Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой небольшой исторический цикл, посвященный обзору возможных перспектив альтернативной истории на Балканах. Сегодня рассказано будет о Центральных Балканах, Албании, и некоторых других ближайших частях полуострова, включая не совсем балканское государство – Румынию.
Содержание:
Terra Incognita
Под Террой Инкогнитой в рамках текущего материала называется совокупность сразу нескольких регионов – Косово, Ниш и Северная Македония, она же нынешняя Республика Македония. Почему я вынес эту часть Балкан отдельно? Причина достаточно проста. До начала XX века, когда Балканские войны окончательно определили границы государств, сказать с абсолютной уверенностью, к какой части южных славян принадлежит местное население, было практически невозможно. Это было большое пограничье между Болгарией и Сербией, и эти территории периодически входили то в состав одного государства, то другого, что сказалось в последующие века. Этнографы XIX века, рисуя карты расселения балканских народов, испытывали серьезные проблемы с заливкой тем или иным цветом этого региона, и часто руководствовались своим субъективным мнением. Потому можно приложить небольшие усилия, и найти карты, в которых Ниш и Северная Македония считаются болгарскими, или же сербскими, или вообще выделены отдельно как «южнославянские». При этом большее предпочтение население Македонии и Ниша отдавало все же Болгарии, но, вероятно, не из-за осознания себя нацией болгар [1], а банально потому, что с Болгарией их связывало больше истории, чем с Сербией, это формировало определенную общность, и потому куда логичнее для местных южных славян было называть себя именно болгарами. Однако в результате всех переплетений балканской политики и Ниш, и Македония оказались в руках сербов, и те запустили ассимиляцию. Ресурсов у них было не шибко много, навыков тоже, но и местное население, как я уже сказал, себя еще ни к кому жестко не привязывало, да и с местной элитой у них было туго. В результате этого население Ниша было целиком ассимилировано, и стало сербами, а в Северной Македонии такой финт вышел лишь частично, и потому македонцы выделились в отдельный народ, который так и не стал сербами, но уже и не считал себя болгарами [2].
Здесь надо понимать, что до создания национальных государств, и вообще начала роста национального самосознания во 2-й половине XIX века южные славяне отличались куда меньше, чем сейчас. Как пример можно взять языки, которые на тот момент были еще не языками, а просто диалектами одного и того же языка, причем целиком взаимопонятными. Житель Фракии достаточно легко мог общаться с жителем Сербии, да и Хорватии тоже, и лишь со словенцами могли возникнуть проблемы в силу постепенного привнесения германских слов в язык последних, но все равно разница оставалась не критической, чтобы доходить до полного непонимания друг друга. А ведь население Ниша и Македонии находилось как бы между Сербией и Болгарией! Чего уж тут говорить о легкости их ассимиляции сербами или болгарами, хотя речь тут именно об ассимиляции даже и не шла. Просто включить их земли в свое государство, и добавить в котелок чуточку образования, и местные станут или болгарами, вспоминающими о сербах, или сербами, вспоминающими о болгарах. А учитывая небольшую площадь «национального ядра» Сербии, которое, к слову, тоже периодически входило в состав болгарского государства, то даже сербско-болгарское государство без повальной ассимиляции болгар или сербов становится вполне возможным и правдоподобным, главное чтобы оно было создано раньше, чем два независимых национальных центра в Белграде и Софии. В реале же эту общность в конца XIX и начале XX века уменьшили уже национальные государства Сербия и Болгария, проведя языковые реформы по разным шаблонам, в результате чего у сербов теперь могут возникнуть проблемы с пониманием болгар. Но это, как говорится, наносное, и ничто не мешает в некоей гипотетической АИшке создать гипотетический сербско-болгарский язык, который в результате может стать югославским. Тут, впрочем, надо будет еще разобраться, что у нас в Боснии, Хорватии и Словении….
