздушное оружие дает нам возможность действовать непосредственно против неприятельской страны, нанося ей удары во всех областях ее деятельности независимо от сухопутных и морских сил и даже до некоторой степени независимо от ее воздушных сил. В силу этого авиация дает в военном отношении наибольший коэфициент полезного действия. 

Для того чтобы исход войны мог быть решен на суше, необходимо, чтобы одной из воюющих сторон удалось гори помощи своих действий лишить сухопутные вооруженные силы противника всякой способности к сопротивлению; тогда эти силы не смогут более защищать свою страну, и неприятель сможет захватить ее территорию, занимая важнейшие центры и диктуя свои законы. На земле всегда придется столкнуться с максимальным материальным и моральным сопротивлением неприятельской страны, пробивая защищающую ее броню прежде, чем начать непосредственные действия против самой страны. Опыт мировой войны показал, что при таких условиях для достижения победы требуется длительная и тяжелая деятельность, сопряженная с большими расходами. 

Для того чтобы исход войны мог быть решен действиями морских сил, надо, чтобы одна из сторон была поставлена в такие условия, в которых жизнь являлась бы невозможной вследствие отсутствия подвоза по морю. Для этого обычно требуется значительное время. Так, например, в мировую войну мы смогли продержаться целые годы, несмотря на отсутствие морских сообщений. 

Для того чтобы решить исход войны в воздухе, необходимо и достаточно поставить неприятельскую страну в невыносимые условия жизни путем воздушных атак.

Преимуществом воздушных операций является неограниченность выбора объектов атаки. В то время как наземные военные операции могут быть направлены только против вооруженных сухопутных сил противника, а военные морские операции — против морского военного и торгового флота неприятеля, воздушные операции могут быть направлены против любого объекта, атака которого в данный момент является наиболее выгодной — будь то сухопутные вооруженные силы противника, его морской флот, как военный, так и торговый, или его воздушные силы или даже его мирное население; следовательно, воздушные операции могут быть использованы для нанесения удара в точку наименьшего сопротивления противника, каковой безусловно является безоружное тело неприятельской страны. 

Дополняя действия авиации применением отравляющих веществ, можно производить в высшей степени эффективные атаки наиболее уязвимых и чувствительных точек неприятельской страны, как, например, наиболее важных населенных центров, политических, индустриальных и коммерческих центров, узлов путей сообщения и т. д., деморализуя население противника и убивая в нем волю к продолжению войны. 

Для того чтобы решить исход войны в воздухе, необходимо поставить себя в такие условия, которые позволили бы нейтрализовать войну на земной поверхности, не давая противнику достигнуть здесь решительного успеха. Иными словами, необходимо задержать сухопутные вооруженные силы противника и обеспечить возможность существования своей страны, несмотря на недостаток или полное отсутствие морских сообщений. 

Все вышесказанное является общим положением. В отношении же нас надо заметить следующее:

а) Наше политико-географическое положение на море таково, что мы не можем рассчитывать на обеспечение наших морских сообщений в случае войны с какой-либо державой, имеющей выход на океан. Кроме того, даже явное превосходство надводных морских сил не может обеспечить безопасность морских сообщений, и мы сами доказали это в мировую войну нашим противникам. Поэтому, если мы даже и сможем в случае войны выставить надводные морские силы, превосходящие надводные морские силы противника, нам все же придется отказаться от наших морских сообщений, так как противник сумеет использовать здесь свои подводные лодки. 

С другой стороны, если бы нам даже и удалось достигнуть перевеса в действиях морского флота и совершенно подорвать морские сообщения противника, то это могло бы оказать решительное влияние только в том случае, если бы нашим противником являлась Англия. Все остальные государства имеют сухопутные границы, через которые транспорт товаров может поддерживаться более или менее правильно; единственное же государство, против которого этот способ борьбы мог бы дать решительные результаты, является самой сильной морской державой, конкурировать с которой нам было бы если не невозможно, то во всяком случае крайне трудно. 

Вследствие этого наш надводный флот не может практически достигнуть каких-либо положительных целей, как это и было в мировую войну с нашим Флотом открытого моря. Поэтому лучше всего совсем отказаться от надводного флота, а суммы, предназначенные на его содержание, употребить на другие средства борьбы. 

Отказываясь от морского флота, мы избегаем в случае войны возможности его поражения и некоторым образом сводим на нет морскую мощь противника, так как его флот не будет иметь объектов для своих действий. 

В наших интересах прежде всего держать неприятельский флот подальше от наших берегов, дабы избежать нападения с моря, а уж затем дезорганизовать неприятельские морские сообщения, так как эта операция не может принести нам решающего успеха. Эта задача может быть выполнена применением подводных лодок. 

Вот почему в отношении морского флота наши усилия должны быть направлены в указанном смысле.

Невозможность обеспечения наших морских сообщений вынуждает нас искать другие средства, дающие возможность ведения военных действий независимо от морских сообщений.

Однако, по этому вопросу можно заметить, что мы всегда сможем установить торговые и транспортные связи с нейтральными государствами, за исключением случая полного окружения неприятелем — положение, имевшее место в мировую войну. Необходимо, чтобы правительство приняло соответствующие меры и на этот случай, так как мы должны приготовиться к худшему. Опыт мировой войны показал, что эта проблема разрешима и что разрешение ее тем легче, чем скорее решается исход войны. 

б) На суше мы столкнемся с громадными армиями, которые, даже в наиболее выгодном для нас случае, когда они будут вынуждены перейти к обороне, противопоставят нам колоссальные силы сопротивления, причем сломить их будет стоить огромных усилий: нам будет трудно блокировать с моря государства, имеющие также и сухопутные границы, и они будут получать нужные им припасы от нейтральных держав, выбрасывая постепенно свои ресурсы на передовые линии и растягивая борьбу как во времени, так и в пространстве. 

Чтобы решить войну на земле в нашу пользу, иначе говоря, чтобы разбить колоссальное сопротивление, которое мы здесь встретим, даже в самом благоприятном для нас случае потребуется долгая и интенсивная деятельность, сопряженная с огромными расходами средств и запасов под угрозой невозможности пополнения их из-за отсутствия морских сообщений. В лучшем случае мы придем к победе совершенно обессиленными, как это была с нашими противниками в мировую войну. 

Кроме того, необходимо учесть тот факт, что мы не можем более рассчитывать противопоставить противнику на суше превосходные силы. По всей вероятности, в силу известных причин, нам придется столкнуться с более сильным противником. 

Опыт показал, что для нарушения равновесия между наступающей и обороняющейся сторонами требуется большое несоответствие сил и средств. Поэтому, в то время как мы легко сможем сопротивляться, нам будет чрезвычайно трудно обеспечить себе условия, позволяющие действовать наступательно с вероятностью успеха. 

На суше война сможет принять только те формы, которые она имела в мировую войну. В вооружении и организации сухопутных сил не произошло никаких существенных изменений со времени последней войны. А если какое-нибудь государство и будет заинтересовано в проведении реорганизации, то оно прежде всего учтет значение оборонительных систем, чтобы навязать противнику позиционную форму войны. 

Позиционная война считается, особенно за границей, результатом регресса военного искусства, тогда как в действительности она является результатом специальных технических условий, к которым военное искусство должна применяться. Сейчас имеются тенденции — особенно за границей — вновь вернуть посредством искусственных методов войну к маневренной форме, но эти тенденции обречены на поражение, так как искусственные меры не могут устранить глубокие причины, приведшие к позиционной форме войны. Границы больших государств все же недостаточно велики для развертывания современных огромных армий; отсюда — неизбежность сплошного фронта, а увеличение эффективности огня скорострельного оружия увеличивает значение обороны. Будущая война против воли тех, кто будет ее вести, неминуемо примет позиционную форму, подобно тому как она приняла ее в мировую войну против воли тех, кто ее вел. Почти с абсолютной уверенностью можно утверждать, что на суше в будущей войне незначительные силы смогут оказать сопротивление гораздо большему количеству нападающих. 

В силу этого мы не должны искать на суше решающего исхода возможной будущей войны.

в) В воздухе же, независимо от развития нашей техники и нашей промышленности, мы окажемся в лучших условиях, чем на земле или на море, хотя бы потому, что здесь мы будем на равном положении с нашими вероятными противниками. 

Именно этот метод решения войны в воздухе мы должны навязать нашим противникам, хотя бы против их воли. Для этого необходимо обеспечить себя такими условиями, которые позволили бы задержать сухопутные силы противника и сделали бы нас независимыми от морских сообщений в продолжение всей воздушной войны; для создания наиболее благоприятных условий для победы в воздухе необходимо сосредоточить здесь наши глазные силы. 

Сводя задачи сухопутных и морских сил к самому необходимому минимуму, мы автоматически сократим сухопутные и морские силы, что позволит нам соответственно увеличить воздушные силы.

Для того чтобы исход войны был решен как можно скорее, необходимо с максимальной силой и интенсивностью направить наши военные действия против наиболее чувствительных и уязвимых точек неприятельской страны. 

Цель, которая должна быть поставлена нашим воздушным действиям, это — сломить как можно скорее в неприятельском населении волю к войне».

Из отчета германского Большого генерального штаба видно, что идеи и положения, изложенные в этой докладной записке, были приняты германским правительством лишь после живейших дискуссий в самом правительстве. 

Применение воздушно-химических средств войны было запрещено одной из международных конвенций, да и общественное мнение всего мира осуждало применение такого ужасного средства борьбы против безоружного населения. Германскому правительству казалось политически и социально неудобным базироваться в своей военной системе как раз на неограниченном применении воздушно-химических средств войны, как это предлагал ген. Ройсс. Тем не менее идеи ген. Ройсса все же взяли верх благодаря следующим трем соображениям: 

а) Все государства лихорадочно вооружались средствами воздушно-химической войны, и каждое из них давало торжественное обещание воздержаться от их применения — по крайней мере до тех пор, пока противник не введет их в действие первый. Это доказывало, что ни одно государство не имело веры в то, что другие державы выполняют требования международной конвенции, запрещающей применение средств воздушно-химической войны. Такое обоюдное недоверие было вполне логично и естественно: никто не мог верить в то, что его противник откажется от применения оружия, которое может быть ему полезным. 

Таким образом, все страны подготовлялись к воздушно-химической войне, и в момент возникновения конфликта все оказались бы готовыми к ведению такой войны. Как могут воздушно-химические средства остаться в стороне и не быть использованы, когда все остальные ресурсы странны уже брошены в эту схватку? Та сторона, которая в силу каких-либо причин сочтет выгодным для себя применение этих средств, без всяких колебаний нарушит любую, конвенцию, лишь бы не упустить возможности победы. Другая сторона будет вынуждена ответить тем же, и воздушно-химическая война разразится со всей своей силой. 

Намеревается ли данное государство выполнить требование конвенции, запрещающее применение воздушно-химических средств, или оно собирается его нарушить, — все равно оно неминуемо должно приготовиться к возможности встретить воздушно-химическую войну. 

б) Тот, кто подготавливается к какой-либо возможности, должен подготовиться так, чтобы иметь надежду на успех; поэтому надо быть подготовленным к вступлению в воздушно-химическую войну в условиях, наиболее благоприятствующих победе. 

Ждать, чтобы противник захватил здесь инициативу, значило бы уступить ему безвозмездно огромное преимущество и начать войну пассивно, т. е. в неблагоприятных условиях.

в) Перед лицом высшего, заложенного в нас природой инстинкта национального самосохранения любая конвенция потеряет свою цену и любое гуманное, чувство потеряет свое значение перед единственной существующей необходимостью — убивать, чтобы не быть убитым. 

* * *

В 1927 г. в Германии была проведена большая и важная военная реформа путем создания министерства государственной обороны, — и следовательно ликвидации отдельных военных министерств, — и Большого генерального штаба. 

Обязанности начальника Большого генерального штаба имели исключительное значение, так как от него зависело распределение всех ресурсов, которыми располагала государственная оборона, между тремя видами вооруженных сил. 

Начальник Большого генерального штаба являлся лицом, ответственным за все вопросы войны в целом; он устанавливал соотношение различных вооруженных сил для того, чтобы полученный комплекс представлял собой максимально возможную военную мощь страны. 

В выполнении этих обязанностей начальник Большого генерального штаба не пользовался полной независимостью: он должен был докладывать о своих планах и предложениях главе правительства для получения от него одобрения. В случае расхождения мнений начальник Большого генерального штаба автоматически отстранялся от своих обязанностей, так как предполагалось, что он не может подготовить вооруженные силы согласно концепциям, с которыми он не согласен. Но в случае утверждения правительством его планов начальник Большого генерального штаба получал огромную власть, поскольку министерство государственной обороны являлась учреждением, главным образом, административного характера, в обязанности которого входила организация вооруженных сил страны по директивам Большого генерального штаба. Эта власть увеличивалась еще больше тем обстоятельством, что в случае войны начальник Большого генерального штаба принимал на себя командование вооруженными силами страны. 

Большой генеральный штаб был с самого начала сформирован из небольшого числа офицеров всех трех видов вооруженных сил, избранных среди наиболее культурных, наиболее способных и наиболее усвоивших новые идеи — для того, чтобы помогать начальнику Большого генштаба в выполнении его обязанностей как в мирное, так и в военное время. Одновременно была создана военная академия, в которой некоторое число офицеров генеральных штабов всех трех вооруженных сил занималось изучением проблемы войны в целом, под непосредственным руководством начальника Большого генерального штаба; с 1930 г. академия начала уже выпускать первых офицеров для генерального штаба. 

Эта центральная организация имела своей основной целью сосредоточение в одних руках подготовки и использования всех вооруженных сил страны, чтобы придать им единое общее направление и стремление к одной общей цели, внедряя в сознание всех бойцов ту истину, что необходимо победить не на суше, и не на море, и не в воздухе, но необходимо победить в целом. 

Нужно было довести до сознания всех, что, какова бы ни была задача, данная каждому из трех видов вооруженных сил, она имела ту же ценность, как и задачи, поставленные другим, поскольку все эти задачи были одинаково необходимы для достижения победы. 

Эта центральная организация позволила начальнику Большого генерального штаба ген. Ройссу полностью провести в жизнь свои идеи, санкционированные главой правительства, и добиться той дисциплины сознания, которая является моральным фундаментом всякой военной мощи. 

Идея, которая определила форму подготовки сухопутных сил, состояла в том, чтобы развить в этих силах способность к упорному сопротивлению, затрачивая здесь минимальное количество ресурсов с целью отдать все остальные ресурсы тем вооруженным силам, которые должны решить исход войны. 

Взгляды на войну, господствовавшие за границей, были известны в Германии. Не было никаких сомнений, что германская армия должна была выдержать грандиозные наступления с самого начала войны. Но полагали, что эти наступления, как бы грандиозны они ни были, должны были в короткий срок истощаться в борьбе с упорной и изнуряющей обороной, так как ни одна держава в начале войны не смогла бы располагать огромным количеством средств, необходимых для продолжительных наступательных действий. По-видимому, ни одно государство и не считало себя вполне для этого подготовленным, поскольку все они заботились о подготовке мобилизации промышленности для производства средств войны. 

Поэтому вопрос шел о том, чтобы выдержать первый критический момент — момент действий неприятельских сил, подготовленных к началу войны. Когда начальная живая сила противника иссякнет, то другая сторона будет иметь достаточно времени, чтобы подкрепить свои силы, если война не будет уже решена другим способом. 

Нужно было принудить противника к стабилизации фронта, а добиться этого было относительно легко путем упорного, но гибкого сопротивления, заключающегося не в том, чтобы упрямо отстаивать каждую пядь территории, а в том, чтобы поставить противника в наиболее тяжелые условия. 

Нужно было как можно скорее создать сплошную линию огня малокалиберного скорострельного оружия, укрепляя ее беспрестанно, чтобы она с каждым часом становилась сильней. Для этого требовалось тщательно изучить план развертывания этой линии, наметить еще в мирное время главные опорные пункты, заранее расположить оружейные склады, склады боеприпасов и т. д., использовать население, расположенное близ границы, и горячую молодежь спортивных организаций, определив каждому его место и его обязанности, короче — быть в состоянии как можно скорее собрать все резервы в наиболее угрожаемых участках, чтобы бросить их во-время туда, где это потребуется. 

Все это можно было бы успеть сделать, по всей вероятности, прежде, чем противник сумел бы сосредоточить свои силы и средства для того, чтобы начать действительно опасное наступление; и здесь больше, чем где-либо еще, требовалась тщательная, точно рассчитанная организационная работа. 

Организация сухопутных сил, а также все инструкции и наставления по их применению, основывались на изложенных выше взглядах; однако, эта общая тенденция к пассивным действиям не уменьшила в германской армии наступательного духа, который, наоборот, всячески усиливался системой воспитания войск и командиров, доказывавшей, что оборона является лишь методом подготовки наилучших условий для наступления на противника и что ни одна часть, какова бы ни была ее сила, не должна упускать благоприятного случая для перехода к наступательным действиям. 

Военно-морской флот ограничил свои задачи охраной берегов от нападений с моря и дезорганизацией морских сообщений противника, усиливая строительство подводных лодок и «коварных средств» («mezzi insidiosi»). Уже выстроенные крейсеры сохранялись вооруженными, но к моменту войны предполагалось разоружить их. Слишком велика была необходимость в храбрых людях, чтобы тратить их на второстепенные задачи. 

Так как, согласно этим идеям, решение исхода войны было перенесено в воздух и сюда должны были быть направлены максимальные усилия для обеспечения наибольшей интенсивности и мощи удара, то воздушная армия была организована исключительно в расчете на наступательные действия как в отношении материальной части и вооружения, так и в отношении воспитания воинского духа. Для придания авиации максимальной мощи были устранены все второстепенные задачи, таким образом были уничтожены вспомогательная авиация и защитная авиация. 

Материальная подготовка. Франция и Бельгия

Сухопутные силы. Морские силы. Воздушные силы

Для выполнения основной задачи, возложенной на сухопутную армию в силу франко-бельгийской доктрины, крупные соединения сухопутных войск пришлось усилить значительными вспомогательными воздушными силами. Вспомогательные авиационные части сухопутных сил распределялись по следующим специальностям: 

а) авиация стратегической разведки;

б) авиация тактической разведки и связи;

в) артиллерийская авиация;

г) штурмовая авиация (против неприятельских войск в бою, на марше и на отдыхе);

д) истребительная авиация (для воздушного охранения в зоне действия различных соединений);

е) бомбардировочная авиация (для нападения с воздуха на цели, представляющие непосредственный интерес для сухопутных операций).

Вопрос о включении истребительных и бомбардировочных авиасоединений во вспомогательную авиацию вызвал горячие споры в Совете государственной обороны, так как воздушный министр был против передачи вспомогательной авиации средств для. выполнения задач, разрешение которых, по его мнению, непосредственно ложится на воздушную армию. Но победа осталась за мнением военного министра, утверждавшего, что сухопутная армия не может полностью рассчитывать на воздушную армию в отношении столь тесного и столь необходимого сотрудничества, если только воздушная армия не будет непосредственно подчинена командованию сухопутных вооруженных сил.  

* * *

Каждая эскадрилья{1}, независимо от ее назначения, состояла из 6 действующих и 2 запасных самолетов; 2 эскадрильи составляли группу, 3 группы — полк и 2 полка — воздушную бригаду. Распределение вспомогательной авиации по различным общевойсковым соединениям было следующим:

г) В каждой пехотной дивизии: командование армейского корпуса придает авиачасти подчиненным ему дивизиям (из числа состоящих в его распоряжении), сообразуясь с требованиями обстановки.

д) В каждой «летучей» и кавалерийской дивизии:

* * *

Так как план мобилизации предусматривал на первое время сформирование 3 групп армий, 7 армий, 30 армейских корпусов, 10 «летучих» и 12 кавалерийских дивизий, то предусматривалось и создание следующих частей и соединений вспомогательной авиации:

Таким образом, вспомогательная авиация сухопутной армии включала:

Таковы были штаты военного времени; штаты мирного времени равнялись половинному числу эскадрилий (236), причем каждая эскадрилья состояла из 4 действующих самолетов (всего 944 самолета).

В мирное время в административном отношении и в вопросах боевой подготовки вспомогательные авиачасти подчинялись командованию соответствующего корпусного округа, на территории которого они были расположены, через территориальное командование воздушного флота корпуса. В отношении же технической авиационной подготовки и специальной материальной части они подчинялись инспекциям соответствующих специальностей воздушных сил (инспекциям стратегической разведки, тактической разведки, артиллерийской, истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации); эти инспекции в свою очередь подчинялись Главной инспекции воздушного флота при воздушном министерстве. 

В составе военного министерства имелось Главное управление воздушного флота, являвшееся органом, связующим военное министерство с воздушным. Сообразно соглашению между обоими министерствами Главное управление воздушного флота обращалось в Главную инспекцию с требованиями на личный состав и специальную материальную часть и, получая их, распределяло их затем по авиачастям, контролируемым им через территориальные командования корпусов. 

В момент объявления войны должны были быть организованы следующие авиационные командования:

главное командование воздушного флота при главном командовании армии (1);

авиационные командования при армейских группах (3);

авиационные командования при армиях (7);

авиационные командования при корпусах (30);

авиационные командования при «летучих» дивизиях (10);

авиационные командования при кавалерийских дивизиях (12).

Главная инспекция воздушного флота с подчиненными ей специальными инспекциями в случае войны должна была продолжать свою деятельность, обеспечивая существующие авиачасти через воздушное интендантство («intendenza di Aeronautica») как личным составом, так и специальной материальной частью, а также создавая новые на основе соглашения между военным и воздушным министрами.

«Эта система, — говорится в отчете французского генерального штаба, — казалось несколько сложной и имела тот недостаток, что вспомогательная авиация в ней была подчинена двум различным инстанциям, что не могло не вызвать осложнений бюрократического характера и недостаточного разграничения ответственности; эти явления, не вызывающие в мирное время серьезных затруднений, в военное время могли иметь большое значение. 

Но, с другой стороны, если бы вспомогательная авиация была подчинена только соответствующим министерствам, т. е. военному и морскому, то это вызвало бы необходимость создания параллельных органов, что также привело бы к осложнениям и вызвало бы свои неудобства. 

Надо было из двух зол выбирать то, которое казалось меньшим, т.е. систему объединения подготовки всего личного состава и производства материальной части в едином органе — воздушном министерстве, которое и распределяет их по назначению (военное министерство, морское министерство, воздушная армия, противовоздушная оборона)». 

При мобилизации каждая эскадрилья укомплектовывалась личным составом, призванным из запаса, и запасной материальной частью, хранящейся на складах, и формировала вторую такую же эскадрилью. Принятые меры обеспечивали боеготовность эскадрилий мирного времени максимально через 12 часов с момента объявления мобилизации, а вновь сформированных вторых эскадрилий — максимально через 24 часа. 

Морская авиация имела следующие задачи:

1. Некорабельная авиация:

а) воздушная оборона морских баз;

б) сигнализация о появлении, неприятельских подводных лодок и конвоирование надводных кораблей для охраны от подводных лодок;

в) дальняя разведка;

г) поддержка действий флота.

2. Корабельная авиация (катапультируемые самолеты и самолеты авианосцев):

а) оборона против (воздушных атак, направленных непосредственно на морские силы, находящиеся в плавании;

б) воздушная разведка в плавании;

в) тактическое содействие во время боя.

