Бундесвер за пределами Европы или по мотивам книги Герхарда Шрёдера «Решения. Моя жизнь в политике»

Историю размещения вооруженных сил бундесвера за пределами собственных границ Германии Шредер в своих мемуарах почему-то начинает с 2001 года. Из его рассуждений видно, что расползание немецких солдат по всем континентам он увязывает с прямым обращением главного союзника по НАТО – Соединенных Штатов  помочь им "вооруженными силами", сколько кто может, в связи с террористической атакой 11 сентября 2001г. Тронутый "страданиями" жителей Нью-Йорка и движимый возмущением против террористов из "Аль-Каиды", канцлер Германии принимает срочные меры к исполнению "просьбы своего партнера". Но надо, чтобы было все законно, пусть издадут правовые акты ООН и законодательные органы Германии. В связи с этими событиями, просьбой США к НАТО  "дайте солдат", Шредер излагает хронику дальнейших действий своего правительства, делая до назойливости часто упор на "союзнические обязательства", на "полный суверенитет объединенной Германии" и на робкие выражения уверенности, что Германия имеет равные права с США принимать "судьбоносные решения".

В своих мемуарах социал-демократ Шредер касается многих тем, как, собственно, и положено авторам этого жанра. Но лично меня привлекли рассуждения Шредера по военной доктрине ФРГ, поскольку моему поколению приходилось наблюдать за ней с позиции далеких пятидесятых годов. Мое видение этой доктрины не претендует на равенство с диссертациями, анализами генералов из Академии Генерального штаба. Но и мнение сотрудника внешнеполитической разведки по этой теме может оказаться полезными.

Правовые основы для бундесвера

Шредер считает, что без помощи Соединенных Штатов бедная Европа никак не может обеспечить собственными силами свою безопасность и это якобы продемонстрировали события в Югославии и в частности в Косово, где локальный конфликт между маленькой Сербией и одной из ее республик Косово не могла разрешить вся Европа без участия вооруженных сил Соединенных Штатов. И отвлекая внимание читателя от инициатив Германии, Шредер ссылается на британского премьера Тони Блэра. Шредер пишет: "Чтобы развернуть дискуссию о том, как Европа в будущем могла бы встать на собственные ноги в военном отношении, Тони Блэр в октябре 1998 года на неформальной встрече поставил на повестку дня вопрос о необходимости создать систему европейской безопасности". Это, по словам Блэра, необходимо сделать для того, чтобы действовать самостоятельно в тех случаях, когда в события не захотят вмешиваться Соединенные Штаты. Но никто из участников совещания (по поводу окончания срока председательства Австрии в ЕС) не может вспомнить, когда это США не могли вмешиваться в дела Европы. И сам Шредер с немалым недоумением восклицает: "…20 ноября 2000 года, когда европейские министры иностранных дел и министры обороны заявили о том, что пора создать "при ЕС за три года собственные войска быстрого реагирования общей численностью минимум в сто тысяч человек", США предупредили, что это предложение есть не что иное, как "попытка поставить под вопрос авторитет НАТО". Идея Блэра об обеспечении общеевропейской безопасности угасла.

В этой связи Шредер прямо говорит о том, что американским политикам "милее Европа, раздираемая спорами". Американцы привыкли рассчитывать на то, что в любой европейской столице они могут использовать чье-то тщеславие и могут полагаться на "особые отношения с Великобританией".

Но давайте вернемся к теме о том, как и когда начала свой жизненный путь идея "выползания" бундесвера из Германии в Европу, а затем и за европейские пределы.

Все дело в том, что статьи 65-А и 115-В конституции запрещали ФРГ использование своих вооруженных сил «за пределами страны». В 1956 году в новой конституции (при канцлере Аденауэре) это положение было закреплено и действовало в течение 40 лет. И только в 1995 году, напав на маленькую Сербию, Германия нарушила этот запрет. Но в принципе идея использования вооруженных сил Германии за пределами ее границ никогда не покидала генеральские кабинеты бундесвера. Достаточно вспомнить таких гитлеровских генералов, как Шпейдель и Хойзингер, которые после Второй мировой войны остались живы и возглавляли мероприятия по возрождению германских вооруженных сил. Их уже нет, но идеи, мысли, разработки остались в библиотеках не только Штатов, где они делились опытом своих побед (но не поражений!), но и в штабах бундесвера. А в этих разработках есть материал об идеях реванша и о том, как пересмотреть де-факто результаты поражений на Восточном фронте. Но Шредер не пожелал говорить о прошлом. Он предпочитает говорить о современности. Поэтому он подробно сообщает о том, чему был сам свидетелем. В частности, он пишет: "Я помню, как в 1993 году мы горячо спорили, можно ли разрешить немецким экипажам летать в самолетах НАТО, если их захотят использовать по линии ООН для исполнения ее решений". А эти споры дали повод другим членам альянса сомневаться в том, что Германия останется верна своим "союзническим обязательствам". Это так по Шредеру. Кто-то из его собеседников считал, что нельзя, кто-то допускал возможность их участия в гуманитарных миссиях, были и другие мнения: надо знать участников дискуссий, о которых говорит Шредер. Немало было сторонников использовать не только самолеты, но и другие виды вооруженных сил в Европе и далее везде. Мне приходилось слышать от своих собеседников-немцев такие фразы: "Наши солдаты засиделись в своих комфортных казармах, пора их выпустить на волю". Я более чем убежден, что Шредер тоже слышал такие фразы, потому что он общался с теми кругами, к которым относились и мои собеседники.

Те дебаты, о которых говорит автор мемуаров, относя их к 1993 г., закончились тем, что федеральный конституционный суд «навел порядок в крайне запутанном положении дел по правовому статусу» бундесвера. В 1993 г. суд снял некогда введенный запрет на участие немецких солдат в полетах самолетов АWАСS над Боснией. Но через год конституционные судьи пришли к выводу, что основной закон уполномочивает Федерацию "не только на вступление в систему коллективной безопасности и на согласие в связи с этим ограничить свои основные права", но предполагает правовые основания "для выполнения связанных с принадлежностью к такой системе типичных задач". По выражению Шредера, были открыты ворота для "полноценного участия в миссиях мира ООН".

Таким образом, решения федерального конституционного суда 1993 и 1994 гг. были, пожалуй, первым федеральным правовым актом, позволяющим германским военнослужащим воевать за пределами границ ФРГ (мы, разумеется, не учитываем их службу в качестве наемников в странах Азии, Африки и Латинской Америки (так называемая "стажировка"). Мне прихо­дилось слышать это от "гусей" (ГУСИ – международные наемники в горячих точках).

