Содержание:
После гибели Степана Осиповича
Как мы уже говорили ранее, 31 марта, в день, когда Степан Осипович в последний раз выводил корабли эскадры в море, на «Новике» потерь не было. Но трое его офицеров – командир крейсера М.Ф. фон Шульц, мичманы С.П. Бурачек и К.Н. Кнорринг потеряли своих братьев, погибших на «Петропавловске».
А затем, после гибели С.О. Макарова на эскадре наступил период практически полной пассивности и апатии: в апреле 1904 г. корабли практически не выходили в море, за исключением Владивостокского отряда крейсеров, описание действий которого лежит за пределами данного цикла статей. В то же время японцы продолжали активничать – обстреливали русские корабли в гавани перекидным огнем, пытались в очередной раз заградить выход из внутреннего рейда на внешний и, самое главное – 21 апреля пришло известие о высадке японских войск в Бицзыво. Наместник на следующий же день срочно выехал в Мукден, оставив командование эскадрой на контр-адмирала В.К. Витгефта.
После злосчастного выхода 31 марта, когда взорвался «Петропавловск», «Новик» больше месяца простоял на внутреннем рейде и ни в каких делах не участвовал. Только 2 мая 1904 г он в 14.35 все же вышел на внешний рейд, с тем чтобы прикрыть, в случае чего, возвращающиеся после атаки японских кораблей 16 миноносцев. Речь идет о кораблях 1-го и 2-го отряда, которые В.К. Витгефт отправил в море после того, как стало ясно, то два броненосца японского отряда, «Ясима» и «Хатсусе», подорвались на заграждении, выставленном минным заградителем «Амур». Мы не будем детально описывать это дело, так как участие в нем «Новика» минимально – выходом на внешний рейд всякое его участие в этой операции и ограничилось. Однако, если можно так выразиться, этот бесцельный, в общем-то, выход ознаменовал собой начало чрезвычайно интенсивной эксплуатации крейсера.
На следующий день, 3 марта, В.К. Витгефт собирался отдать приказ «Амуру» поставить заграждение у бухты Меланхэ, а прикрывать его должны были крейсера и миноносцы, и в том числе «Новик». Но мины не были готовы, на горизонте замечено было 11 японских миноносцев и 4 крупных корабля, так что заграждение отменили: тем не менее «Новик» и два миноносца, «Бесшумный» и «Бесстрашный», получили приказ «выйти на рейд для практики личного состава».
Смысл этого приказа, увы, неясен и по сию пору – «Новик» и сопровождающие его миноносцы вышли в 13.00, прошли по створу 8 миль, вернулись, и в 15.15 вернулись во внутренний бассейн, неприятель при этом замечен не был. Подобные, совершенно бесцельные перемещения по рейду, в условиях существования минной угрозы, с которой, несмотря на все усилия, не могли «победить» полностью, представляются совершенно ненужным риском. Одно дело, если бы корабли вышли для выполнения боевого задания, или хотя бы выдвинулись в море на разведку или тренировку – а так… Официальная русская историография отмечает: «Этот выход, не принесший никакой пользы нам, в то же время засвидетельствовал японцам неудачу заграждения ими входа брандерами». Правда, в последнем трудно согласиться – «Новик» на внешний рейд выходил и 2 мая, тут, наверное, ничего нового японским наблюдателям «поход» 3 мая сообщить не мог.
Зато 5 мая состоялось интересное дело. В.К. Витгефт все же отправил «Амур», имевший к тому времени 50 готовых мин, ставить заграждение у бухты Меланхэ, куда минный заградитель и вышел в 13.35 в сопровождении 4 миноносцев и крейсера «Новик». Командовал этим отрядом командир «Амура», капитан 2-го ранга Иванов. Помимо вышеперечисленных кораблей, в операции был задействован еще «Аскольд», который осуществлял, если можно так выразиться, дальнее прикрытие, так как с отрядом не вышел, но пребывал в готовности идти ему на выручку.
Корабли построились. Миноносцы шли впереди, используемые в качестве «противоминных судов»: они попарно буксировали тралы, за которыми и шел «Амур», а уже после него – «Новик». Сперва держали ход в 6 узлов, но затем увеличили его до 8-10 узлов – тралы держались хорошо.
Но, не доходя 2 миль до бухты Сикао, с «Амура» увидели вражеские корабли, которые впоследствии были опознаны как 9 больших и 8 малых миноносцев. Как мы сегодня знаем, русским повстречались 4-ый и 5-ый отряды истребителей, а также 10-ый и 16-ый отряды миноносцев – к сожалению, японская официальная историография не уточняет, сколько кораблей в них входило на тот момент. По штату в них должно было находиться 8 больших и 8 малых миноносцев — по 4 корабля в каждом отряде, но тут возможно разное. Какие-то корабли могли получить повреждения или иметь поломки и не выйти в поход, и наоборот – иногда японцы могли причислить к отряду другой, не входящий в него миноносец или истребитель. Но во всяком случае можно утверждать, что если русские моряки и ошиблись, то ненамного, вряд ли там было меньше 14-16 истребителей и миноносцев.
Кавторанг Иванов немедленно развил весьма бурную деятельность. Он приказал миноносцам убрать тралы и отправил «Новик» на разведку, указав ему «К неприятелю близко не подходить и быть осторожным». Затем он вызвал по радио «Аскольд», который, впрочем, не мог подойти моментально, потому что «Амур» с сопровождающими его кораблями уже отошел от Порт-Артура примерно на 16 миль. Все же на первых порах Иванов счел необходимым продолжать операцию, потому он разделил миноносцы, отправив «Властный» и «Внимательный» на помощь «Новику», а «Сторожевой» и «Расторопный» оставил при минном заградителе, и вместе с ними он продолжал двигаться в направлении бухты Меланхэ.
Надо сказать, что командир «Новика», фон Шульц, видел все эти события немного по другому – с его слов «Новик» вышел в море вслед за «Амуром», но не в 13.35, а в 14.00, а спустя полтора часа, в 15.30, увидел несколько миноносцев. Затем крейсер получил приказ произвести разведку и малым ходом пошел на неприятеля. Это было продиктовано желанием подобраться как можно ближе к японцам, так как крейсер был плохо виден на фоне берега, но если бы он дал большой ход, то дымы обязательно выдали бы его. «Новик» «подкрадывался» до 16.00, когда японцы его все же обнаружили, и, разделившись на 2 группы, попытались сблизиться и атаковать крейсер.
В ответ командир «Новика» приказал дать 22 узла, повернул кормой к вражеским миноносцам, и с дистанции 45 кабельтов открыл огонь, принимая бой на отходе. Это, безусловно, было чрезвычайно выгодно для крейсера, так как самым быстрым японским миноносцам, даже двигаясь полным ходом для того, чтобы сблизиться на торпедный выстрел, требовалось бы более получаса – и все это время они медленно сближались бы с «Новиком» под огнем его 120-мм орудий.
Носовое орудие «Новика»
Разумеется, 22 узла нельзя было набрать единомоментно, и сколько-то времени было потрачено на разворот, так что японцам удалось приблизиться к крейсеру на 35 кабельтов. Но уже первые выстрелы «Новика» с этой дистанции легли достаточно хорошо, к тому же крейсер набирал ход, так что японцы почли за лучшее отступить, в надежде увлечь за собой русский корабль. «Новик» «увлекся», так как развернулся и некоторое время преследовал японцев, но затем, видя, что не может все же их догнать, повернул обратно к «Амуру». В это время Иванов решил завершить операцию и поднял сигнал возвращаться в Порт-Артур.
Такое решение может показаться странным и даже «чрезмерно-осторожным», но оно совершенно правильно. Дело в том, что минное заграждение хорошо тогда, когда оно выставляется тайно, а здесь «Амур» столкнулся с множеством японских миноносцев. Не факт, что всех их удалось бы разогнать, тем более, что по наблюдениям с «Амура» преследуемые «Новиком» миноносцы разделились на 2 отряда, пошедшие в разные стороны. «Новик», при всех его преимуществах, не мог бы гарантировать того, что японцы, знающие что русские куда-то пошли, не начнут следить за нашим отрядом. Даже будучи отогнанными, они вполне запросто могли появиться на горизонте во время минной постановки, сведя, таким образом, ее ценность к нулю. А мин в Порт-Артуре уже оставалось не так много, чтобы швыряться ими понапрасну.
Итак, «Новик», прекратив преследование японских отрядов, повернул назад и увидел сигнал с «Амура», отменяющий операцию. Но затем японские миноносцы действительно разделились и пять больших истребителей снова пошли вдогонку за «Новиком». М.Ф. фон Шульц приказал сбавить ход, с тем чтобы подпустить неприятеля поближе, а затем, в 16.45 с расстояния 40 кабельтов или около того снова открыл огонь. Как только японцы попали под обстрел, они немедленно развернулись и ушли.
В этот момент к месту действия подошел «Аскольд» — с него заметили «Новик» первым, так как видели, как крейсер сделал 2-3 выстрела, а вот с «Новика» заметили «Аскольд» только по завершении стрельбы. На этом приключения русского отряда закончились, и он вернулся в Порт-Артур. За время боя «Новик» израсходовал только 28 снарядов калибром 120-мм, что говорит о нем, скорее, как о короткой стычке.
Еще хотелось бы отметить, что весьма скромный расход снарядов противоречит и весьма красочному описанию этого боя в мемуарах лейтенанта «Новика» А.П. Штера:
С выводом лейтенанта вполне можно было бы и согласиться, так как мы видим, что японские миноносцы бежали всякий раз, как крейсер открывал по ним огонь, но вот описание боя сильно приукрашено – в том числе и потому, что рапорты других очевидцев (командира «Амура» Иванова, командира «Новика» фон Шульца) описаний «трехсторонних атак» не содержат. Что же до потерь, то, насколько можно понять, в этом бою ни японцы, ни русские никаких боевых повреждений не получили.
В следующий раз «Новик» с миноносцами выходил в море утром 13 марта, осуществив поиск неприятеля в районе бухты Тахэ. Не обнаружив противника, согласно приказа, простояли на якоре в самой бухте до 17.00 вечера и затем без приключений вернулись в Порт-Артур.
На следующий день, 14 марта, выход «Амура» был повторен. Отличия были в том, что на этот раз решено было минировать бухту Тахэ, и вместо 4 миноносцев с «Амуром» и «Новиком» пошли минные крейсера «Гайдамак» и «Всадник». В этот раз японцев не встретили, и 49 мин были поставлены успешно, а еще одну мину из-за сильной качки при сбросе перевернуло треногой кверху, отчего она получила какое-то повреждение (вероятно, был сломан колпак) и мина взорвалась спустя 1-2 минуты после падения в воду. К счастью, никто не пострадал.
16 мая «Новику» в 18.30 приказали развести пары и в 19.25 он вышел на внешний рейд. Показались японские миноносцы, но, поскольку заход солнца в этот день состоялся в 19.15, то около 20.00 крейсер получил приказ вернуться во внутреннюю гавань. Зачем вообще отправляли?