Для этой цели было предусмотрено:

1. Некорабельная авиация:

а) для воздушной обороны морских баз: 60 гидроистребит. эскадрилий с 360 действ. и 120 зап. самол.;

б) для сигнализации о появлении (неприятельских подводных лодок и конвоирования: 20 эскадрилий ближн. гидро-разведчиков с 120 действ. и 40 зап. самол.;

в) для дальней разведки: 20 эскадрилий стратегич. гидро-разведчиков с 120 действ. и 40 зап. самол.;

г) для поддержки действий флота: 20 эскадрилий гидро-бомбардировщиков с 120 действ, и 40 зап. самол., 6 эскадрилий гидро-торпедоносцев с 36 действ. и 12 зап. самол.

Всего для некорабельной авиации: 126 эскадрилий с 756 действ. и 252 запасными самолетами.

2. Корабельная авиация:

а) для обороны против воздушных атак, направленных непосредственно на морские силы, находящиеся в плавании: 80 катапультируемых гидро-истребителей;

б) для воздушной разведки в плавании: 80 катапультируемых гидро-разведчиков;

в) для тактического содействия во время боя: 80 гидро-истребителей и 40 гидро-бомбардировщиков, на авианосцах 20 гидро-торпедоносцев

Итого: 300 самолетов корабельной авиации. Всего для морской вспомогат. авиации, включая запасные, — 1308 самолетов.

Иерархическая подчиненность оставалась такой же, как и во вспомогательной авиации сухопутных сил.

Французская воздушная армия

Воздушной армии были поручены следующие задачи:

а) ведение операций против авиации противника для утверждения или достижения своего превосходства над ней;

б) нападение на территорию противника;

в) непосредственные совместные действия с сухопутными и морскими силами, с подкреплением в случае необходимости вспомогательной авиации, приданной этим силам.

Воздушная армия подчинялась полностью и исключительно воздушному министерству. В случае войны командующий воздушной армией, назначаемый советом министров, стоял наравне с командующими сухопутными и морскими силами и имел равную с ними власть. 

Центральным ядром воздушной армии являлись истребительные и бомбардировочные соединения. К этому ядру были присоединены специальные разведывательные части, обеспечивавшие воздушную армию собственной службой разведки. 

Штатная численность воздушной армии в военное время, была следующей:

Противовоздушная оборона Франции

Возможность в случае конфликта широко развернутых воздушных и воздушно-химических нападений со стороны противника была своевременно учтена; поэтому противовоздушная оборона территории страны была организована весьма тщательно и снабжена всеми необходимыми для этого средствами, благодаря деятельности Главного управления противовоздушной обороны при воздушном министерстве. Этому управлению были подчинены все «защитные» авиационные средства, зенитные средства и средства пассивной противовоздушной защиты; в военное время предусматривалось создание главного командования противовоздушной обороны территории. 

Во Франции было известно, что другие державы — в том числе Германия — сформировали наступательные авиачасти, состоящие из огромных «боевых» самолетов («apparecchi da battaglia»), мощно вооруженных для воздушного боя и рассчитанных на большую бомбовую нагрузку; однако, это нововведение не пользовалось большим доверием, так как оно не было проверено на опыте прошлой войны. Говорили, что эти воздушные колоссы, медленные и неспособные к маневрированию, не смогут выдержать своего строя в воздушном бою и потому смогут быть легко изолированы от своего соединения истребительными эскадрильями и группами, нападающими одновременно, т. е. в условиях абсолютного превосходства. Кроме того, предполагалось, что возможное превосходство вооружения (в отношении калибра и дальности действия) таких больших самолетов не могло представлять никакой опасности для атакующих истребителей, так как последние, благодаря своей маневренности, всегда смогут увернуться от обстрела. 

Наконец, ссылались на то, что самолеты подобных размеров являются наилучшими целями для зенитной артиллерии. Для борьбы с огромными боевыми самолетами считалось вполне достаточным выбросить большое количество маневренных одноместных самолетов, тем более что их относительная стоимость позволяет противопоставить каждому большому «боевому кораблю» («aeronave») противника несколько небольших самолетов, распределяя между ними атаку против жизненных частей корабля. 

Для противовоздушной обороны, т. е. для истребительных операций, проводимых над собственной территорией и направленных против самолетов неприятеля, стремящегося совершить налет на важнейшие центры, был принят особый тип истребителя противовоздушной обороны («caccia d’allarme»), обладающего большой скороподъемностью и продолжительностью полета в 50–60 минут; это время считалось достаточным для нападения, проведения боя и возвращения на свой аэродром. 

* * *

Авиация противовоздушной обороны состояла из 50 групп истребителей ПВО, по 2 эскадрильи в каждой группе и по 6 самолетов в каждой эскадрилье (всего 100 эскадрилий и 600 самолетов).

В зенитной артиллерии была принята установленная на подвижной платформе 75-мм пушка, со снарядом весом около 7 кг (с сильным взрывчатым веществом и шрапнелью), с максимальной практической высотой стрельбы в 5000 м, установленная на подвижной платформе. 

Зенитная артиллерия состояла из 10 зенитных полков; каждый полк состоял из:

2 зенитных бригад (дивизионов. — Пер.);

1 прожекторного батальона;

1 роты связи.

Бригада состояла из:

3 зенитных батарей (в каждой батарее по 4 взвода, в каждом взводе по две 75-мм пушки и одному зенитному пулемету);

1 зенитного пулеметного взвода (8 пулеметов).

Прожекторный батальон состоял из:

4 прожекторных рот (каждая рота из 6 взводов, в каждом взводе 1 прожектор, 1 звукоулавливатель и 1 зенитный пулемет).

Рота связи состояла из:

2 сигнальных взводов;

3 телеграфных взводов.

Каждый зенитный полк располагал: 48 пушками 75-мм калибра; 168{2} зенитными пулеметами; 96 прожекторами; 96 звукоулавливателями.  

Следовательно, все 10 полков имели 480 пушек и 1680 пулеметов.

B мирное время существовали лишь кадры групп истребителей ПВО и зенитных полков, а именно:

а) 50 эскадрилий истребителей ПВО по 4 самолета в каждой; при мобилизации каждая эскадрилья должна была доукомплектоваться до 6 самолетов и сформировать вторую такую же эскадрилью и командование группы. Необходимая для этого материальная часть, хранившаяся на мобилизационных складах, и личный состав должны были поступить в распоряжение эскадрильи не позднее 6 часов с момента объявления мобилизации. Весь этот состав поддерживался в полной готовности благодаря частым сборам. 

б) 10 зенитных артиллерийских дивизионов (в каждом по 3 батареи из двух взводов, 1 прожекторная рота, 1 сигнальный взвод и 1 взвод телеграфистов); при мобилизации эти 10 дивизионов, доукомплектовываясь и формируя каждый по второму такому же дивизиону, образуют 10 полков с численностью военного времени. Необходимая для этого материальная часть, хранившаяся на складах, и личный состав, поддерживаемый в полной готовности, должны были поступить в распоряжение дивизиона не позднее 6 часов с момента объявления мобилизации. Как авиационные, так и зенитные части ПВО были еще в мирное время размещены в непосредственной близости обороняемых центров; в случае войны оставалось только сделать некоторые перемещения для усиления обороны центров, находившихся под наибольшей угрозой, за счет других объектов обороны, представлявших меньший интерес для неприятельских нападений. 

Главное командование противовоздушной обороны территории было обязано обеспечить средствами, находившимися в его распоряжении (50 групп истребителей ПВО и 10 зенитных полков), противовоздушную оборону той части территории, которая не находилась в ведении командования сухопутными и морскими силами. Противовоздушная оборона территории, входившей в зоны действий сухопутных и морских сил, являлась обязанностью последних и возлагалась на вспомогательную авиацию и зенитную артиллерию.  

В отношении противовоздушной защиты были предусмотрены все средства, указанные международными комитетами в качестве пригодных для ослабления действия воздушных атак неприятеля на гражданское население. 

* * *

Воздушные силы Франции, которые она могла выставить немедленно после мобилизации, видны из следующей таблицы.

Сюда не вошла колониальная авиация, которая должна была в случае войны оставаться на месте.

Воздушные силы Бельгии

Организация воздушных сил Бельгии являлась почти точной копией французской организации.

1. Вспомогательная авиация сухопутных сил.

а) Для высшего армейского командования:

б) Армейским корпусам, «летучим» и кавалерийским дивизиям были приданы такие же воздушные силы, которые были в соответствующих французских крупных войсковых соединениях.

По планам мобилизации, предусматривавшим на первое время сформирование 5 армейских корпусов, 2 «летучих» и 2 кавалерийских дивизий, намечались следующие вспомогательные авиачасти:

е) Бомбардировочная авиация: 1 бригада (для высшего арм. команд.) из 12 эскадрилий, 72 действ, и 24 запасных самолетов.

Следовательно, вспомогательная авиация сухопутных сил имела всего:

2. Морская вспомогательная авиация.

а) Для противовоздушной обороны морских баз: 10 гидро-истребит. эскадрилий с 60 действ. и 20 запасными самолетами.

б) Для сигнализации о появлении подводных лодок и службы конвоирования: 10 гидро-развед. эскадрилий с 60 действ. и 20 запасными самолетами.

в) Для дальней разведки: 2 гидро-развед. эскадрильи с 12 действ. и 4 запасными самолетами.

Всего 22 эскадрильи с 132 действ. и 44 запасными самолетами.

3. Воздушная армия.

Было предусмотрено, что воздушные нападения на территорию противника должны были производиться средствами, находящимися в распоряжении высшего армейского командования.

4. Противовоздушная оборона.

Противовоздушная оборона представляла собой самостоятельную организацию и состояла из: 6 истребит, групп по 2 эскадрильи в каждой (всего 72 самолета);

1 зенитного полка (48 пушек калибром в 75 мм и 168 пулеметов){3}.

* * *

Воздушные силы Бельгии, которые она могла выставить немедленно после мобилизации, соответствуют данным следующей таблицы:

Штаты военного времени соединенных воздушных сил Франции и Бельгии видны из следующей таблицы:

Численность по штатам мирного времени была следующей:

Франция:

Бельгия:

 

Мобилизация

Мобилизация авиасоединений в отношении летного состава и специалистов была обеспечена заранее путем подготовки и постоянной тренировки такого количества людей, которое превышает, примерно, в два раза численность военного времени. 

В отношении же материальной части все, что требовалось для авиасоединений, предусмотренных штатами военного времени, имелось в полном количестве и хранилось на мобилизационных складах.

Каждая эскадрилья, как уже было сказано, должна была после мобилизации иметь вместо 4 самолетов мирного времени 8 самолетов (6 действующих и 2 запасных) и сформировать еще одну такую же эскадрилью; поэтому на мобилизационном складе каждой эскадрильи имелось 12 самолетов и соответствующее к ним имущество. 

Было высчитано, что износ самолетов каждой эскадрильи составляет 1/3 в месяц; поэтому для воздушных сил Франции необходимо было предусмотреть ежемесячное пополнение в 2 000 самолетов. Так как Франция не могла иметь полной уверенности в том, что ее промышленность — по крайней мере в первые месяцы войны — будет в состоянии выпускать достаточное количество самолетов, то было решено, что каждая эскадрилья будет иметь еще по два запасных самолета во второй линии. 

Таким образом, для каждой эскадрильи мирного времени, состоявшей из 4 самолетов, на мобилизационных складах было заготовлено еще 16 самолетов с соответствующим имуществом; этот резерв считался достаточным для сохранения в полном составе эскадрилий по штатам военного времени — по крайней мере первые два месяца — при отсутствии пополнений материальной частью. 

Такие огромные запасы авиационной материальной части требовали больших расходов на сооружение соответствующих помещений, на содержание и хранение, тогда как большая часть материальной части устаревала и должна была постепенно сниматься с вооружения, не будучи никогда использованной. Но, с другой стороны, нельзя было действовать иначе, задавшись действительной целью мобилизовать военные силы, предусмотренные штатом военного времени. 

Все это огромное количество материальной части должно было время от времени обновляться для того, чтобы воздушные силы соответствовали последним достижениям науки и техники; поэтому было установлено, что вся материальная часть должна была полностью заменяться новой, как правило, один раз в 5 лет. Для этого требовалось выпускать ежегодно около 3000 самолетов, при условии наличия на складах также и самолетов, насчитывающих до 5–6 лет с момента их выпуска. 

Это положение вызвало нападки со стороны военных писателей, считавших нецелесообразным затрачивать ежегодно такие суммы на производство и содержание самолетов и моторов для хранения их на складах, откуда их потом убирают за устарелостью. Они утверждали, что лучше так организовать свою авиационную промышленность, чтобы она всегда была готова к массовой серийной продукции наиболее совершенной и наиболее современной материальной части, ограничиваясь в мирное время содержанием такого количества самолетов, которое лишь на немного превышало бы требуемую численность мирного времени. В этих утверждениях предполагалось, что противник даст время для производства самолетов крупными сериями. 

Другие писатели жаловались на многообразие типов самолетов во французской авиации, являвшееся следствием слишком мелкой специализации их назначения и чрезмерного обилия самолетостроительных фирм.

Незадолго до объявления войны, а именно зимой 1932 г., в журнале «Les Ailes» появилась статья, автор которой захотел сохранить инкогнито, подписавшись «майор X», и которая в авиационных кругах произвела большое впечатление. 

«Кажется, что во Франции, — писал майор X., — военная авиация приспособлена ко всему за исключением войны. 

Специалисты рассматривают ее как проблему аэродинамики. Время от времени проектируются и конструируются новые типы самолетов, отличающиеся от предыдущих лучшими летными качествами. Прогрессирует наука и авиационная промышленность; новый тип самолета принимается военной авиацией, чтобы найти там себе применение. Но каково же это применение? Этот вопрос требует еще изучения. И целый ряд других специалистов начинает рассматривать самолет с точки зрения его военного применения. Они изменяют некоторые детали, делают некоторые перемещения, оборудуют самолет фотоаппаратами, пулеметами, бомбосбрасывателями и т. д., и самолет становится военным. 

Затем являются узкие тактики, воспринимающие только одну сторону вещей: они всецело за специализацию. Самолет в военных операциях может оказать неисчислимые услуги, начиная от бомбардировки и кончая перевозкой продовольствия. И чем богаче воображение, тем больше можно придумать назначений для самолета, причем естественно, что для каждого из этих назначений желательно произвести соответствующее оборудование. Так, например, для перевозки продовольствия бомбосбрасыватели являются излишними. 

Затем очередь приходит за фирмами самолетостроительными, моторостроительными и т. д., которые, по их мнению, имеют право жить, т. е. получать заказы от правительства, а потому правительство обязано давать им заказы независимо от того, что они производят. Таким образам, наиболее характерным свойством нашей военной авиации оказывается разнообразие, являющееся следствием прогресса авиационной техники, весьма разнообразной и мелкой специализации и конкуренции между отдельными фирмами. 

Наша военная авиация имеет не менее 14 специальностей: стратегические и тактические разведчики, дневные и ночные бомбардировщики, артиллерийские самолеты, штурмовики, истребители, истребители ПВО, дальние и ближние гидро-разведчики, гидро-истребители, гидро-бомбардировщики, гидро-торпедоносцы. корабельные самолеты. Поэтому теоретически мы должны иметь 14 типов самолетов для наших эскадрилий. 

Это — теоретически; практически же разнообразие типов становится прямо-таки фантастическим. 

На наших мобилизационных складах имеется материальная часть с давностью выпуска до 6 лет. Поэтому в каждом типе имеются различные варианты, в зависимости от года выпуска. Так, например, мы имеем 3 типа тактического разведчика: 1927, 1929 и 1930 гг. Но самолеты типа 1927 г. были построены фирмами А и Б, типа 1929 г. — фирмами В и Г, а типа 1930 г. — фирмами Д и Е ; таким образом, мы имеем 6 вариантов этого типа. При этом мы не учитывали еще различия в моторах. 

Для самолетов других типов количество вариантов еще больше. Возьмем, например, истребители. Как известно, этот тип самолета должен обладать специальными качествами, доведенными до предела последних достижений, благодаря чему он крайне скоро устаревает. Модели истребителей меняются с головокружительной быстротой. Сейчас мы имеем 9 различных типов истребителей, не считая истребителей ПВО, которых насчитывается 6 типов. 

Если мы не ошибаемся в своем подсчете, то 14 специальностей, на которые делится наша военная авиация, включают в себя, по крайней мере, 60 различных типов самолетов; так как по численности мирного времени мы имеем около 400 эскадрилий, то в среднем на каждый тип самолета приходится только 6–7 эскадрилий. 

Что же может случиться завтра, в случае войны, с этим набором образчиков самолетов?»

Нет никаких сомнений, что французская авиационная промышленность, располагавшая превосходно оборудованными заводами, прекрасным техническим руководством и искусным техническим персоналом, могла выпускать первоклассные моторы и самолеты. Научные учреждения, продолжая свои славные традиции, также широко содействовали техническому усовершенствованию самолетов, но, может быть, это великолепное стремление не всегда было ориентировано надлежащим образом. 

Большое разнообразие типов самолетов, на которое жаловался майор X., не прошло мимо внимания командования, которому была поручена организация воздушных сил. Это разнообразие привело к тому, что различным эскадрильям придавали различную военную ценность, в зависимости от типа их самолетов: эскадрилья истребителей типа 1932 г. безусловно имела большую военную ценность, чем эскадрилья истребителей типа 1928 г. Но, с другой стороны, эскадрилья истребителей типа 1928 г. не могла быть снята с вооружения потому лишь, что имелись уже более совершенные самолеты; сделать это можно было бы только в том случае, если бы самолеты устаревшей конструкции могли быть заменены новыми, более совершенными. Было решено, что воздушная армия должна была вооружаться наиболее новой материальной частью, а менее новая материальная часть направлялась во вспомогательную авиацию, в порядке предпочтения от больших к меньшим соединениям. 

Таким образом, к началу войны истребители распределялись согласно следующей таблице:

«Эта система распределения, — указывается в отчете французского генерального штаба, — если и отвечала логическому критерию в деле применения различной материальной части, — все же обладала двумя недостатками: одним — материального, другим — морального характера. 

а) Сохранение порядка предпочтения в распределении наиболее современной материальной части вызывало постоянное перемещение материальной части из эскадрилий больших в эскадрильи меньших соединений.

Заменяя материальную часть в какой-либо из эскадрилий воздушной армии, предыдущую материальную часть передавали в одну из эскадрилий армейских групп и т. д. — .вплоть до эскадрильи кавалерийской дивизии, из которой предыдущая материальная часть изымалась. При этом личный состав не перемещался ввиду его сколоченности и специальной подготовки. Такое постоянное перемещение материальной части оказалось сложным и было связано с большими расходами, но оно было необходимо для поддержания порядка предпочтения, при несоблюдении которого могло бы получиться так, что в момент объявления войны воздушная армия оказалась бы вооруженной устаревшей материальной частью. 

б) Для летного состава установленный порядок предпочтения также представлял неизбежные неудобства. Уже тот факт, что один летчик работал в истребительной эскадрилье воздушной армии, а другой — в истребительной эскадрилье кавалерийской дивизии, означал, что один из них располагал новейшей материальной частью в то время, когда материальная часть, имевшаяся в распоряжении другого, должна была быть снята с вооружения в ближайшее время. 

Все эти недостатки усугублялись еще тем фактом, что большая часть новой материальной части сейчас же поступала на склады для целей мобилизации. Так, например, из 20 новых самолетов, поставляемых фирмой, только 4 направлялись в одну из действующих эскадрилий воздушной армии, 12 поступали на склад этой эскадрильи (4 — для укомплектования эскадрильи и 8 — для сформирования второй эскадрильи), а последние 4 самолета помещались на склады 2-й линии. 

Если же новая материальная часть направлялась бы в, распоряжение эскадрилий, существующих по штатам мирного времени, то в случае войны было бы невозможно мобилизовать однородные эскадрильи».

Аэродромы, авиационные центры, группы

Для размещения воздушных сил в мирное время и для хранения материальной части, необходимой для перехода на (военное положение, а также для обеспечения наилучшей возможности действий воздушных сил во время войны, по всей французской и бельгийской территории была организована целая сеть аэродромов. 

Эти аэродромы делились на две категории: аэродромы 1-й и 2-й линии. К аэродромам 1-й линии относились аэродромы, предназначенные служить в военное время опорными базами для действующих авиасоединений; аэродромы же 2-й линии должны были являться в военное время центрами снабжения, подготовки, формирования новых соединений и т. д. 

Все аэродромы Бельгии считались аэродромами 1-й линии. Французские аэродромы 1-й линии были расположены в зоне территории глубиной в 100–150 км вдоль всех сухопутных и морских границ. Такая организация могла удовлетворить любому плану войны. Эта зона при помощи линий, перпендикулярных к границам, делилась на смежные районы, внутри которых располагались авиацентры («Centri Aeronautici»). 

Все авиацентры, расположенные у одной определенной границы, соприкасавшейся с какой-либо из иностранных держав, были объединены в группы, соответствовавшие различным планам войны.

В восточную группу, соответствовавшую плану войны с Германией, входили авиацентры в Амьене, Сен-Кантене, Суасоне, Реймсе, Шалоне-на-Марне, Сен-Дизье, Шомоне и Дижоне.

Группы, авиацентры и аэродромы являлись органами снабжения и подчинялись воздушному министерству.

Бельгия имела только одну группу, дополнявшую французскую восточную группу; в эту группу входили авиацентры в Ренте, Брюсселе и Намюре.

Совокупность аэродромов каждой группы, в частности, восточной, обеспечивала работу всех воздушных сил, предусмотренных штатами военного времени как в отношении воздушной армии, так и в отношении вспомогательной авиации сухопутных сил: 

а) На постоянных аэродромах, подчиненных авиацентрам Шалон, Сен-Дизье, Шомон и Дижон, в мирное время были размещены 69 действующих эскадрилий воздушной армии.. На соответствующих складах хранилась материальная часть из расчета доукомплектования этик 69 эскадрилий и сформирования вторых таких же эскадрилий. 

Таким образом, мобилизация воздушной армии проводилась непосредственно в районе ее развертывания. Мобилизованный личный состав должен был быть на месте назначения не позднее 6 часов после объявления мобилизации. 

б) На постоянных аэродромах, подчиненных авиацентрам восточной группы, в мирное время была размещена, примерно, 1/3 действующих эскадрилий вспомогательной авиации сухопутных сил, а именно — корпусная авиация восточной армии и авиаэскадрильи «летучих» и кавалерийских дивизий. На соответствующих складах была заготовлена материальная часть для укомплектования действующих и сформированных вторых таких же эскадрилий, 

в) Остальные 2/3 вспомогательной авиации сухопутных сил в мирное время были размещены на постоянных аэродромах 2-й линии (в отношении восточной границы). Эти авиачасти должны были отмобилизоваться и сформировать вторые такие эскадрильи на месте, а затем уже следовать лётом в район развертывания. 

г) На территории восточной группы, кроме указанных выше постоянных аэродромов, были предусмотрены аэродромы военного времени, количество и размеры которых позволяли разместить всю воздушную армию и всю вспомогательную авиацию сухопутных сил. 

Постоянные аэродромы восточной группы, на которых в мирное время размещалось 69 эскадрилий воздушной армии и 80 эскадрилий вспомогательной авиации сухопутных сил, а также и мобилизационные склады, были оборудованы большими помещениями, как жилыми для личного состава, так и складами, мастерскими и т. д.; благодаря этому постоянные аэродромы являлись легко находимыми и легко уязвимыми целями. 

По соображениям предосторожности было решено, что эти аэродромы будут эвакуированы сейчас же по окончании мобилизации эскадрилий и последние будут переведены на аэродромы военного времени.

Аэродром военного времени представлял собой посадочную площадку, для которой обычно использовался луг; поблизости соответственным образом заранее располагались и замаскировывались склады снабжения, в частности склады горючего и смазочного. 