— 13 декабря 1996г. бундестаг разрешает послать в Боснию 3000 солдат в составе международного военного контингента. А 19 июля 1998 г. продлевает их мандат на пребывание и в Боснии, и в Герцеговине.

— 12 сентября 2001 г. резолюция СБ ООН № 1368, осуждая терроризм, уравнивает его с нападением одного государства на другое и подтверждает право на самооборону. Эта резолюция оправдывает военные действия НАТО в Афганистане.

— 4 октября 2001 г. в ответ на обращение США расширить трактовку пункта о союзнических обязательствах, Совет НАТО принял положительное решение. Бундестаг единогласно проголосовал за политическую и экономическую поддержку США, а также за "предоставление соответствующих воинских частей для подавления международных сил терроризма".

— 8 ноября 2001 г. правительство ФРГ принимает решение направить в Афганистан "не менее 3600 солдат".

— 16 ноября 2001 г. бундестаг большинством в 336 голосов поддержал это решение правительства.

— В уголовное право ФРГ вносится параграф 129Б, предусматривающий наказание за помощь террористам не только в Германии, но и за рубежом.

— 30 ноября 2001 г. принят "Закон о финансировании акций по подавлению террора". Это позволило усилить Федеральное Управление уголовной полиции и охраны конституции, визовые отделы в посольствах за рубежом. Немецкие банки обязывались сообщать информацию о счетах подозрительных организаций. Таким образом, правовая база была создана.

Действия канцлера

Получив просьбу США помочь "солдатами" в борьбе с международным терроризмом, Шредер быстро сформулировал свою задачу: "Итак, надо было действовать". Здесь не будет лишним остановиться еще на одном решении, которое не вошло в перечень правовых актов, санкционировавших участие бундес­вера в боевых действиях за пределами границ Германии.

Речь идет о том, что правительство ФРГ имело санкцию бундестага принять участие в урегулировании косовского конфликта (Шредер употребляет выражения "война в Косово", или "косовская война"). Участие Германии в этом конфликте канц­лер оправдывает, на мой взгляд, не очень серьезными аргу­ментами:

а) от этого зависело, будет ли сохранено или взорвано "союзничество с Западом";

б) "Нам, немцам, нельзя было допустить, чтобы в Европе грубейшим образом нарушались права человека".

Но в 1999 г. локальная война в Косово перекинулась на Сербию. Для Шредера это было неожиданностью, именно эту мысль он пытается внушить читателю. Начались протесты ми­ровой общественности, "нападки" на федеральное правительство, которое называли "поджигателем войны", а Шредера требовали (из Сербии) отдать "под международный трибунал в Гааге". Но для Шредера в те дни на первом месте были союзнические обязательства. "Увильнуть было невозможно" – счи­тает Шредер.

Однако удары международной общественности ощуща­лись и в самой Германии, появились сложности в отношениях с коалиционными партнерами. Надо было снять напряжение, и Шредер собирает в апреле 1999 г. экстренный съезд СДПГ. Все его товарищи по партии были "на пределе’¹. Он сам считает, что ответственность, которую правительство взяло на себя, "едва нас – и СДПГ тоже – не раздавила". Съезд поддержал ре­шение руководства партии, и кризис миновал. Но он многому научил самого Шредера и в частности быть осторожным и бди­тельным в отношении других авантюр Соединенных Штатов, внимательно относиться к их аргументам в пользу начала бое­вых действий, прислушиваться к оценкам и мнениям других участников событий. Он по существу сам признается в этом, заявляя, что решения по Косово (а не по Сербии) и по Афгани­стану (ноябрь 2001 г.) были правильными, обеспечили ему и его правительству позднее "возможность свободно сказать "нет" войне в Ираке". Но это будет потом, когда пройдет какое-то время развития реальных событий, из которых он, Шредер, вынесет свои личные выводы, хотя и неожиданные, но, на мой взгляд, ожидаемые. Но начнем с изложения позиции самого автора – героя тех событий со стороны Германии.

Прежде всего он понимал, что реакция на складывавшуюся обстановку была в мире однозначно негативной. Германия не рядовой член НАТО и понимает свои возросшие обязательства после "эпохального события", т.е. после воссоединения с бывшей ГДР. Это обстоятельство – "воссоединение" – Шредер называет "эпохальным" и в значительной мере относит его на счет "союзнической" помощи США. Других причин социального и политического кризиса, катастрофических ошибок бывших руководителей СССР, а зачастую и предательства интересов Советского государства, Шредер будет касаться в своей книге по деталям, разбросанным по многим страницам текста. Но они не выглядят столь убедительными, как союзническая "помощь" Соединенных Штатов. А раз так, то за это надо платить по законам "рынка".

Правящий в 2001 г. германский канцлер Герхард Шредер пригласил своего заместителя, лидера "зеленых" Йошку Фишера, и они вдвоем обсудили, как необходимо выразить свою солидарность с США в сложившейся ситуации. При этом ни для канцлера, ни для его партнера по коалиции не возникал вопрос о том, должна ли "Германия участвовать в военных действиях вообще". Но тем не менее, речь шла об участии Германии в планах США по активизации борьбы с терроризмом и, в част­ности, в Афганистане с талибами, а конкретно с главой "Аль-Каиды" Усама бен Ладеном.

Речь шла о действиях, которые соответствовали резолю­ции Совета Безопасности ООН (№1368 от 12.09.2001 г.). Необходимо было выделить и послать в Афганистан контингент войск, что должны были сделать союзники США по НАТО. Почему-то никто в это время не думал, что Организация Северо­атлантического союза – это оборонительная организация Европы.

8 ноября 2001 г. было принято еще одно очень важное решение (о нем упоминалось выше). По оценке Шредера, он в качестве канцлера впервые в истории Федеративной Республи­ки Германии должен был взять на себя ответственность "про­сить разрешения кабинета на то, чтобы откомандировать немецких солдат для участия в военных действиях за пределами европейского континента". Решение было принято, Германия выделила 3900 солдат для направления в Афганистан. Этот шаг, по мнению Шредера, означал, что Германия является активным участником операции Enduring Freedom (Свобода навеки) и всемирной антитеррористической коалиции. Но такое решение не могло устроить всех членов СДПГ и партии "зеленых", многие из них выступили против участия Германии в военных акциях.