Генерал Фок настойчиво требовал прогнать две японских канонерки из бухты Хэси, и 20 мая В.К. Витгефт распорядился быть готовым к выходу крейсерам «Баян», «Аскольд», «Новик», двум канонеркам и 8 миноносцам. Но в 05.00 генерал Стессель на запрос об отправке кораблей ответил «не надо», а в 09.00 переменил свое мнение. В.К. Витгефт изначально собирался послать «Новик» вместе с канонерками и миноносцами в Голубиную бухту, откуда миноносцы, при наличии тумана, должны были идти в Инчендзы и атаковать там кого встретят. «Новик» и канонерки должны были оставаться в Голубиной бухте до получения приказаний, однако закончилось все высылкой одних только миноносцев. «Новик» и другие крейсера простояли под парами бесцельно.
22 мая «Новик» опять конвоировал «Амур» — на этот раз ставили 80 мин у Голубиной бухты. Все прошло без происшествий, если не считать того, что в этот раз караван наткнулся на множество мин и все три имевшихся больших трала были порваны, отчего в конце пришлось идти за легким тралом, протянутым между двумя шестерками. Надо сказать, что данным маршрутом (вдоль берега) предписывал идти В.К. Витгефт, а вот командир «Амура» считал его до крайности опасным, и его подозрения, увы, «блестяще» подтвердились. Но, к счастью, потерь не было.
Интересно, что 28 мая контр-адмирал В.К. Витгефт отправил два отряда миноносцев (4 и 8 кораблей) на рекогносцировку островов Кэп, Риф, Айрон, и Мяо-тао. Первый отряд миноносцев вышел утром, второй — вечером, и в такой операции «Новик» им вполне мог пригодиться, так как представлял собой решающий «аргумент» при встрече с японскими миноносцами. Однако миноносцы действовали самостоятельно, а «Новик» оставался в гавани.
Совсем другое дело – 1 июня 1904 г., когда «Новик» почти что использовали для решения свойственных ему задач. Суть заключалась в следующем – генералы просили обстрелять японские позиции со стороны бухты Меланхэ, и в то же самое время были обнаружены японские миноносцы у бухты Лунвантан в количестве 14 штук, причем один из них подошел прямо к бухте и обстреливал ее. В.К. Витгефт решил противодействовать этому и направил в море отряд, состоящий из «Новика» и 10 миноносцев, из которых 7 были 1-го отряда, и 3 – 2-го. В 10.45 миноносцы 1-го отряда снялись со швартовов и пошли на внешний рейд, где соединились с кораблями 2-го отряда, затем дали малый ход курсом на Крестовую гору с тем, чтобы дать возможность «Новику» догнать миноносцы. В это время с русских кораблей наблюдали 11 вражеских миноносцев у бухты Лунвантана, из которых 7 было крупных.
Далее рапорты командиров «Новика» фон Шульца и отряда миноносцев Елисеева несколько различаются. Скорее всего, дело обстояло так: в 11.30 «Новик» вышел на внешний рейд, но не соединился с миноносцами (Елисеев пишет, что «Новик» приблизился к ним), а двинулся вслед за ними. Видя это, командир отряда миноносцев распорядился увеличить их ход до 16 узлов, причем русские корабли шли под берегом.
В 11.50 (по рапорту Елисеева) или в 12.00 (по рапорту фон Шульца) «Новик» открыл огонь с дистанции ориентировочно 40 кабельтов и почти одновременно ударили из своих 75-мм пушек русские миноносцы. На последних предполагали, что расстояние до неприятеля составляло 25 кабельтов, что дает основание предположить, что на начало боя «Новик» отставал от своих миноносцев на 1,5 мили. При этом на «Новике» наблюдали не 11, а 16 миноносцев, хотя крупных из них – тоже 7, как указывал в своем рапорте Елисеев. Согласно японским записям, это были 1-ый и 3-ий отряды истребителей и 10-ый и 14-ый отряды миноносцев, так что, вероятно, на «Новике» сосчитали неприятеля точнее, это неудивительно, так как обзор с крейсера лучше, чем с миноносца. Что же до десятиминутной разницы во времени начала боя, то нужно учитывать, что русские вахтенные журналы заполнялись обычно после боя, а не в ходе его, поэтому подобные отклонения, увы, вполне ожидаемы.
Одновременно с открытием огня «Новик» увеличил ход до 20 узлов, а вот миноносцы некоторое время еще продолжали идти на 16 узлах, возможно, не стремясь слишком быстро сближаться с японцами, пока их не догнал «Новик». Когда же крейсер начал обгонять миноносцы с левой стороны, они довели скорость до 21 узла.
Первое время японские миноносцы продолжали идти навстречу русским кораблям, отвечая им своими 75-мм орудиями, но, очевидно, под воздействием 120-мм пушек «Новика» вынуждены были отвернуть и отступить. При этом на русских миноносцах заметили, что три японских корабля отстают от остальных, так что у Елисеева возникло желание отрезать их и уничтожить, так что 7 наиболее быстроходных миноносцев 1-го отряда в 12.30 повернули на 4 румба и пошли в погоню.
А вот «Новик» и 3 миноносца 2-го отряды за ними не пошли – вместо этого они продолжил путь к бухте Меланхэ, куда и прибыли в 12.50, после чего приступил к осмотру японских позиций. В это время группа неприятельских миноносцев вновь попыталась приблизиться к «Новику», и, одновременно, были обнаружены японские окопы. «Новик» открыл огонь, стреляя с левого борта по японским сухопутным позициям, находившимся на удалении ориентировочно 3,5 миль, а правым бортом – по вражеским миноносцам, вынудив последних отступить, так что в 13.15 они совершенно скрылись из вида. В 13.20 «Новик», обстреляв все видимые на берегу цели, «закинул» напоследок несколько 120-мм снарядов через горы, по предполагаемому расположению японских войск, и приступил к уничтожению девиации. Миноносцы 2-го отряда также стреляли по береговым целям, но, насколько можно понять, не стреляли по японским миноносцам, вероятнее всего потому, что расстояние до последних было слишком велико.
На миноносцах 1-го отряда, с 12.30 преследовавших неприятеля, в 13.00 обнаружили, что не могут догнать даже отстающие японские корабли – скорости оказались примерно одинаковыми. Стрельба из 75 мм орудий оказалась неэффективной, хотя Елисеев полагал, что «попадания, по-видимому, были» — тем не менее, расстояние, составлявшее в начале погони 25 кабельтов, не уменьшалось. В конце концов Елисеев распорядился прекратить преследование, и к 13.30 вернулся к бухте Меланхэ. Там, дождавшись «Новика», русский отряд пошел в Порт-Артур, куда и прибыл без особых приключений. В 15.15 «Новик» вошел во внутренний бассейн и встал там на якорь.
«Новик» в восточном бассейне Порт-Артура
В этом боевом эпизоде «Новик» израсходовал 95 снарядов калибра 120-мм, из которых 30 было выпущено по берегу, а 65 – по японским миноносцам, и, кроме того, 11*47-мм и 10 ружейных патронов. Стрельба по берегу, по всей видимости, оказалась достаточно эффективной, сорвав японское наступление на правый фланг нашей сухопутной позиции, а вот стрельба по миноносцам противника опять была безрезультатной – японские корабли (как и русские) в том бою попаданий не получили. Так что единственной морской целью, пострадавшей в результате выхода наших кораблей, стала отечественная мина, которую сорвало с якоря, и которая была расстреляна «Новиком» во время возвращения отряда в Порт-Артур.
Действия «Новика» в этом бою могут вызывать некоторые вопросы, главный из которых – почему крейсер не возглавил 7 миноносцев первого отряда и не пошел в погоню за японцами. Ведь даже держась на 25 кабельтовых от отставших японских кораблей, он вполне мог рассчитывать подбить хотя бы один из них из своих 120-мм орудий, заставить его потерять ход и утопить. Но, судя по имеющимся документам, дело обстояло так, что «Новик» не получал приказа драться с японскими миноносцами, а имел недвусмысленное указание произвести обстрел побережья, и вот его-то он и выполнял. Иными словами, на «Новике», по всей видимости, считали, что идут на выручку нашим сухопутным войскам и посчитали своим долгом как можно быстрее поддержать их огнем, в то время как вражеские миноносцы расценивались не более как досадная помеха основной задаче.
Через день, 3 июня, «Новик» снова выходил в море, в последний раз конвоируя минный транспорт «Амур». По дороге к будущей минной позиции «Амур», двигаясь вдоль берега в опасном районе, коснулся грунта, в результате чего получил подводные пробоины, и затопление 5 междудонных отделений и 3 угольных ям. Минный заградитель вынужден был прервать поход и, войдя в Голубиную бухту, приступить к заведению пластыря и исправления повреждений, а «Новик» и три сопровождавших миноносца встали на якорь в ожидании результатов ремонта – четвертый же миноносец, «Бурный», ушел на рекогносцировку о. Рееф. Вскоре на корабли прибыл офицер с сухопутного поста связи, доложив о том, что в море видны японские миноносцы. В это время «Бурный» обнаружил коммерческий пароход, и бросился в погоню: все это было замечено на кораблях отряда и «Новик», с двумя миноносцами, оставив «Амур» под присмотром одного «Бесстрашного», сам ринулся наперехват. Вскоре на «Новике» были обнаружены 11 японских миноносцев, которые, впрочем, никакой попытки сблизиться и вступить в бой не сделали: пароход же был остановлен, и оказался норвежским транспортом «Хеймдалл», шедшим из Кобэ в Ньючуанг за грузом для Японии. Поэтому фон Шульц отправил на него офицера и четырех матросов и приказал следовать за «Новиком». Крейсер, миноносцы и плененный пароход вернулись к «Амуру», который к тому моменту смог завести пластырь, после чего отряд вернулся в Порт-Артур.
На этом действия минного заградителя «Амур» прекратились. Он получил достаточно серьезные повреждения, справлять которые у мастеровых Порт-Артура не было сил, так как они были загружены ремонтом других боевых кораблей. К тому же в Порт-Артуре почти не осталось мин, так что, даже будь «Амур» в полном порядке, использовать его было бы все равно нельзя. Поэтому корабль так и остался без ремонта до конца осады.
Через день, 5 июня, приключения крейсера продолжились. В этот раз В.К. Витгефт, по просьбе сухопутного командования, направил отряд в составе «Новика», канонерских лодок «Гремящий» и «Отважный» и 8 миноносцев на обстрел японских позиций, который предполагалось произвести из бухт Сикао и Меланхэ. Командовал отрядом контр-адмирал М.Ф. Лощинский, державший флаг на канлодке «Отважный». Надо сказать, что выход этот был достаточно рискованным, так как на горизонте были видны крупные японские корабли, чтобы избежать встречи с ними, В.К. Витгефт приказал идти под берегом, за тралами.