Дислокация сети аэродромов военного времени вспомогательной авиации устанавливалась начальником генерального штаба сухопутной армии и должна была соответствовать плану развертывания сухопутных сил; расположение запасных аэродромов воздушной армии определялось командующим этой армией. Были приняты все меры для обеспечения телеграфной, телефонной и радиосвязи. Если учесть, что весь комплекс аэродромов военного времени должен был обеспечить возможность существования и ведения военных действий 610 эскадрильям, то станет понятным, какая гигантская подготовительная работа потребовалась для организации этих аэродромов. 

Служба снабжения — горючее и смазочное

Было установлено, что на складах аэродромов военного времени должен был находиться постоянный запас горючего и масла по крайней мере на 30 часов полета.

Вопрос шел о снабжении, примерно, 5000 самолетов со средней мощностью моторов в 500 л.с., что составляет 2 ½ млн. л.с. Поэтому на складах горючего при аэродромах военного времени восточной группы постоянно находилось от 15 000 до 20 000 т бензина и от 1 000 до 1 500 т масла. Это составляло в среднем от 25 до 30 т бензина на каждую эскадрилью. Эта проблема была решена весьма остроумно: фирмам, снабжающим военную авиацию горючим и маслом, было вменено в обязанность поставить на каждом аэродроме военного времени бензинохранилище емкостью от 25 до 30 т, снабженное колонкой и помпой. 

Кроме того, на случай войны было предусмотрено снабжение складов горючего на аэродромах из расчета трех летных часов на день (2000 т бензина и 100 т масла). Для обеспечения этой службы авиацентры располагали в мирное время 200 грузовиков с грузоподъемностью по 4 т каждый; количество, грузовиков в военное время увеличивалось путем заблаговременно подготовленной реквизиции до 600 и сюда еще добавлялись автоцистерны фирм. Пользуясь автоцистернами, авиацентры забирали бензин и масло из передовых складов горючего и перебрасывали их на аэродромы. 

Передовые склады горючего и масла находились поблизости от следующих центров: Ноайлъ, Самли, Виллье-Коттере, Ла-Ферте, Водуа и Мелэн.

Всего было 6 складов с общей вместимостью в 120000 т бензина и 6000 т масла; этого было достаточно на 200 часов полета для всех самолетов как воздушной армии, так и вспомогательной авиации.

Постройка передовых складов была закончена в 1930 г.; они представляли собой солидные, глубоко зарытые в землю сооружения, которым не могла повредить никакая бомбардировка и которые очень трудно было опознать, так как нагрузка и разгрузка их производилась при помощи трубопроводов длиной в 2–3 км. Однако, несмотря на то, что существование и месторасположение этих складов старались держать в тайне, все же кое-что о них стало известно… 

Передовые склады горючего и масла в свою очередь должны были пополняться подвозом по железной дороге из больших центральных складов, расположенных в зоне между городами Лаваль, Шартр, Орлеан, Бурж, Лимож, Ангулем и Анжер, куда поступала продукция больших нефтеперегонных заводов, расположенных близ портов. 

Было высчитано, что для нужд всей авиации, при полной численности военного времени, включая сюда школы, мастерские, грузовые автомобили и т. п., должно было потребоваться 5000 т бензина и 250 т масла на каждый день войны (при 3 летных часах в день в среднем). За 3 месяца войны это составляло 450000 т бензина и 23000 т масла; для получения такого количества бензина необходимо было импортировать 2250000 т нефти. 

Летная материальная часть, вооружение; боевые припасы и т. д.

Снабжение летной материальной частью представляло некоторые затруднения вследствие большого разнообразия, в вооружении эскадрилий, о чем говорилось выше.

Обязанности по снабжению эскадрилий летной материальной частью возлагались на авиацентры, получавшие материальную часть от передовых складов и направлявшие ее на аэродромы военного времени. В передовых складах должны были содержаться запасные части и оборудование для самолетов всех типов, чтобы иметь возможность удовлетворять все запросы. Передовые склады в свою очередь должны были пополняться из центральных складов, а последние — непосредственно промышленными предприятиями. Каждый тип самолета должен был быть обеспечен некоторым количеством запасных частей и запасного оборудования; этот запас в мирное время поддерживался всегда на определенном уровне. С момента объявления войны было решено, что все фирмы и заводы должны прекратить производство материальной части, не относящейся к последнему типу; таким образом, вся производительность авиапромышленности могла быть направлена на производство наиболее современной и наиболее совершенной материальной части. 

Промышленные предприятия, чтобы быть допущенными к выполнению заказов на материальную часть авиации, должны были быть в состоянии увеличить свою производительность в 4 раза при условии предупреждения об этом за 8 дней. 

Что касается снабжения оружием и боевыми припасами, то здесь не встречалось никаких затруднений.

Территориальная организация противовоздушной обороны

Руководящей идеей явилась идея о необходимости избежать, в пределах возможности, распыления средств обороны, как следствия попыток защиты отдельных центров. Напротив, решено было создать линии противовоздушной обороны для защиты территории страны в целом. Центром, к атаке которого больше ecero должен был стремиться противник, особенно в случае войны с Германией, безусловно являлся Париж, расположенный в 2 часах полета от границы; поэтому можно было предвидеть, что воздушные атаки будут вероятнее всего направлены на Париж. Вследствие этого постарались создать две огромные линии 

противовоздушной обороны, защищающие столицу, а также и наиболее открытую для нападений часть территории страны.

Как мы видели, Франция располагала 50 группами истребителей противовоздушной обороны (100 эскадрилий — 600 самолетов), а Бельгия — 6 группами (12 эскадрилий — 72 самолета).

Эти группы были объединены в воздушные гарнизоны («Presidi aerei») следующим образом:

Эти 8 воздушных гарнизонов (32 эскадрильи — 192 самолета) составляли 1-ю линию противовоздушной обороны и подчинялись командованию 1-й линии противовоздушной обороны, местопребывание которого находилось в Стенэ.

Эти 8 воздушных гарнизонов (24 группы — 48 эскадрилий — 288 самолетов) составляли 2-ю линию противовоздушной обороны и подчинялись командованию 2-й линии ПВО, местопребывание которого находилось в Шалоне.

Эти 6 воздушных гарнизонов (16 групп — 32 эскадрильи — 192 самолета) составляли непосредственную противовоздушную оборону Парижа и подчинялись командованию противовоздушной обороны Парижа.

Командование двух линий противовоздушной обороны, а также и командование противовоздушной обороны Парижа, в свою очередь подчинялись главному командованию противовоздушной обороны.

На территории, над которой, над всей вероятности, будут развертываться воздушные нападения в военное время, кроме воздушных гарнизонов, должны были находиться авиачасти воздушной армии и вспомогательной авиации сухопутных сил, т. е. 60 истребительных эскадрилий воздушной армии и 160 эскадрилий вспомогательной авиации. Эти 220 эскадрилий должны были разместиться на аэродромах военного времени восточной группы; авиацентры Руаи, Амьен, Сен-Кантен, Суасон, Реймс, Нефшато, Шомон и Дижон), развернувшись, таким образом, почти вдоль 1-й линии ПВО. Что касается Бельгии, то ее 26 истребительных эскадрилий вспомогательной авиации должны были разместиться в авиацентрах: Брюссель, Намюр и Льеж. Таким образом, на этой территории находилось еще свыше 240 эскадрилий (1440 самолетов), которые в случае нужды могли действовать совместно со 112 эскадрильями (672 самолета) ПВО. 

Материальная часть истребительных авиасоединений была предметом постоянных забот и отличалась лучшими качествами.

Истребитель обр. 1932 г. с мотором мощностью в 1000 л. с, был вооружен 20-мм пушкой, помещавшейся в носовой части самолета. Истребители других образцов были снабжены моторами мощностью в 500 л.с. (за исключением обр. 1927 г.) и вооружены 2 пулеметами; между собой они мало чем отличались в отношении скорости, скороподъемности, управляемости и потолка — все эти данные были прекрасными у всех образцов. Истребители групп ПВО (обр. 1929, 1930 и 1931 гг.) от других истребителей отличались единственно только большей скороподъемностью, достигнутой за счет уменьшения продолжительности полета (1 час вместо 3 часов). 

Техническая и тактическая подготовка всех истребительных частей и авиачастей ПВО была превосходна. При изучении действий, направленных против тяжелых бомбардировщиков, проходили не только групповую огневую атаку, но и атаку кавалерийского типа. Для выполнения этой атаки летчик направлял свой самолет прямо на неприятельский самолет, а сам выпрыгивал с парашютом перед самым ударом. 

Вдоль всей границы была организована превосходная служба наблюдения, дополняемая совершенной системой связи с соответствующими инстанциями.

Зенитные полки были распределены между Парижем (6 полков) и некоторыми другими крупными центрами, имевшими серьезное военное значение.

Германия

Сухопутные силы. Морские силы. Воздушные силы

В момент объявления войны воздушная армия Германии состояла из 15 воздушных эскадр («Squadroni aerei»); каждая эскадра состояла из 10 боевых дивизий («Divisioni da Battaglia») и 1 эскадрильи разведчиков («Esploratori»{4}). 

Каждая эскадра была однородна; всего насчитывалось:

Каждая боевая дивизия состояла из 3 эскадрилий, по 3 самолета в каждой, и 1 запасного самолета на дивизию. Всего имелось:

Тактической единицей являлась боевая дивизия.

Организация воздушной армии была начата весной 1928 г. по инициативе и под непосредственным руководством начальника Большого генерального штаба ген. Ройсса. До этого времени организация воздушных сил Германии не представляла ничего замечательного, отчасти в силу ограничений, наложенных Версальским договором. По замыслу Ройсса, воздушная армия должна была являться средством для нанесения неприятельской стране ударов такого масштаба, что они должны были быстро сломить сопротивление — в основном моральное — населения противника. 

Для этого требовалось, чтобы воздушная армия могла:

а) совершать полеты над неприятельской территорией, преодолевая сопротивление противника, а также

б) производить эффективные бомбардировочные операции во время этих налетов.

Первым условием для этого являлось наличие достаточной боевой мощи (в отношении воздушного боя).

«Боевая мощь воздушной армии, — писал ген. Ройсс в своих «Секретных директивах», — слагается из боевой мощи отдельных ее элементов. Тактическая единица — эскадрилья — должна (рассматриваться как единица боевой мощи: вследствие этого она по своей природе является неделимой».  

(Эти директивы относятся к 1928 г.; в 1930 г., на основании опыта, было решено, что тактической единицей является дивизия, состоящая из 3 эскадрилий). 

«Боевая мощь тактической единицы определяется вооружением отдельных самолетов, входящих в ее состав. 

Необходимо, чтобы все — летчики и конструкторы — совершенно ясно усвоили ту мысль, что задачей самолета является выполнение военных операций в полете, а не самый полет с возможным выполнением операций, — иначе говоря, что самолет является летающим комплексом оружия, а не летательной машиной, нагруженной оружием. 

Работа конструкторов должна быть направлена на то, чтобы дать авиации наиболее мощные комплексы оружия, так как для ведения боя требуется оружие.

Работа летноподъемного состава сводится к тому, чтобы с наибольшим эффектом использовать эти мощные комплексы оружия, так как (исход боя решается оружием.

Воздушная армия должна быть вооружена одним типом самолета, а именно «боевым» самолетом, и конструкторы должны стремиться ко все большему совершенствованию этого типа и увеличению его мощности, исходя из того положения, что этот тип самолета будет тем совершенней, чем более гармонично в нем будут соединяться следующие элементы: радиус действия, скорость, вооружение (как для борьбы в воздухе, так и для поражения наземных целей) и защита. 

Национальная авиапромышленность должна поощряться путем субсидий и значительных премий к беспрестанному совершенствованию авиационной материальной части.

Выбор типа авиационной материальной части для авиачастей воздушной армии — исключительное право летноподъемного состава, так как он является непосредственным потребителем, вполне компетентным, чтобы судить о пригодности данной материальной части, учитывая всегда тот момент, что техника обслуживает тактику, а не наоборот. 

Выбранные таким образом типы или образцы авиационной материальной части заказываются авиапромышленности в нужном количестве. Авиапромышленность должна будет объединиться в картель, распределяющий внутри себя получаемые заказы. 

Технические учреждения воздушной армии совсем не должны заниматься конструкторской или опытной работой. Недопустимо, чтобы органы, в обязанности которых входит оценка продукции других фирм, сами производили бы какую-либо авиационную материальную часть. Поэтому обязанности технических органов воздушной армии сводятся к контролю и приемке. 

Действительность атак с воздуха по земным целям должна основываться не столько на количестве средств нападения, сколько на их качестве: химики должны учитывать, что для увеличения наступательной мощи воздушной армии в два раза надо только удвоить силу действия химических средств нападения». 

Эти точные директивы вполне ясно определяли, какие требования предъявляла воздушная армия к промышленности, и промышленность была прекрасно ориентирована. 

Так как самолет рассматривался как летающий комплекс оружия, то вооружение стало его сущностью, а не деталью, как это было раньше. Авиационные фирмы уже не ограничивались проектированием самолетов с определенными летными качествами, а были вынуждены проектировать вооруженные самолеты с наилучшими аэродинамическими свойствами. 

Вооружение боевых самолетов должно было отвечать следующим условиям: не давать мертвых углов и обеспечивать легкость использования. В свою очередь орудия и пулеметы самолетов должны были быть мощными и иметь точные приборы для наводки и стрельбы. Технические отделы авиационных фирм, зная требования воздушной армии, все время интенсивно работали для их удовлетворения, создавая наиболее совершенные по вооружению новые типы самолетов и представляя их на суждение генерального штаба воздушной армии. 

В 1928 г. был выпущен и принят на вооружение тип самолета мощностью в 2 000 л.с.; ниже мы приводим данные этого самолета{5}.

При полетном весе в 8 000 кг потолок равнялся 7 000 м, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 2600 кг, обеспечивая:

При полетном весе в 9000 кг потолок равнялся 6 500 м, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 3600 кг, обеспечивая:

При полетном весе в 10000 кг потолок равнялся 5600 м, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 4600 кг, обеспечивая:

При максимальном весе в 11 000 кг потолок равнялся 4 800 т, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 5 600 кг, обеспечивая:

Вооружение самолета этого типа состояло из двух 20-мм пушек, расположенных одна в носовой части самолета, другая — позади крыла, и одного 12-мм пулемета для обстрела нижней полусферы.

На этот тип самолета был дан заказ на серию в 200 штук; серия, получившая типовое наименование 2000 л.с. /1928 г., была выпущена весной 1929 г. и поступила на вооружение 1-й и 2-й эскадр самолетов в 2000 л.с. Весной 1929 г. был представлен и принят новый тип самолета в 3 000 л.с., после чего на него был дан заказ на серию в 200 штук. 

Одновременно был представлен тип 2000 л.с. / 1929 г., аналогичный типу 2 000 л.с. /1928 г., но улучшенный в некоторых деталях. На этот тип также был дан заказ на серию в 200 штук.

Ниже мы приводим данные самолета типа в 3 000 л.с.:

При полетном весе в 16000 кг потолок равнялся 6 000 м, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 4620 кг, обеспечивая:

При полетном весе в 18000 кг потолок равнялся 4900 м, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 6620 кг, обеспечивая:

При максимальном полетном весе в 21 000 кг потолок равнялся 3 500 м, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 9620 кг, обеспечивая:

Вооружение самолета этого типа состояло из одной 37-мм пушки, расположенной в носовой части самолета, двух 20-мм пушек, расположенных по бортам, одной 25-мм пушки, расположенной позади крыла, и одного 12-мм пулемета для обстрела нижнего сектора. 

Таким образом, весной 1930 г. смогли быть вооружены 3-я и 4-я эскадры самолетов в 2000 л.с. и 1-я и 2-я эскадры самолетов в 3 000 л.с.

В этот же период был представлен и принят новый тип в 6000 л.с., характеризуемый следующими данными:

При полетном весе в 36 000 кг потолок равнялся 5 000 м, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 12 200 кг, обеспечивая:

При полетном весе в 39 000 кг потолок равнялся 4 000 т, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 15 200 кг, обеспечивая:

При полетном весе в 42 000 кг потолок равнялся 3500 т, а нагрузка горючим, маслом и бомбами могла доходить до 18200 кг, обеспечивая:

Вооружение самолетов этого типа состояло из двух 37-мм пушек, двух 20-мм пушек и трех 12-мм пулеметов.

Самолет типа в 6 000 л.с. был заказан в количестве 50 штук; кроме того, было заказано 200 самолетов типа 2000 л.с./1930 г. и 200 самолетов типа 3000 л.с./1930 г.

Вследствие этого весной 1931 г. могли быть вооружены 5-я и 6-я эскадры самолетов в 2000 л.с., 3-я и 4-я эскадры самолетов в 3 000 л.с. и половина эскадры самолетов в 6000 л.с.

В этом году не было принято ни одного нового типа, а был сделан заказ на 200 самолетов типа 2 000 л.с./1931 г., 200 самолетов типа 3 000 л.с./1931 г. и 50 самолетов типа 6000 л.с./1931 г., которыми весной 1932 г. и были вооружены 7-я и 8-я эскадры самолетов в 2000 л.с., 5-я и 6-я эскадры самолетов в 3000 л.с. и вторая половина эскадры самолетов в 6000 л.с. 

В момент объявления войны было решено, что самолеты типа в 2000 л.с. снимаются с вооружения, а для замены их было заказано 200 самолетов типа 3 000 л.с./1932 г. и 50 самолетов типа 6000 л.с./1932 г. 

Отсюда следует, что в момент объявления войны в воздушную армию входили:

Итого 1 500 самолетов трех основных типов, составлявших шесть вариантов. Кроме того, было еще 15 разведывательных{6} эскадрилий (по одной на эскадру), по 12 самолетов каждая. Эти эскадрильи были вооружены одноместными скоростными (300 км/час) самолетами, вооруженными неподвижными пулеметами и располагающими трехчасовой продолжительностью полета. В эти эскадрильи назначались летчики с исключительными способностями. Применение эскадрилий не было точно определено и базировалось, главным образом, на личной инициативе летчика.  

* * *

Воздушная армия все время содержалась полностью по штатам военного времени как в отношении численности материальной части, так и в отношении численности личного состава (12 800 человек летноподъемного состава). При мобилизации летный состав удваивался для замещения потерь и для замен. 

Было установлено, что срок службы летной материальной части в эскадрильях должен был составлять четыре года; во время этого периода материальная часть поддерживалась в полной исправности путем ремонта и замены одних частей другими. 

Рассчитывали, что в военное время, каждый самолет, за исключением случаев потерь по каким-либо причинам, сможет дать 1000 летных часов; это количество было снижено до 750 часов для самолетов, имевших годичный срок службы в эскадрильях, до 500 часов для самолетов, имевших двухгодичный срок, и до 250 часов для самолетов, имевших трехгодичный срок службы. 

Нормальная производительность авиапромышленности обеспечивала ежегодно замену % материальной части всей воздушной армии, но эта производительность могла быть быстро увеличена.

В общем воздушная армия располагала следующим вооружением: 800 пушек калибром в 37 мм, 3600 пушек{7} калибром в 20 мм и 4700 пулеметов калибром в 12 мм; общая бомбовая нагрузка при полетах на среднее расстояние в 500 км от базы составляла от 3 000 до 4 000 т бомб на каждый полет. 

Общая мощность воздушной армии составляла, примерно, 4 млн. л.с., а стоимость ее материальной части доходила до 4 млрд. лир.

* * *

В мирное время эскадры воздушной армии размещались на грандиозных постоянных аэродромах: Потсдам, Ней-Руппин, Магдебург, Лейпциг, Брауншвейг, Эрфурт, Бамберг, Кассель и Фульда, а также на постоянных гидроаэродромах на озере Фарландер Зее (около Потсдама) и Ратцебург Зее (около Любека). 

В случае войны эскадры воздушной армии располагали военными аэродромами, предназначенными им заранее в зависимости от того, кто окажется противником.

Так, например, на случай войны с Францией каждой эскадре была заранее назначена территория, на которой уже были приготовлены аэродромы военного времени, оборудованные складами для горючего, масла, вооружения и боеприпасов; количество таких аэродромов превышало потребности дивизий эскадры. 

Для 8 эскадр самолетов в 2 000 л.с. были отведены следующие территории:

Для 6 эскадр самолетов в 3 000 л.с. были отведены следующие территории:

15-й эскадре, состоявшей из самолетов мощностью в 6000 л.с., были отведены озера Штейнхундер, Дюллер, Швейцинер и Плауер.

На каждой из указанных территорий работал отдел снабжения, снабжавшийся в свою очередь из складов 2-й линии. Каждый отдел снабжения был обязан снабжать одну эскадру; эта задача облегчалась тем фактом, что все эскадры имели совершенно однородное вооружение.  

На каждом аэродроме военного времени на складе горючего имелся запас горючего и масла на 30 летных часов для той авиачасти, которая могла пользоваться этим аэродромом, а на складе боеприпасов и оружия имелся запас на 5 полетов. Так как аэродромов военного времени было больше, чем их требовалось для воздушной армии, то на них скопились запасы на 40–60 летных часов и 10 полетов. 

Следовательно, на складах для горючего и масла, расположенных на запасных аэродромах, имелось около 50000 т бензина и 2500 т масла.

В отношении снабжения бомбами было высчитано, что в среднем за каждый полет расходуется 1, 3, 5 т бомб в зависимости от типа самолета (в 2000, 3000 или 6000 л.с.). Поэтому для каждого полета всей воздушной армии требовалось 3100 т бомб; таким образом, на складах запасных аэродромов хранилось, примерно, 30 000 т бомб. 

На складах 2-й линии имелся такой запас горючего и масла, который мог обеспечить 100 летных часов всех самолетов воздушной армии и запас бомб на 20 полетов.

Считалось, что с этим запасом можно было вести войну, по крайней мере в течение месяца, а за этот период времени заводы, производящие бомбы, должны были довести свою продукцию до 3000–4000 т в сутки. 

При объявлении войны эскадры, находившиеся постоянно на военном положении, могли сразу же начать боевые действия, руководствуясь приказаниями, содержавшимися в хранившихся у них запечатанных пакетах. Вновь мобилизованный личный состав должен был являться на аэродромы военного времени своей зоны. Склады 2-й линии укомплектовывали свой личный состав и средства транспорта. Каждая эскадра еще в мирное время совершала полеты на свои аэродромы военного времени; поэтому они были ей хорошо знакомы, особенно в части организации снабжения. 

По мнению начальника Большого генерального штаба ген. Ройсса, воздушная армия немедленно по принятии решения о военных действиях должна была броситься в яростную атаку на территорию противника, действуя по возможности внезапно и с максимальной интенсивностью, не допуская ни одного часа перерыва в действиях, ни одной минуты отдыха и добиваясь максимального разрушительного эффекта путем сосредоточения атак во времени. 

Как было указано выше, в материальном отношении все было уже приготовлено; благодаря тщательной подготовительной работе воздушная армия могла начать свои военные действия по первому знаку.

В отношении моральной подготовки ген. Ройсс проявлял большую заботу о том, чтобы весь личный состав воздушной армии проникся сознанием ее ценности. Командиры эскадр, дивизий, эскадрилий и кораблей, летчики, артиллеристы, бомбардиры и мотористы — все были одушевлены непоколебимой верой в решающее значение своего оружия; весь этот тщательно подобранный личный состав, — а подбор его не составлял затруднения, так как здесь требовалось небольшое число людей, — превосходно сознавал всю серьезность своей задачи, требовавшей для своего выполнения энергичных действий, больших жертв и героической самоотверженности. 

Большие размеры самолетов, состоявших на вооружении армии, вызвали создание должности командира корабля, аналогичной должности командира морского корабля, что вело к общей спаянности экипажа без излишнего проявления индивидуализма. 