Этих противников Шредер назвал "организованной безответственностью", а группы своих товарищей по партии и по коалиции обвинил в том, что они "не слишком задумываются о союзнических обязательствах и о том, какие последствия нас ожидают, если мы откажемся их исполнять". А какие? Он не говорит.

Шредер считал, что вопрос об использовании бундесвера за границами Европы принципиальный для Германии, СДПГ и правительства. Поэтому он, вынося вместе с партнером по коа­лиции Йошкой Фишером (лидером "зеленых"), этот вопрос на обсуждение бундестага решил увязать его с голосованием о до­верии правительству, чтобы вынудить колеблющихся членов коалиции вернуться к его, Шредера, курсу.

В своей парламентской речи 16 ноября 2001 г. Шредер заявил: "Решения о предоставлении немецких вооруженных сил, которые должны быть приняты, никто не считает легкими. И я не считаю. Но они необходимы, и потому должны быть приняты. Тем самым мы отвечаем ожиданиям наших партнеров и совершаем то, что объективно возможно и за что политиче­ски можно нести ответственность. Более того, своим вкладом в общее дело объединенная и суверенная Германия исполняет свой долг, связанный с ее возросшей ответственностью в мире. Мы должны признать: после эпохальных перемен, начавшихся осенью 1989 года, Германия вновь обрела свой полный сувере­нитет. Но вместе с тем мы приняли на себя и новые обязательства по отношению к своим партнерам. И жаловаться на это у нас нет никакого права. Напротив, мы должны быть довольны, что после эпохальных перемен 1989 года мы стали полноправными партнерами в сообществе государств". Вот такими фразами канцлер ФРГ Шредер оправдывал право Германии использовать свои вооруженные силы за пределами границ Европы. Первой страной, которая увидела солдат бундесвера, был Афганистан. Это произошло в 2002 г., сегодня 2012 г., а решение афганской проблемы в точки зрения борьбы с международным терроризмом не продвинулось ни на шаг.

Судя по тому, как развиваются события в этом районе, можно ждать возникновения новых проблем для стран, пославших свои войска с так называемой "миссией мира", в том числе и для Германии: речь может пойти об очередной авантюре американцев в Иране, а с Ираном шутки плохи.

Как бы подчеркивая важность своего решения послать немецкие войска за пределы Европы, важность для себя, своего правительства и Германии в целом, Шредер без какой-либо доли скромности, не думая о совсем недалеком будущем, заявляет: "Таким образом, мы проявили зрелость во внешней полити­ке, и, следовательно, теперь люди должны будут считаться с Германией, если речь зайдет об ответственности за судьбы мира". Вот так и ни на йоту меньше!

И далее Шредер продолжает в своей книге: "…решения оправдывают себя, решения его правительства и германского парламента. Мы должны были усилить меры безопасности, чтобы быть во всеоружии перед возможной угрозой (значит, угрозы еще не было! – Авт.). Мы начали разработку мероприятий стоимостью в три миллиарда евро…".

9 мая 2002 г. Шредер вылетел в Афганистан, чтобы "составить личное впечатление о положении в стране". Поездка была волнительной, еще бы – это был Афганистан, народ которого боролся за независимость против агрессоров из США, Великобритании, Пакистана, а также против так называемых контингентов ISAF – Международные войска поддержки безопасности – немецко-голландско-австрийско-датского происхождения. Шредер откровенно отмечает, что: "Германия в международной борьбе с мировым террором и в своих миссиях мира задействовала самый большой после США контингент войск. Более восьми тысяч немецких военнослужащих участвовало в миссиях по всему свету". (8900 солдат на 2006 г.). Германские солдаты размещены в Конго, Эфиопии, Ливане, Афганистане, Боснии, Косово. В Афганистане они дислоцированы на севере страны, т.е. вблизи Российских границ. Кроме того, немецкие самолеты «Торнадо» многоцелевого назначения базируются в Узбекистане.

То ли делая вид наивного политика, то ли принимая незаслуженно своих читателей за наивных простаков, Шредер утверждает, что сразу же после событий 11 сентября 2001 г. и именно на этой стадии их развития он "считал само собой разумеющимся, как бы ни было трудно, сделать все для создания антитеррористической коалиции и для нашего вступления в нее…".

"…Стало быть, в той ситуации имелась солидная база для согласия между Америкой и Европой".

После возвращения из Афганистана Шредер надеялся, что США тоже будут исходить из аналогичной оценки сло­жившейся ситуации, но произошло иное.

Накануне войны в Ираке 29 января 2002 г. президент Джордж У. Буш выступил с очередной речью, в которой объявил, что хочет "нанести следующие военные удары по Ираку, Ирану и Северной Корее".

Если верить Шредеру, а не верить ему в данном конкретном случае у нас нет оснований, то главная суть содержания речи Буша для него оказалась совершенно неожиданной. И он, Шредер, вынес этот вопрос на заседание Правительственного совета по безопасности. В ходе обсуждения и обмена оценками неожиданных заявлений Буша участники совещания Совета по безопасности пришли к единому мнению: "В этом заявлении (Буша) просматривается совершенно иной масштаб конфронтации, нежели подавление терроризма, основанного на религиозном фундаментализме". Более того, Шредер и его соратники в Совете по безопасности не нашли в позиции Буша никакой связи с 11 сентября и с "Аль Каидой". И, по словам Шредера, "на мировую арену из стратегической кухни неоконсерваторов было подано новое блюдо под названием: "Государства-изгои", то есть группа стран, в которых, фактически или предположительно, разрабатывались национальные программы по созданию оружия массового уничтожения".

Наивности Шредера, если она присутствовала в оценке внешнеполитического курса, был нанесен серьезный удар. В об­щегерманском народном мнении вера в справедливость американской политики пошатнулась, а Шредер хотел удержаться у власти. И он пытается найти выход, но такой, чтобы остаться у руководства СДПГ и не дать оппозиции шанса крупно нада­вить на правящую коалицию. Но у него ничего не вышло, пото­му что он перешел черту дозволенного в согласованных рамках внешней политики своей коалиции.