Примерно в 09.30 утра корабли пошли по назначению, следуя в таком строе: впереди шли две пары миноносцев с тралами, за ними – обе канонерские лодки, затем «Новик» с остальными 4 миноносцами. При этом 11 японских миноносцев видели на горизонте уже во время выхода на внешний рейд, но крейсеров не было, и поход продолжался. Уже в 09.45 в тралах взорвалась первая мина, а затем, всего в 2 кабельтовах от этого места – еще одна, таким образом обе пары миноносцев, хотя сами и не пострадали, но лишились тралов. Запасной трал был один, на канонерской лодке «Отважный», но М.Ф. Лощинский не считал возможным идти далее всего под одним тралом, и отправил один из миноносцев, «Сторожевой», еще за одним в Порт-Артур, а остальные корабли отряда в ожидании его возвращения встали на якорь. Приблизительно в 10.30 японские миноносцы ушли – вправо, в наблюдении за стоящими русскими кораблями не было ничего интересного. Только в 13.00 отряд возобновили движение, но уже в 13.20 еще один трал лопнул, зацепившись обо что-то на дне, и далее русские корабли следовали за одним тралом.
В 14.00 были замечены 6 японских миноносцев, но они ушли. Почти тут же обнаружили 3 джонки под парусами, которые были обследованы миноносцами, но ничего предосудительного на них не было найдено.
Наконец, в начале 3-его часа отряд подошел к наблюдательному посту Лувантан, с него на корабли было передано довольно невнятное сообщение, что японцы отступили и никого нет. М.Ф. Лощинский радировал В.К. Витгефту: «Полковник Киленкин сообщает, что японцы ушли, стрелять не по кому, прошу разрешения вернуться», однако В.К. Витгефт настаивал на проведении обстрела. Есть стойкое ощущение, что командующему эскадрой, который уже неоднократно имел проблемы с сухопутным руководством из за своих отказов отправлять корабли на бомбардировку неприятеля, важно было хотя бы формальное выполнение просьбы. Ничем иным его указание «У вас есть верстовая карта Квантунского полуострова, по ней можно узнать район, который можно обстрелять», объяснить едва ли возможно.
В результате «обстрел» все же состоялся – «Отважный» израсходовал 2*229-м и 7*152-мм снарядов, а «Гремящий» — 1*229-мм и 2*152-мм снаряда. Стреляли «куда-то в ту сторону», потому что наводить и корректировать огонь с берега было некому, так как на берегу не был организован пост и, хотя на корабли прибыл артиллерист, офицер с поста Лувантан, без корректировки с суши он ничем помочь не мог.
События развивались так: 15.50 на русских кораблях обнаружили 11 миноносцев и три двухтрубных и двухмачтовых крейсера японцев, они шли на соединение еще одному одномачтовому и однотрубному кораблю, который был виден и ранее. В 16.10 канлодки открыли огонь, в 16.25 стрельбу прекратили за полной ее недействительностью и пошли полным ходов в Порт-Артур. Русский отряд «сопровождала» небольшая японская эскадра из 4 крейсеров, 6 больших и 7 малых миноносцев: на наших кораблях крейсера были опознаны как «Касаги», «Читозе», «Адзуми» и «Мацусима». Это японское соединение двигалось за нашим отрядом к Порт-Артуру на удалении 6-7 миль от берега, однако до боестолкновения дело не дошло.
Что же до японской эскадры, то она, как можно понять из официальной истории, состояла из «Чин Иен», «Мацусима», «Касаги» и «Такасаго», которые пошли на разведку, привлеченные звуком выстрелов. Причем преследование русского отряда получилось случайным – его на японских кораблях обнаружили уже тогда, когда корабли М.Ф. Лощинского уже входили на внешний рейд Порт-Артура.
В целом же операция, пожалуй, стала эталоном того, как не надо производить обстрел сухопутных сил неприятеля с моря. Отправка кораблей под берегом была оправдана с точки зрения маскировки, но привела к большому риску подрыва на минах. В то же время, если бы японцы вовремя разобрались, что происходит, они имели возможность атаковать наш отряд превосходящими силами, и если «Новик» и миноносцы вполне могли оторваться за счет высокой скорости, то две тихоходные канонерских лодки, конечно же, не могли. Разумеется, не бывает войны без риска, но рисковать стоило ради достижения какой-то цели, в то время как обстрел позиций без корректировки с берега оказался совершенно бесцельным. Надо сказать, что морские офицеры очень плохо ориентировались по сухопутным картам, так как пересеченная местность с моря просматривалась плохо, и понять, где находятся японские позиции, было крайне затруднительно. Увы, и сухопутные офицеры, когда их стали брать на корабли, справлялись с таким ориентированием не лучше: вид с моря и с незнакомого им ракурса имеет свои особенности, так что даже те, кто, будучи на суше, видели японские позиции, прибыв на корабли, не всегда могли точно указать их с моря.
В следующий раз «Новик» вышел из Порт-Артура 10 июня, когда, наконец, все ранее поврежденные эскадренные броненосцы, включая «Ретвизан» и «Цесаревич», были отремонтированы и технически готовы к бою. Таким образом, отстаиваться и далее во внутренней гавани Порт-Артура больше не имело смысла и, понукаемый телеграммами, инструкциями и распоряжениями наместника Е.И. Алексеева, командующий 1-ой Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал В.К. Витгефт решился-таки вывести ее в море.
Под командованием В.К. Витгефта
Выход 10-го июня был весьма знаменательным для 1-ой Тихоокеанской эскадры: в море вышли главные ее силы в полном составе, имея перед собой задачу нанесения поражения японскому флоту. С подачи наместника Е.И. Алексеева, командующий эскадрой, контр-адмирал В.К. Витгефт, был уверен в том, что японцы понесли большие потери на минах и сильно ослаблены, отчего могут стать легкой добычей для его кораблей. Однако для «Новика» этот выход стал всего лишь еще одним рутинным походом.
Первым на внешний рейд Порт-Артура утром 10 июня вышел «Новик», но не крейсер, а пароход – он должен был поставить вдоль протраленного створа учебные мины с колпачками, с тем чтобы они указывали путь следования другим кораблям эскадры. Пароход «Новик» отошел от Порт-Артура примерно на 6 миль, но затем к нему начал приближаться один из отрядов японских миноносцев, которые наблюдались на горизонте, а русские корабли, которые могли бы прикрыть «Новик», пока еще не покинули внутреннюю гавань, так что пароход, в конечном итоге, вернулся обратно.
Крейсер «Новик» вышел на внешний рейд вторым (и первым из боевых кораблей) в 04.30 утра и приступил к определению девиации, чем и занимался до 05.15 – дело было важное, так как «Новику» предстояло идти впереди эскадры, а на других ее кораблях нельзя было ручаться за достоверность показаний компасов. К 08.00 уже все корабли эскадры, которые предполагалось вести в бой, вышли на рейд, задерживалась только «Паллада», так как имела неисправность рулевого привода и еще умудрилась зацепить якорем телефонный кабель – в итоге она смогла присоединиться к другим кораблям только в 10.50. Но еще до того, как «Ретвизан» вышел из внутреннего бассейна, на «Цесаревич» прибыл минный квартирмейстер Аким Гурко, сообщивший, что «Диана», «Аскольд» и «Новик» встали аккурат на минной банке, которую японские миноносцы оставили в ночь с 9 на 10 июня. По распоряжению адмирала внешний рейд протралили еще раз, вдоль кораблей, вставших на нем на якорь – было обнаружено примерно 10 мин, из которых 4 оказались недалеко от «Цесаревича», а одна – в 60 саженях от «Дианы».
Наконец, в 14.00 по сигналу флагмана стали сниматься с якоря. Первым шел тральный караван – три пары землечерпалок и за ними пароходы «Новик» и «Инкоу» — с тралами. За ними пошли две пары миноносцев 2-го отряда – и тоже с тралами, а по бокам трального каравана двигались минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак». За тральным караваном шло его непосредственное прикрытие – 7 миноносцев 1-го отряда. За ними шли «Новик», «Аскольд», и, почему-то, «Диана», затем – броненосцы, и замыкали колонну «Баян» и «Паллада».
В это время в прямой видимости русской эскадры находились «Чин-Иен», крейсер «Мацусима», а также «около 12 миноносцев»: (1-ый, 4-ый отряды истребителей и 14 отряд миноносцев) последние пошли вперед, с тем чтобы помешать тральному каравану русских делать свое дело. Тогда 7 миноносцев 1-го отряда выдвинулись им навстречу, обойдя тральный караван. Бой между ними начался в 14.10 с дистанции 30 кабельтов, быстро сократившихся до 25, со стороны японцев в нем участвовали истребители 4-го отряда и миноносцы 14-го, при этом их поддержала огнем «Мацусима». Надо сказать, что японцы в официальной историографии подтверждают бой миноносцев, но ничего не говорят о том, что их поддержали огнем дружественные крейсера. Однако это боевое столкновение описано настолько кратко, что о поддержке могли просто не упомянуть, в связи с ее малозначимостью: японцы не претендуют на какие-либо успехи в этом бою. В то же время, отечественная официальная история содержит описание сильного взрыва под миноносцем «Властный», отчего появился стук в левом винте, и миноносцу пришлось застопорить машину, впрочем, временно, и в дальнейшем он мог развивать 18 узлов. Однако впоследствии выяснилось, что у миноносца погнута лопасть винта и выскочила шпонька – сомнительно, чтобы подобный эффект мог вызвать 75-мм снаряд японского миноносца, так что, скорее всего, огневая помощь от японского крейсера все же была.
Понимая, что миноносцам 1-го отряда приходится солоно, в 14.20 «Новик» увеличил ход, обошел тральный караван слева и открыл огонь по вражеским миноносцам, заставляя последние отступить к «Чин-Иену». Через 10 минут с дистанции 50 кабельтов «Новика» поддержали пушки «Дианы», и японские миноносцы вынуждены были отступить, и в 14.45 стрельба прекратилась. «Новик» при этом не вернулся на свое место, а продолжал движение слева от трального каравана, и скоро с него были обнаружены два броненосных и четыре бронепалубных крейсера японцев. Затем, в 16.40 «Новик» передал на суда трального каравана распоряжение адмирала: вернуться в Порт-Артур. В 16.50 эскадра перестроилась – теперь впереди шли 6 броненосцев, возглавляемых флагманским «Цесаревичем», а за ними шли крейсера, причем «Новик» был замыкающим, а минные крейсера и миноносцы шли на правом траверзе эскадры.
Как известно, В. К. Витгефт повел свою эскадру в море – он предполагал провести разведку у Эллио и дать бой слабейшим японским силам, если таковые там обнаружатся. Однако сведения наместника о потерях Объединенного флота оказались чрезмерно преувеличенными, и в начале шестого часа русский командующий увидел главные силы японцев. В.К. Витгефт попытался занять выгодное положение для боя, пока японские силы не были определены, и представлялись меньшими, чем в действительности, но его кораблям не хватало скорости. Затем выяснилось, что японцы куда сильнее, чем предполагалось. Все это подтолкнуло В.К. Витгефта к решению отступить, что он и сделал: в 18.50 эскадра развернулась на 16 румбов (180 град.) и пошла на рейд. В 19.15 крейсера получили приказание перейти на правый фланг эскадры.