Тактической единицей считалась боевая дивизия (3 эскадрильи, 9 самолетов), а не эскадрилья; этим подчеркивалась мысль о необходимости массовых действий.

Согласно «Секретному наставлению по применению воздушных сил», изданному в 1930 г., боевая дивизия всегда должна была действовать в полном составе.

Дивизия имела только один строй: кильватер из трех линий эскадрилий, эшелонированных друг за другом по высоте. Командиры эскадрилий находились в центре линий, а командир дивизии находился на самолете командира центральной эскадрильи. 

Самолет со знаком командира дивизии, помещавшийся в центре строя, являлся ведущим самолетом; для управления всей дивизией было достаточно нескольких сигналов, соответствовавших основным маневрам, как-то: 

а) переход из сомкнутого (нормального) строя в разомкнутый (для уменьшения возможности поражения зенитным обстрелом) и наоборот;

б) перемена направления путем перехода из кильватерной колонны эскадрилий в строй фронта и наоборот.

Как правило, дивизия была обязана принимать, бой, не считаясь с силами противника. Поэтому в случае встречи с противником, независимо от его сил и от направления его атаки, дивизия была обязана продолжать свой маршрут, сохраняя строй и приготовясь к ведению огня, как только противник подойдет на выстрел. 

Эта тактика отвечала положению вещей. Боевая дивизия, не имея возможности состязаться ни в скорости, ни в маневренности с атакующими истребительными частями, все равно не могла бы уклониться от боя, поэтому всякий применяемый для этой цели маневр являлся бы только напрасной затратой энергии. Так как дивизия волей-неволей была вынуждена принять бой, то вопрос шел о том, чтобы обеспечить себе наилучшие условия боя; это достигалось сохранением строя, обеспечивающего взаимную поддержку самолетов. Поэтому единственное, что могла сделать дивизия для обеспечения себе наилучших условий, это — отказаться от всякого маневра, который мог бы привести к потере строя, и продолжать полет по маршруту. 

В случае какой бы то ни было атаки лучшей защитой являлось выдерживание строя. Эта истина была доведена до сознания всего летноподъемного состава, который и в мирное время, по окончании периода индивидуального обучения, совершал полеты только строем. В военное время выход из строя, — за исключением случаев серьезного повреждения самолета, когда самолет все равно не может остаться в строю, — рассматривался по отношению ко всему экипажу как оставление поста при столкновении с противником. 

Согласно упомянутому выше «Секретному наставлению по применению воздушных сил», боевым дивизиям должны были даваться точные приказания, вполне определявшие операции, которые им надлежало выполнить, и дивизии были обязаны выполнять полученные приказания до предела всех человеческих возможностей («bis Erschтpfung von aller menschhchen Krаfte»). 

По возвращении на аэродромы самолеты должны были быть приготовлены на случай немедленного вторичного вылета: как уже было сказано, численность лётного состава при мобилизации была удвоена; поэтому на земле всегда имелся один экипаж, готовый к вылету. При такой организации руководствовались идеей максимального использования материальной части; все самолеты сейчас же после посадки осматривались бригадами специалистов, пополнялись оружием, боеприпасами, бомбами, пополнялся также и запас масла и горючего для моторов, — короче, эти самолеты приводились в состояние готовности вылета по первому требованию. 

В каждой дивизии имелся запасный самолет. В экстренных случаях и в случаях аварий и потерь дивизия могла вылететь в составе 4 самолетов. Тем не менее командир эскадры имел право в случае потерь, сокративших дивизию до числа ниже 6 самолетов, уменьшить число подчиненных ему дивизий, увеличив силы каждой из них. 

Вопрос о придании самолету гибкости применения был тщательно проработан, благодаря чему на этих самолетах можно было, смотря по обстоятельствам, увеличить радиус действия путем уменьшения бомбовой нагрузки и наоборот, а также можно было увеличить бомбовую нагрузку, уменьшив нагрузку вооружением, и наоборот. 

Исходя из принципа, что для достижения устрашающего эффекта (эффекта преимущественно морального) в качестве объектов для нападений должны выбираться населенные и промышленные центры, узлы путей сообщения и т. п., т. е. цели, не требовавшие большой точности стрельбы, — на вооружение приняли только один образец бомбы весом, примерно, в 50 кг. Эта бомба имелась в 3 типах: фугасная, зажигательная и химическая (стойкие ОВ типа иприта); нормальное соотношение этих бомб — 1:3:6. 

Сбрасывание одиночных бомб было упразднено. Бомбосбрасыватели были сконструированы таким образом, что при каждом нажиме на рычаг освобождалось 20 бомб (1 т) с дистанцией 15–25 м между ними. Рычаг бомбосбрасывателей находился на щите управления командира корабля. 

На каждый спуск рычага одного самолета на земле приходилась серия из 20 попаданий, поражавших линию длиной от 300 до 500 м. Бомбометание производилось по-эскадрильно, согласно распоряжениям командира дивизии. Сброшенные за один раз одной эскадрильей бомбы составляли 3 серии по 20 попаданий в зоне шириной, примерно, в 200 м и глубиной от 300 до 500 м. Бомбометание могло одновременно совершаться двумя или даже всеми тремя эскадрильями дивизии; таким образом, дивизия могла поразить зону от 200 до 300 м шириной и от 300 до 600 м длиной при 20, 40 и 60 бомбах, при сбрасывании 1 т бомб каждым самолетом. 

При бомбометании. эскадрильями, следовавшими одна за другой, дивизия могла поразить зону шириной от 200 до 300 м и длиной от 1 до 2 км. Таким образом, одна дивизия, самолеты которой подымали 2, 4, 6 или 8 т бомб, могла поразить зону шириной от 200 до 300 м и длиной в 3, 6, 9 или 12 км. 

Эти условия как нельзя лучше подходили для создания дымовых завес, для чего самолеты пользовались дымовыми бомбами. Применение дымовых завес особенно рекомендовалось для ослепления зенитной артиллерии. При создании дымовых завес обычно бралась одна половина бомб дымовых, а другая — химических, и при этом, конечно, использовалось направление ветра. 

Все средства гражданской авиации — личный состав и материальная часть — при объявлении войны переходили в распоряжение воздушной армии.

Все гражданские самолеты, эксплоатируемые на многочисленных воздушных линиях, были изучены с точки зрения возможностей военного применения. Для каждого из этих самолетов было предусмотрено соответствующее вооружение (пулеметы и бомбосбрасыватели), которое устанавливалось на него сейчас же после объявления приказа о мобилизации. Летный состав сейчас же милитаризировался, распределялся между экипажами военных самолетов и штабами запасных эскадрилий и дивизий; весь этот летный состав прекрасно знал свои военные задачи, благодаря частым периодическим сборам, на которые он призывался в дивизии воздушной армии еще в мирное время. 

Совершенно ясно, что гражданские самолеты, оборудованные для военных целей, все же не были так для них приспособлены, как военные самолеты, специально для этого выстроенные, но, несмотря на это, гражданская авиация все же оказывала значительную поддержку военной авиации, особенно в операциях второстепенного значения. 

Кроме того, было предусмотрено также и использование для военных целей спортивной авиации. Вопрос шел о том, чтобы сорганизовать горячую и энергичную молодежь, занимающуюся этим самым благородным из всех видов спорта, и использовать в нужный момент ее энергию. 

Противовоздушная оборона ограничивалась применением зенитных батарей для защиты наиболее значительных населенных центров; надежд на то, что она сможет помешать решительному противнику совершать свои налеты, не питали. 

Путем соответствующей пропаганды до сознания населения был доведен факт материальной невозможности эффективной защиты населения от воздушных нападений и нецелесообразности отрыва ценнейших боевых наступательных средств для создания иллюзий, которые все равно будут вскоре разбиты противником. 

Более всего надеялись ослабить неприятельские воздушные налеты на свою территорию путем собственных грандиозных ударов по территории противника, поддерживая высокое моральное состояние своей страны верой в мощь своих воздушных сил, наводнивших пространство над территорией противника. 

В Германии так же, как и в других государствах, были приняты все меры; которые хоть сколько-нибудь могли защитить население от действия воздушных налетов противника.

Часть вторая

Оперативные планы.

Союзники

Оперативный план, согласованный еще в мирное время между французским и бельгийским генеральными штабами, был чрезвычайно прост: удерживать линию Рейна{8}, а на остальной части фронта отбросить противника за эту реку. 

Франко-бельгийские сухопутные силы были разделены на 3 крупные группировки:

1. Северная группа армий (Северный фронт).

Этот фронт объединял под единым командованием бельгийскую армию и 2 французских армии.

Бельгийская армия состояла из 5 армейских корпусов, 2 летучих дивизий и 3 кавалерийских дивизий.

В состав обеих французских армий входило всего 8 армейских корпусов, 5 летучих дивизий и 6 кавалерийских дивизий.

Всего в составе Северного фронта насчитывалось 13 армейских корпусов, 7 летучих дивизий и 9 кавалерийских дивизий. По условиям мобилизации этот фронт должен был развернуться в две линии, а именно:

а) бельгийская армия — между Льежем и Нефшато;

б) французские армии — между Лиллем и Стенэ.

С началом военных действий 2-я линия должна была в кратчайший срок, посредством заранее указанных передвижений, влиться в 1-ю линию.

2. Южная группа армий (Южный фронт).

Она объединяла 3 французских армии, общим составом в 14 армейских корпусов, 5 летучих дивизий и 6 кавалерийских дивизий.

Этот фронт должен был развернуться вдоль границы от Монмеди (где он смыкался в Северным фронтом) до Мюль-гаузена (Мюлуз).

3. Центральная группа армий (Центральный фронт).

В ее состав входили 2 французских армии, состоявшие из 8 армейских корпусов.

Он должен был мобилизоваться во 2-й линии западнее Мааса (Мёзы) между Шомоном{9} и Сент-Менэу и быть готовым к действиям сообразно обстоятельствам…..

Что касается морских сил, союзники….

Воздушные силы

Французская воздушная армия, как уже было указано, была в мирное время размещена и отмобилизовывалась на своих постоянных аэродромах («aeroscali permanenti») расположенных в авиацентрах Шалон-на-Марне, Сен-Дизье, Шомон{10} и Дижон. Ее аэродромы военного времени были расположены по обоим берегам Мааса, примерно, вдоль прямой между Стенэ и Бельфором. 

Такое развертывание явилось следствием самой идеи применения воздушной армии во время войны. Хотя воздушная армия и была создана для проведения независимых операций, т. е. выполняемых лишь ее собственными силами, но для осуществления, согласно французской концепции, своего сотрудничества для достижения конечной цели она должна была действовать таким образом, чтоб облегчать выполнение основной задачи, порученной сухопутной армии. 

Ввиду поставленной цели — отогнать противника за Рейн — для облегчения действий сухопутной армии необходимо было затруднить неприятелю пребывание на левом берегу реки, а этого можно было достичь путем разрушения мостов через Рейн и воспрепятствованием железнодорожному движению на его левом берегу или полным прекращением этого движения. 

Намеченная на время развертывания дислокация французской воздушной армии оказывалась чрезвычайно подходящей для нападений на всю территорию, заключенную между Рейном и французской и бельгийской границами; эту территорию бомбардировочные самолеты могли покрыть за один час полета, что создавало возможность легко защищать их во всей этой зоне истребителями. 

Вспомогательная авиация

Крупные войсковые соединения, особенно в период мобилизации, должны были сохранять свою вспомогательную авиацию, в особенности истребительную, сосредоточенной, чтобы иметь возможность в случае особой необходимости ввести ее в дело легко и в кратчайший срок. Аэродромы военного времени были подготовлены с расчетом на эту цель; таким образом, истребительные и бомбардировочные части вспомогательной авиации имели следующую дислокацию: 

Северный фронт.

Авиачасти, приданные фронту — 1 истребительная бригада — к югу от Фурми.

Авиачасти, приданные фронту — 1 бомбардировочная бригада — к югу от Гиз.

Авиачасти, приданные бельгийской армии — бельгийская истребительная бригада — к северу от Рошфора{11}.

Авиачасти, приданные бельгийской армии — бельгийская бомбардировочная бригада — к северу от Намюра.

Авиачасти, приданные бельгийской армии{12} — 5 истребительных групп — на фронте.

Авиачасти, приданные I французской армии — 1 истребительный полк — к югу от Мобёжа.

Авиачасти, приданные II французской армии — II истребительный полк — к югу от Мезьер.

Авиачасти, приданные II французской армии{13} — 8 истребительных групп — на фронте.

Южный фронт.

Авиачасти, приданные фронту — III истребительная бригада — к северу от Нанси.

Авиачасти, приданные фронту — III бомбардировочная бригада — к югу от Меца.

Авиачасти, приданные III армии — III истребительный полк — к югу от Тионвилля (Диденгофена).

Авиачасти, приданные IV армии — IV истребительный полк — к югу от Сент-Аво.

Авиачасти, приданные V армии — V истребительный полк — к югу от Саарбурга.

Авиачасти, приданные VI армии{14} — 14 истребительных групп — на фронте.

Центральный фронт.

Авиачасти, приданные фронту — II истребительная бригада — к северу от Сен-Дизье.

Авиачасти, приданные фронту — II бомбардировочная бригада — к северу от Витри.

Авиачасти, приданные VI армии — VI истребительный полк — к югу от Сюипп.

Авиачасти, приданные VII армии — VII истребительный полк — к югу от Сен-Дизье.

Авиачасти, приданные VII армии{15} — 8 истребительных групп — на фронте.

В оперативном отношении части вспомогательной авиации подчинялись исключительно командованию тех крупных соединений, которым они были приданы; как правило, командования крупных соединений должны были собственными средствами обеспечивать «воздушное охранение» пространства над районом их развертывания; однако же, в случае налетов значительных воздушных сил противника, командование противовоздушной обороны имело право, одновременно уведомляя о том командования крупных соединений, давать непосредственные распоряжения истребительным частям вспомогательной авиации. Последние, в свою очередь и под ответственность соответствующих командиров, могли при определенных обстоятельствах, требующих спешных мероприятий, действовать ino собственной инициативе. 

В течение недели, предшествовавшей началу военных действий, руководящим органам воздушного флота союзных держав удалось провести скрытую мобилизацию части своих воздушных сил, а именно — той части, необходимость которой почувствовалась бы в первую очередь и мобилизация которой, осуществляемая в местах постоянного расквартирования, не требовала выполнения бросающихся в глаза перевозок людей и материальной части. 

Таким образом, к вечеру 15 июня французская воздушная армия находилась в полной боевой готовности, если говорить о 5 истребительных бригадах; что же касается 6 бомбардировочных бригад, то была закончена мобилизация лишь эскадрилий мирного времени, но не вновь формируемых эскадрилий, так что силы бомбардировочной авиации были равны лишь половине сил, установленных боевым расписанием военного времени. Это же имело место и в отношении разведывательного полка. Все части воздушной армии оставались на своих постоянных аэродромах, чтобы их переброска на аэродромы военного времени не привлекла к себе внимания. 

Что касается вспомогательной авиации, то союзники озаботились, главным образом, укомплектованием, посредством скрытой мобилизации, истребительных частей, чтобы быть готовыми с первой же минуты отразить вероятные налеты противника. 

Таким образом, к вечеру 15 июня в полной боевой готовности находились 3 истребительных бригады, приданных фронтам, и 7 истребительных полков, приданных армиям, а также бельгийская истребительная бригада. Вдоль границы стояли уже мобилизованные 30 истребительных эскадрилий армейских корпусов (которые по окончании мобилизации должны были образовать 30 истребительных групп армейских корпусов). 

Равным образом к вечеру 15 июня были мобилизованы и готовы к действию все истребительные группы противовоздушной обороны как французские, так и бельгийские, а также зенитные полки и вся сложная сеть службы наблюдения и передачи приказов и донесений. 

Следовательно, к вечеру 15 июня, благодаря своевременно проведенным мероприятиям скрытой мобилизации, были полностью укомплектованы по штатам военного времени и готовы к немедленным действиям все силы и средства противовоздушной обороны как французской, так и бельгийской, а также были полностью мобилизованы все истребительные части, как входящие в состав воздушной армии, так и принадлежащие к вспомогательной авиации, за исключением 30 истребительных групп вспомогательной авиации армейских корпусов, в которых не были еще созданы вторые эскадрильи (в общем недоставало 30 истребительных эскадрилий, которые должны были быть мобилизованы в течение дня 16 июня). 

В морской вспомогательной авиации ввиду незначительности морских сил Германии и по соображениям выгодности не было принято никаких заблаговременных мер скрытой мобилизации.

Распоряжения на 16 июня

Хотя союзные правительства с 22 часов 15 июня и считали войну неизбежной, они все же не решались принять на себя перед лицом человечества и истории ужасную ответственность за ее инициативу.

Несколько часов прошло в лихорадочном обмене телеграммами между Парижем и Брюсселем, пока не была получена знаменитая германская радиограмма от 2 часов 16 июня, в которой Германия заявляла, что с этого момента она считает себя находящейся в состоянии войны с Францией и Бельгией, и сообщала, что между 6 и 7 часами этого же дня ее воздушная армия проникнет в воздушное пространство над территорией противника и окажется вынужденной к тяжелой необходимости бомбардировать все те центры, в которых будут, каким бы то ни было образом, выполняться операции по мобилизации, сосредоточению и перевозкам вооруженных сил. 

Это предупреждение, хотя и сделанное за несколько часов, означало отказ от использования внезапности. Но, как это легко понять, оно было сделано, чтобы оправдать каким-либо образом перед лицом мирового общественного мнения применение без всяких ограничений воздушно-химического оружия. Поскольку во всех центрах страны, проводящей мобилизацию, от крупнейших до самых незначительных, в особенности в первые часы, выполняются действия по мобилизации, сосредоточению и перевозкам вооруженных сил, все центры союзных держав были в одинаковой степени под угрозой. 

Хотя военные власти союзников и учитывали надлежащим образом дерзость, содержащуюся в угрозе противника, они все же решили взять на себя инициативу вторжения в неприятельское воздушное пространство. Поэтому были отданы следующие распоряжения: 

а) II и IV истребительным бригадам воздушной армии с 6 часов патрулировать вдоль линии («sulla fronte») Кобленц — Майнц — Ашаффенбург — Вюрцбург для отражения каких бы то ни было неприятельских сил, которые попытались бы продвинуться по направлению к границе. 

б) I полку бельгийской истребительной бригады с 6 часов патрулировать вдоль линии Кёльн — Кобленц с аналогичной задачей.

в) 4 ночным бомбардировочным бригадам воздушной армии со всеми наличными силами (половина численности по штатам военного времени) вылететь в кратчайший срок и достичь Рейна для разрушения важнейших мостов и железнодорожных станций, в соответствии с планами, разработанными еще в мирное время. 

г) 2 дневным бомбардировочным бригадам воздушной армии со всеми наличными силами (половина численности по штатам военного времени) перелететь границу в 6 часов для бомбардирования городов Ганновера, Магдебурга, Лейпцига и Дрездена. 

д) Разведывательному полку воздушной армии всеми располагаемыми силами (половина численности по штатам военного времени) вести разведку по направлению к Берлину.

е) Всем истребительным частям, как входящим в состав воздушной армии, так и принадлежащим к вспомогательной авиации, впредь до нового распоряжения перейти в непосредственное подчинение главному командованию противовоздушной обороны. 

Союзники, желая оставить (если бы этот случай имел место) за Германией ответственность за то, что она первая нарушила международные соглашения, отдали распоряжение, чтобы бомбардировки производились исключительно бомбами, снаряженными взрывчатыми веществами, и были направлены против железнодорожных станций. 

Неприятельская угроза была доведена до сведения всего личного состава франко-бельгийской авиации и зажгла во всех сердцах самую непреклонную волю сделать эту угрозу тщетной.

Германия

Германский оперативный план был в общих чертах приведен выше: упорно сопротивляясь на сухопутном фронте, разбить неприятеля в воздухе, чтобы поставить себя в условия возможности нанесения неприятельской стране ударов такого масштаба, которые принудили бы ее сдаться. 

Что касается сухопутных сил……….

Что касается морских сил, то, поскольку Германия примирилась с отказом от морских сообщений……

Оперативный план воздушной армии сводился к выполнению ряда наступательных действий, направленных к двойной цели: разбить воздушные силы неприятеля и напасть на его территорию.

Первая наступательная операция должна была начаться немедленно, как только будет принято решение о войне, чтобы попытаться поразить неприятельские воздушные силы в полном разгаре мобилизации. Во всяком случае она должна была быть произведена всеми силами воздушной армии как для того, чтобы с большей легкостью разбить противника, так и для того, чтобы немедленно создать у него впечатление собственной слабости. Части воздушной армии (постоянно содержались по штатам военного времени и потому всегда были готовы к действиям. Поскольку в мирное время эти части были расположены на своих постоянных аэродромах, с этих аэродромов воздушная армия должна была взлететь, чтобы броситься в первое наступление в неприятельском воздушном пространстве. По возвращении из этого наступления она должна была совершить посадку на аэродромы военного времени. 

Чтобы иметь возможность бросить в наступление в воздушное пространство над неприятельской территорией грандиозную массу воздушной армии: 150 дивизий — 1500 гигантских боевых кораблей, — необходимо было придать ей гибкость (расчленить ее по фронту и в глубину — «arti colarla e snodarla».. — Пер.); и она действительно была расчленена (по фронту) на колонны («colonne di attiero») и в глубину на волны («ondate di attacco») Наступательная операция должна была вестись на широком фронте — нормально на всем фронте, допускаемом протяжением границы, — как для того, чтобы предоставить воздушным частям достаточный простор (для построения и маневрирования. — Пер.), так и для того, чтобы вынудить противника растянуть свои силы; наконец — чтобы оставить его в неизвестности. Поэтому вся масса была расчленена на колонны, летевшие параллельно одна другой и распределенные вдоль всего фронта. 

Каждая колонна должна была лететь по определенному маршруту, выполняя определенные задачи, и была подразделена на эшелоны, которые должны были следовать один за другим на определенной дистанции (нормально полчаса полета=100 км){16}. 

Колонны должны были действовать одновременно, а для этого было достаточно, чтобы головные эшелоны всех колони оказались в один и тот же момент на определенной линии.

Таким образом, вся масса оказывалась расчлененной на волны, следовавшие одна за другой с правильными промежутками (нормально на дистанции получасового полета).

Ген. Ройсс ставил себе целью посредством первой наступательной операции достичь двойной цели: во-первых, разбить неприятельские воздушные силы и, во-вторых, немедленно вызвать в неприятельских странах чувство господства над ними воздушного противника.  

Воздушная армия бросится в неприятельское воздушное пространство, но невозможно допустить, чтобы союзники позволили воздушной армии проникнуть в воздушное пространство над своей территорией, пребывать в нем целые часы и наносить по своему выбору удары центрам на этой территории. Безусловно, союзники попытаются воспрепятствовать продвижению воздушной армии; они попытаются разбить ее и прогнать за пределы своего воздушного пространства, бросив против нее свои воздушные силы. Какие? Очевидно, те, которые созданы, чтобы сражаться в воздухе, т. е. истребительные части и части истребителей противовоздушной обороны. 

Имея в виду твердую решимость воздушной армии проникнуть в неприятельское воздушное пространство и пробыть в нем несколько часов и допуская столь же твердую решимость союзников оказать этому противодействие, можно было притти к заключению, что между силами воздушной армии и той совокупностью сил истребительной авиации и истребителей ПВО, которую союзники смогут ей противопоставить, неизбежным образом должно будет произойти настоящее воздушное сражение. 