Шредер отмечает, что в феврале того же 2002 г. в Мюн­хене состоялась конференция по безопасности. От американ­ской делегации исходили очень настораживающие сигналы. В них впервые отражались представления Вашингтона о второй стадии войны с террором. Холодным душем для канцлера стало также выступление заместителя министра обороны США Пола Вулфовица, который недвусмысленно дал понять европейским участникам конференции, что США не намерены ставить в зависимость от согласия союзников свои дальнейшие действия по борьбе с террором. Шредера удивляет уверенность П. Вулфовица в том, что "коалиции сами по себе не важны. Каждая конкретная миссия в будущем потребует подходящего союза для данного случая, и он будет создан. А при необходимости можно добиться поставленных целей и в одиночку". Шредер понял все правильно: США не нуждались в Германии в такой степени, какую он, канцлер, нарисовал для себя и германского общественного мнения.

31 января 2002 г. состоялся краткий визит Шредера в Вашингтон, во время которого в беседе с президентом США канцлер еще раз изложил позицию ФРГ по участию ее вооруженных сил за пределами собственных границ: необходимы решения Совета Безопасности ООН по каждому конкретному случаю и при наличии точной информации о роли каждой страны в деле сотрудничества с террористической организацией: укрывательство, защита или иной вид содействия террористам.

По словам Шредера, Буш разъяснил, что этот вопрос (т. е. об атаке против Ирака, Ирана и Северной Кореи) еще не решен, и что, само собой разумеется, перед тем как принять любое решение, с союзниками проведут консультации.

В конце мая 2002 г. Джордж У. Буш совершил визит в Берлин. В ходе переговоров у Шредера осталось впечатление, что курс на жесткую конфронтацию в политике Вашингтона относительно Ирака претерпел изменения. Однако дальнейшее развитие событий вокруг Ирака и все большая острота заявле­ний политических и военных деятелей США не подтверждали такой спокойный уровень оценок. Но 28 января 2003 г. президент Буш в своем ежегодном обращении к нации не оставил места для сомнений в том, что "он считает борьбу против ирак­ского режима делом справедливым". И еще добавил, что поли­тика США не зависит "от чужих решений".

Позднее Шредер прямо назовет призывы Буша, госсекретаря Пауэлла, советника по вопросам безопасности Кондолизы Раис как основанные "на сфабрикованных данных и неверно интерпретированных снимков из космоса" о спрятанных ракетных пусковых установках и боеголовках, начиненных отравляющими веществами, а также о мобильных лабораториях по производству сырья для биологического оружия.

Взвесив все политические факторы, "правительство ФРГ пришло к выводу, что решение в пользу военных действий против Ирака в настоящее время не является правильным", и довело его до сведения США.

В своем ответе американская сторона недвусмысленно давала понять, что у нее совершенно иной взгляд на политическую ситуацию и что оценка немецкой стороны этой ситуации "останется и должна остаться без внимания". Таким образом, Германии как партнеру Соединенных Штатов по НАТО, несмотря на демонстрацию верности союзническому долгу перед США, еще раз не очень тактично указали на ее место.

Не принимая прямого участия в войне против Ирака, тем не менее, ФРГ постоянно подчеркивает свой вклад в ведущиеся там операции, как бы назойливо напоминая, что она тоже здесь присутствует: "…мы предоставили США и коалиции право по­лета над нашей территорией, а также право взлета и посадки. Мы взяли на себя охрану военных объектов в Германии. Мы в значительной мере предоставили им услуги наших перевалочных баз. Само собой разумеется, мы не прервали сотрудничества между нашими секретными службами".

Далее Шредер добавляет: "Немецкие солдаты находились тогда вместе с американцами, французами, британцами и дру­гими в Афганистане. Суда немецкого военно-морского флота патрулировали африканское побережье, а в Кувейте были размещены боевые машины пехоты бундесвера". Но и этими мерами участие Германии в развязанной американцами агрессии не ограничилось. В начале февраля 2003 г. американцы пред­ложили принять расширенные меры безопасности на случай "возможной" угрозы Турции. Предложение озвучил генераль­ный секретарь НАТО Робертсон, подтверждая тем самым еще раз, что война в Ираке – это общая акция государств – ее чле­нов. В этом предложении речь шла, главным образом, об орга­низации наблюдения за обстановкой в данном районе натовскими самолетами АWСS и размещении ракетных систем "Патриот" для обороны турецкой территории.

Принимая во внимание позицию Турции, где бытовало в правящих кругах мнение о возможности ее активного участия в войне против Ирака, чтобы улучшить свои позиции в Северном Ираке, Германия, Бельгия и Франция выступили против пред­ложения Робертсона в его таком конкретном выражении. Они опасались, что подобные меры повлекут за собой дальнейшие шаги к развязыванию войны. И сторонники войны пытались тем самым втянуть НАТО в подготовку к войне. После дискуссии Шредер предложил компромиссный вариант, который за­ключался в следующем: "Если Турция подвергнется нападению, то Германия передаст ей для обороны свои ракеты "Пэтриот" новейшей конструкции". Кроме того, канцлер обещал, что немецкие экипажи самолетов АWСS будут "нести свою службу и в дальнейшем".

Шредер пытается изобразить свою позицию в агрессии США против Ирака как роль "голубя".

В действительности же Германия не стоит в стороне от этого неспровоцированного конфликта, она выполняет свою задачу, а если бы она этого не делала, то американцам при­шлось бы закрывать эту часть акции за счет своих сил и средств.

Позиция США

Отмечая вышеизложенное, не следует забывать, что Гер­мания сегодня – влиятельный член Североатлантического бло­ка, активный проводник его военных программ. Но из многих пассажей, которые мы встречаем в книге "Решения. Моя жизнь в политике" видно, когда явно, когда несколько завуалировано, что Шредер вроде бы стремится достигнуть равенства с США в подготовке и принятии решений в режиме согласованности. Но это ему редко удается. И дело оказывается не в том, что аргументы Шредера в обмене мнениями (а во многих случаях в дискуссиях) слабее американских, а в том, что делегация США не хотела считаться и не считалась с мнением большинства. Очень характерен и примечателен пример, на котором Шредер очень подробно и многословно останавливает внимание читателя. Это обсуждение предвоенной ситуации, которая сложилась вокруг Ирака.

Не все союзники США по НАТО поддерживали разрабо­танный американцами сценарий. Вместе с Германией против войны с Ираком выступили Франция и Бельгия. Показательным является и голосование в Совете Безопасности ООН 24.02.2003 г. Из пятнадцати членов Совбеза США имели поддержку только Великобритании, Испании и Болгарии.