Темнело, и японский командующий отправил в атаку миноносцы. В 20.27 отряд японских кораблей этого класса пытался атаковать «Палладу», но был отогнан огнем. Затем, в 20.45 миноносцы были обнаружены «Новиком» и маленький крейсер открыл по ним огонь – в результате вражеский отряд отвернул, не дойдя 30 кабельтов до русских кораблей. В 21.40 на «Новике» услышали крик с «Полтавы»: «Человек за бортом!» и провели образцовую спасательную операцию. Упавший в море матрос был обнаружен при помощи прожектора крейсера, затем была спущена шлюпка, которая вернула его на «Полтаву».
В 22.30 «Новик» встал на якорь между «Цесаревичем» и «Аскольдом» и несколько раз за ночь открывал огонь по японским миноносцам. Всего 10 и в ночь на 11 июня крейсер израсходовал 3 сегментных и 109 фугасных 120-мм снарядов, а также 6*47-мм «стальных гранат» и 400 ружейных патронов – последние использовались для расстрела всплывших мин. По всей видимости, артиллеристы «Новика» ни в кого не попали, но и сам крейсер не получил повреждений, хотя его палубы осыпало осколками, и один из членов экипажа – минный квартирмейстер Перескоков, был контужен одним из них. Кроме того, в ходе указанных событий «Новик» спас трех человек – про матроса с «Полтавы» мы уже писали, но когда «Севастополь» при постановке на якорь подорвался на мине, кое-кто на броненосце поддался панике – двое матросов, сиганувших за борт, были выловлены «Новиком».
На следующий день, 11 июня «Новик» последним вошел на внутренний рейд – это случилось в 14.00.
Следующий выход крейсера состоялся через день, 13 июня: надо сказать, автора настоящей статьи не покидает ощущение, что в этот день Российский императорский флот мог одержать заметную победу, если бы В.К. Витгефт действовал решительнее.
Дело в том, что в этот день левое крыло японской 3-ей армии должно было вести наступление, с целью захвата нужных им высот. Для этого армия попросила помощи флота и она, эта помощь, конечно же была оказана, но как?
Главные силы Х. Того оставались на «летучей» базе у о. Эллиот, откуда они, разумеется, не могли бы подойти к Порт-Артуру единомоментно. Для обстрела побережья были выделены крейсера «Асама», «Ицукусима», две вспомогательные канонерские лодки неустановленного типа, а также 2-ой отряд истребителей, 6-ой, 10-ый и 21-ый отряды миноносцев. Кроме того, разведкой и патрулированием у Порт-Артура занимался 6-ой боевой отряд («Идзуми», «Сума», «Акицусима», «Чиода»), 4-ый и 5-ый отряд истребителей. Насколько можно понять из японской официальной историографии, других японских кораблей 13 июня у Порт-Артура не было.
Сложно сказать, чем руководствовались японцы, выделяя такой вот наряд сил: скорее всего, сыграло роль ощущение полной безнаказанности, с которой их морские силы действовали у Порт-Артура. Впрочем, даже и в этом случае к отряду для обстрела побережья остаются вопросы: дело в том, что в него были включены номерные японские миноносцы.
Наиболее современными кораблями комплектовался 10-ый отряд – в него входили 4 миноносца №№40-43 водоизмещением до 110 т, вооруженные 2*47-мм пушками и 3*356-мм торпедными аппаратами, их максимальная скорость составляла 26 узлов. У 21-го отряда дела обстояли хуже – миноносцы №№44;47;48;49 имели водоизмещение 89 т, вооружение 1*47-мм, 3*356-мм торпедных аппарата и скорость 24 уз. И совсем странным выглядит отправка 6-го отряда, состоявшего из миноносцев №№56-49 – корабликов водоизмещением 52 т, вооружением из 1*47-мм, 2*356-мм торпедных аппаратов и скоростью 20 узлов!
Пользы от 47-мм пушчонок при обстреле побережья не могло быть практически никакой. Но указанная выше максимальная скорость миноносцев вряд ли могла быть ими достигнута в боевых условиях – по всей видимости, кораблики 6-го отряда и, скорее всего, 21-го не смогли бы уйти от «Баяна», «Аскольда» и «Новика» в случае, если бы последние взялись преследовать их. То же самое касалось двух неопознанных японских канонерских лодок – японцы не упоминают их наименований, а с русских кораблей их вообще приняли за пароходы (каковыми, кстати, они вполне могли являться, японцы могли просто довооружить гражданские суда) но крайне сомнительно, чтобы они развивали скорость свыше 10-13 узлов, являвшейся типовой для малых японских кораблей этого класса.
Иными словами, часть японских сил в силу малой своей скорости никак не могли бы бежать от русских быстроходных кораблей, а прикрыть их отход мог один-единственный броненосный крейсер «Асама». Шестому боевому отряду при встрече с русскими быстроходными крейсерами следовало удирать без оглядки, надеясь на то, что машины «Чиоды» выдержат эту гонку. Как мы уже говорили ранее, формально полный ход «Чиоды» составлял 19 уз., но это — при форсировании механизмов, в то время как «Баян» вполне мог идти на естественной тяге 20 узлов. Но фактически в бою с «Варягом» старый японский крейсер не смог удержать даже 15 узлов сколько-то длительное время: до 12.18 он следовал за «Асамой», но затем вынужден был снизить скорость до 4-7 узлов и вышел из боя. Конечно, если бы к 6-му боевому отряду японцев присоединились «Асама» и «Ицукусима», то вместе они были бы сильнее русского отряда крейсеров, но кто мешал русскому командующему вывести в море более тяжелые корабли?
Если бы В.К. Витгефт, получив информацию об активности японцев, рискнул вывести в море отряд достаточной силы и затем действовал решительно, то японцы оказались в весьма неприятной ситуации: они не могли ни дать бой с шансами на успех, ни уклониться от боя. Фактически, им оставалось только бежать теми кораблями, которые имели для того достаточно скорости, бросив остальные «на съедение» 1-ой Тихоокеанской эскадре. Но для того, чтобы реализовать такой вариант, следовало вывести в море, помимо отряда крейсеров и всех боеспособных миноносцев, «Пересвет» или «Победу», а лучше – сразу оба этих корабля.
На самом деле риск подобного выхода был минимален – «место действия» находилось невдалеке от Порт-Артура, указанные «броненосцы-крейсера» были заметно быстроходнее эскадренных броненосцев типа «Севастополь» и, хотя и уступали в скорости японским броненосцам, все же вполне могли бы держать постоянный ход на уровне как минимум 15 узлов. Этого было вполне достаточно, чтобы успеть отступить в Порт-Артур даже в том случае, если бы наш отряд обнаружил главные силы Х. Того в полном составе – последние просто не успели бы сблизиться на дистанцию эффективной стрельбы до момента, пока «Пересвет» и «Победа» не отошли под прикрытие береговых батарей, а туда японцы соваться не слишком любили. Кроме того, можно было бы вывести на внешний рейд и другие броненосцы эскадры, даже не задействуя их непосредственно, а только в качестве прикрытия на всякий случай.
Увы, ожидать подобного от В.К. Витгефта было совершенно невозможно. Интересно, что в данном случае нельзя сослаться даже на наместника Е.И. Алексеева: дело в том, что храбрость и решительность последнего росла прямо пропорционально отделяющего его от Порт-Артура расстоянию. То есть чем дальше находился сей государственный муж от Порт-Артура (и от ответственности, в случае поражения 1-ой Тихоокеанской эскадры), тем больше он выступал за активные действия: в какой-то момент времени, например, он настоятельно рекомендовал В.К Витгефту предпринять рейд «Пересветом» и миноносцами к островам Эллиот. В сущности, Е.И. Алексеев давал В.К. Витгефту очень противоречивые указания – с одной стороны, «беречь и не рисковать», то есть в его инструкциях было прямо указана необходимость сохранять силы эскадры для решительного боя, не тратя их попусту. С другой стороны, Е.И. Алексеев требовал от В.К. Витгефта решительных действий: очевидно, что в такой позиции, наместник был «прикрыт» со всех сторон. Если В.К. Витгефт не прислушается к требованиям наместника вести активную морскую войну, так это вина В.К. Витгефта, а не наместника, а если бы Вильгельм Карлович все же рискнул бы, но понес при этом существенные потери, то наместник, опять же, оказался бы не виноват – он же предписывал В.К. Витгефту не рисковать понапрасну!
В сложившейся ситуации все зависело только от личности командующего – не приходится сомневаться, что если бы на месте Вильгельма Карловича оказался человек склада С.О. Макарова, то 1-ая Тихоокеанская действовала бы намного активнее. Но В.К. Витгефт не чувствовал себя флотоводцем, не видел в себе сил привести флот к победе. Это тем более обидно, что как адмирал он вовсе не был плох, и доказал это в бою 28 июля при Шантунге, несколькими простыми, но эффективными маневрами нейтрализовав «танцы» Хейхатиро Того в первой фазе боя.
В общем, в ситуации, когда В.К. Витгефту следовало атаковать и попытаться уничтожить вражеские силы, действующие с моря на фланге нашей позиции, он смог решиться лишь на то, чтобы отогнать японские корабли и обстрелять наступающие вражеские сухопутные войска. И, как ни странно это прозвучит, не рискнул выделить достаточно сил даже для столь ограниченной по целям операции.
Наши сухопутные силы, в лице подполковника Киленкина попросили поддержки 13 июня в 08.35, но еще в 07.30 «Новик» и канонерские лодки «Бобр» и «Отважный» получили приказ разводить пары. Первыми вышли канонерские лодки, которые и пошли непосредственно за тралящим караваном, за ними следовал «Новик», покинувший внутренний рейд в 09.20, а уже за ним пошли 14 миноносцев обоих отрядов. Это, собственно говоря, было и все – один малый крейсер, который мог сражаться на равных только с самыми слабыми японскими кораблями того же класса, канлодки и миноносцы. Нет, В.К. Витгефт предусмотрел и дальнее прикрытие, но какое? Для поддержки отряда он вывел на внешний рейд бронепалубные крейсера «Диана» и «Паллада» — полагаю, излишне говорить, что из всех порт-артурских крейсеров, эти две «богини», имевшие парадный ход 17,5-18 узлов, наименее подходили для того, чтобы быстро оказать поддержку нуждающимся в ней кораблям. Более того – не менее очевидно и то, что огневая мощь эти крейсеров была категорически недостаточна, для того чтобы нанести поражение неприятелю. К 13 июня было уже совершенно очевидно, что японские крейсера предпочитают действовать отрядами по 4 корабля. Даже объединившись с «Новиком», «Паллада» и «Диана» имели бы в бортовом залпе 10*152-мм и 4*120-мм орудия, а даже японский 6-ой боевой отряд, с его откровенно слабыми «Идзуми», «Сума», «Акаси» и «Чиода» имели 6*152-мм и 15*120-мм пушек. А если бы вдруг обнаружились «собачки»? Конечно, крупные размеры «богинь» сыграли бы свою роль, «шеститысячникам» не так легко нанести критические повреждения орудиями калибра 120-152-мм, и, во всяком случае, два этих крейсера, терпя ущерб от превосходящих сил, смогли бы обеспечить возвращение «Новика» и миноносцев (насчет канонерских лодок уверенности меньше). Вот только какой смысл «напрашиваться» и принимать бой в невыгодном для себя соотношении сил, когда в двух шагах, на внутреннем рейде, стоят 6 эскадренных броненосцев и 2 быстроходных крейсера?