Как мы сказали, каждая колонна должна была вести самостоятельные действия, двигаясь по определенному маршруту и выполняя определенные задачи в соответствии с распоряжениями, содержащимися в оперативном приказе. Каждая колонна была подразделена на эшелоны, а каждый эшелон состоял из некоторого числа дивизий. Каждая дивизия на основе распоряжений, содержавшихся в оперативном приказе, получала от своего командующего колонной точный приказ о маршруте, по которому она должна была следовать, и о подлежащих выполнению задачах; этот приказ она должна была выполнять до последнего предела человеческих сил. Вследствие этого каждая из дивизий воздушной армии, будучи брошена в атаку, хотя и являлась частью грандиозного, органического и сложного целого, все же оставалась в какой-то степени самостоятельной, имевшей собственную индивидуальность, и должна была выполнять свои особые частные действия вдоль специально ей указанного маршрута. Для выполнения этого ей не нужно было ни вести наблюдения вокруг себя, ни рассчитывать на содействие или помощь других частей, которым она, в свою очередь, ее могла оказать (никакого содействия и никакой помощи: ей нужно было просто существовать. До тех пор, пока она продолжала существовать, она недолжна была делать ничего иного — да и не могла сделать ничего иного, — как продолжать свой путь, что бы ни случилось, по предписанному ей маршруту. 

Оперативный приказ, распределяя дивизии между колоннами и расчленяя всю массу на волны, лишь приводил в гармоническое движение все части воздушной армии, каждая из которых была обособлена в громадном организме, с которым ее связывало лишь ощущение присутствия братских частей справа, слева, впереди и позади. Ни одной дивизии в продолжение ее полета не нужно было знать, что произошло или происходит с дивизией, летящей справа или же слева, с предшествующей или летящей следом волной. Целая волна могла быть уничтожена неприятелем без того, чтобы следующая могла заметить это: их разделяли 100 км. 

На долгие часы с момента взлета и до момента посадки каждая дивизия была предоставлена самой себе; она оставалась одна, но она имела точное задание, которое она безусловно выполнила бы, лишь бы она до того не была уничтожена. 

То, что на первый взгляд могло показаться слабостью, — невозможность взаимодействия и взаимной поддержки частей, — представляло собой, напротив, основную силу всей организации.

Взаимодействие и взаимная поддержка частей существовали в действительности вне самих частей; они автоматически вытекали из расчленения и связанности всей массы; они были присущи строям; они не должны были проявляться лишь от случая к случаю и потому осуществлялись постоянным и непрерывным образом. 

Каждая часть воздушной армии, избежавшая уничтожения, покрывала предписанный ей маршрут и выполняла порученные ей задания; она этим показывала, что она навязала противнику свою волю; каждая часть воздушной армии, возвратившаяся на свой аэродром, могла считать себя победительницей. 

* * *
 

«Перед лицом атаки всей массой воздушной армии, развертывавшейся вдоль всей границы последовательными волнами, действия союзников могли быть лишь беспорядочными и хаотическими»,

— пишет в своих  «Воспоминаниях» ген. Ройсс и добавляет:

«Союзники имели отжившее представление о воздушной войне; в этом отношении они, можно сказать, оставались на позициях 1918 г. Они воображали, что она будет протекать почти так же, как в мировую войну, за исключением применения более мощных и сильнее вооруженных машин. И действительно, их воздушная организация мало отличалась от организации периода 1914–1918 гг. Перед лицом наших массовых действий, преследовавших точно установленную цель, союзники оказались совершенно неподготовленными и растерянными. 

Многие жестоко критиковали меры, принятые союзниками для противодействия нашей атаке. Но что могли они сделать иного, чем то, что они сделали? Что другое могли они предпринять, как только бросать свои истребительные силы — так сказать, вслепую — против нашей воздушной армии? 

Необходимо помнить, что союзники располагали для боевых действий в воздухе истребительными частями и частями истребителей противовоздушной обороны, но что эти части были предназначены для выполнения специальных и различных воздушных действий. Истребительные части французской воздушной армии имели в основном назначение расчищать путь бомбардировочным частям для облегчения выполнения ими их задач; основная задача аналогичных частей вспомогательной авиации заключалась в облегчении действий собственной вспомогательной авиации в препятствовании деятельности неприятельской; наконец, истребительным частям ПВО была поставлена, в качестве главной, цель — оказывать противодействие неприятельским бомбардировочным частям, которые угрожали бы центрам, охрана которых была им поручена. Все это были цели сугубо частные и эпизодические, и среди них не было даже намека на цель поражения неприятельских воздушных сил. В результате союзники не располагали средствами, действительно пригодными для оказания противодействия врагу, поставившему себе целью разбить их в воздухе, и оказались поэтому вынуждены применять, как могли, те средства, которыми они располагали. 

Каким образом смогли бы командования противовоздушной обороны союзников сообщать свои распоряжения подчиненным им частям? Что могли бы видеть или узнать о том, что происходит в воздушном пространстве, на фронте протяжением в 500–600 км, командования противовоздушной обороны? Ничего, кроме того, что им передавали различные информаторы из чрезвычайно отдаленных пунктов относительно положений, которые, если и были точно обрисованы в передаваемых донесениях, безусловно уже не соответствовали действительности в момент получения этих донесений штабами. И на основе этих-то безусловно устаревших сведений командования должны были принимать решения и отдавать приказы частям, которые могли быть удалены от них на сотни километров. Со своей стороны истребительные части, получив эти приказы, должны были бы истолковать их применительно к создавшейся на данный момент обстановке, несомненно, отличавшейся от той, которой были вызваны эти же самые приказы. И это истолкование должно было быть выполнено на земле, до взлета, — может быть, до того, как неприятель был замечен, при отсутствии точных данных, даже без уверенности встретить противника. Части, брошенные таким образом в воздух, являлись частями, устремившимися к неизвестной судьбе. 

Первая волна обнаружена; против нее брошены истребительные части; либо эта волна будет уничтожена и исчезнет, либо она не будет уничтожена и продолжит свой путь с уменьшившимся числом самолетов; а в это время появится следующая волна. И эта игра продолжится в течение многих часов. В определенный момент истребительные части будут вынуждены итти на посадку; продолжительность полета истребителей ПВО еле достигает одного часа. Куда же завлечет их к этому моменту бой? 

Итак, каким образом применять наиболее экономично свои силы? Как соразмерить их с неизвестной величиной следующих одна за другой волн? Какие дать директивы? Все неясно, и перед лицом такой ужасающей неизвестности ничего нельзя сделать иного, как бросать свои силы, несколько на-авось, до тех пор пока они имеются в распоряжении, против неприятельских сил по мере появления последних. В то время как воздушная армия появляется сведенной в единый прекрасно сочлененный организм, оборона может противостоять ей лишь бесформенным и неорганизованным образом. 

Как могли действовать в свою очередь истребительные части? Так, как они фактически и действовали. Будучи брошены в определенном направлении, они атаковывали первые замеченные ими неприятельские части. Борьба между истребительной частью и «боевой» частью (unita Battaglia) неизбежно должна была, вследствие различия методов воздушного боя, представить в определенный момент следующий характерный вид: разделение истребительной части на составляющие ее элементы — постоянство строя «боевой» части. Каков бы ни был исход атаки, даже если бы истребительная часть не понесла никаких потерь, существование ее как части {17} временно прекратилось бы; «боевая» часть продолжала существовать, каковы бы ни были ее потери. После атаки оставались одиночные истребители, которые, если они намеревались возобновить нападение против той же «боевой» части или против других частей, должны были прежде всего воссоздать свою часть или же согласиться производить атаки сомкнутых строев одиночными самолетами: потеря сил и времени в первом случае, бой в условиях чрезвычайного неравенства сил — во втором. Истребительная часть по самой своей природе вынуждена была терять большую часть своей наступательной силы при самом выполнении наступательного действия. 

Неизбежно в определенный момент, против определенного числа волн, вторгающихся в воздушное пространство над территорией союзных держав, — более или менее ослабленных в силах, в зависимости от понесенных потерь, — оказались бы налицо лишь силы истребительной: авиации союзников, не только ослабленные соответствующими потерями, но и лишенные каких бы то ни было органических связей, разделенные на свои составные элементы и сведенные к некоторому количеству одиночных аппаратов, нуждающихся в посадке на землю, чтобы получить возможность возобновить полет. В этот момент сражение оказалось бы выигранным воздушной армией, поскольку — вследствие продолжающегося пребывания ее волн в неприятельском воздушном пространстве — противовоздушная оборона могла бы противодействовать последним лишь еще более беспорядочно и хаотически, не имея возможности изменить положение. 

Преимущество нападающего, стремившегося к определенной цели и приспособившего к этому свои средства, знавшего, куда он хочет двигаться и что он хочет сделать, имевшего возможность поставить каждой из своих частей ясную и определенную задачу, согласованную с задачами всех остальных частей, являлось абсолютно решающим преимуществом перед обороной, поставленной в условия необходимости отражать молниеносные удары, направления и силы которых были неизвестны»

(ген. Ройсс, «Воспоминания», гл. II). 

Главнокомандующий всеми вооруженными силами был в полной уверенности, что его воздушной армии, — силой в 150 дивизий, объединявших в органические, материально и морально неразрывные боевые единицы его 1500 больших «боевых» кораблей, образующей единую эластичную массу, так как она была сочленена по фронту и в глубину, — удастся не только разбить неприятельские воздушные силы, но и разбить их без труда. Тем не менее оперативный план предусматривал, что все силы воздушной армии, без всякого различия, включая и запасные, должны принять участие в операции. 

Впоследствии кое-кто критиковал это решение, указывая, что подобным образом действий ген. Ройсс ставил на карту все и что в случае неблагоприятного исхода, который всегда возможен, у Германии не осталось бы никаких воздушных сил. На эту критику ген. Ройсс в своих «Воспоминаниях» ответил, что лучшее средство, чтобы сделать неблагоприятный исход не только возможным, но и чрезвычайно вероятным, заключается в том, чтобы завязать сражение, оставив часть сил в резерве на случай поражения; эти силы, чудеснейшим образом способствуя поражению, самым жалким образом вовлекаются в последнее.

* * *

Вторжение воздушной армии в воздушное пространство над неприятельской территорией не должно было ограничиться платонической целью, т. е. только целью доказать свою способность летать в этом пространстве. Этого, может быть, было бы достаточно, чтобы вынудить неприятеля к противодействию, но, возможно, не в достаточно решительной степени. Поэтому с первой же своей операции воздушная армия должна была поставить себе задачей наступательные действия против наземных целей. Эти наступательные действия побудили бы неприятеля к ответным действиям, максимальной интенсивности, что соответствовало желанию главнокомандующего всеми вооруженными силами государства, который именно имел намерение немедленно же вовлечь противника в решительное сражение и был совершенно не заинтересован в том, чтобы противник берег свои силы. 

Таким образом было предусмотрено, что с первой же своей операции воздушная армия должна была быть в состоянии вести наступательные действия против наземных целей. Поскольку, очевидно, результаты неприятельского противодействия больше всего сказались бы на первых волнах самолетов, было отдано распоряжение, чтобы дивизии, входящие в состав первой волны, не брали бомб, увеличив зато сверх нормы количество огнеприпасов. Самолеты следующих волн, напротив, должны были взять бомбовую нагрузку полностью. 

Во время полета к намеченным целям дивизии должны были нормально лететь на максимальной высоте, допускаемой их нагрузкой, главным образом, с целью вынудить атакующие авиачасти противника подняться на значительные высоты и на этих высотах вести бой. Точно так же и бомбардирование при первой наступательной операции должно было производиться с больших высот, чтобы избежать действия зенитной артиллерии, поскольку — особенно при первой операции — имелось e виду достижение преимущественно морального эффекта. 

В силу общего замысла атаки следовало вести ее на максимально широком фронте, чтобы принудить союзников к наибольшему распылению своих сил; другими словами, следовало после перелета границы пустить атакующие» колонны по веерообразно расходившимся маршрутам. Ввиду того, что эшелоны колонн, если бы они остались неуничтоженными, автоматически закончили бы предписанные им маршруты, возможно было дать каждой колонне наиболее выгодный маршрут. Если бы силы противника были опрокинуты, следовало продвигаться вперед, оставаться над территорией противника как можно дольше и причинять неприятелю наибольший материальный и моральный урон, провоцируя его на дальнейшие атаки, которые в высшей степени истощили бы его силы. Поэтому маршруты различных колонн были выработаны на основе критерия — сразу же вызвать у противника впечатление, что неприятель господствует над ним в воздухе, путем нападения на населенные и железнодорожные центры, находящиеся на весьма значительном расстоянии от границ, и на самые столицы. 

* * *

План атаки для первой операции воздушной армии был тщательнейшим образом разработан во всех своих деталях еще в мирное время, и все командиры частей, от высших до низших, знали, что они должны будут делать, когда командующий воздушной армией бросит свой приказ «Вперед!» 

Допуская, что первая операция будет успешной, было установлено, что воздушная армия должна поставить себе целью последующими операциями отрезать оперативную зону союзных армий от их тыла, т. е., точнее говоря, прервать сообщения по шоссейным и железным дорогам, выходящим на французской и бельгийской территориях на рокадную линию: Бельфор — Эпиналь — Туль — Реймс — Шарлевилль — Живе — Динан — Намюр — Сен-Трон — Тонгр, с целью сократить транзит через эту линию до столь незначительных размеров, чтобы сосредоточение войск, а еще более их существование и действия стали бы невозможными в зоне между этой линией и границей. 

Как явствует из его «Воспоминаний», в этом вопросе ген. Ройсс был вынужден уступить — по крайней мере частично.

Ген. Ройсс считал необходимым после доведения неприятельских воздушных сил до ничтожных размеров использовать воздушную армию для непосредственного удара по силам сопротивления неприятельских стран. Другими словами, он хотел осуществить на практике крайние выводы своей теории, бросив воздушную армию в атаку без всяких ограничений против наиболее чувствительных и наиболее уязвимых населенных центров противника, с тем, чтобы в короткий срок поставить неприятельское население в невозможные для существования условия, вынудив его этим оказать давление на свои правительства, чтобы заставить их положить оружие. По мнению ген. Ройсса, это был наиболее легкий и наиболее быстрый способ для экономичного решения войны, с минимальными человеческими жертвами и денежными затратами для обеих сторон, поскольку развал был бы вызван, главным образом, принуждением морального порядка. Но эта крайняя тенденция не была принята правительством или по крайней мере была принята лишь условно. Ген. Ройсс, встретив сильнейшую оппозицию, уступил и решил по завоевании господства в воздухе использовать воздушную армию для воспрепятствования сосредоточению и действиям неприятельских сухопутных армий на фронте их развертывания. 

Для достижения этой цели было необходимо и достаточно перерезать некоторое число шоссейных и железных дорог, соединявших зоны развертывания союзных армий с остальной частью франко-бельгийской территории, и препятствовать возобновлению этих сообщений в течение определенного периода времени. Это представляло собой безусловно грандиозную работу, но попытка осуществления ее была возможна, особенно если бы по завоевании господства в воздухе воздушная армия сохранила достаточную наступательную мощь против наземных целей. Но если бы эта попытка на практике оказалась безрезультатной, всегда осталось бы время для применения крайних теорий ген. Ройсса. 

Выбором указанной выше линии, отделявшей зону развертывания от остальной части территории (Бельфор — Эпиналь — Туль — Реймс — Шарлевилль — Живе — Ди-нан — Намюр — Сен-Трон — Тонгр), определялась параллельная франко-германской и бельгийско-германской границе зона, глубиной от 80 до 100 км; более или менее полная отрезанность этой зоны от остальной территории названных стран безусловно поставила бы союзников в чрезвычайно тяжелое положение. 

Естественно, что претендовать на перерыв всех без исключения — да еще и с одного раза — авто-гужевых и железнодорожных сообщений между территорией союзных держав и зоной развертывания их сухопутных армий было бы невозможно. Но в этом отнюдь не встречалось необходимости. Если подумать о том, что через эту рокадную линию (Бельфор — Реймс — Тонгр) должны были бы с первых же дней проходить огромные количества людей и имущества, составлявших грандиозные союзные армии, а в дальнейшем и все необходимое для жизни и деятельности этих армий, то станет понятно, что путем перерыва даже только части авто-гужевых и железно дорожных сообщений оказалось бы возможным самым серьезным образом воспрепятствовать мобилизации и сосредоточению армий противника, а также каким-либо возможным их действиям. При длительном перерыве части этих жизненных сообщений можно было надеяться до такой степени обескровить неприятельский фронт, что затем его легко было бы в надлежащий момент разгромить. Независимо от этих результатов материального порядка, не следует забывать и о моральном эффекте, который эти перерывы сообщений неизбежно оказали бы на войска, стекающиеся в оперативную зону; они вынуждены были бы остановиться и констатировать господство неприятеля в воздухе. 

Еще в мирное время был разработан полный и детализированный план изолирования оперативной зоны союзников; с помощью действий воздушной армии. Было изучено железнодорожное движение, имевшее отношение к мобилизации и сосредоточению. Железные дороги остаются теми же, какими были, — в чем легко точнейшим образом убедиться. В более или менее точных пределах мобилизуемые неприятельские силы также известны. При наличии этих данных, хотя бы и лишенных абсолютной точности, возможно было определить большее или меньшее значение линии железных дорог, выходивших на принятую линию разделения. Равным образом легко было определить большее и меньшее значение шоссейных дорог. 

Для каждой из железнодорожных линий и шоссейных, дорог, выходивших на рокадную линию, особенно для наиболее важных из них, был разработан особый план перерыва ее, содержавший указания об ударах, которые необходимо было нанести для достижения цели. Как правило, следовало пытаться достичь перерыва не путем разрушения искусственных сооружений (мостов, путей и т. д.), но посредством создания «непроходимых зон» (зон заграждения — «zone di interdizione». — Пер. ) на самих путях сообщения. Для этого следовало бомбардировать химическими бомбами — зажигательными и отравляющими — населенные 
центры, сквозь которые проходили железнодорожные линии и шоссейные дороги, чтобы создать очаги пламени и ОВ, к которым с трудом можно было бы приблизиться и сквозь которые еще труднее было бы пройти. В планах перерыва были указаны для каждой линии дороги центры, наиболее выгодные для бомбардирования, и количество бомб, потребное для каждого из них (10, 20, 30 т бомб на центр); кроме того, указывалось, где и как выгоднее всего повторять бомбардирование для сохранения перерывов. При наличии воздушной армии, способной поднять при каждом полете 3000 т бомб, можно было бы бомбардировать, считая в среднем 20 т бомб на центр, 150 центров при каждом полете. 

Во всяком случае одно было несомненно, а именно что для достижения изоляции оперативной зоны союзников наступательная мощь воздушной армии против наземных целей должна была превосходить известный предел. Поэтому ген. Ройсс оставил за собой право решить по достижении господства в воздухе, достаточна ли для этой цели сохранившаяся мощь воздушной армии или нет. В случае, если бы он не счел ее достаточной, он безусловно использовал бы воздушную армию в соответствии со своими крайними теориями. 

Было известно, что противник располагает частями дневной и ночной бомбардировочной авиации. Безусловно, эти части были бы использованы, и притом с тем большей легкостью, что Германия не располагала истребителями и у нее не было истребителей противовоздушной обороны. 

Каким образом можно было бы избавить собственные центры от ударов, которые, несомненно, нанесли бы им бомбардировочные средства союзников? Вот что пишет по этому поводу ген. Ройсс в своих «Воспоминаниях»: 

«После того как оборонительные воздушные силы неприятеля были бы разбиты, у союзников не осталось бы истребителей, а потому остались бы бомбардировочные части против «боевых» частей. 

Очевидно, наши «боевые» части не стали бы терять времени на то, чтобы попытаться воспрепятствовать неприятельским бомбардировочным частям выполнять их наступательные действия.

Следствием этого явились бы параллельные действия, в которых каждая из сторон стремилась бы нанести противнику максимальный урон. Которая из них взяла бы верх над другой? Естественно, при прочих равных условиях та, которая располагала бы большей наступательной способностью против наземных целей. 

Именно поэтому я объединил все воздушные средства страны в воздушную армию и стремился придать им максимальную наступательную способность против наземных целей.

Но, хотя наша воздушная армия могла бы обладать наступательной способностью против наземных целей, значительно превосходящей способность бомбардировочных частей противника, все же теоретически оставалось в силе положение, что невозможно было бы избежать бомбардирования наших центров. Я написал «теоретически», потому что на практике способность вести против наземных целей наступательные действия, значительно превосходящие действия противника, могла быть использована, в потенциальном состоянии, чтобы отнять у неприятеля всякое поползновение к наступательным действиям против наших центров. Так оно в действительности и случилось»

(ген. Ройсс, «Воспоминания», гл. III). 

Распоряжения на 16 июня

Телеграмма посла фон-Тауприца из Парижа поступила в 23 часа, во время заседания совета министров. Это была война: никакие силы человеческие не могли более помешать ей разразиться со всей ее яростью; даже лица, наименее склонные к крайним мерам, были вынуждены принять неизбежное. Время споров прошло, — наступило время действовать. Приказ об общей мобилизации был издан в 24 часа 15-го, и ген. Ройсс, приняв главное командование всеми вооруженными силами страны, доложил совету министров, что воздушная армия вторгнется в воздушное пространство над неприятельской территорией между 6 и 7 часами того же дня, 16 июня, чтобы приступить к своей работе по подрыву сил сопротивления неприятельских стран. 

Для того, чтобы преодолеть последние колебания некоторых членов совета по отношению к неограниченному применению воздушно-химического оружия, ген. Ройсс предложил известить противников о своих намерениях, чтобы они, в случае надобности, могли принять свои меры. Но поскольку в руках Германии было средство воспрепятствовать мобилизации и сосредоточению неприятельских вооруженных сил, было бы преступлением против родины отказаться от него и ожидать, пока эти силы будут готовы и расположены для боя. Дело неприятеля защищать и охранять центры, в которых он намеревается проводить военные операции, какими, являются мобилизация и сосредоточение; дело неприятеля удалить из центров, где выполняются военные операции, тех, кому там нечего делать; было бы поистине наивно допустить, чтобы прятались за безоружных граждан, женщин, детей и стариков, как за щиты; предупреждение было даже излишним: известно, что война есть война. 

Таково происхождение знаменитой германской радиограммы от 2 часов 16 июня.

Министру иностранных дел, который обратил его внимание на то, что предупреждение означало бы отказ от использования внезапности, ген. Ройсс ответил, что внезапность заключается в самом факте наличия воздушной армии, а не в часе, в который она начнет действовать. 

Вступив в командование всеми вооруженными силами: страны, ген. Ройсс немедленно отправил незашифрованной радиограммой следующий приказ воздушной армии:

«Всем командирам воздушных частей. 

Время х — сегодня в 6 часов утра.

Я уверен, что каждый точно выполнит свой долг, и благодаря этому к заходу солнца воздушная армия решит исход войны».

Оперативный приказ, к которому относилось указанное выше время х, содержал следующие основные распоряжения: 

«Идея операции. Атаковать всей массой воздушной армии вдоль всего протяжения границы, последовательными волнами с усилением левого крыла для охвата Парижа с юга; разбить противника (в воздухе. — Пер.), бить по его важнейшим коммуникационным линиям и немедленно создать у него впечатление полной его обреченности в воздухе. 

Силы. Все силы воздушной армии, включая запасные самолеты дивизий.