Проект резолюции США, Великобритании и Испании как бы узаконивал начало войны. Он не был принят Советом Безо­пасности, и США оказались в изоляции. Противники войны предлагали продолжить инспектирование силами ООН терри­тории Ирака, чтобы подтвердить или опровергнуть информа­цию американских спецслужб о наличии там оружия массового уничтожения.

Примечание: представляет интерес комментарий Шредера к письму "восьми государств" с заверением преданности Америке. Письмо опубликовано 30 января 2003 г., его подписали Великобритания, Дания, Испания, Чехия, Италия, Польша, Португалия и Венгрия. Комментарий Шредера: "Эти восемь подписей в обычной для себя закулисной манере в первую очередь обеспечила Англия, озабоченная исключительно своими внутриполитическими соображениями".

Читатели знают, как много критики в адрес внешней политики Великобритании прозвучало за последние годы. Но в данном случае германский канцлер "выстрелил в десятку", на­звав вещи своими именами – "в обычной для себя закулисной манере". Эта оценка была точной, определенной, однозначной и как таковая могла бы быть основой для конкретных меро­приятий содействия.

Позиция России

В связи с американским сценарием по иракскому вопросу канцлер Шредер пишет о некоторых современных ему государственных деятелях, позиция которых по отношению к предвоенной ситуации в Ираке совпадала с его собственной, но самое главное – противостояла линии США на необходимость и неизбежность войны. Шредер подробно, детально, аргументировано говорит о позиции президента Франции Ширака и пре­зидента России Путина и о том массированном наступлении, которое позволили Соединенные Штаты. Он подтверждает, что в Совете Безопасности ООН на той фазе развития событий (т.е. еще до открытой вооруженной конфронтации) прилагалось много усилий для предотвращения войны. Но Соединенные Штаты игнорировали резолюцию Совета Безопасности № 1441, которая не предоставляла международно-правовых оснований для военных действий. Но "США с Великобританией и Испа­нией на буксире искали пути, чтобы как можно скорее получить оправдание своим намерениям и попросту игнорировали такой путь, как инспектирование".

Президенты России и Франции, а также канцлер Германии Шредер (т. е. два постоянных члена Совета Безопасности и очередной председатель Совбеза ООН) решили выступить с совместным заявлением от Германии, Франции и России, чтобы определить нашу позицию и затруднить возможность при­нятия Советом Безопасности такой резолюции, которая легитимировала бы войну.

Таким образом, противостояние между влиятельными членами НАТО по весьма серьезному для США вопросу до­стигло значительной остроты. 9 февраля 2003 г. в Берлине состоялась встреча Шредера и Путина. Итог встречи – не голосовать за военную интервенцию в Ираке. Путин после Берлина выехал в Париж для встречи с президентом Шираком. Итог всех этих встреч был однозначным: "Альтернатива войне еще есть. Применение силы может рассматриваться только как по­следнее средство. Россия, Германия и Франция решительно настроены использовать все шансы для мирного разоружения Ирака".

Шредер далее пишет, что появление письма восьмерых означал раскол Европы и в этот момент, по его мнению, необ­ходимо найти компромисс уже в Европейском союзе. По предложению премьер-министра Греции 17 февраля 2003 г. в Брюс­селе прошел "экстренный саммит" Союза.

По воспоминаниям Шредера, заседание оказалось до крайности "турбулентным и эмоционально заряженным". В ча­стности. Ширак говорил очень яростно и резко атаковал руко­водителей восточноевропейских государств, подписавших "письмо восьмерых" (Польша, Венгрия, Чехия).

Позиция Германии

Вопросу «быть или не быть войне с Ираком» в то время – 2002-2003 гг. – общественное мнение уделяло большое внимание. Поэтому размышления Шредера на эту тему вместе с подробным перечислением практических шагов, предпринятых им лично от имени Германии, чтобы предотвратить военные действия или хотя бы не торопиться с ними до получения дополнительной более убедительной и надежной информации о наличии или отсутствии у Ирака оружия массового уничтожения, интересны и поучительны.

Германский канцлер, пожалуй, впервые поднял голос против диктата США в НАТО и потребовал более надежной аргументации в пользу войны, чтобы Германия могла "осоз­нанно и самостоятельно принимать решение". Конечно, Шредер опирался в своей позиции не только на поддержку своей фракции в бундестаге и федерального правительства. Он вни­мательно отнесся к оценке ситуации координатора по безопасности Ричарда А. Кларка (он был назначен на эту должность президентом Клинтоном, но продолжал ее занимать и при Буше-младшем). С этой должности Кларк ушел добровольно, "потому что, – пишет Шредер, – считал иракскую политику своего президента безответственной". Шредер, ссылаясь на книгу Кларка "Против всех врагов", подробно останавливается на восьмой главе, где автор излагает побудительные мотивы Буша к войне в Ираке. Их пять, но ни один не связан непосредственно с обеспечением безопасности Соединенных Штатов. Однако один очень важен для понимания главной причины начала войны. Этот мотив звучит откровенно и нагло: "Обеспечить еще один безопасный источник нефти для американского режима и снизить тем самым зависимость от Саудовской Аравии, поскольку однажды там все-таки может случиться переворот".

Сам Шредер называет этот пункт наряду с другими четырьмя как "психологическую мотивацию действий администрации Буша, которые привели к войне в Ираке".

Помимо этого аргумента доклады инспекторов ООН по вооружениям на заседании Совета Безопасности в конце января и в течение февраля показывали, что не найдено никаких дока­зательств наличия оружия массового уничтожения и существо­вания программы по производству атомного оружия (доклады Ханса Бликса от инспекторов ООН и шефа МАГАТЭ Мохаммеда Эль-Барадей). Это явно противоречило утверждениям Колина Пауэлла от 5 февраля 2003 г.

Шредер пишет в своей книге, что он был первым, кто заявил, что "Германия не станет ввязываться в авантюры… мне пришлось вслед за тем в одиночку выдерживать весь шквал критики со стороны медийных средств".

Вскоре он получил моральную поддержку со стороны Франции: сначала в Совете Безопасности ООН выступил министр иностранных дел де Вильпен, который очень остро кри­тиковал Пауэлла, что принесло ему, а это далеко не обычное явление, аплодисменты присутствующих членов Совбеза. Затем президент Франции Жак Ширак окончательно сформули­ровал свое "нет" войне с Ираком. А далее, на мой взгляд, становится интереснее, когда Шредер пишет: "Нас оказалось уже двое. И стало легче держать удар, чем каждому по одиночке. А тем более, когда российский президент тоже вошел в наш антивоенный альянс".