Мало того, что «Паллада» и «Диана» не подходили для прикрытия по своим ТТХ, так они еще и сильно задержались с выходом. Как мы уже говорили, «Новик» вышел в 09.20 и ему пришлось догонять канонерские лодки. Но «Паллада» вышла на внешний рейд только в 11.50, а «Диана» — вообще в 14.00! И это при том, что японские крейсера обнаружились практически сразу после выхода на внешний рейд – «Чиода» и «Ицукусима» были замечены в промежутке между 09.20 и 09.40.
Вот так и получилось, что имея подавляющее превосходство в силах – 6 броненосцев, броненосный крейсер и 4 бронепалубных против двух броненосных японских крейсеров (если считать за таковой «Чиоду», имевшую небольшой броневой пояс по ватерлинии) и четырех бронепалубных, русские задействовали лишь малую часть доступных им сил. В результате «Новику», канлодкам и миноносцам пришлось действовать в условиях японского превосходства, что и повлекло за собой необходимость в известной осторожности.
В 09.40 «Новик» обнаружил японские корабли, которые определил как 2 парохода и 16 миноносцев – по всей видимости, это были 4-ый и 5-ый отряды истребителей и 6-ой отряд миноносцев. «Новик» немедленно открыл по ним огонь с расстояния 40 кабельтовых, а спустя 5 минут его поддержала канонерская лодка «Отважный», выпустив по вражеским кораблям 4*152-мм снаряда. Первыми под обстрел попал 5-ый отряд, но русские залпы ложились недолетами, и истребители отступили, не имея потерь и повреждений. На этом перестрелка прервалась. В 11.00 тральный караван был отпущен в Порт-Артур, а еще через час русские корабли бросили якорь в бухте Тахэ – дело в том, что через канлодку «Бобр» был передан приказ В.К. Витгефта не ходить дальше Тахэ.
Канонерская лодка «Бобр»
Целый час и двадцать минут отряд простоял, ничего не делая. Затем на миноносце «Бдительный» прибыл сам В.К. Витгефт, после чего русские корабли в 13.40 снялись с якоря и пошли за ним. В это время на горизонте хорошо видна была «Ицукусима», двухтрубный пароход и миноносцы. Последние решили приблизиться, с тем чтобы завлечь русские миноносцы в море: с «Новика» их вдели как 8 больших и 4 малых, но, по всей видимости, тут вышла ошибка. Скорее всего, миноносцев действительно было 12, но к бухте Тахэ, откуда выходили русские, направились только 4-ый отряд истребителей и 6-ой отряд миноносцев, то есть 4 больших и 4 малых миноносца. В.К. Витгефт распорядился обстрелять сухопутные позиции японцев, так что в 13.45 отряд открыл огонь, при этом «Новик» стрелял по берегу и по японским миноносцам одновременно, а канонерские лодки – только по берегу. Попаданий в японские корабли не было, но огонь русского крейсера заставил их отступить.
Русские корабли стреляли по сухопутным силам японцев…. Тут, увы, данные документов сильно расходятся. Согласно рапорту командира «Новика», огонь был прекращен в 14.00, то есть стреляли всего 15 минут, но официальная история сообщает, что стреляли до 14.45, а командир канонерской лодки «Отважный» сообщил в рапорте, что закончил огонь и вовсе в 15.00! Сопоставляя данные рапортов, можно предположить банальную описку в рапорте М.Ф. фон Шульца, командира «Новика», а, быть может, это опечатка наборщика сборника документов. Скорее всего было так, что стреляли действительно до трех часов и что контр-адмирал распорядился прекратить огонь примерно в 14.45, причем «Новик» (куда приказ передали, вероятнее всего, семафором) выполнил его первый, а канлодки – уже ближе к 15.00, когда на «Новике» набрали и подняли сигнал с распоряжением адмирала.
Во время обстрела на русских кораблях заметили «главные силы» японцев, которые определили как «Асама», «Ицукусима», «Чиода» (что было правильно), и два крейсера типа «Такасаго» — последнее было ошибкой, это были ранее упомянутые нами крейсера 6-го боевого отряда. Момент обнаружения японцев тоже неясен: М.Ф. фон Шульц сообщает, что неприятель был замечен уже после обстрела, когда отряд возвращался в бухту Тахэ. Но командир «Отважного» утверждает, что видел японские крейсера примерно в 14.15, то есть задолго до прекращения стрельбы. Единственно, что, пожалуй, можно утверждать наверняка, так это то, что прекращение обстрела никак не связано с появлением превосходящих японских сил — это следует из дальнейших событий.
Вероятнее всего, что В.К. Витгефт предположил, что обстрел сухопутных позиций японцев достиг своей цели – но он, при этом, не повел свой отряд обратно в Порт-Артур, а приказал вернуться в бухту Тахэ, куда русские корабли и двинулись примерно в 15.00. Но уже спустя 20 минут В.К. Витгефт приказал вернуться и возобновить обстрел: с берега на «Властный» передали, что японцы пошли в новую атаку. В 15.40 русские корабли вновь открыли огонь, причем «Новик», как и в прошлый раз, стрелял по сухопутным целям и державшимся поблизости японским миноносцам одновременно. Однако уже в 15.50 на «Новике» увидели приближение 4 крупных боевых кораблей неприятеля – из японской официальной историографии мы знаем теперь, что это были крейсера 6-го боевого отряда.
Сражаться с ними имеющимися силами В.К. Витгефт, конечно, не мог, и вынужден был отступить. В 16.00 корабли прекратили огонь и вернулись в бухту Тахэ, откуда сразу же пошли в Порт-Артур, оставив только 4 миноносца для дежурства. «Новик» прибыл в Порт-Артур без приключений, и в 17.30 вошел во внутреннюю гавань. Всего за 13 июня крейсер израсходовал 137*120-мм и 1*47-мм снаряда.
Какие выводы можно сделать из этого боевого эпизода? Как мы уже говорили ранее, из-за чрезмерной осторожности В.К. Витгефта 1-ая Тихоокеанская эскадра упустила случай потопить несколько кораблей японцев, пускай даже и небольших. Но ни в каком случае мы не можем упрекать Вильгельма Карловича в нехватке личного мужества. Все восхищаются С.О. Макаровым, ринувшемся на выручку «Стерегущему» на маленьком крейсере «Новик», но в данном эпизоде, В.К. Витгефт принял непосредственное управление отрядом перед лицом превосходящих сил неприятеля, подняв свой флаг на миноносце! Без сомнения, командующий эскадрой был храбрым человеком, но… как уже неоднократно было сказано, смелость солдата и мужество полководца – это разные вещи. Первым В.К. Витгефт был наделен в полной мере, а вот со вторым… увы, были проблемы.
Безусловно, выход русского отряда сорвал артиллерийскую поддержку наступающих японских войск, а осуществляющие ее корабли были отогнаны. Более того – русские корабли открыли огонь именно тогда, когда наши сухопутные части особенно в этом нуждались – с 13.00 японцы штурмовали ключевую возвышенность позиции, гору Хуинсан, и обстрел, длившийся с 13.45 и до 15.00, был как нельзя кстати. Но увы, эффективность русской морской артиллерии оказалась недостаточна – в 15.30 гора все же была занята японскими войсками.
Опять же, сложно винить в таком результате В.К. Витгефта: силы трех русских канонерок, миноносцев и «Новика» не хватало, конечно, для того, чтобы разбить морские силы японцев, но для успешного обстрела берега, по тогдашним воззрениям, ее было вполне достаточно. Иными словами, неуспех здесь скорее обосновывается мизерным опытом действия флота против берега, а не просчетом командования. Но обращает на себя внимание, что японцы взяли гору через полчаса после того, как русские прекратили огонь – кто знает, если бы В.К. Витгефт вышел бы в море «в силах тяжких» и продолжал обстрел, не возвращаясь в Тахэ, возможно японцы и не захватили бы эту возвышенность.
На следующий день «Новик» снова выходил в море к бухте Тахэ и Лувантану, но в этот раз не было ничего интересного – А.М. Стессель уже с вечера 13 июня дал телеграмму В.К. Витгефту прося повторного обстрела. Соответственно, 14 июня в 06.30 «Новик», три канонерки и 4 миноносца, выйдя на внешний рейд, снова пошли на позицию, однако в 07.40 А.М. Стессель сообщил, что более в помощи флота не нуждается, однако же просил «до прояснения обстановки» оставить пока корабли в бухте Тахэ. Так и поступили, причем отряд соединился с 4 русскими миноносцами, оставленными в дозоре прошлым днем.
Погода была очень плохой, видимость – минимальной, но позднее развиднелось и с 16.40 до 17.50 канонерские лодки обстреляли позиции японцев. Видели японские миноносцы и крейсера, однако до стычки дело не дошло и, выполнив свою работу, отряд вернулся в Порт-Артур. В этот раз «Новик» огня не открывал.
Следующие выходы «Новика» состоялись 20, 21 и 22 июня, крейсер выходил три дня подряд, во время так называемых боев за Зеленые горы, начавшихся с того, что генерал Р.И. Кондратенко по собственной инициативе контратаковал японские позиции, что заставило генерала Фока отправить войска на штурм ранее захваченной горы Хуинсан. В итоге на сухопутном фронте развернулись ожесточенные бои, и Р.И. Кондратенко, заметив появление японских миноносцев, попросил поддержки флота.
20 июня в 10 часов вышел отряд в составе «Новика», трех канлодок и 12 миноносцев, спустя час они бросили якорь в бухте Тахэ. В этот раз их прикрывал весь отряд крейсеров, а не только «Диана» и «Паллада». «Новик» двумя выстрелами отогнал крутившиеся поблизости миноносцы, с которыми, по мнению М.Ф. фон Шульца, были две канонерские лодки, но на этом дело и кончилось. Несмотря на то, что сухопутные войска прислали своего представителя, поручика Соловьева, и отряд в 12.30 вышел к Лувантану, везде были уже русские позиции, так что обстрел не состоялся. Отряд вернулся в Порт-Артур в 18.40.
21 июня все повторилось – в 10.20 «Новик» вышел на внешний рейд, откуда в сопровождении трех канлодок и 8 миноносцев пошел в бухту Тахэ. Снова прибыл представитель сухопутных сил, и в 16.00 «Новик» и канонерки «Гремящий» и «Отважный» открыли огонь по высоте «150», при этом крейсер вел перекидной обстрел, а выдвинувшиеся вперед канлодки – прицельный. Однако огонь быстро «задробили», потому что стала ясна его неэффективность – даже наличие сухопутного офицера-корректировщика, увы, ситуацию не улучшило. Несмотря на то, что «Новик» в этот раз израсходовал только 5*120-мм снарядов, а канонерки, по всей видимости, немногим больше, несколько корабельных снарядов, как потом выяснилось, легли в расположение русских войск. Увы, но на тот момент флот еще не умел как следует взаимодействовать с берегом: однако, по крайней мере, русские корабли, регулярно выходя в бухту Тахэ препятствовали японцам поддерживать свой приморский фланг огнем.