Распределение сил. Для выполнения атаки создается 8 колонн, а именно:

1-я колонна в составе I эскадры (самолетов в 2000 л.с.) 3 эшелона, соответственно из 4, 4 и 2 дивизий;

2-я колонна в составе II эскадры (2000 л.с.); 3 эшелона, аналогично предыдущей;

3-я колонна в составе III эскадры (2000 л.с.); 3 эшелона, аналогично предыдущей;

4-я колонна в составе IV эскадры (2000 л.с.); 3 эшелона, аналогично предыдущей;

5-я колонна в составе V эскадры (2000 л.с.) и IX эскадры (3000 л.с.); 8 эшелонов, соответственно из 2, 2, 2 и 4 дивизий самолетов в 2 000 л.с. и 2, 2, 2 и 4 дивизий самолетов в 3000 л.с.; 

6-я колонна в составе VI эскадры (2000 л.с.) и X эскадры (3000 л.с.); 8 эшелонов, аналогично предыдущей плюс 1 эшелон из 3 дивизий самолетов в 6 000 л.с.

7-я колонна в составе VII эскадры (2 000 л.с.), XI и XII эскадр (3000 л.с.) и XV эскадры (6000 л.с.); 8 эшелонов, соответственно из 2, 2, 6 дивизий (2000 л. cj, 4, 4, 4 и 8 дивизий (3000 л.с.) и 4 дивизий (6000 л.с.); 

8-я колонна в составе VIII эскадры (2000 л.с.), XIII и XIV эскадр (3000 л.с.); 7 эшелонов, соответственно из 2, 2, 6 дивизий (2 000 л.с.), 4, 4, 4 и 8 дивизий (3 000 л.с.) плюс 1 эшелон из 3 дивизий (6000 л.с.). 

Между двумя следующими один за другим эшелонами должна будет сохраняться дистанция, равная ½ часа полета (100 км){18}, в каждом эшелоне все дивизии образуют один общий фронт.

Волны. В х часов головные эшелоны всех 8 колонн должны быть над линией Падерборн — Корбах — Гиссен — Ганау — Ашаффенбурт — Вюрцбург — Ансбах — Ульм.

Таким образом создается 8 волн:

1-я волна — фронт всех 8 колонн — 24 дивизии (2 000 л.с.)

2-я волна — фронт всех 8 колонн — 24 дивизии (2 000 л.с.)

3-я волна — фронт всех 8 колонн — 24 дивизии (2 000 л.с.)

4-я волна — фронт 5-й, 6-й, 7-й и 8-й колонн — 8 дивизий (2 000 л.с.) и 8 дивизий (3 000 л.с.)

5-я волна — фронт 5-й, 6-й, 7-й и 8-й колонн — 12 див. (3 000 л.с.)

6-я волна — Фронт 5-й, 6-й, 7-й и 8-й колонн — 12 див. (3 000 л.с.) и 3 див. (6 000 л.с.){19}

7-я волна — фронт 5-й, 6-й, 7-й и 8-й колонн — 20 див. (3 000 л.с.) и 4 див. (6 000 л.с.){20}

8-я волна — фронт 5-й, 6-й, 7-й и 8-й колонн — 8 див. (3 000 л.с.) и 3 див. (6 000 л.с.){21}

Маршруты и задачи колонн. Маршруты, указываемые здесь различным колоннам, представляют собой основные направления для всей совокупности различных колонн; равным образом и задачи, возлагаемые на каждую колонну, являются задачами общего порядка. На этих основах командующие колоннами через командиров эскадр должны установить маршруты подчиненных им дивизий и распределить между последними задачи, порученные колонне. 

1-я колонна. Маршрут: Падерборн — Эйпен — Льеж — Брюссель — Лилль — Аббевилль — Руан — Дрё — Корбейль — Шалон-на-Марне — аэродромы военного времени (10 часов полета).

Задача. Бомбардирование нескольких крупных центров северной Франции с целью морального воздействия.

2-я колонна. Маршрут: Корбах{22} — Сент-Вит — На-мюр — Валансьенн — Амьен — Жизор — Мёлан — Этамп — Мелэн — Сен-Дизье — аэродромы военного времени (10 часов полета).

Задача. Бомбардирование нескольких крупных центров северной Франции с целью морального воздействия.

3-я колонна. Маршрут: Гиссен — Мерциг — Стенэ — Реймс — Вилльнев{23}, затем маршрут 5-й колонны (10 часов полета).

Задача. Бомбардирование аэродромов в районax Стенэ и Реймса.

4-я колонна. Маршрут: Ганау — Саарбрюкен — Верден — Шалон-на-Марне — Сане, затем маршрут б-й колонны (10 часов полета).

Задача. Бомбардирование аэродромов в районах Вердена и Шалона.

5-я колонна. Маршрут: Ашаффенбург — Пирмазенс — Нанси — Сен-Дизье — Ромильи — Ле-Ман — Алансон — Руан — Амьен — Лаон — Верден — аэродромы военного времени (10 часов полета).

Задача. Разрушение железных дорог, связывающих Париж с западной и юго-западной Францией (линии Тур — Париж, Анжер — Париж, Орлеан — Париж, Ле-Ман — Париж, Ле-Гавр — Париж).

6-я колонна. Маршрут: Вюрцбург — Бергцаберн — Шарм — Шомон{24} — Труа — Сане — Орлеан — Шартр — Жизор — Бовэ — Суассон — Эперне — Тудь — Нанси — аэродромы военного времени (10 часов полета).

Задача. Разрушение следующих железных дорог: Труа — Париж, Дижон — Париж, Невер — Париж, Тур — Париж, Анжар — Париж и Ле-Ман — Париж.

7-я колонна. Маршрут Ансбах — Страсбург — Ремиремон — Невер — Париж — аэродромы военного времени (10 часов полета).

Задача. Терроризирование столицы и производство разрушений в ее окрестностях, в особенности там, где сосредоточены важнейшие промышленные предприятия. Для создания яркого впечатления нашего

господства в воздухе дивизиям XI, XII и XV эскадр, держась на большой высоте, длительное время крейсировать вокруг Парижа и над его окрестностями, сбрасывая свою бомбовую нагрузку (1 200 т бомб).

Первые два эшелона XI и XII эскадр должны взять дымовые бомбы для ослепления, при возможности, противовоздушной обороны и во всяком случае — для морального воздействия на население.

8-я колонна. Маршрут: Ульм — Брейзах — Безансон — Шалон-на-Саоне, затем различные маршруты (12 часов полета).

Задача. Нападение на центры, отдаленные от границы, для оказания морального воздействия на население, а именно на Клермои-Ферран, Лимож, Бордо, Роанн, Тулузу, Лион, Сент-Этьенн, Баланс, Авиньон, Ним, Монпеллье, Арль, Экс{25}, Бург{26}, Гренобль. 

Особые распоряжения. Первым двум волнам не брать бомб, но взять по меньшей мере двойной против нормального боевой запас для стрелкового и артиллерийского вооружения. Самолеты должны все время держаться на максимальной высоте, допускаемой их нагрузкой. Объекты, защищенные зенитной артиллерией, следует, как правило, обходить. 

Разведчики{27}. 15 разведывательных эскадрилий должны появиться в х+2 часа в воздухе над зоной Реймс — Стенэ — Шомон — Шарм, где следует ожидать наиболее жарких боев, и действовать по собственной инициативе».

Этот оперативный приказ приводил в движение грандиозный (наступательный механизм, который после пуска его в ход уже невозможно было остановить. 

Каждая боевая часть — дивизия, взлетая со своего аэродрома с таким расчетом, чтобы ее голова оказалась на исходной линии волн (Падерборн — Корбах{28} — Гиссен… — Ансбах — Ульм) в указанный час, имела точную задачу, которую она обязана была выполнить: следовать по указанному ей маршруту и произвести предписанные бомбардировки. 

Ни о чем более не должна была заботиться дивизия, хорошо знавшая, что впереди, позади и сбоку от нее другие дивизии движутся подобным же образом, — ни о чем ином, помимо отражения атак, которые мог произвести на нее противник. 

Чтобы воспрепятствовать этим действиям, противник ничего не мог сделать, за исключением атаки дивизий своими истребительными частями. В случае подобных атак дивизии не должны были каким бы то ни было образом изменять свой курс (это изменение не имело бы никакого значения), каков бы ни был противник как с точки зрения численности, так и в отношении качества, каковы бы ни были ее потери и как бы далеко она ни углубилась в пространство над неприятельской территорией. Поэтому дивизии должны были принимать бой на своем курсе, помня, что они составляют часть организованной ударной массы, конечная цель которой должна была быть достигнута путем индивидуальных действий всех составляющих ее элементов. 

Только в том случае, если бы число ее самолетов было сведено к двум, дивизия получала право отступить, причем отход должен был совершаться по направлению к следующему эшелону, встреча с которым произошла бы через 10–20 минут, и к которому остатки дивизии должны были присоединиться, стремясь пристроиться к одной из дивизий этого эшелона. 

Дивизия могла отступить (могла, но не была обязана) в случае израсходования боеприпасов на всех ее самолетах и по приказу своего командира, возвращаясь по уже пройденному маршруту, на максимальной высоте, с посадкой на свой аэродром военного времени. Эта возможность отступления была предоставлена усмотрению командира дивизии, который, однако, должен был помнить, что, за исключением особых случаев, следовало избегать (какого бы то ни было отступления, ввиду того что одно только присутствие дивизии в воздушном пространстве над неприятельской территорией служило уже доказательством силы. 

Из распределения сил ясно видно, что такое построение приводило вначале к усилению правого крыла (повидимому, с намерением отвлечь внимание неприятеля к северу), в то время как немедленно вслед за этим обнаруживалось действительно грозное усиление левого крыла, которое своими маршрутами охватывало всю территорию Франции к югу от парижской параллели и обходило Париж с запада. 

Этот план, хотя счастье и улыбнулось ему, подвергся жестокой критике выдающихся военных историков за свою схоластическую жесткость.

«Не я во всяком случае, — отвечал этим критикам в своих «Воспоминаниях» ген. Ройсс, автор плана атаки, — мог считать, что моя воздушная армия смогла бы продвигаться в неприятельском воздушном пространстве, сохраняя тот симметричный строй, который получался при изображении оперативного приказа в виде схемы. Лучше, чем кто бы то ни было, я сознавал, что мои «боевые» дивизии являлись не инертными пешками, механически приведенными в движение на мертвой шахматной доске, но наоборот — живыми существами. В эти живые существа и в каждое из них в отдельности моим оперативным приказом я вдохнул волю, более твердую, чем железо, — волю следовать до последнего по указанному мной пути. И этого было достаточно! 

Какое могло бы иметь значение то обстоятельство, что следовавшие одна за другой волны не смогли точно выдержать указанной дистанции? Если бы все дивизии продвигались вперед, то те, которые вылетели раньше, неизбежно оказались бы впереди вылетевших позднее. Если, я дал каждой из дивизий точный маршрут и точные задачи, я сделал это потому, что знал, что все мои дивизии будут следовать по этому точному маршруту, если только противник не уничтожит их. А я знал это потому, что мне была известна доблесть моих экипажей, а также и потому, что мои дивизии, будучи брошены в бой, не могли сделать ничего иного; это же они могли сделать, если только они не были бы уничтожены. Моими 4 колоннами левого крыла за промежуток в 3 ½ часа я бросал нa одну только часть неприятельского фронта свыше 4/5 моих сил: я неизбежно должен был разбить противника. И я разбил его». 

В дни, предшествовавшие началу военных действий, германской воздушной армии ничего не надо было делать, разве только, как говорится, начищать до блеска духовые инструменты. И, чтобы пустить в ход этот грандиозный военный механизм, достаточно было приказа, изданного ген. Ройссом в 1 час 16 июня.

Сражение 16 июня

Дать хотя бы общее, но достаточно точное представление о грандиозном столкновении, получившем название «сражения 16 июня», чрезвычайно трудно; тем не менее мы постараемся сделать это на основе официальных документов, опубликованных в последнее время, и личных воспоминаний участников и зрителей величественной трагедии. 

На предыдущих страницах мы обрисовали положение обеих сторон к вечеру 15 июня, их распоряжения и планы на следующий день; а теперь, для упорядочения нашего рассказа, мы постараемся, описывая события, группировать их по месту и времени. 

Сражение в точном смысле слова началось между 6 ч. и 6 ч. 15 м., когда первые воздушные части обеих сторон вошли в соприкосновение. Однако, еще ранее имели место боевые действия, которые, хотя и входили в общую картину борьбы, не оказали никакого влияния на исход сражения. 

Это были действия 4 ночных бомбардировочных бригад французской воздушной армии. Последние, в соответствий с полученным приказом, перелетели между 3 ч. и 3 ч. 30 м. франко-германскую границу между Люксембургом и Рейном, направляясь для бомбардирования объектов Кёльна, Бонна, Кобленца, Бингена, Майнца, Вормса, Маннгейма и Шпейера. Целью этих бомбардировок являлось разрушение железнодорожных и обыкновенных мостов через Рейн. 

Как мы уже говорили, французские ночные бомбардировочные бригады имели в этот момент половинный состав против штатов военного времени (эскадрильи мирного времени были полностью укомплектованы, но еще не выделили вновь формируемых эскадрилий), т. е. по 6 эскадрилий (36 самолетов) в бригаде. Бомбардировки производились отдельными полками (3 эскадрильи) и были выполнены, не встретив какого-либо противодействия со стороны противника, который — по крайней мере по внешности — ограничился тем, что погасил все огни. Для бомбардирования применялись фугасные бомбы в 500 и в 1000 кг, и причиненные повреждения были весьма значительны, особенно мостам в Кёльне и Кобленце. 

(Все 4 бригады возвратились без всяких потерь на свои аэродромы военного времени между 6 ч. и 6 ч. 30 м). 

В 6 часов германское правительство передало всем радиостанциям мира первое сообщение о военных действиях. Это сообщение следует привести здесь целиком:

«Берлин, 16 июня, 6 часов. 

Сегодня утром, между 4 и 5 часами, значительные французские воздушные силы, пролетев над Рейнской областью, сбросили сотни тонн фугасных, зажигательных и химических бомб на города» Кёльн, Бонн, Кобленц, Биген, Майнц, Вормс, Маннгейм и Шпейер. Людские жертвы и разрушения зданий неисчислимы; тысячи граждан, стариков, женщин и детей убиты или находятся в агонии. 

Германское правительство отдало воздушной армии приказ приступить к репрессивным действиям».

Это сообщение чрезвычайно преувеличивало результаты французских бомбардировок. Хотя и были жертвы из числа мирных граждан, но число их было не особенно велико и отнюдь не внушительно, а что важнее всего — французы не применяли отравляющих веществ. 

Однако, германское правительство воспользовалось фактом французского налета, чтобы обвинить союзников перед мировым общественным мнением в том, что они первые приступили к неограниченному использованию воздушно-химическото оружия; это было сделано с целью оправдать применение его, к которому оно еще ранее решило прибегнуть. 

Это сообщение, опубликованное в экстренных выпусках газет всего мира, произвело громадное впечатление, которое не могло быть сглажено опровержениями союзных правительств, поскольку эти опровержения и не могли отрицать самого факта бомбардировок; они лишь уточняли метод выполнения бомбардирования. Даже позднее, когда германская воздушная армия развернула свои ужасающие воздушно-химические действия, это впечатление сохранилось, и в умах многих людей никогда не изгладилось убеждение, что союзники действительно первые нарушили международные соглашения и что поэтому Германия только осуществляла свое законное право ответа тем же оружием. 

Обстановка в 6 часов

В результате мер, принятых обеими сторонами, обстановка в 6 часов представляется следующей:

Союзники

а) I полк бельгийской истребительной бригады (6 эскадрилий, 36 самолетов) патрулирует над районом Кёльн — Кобленц, на фронте, примерно, в 80 км, на высоте около 5 000 м.

б) II и IV французские истребительные бригады (4 полка, 24 эскадрильи, 144 самолета) патрулируют: первая — над районом Кобленц — Майнц, вторая — над районом Майнц — Ашаффенбург, каждая на фронте около 100 км на высоте в 5 000 м. 

При определении воздушной обстановки нам каждый раз придется ссылаться на определенные пункты на земной поверхности. Это могло бы, однако, привести к несоответствующей действительности окостенелости положений, если бы читатель не стремился с помощью своего воображения придать этим положениям необходимую эластичность. Воздушная обстановка, ввиду свойств воздушных средств, может длиться лишь мгновение, если относить ее к неподвижным пунктам на местности, а потому ссылки на местность следует принимать, главным образом, как указания общего характера. Если мы, например, говорим: такие-то воздушные силы находятся в таком-то часу на фронте Кобленц — Майнц на высоте в 5 000 м, мы не хотим этим сказать, что эти силы фактически находятся со всеми своими частями, построенными и вытянутыми в линию, в вертикальной плоскости, проходящей через Кобленц и Майнц на высоте в 5 000 м; мы только хотим сказать, что части, входящие в состав этих сил, находятся в настоящий момент приблизительно на несколько десятков километров ближе или дальше от нее, на линии, соединяющей на высоте около 5 000 м вертикали над Кобленцом и над Майцом. 

Немцы

а) 4 дивизии I эскадры (2000 л.с., 1-я колонна) прибыли в воздушное пространство над Падерборном и направляются к Кёльну; эти 4 дивизии (40 самолетов в 2 000 л.с.) встретятся около 6 ч. 30 м. с I полком бельгийской истребительной бригады. 

б) 4 дивизии II эскадры (2 000 л.с., 2-я колонна) прибыли в зону над Корбахом{29} и направляются на Гоннеф (на Рейне); эти 4 дивизии (40 самолетов в 2 000 л.с.) встретятся с I полком бельгийской истребительной бригады. 

в) 4 дивизии III Эскадры (2 000 л.с., 3-я колонна) находятся над Гиссеном и направляются на Санкт-Гоар (на Рейне); 4 дивизии IV эскадры (2000 л.с.) прибыли в зону над Ганау и направляются к Майнцу.

Эти 8 дивизий (80 самолетов в 2 000 л.с.) в самом скором времени столкнутся со II французской истребительной бригадой.

г) 2 дивизии V эскадры (2 000 л.с., 5-я колонна) находятся над Ашаффенбургом. 2 дивизии VI эскадры (2 000 л.с., 6-я колонна) находятся над Вюрцбургом. Эти 4 дивизии (40 самолетов в 2 000 л.с.) вошли в соприкосновение с частями IV французской истребительной бригады. 

д) 2 дивизии VII эскадры (2 000 л.с., 7-я колонна) достигли района Ансбаха и направляются на Страсбург.

е) 2 дивизии VIII эскадры (2 000 л.с., 8-я колонна) прибыли в зону над Ульмом и направляются к Брейзаху.

Перед этими двумя колоннами дорога пока свободна.

Таким образом, с 6 часов начались бои между головными частями V и VI колонн и частями IV французской истребительной бригады, а между 6 ч. и 6 ч. 30 м. бои распространяются постепенно все дальше на север, так что к 6 ч. 30 м. бои идут вдоль фронта, тянущегося от Кёльна через Кобленц, Крейцнах, Людвигсгафен до Гейдельберга. 

В районе Кёльн — Гоннеф I полк бельгийской истребительной бригады атакует 8 дивизий (2 000 л.с.), составляющих первую волну 1-й и 2-й колонн. Здесь 6 истребительных эскадрилий (36 самолетов) сражаются с 8 «боевыми» дивизиями (80 самолетов в 2 000 л.с.). 

В районе Кобленц — Крейцнах II французская истребительная бригада нападает на 8 дивизий (2 000 л.с.), составляющих первую волну 3-й и 4-й колонн. Здесь 12 истребительных эскадрилий (72 самолета) ведут бой с 8 «боевыми» дивизиями (80 самолетов в 2 000 л.с.). 

Над районом Кайзерслаутерн — Шпейер — Гейдельберг IV французская истребительная бригада атакует 4 дивизии (2 000 л.с.), головные части 5-й и 6-й колонн; 12 истребительных эскадрилий (72 самолета) против 4 «боевых» дивизий (40 самолетов в 2000 л.с.). 

На основании многочисленных воспоминаний и рассказов, опубликованных впоследствии как во Франции, так и в Германии офицерами, принимавшими участие в боях этого трагического дня 16 июня, мы можем составить себе достаточно точное представление о том, чем были эти бои. 

Истребительные части союзников, патрулировавшие или же брошенные против неприятельских сил, едва завидев части противника, стремились поставить себя в наилучшие условия для атаки их. Германские дивизии, независимо от того, заметили ли они противника или нет, продолжали следовать по своему маршруту, сохраняя свой строй; это давало возможность истребительным частям, обладавшим большей скоростью и большей маневренностью, с большой легкостью выбирать направление для атаки, так как неприятельские соединения не делали никаких попыток уклониться от атаки и не предпринимали никакого маневра для изменения своего расположения. Поскольку дело шло об атаке сомкнутых строев, истребительная часть пыталась подойти к такому строю, охватывая его одновременно всеми своими самолетами так, чтобы принудить его отбиваться в различных направлениях, рассеивая таким образом свой огонь. 

Истребительная авиация действовала эскадрильями или группами (две эскадрильи) в том смысле, что часть держалась сомкнуто до момента начала атаки. Тогда эскадрилья разделялась на две полуэскадриьли (два звена. — Пер.) по 3 самолета, причем каждая полуэскадрилья обычно действовала вдоль единой оси направления атаки. 

Все 4 направления атаки, если речь шла о группе, или оба направления, если речь шла об эскадрилье, должны были сходиться в одной точке — неприятельской части, и атаки по ним должны были вестись синхронно (одновременно). На учениях в мирное время над этим очень много работали, и на практике (в бою. — Пер. ) смогли констатировать, что эта система отвечала своей цели: когда союзным частям удавались синхронные и сходящиеся атаки, они достигали наибольших результатов. 

Германские дивизии, следуя своим уставным указаниям, неизменно сохраняли сомкнутый строй и не отклонялись от указанного пути, каковы бы ни были силы атакующего и с какого бы направления. ни велась атака. 

Состав дивизий равнялся в этот день 10 самолетам вместо 9, как полагалось то штатам военного времени, так как с ними летели и запасные самолеты. Даже в тех случаях, когда дивизия подвергалась одновременной атаке 12 истребителей целой группы, что случалось редко, с какого бы направления ни велась атака, действительность огня дивизии обычно превосходила таковую фронтального огня истребителей. Когда же дивизию атаковывала всего одна эскадрилья или — еще хуже — всего одна полуэскадрилья, то невыгодность для атакующего возрастала в огромной степени, поскольку строй дивизии получал возможность сосредоточивать свой огонь в немногих направлениях. На тяжелых германских кораблях вооружение было размещено с большой тщательностью, оно не требовало усилий при наводке, было укрыто от ветра и управлялось великолепно подготовленным личным составом. С другой стороны, то обстоятельство, что строй во время атаки его не должен был никоим образом маневрировать, позволяло иметь для оружия почти совершенно устойчивую платформу. Атаковать дивизию, хотя бы ослабленную потерями до половины или трети ее нормального состава, для одиночного истребителя было безумством, однако, это героическое безумство часто имело место со стороны союзных истребителей. 

После того, как истребительная часть — будь то группа или эскадрилья — произвела первую атаку, каков бы ни был исход последней, ее самолеты оказывались разрозненными, и она не могла надеяться быстро восстановить строй для того, чтобы попытаться вновь атаковать группой или эскадрильей ту же самую дивизию либо другую. С другой стороны, дивизия, выдержавшая атаку — даже в случае, если она понесла потери, — продолжала свой путь, сохраняя свой строй, хотя бы и уменьшившийся численно. И тогда, чтобы не допустить беспрепятственного следования противника, возникала необходимость, чтобы каждый истребитель атаковал за свой страх и риск. Значительное большинство союзных истребителей, которым претила мысль о безнаказанном продвижении неприятеля, после групповой атаки проводили все новые и новые одиночные атаки. Эти благородные поступки, особенно в день 16 июня, причиняя лишь незначительный урон «боевым» дивизиям, явились, пожалуй, в своей совокупности причиной большей части потерь истребительной авиации союзников. 