Нажим со стороны США на противников войны в Ираке был довольно сильным. В частности, лично против Ширака и Франции в целом: "Ширак держался стоически, даже под ураганным ветром с Атлантики. Никакие угрозы бойкота французских вин или другой продукции Франции, никакие самые абсурдные попытки его опорочить не сломили мужество этого человека".

Вот так непросто складываются отношения внутри одно­го, казалось бы, монолитного, военного блока НАТО. Я не пом­ню другого аналогичного или похожего на него "бунта" членов альянса против диктата Соединенных Штатов. Впрочем, один случай имел место, но он не касался каких-то конкретных военных планов. Этот случай касается тоже Франции, когда президент Шарль де Голль объявил о выходе ее из военной орга­низации НАТО и не очень вежливо попросил штаб-квартиру альянса перенести в другую страну, а заодно вывести амери­канские войска с территории Франции. Это произошло в 1966 г. С того времени ни одной иностранной базы вот уже более сорока лет на французской земле нет.

Роль Путина

Шредер не забывает и о третьем участнике союза – Германия, Франция, Россия, который спонтанно и неформально возник в ходе, как оказалось, ожесточенных дискуссий по теме: быть или не быть войне в Ираке. Речь идет о нашем президенте – Путине Владимире Владимировиче. Герхард Шредер на­шел массу теплых слов, рассказывая о президенте Франции Жаке Шираке, особо выделяя его чисто человеческие качества. Например, автор "Решений" интересно рассуждает на тему о том, что "французы воспринимают свое государство как инсти­тут, ограничивающий власть в интересах менее обеспеченных граждан. Такое убеждение разделяют во Франции и левые, и правые". Сам Ширак придерживается такого же мнения, пола­гая, что забота государства, это "чтобы так называемый ма­ленький человек мог вести материально обеспеченную жизнь".

Но Шредер не поскупился на искренность, теплоту и порой даже восхищенные выражения в адрес как самого Путина, так и его семьи – жены и двух дочерей. "Его, Путина, скром­ность бросается в глаза. Ему не нужны роскошь, блеск и шик. Конечно, общение с ним облегчается тем, что он очень хорошо говорит по-немецки. Он вообще необычайно хорошо информирован о Германии. Фитнес и самодисциплина совершенно необходимы, чтобы руководить такой гигантской страной".

Шредер подчеркивает, что его оценки Путина как политического деятеля складывались в результате многих и долгих бесед без ограничения тем и болезненных конфликтов. Выводы германского канцлера можно было бы сгруппировать следующим образом:

Путин, как глава государства, видит свою задачу в воссоздании и реконструировании России как мировой державы, которая ведет переговоры, говорит и действует на равных с США.

Он знает, что Россия для достижения этой стратегической цели должна выстраивать все более тесные отношения с Европой.

Путин решительно намерен начать движение в этом направлении и, насколько возможно, сделать этот процесс необратимым.

В этом он надеется на помощь Европы и, прежде всего, на поддержку Германии. И обе наши страны на этом пути дейст­вуют не только в своих собственных интересах, но и в интересах Европы.

Герхард Шредер в своей книге формулирует и группирует задачи именно в этом порядке, подчеркивая, что вынес такое впечатление в процессе многих и долгих бесед с российским президентом Путиным. Вспоминая его, Путина, выступления последнего времени, мы можем согласиться со Шредером в той части, которая касается существа задач. Именно так Путин видит перспективу своих действий. Может быть, было бы лучше для понимания, если бы Шредер изложил эти задачи шире и подробнее. Но российские читатели должны быть удовлетворены и этим, т. к. таких объективных, обобщенных и положительных характеристик российских политических деятелей, да еще в привязке к реальной действительности России уже давно не приходилось ни слышать, ни читать в западных медийных средствах. Последний раз это было, по-моему, после Второй мировой войны. Речь идет об известных оценках И. В. Сталина, опубликованных в мемуарах У. Черчилля, но у него через кажущуюся объективность отчетливо проступает сарказм, ирония и страх перед Сталиным.

Шредер, перечисляя положительные черты личности Путина, на первое место ставит "ясный ум, превосходную физическую форму…" "В отличие от своих предшественников он, скорее аскет" – констатирует Шредер, представляя международному читателю президента России.

Но, тем не менее, перечисляя вышеизложенные задачи, стоящие перед Путиным, Шредер по существу уклоняется от своих прямых комментариев и оценок и этих задач, и возможных перспектив их решения.

Подобно своему не так уж далекому предку Бисмарку, канцлер не скрывает желания сохранить в нормальном состоя­нии германо-российские отношения. Шредер знал, что такое война и ее последствия для населения. Ему не хотелось повторения ее ужасов и тем более быть участником свершения каких-то роковых ошибок в двусторонних германо-российских отношениях. Поэтому он заостряет внимание читателя на будущем, когда от него лично уже не будет ничего зависеть, и как бы предупреждением звучат его слова: "Меня беспокоит, что немецко-российские отношения могут вновь получить идеоло­гическую окраску и что могут опять возродиться уже преодоленные антироссийские предрассудки, связанные с коммунистическим прошлым этой страны. Предрассудки, разжигаемые в интересах Америки, при ее внешней политике под руководством Буша, а также из-за исторически сложившейся антипа­тии Польши к своим русским соседям. Такое развитие событий было бы разрушительным, и не только для немецко-российских отношений". Но любые двусторонние отношения имеют оппо­нента, собеседника, партнера, соперника, противника с другой стороны, от позиции и поведения которой зависит, как минимум, половина успеха. С учетом этого Шредер видит опасность для немецко-российских отношений и со стороны Германии, где, по его словам: "…могут опять отказаться от уже достигнутого уровня свободы и независимости в своей внешней политике и снова начать цепляться за подол американской внешней политики, пытаясь забраться к ней на колени – с роковыми последствиями для интересов Германии, для интересов Европы и всего мира".

Выражение такого откровенного беспокойства немецкого государственного политика мировой величины по важнейшей теме — международных отношений – с прямым указанием на объект критики, изложенного в книге, разошедшейся миллион­ным тиражом по всему миру на десятках иностранных языков, заслуживает не просто похвалы, а восхищения за проявленную смелость, за демонстрацию самостоятельности в выражениях оценок, если и не всей Германии, то ее значительной части – Социал-демократической партии, ее членов и сочувствующих ей граждан ФРГ.