Наиболее интересные события развернулись 22 июня. В 05.00 «Новик», четыре канонерки и 8 миноносцев вновь пошли в бухту Тахэ, с тем чтобы вновь обстрелять «высоту 150», и в этот раз их прикрывали с внешнего рейда все остальные порт-артурские крейсера. В 06.50, на подходе к Тахэ, «Новик» обнаружил 4 вражеских миноносца и отогнал их артогнем. Отряд вышел к Лувантану, и «Новик» открыл перекидной огонь по «высоте 150», так как прицельная стрельба была невозможна из-за тумана. Затем развиднелось, и артиллеристы «Новика» увидели на вершине каменный блиндаж, а также движение японцев. Теперь 120-мм орудия могли стрелять прицельно, точность, естественно, повысилась и движение на «высоте 150» прекратилось. Обстреляв блиндаж, «Новик» постарался также подавить батарею, которую, по разведданным, расположили там японцы, а поскольку последняя должна была находиться за бруствером на самой вершине, использовали сегментные снаряды, устанавливая трубки на 12-секундную задержку, с тем, чтобы накрыть японские пушки осколками сверху. Затем крейсер перенес огонь на другие высоты, где с крейсера были замечены японские войска. Пристрелка по ним велась фугасными снарядами, при стрельбе на поражение переходили на сегментные.
Канлодки также принимали участие в обстреле, причем на «Бобре» вышло из строя сперва 229-мм, а затем – 152-мм орудие, по причине чего корабль был отправлен был обратно в Порт-Артур. Видны были японские миноносцы, но они не приближались к русским кораблям ближе, чем на 5-6 миль.
К 09.00 «Новик» расстрелял уже 274 снаряда, отряд закончил обстрел и ушел в бухту Тахэ, с тем что бы по необходимости вновь поддержать наши войска огнем. Такая необходимость вскоре возникла – Р.И. Кондратенко вновь попросил обстрелять «высоту 150» и «высоту 80», и в 14.25 обстрел возобновился. Однако теперь по берегу «работали» только канонерские лодки, а «Новик» и миноносцы прикрывали их от находившихся неподалеку японских кораблей – миноносцев и канонерских лодок, впрочем, последние не искали боя. Однако в 15.30 на горизонте показались 2 более крупных японских корабля, оказавшихся «Чин-Иеном» и «Мацусимой», которые пошли на сближение с русским отрядом. Вскоре расстояние до «Чин-Иена» сократилось до 7 миль, тогда на «Новике» подняли сигнал возвращаться в Порт-Артур. Японцы продолжали сближаться, и когда в 16.05 дистанция сократилась до 65 кабельтов, «Чин-Иен» открыл огонь по «Новику» из 305-мм орудий. Снаряды ложились недолетами, и падений ближе, чем в 2 кабельтовых на «Новике» не зафиксировали. В 16.30 отряд вернулся на внешний рейд.
В этот день «Новик» израсходовал 184 фугасных и 91 сегментных 120-мм снарядов, а также 10*47-мм «стальных гранат». И, как мы уже говорили ранее, можно только сожалеть о нерешительности В.К. Витгефта, не рискнувшего вывести на внешний рейд тяжелые корабли – в результате русский отряд, выполнявший важную задачу поддержки сухопутных сил, прогнал додревний японский (точнее – реквизированный китайский) броненосец.
«Чин-Иен»
Если бы в дальнее прикрытие «Новику» в дополнение к отряду крейсеров были назначены те же «Пересвет» и «Победа», и им разрешили действовать решительно, то, с высокой долей вероятности 22 июня лишились бы и броненосца «Чин-Иен», и изрядной доли своего нахальства.
«Великий боже, а ведь мы попали!»
Мы завершили предыдущую часть описанием обстрела японских позиций «Новиком» и другими русскими кораблями 22 июня, а следующий выход «Новика» в море состоялся 26 июня 1904 г.
Что интересно, ранее мы высказывали мысль, что, если бы В.К. Витгефт проявил бы определенную решительность и поддержал действия легких сил тяжелыми, относительно быстроходными кораблями («Пересвет» и «Победа») и действовал агрессивно, то он мог бы добиться немалого успеха, потопив несколько японских боевых кораблей. И вот, 26 июня русский командующий все-таки рискнул вывести в море значительно более сильный отряд, чем до этого.
Во всех предыдущих случаях на обстрел японских позиций направлялись только канонерские лодки и миноносцы, поддерживаемые «Новиком» — в некоторых случаях для их прикрытия на внешний рейд выводились бронепалубные крейсера, но это было и все. При этом всякий раз «Новик» встречался с превосходящими силами неприятеля, что, естественно, вынуждало русские корабли быть осторожными и отступать при активных действиях японских крейсеров.
В этот же раз на обстрел японских позиций были отправлены эскадренный броненосец «Полтава», крейсера «Баян», «Паллада», «Диана» и «Новик», канонерские лодки «Отважный» и «Гремящий», а также 11 миноносцев.
Эскадренный броненосец «Полтава» в западном бассейне Порт-Артура
Этот отряд сосредоточился на внешнем рейде в 08.10 утра, в 08.25 «организовался» тралящий караван, и, примерно в это же самое время, 08.25-08.30 (на разных кораблях указали по-разному) были замечены японцы. На «Аскольде» их опознали как 4 крейсера и 8 миноносцев, а на «Диане» — как крейсера «Сума», «Мацусима», авизо «Чихайя» и 10 миноносцев, из которых 4 было малых. Согласно нашей официальной историографии, миноносцев было 8 и, помимо «Чихайи» и «Сумы», было еще два крейсера типа «Ицукусима» и две канонерских лодки, причем замечены они были еще в 08.05. На самом же деле японцы располагали крейсерами «Ицукусима», «Хасидате», «Сума», «Акуицусма», а также 1-ым отрядом истребителей и 16-ым отрядом миноносцев. Позднее к ним присоединились дополнительные силы.
Согласно рапорту командира «Аскольда», его крейсер дал два выстрела шестидюймовыми по приближающимся к тральному каравану миноносцам, после чего те отошли в море. В это время русский отряд, кроме миноносцев и каравана, оставался еще на якоре: командир отряда, Рейценштейн, собрал командиров кораблей и старших штурманов на «Баяне», и там же присутствовал представитель сухопутных сил поручик Федоров. Всем командирам были показаны на картах позиции, по которым необходимо стрелять, и даны прочие необходимые распоряжения и пояснения. В это время японские миноносцы вновь попытались приблизиться, но по ним открыли огонь и пошли на сближение «Властный», «Бесстрашный», «Грозовой» и «Бойкий», кроме того, сделал два выстрела из 203-мм пушек крейсер «Баян». Дистанция составляла около 55 кабельтов, снаряды легли близко к вражеским кораблям, и они отступили.
Четыре наших миноносца продолжали преследование, и в 09.30 вошли в бухту Тахэ, продолжая перестреливаться с японскими миноносцами, но затем, не достигнув успеха и видя численный перевес неприятеля, вернулись к основным русским силам, остановившись в миле от них.
В 09.40 отряд пошел в бухту Тахэ: тральный караван в составе 6 шаланд и 2 пароходов, находящихся под прикрытием 6 миноносцев, за ними следовали все четыре крейсера и броненосец, а канонерские лодки располагались слева от «Баяна». В 10.25 «Полтава» и крейсера встали на якорь в бухте Тахэ в тральный караван, миноносцы и канлодки пошли дальше к Лувантану.
В 10.50 «Баян» выстрелил одиночным 203-мм по берегу, тогда же на горизонте показались дымы, свидетельствующие о том, что к японцам подходит подкрепление, это были крейсера «Касаги» и «Идзуми».
К сожалению, дальнейшее описание событий 26 июня очень неясное и оставляет множество вопросов. Да, стреляли – но, в большинстве случаев кто и по каким кораблям, неясно.
В 11.40 канонерские лодки открыли огонь по берегу. Спустя 5 минут 4 японских истребителя попытались обстрелять суда трального каравана, но были встречены огнем миноносцев и канлодок, и отступили, но тут же снова вернулись, возобновив перестрелку, однако, судя по всему, ненадолго, и снова отошли. Японцы ничего не сообщают о попаданиях, но согласно их официальной истории, на миноносце «Асами» получили ранения двое членов экипажа.
Обращает на себя внимание неточность японского описания – дело в том, что согласно их официозу, русских атаковал 1-ый отряд истребителей, но дело в том, что никакой «Асами» в него не входил, да и вообще, миноносец с таким названием в японском флоте не числился. Возможно, конечно, речь идет об ошибках перевода, и миноносец на самом деле назывался как-то по-другому – но вызывает интерес, что о раненых не упоминается и в «Хирургическом описании», по крайней мере автору настоящей статьи не удалось подобрать соответствующего боевого эпизода.
В 12.05 к нашим кораблям приблизились 4 японских крейсера «Ицукусима», «Хасидате», «Акаси» и «Акицусима» и открыли огонь по нашим миноносцам, но все же они находились слишком далеко, и их снаряды ложились недолетами. Отвечали ли им наши крейсера – неясно, миноносцы же, очевидно, за дальностью расстояния отвечать не могли, но вскоре японские крейсера огонь прекратили.
В 12.30 «Баян», все еще находясь в бухте Тахэ, открыл огонь по береговым целям, а японские крейсера в это время снова попытались сблизиться и в 1.35 возобновили огонь по миноносцам. По всей видимости, японцы опять не рискнули сблизиться с нашими кораблями на дистанцию действительного огня, и в 12.45 отступили, прекратив стрельбу в 13.00. Одновременно русские корабли произвели перестановку – «Баян», «Паллада» и «Диана» пошли в бухту Лувантан, где находились канонерки и миноносцы. В то же время «Полтава» заняла место «Баяна», потому что с него проще было поддерживать наши корабли огнем.
В 13.25, когда русские корабли выдвигались на свои новые позиции, «Ицукусима» и «Хасидате» вновь пошли на сближение и попытались обстрелять крейсер «Баян», открыв огонь в 13.30. С «Баяна» ответили из 203-мм и 152-мм орудий, и японские крейсера тут же отошли, так что в 13.45 перестрелка между ними прекратилась. Одновременно с этим на канонерской лодке «Гремящий» вышло из строя 152-мм орудие, и корабль получил разрешение возвращаться в Порт-Артур.
Крейсера открыли огонь около 14.00, и прекратили его в 14.15, при этом их огонь корректировался с наблюдательного сухопутного поста на Лунвантане. В целом, эта стрельба была удачнее предыдущих, отмечалось, что снаряды ложились весьма хорошо. В 14.30 русский отряд пошел обратно в Порт-Артур, и в 15.00 вышли на внешний рейд, откуда прошли на внутренний до 18.00. На этом дело 26 июня закончилось.
Что можно сказать об этом боевом эпизоде? Как видим, В.К. Витгефт наконец-то рискнул вывести в море эскадренный броненосец и… ничего страшного не произошло. Все корабли вернулись домой в целости и сохранности.