Видимая невозмутимость, с которой германские дивизии следовали по своему пути под наиболее жестокими атаками, сохраняя строй, несмотря на потери, — невозмутимость, поражавшая неприятельских истребителей, привыкших маневрировать, — представляла собой основную силу этих дивизий; в этом был искренно и глубоко убежден весь их. личный состав. 

С самого момента взлета с аэродрома экипажи дивизий знали, что в случае встречи с неприятелем они ничего не смогли бы сделать, как только принять бой. Ввиду этого им оставалось лишь стремиться к тому, чтобы принять его в наилучших условиях, т. е. прежде всего сохранять сомкнутый строй, допускавший взаимную поддержку всех воздушных кораблей, и затем быть в состоянии легко обнаружить и с легкостью поразить противника. Следовательно, никакого отвлечения, никаких иных забот, помимо наблюдения вокруг себя и наилучшего использования своего оружия! На летчиках лежала задача сохранять строй и правильный курс, а весь остальной экипаж должен был находиться на наблюдательных постах и у оружия, проникнутый единой и единственной мыслью: увидеть и как можно скирее поразить наиболее опасного противника. Строй позволял распределить между экипажами зоны наблюдения таким образом, что это точное разделение работы давало возможность дивизии, даже в значительно уменьшенном в результате потерь составе, все же сохранять боевую мощь и автоматически продолжать свой путь. 

Боевые столкновения — даже там, где встречались многочисленные части противников, — выливались в ряд атак истребительных частей против «боевых» частей. Подобно тому, как германские дивизии не могли появиться, выстроившись в одну линию по фронту, союзные истребительные части не могли атаковать все в один и тот же момент. Поэтому в одной части воздушного пространства одна и та же дивизия подвергалась последовательным атакам 2, 3 или 4 истребительных групп или эскадрилий, в то время как в другой зоне на нее нападали лишь одиночные истребители или же совершенно не производилось атак. 

В воздушном пространстве, где развернулись бои, образовалась в подлинном смысле слова свалка, по внешности хаотическая и беспорядочная: истребительные части и одиночные самолеты, вновь и вновь бросавшиеся против дивизий, продолжавших свой путь, пока они еще существовали, в то время как со всех сторон «боевые» и истребительные самолеты стремительно падали вниз или, будучи рассеяны (потеряв управление — «sbandati»), пытались совершить посадку. Постепенно интенсивность схватки, достигнув своего максимума, уменьшалась; атаки истребительных частей прекращались, так как этих частей не существовало более, а уцелевшие одиночные истребители, вследствие израсходования патронов или бензина (это особенно относится к истребителям ПВО) или же вследствие утомления или упадка духа, совершали посадку, чтобы вновь собраться с силами. В то же время германские дивизии с уменьшившимся числом самолетов продолжали лететь по предписанному им маршруту. 

Как мы видели, в районе Кёльн — Гоннеф около 6 ч. 30 м. начались первые столкновения между 8 дивизиями (2 000 л.с.), головными эшелонами 1-й и 2-й колонн, и I полком бельгийской истребительной бригады. 

Схватка между. 6 истребительными эскадрильями и 8 дивизиями развертывается в районе Кёльн — Гоннеф — Эйпен — Сент-Вит. Бельгийские эскадрильи совершают чудеса храбрости, атакуя вновь и вновь, несмотря на резкое неравенство сил (36 самолетов против 80), но около 7 часов уцелевшие истребители (четвертая часть вылетевших) вынуждены совершить посадку ввиду израсходования патронов; в то же время дивизии (2 000 л.с.), потерявшие около дюжины самолетов, достигают района над Вервье — Сент-Вит на высоте около 6000 м. 

Уже в 6 ч. 30 м. служба воздушного наблюдения на бельгийской границе уведомила командование противовоздушной обороны Бельгии о приближении к границе значительного германского воздушного соединения («una grossa massa aerea») и об отступлении I полка бельгийской истребительной бригады. Командование бельгийской противовоздушной обороны, получившее тем временем и другие сведения о размерах воздушных сил, перелетевших границу, около 7 ч. 15 м. отдает II полку бельгийской истребительной бригады и воздушным гарнизонам Брюсселя, Намюра и Льежа (12 эскадрилий истребителей ПВО) приказ броситься на неприятельские воздушные силы, вторгшиеся в воздушное пространство над Бельгией. Эти силы вылетают между 7 ч. 30 м. и 8 ч. 

В 7 ч. 30 м. 8 «боевых» дивизий первой волны 1-й и 2-й колонн достигли района Брюсселя{30}, держась на большой высоте вне зоны обстрела зенитной артиллерии, и продолжают полет в направлении на Лилль — Валансьен. Бельгийские истребительные части преследуют их, набирая высоту. 

Около 7 ч. 30 м. командование бельгийской противовоздушной обороны получает донесение от службы воздушного наблюдения на границе, что другое крупное германское (воздушное соединение перелетает границу между Эйпеном и Сент-Витом. Действительно, это 8 «боевых» дивизий 2-й волны 1-й и-2-й колонн. 

Командование бельгийской противовоздушной обороны успевает еще отдать своим взлетающим силам распоряжение, чтобы часть их бросилась против второго неприятельского соединения, — и против него бросаются 6 эскадрилий истребителей ПВО. 8 «боевых» дивизий 1-й волны, понесшие некоторые потери в предыдущих боях, настигаются первыми истребительными частями, посланными для преследования их, около 8 ч., в зоне над Лилль — Валансьенн. Около этого же времени 8 дивизий 2-й волны настигнуты. 6 эскадрильями истребителей ПВО в районе Брюссель — Намюр. Одновременно служба воздушного наблюдения сообщает, что еще одно германское соединение перелетает границу. Это 4 «боевых» дивизии 3-й волны 1-й и 2-й колонн. 

В распоряжении командования бельгийской противовоздушной обороны остались лишь 5 истребительных отрядов армейских корпусов, но оно не считает целесообразным подвергать серьезному риску эти вспомогательные силы. Командование французской противовоздушной обороны, — уже осведомленное о событиях, имевших место в воздушном пространстве над Бельгией, так как в 8 часов «боевые» дивизии 1-й волны перелетают франко-бельгийскую границу между Лиллем и Валансьенн, — приказывает I истребительной бригаде вспомогательной авиации (Северного фронта) и воздушным гарнизонам Амьена, Сен-Кантэна и Лаона броситься на противника. 12 истребительных эскадрилий и 18 эскадрилий истребителей ПВО — всего 30 эскадрилий (180 самолетов) — вылетают около 8 ч. 30 м. против «боевых» дивизий 1-й волны, уже атакованных с тыла II полком бельгийской истребительной бригады и 6 бельгийскими эскадрильями ПВО, т. е. всего 12 эскадрильями (72 самолета). 

Таким образом, в воздушном пространстве над районом Аррас — Камбрэ — Амьен — Перонн, между 8 и 9 часами разыгрывается жесточайшая схватка между 8 «боевыми» дивизиями 1-й волны (понесшими потери в предшествующих боях) и 42 французскими и бельгийскими эскадрильями: 252 истребителя атакуют, примерно, 70 «боевых» кораблей. 

«Боевые» дивизии уничтожены в буквальном смысле слова: ни одному самолету не удается спастись, но этот результат обходится союзникам приблизительно в 150 самолетов, (полет 1-й волны  — Ред. ). 

Также между 8 и 9 часами над районом Брюссель — Намюр — Шарлеруа — Ренэ{31} происходит столкновение между 8 дивизиями 2-й волны и 6 эскадрильями ПВО: 80 «боевых» кораблей против 36 истребителей.

Около 9 часов 8 дивизий 2-й волны, потерявших около дюжины кораблей и сбивших около 30 истребителей ПВО, оказываются над районом Аррас — Камбрэ, где их атакуют истребительные силы союзников, уничтожившие 8 дивизий 1-й волны. Эти союзные силы — около 80 самолетов — после только что происшедшей битвы потеряли организацию и перемешаны; они атакуют доблестно, но в одиночку. Около 9 ч. 30 м. 8 дивизий 2-й волны, уменьшившиеся до величины, немного превышающей половину их штатного состава, находятся над районом Амьен — Аббевилль, в то время как уцелевшие союзные истребители садятся, чтобы пополнить запасы горючего и патронов и привести себя в порядок. (Полет 2-й волны — Ред. ). 

В 9 часов командование французской противовоздушной обороны получает донесение, что новые германские воздушные части замечены в районе Рубэ — Лилль и бомбардируют Рубэ. Это — 4 «боевых» дивизии 3-й волны, которые перелетели Бельгию, почти или совершенно не встретив сопротивления. Одна из этих 4 дивизий сбрасывает на Рубэ 10 т бомб. 

Командование французской противовоздушной обороны приказывает 1-му истребительному полку вспомогательной авиации (I армии) броситься на эти неприятельские силы. I истребительный полк вылетает около 9 ч. 30 м. в направлении на Лилль. Этот полк долго блуждает в воздухе и не находит врага; между 12 ч. и 12 ч. 30 м. он садится на свои аэродромы. 

В 10 часов 8 «боевых» дивизий 2-й волны находятся в воздушном пространстве в районе Руана, а 4 дивизии 3-й волны — в районе Аббевилля; на последний они сбрасывают 10 т бомб.

В этот момент командование французской противовоздушной обороны бросает в направлении Руана II истребительный полк вспомогательной авиации (II армии).

* * *

Итак, мы проследили развитие за время между 6 и 10 часами событий в воздушном пространстве над Бельгией и Северной Францией — событий, стоящих почти особняком в общей картине сражения 16 июня.

На этом второстепенном театре столкнулись, с одной стороны, 20 боевых дивизий — 200 кораблей в 2000 л.с., а с другой — 24 истребительных эскадрильи и 30 эскадрилий истребителей ПВО, всего 324 самолета. 

К 10 часам создалась следующая обстановка.

Немцы

1-я волна 1-й и 2-й колонн (8 дивизий, 80 кораблей) полностью уничтожена.

2-я волна (8 дивизий), уменьшившаяся до величины, немного превышающей половину ее сил, находится над районом Руана.

3-я волна (4 дивизии, 40 кораблей), почти нетронутая, находится в районе Аббевилль; она бомбардировала Рубэ и Аббевилль.

В общем 1-я и 2-я колонны потеряли около половины своего состава: примерно, сотню кораблей в 2 000 л.с.

Союзники

От бельгийской истребительной бригады и 3 воздушных гарнизонов Брюсселя, Намюра и Льежа (12 истребительных эскадрилий и 12 эскадрилий истребителей ПВО — всего 144 самолета) осталось около 40 самолетов. 

Сохранились в неприкосновенности 5 бельгийских истребительных групп вспомогательной авиации армейских корпусов, производящих мобилизацию вновь формируемых отрядов.

В I истребительной бригаде вспомогательной авиации (Северного фронта) из 72 самолетов осталось около 30.

Воздушные гарнизоны Амьена, Сен-Кантэна и Лаона (18 эскадрилий, 108 истребителей ПВО) потеряли, примерно, половину своего состава.

Два истребительных полка вспомогательной авиации (I и II армий) находятся в воздухе в поисках противника.

В распоряжений командования остаются истребительные группы вспомогательной авиации армейских корпусов, производящие мобилизацию вновь формируемых отрядов.

Всего союзники потеряли немного более 200 самолетов.

Около 6 ч. 30 м. в воздушном пространстве над районом Кобленц — Крейцнах — Кайзерслаутерн — Шпейер — Гейдельберг начинаются схватки между головными частями 3-й, 4-й, 5-й и 6-й колонн (12 дивизий в 2000 л.с.) и II и IV истребительными бригадами французской воздушной армии. Бой развертывается над Рейнской областью: 144 истребителя против 120 кораблей (2000 л.с.). 

В 7 часов 12 дивизий 1-й волны, уменьшившись приблизительно до 2/3 своего состава, перелетают границу между Мерцигом и Бергцаберном, направляясь на юго-запад, преследуемые, примерно, 50 истребителями, которые расстреливают свои патроны в одиночных, в высшей степени отважных, но почти безрезультатных атаках и вследствие этого садятся. 

В 7 часов 4 «боевых» дивизии (40 кораблей в 2 000 л.с.) перелетают границу между Страсбургом и Брейзахом и направляются на юго-запад.

В это время командование французской противовоздушной обороны отдает следующий приказ:

1. I и III истребительным бригадам воздушной армии атаковать неприятельские силы, перелетающие границу между Мерцигом и Бергцаберном и уже понесшие потери.

2. V истребительной бригаде воздушной армии атаковать неприятельские силы, перелетающие границу между Страсбургом и Брейзахом.

3. Воздушным гарнизонам Вердена, Меца, Нанси и Эпиналя быть наготове атаковать, в случае если неприятель двинет еще новые воздушные силы.

4. Истребительным бригадам вспомогательной авиации центрального и южного фронтов, истребительным полкам вспомогательной авиации армий и уже мобилизованным истребительным эскадрильям армейских корпусов быть готорыми к вылету по первому сигналу. 

* * *

В 7 ч. 30 м. 12 «боевых» дивизий 1-й волны (3-я, 4-я, 5-я и 6-я колонны), в составе, примерно, 2/3 своих сил, достигают линии Стенэ — Верден — Нанси — Шарм и здесь подвергаются первым атакам частей I и III истребительных, бригад воздушной армии; в этот же час следующие 12 дивизий — 2-я волна этих же колонн — перелетают границу между Мерцигом и Бергцаберном. 

В то же самое время (7 ч. 30 м.) 4 дивизии 1-й волны 7-й и 8-й колонн достигли без помех района Ремиремон — Безансон, где начинаются атаки на них частей V истребительной бригады воздушной армии; одновременно с этим следующие 4 дивизии — 2-я волна тех же колонн — перелетают границу между Страсбургом и Брейзахом. 

Между 7 ч. 30 м. и 8 ч. в воздушном пространстве над районом Реймс — Стенэ — Верден — Шарм — Шомон{32} — Сен-Дизье — Шалон-на-Марне разыгрывается бой между дивизиями 1-й волны и 2 истребительными бригадами: 12 «боевых» дивизий (уже потерявшие треть своего состава) против 24 истребительных эскадрилий. 

Атаки французов необычайно яростны и отважны до последних пределов: храбрые истребители как будто обрекли себя в жертву; большая часть из 80 германских кораблей сбита; немногим уцелевшим удается отойти к следующей волне. Но обе истребительных бригады в свою очередь понесли чрезвычайно тяжелые потери и совершенно лишились всех организационных связей; вследствие этого, когда над районом Стенэ — Верден — Туль — Шарм появляются (в 8 часов) совершенно нетронутые 12 дивизий 2-й волны, против них в состоянии броситься лишь одиночные истребители с незначительным запасом патронов. 

В это же время, т. е. между 7 ч. 30 м. и 8 ч., разгорается над районом Везуль — Дижон — Безансон схватка между 4 дивизиями 1-й волны 7-й и 8-й колонн и V истребительной бригадой французской воздушной армии: 72 истребителя против 40 «боевых» кораблей. 

В 8 ч. 4 дивизии, потерявшие немного более половины своих сил, находятся в районе Дижон — Шалон-на-Саоне, в то время как следующие 4 дивизии 2-й волны достигли линии Ремиремон — Безансон.

V истребительная бригада, некоторые части которой атакуют также и 2-ю волну, окончательно истощает свои силы.

Около 8 часов в воздушном пространстве над районом Реймс — Стенэ — Шомон — Шарм появляются 15 германских «разведывательных» эскадрилий; это — 180 сверхскоростных истребительных самолетов с наиболее искусными германскими летчиками. Едва появившись в зоне сражения, они приступают к одиночным действиям, набрасываясь на неприятельских истребителей, занятых атаками на «боевые» дивизии{33}. 

Командующему французской противовоздушной обороной к 8 часам обстановка рисуется в следующем виде (см. схему 5. — Ред.).

На фронте Стенэ — Верден — Туль — Шарм значительная группа больших неприятельских самолетов, почти невредимая, движется на большой высоте на запад; за ней — приблизительно в 100 км, почти на линии границы — другая группа больших самолетов, невидимому, следует по маршруту первой. Южнее — на фронте Дижон — Шалон-на-Саоне — группа неприятельских самолетов, понесшая тяжелые потери; за ней — другая группа, почти нетронутая; за этой в свою очередь над Рейном еще одна значительная группа. 

Сведения, поступившие от частей разведывательного полка воздушной армии, указывают, что новые значительные неприятельские воздушные соединения движутся вслед за теми, которые уже вторглись в воздушное пространство над Францией. 

Истребительные бригады французской воздушной армии понесли чрезвычайно тяжелые потери и неотложно нуждаются в реорганизации. В данный момент рассчитывать на них нельзя.

Командующий французской противовоздушной обороной в этом положении решает сосредоточить все{34} свои силы, объединив их, и отдает приказ всем оставшимся в его распоряжении частям в кратчайший срок броситься на врага. 

Наличные силы следующие:

— воздушные гарнизоны Стенэ, Меца, Нанси и Эпиналя: 16 эскадрилий — 96 истребителей противовоздушной обороны;

— воздушные гарнизоны 2-й линии (Реймса, Шалона-на-Марне, Труа и Оксерр): 24 эскадрильи — 144 истребителя ПВО;

— III и II истребительные бригады вспомогательной авиации (южного и центрального фронтов): 24 эскадрильи — 144 самолета;

— 7{35} истребительных полков вспомогательной авиации армий: 42 эскадрильи — 252 самолета;

— 20 истребительных эскадрилий армейских корпусов: 20 эскадрилий — 120 самолетов.

Всего, следовательно, 126 эскадрилий в составе 756 самолетов{36}.

Приказ отдан в 8 часов, и через несколько минут первые части уже взлетают. Около 8 ч. 30 м. завязывается бой.

К 8 ч. 30 м. положение германских колонн таково.

Колонны 3-я, 4-я, 5-я и 6-я:

1-я волна: уничтожена.

2-я волна: 12 дивизий (2000 л.с.), почти нетронутые, достигли фронта Реймс — Шалон-на-Марне — Сен-Дизье — Шомон.

3-я волна: 8 дивизий (2 000 л.с.), нетронутые, достигли фронта Стенэ — Туль — Шарм.

4-я волна: 8 дивизий (2 000 л.с.), нетронутые, достигли границы между Мерцигом и Бергцаберном{37}.

Колонны 7-я и 8-я:

1-я волна: в составе крайне незначительного числа самолетов почти достигла фронта Невер — Мулэн.

2-я волна: 4 дивизии (2000 л.с.), почти нетронутые, достигли фронта Дижон — Шалон.

3-я волна: 12 дивизий (2000 л.с.), нетронутые, достигли фронта Ремиремон — Безансон.

4-я волна: 8 дивизий (3 000 л.с.), нетронутые, перелетают границу между Страсбургом и Брейзахом.

Итак, в этот момент в воздушном пространстве над территорией Франции находятся, не считая потерь, 44 дивизии 2 000 л.с.) и 8 дивизий (3 000 л.с.) в совершенно боеспособном состоянии (440 кораблей в 2 000 л.с. и 80 — в 3000 л.с.). 

Против этих 520 больших кораблей бросаются 756{38} французских самолетов-истребителей.

Естественно, наиболее мощным и наиболее яростным атакам истребительных часгей подвергаются передовые волны. Так, 2-я волна 3-й, 4-й, 5-й и 6-й коломн (12 почти нетронутых дивизий в 2 000 л.с.) подвергается разгрому в районе Реймс — Оксерр; крайне немногочисленные самолеты, которым удалось стастись, отступают к 3-й волне (8 дивизий в 2 000 л.с.), которая также теряет почти все свои самолеты; уцелевшие отступают к 4-й волне, достигшей тем временем фронта Стенэ — Туль — Шарм{39}. 4-я волна также подвергается энергичным атакам, но французская истребительная авиация уже выполнила огромную работу (сбито около 200 германских кораблей), понесла чрезвычайно тяжелые потери, и ее самолеты рассеяны, в то время как 5-я волна в составе 4 дивизий (3 000 л.с.) появляется над французской территорией, перелетев границу между Мерцигом и Беридаберном{40}; 1-я и 2-я волны 7-й и 8-й колонн точно так же разгромлены; 3-я яростно атакуется, но и здесь через некоторое время атаки ослабевают, и 3-я волна, потеряв приблизительно половину своего состава, достигает фронта Дижон — Шалон-на-Саоне; в то же время 4-я волна следует за ней в районе Ремиремон — Безансон, а 5-я (8 дивизий в 3 000 л.с.) перелетает границу между Страсбургом и Брейзахом. (Полет 3-й и 4-й волн — см. схемы 3 и 4. — Ред.).

* * *

К 9 часам положение германской воздушной армии в воздухе над территорией Франции следующее:  

3-я, 4-я, 5-я и 6-я колонны:

1-я, 2-я и 3-я волны: уничтожены.

4-я волна (8 дивизий в 2 000 л.с.), потеряв около половины своих самолетов, находится на фронте Стенэ — Шарм{41}, продвигаясь в направлении на линию Реймс — Оксерр{42}.

5-я волна: 4 дивизии (3 000 л.с.) на границе между Мер-цигом и Бергцаберном{43}.

7-я и 5-я колонны:

1-я и 2-я волны: уничтожены.

3-я волна: 12 дивизий (2000 л.с.), сохранивших около половины своих сил, на фронте Дижон — Шалон-на-Саоне.

4-я волна: 8 дивизий (3 000 л.с.) на фронте Ремире-мон — Безансон.

5-я волна: 8 дивизий (3 000 л. с:) на фронте Страсбург — Брейзах.

В этой части воздушного пространства германская воздушная армия потеряла около 500 «боевых» кораблей в 2 000 л.с., но противовоздушная оборона Франции располагает всего лишь несколькими нетронутыми группами истребителей ПВО и несколькими сотнями рассеянных одиночных истребителей. А в это время над Францией движутся по указанным им маршрутам 10 дивизий в 2000 л.с. и 20 дивизий в 3000 л.с., а 6-я, 7-я и 8-я волны принесут еще 40 дивизий в 3000 л.с. и 10 дивизий в 6000 л.с. 

Таким образом, к 10 ч. 30 м. в воздухе над французской территорией к югу от парижской параллели будут находиться 10 дивизий в 2 000 л.с., 60 дивизий e 3000 л.с. и 10 дивизий в 6000 л.с. — соединение в 800 больших «боевых» кораблей, которым воздушная оборона Франции не в состоянии будет противопоставить сколько-нибудь серьезные силы. 

Следовательно, уже с 9 часов утра сражение 16 июня можно считать выигранным германской воздушной армией. И действительно, с этого момента уже не происходит воздушных столкновений серьезных размеров; различные колонны могут почти беспрепятственно проходить по назначенным маршрутам и производить порученные им бомбардировки, возвращаясь затем с незначительными потерями на свои аэродромы военного времени. 

Германское официальное сообщение от 20 часов 16 июня было составлено в следующих выражениях:

«Воздушная армия, проникнув с 7 часов сегодняшнего утра в воздушное пространство над территориями Франции и Бельгии и разбив воздушные силы союзников, бомбардировала города Бордо, Лимож, Клермон-Ферран, Тулузу, Роанн, Лион, Сент-Этьенн, Баланс, Авиньон, Ним, Монпеллье, Арль, Экс, Бург, Гренобль, Дижон, Невер, Бурж, Тур, Ле-Ман, Руан, Амьен, Рубэ и т. д. и сбросила свыше 1000 т бомб на окрестности Парижа. 