В связи с этим утверждением мне хотелось бы вернуть внимание читателя еще к одному примечательному эпизоду из книги Шредера "Решения. Моя жизнь в политике". Эпизод один, но разбит автором "Решений" на две части: одна относится к Бушу, а другая к Путину. Шредер отмечает большую религиозность президента США и президента России. Но он также по-своему видит разницу первого и второго в том, что касается результатов влияния на каждого их общения с Богом. "Президент Буш то и дело демонстрировал собственную бого­боязненность, и было видно, что он воспринимает себя в соответствии с этой наивысшей для него инстанцией". Эту особен­ность поведения главы американского государства Шредер готов понять и даже принять во внимание, что человек может вести свою "частную жизнь в постоянном общении с Богом – в виде молитвы". Но Шредер, оставаясь сам верующим человеком, не понимает, для чего и с какой целью государственный деятель в ранге президента великой державы навязывает окружающим впечатление, что его "политические решения являются следствием бесед с Богом". Допуская такое толкование, Буш показывает, что его решения не могут ставиться под сомнение и меняться в ходе обмена мнениями. Но что касается Шредера, то он, не возражая против смирения Буша перед Богом, считает, что в этой части он демонстрирует свои притязания "на абсолютную истину, которые я, т. е. Шредер, в 2002 г. постоянно отмечал не только в беседах с американским президентом, но и в его выступлениях перед общественностью". По убеждению Шредера, это проявление религиозного консерватизма, при котором отсутствует необходимость критического подхода к по­иску политических союзов Соединенных Штатов. "Вот что я считаю проблемой для мира и для Америки – союз неоконсервативных интеллектуалов с христианскими фундаменталистами, который оказывал и оказывает существенное влияние на политику США и их президента".

А далее Шредер, неизвестно по какой причине, но с ясно видимой целью решил противопоставить религиозные проявления в жизни и в политике двух президентов – американского и российского, Буша и Путина. Он утверждает, что "Путин религиозный человек, он глубоко ощущает свою связь с Русской Православной церковью". Шредер рассказывает о том, что он несколько раз бывал с Путиным в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре и лишний раз убедился, что отношение Путина к церкви не обусловлено чисто тактическими соображениями. Это часть его личности, его внутреннего мира и было бы ошибкой не принимать это всерьез. Останавливая внимание читателя своих мемуаров на такой узкой, совсем уж личной теме, как религиозность двух президентов великих держав – американского и российского, – Шредер имел шанс ограничиться простой констатацией этих фактов. Однако он им не воспользовался. Он решил продолжить свои размышления на эту тему, придав им, своим размышлениям, политический характер, сравнивая степень религиозности каждого в смысле ее влияния на принятие серьезных государственных решений. Если у Буша, по словам Шредера, его политические решения "следствие его бесед с Богом", а поэтому не могут ставиться под сомнение, и Буш не может их менять в ходе обсуждения с партнерами, ибо он в таком случае согрешил бы против Божьей воли. А посему необходимо априори согласиться с решениями американского президента.

Что касается религиозности Путина и его отношения к Церкви, то Шредер полагает, что не в последнюю очередь этим отношением (к Церкви) определяется его политика партнерства с Европой, с ее христианской культурой. Однако ему (Путину) не пришло бы на ум, будто его политика продиктована свыше и проистекает из его личного общения с Богом. Религиозные чувства и убеждения для Путина очень важны, но это сфера его частной жизни.

Каждый читатель мемуаров Шредера может по-своему оценить его размышления о религиозности Буша и Путина. Но нельзя не заметить в его изложении определенной доли иронии в части, касающейся Буша, и значительной симпатии к Путину, к его манере общения с Церковью.

Шредер о внешней политике

Хорошо известно, что сам Герхард Шредер – истовый социал-демократ. Всю свою сознательную жизнь и до сегодняшнего дня он мыслит категориями, рожденными в недрах соци­л-демократии Германии в конце девятнадцатого века, а в наше время он воспитывался такими лидерами СДПГ, как Вилли Брандт и в последующем проводил его курс на сочетание во внешней политике стремления к разрядке и союзническому долгу в рамках НАТО. А отсюда появляется двойственность в позиции, определенная хромота на "обе ноги". Но жизнь и немецким социал-демократам диктует свои объективные условия, чего мы видели на стадии развития конфликта в Ираке. Германия даже при правлении СДПГ не смогла удержаться хотя бы на позициях полного нейтралитета и застряла у порога поддержки США, хотя и где-то на подступах к границам Ирака. Но такое положение не мешает Шредеру делать довольно про­зрачные заявления, вроде следующего:

"Если СДПГ хочет играть роль в определении внешней политики, что, по моему мнению, она обязана делать, нам надо всеми силами отстаивать свою, пусть все еще относительную, независимость: Я говорю "относительную", потому что никто не смеет допускать ни малейших сомнений в нашей готовности и способности к союзничеству. Германия успешно продвигается по западному пути… И теперь перед нами вопрос: подчинена ли немецкая внешняя политика американской, или она все-таки более самостоятельна? У меня, – пишет далее Шредер, — есть четкий ответ – не в системе национального государствен­ного изоляционизма, но имея в виду европейскую миссию Гер­мании. Только следуя этому ориентиру, можно выстраивать нашу самостоятельную, всеми корнями связанную с Европой внешнюю политику и политику безопасности. С этим же непо­средственно связано и то, как будут развиваться наши взаимо­отношения с Россией".

Таким образом, мы можем констатировать, что у Германии не может быть одной постоянной и предсказуемой внешней политики. Одна – при власти СДПГ и ее малых партнеров – "зеленых" или СвДП, когда правительство может при определенных колебаниях быть доступным собеседником, а иногда и союзником на короткой дистанции и при ограниченном диапа­зоне проблем. Так было, как мы помним, при Вилли Брандте и Герхарде Шредере.

Совсем другое дело, когда к власти приходят правые, т. е. блок ХДС/ХСС, которые, по меткому выражению бывшего канцлера ФРГ и нынешнего пенсионера Шредера, крепко "цепляются за подол американской внешней политики, пытаясь за­браться к ней на колени".

Но такой своего рода дуализм во внешней политике нашего влиятельного соседа не создает непреодолимых препятствий для реализации направленных интересов наших государственных структур, имеющих отношение к внешней политике и охране безопасности России.