Увы, В.К. Витгефт в который уже раз продемонстрировал крайнюю ограниченность тактического мышления. Он несколько раз отправлял на обстрел побережья слабые отряды, которые японцы, при удаче, могли перехватить и уничтожить, если не полностью, то хотя бы частично – речь, разумеется, идет о тихоходных канонерских лодках. При этом видно было, что современных броненосцев у японцев под Порт-Артуром нет, что службу несут старые крейсера и весьма доисторический «Чин-Иен». Здесь просто напрашивалась операция по уничтожению этих сил, но… Русский командующий и помыслить не мог о том, чтобы дать бой кораблям японцев, вместо того, чтобы пытаться их атаковать, он ограничился исключительно обстрелом побережья. Действия против кораблей японцев допускались лишь в части обеспечения артподдержки сухопутным войскам: иными словами, дозволено было только отгонять морские силы японцев, не давая им срывать обстрел береговых позиций. В результате Н.К. Рейценштейн получил один из наиболее тихоходных броненосцев эскадры, который, хотя и располагал вполне достаточным вооружением, чтобы отогнать тот же «Чин-Иен» или броненосный крейсер японцев, не мог их преследовать. Но и его крейсера всего лишь отстреливались от японцев, когда те атаковали: обидно читать о лихих кавалерийских наскоках совершенно устаревших «Ицукусимы» и «Хасидате», которые на тот момент вряд ли могли развить хотя бы 16,5 узлов, на первоклассный броненосный крейсер «Баян», да еще и находившегося «в компании» «богинь» и «Новика».
Бронепалубный крейсер «Ицукусима»
Даже и без поддержки броненосца сколько-то решительные действия одного лишь крейсерского отряда почти наверняка привели бы к тому, что оба вышеупомянутых японских «пенсионера» нашли себе могилу у Лунвантана. Увы, история не знает сослагательного наклонения…
«Новик» в этом выходе никак себя не проявил, неясно даже, произвел ли он хоть один выстрел по сухопутным позициям или кораблям японцев.
Больше в июне «Новик» в море не выходил, а боевая деятельность русской эскадры в основном сводилась к еженощным отражениям миноносных атак. Тем не менее, было одно дело, в котором крейсеру надлежало бы принять участие: речь идет о миноносной засаде в ночь на 30 июня. Суть ее заключалась в том, что пара русских миноносцев атакует японские силы и, завязав с ними перестрелку, увлечет их за собой в погоню к бухте Тахэ, а там уже неприятеля будут ждать еще 9 миноносцев. Но опять В.К. Витгефт не был готов выделить достаточных сил для того, чтобы эта засада удалась и не рискнул поддержать действия миноносцев крейсерами. В результате, когда за «Решительным» и «Грозовым», выполнявшим роль приманки, погналось 14 японских миноносцев и крейсер, «засадному полку» пришлось отступить в Порт-Артур, так как сил его было совершенно недостаточно для боя с таким противником.
Конечно, очень жаль, что В.К. Витгефт совершенно не стремился нанести японским кораблям поражения, но, по крайней мере, задачи обстрела побережья в целом выполнялись, с поправкой на неопытность моряков «работать» по закрытым, не находящимся в прямой видимости позициям. Увы, о следующем выходе «Новика», который состоялся 1 июля 1904 г., нельзя сказать даже и этого. В тот день в бухту Тахэ пошли «Новик», канонерская лодка «Бобр» и 4 миноносца. Но в море неподалеку находились «Мацусима» и «Хасидате», в результате чего русские корабли не смогли занять выгодной позиции для обстрела у Лувантана и вынуждены были стрелять издалека. А когда с семафорной станции передали просьбу генерала Смирнова обстрелять японские позиции на горе Хуинсан, командир крейсера вынужден был ответить, что не может этого сделать, так как дальность слишком велика. За «обстрел» 1 июля «Новик» израсходовал всего 13 120-мм снарядов, «Бобр» — чуть больше, 11*229-мм и 26*152-мм снарядов. Но в целом можно говорить о том, что нежелание В.К. Витгефта действовать активно против кораблей неприятеля, довело дело до совершеннейшего абсурда. Пара японских «Мацусим» не дает мощнейшей эскадре оказать эффективную поддержку войскам буквально в двух шагах от Порт-Артура!
5 июля для защиты трального каравана, работавшего на внешнем рейде, выходили «Новик», канлодка «Гремящий» и три миноносца – происшествий не было.
9 июля произошло событие, которое очень хорошо характеризует осторожность командующего русской эскадрой. В.К. Витгефт решил повторить миноносную засаду в бухте Тахэ, по аналогии с той, что была проведена в ночь на 30 июня. На сей раз было задействовано 13 миноносцев, но, невзирая на предыдущий опыт, свидетельствовавший о том, что японцы для погони будут использовать крейсер, наши корабли того же класса в море опять не вышли. Результат оказался вполне предсказуем – засада опять не удалась, так как японский отряд, помимо 13 миноносцев, имел еще малый крейсер. Так что же, В.К. Витгефт решился все-таки для следующей засады использовать крейсера? Ничуть не бывало – наоборот, решив, что в подобных вылазках миноносцы подвергаются чрезмерной опасности, он принял решение в дальнейшем, в подобных вылазках, использовать только минные катера…
И, как будто подслушав мысли русского командующего, минные катера применили японцы, успешно атаковав в ночь на 11 июля три дежуривших в бухте Тахэ русских миноносца. «Лейтенант Бураков» и «Боевой» оказались подорваны, при этом «Боевой» удалось привести в Порт-Артур – в «спасательной операции» принимал участие «Новик» вместе со 2-ым отрядом миноносцев.
Утром 13 июля японцы предприняли решительное наступление на сухопутном фронте, и в 10.30 утра В.К. Витгефт получил телеграмму от А.М. Стесселя: «Неприятель из 58 орудий по всему фронту открыл с 06.30 бомбардировку наших позиций. Его суда обстреливают Лувантан, а против Суанцайгоу тоже стоят суда противника. Прошу оказать содействие».
Но к этому моменту В.К. Витгефт уже принял решение поддержать сухопутные войска огнем: еще в 09.35 канонерская лодка «Отважный» под флагом М.Ф. Лощинского вышла на внешний рейд, а в 10.20 отряд в составе «Новика», 3 канлодок и 6 миноносцев направился в бухту Тахэ. «Баян», «Аскольд», «Диана» и «Паллада» также получили приказ разводить пары и идти к Лунвантану, но не могли выполнить его быстро.
В это время отряд подошел к бухте Тахэ – здесь «Новик» и канлодки собирались было войти в бухту, а миноносцы пошли тралить у Лувантана, освобождая от мин место для стрельбы. Стоял довольно сильный туман, но не сплошной, а, если можно так выразиться, «облаками», в которые корабли периодически «ныряли» на 5-10 минут, а затем видимость улучшалась вплоть до «нашествия» следующего «облака». В море наблюдались крупные силы японцев – броненосец «Чин-Иен», крейсера «Мацусима», «Хасидате», и «Ицукусима», а также множество миноносцев, которых на русских кораблях насчитали аж 42 штуки. В одном из таких облаков тумана несколько японских миноносцев приблизились к русским кораблям, но были отогнаны орудиями «Новика» и «Гиляка».
В это время японские крейсера и броненосец шли строем кильватера, рядом с ними замечено было три парохода. На самом деле, это были вспомогательные канонерские лодки «Увадзима Мару №5» и «Иосидагава Мару», которые осуществляли траление, причем в указанное время впереди боевого отряда шла «Иосидагава Мару».
А дальше произошло, наконец, знаменательное событие: «Новик» открыл огонь по вражеской канонерке и попал! Вообще говоря, русская историография указывает, что достигнуто было три попадания – одно в «Иосидагава Мару» между задней мачтой и трубой, от которого тот вышел из строя и не мог двигаться самостоятельно, почему и был взят на буксир «Увадзима Мару», которой и достался второй снаряд между полубаком и ватерлинией. Третий вновь поразил «Иосидагава Мару» — теперь уже в корму.
Японцы в своей официальной истории подтверждают первое попадание в «Иосидогава Мару», в результате которого погибли 2 и было ранено 5 человек. Но что интересно – другой их источник, «Хирургическое и медицинское описание морской войны между Японией и Россией», дает «немного» другие данные: что тралением занимался «Увадзима Мару №5», и что в него попало 2 русских снаряда, которые смертельно ранили троих человек, и еще 2 человека были ранены тяжело и 6 — легко. Подобные несоответствия заставляют всерьез усомниться в качестве японских источников. По всей видимости, «Новик» все же добился по меньшей мере двух попаданий в японские корабли, а возможно все-таки и трех.
«Новик» незадолго до боя при Шантунге
Всего, отгоняя миноносцы и стреляя по канонерским лодкам, «Новик» израсходовал 47 фугасных и 12 чугунных 120-мм снарядов. В 11.45 отряд встал на якорь в бухте Тахэ. В 12.40 миноносцы пришли в Лунвантан и начали тралить, но были обстреляны вражескими «одноклассниками», наши ответили, не прекращая своего занятия, и не зря: было вытралено 3 мины, а перестрелка закончилась безрезультатно.
Несмотря на все эти приготовления, стрелять по берегу было нельзя – туман был такой, что не видно было даже гор на берегу. Некоторое время русский отряд оставался на месте, но в 13.40 М.Ф. Лощинский, видя, что туман не рассеивается, а отряд крейсеров, выйдя на внешний рейд, встал там на якорь и не двигается с места, приказал возвращаться в Порт-Артур.
Впоследствии, однако, развиднелось, так что отряд крейсеров снова вышел к бухте Тахэ и Лунвантану и обстреливал побережье, однако «Новик» в этом участия не принимал, а оставался в бухте Тахэ, служа репетичным кораблем, передавая сигналы из Порт-Артура на крейсера у Лунвантана. Соответственно, мы не будем детально описывать данный эпизод: упомянем только, что к японцам на поддержку подошло еще 5 крейсеров, после чего русский отряд отступил. В ходе отступления «Новик» шел концевым, ближе всего к японцам, но огня не открывал. Стреляли «богини» и «Баян», причем русские моряки считали, что попали 203-мм снарядов в корму крейсера «Ицукусима», о чем, однако, упоминания в официальной историографии у японцев нет.
Русские корабли в этом бою ущерба не понесли никакого, так как японские снаряды ложились недолетами, и крейсера неповрежденными вернулись в Порт-Артур. А вот японцам не повезло – возвращаясь после неудачной погони за русскими кораблями, на мине подорвался «Чиода», погибло 7 и ранено 27 человек, и еще многие отравились газами. Повреждение оказалось достаточно легким и гибелью кораблю не угрожало.
На русских кораблях видели подрыв японского крейсера на мине, видели также, что он отделился от эскадры и пошел в Дальний. Командиры просили В.К. Витгефта отправить к нему «Баян», но… как всегда, возобладала осторожность. Справедливости ради отметим, что руководство сухопутными войсками оценило качество артобстрела 13 июля как очень высокое.