Никто и ничто не сможет впредь воспрепятствовать нашей воздушной армии ежедневно сбрасывать там, где она найдет это наиболее выгодным, по меньшей мере 3000 т бомб, и наша воздушная армия, начиная с завтрашнего дня, будет выполнять эту ежедневную работу до тех пор, пока неприятельские страны не объявят себя побежденными. 

Сегодня около 8 часов несколько союзных эскадрилий сбросили бомбы на города: Ганновер, Магдебург, Лейпциг и Дрезден.

Действия подобного характера, которые, вследствие незначительности их масштаба, приводят лишь к жертвам, не оказывающим влияния на исход войны, не должны более повторяться под угрозой самых тяжких репрессалий. За каждый германский центр, на который упадет хотя бы всего одна бомба, наша воздушная армия получит приказ полностью разрушить один из неприятельских центров равного значения».

* * * 

Впечатление от дня 16 июня у союзных правительств было громадным.

Сообщения, начавшие поступать с первых же утренних часов, сразу породили чувство превосходства противника в воздухе. Это чувство еще более усилилось и стало почти мучительным, когда тяжелые дивизии в 3 000 л.с. и в 6 000 л.с. принялись сбрасывать свою бомбовую нагрузку на окрестности столицы, нанося чрезвычайно серьезный материальный и моральный ущерб. Со всех сторон притекали сведения о бомбардировании отдаленных центров, которые считались находящимися вне опасности, а ныне требовали срочных мероприятий по противовоздушной обороне. Казалось, что неприятель находится во всех точках воздушного пространства. 

Большинство частей истребительной авиации и частей истребителей ПВО как боевые организмы были уничтожены. Оставалось несколько сот самолетов-истребителей, которые необходимо было свести в новые эскадрильи, но они безусловно не могли дать уверенности в том, что они остановят новую воздушную атаку, когда ее предпримет неприятель. Существовало много других эскадрилий, но они были организованы для других целей, а не для того, чтобы сражаться в воздухе, и прежде всего не для того, чтобы сражаться с «боевыми» частями. Тем не менее в ночь с 16 на 17 июня воздушное командование попыталось собрать все средства, какие только возможно, чтобы воспрепятствовать дальнейшим возможным неприятельским действиям. Угроза репрессалиями, содержавшаяся в германском официальном сообщении от 20 часов, вызвала раздражение, и было решено с ней не считаться. Ночным бомбардировочным бригадам французской воздушной армии был отдан приказ бомбардировать в эту же ночь города Кёльн, Кобленц, Майнц и Франкфурт. 

В день 16 июня германская воздушная армия потеряла:

— около 600 кораблей в 2 000 л.с.,

— около 40 кораблей в 3 000 л.с.;

— 3 корабля в 6 000 л.с.

В ночь с 16-го на 17-е остатки дивизий (2000 л.с.) были сведены в 2 эскадры (I и II), в составе 10 дивизий по 9 самолетов каждая.

В оперативном приказе воздушной армии на 17 июня была поставлена следующая цель:
«Нарушение железнодорожных и автогужевых сообщений, выходящих на рокадную линию Бельфор — Эпиналь — Туль — Реймс — Шарлевилль — Живе — Диван — Намюр — Сен-Трон — Тонгр».

Атака должна была быть выполнена 8 колоннами, разбитыми на 3 эшелона каждая, т. е. 3 волнами, на дистанции получасового полета одна от другой. Поскольку для выполнения задачи достаточно было 5 часов полета, корабли в 2 000 л.с. должны были взять по 3 т бомб, а корабли в 3 000 л.с. и в 6 000 л.с. — соответственно 5 и 8 т бомб. 

1-я и 2-я колонны должны были состоять каждая из одной эскадры в 2 000 л.с. (10 дивизий, 90 кораблей) и одной дивизии в 6000 л.с. (9 кораблей), разбитых на 3 эшелона, из 4, 4 и 2 дивизий в 2000 л.с., плюс один эшелон в 6 000 л.с. Этим двум колоннам с общей нагрузкой около 600 т бомб было поручено прервать движение в Бельгии, от Тонгр до Динана. 

Остальные 6 колонн состояли каждая из одной эскадры в 3000 л.с. (10 дивизий, 90 кораблей), разбитой на 3 эшелона из 4, 3 и 3 дивизий. В последних эшелонах 4-й, 5-й, 6-й и 7-й колонн шло по 2 дивизии в 6000 л.с. (18 кораблей). Каждая из этих колонн несла в среднем около 500 т{44} бомб. 

3-й и 4-й колоннам были поручены разрушения между Реймсом и Живе, 5-й и 6-й — между Реймсом и Тулем, 7-й и 8-й — между Тулем и Бельфором. 1-я волна должна была перелететь границу в 5 часов.

Немедленно по выполнении порученных им бомбардировок дивизии должны были возвращаться на свои аэродромы наиболее коротким путем на максимальной высоте.

Операция 17 июня

Около 1 часа ночи 17 июня города Кёльн, Кобленц, Майнц и Франкфурт-на-Майне подверглись бомбардированию 4 ночными бомбардировочными бригадами французской воздушной армии. Эти бригады в день 16-го числа смогли закончить свою мобилизацию, полностью укомплектовавшись по штатам военного времени (12 эскадрилий, 72 самолета в бригаде), так что против каждого из 4 германских городов действовала целая бригада, сбросившая около сотни тонн фугасных, зажигательных и химических бомб. Нанесенный ущерб был громаден: повсюду разгорелись обширные пожары, в то время как газы препятствовали борьбе с ними, так что все 4 города были почти полностью разрушены. 

В 6 часов 17 июня германское верховное командование выпустило следующее официальное сообщение:

«Сегодня ночью между 1 и 2 часами союзники подвергли бомбардированию Кёльн, Кобленц, Майнц и Франк-фурт-на-Майне. 

Вследствие этого сегодня между 16 и 17 часами германская воздушная армия полностью разрушит города Намюр, Суассон, Шалон{45} и Труа, жителям которых с настоящей минуты предлагается эвакуировать эти города. 

Если же еще какой-нибудь германский город подвергнется какому бы то ни было нападению со стороны союзников, воздушной армии будет отдан приказ о полном разрушении Брюсселя и Парижа».

Тем временем в 7 часов{46} 17-го 1-я волна германской воздушной армии перелетает границу. Это — 250 больших кораблей (точнее 288, из них 72 в 2 000 л.с. и 216 в 3000 л.с.); против них бросаются немногие истребительные части, которые союзникам удалось восстановить в течение ночи. Несколько кораблей сбивается, но цель достигнута: к 8 часам более чем на 150 центров, имевших значение для железнодорожных сообщений с зоной сосредоточения, сброшено в среднем по 20 т бомб. 

С 6 часов утра над городами Намюром, Суассоном, Шалоном и Труа пролетели «разведывательные» части германской воздушной армии, сбросившие листовки, в которых было напечатано содержащее угрозы германское официальное сообщение. Кроме того, тысячи подобных же листовок были разбросаны над Парижем, Брюсселем и другими крупными городами союзников. 

Сообщения, которые с 6 часов начали получать союзные правительства, сразу же оказались чрезвычайно тяжелыми.

Из них вытекала фактическая невозможность помешать неприятельским воздушным действиям, которые систематично развивались согласно определенному плану, очень скоро сделавшемуся совершенно явным.

По всей очевидности, неприятель намеревался препятствовать мобилизации и сосредоточению сухопутных армий союзников. Разрушения путей сообщения были чрезвычайно многочисленны; во многих пунктах они сопровождались исключительно тяжелыми последствиями, в особенности там, где из-за них нарушались и прекращались интенсивные железнодорожные перевозки. Со всех сторон, как от военных, так и от гражданских властей, поступали настойчивые требования на средства противовоздушной обороны. Более 100 крупных центров, сквозь которые проходили важные железнодорожные линии или шоссейные дороги, являлись жертвами пожаров и были окутаны облаками газов, которые иногда, увлекаемые ветром, оставляли на своем пути целые полосы смерти и ужаса. Части войск, вынужденные остановиться перед зонами разрушений, бессильные продвигаться вперед или оказать действительную помощь подвергшимся нападению центрам, — под сильным влиянием ужасных результатов ударов с воздуха и зрелища большого количества неприятельских самолетов, беспрепятственно совершающих полеты в воздухе над ними, — хотя и возмущались варварством противника, но начинали роптать против своего собственного воздушного командования, которое не предпринимало необходимых мер. 

При таком положении невозможно было пренебречь угрозой, содержавшейся в германском официальном сообщении от 6 часов; по этому вопросу завязались ожесточенные споры между политическими властями с одной стороны и военными — с другой. 

Последние придерживались той точки зрения, что эвакуации угрожаемых городов абсолютно необходимо избежать, так как распоряжение о ней или содействие ей явились бы публичным признанием своего бессилия в воздухе. Но эти же власти, отвечая на вопрос, в состоянии ли они гарантировать оборону угрожаемых городов, вынуждены были согласиться, что они не могут принять на себя подобной ответственности. Кто же в этом случае мог бы взять на себя ответственность за отказ от эвакуации городов, которым невозможно было дать гарантию действительно надежной обороны? Действительностью — страшной действительностью — являлось собственное бессилие в воздухе. Наступил всего лишь второй день войны. Уже в первый день массы неприятельских самолетов почти безнаказанно совершали полеты над 
Парижем и над Брюсселем; они сбрасывали сотни и сотни тонн бомб даже на центры, наиболее удаленные от границы. А сейчас приходилось повиноваться неприятельскому требованию; завтра, если это будет угодно противнику, придется эвакуировать Париж и Брюссель. До чего же можно было подобным образом дойти? Как случилось, что воздушные силы, стоившие таких громадных жертв, превратились в прах? На ком лежала вина? Дискуссия достигала моментами истинного трагизма среди тщетных попыток взаимного переложения ответственности с себя на других; все же около 10 часов было отдано распоряжение об эвакуации угрожаемых городов. 

Впечатление, произведенное этим распоряжением, которого не смогли сохранить в тайне в столицах и которое оттуда распространилось повсюду, было, как это и ожидалось, огромным: союзные страны почувствовали, что они побеждены в воздухе и находятся под угрозой неприятельских ударов с воздуха без всякой надежды как на противодействие им, так и на защиту от них. 

В угрожаемых городах, где чтение листовок, сброшенных неприятельскими летчиками, имело следствием разного рода волнения, приказ об эвакуации произвел некоторые беспорядки и некоторую панику. Тем не менее эвакуацию, благодаря дисциплине жителей, оказалось возможным провести с достаточным спокойствием, в то время как вокруг эвакуируемых городов лихорадочно сосредоточивались уцелевшие воздушные силы обороны. 

* * *

Оперативный приказ воздушной армии о» карательной» экспедиции сохранял распределение сил, установленное предыдущим приказом; изменены были только задачи:

1-й и 2-й колонне: разрушение Намюра

3-й и 4-й колонне: разрушение Суассона

5-й и 6-й колонне: разрушение Шалона-на-Марне

7-й и 8-й колонне: разрушение Труа

Частям было предоставлено около 4 часов для возобновления запасов горючего и бомб. Последних корабли в 2 000 л.с., в 3 000 л.с. и в 6 000 л.с. должны были взять соответственно по 2, 3 и 6 т, что дало бы, примерно, по 500 т бомб на каждый из городов, подлежавших полному уничтожению. 

Бомбардирование с целью полного уничтожения («bombardamento a scopo di distruzione integrale») — по указаниям «Секретного наставления по применению воздушной армии» («Norme riservate per l’impiego dell’Armata Aerea») — должно было производиться с наибольших доступных кораблям высот; дивизии должны были последовательно проходить над целью, стремясь пересечь ее в различных направлениях и производя бомбометание таким образом, чтобы покрыть возможно большую зону этой цели. Ввиду мощи химических боевых средств (зажигательных и отравляющих) не было никакого сомнения в том, что путем рассеивания по заселенной части города средних размеров 10000 бомб по 50 кг (всего 500 т) было бы достигнуто полное его уничтожение. 

Вылет с аэродромов должен был быть рассчитан таким образом, чтобы 1-й эшелон каждой колонны оказался над своей целью около 16 часов.

Нам нет необходимости задерживаться здесь на этом эпизоде, подробно описанном очевидцами в их трудах, из которых некоторые приобрели известность благодаря правдивости и мощи описаний и которые, несомненно, знакомы каждому из наших читателей. Достаточно напомнить, что между 16 и 17 часами, несмотря на героизм немногих союзных истребителей, которые шли на все, на глазах своих обитателей, приютившихся в окрестностях, все 4 города были превращены в пылающие костры, к которым невозможно было приблизиться. 

Германское официальное сообщение от 21 часа гласило:

«Сегодня утром между 6 и 8 часами воздушная армия приступила к действиям по перерыву железнодорожных и автогужевых сообщений с оперативной зоной неприятельских сухопутных армий, сбросив свыше 3000 т бомб, примерно, на 150 центров, имеющих значение для указанных сообщений. 

Сегодня же между 16 и 17 часами воздушная армия, в порядке законной самозащиты германских городов, вынуждена была разрушить города Намюр, Суассон, Шалон-на-Марне и Труа, заблаговременно предупрежденные, которые союзные правительства смогли эвакуировать. 

Завтра воздушная армия будет продолжать свои методичные действия, целью которых является воспрепятствование сосредоточению неприятельских армий».

С этого момента история войны 19… года не представляет более никакого интереса.

Примечания

{1} 131. Здесь, как и в дальнейшем, мы сохраняем терминологию автора. Организационно эта эскадрилья соответствует нашему отряду. Следует отметить, что число самолетов в эскадрильях у Дуэ сильно преуменьшено против действительного (8–10–12–15 для различных категорий по штатам военного времени).
{2} 132. Подсчет по батареям и взводам дает всего 64 пулемета. Это одна из многих серьезных неувязок в настоящей статье.
{3} 132. Подсчет по батареям и взводам дает всего 64 пулемета. Это одна из многих серьезных неувязок в настоящей статье.
{4} 133. Как читатель увидит ниже, фактически это одноместные истребители, а настоящих разведчиков у германской воздушной армии нет.
{5} Данные о самолетах мощностью в 2000, 3000 и 6000 л.с., заимствованы из статьи кап. Коррадо Густоза «Военные самолеты среднего или большого тоннажа», напечатанной в № 5 журнала «Rivista Aeronautica» за 1929 г. — Прим. автора.
{6} 133. Как читатель увидит ниже, фактически это одноместные истребители, а настоящих разведчиков у германской воздушной армии нет.
{7} 134. Из них — 600 калибром в 25 мм (см. стр. 482).
{8} 135. Там, где он образует государственную границу.
{9} 136. Очевидно, Шомон-Порсиенн (севернее г. Ретель).
{10} 137. Шомон-ан-Бассиньи (на р. Марне).
{11} 138. К юго-востоку от Динана.
{12} 139. По существу — армейским корпусам.
{13} 140. По существу — армейским корпусам обеих (или трех) французских армий.
{14} 140. По существу — армейским корпусам обеих (или трех) французских армий.
{15} 140. По существу — армейским корпусам обеих (или трех) французских армий.
{16} 141. См. ниже — примечание 143. (Расстояния, которые германские корабли якобы пролетали за 30 мин. (см. далее в тексте описание сражения 16 июня), в действительности чрезвычайно различны и лишь в редких случаях равны 100 км (например: Падерборн — Кёльн — 150 км, Кёльн — Эйпен — 75 км., Эйпен — Брюссель — 120 км., Лилль — Аррас — 40 км, Аррас — Аббевилль — 70 к ч, Корбах — Гоннеф — 135 км, Валансьенн — Камбрэ — 30 км, Брейзах — Безансон — 145 км; двойные расстояния: Ансбах — Страссбург — 220 км, Ульм — Брейзах — 180 км). Иными словами, начиная полет в 6 часов с исходной линии, германские волны в дальнейшем занимали бы совершенно не то положение (и абсолютное и относительное), которое описывается в дальнейшей части статьи (и показано на схемах), и вся картина воздушного сражения должна была бы быть совершенно иной. Опять крупнейшая неувязка (чтобы не сказать больше!).)
{17} 142. Курсив переводчика.
{18} 143. Расстояния, которые германские корабли якобы пролетали за 30 мин. (см. далее в тексте описание сражения 16 июня), в действительности чрезвычайно различны и лишь в редких случаях равны 100 км (например: Падерборн — Кёльн — 150 км, Кёльн — Эйпен — 75 км., Эйпен — Брюссель — 120 км., Лилль — Аррас — 40 км, Аррас — Аббевилль — 70 к ч, Корбах — Гоннеф — 135 км, Валансьенн — Камбрэ — 30 км, Брейзах — Безансон — 145 км; двойные расстояния: Ансбах — Страссбург — 220 км, Ульм — Брейзах — 180 км). Иными словами, начиная полет в 6 часов с исходной линии, германские волны в дальнейшем занимали бы совершенно не то положение (и абсолютное и относительное), которое описывается в дальнейшей части статьи (и показано на схемах), и вся картина воздушного сражения должна была бы быть совершенно иной. Опять крупнейшая неувязка (чтобы не сказать больше!).
{19} 144. Согласно «распределению сил» и схеме — 7 дивизий (6000 л.с.) входят в состав 8-й волны, а 3 дивизии (6-й колонны) образуют собой даже 9-ю волну. Эта неувязка остается и в дальнейшем неразъясненной.
{20} 144. Согласно «распределению сил» и схеме — 7 дивизий (6000 л.с.) входят в состав 8-й волны, а 3 дивизии (6-й колонны) образуют собой даже 9-ю волну. Эта неувязка остается и в дальнейшем неразъясненной.
{21} 144. Согласно «распределению сил» и схеме — 7 дивизий (6000 л.с.) входят в состав 8-й волны, а 3 дивизии (6-й колонны) образуют собой даже 9-ю волну. Эта неувязка остается и в дальнейшем неразъясненной.
{22} 145. В подлиннике здесь и в ряде случаев ниже явная ошибка — вместо Корбаха указан Гёттинген.
{23} 146. Очевидно, Вилльнев-ла-Гюяр (к юго-востоку от г. Монтеро).
{24} 137. Шомон-ан-Бассиньи (на р. Марне).
{25} 147. Экс-ан-Прованс.
{26} 148. Бург-ан-Бресс.
{27} 133. Как читатель увидит ниже, фактически это одноместные истребители, а настоящих разведчиков у германской воздушной армии нет.
{28} 145. В подлиннике здесь и в ряде случаев ниже явная ошибка — вместо Корбаха указан Гёттинген.
{29} 145. В подлиннике здесь и в ряде случаев ниже явная ошибка — вместо Корбаха указан Гёттинген.
{30} 149. И Намюра (2-я колонна).
{31} 150. Или Ронсэ (к северо-востоку от Лилля).
{32} 137. Шомон-ан-Бассиньи (на р. Марне).
{33} 151. O результате действий германских истребителей, равно как и об их судьбе и применении в следующие дни, ничего более не сказано; соотношение потерь германских кораблей и истребителей союзников (см. стр. 536–537) — примерно такое же, как и в более ранних схватках, скорее даже к невыгоде германцев, тогда как участие германских истребителей должно было резко изменить его. Новая серьезнейшая неувязка.
{34} 152. В подлиннике «обе» — т. е. части вспомогательной авиации и части истребителей ПВО (части воздушной армии уже все израсходованы).
{35} 153. Как указано выше (стр.. 530–531)., в 9 ч. 30 м. I истребительный полк, а в 10 ч. II истребительный полк были брошены навстречу частям 1-й и 2-й колонн. Отсюда следует, что в вылете в 8 ч. они участия не принимали, а это уменьшает итог до 114 эскадрилий — 684 самолетов. Если же они участвовали бы в этом вылете и последовавшем бою, то, естественно, никаких действий в 9 ч. 30 м. и в 10 ч. против 1-й и 2-й колонн они предпринять не могли бы. Еще одна серьезнейшая неувязка.
{36} 153. Как указано выше (стр.. 530–531)., в 9 ч. 30 м. I истребительный полк, а в 10 ч. II истребительный полк были брошены навстречу частям 1-й и 2-й колонн. Отсюда следует, что в вылете в 8 ч. они участия не принимали, а это уменьшает итог до 114 эскадрилий — 684 самолетов. Если же они участвовали бы в этом вылете и последовавшем бою, то, естественно, никаких действий в 9 ч. 30 м. и в 10 ч. против 1-й и 2-й колонн они предпринять не могли бы. Еще одна серьезнейшая неувязка.
{37} 154. Согласно оперативному приказу, 3-я 16:15 31.01.2012и 4-я колонны имели всего по 3 эшелона. Поэтому 4-я волна состояла на этом участке лишь из эшелонов 5-й и 6-й колонн, маршруты которых соответственно: Пирмазенс — Нанси (Туль) — Сен-Дизье… и Бергцаберн — Шарм — Шомон… Эта неувязка сохраняется и в дальнейшем.
{38} 153. Как указано выше (стр. 530–531)., в 9 ч. 30 м. I истребительный полк, а в 10 ч. II истребительный полк были брошены навстречу частям 1-й и 2-й колонн. Отсюда следует, что в вылете в 8 ч. они участия не принимали, а это уменьшает итог до 114 эскадрилий — 684 самолетов. Если же они участвовали бы в этом вылете и последовавшем бою, то, естественно, никаких действий в 9 ч. 30 м. и в 10 ч. против 1-й и 2-й колонн они предпринять не могли бы. Еще одна серьезнейшая неувязка.
{39} 154. Согласно оперативному приказу, 3-я и 4-я колонны имели всего по 3 эшелона. Поэтому 4-я волна состояла на этом участке лишь из эшелонов 5-й и 6-й колонн, маршруты которых соотвественно: Пирмазенс — Нанси (Туль) — Сен-Дизье… и Бергцаберн — Шарм — Шомон… Эта неувязка сохраняется и в дальнейшем.
{40} 154. Согласно оперативному приказу, 3-я и 4-я колонны имели всего по 3 эшелона. Поэтому 4-я волна состояла на этом участке лишь из эшелонов 5-й и 6-й колонн, маршруты которых соотвественно: Пирмазенс — Нанси (Туль) — Сен-Дизье… и Бергцаберн — Шарм — Шомон… Эта неувязка сохраняется и в дальнейшем.
{41} 154. Согласно оперативному приказу, 3-я и 4-я колонны имели всего по 3 эшелона. Поэтому 4-я волна состояла на этом участке лишь из эшелонов 5-й и 6-й колонн, маршруты которых соотвественно: Пирмазенс — Нанси (Туль) — Сен-Дизье… и Бергцаберн — Шарм — Шомон… Эта неувязка сохраняется и в дальнейшем.
{42} 154. Согласно оперативному приказу, 3-я и 4-я колонны имели всего по 3 эшелона. Поэтому 4-я волна состояла на этом участке лишь из эшелонов 5-й и 6-й колонн, маршруты которых соотвественно: Пирмазенс — Нанси (Туль) — Сен-Дизье… и Бергцаберн — Шарм — Шомон… Эта неувязка сохраняется и в дальнейшем.
{43} 154. Согласно оперативному приказу, 3-я и 4-я колонны имели всего по 3 эшелона. Поэтому 4-я волна состояла на этом участке лишь из эшелонов 5-й и 6-й колонн, маршруты которых соотвественно: Пирмазенс — Нанси (Туль) — Сен-Дизье… и Бергцаберн — Шарм — Шомон… Эта неувязка сохраняется и в дальнейшем.
{44} 155. Точнее — около 550 т.
{45} 156. Вероятно, Шалон-на-Марне.
{46} 157. Вероятно, опечатка — в приказе (см. выше) было сказано: «в 5 часов».

источник: http://militera.lib.ru/science/douhet_g4/index.html