Краткие замечания

1. Книга Шредера должна вызвать интерес у любого. Но, несомненно, это, на мой взгляд, весьма интересное пособие для понимания роли Германии в международной жизни, и не толь­ко в экономическом или политическом смысле, но и в сфере военной, когда реализуется политика за пределами ее собст­венных границ. Книга любопытна манерой подачи фактическо­го материала, относящегося не к прошлой эпохе, а к нашей современности. Автор сообщает нам свое видение событий, про­исходивших не в далеком прошлом, а всего каких-то десять-двадцать лет назад. Даже участники тех событий живы, а неко­торые события еще продолжаются и конца им не видно, как, например, война в уже разрушенном американскими бомбардировками в Ираке. Читателю любопытно, я бы сказал, может быть интересно познакомиться с оценками прямого и активного участия политиков во встречах на высшем уровне, которые проходили накануне войны, с поведением каждого из них, с аргументами в пользу войны и против нее, с тем, как эти аргументы оцениваются сегодня. Внимание читателя не может пропустить иногда короткие, но емкие характеристики ведущих политических деятелей, в руках которых в недалеком прошлом находились не просто бразды правления отдельных государств и судьбы своих сограждан, но и целых народов стран Европы, Азии и Ближнего Востока. Ведь это очень интересно – узнать мнение одного с мировой известностью политического деятеля о другом не менее известном, тем более с которым неоднократно встреча­лись на разного формата конференциях, совещаниях, заседаниях в НАТО, Совете Безопасности ООН, в Совете Европы, во встречах "семерки" и "восьмерки", а также с глазу на глаз, в галстуках и без них.

Российский читатель, конечно, знаком и с Клинтоном, и с Бушем, и Блэром, о которых много сообщали в мировой прес­се. Наши медийные средства, как правило, сообщали о них в превосходной степени, с придыханием, со слезами умиления. А вот Герхард Шредер пишет о них, еще живых, открыто, откровенно и без ложного стеснения, например, о Буше-младшем. Или о премьере Великобритании Тони Блэре, когда Шредер, по сути, дает оценку всей ее внешней политики: "…Эти восемь подписей в обычной для себя закулисной манере в первую оче­редь обеспечила Англия". Речь идет об открытом письме вось­ми стран в заверении своей преданности США в период начала кризиса в Ираке.

2. Но особый интерес книга вызовет у дипломатов-германистов, у ветеранов, потому что они встретят знакомые имена, отдельные эпизоды из своей деятельности в Германии, названия городов, где проводили какие-то мероприятия, а у некоторых и другие детали, возможно даже эмоционального плана.

Я лишний раз убедился, что память человека – это уникальный инструмент в том смысле, что все былое где-то прячется в малых клетках, но проходит какое-то время, даже сорок-пятьдесят лет, и память выбрасывает эпизоды, о которых, казалось бы, забыл.

Читая "Решения" Шредера и рассматривая обильно представленные фотоснимки, многие детали моей работы в ФРГ встают четко, ясно, всплывают имена не только своих связей, но и какие-то детали по контактам твоих товарищей.

У меня нет намерения называть эти контакты, их имена. Но я вспомнил и о них, и других дипломатах, которые дружили с ними. Многим работникам-германистам известен жилой дом посольства СССР в Бад-Годесберге. Так вот, среди имен, упоминаемых Шредером в своей книге, я встретил и тех, которые в качестве гостей бывали в отдельных квартирах этого дома. Работники наши еще живы, они народ любопытный и наверняка им будет приятно прочитать и увидеть на фото своих старых друзей.

Вот в этом смысле, как стимулятор памяти, книга Шредера тоже интересна.

3. Но не только в этом дело. Любому сотруднику нашей разведки присуще одно важное качество, оно не врожденное, но если уже появилось, то на всю оставшуюся жизнь:

— это посмотреть на новую информацию с той точки зрения, а чем она может быть полезна нам сегодня, как она сочетается с новыми требованиями, какое у нее может быть прикладное значение, что можно извлечь полезного из этой информации для будущего? Что касается размышлений, рассуждений, утверждений Герхарда Шредера, то они дают значи­тельный материал для ответа на эти вопросы.

4. Шредер подробно останавливается на теме войны в Ираке, на разногласиях в НАТО, особенно на позиции Герма­нии и Франции, с одной стороны, и США и Великобритании, с другой (позицию в пользу войны поддерживали и некоторые европейские страны, так называемые "новые члены" – Польша

и др.).

Фактически произошел раскол внутри НАТО; Германия и Франция твердо стояли на том, что у американцев аргументов в пользу войны нет. Со всеми перипетиями этой дискуссии читатель может познакомиться, прочитав книгу. А мне представляется интересной возможность использования такого рода разногласий России, скажем, продолжить стимулирование настроений к большей самостоятельности отдельных членов НАТО, например, все той же Франции или Германии. Такого рода политика была бы полезна для обеспечения безопасности России.

5. Задача государственных структур России, имеющих отношение к разработке внешнеполитического курса на немецком направлении, не забывать того, что почти 10000 солдат сегодняшней Германии находятся за пределами ее границ. Они не сидят без дела. Они «стажируются». Общеизвестно, что со времен наполеоновских войн, когда Пруссия, потерпев поражение, была оккупирована французами и ограничена в численности своей армии до минимума. Она ввела хитрый, но любопытный метод: в течение короткого времени она обучала разрешенное количество солдат, демобилизовала их и сразу же начинала готовить новый набор в таком же количестве и снова меняла их. Таким образом, к началу очередной войны Пруссия имела хорошо подготовленную армию из числа резервистов.

Уверен, что этот метод немцы используют и сегодня, пропуская через режим стажировки новые и новые тысячи солдат. И сейчас она располагает немалым количеством подготовленных военнослужащих, прошедших боевую и климатическую подготовки в разных районах мира. Зная стремление и умение немцев быть хорошими профессионалами во всех делах, уверен, что они добьются своей цели, которую обозначил бывший канцлер Герхард Шрёдер: «…теперь люди должны будут считаться с Германией, если речь зайдет об ответственности за судьбы мира». При этом они найдут достаточно реальных и виртуальных аргументов, чтобы их влиятельную роль принимали во внимание не только в Европе, но и в других районах мира.

Нашим соответствующим ведомствам стоит заранее быть готовыми к такому варианту.

Генерал-майор в отставке

Калягин Н.Е.