На следующий день, 14 июля В.К. Витгефт вновь отправил отряд крейсеров к Лувантану и Тахэ, не дожидаясь просьб наших генералов. В этот раз обстреливать японские позиции пошли «Новик», «Баян», «Аскольд» и «Паллада», 3 канонерки и 12 миноносцами, а еще, как ни странно, «Ретвизан». Большие крейсера с броненосцем еще «сосредотачивались» на внешнем рейде Порт-Артура, когда «Новик» и 7 миноносцев отправились к Лунвантану: миноносцы должны были тралить море, «Новик» — прикрывать их. Почти сразу у бухты появились вражеские миноносцы. Наши миноносцы с тралами повернули назад, а «Новик» в 08.35 вступил в бой. Незадолго до этого он уточнил семафором положение японских сухопутных войск и теперь, как уже было неоднократно, стрелял по японским позициям и миноносцам одновременно. Стрельбу по берегу корректировала станция Лунвантана. В 08.45 «Новик» поддержали подошедшие к Лунвантану канонерки, а затем, в 09.10, «Ретвизан», три крейсера и 5 миноносцев вошли в бухту Тахэ.
С этого момента в обстреле береговых позиций принимали участие все корабли поочередно, ведя периодический артобстрел. «Новик» громил сухопутные позиции японцев с 08.35 до 09.00, затем в 09.35 возобновил огонь и стрелял до 09.55, после чего отошел к западному берегу Тахэ, но затем еще стрелял по Высокой горе и перевалу с 12.45 до 13.00.
Однако японские корабли уже приближались – в 13.10 «Аскольд» огнем отогнал японские миноносцы, а в 13.30 показались японские крейсера. Головным шел «Хасидате», ему в кильватер – новейшие «Ниссин» и «Касуга», а за ними на значительном удалении – 5-ый боевой отряд («Ицукусима», «Чин-Иен» и «Мацусима»). То, что произошло дальше, не вполне ясно.
В 13.50 японцы открыли огонь, как указывает их официальная историография, «то ли с 12 000 то ли с 15 000 м» (или все-таки это были ярды?), то есть с 65 или 80 кабельтов. По мнению командира «Баяна», бой начался на дистанции 62 кабельтов, но контр-адмирал М.Ф. Лощинский полагал, что японцы стреляли с 70 или 90 кабельтов. Русский отряд немедленно отступил в Порт-Артур, при этом головным шел «Аскольд», за ним – «Баян», «Паллада» и «Ретвизан», справа от «Баяна» шли канонерские лодки, а вот где в это время был «Новик» и миноносцы – неизвестно. При этом отвечать японцам мог только «Ретвизан» из своих 305-мм орудий. Отечественная официальная историография утверждает, что «Баян» пытался сблизиться с японскими крейсерами на дистанцию стрельбы своих 203-мм орудий, но не преуспел, потому что «Ниссин» и «Касуга» отступили, удерживая «Баян» в пределах дальности 254-мм орудия «Касуги», но ни в рапорте командира крейсера, ни в рапорте М.Ф. Лощинского описания этого эпизода не содержится. Во всяком случае, огневой контакт был коротким и продлился всего 13 минут — 14.03 огонь был обеими сторонами прекращен.
Японцы считали, что добились одного попадания в «Ретвизан» и одного – в «Баян», но на самом деле русские корабли ущерба не понесли: вражеские снаряды ложились между крейсерами, преимущественно давая перелеты. Один снаряд с «Ретвизана» порвал антенну беспроволочного телеграфа на «Ниссине», и еще один – пробил его стеньговый флаг.
«Новик» за 14 июля израсходовал 6 чугунных, 103 сегментных и 62 фугасных, а всего – 171*120-мм снаряд и 2*47-мм снаряда.
В целом же выход отряда оставляет очень двойственное впечатление. С одной стороны, В.К. Витгефт действовал, не дожидаясь «заявки» сухопутных сил, а вывел отряд на внешний рейд заранее, на тот случай, если в нем будет необходимость. Эффективность морской артиллерии по сухопутным целям улучшилась, и не приходится сомневаться, что огонь 305-мм пушек «Ретвизана» произвел на японцев немалое впечатление. С другой стороны, наш отряд, несмотря на наличие в нем первоклассного эскадренного броненосца, был, фактически, обращен в бегство старым «Чин-Иеном» и двумя броненосным крейсерами японцев. Русские корабли ушли, невзирая на то, что в 13.00 с берега просили не прекращать обстрела перевала Большой горы.
В какой-то мере такой результат объясняется тем, что бой проводился на дистанциях, немыслимых для русского флота, кроме того, единственный русский корабль, имевший техническую возможность сражаться на таком расстоянии, «Ретвизан», получивший повреждение в самом начале войны, не имел возможности проводить полноценные артиллерийские учения. В то же время, согласно официальной русской истории, сблизиться с японскими кораблями было невозможно, так как в этом районе между ними и нашим отрядом вероятнее всего находились минные заграждения.
Проблема, опять же, заключалась в чисто оборонительном мышлении русского командующего. В сущности, для того, чтобы прикрыть русский отряд, производящий обстрел, следовало вывести отряд в море. Наши корабли двигались в бухту Тахэ вдоль берега, где японцы набросали немало мин, но, отойдя от берега на большое расстояние, можно было бы мин не опасаться. При этом крейсирующий в известном отдалении от берега отряд достаточной силы всегда мог перехватить или хотя бы отогнать японские корабли, подходящие, опять же, с моря. Однако В.К. Витгефт, очевидно, никак не мог решиться на столь «решительные» действия.
Закончился выход 14 июля большой потерей для русского флота: уже входя о внутреннюю гавань, «Баян» подорвался на мине, отчего вышел из строя до самого конца войны и в боевых действиях больше не участвовал. Отряд крейсеров, и до того не слишком-то сильный, получил критическое ослабление. А в ночь на 15 июля русские сухопутные силы вынуждены были оставить занимаемые позиции и отступить.
Здесь в действиях «Новика» возникла лакуна – дело в том, что в ходе последнего наступления японцы приблизились достаточно, чтобы тяжелые пушки броненосцев доставали до их позиций перекидным огнем, что и стало практиковаться эскадрой. В следующий раз «Новик» выходил в море 26 и 27 июля – за день до попытки прорыва 1-ой Тихоокеанской эскадры во Владивосток.
26 июля «Новик», две канонерские лодки и 15 миноносцев пошли в бухту Тахэ, по дороге обнаружилось много мин, так что «Новику» и канлодкам даже пришлось вставать на якорь в ожидании, пока миноносцы с тралами закончат свою работу. «Бобр», «Новик» и миноносцы пришли в Тахэ в 09.50, к этому времени замечено было 4 вражеских миноносца, державшихся в отдалении. В 10.20 на «Новике» обнаружили до полубатальона залегших японских пехотинцев, и начали по ним стрелять. Корректировать огонь было тем удобнее, что японцы были одеты в черную униформу с белыми гетрами. Сперва японцы оставались неподвижны, но затем стрельба «Новика» вынудила их бежать и искать укрытия в зарослях кукурузы, на которых сосредоточили тогда огонь подошедшие «Бобр» и миноносцы. Интересно, что японцы пытались отвечать с суши огнем артиллерийской батареи с закрытой позиции, но попаданий она не добилась.
Однако в 11.50 показались «Чин-Иен», «Мацусима», «Хасидате» и «Ицукусима» при поддержке 4 канлодок и 12 миноносцев (согласно официальной истории японцев, пришел 5-ый боевой отряд и 4-ый отряд истребителей, то есть не 12, а 8 миноносцев), с которыми «Новик», конечно, сражаться не мог. Тем не менее, русские корабли продолжали обстрел, и пошли в Порт-Артур только в 12.15, когда японский отряд приблизился, приблизительно, на 7-7,5 миль. Боя с японскими кораблями удалось избежать, и отряд без приключений вернулся на внешний рейд, при этом «Новик» при обстреле японских позиций израсходовал 69 фугасных, 54 сегментных и 35 чугунных, а всего – 158*120-мм снарядов и 39*47-мм снарядов.
Утром следующего дня, 27 июля, в бухту Тахэ направился отряд в составе крейсера «Новик», 4 канонерских лодок и 7 миноносцев, 6 из которых составили тралящий караван. По дороге к Тахэ вытралили 3 мины. В 07.40 отряд, прибыв в бухту Тахэ, открыл огонь по назначенным местам, но в 08.50 снова появились превосходящие японские силы в составе 5-го боевого отряда и 1-го отряда истребителей. Русские корабли опять вынуждены были отступать в Порт-Артур, но на сей раз без боя им уйти не удалось. Как ни странно, артиллерийский бой сложился отнюдь не в пользу японцев.
К сожалению, детального описания перестрелки у нас нет: его не приводят ни японцы в своей официальной истории, ни рапорт М.Ф. Лощинского, а вот командиру «Новика» М.Ф. фон Шульцу, очевидно, было не до рапортов – сразу по возвращении в Порт-Артур он отправился на совещание командиров отряда крейсеров и далее готовил крейсер к прорыву 28 июля. Тем не менее, известно, что русские корабли в этом бою никаких повреждений не получили. В то же время, японский источник «Хирургическое и медицинское описание морской войны между Японией и Россией» сообщает, что в ходе этого боя «Ицукусима» потерял убитыми 14 человек, в том числе врача и 13 унтер-офицеров и матросов, кроме того, ранено было 17 человек.
В ходе обстрела побережья и последующего боя с японскими кораблями канонерские лодки «Отважный» и «Гремящий» вместе израсходовали 14*229-мм снарядов, но, по всей видимости, все они были расстреляны по берегу, к тому же крайне сомнительно, чтобы канонерки могли стрелять из этих орудий на отходе – у кораблей этого типа 229-мм артсистема располагалась в носу и имела небольшие углы обстрела.
Канонерская лодка типа «Отважный»
Таким образом, вероятнее всего, что «Ицукусима» получил несколько попаданий 120-мм снарядами. Таковых 27 июля было израсходовано: чугунных – 64, из которых с канлодки «Бобр» было выпущено 60, а с «Гиляка» — 4, сегментных – 57 (37 – с «Новика» и 20- с «Гиляка») и 21 фугасный снаряд с «Новика».
Очевидно, что по японскому крейсеру никто не стал бы стрелять сегментными снарядами, так что можно предположить, что по «Ицукусиме» стреляли, в основном, «Новик» фугасными снарядами, и, возможно, «Бобр» — чугунными. Опять же, чугунные снаряды в русском флоте не любили за низкое качество их изготовления, и потому не вполне ясно, почему «Бобр» не использовал для стрельбы по «Ицукусиме» снарядами другого типа. Можно предполагать, что основную массу своих снарядов «Бобр» все же расстрелял по сухопутным позициям японцев, а по «Ицукусиме», если и стрелял вообще, то только несколько выстрелов, уже изготовленных к бою снарядами. Если эти догадки верны, то можно предположить, что потери «Ицукусимы» — это заслуга артиллеристов «Новика». Однако нужно помнить, что этот вывод все же основан на предположениях, а не на исторических фактах.
Как бы то ни было, 27 июля 1904 г. на поддержку сухопутных войск «Новик» вышел в последний раз. Его ждали прорыв во Владивосток и бой.
Источники:
