д’Артаньян с дубиной. Или крейсера типа «Пересвет». Россия

Когда крен на левый борт достиг семи градусов и никакими контрзатоплениями улучшить ситуацию уже не получалось, а вода вплотную подошла к портам казематов среднего калибра, я отдал приказ спускать шлюпки. Полчаса назад мы потеряли ход и из просто хорошей мишени превратились в мишень отвратительно прекрасную, чем «Гебен» не преминул воспользоваться. То ли адмиральский флаг на стеньге так прельстил его командира, то ли осознание, что в Босфор его в этот раз уже точно не выпустят. Так или иначе, но разделал он нас как бог черепаху. И если в течение часа до этого мы ещё вполне напоминали, пусть и побывавший в хорошем употреблении, но таки весь из себя боевой корабль, то после потери хода нас низвели до состояния свалки металлолома, причем неплохо так горящей. Из всей артиллерии в исправном состоянии оставалась лишь кормовая башня главного калибра. Палуба под ногами дрогнула, до мостика докатился грохот выстрела — очередной и, по всей видимости, последний наш четырнадцати­дюймовый снаряд ушел к цели, которая продолжала маячить кабельтовых в сорока от нас, не решаясь оставить нас в столь ответственный час. А то ведь обманем чужие надежды и не потопнем. Взглядом проследил направление и уперся в спину нашего адмирала. Кругом деловая суета, ходовая вахта и штаб во главе с железным Феликсом уже дисциплинированно покинули центральный пост и рубку, а этот стоит на правом, чудом уцелевшем крыле мостика, и в ус не дует. Но только я делаю шаг в его сторону, командующий поворачивается сам, довольный как обожравшийся сметаны кот:

— Всё, стегвец, отбегался. Пагит! Господин Лагань знал толк в извращениях.

Последнюю «Р» Ильич произносит чётко, а ветер доносит тихий, но такой же отчетливый вскрик ревуна и слитный грохот ещё четырех четырнадцатидюймовок. А вы думали мы тут в гордом одиночестве самоубивались? Пока «Гебен» разбирал нас, «Ослябя» с «Победой» пытались разобрать его.

Эта троица была заложена аккурат под занавес XIX века. Во второй половине 1894 года управляющий Морским министерством адмирал Н.М. Чихачев распорядился разработать в Морском техническом комитете (МТК) эскизный проект «сильного современного броненосца, скорее охарактеризованного броненосным крейсером», то есть обладающего возможно бóльшим районом плавания и скоростью. В ноябре 1894 года МТК представил проект броненосца водоизмещением в 10 500 т. Он был разослан адмиралам и кораблестроителям для отзыва. Мнения оказались противоречивыми, и впихнуть желаемое в установленные ограничения никак не получалось. Хотя и предлагалось «вес артиллерии и бронирования иметь в виду на третьем и четвертом плане и в крайнем случае жертвовать частью их весов для достижения заданной скорости полного хода и увеличения запаса угля». Уже тогда особый интерес привлек французский броненосец типа «Charlemagne». А в феврале 1898 года русское правительство, наконец, выделило дополнительные ассигнования на кораблестроение и предложило Морскому Техническому Комитету выработать техническое задание для проектирования быстроходных броненосцев водоизмещением примерно в 12 000 тонн. В марте 1898 года генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович приказал изучить вопрос об обязательном сохранении главного калибра в 305 мм. Поэтому, когда в апреле 1898 года техническое задание было утверждено и разослано русским и иностранным заводам с предложением разработать конкурсные проекты, не было ничего удивительно в том, что в итоге выбор был сделан в пользу французского проекта «Пересвета».

«Пересвет» и «Ослябя» строились во Франции обществом Forges et Chantiers de la Méditerranée, а «Победа» была заложена на Балтийском заводе в России.

Главным калибром броненосцев в русле требований великого князя стали пушки калибра 305-мм и длиной ствола в 40 калибров. В качестве вспомогательного Амбаль Лагань предложил десять дюймов, но понимания не нашел – его роль уже была отведена сорокапятикалиберным восьмидюймовкам в башнях, которые нашли себе место и на палубах крейсеров типа «Баян».

Однако Лаганю удалось отыграться на этом поле – к 1901 году стало понятно, что русских 305-мм броненосцы не дождутся. А идти супротив добрых пожеланий члена августейшей фамилии флотскому руководству не улыбалось. И вот тогда мсье Лагань вытащил из какого-то загашника это. Нет, не так – ЭТО. Пушка не заинтересовала в свое время французских моряков, потому как теоретическую скорострельность имела в два раза хуже, чем у новых пушек меньшего калибра, весила почти в два больше, а снаряд имела всего в полтора раза более тяжелый. В общем, по всем параметрам уступала паре 305-мм пушек. Но калибр внушал – 356 мм. Тем более французы обязались состряпать установку строго в уже утвержденных габаритах, благо опыт имелся. Приятным бонусом, но за отдельную плату шел полный комплект технической документации. А самое главное, эти пушки уже были, даже с запасом. В арсенале имелись десять стволов. Хватало на все корабли, и ещё оставался резерв.

Силовая установка состояла из двух паровых машин двойного действия тройного расширения суммарной мощностью по контракту 21 800 л.с. Пар вырабатывали 26 котлов Бельвиля, размещенных в трех котельных отделениях.

Корабли вступили в строй в 1903–1904 году и в составе 2-й ТОЭ участвовали в Русско-Японской войне. В 1911 году прошли модернизацию, получив 356/40-мм пушки уже русского производства, систему центральной наводки и бронированный КДП. Базировались на Севастополь, составляли 1-ю бригаду крейсеров.

В ноябре 1916 года корабли участвовали в операции ЧФ по нейтрализации линейного крейсер «Гебен». В первой фазе операции 1-я бригада крейсеров под флагом командующего ЧФ адмирала В.И. Бланка столкнулась непосредственно с германским рейдером. В бою флагманский «Пересвет» был потоплен, остальные корабли бригады получили серьёзные повреждения. Однако и «Гебен» получил фатальные для него повреждения СУ и уже не смог реализовать свое преимущество в скорости перед 1-й бригадой линкоров-дредноутов вице-адмирала А.В. Колчака.