Ах да, чуть не забыл. Косово. Некогда «исконно сербский» регион, а ныне – частично признанное албанско-мусульманское государство. Да, в Средневековье этот регион имел подавляюще славянское население, которое считало себя сербами (в отличие от жителей Ниша и Северной Македонии, которые больше болгары), но после турецкого завоевания случился решительный перелом ситуации. Местное славянское хозяйство было разорено турецкими вторжениями, на крестьян обрушились тяжелые налоги, а земли стали заселяться албанскими крестьянами и скотоводами, которые де-факто оказались в привилегированном положении. В отличие от Сербии, здесь христиане куда более массово принимали ислам. А последним гвоздем в гроб сербского Косова стали австро-турецкие войны – а именно Великая Турецкая война в конце XVII века, и австро-турецкая 1735-1737 годов. Именно тогда сербы, поддерживающие австрийцев, стали массово покидать эти территории, и переселяться на север, в Воеводину и далее, лишь бы освободиться от турецкого господства, а их земли вскоре колонизировали албанцы, в результате чего и сложилась ситуация, когда этот регион с богатой славянской историей неожиданно стал албанским и мусульманским. Конечно, с албанцами дела обстоят тоже не так просто, и у них там с тем же исламом своя атмосфера [3], но чисто теоретически – изменить ситуацию с национальной и религиозной раскладной по населению Косово достаточно сложно. По сути, если местная развилка идет во 2-й половине XIX века – то уже ничего особо не изменить, разве что заняться ассимиляцией албанцев и активным переселением славян на эту территорию. Но если есть возможность – то начинать надо раньше. Не дать случиться Великому Переселению сербов, и это уже будет не чисто албанский регион, а как минимум смешанный. Соответственно, и делать с ним можно будет уже гораздо больше вещей, чем было доступно в реальности, особенно если местные албанцы окажутся криптохристианами, и ими плотно займутся власти нового государства. А в реальности, увы и ах, но отделение Косово от Сербии было предопределено еще задолго до того, как сама Сербия получила независимость от Османской империи.
Черногория
С Черногорией, наверное, дела обстоят проще всего. Сами черногорцы всегда были очень близки к сербам, хотя полный знак равенства между горными племенами и «равнинными» сербами ставить все же не стоит даже во времена Стефана Душана. Различия были обусловлены рядом причин, одной из которых оказалась география – горы, горы, и еще раз горы, с горными долинами. В результате этого черногорцы обладали еще более горячим характером, чем сербы, и туркам не покорялись. В принципе. Чему помогали те же горы, и сплоченность местных племен в условиях борьбы с могущественным захватчиком. Турки, конечно, смогли разгромить местные княжества, и ассимилировать или уничтожить часть местной знати, но значительная часть — даже больше, чем в «равнинной» Сербии — уцелела, да и против рядовых черногорцев им это вообще не помогло. При этом местный колорит включал в себя порой весьма аутентичные и даже забавные вещи. Так, важную роль в борьбе черногорцев с турками сыграла местная православная церковь, причем иногда сложно отделить светских правителей от церковных иерархов – один и тот же человек мог играть роль и того, и другого. При этом существовало твердое понимание, что самостоятельно с турками бороться черногорцам не с руки, потому они активно искали поддержки за границей. Австрийцы у черногорцев особо не котировались, хотя те и пытались вмешиваться в их внутренние дела, Россия стала играть важную роль лишь в XVIII веке, потому главным «большим другом» небольшого горного народа стали венецианцы, что в результате даже отразилось на государственном гербе Черногории. Кроме того, черногорцы всегда имели близкие связи со своими соседями – сербами и даже албанцами, причем последние вне зависимости от конфессиональной принадлежности часто присоединялись к антитурецким акциям черногорцев, и вообще между этими двумя народами иногда просматривалось больше общего, чем между черногорцами и сербами. Собственно, когда из Черногории некое государство пытался сделать местный талантливый самозванец Стефан Малый, который якобы был выжившим императором Петром III из России, то его государство формировалось именно не как чисто черногорское, а как черногорско-сербско-албанское. Что, кстати, дает основание полагать, что вхождение албанских христиан в состав сербского, или вообще южнославянского государства — не такая уж и проблема. И это при том, что албанские соседи у черногорцев были не православными, а католиками!
Правда, это сокращенная и сильно идеализированная версия черногорской истории. Почти постоянно там шла ожесточенная борьба между племенами и родами за власть, в которую постоянно вмешивались в том числе третьи силы, промышлявшие в мутной черногорской водице различными методами вплоть до заказных убийств. И это не считая традиционных прелестей жизни горцев вроде кровной мести. Даже когда уже в XIX веке там утвердилась власть Петровичей-Негошей, то определенные мелкие трения все равно сохранялись, да и сама правящая династия была весьма…. Своеобразной. Так, княжеский двор по сути содержался за счет дотаций из России. Государственный бюджет также формировался во многом за счет дотаций и займов, которые черногорцы и не думали возвращать. Сама по себе Черногория была, если можно так сказать, большой деревней – а многие из нас на личном опыте знают, что можно забрать человека из деревни, но деревню из человека забрать уже куда сложнее. Потому некоторые черногорцы, а в особенности – отдельные (но не все!) представители правящей династии вне своей страны, в европейском обществе вели себя…. Своеобразно. Так, дочери Николы I, которые попали в Россию и вышли замуж за представителей русской аристократии – Милица и Анастасия — «понаехав» во вполне европейскую русскую столицу, оказались шокированы, и пустились во все тяжкие. Отметились они своим склочным поведением, увлекались разными «модными» течениями, включая мистицизм, фактически склонили супругу Николая II к нему, и по слухам имели определенное влияние и на самого царя, из-за чего обществом были не очень любимы. Именно они привели к императрице Распутина, они же организовали его травлю спустя какое-то время. Впрочем, поведение этих дев не следует возводить в закономерность, ибо из всех дочерей Николы I Черногорского только две обладали таким характером, и именно они попали в Россию, в то время как остальные были прямой их противоположностью, а одна, ставшая королевой Италии, в результате была еще и беатифицирована, но…. Это не отменяло тех проблем, что страна в общественном развитии в любом случае сильно отставала даже от Сербии. Черногорская политическая элита была очень гордой и независимой, но по своему самосознанию была куда менее «европейской», чем русская или даже турецкая, и лишь фигура лично Николы I — талантливого дипломата и интригана — позволила государству укрепить свое положение на материке. При этом никакое родство с сербами не спасало от проблем. Так, черногорцы, несмотря на всю свою близость к сербам, первыми оказали вооруженное сопротивление формированию Югославии уже в 1919 году, подняв восстание в поддержку низложенной династии Петровичей-Негошей. Не потому, что эта династия была как-то сверхпопулярна в Черногории, а просто потому, что Негоши были «свои», а Карагеоргиевичи – «чужие», хоть и почти свои. Правда, это не помешало черногорцам дольше всего оставаться в составе Югославии, и лишь после их выхода из состава союзного государства Югославия окончательно распалась.
Короче говоря, Черногория может стать достаточно проблемным регионом для единого государства, но в то же время она является одним из главных оплотов борьбы южных славян и христиан с Османской империей на Балканах. Более того, некоторые тенденции, которые имели место среди черногорцев, к примеру, при Стефане Малом, потенциально могли стать великолепной основой для балканского объединения в плане организации. Тем не менее, серьезной основой для большого государства Черногория быть не может – для этого как минимум понадобится кооперация с сербами. Географические условия также предопределяют почти неизбежное отставание в экономике этого региона – даже в составе Югославии Черногория была дотационным регионом, отстающим в развитии, пожалуй, даже самым отсталым во всей стране. Положение содержанки России и Франции во многом также обуславливалось именно этим – деньги в Черногории брать было неоткуда, да и жил сначала князь, а затем король достаточно скромно, может даже скромнее, чем жили в России многие помещики. При этом огромные средства уходили на содержание армии, а в расходы двора были включены в том числе расходы на обучение и поддержку многочисленного потомства князя Николы I, что выглядит более рациональными тратами чужих денег, чем на приемы, кутеж и какие-то престижные покупки или проекты [4]. Но даже вся гордость и горячая кровь черногорцев, даже их независимое поведение не могут всерьез помешать их существованию в рамках большой балканской славянской страны, если та не начнет масштабное наступление на их права и самоидентификацию. Да и с последней все может быть достаточно просто – в конце концов, двойная принадлежность к тем или иным общностям встречается и вне Балкан, и даже все еще называя себя черногорцами, жители этого региона вполне могут со временем ассоциировать себя и с югославами. Что, в принципе, в определенной мере произошло даже в реальности, а уж если начать в балканский унитаризм пораньше, то эти гордые дети гор могут стать одними из самых ярых сторонников государственного единства.
Албания
Албания в наше время с неба звезд не хватает, да и исторически чаще всего выступала марионеткой в руках великих держав. Это достаточно забавно сочетается с тем, что албанцы в историческом разрезе – народ просто до неприличия практичный и прагматичный в тех вопросах, которые другие считали принципиально важными. Когда турки окончательно покорили этот народ, исповедовавший христианство, и ограничили карьерный рост для не-мусульман, заодно введя джизью, албанцы стали принимать ислам. Но не всей широтой албанской души, а чисто номинально, сохраняя практически все свои обряды, только молясь не Господу, а Аллаху. Принятие ислама не вызывало у албанцев никаких глобальных перемен в общественной жизни и устройстве, смену религии они видели лишь как способ выжить, а в случае со знатью – сделать хорошую карьеру на службе у султана. И служили при этом хорошо, совестливо, из-за чего на особенности албанского ислама того времени турки смотрели сквозь пальцы, и считали албанцев вообще одной из главных своих опор на полуострове. В чем, собственно, не сильно и ошибались, но не из-за особой и исключительной любви албанцев к туркам или исламу, а просто потому, что в рамках своих племен и владений представителям знати было особо нечего делать. Да и рядовым албанцам частенько тоже – земли в горах мало, жить на что-то надо, так почему бы не поступить на службу к главным шишкам региона, коими и являлись турки? И это могло работать в абсолютно все стороны. Если бы, допустим, Болгарское царство подчинило себе албанцев, но не посягало бы сильно на их традиции и прочее, то албанцы точно так же шли бы на службу болгарскому царю. Таким образом, включить албанцев в большое балканское государство в принципе можно, и даже без особого сопротивления, а потом попытаться интегрировать их в единое общество.
Тут может сразу прийти в голову возражение – албанцы и ассимиляция? Интеграция? Как так? Они ведь не ассимилировались в реальности, и вообще придерживались ислама, а тут вдруг могут стать частью славянского государства? С религией все проще простого – как я уже сказал, албанские мусульмане исповедовали ислам чисто формально, зачастую соблюдая целиком христианские обряды и сохраняя абсолютно все связи со своей христианской родней. Статистика по Албании даже по меркам Балкан является очень спорной и шаткой, но по достаточно взвешенным источникам, в начале XX века на территории современной Албании христиан и мусульман было поровну. Даже в современной Албании только 63-64% мусульман. А на 50, 100 лет раньше, в начале XIX века? Или даже 200 лет, где-то в середине XVIII? С учетом того, что большая часть албанских мусульман на тот момент – криптохристиане? Тут, по-моему, по любому можно критически уменьшить число албанских мусульман, а то и вовсе свести их численность к нулю. Ну а уж ради продвижения по службе албанская знать вообще первая вернется к христианству. Правда, останется еще деление на католиков и православных албанцев, но и тут этот небольшой балканский народ был крайне простым и практичным, и иногда просто не видел особой разницы между этими двумя течениями христианства. Нет никаких упоминаний о крупных конфликтах албанских христиан друг с другом, а албанские католики часто и тесно «дружили» с православными сербами и черногорцами. По факту, можно даже попробовать мягкими методами вернуть албанцев-католиков в православие, но острой нужды в этом нет – ибо проблем они и так в православном государстве представлять не будут.
Это ладно, это религиозный вопрос. А национальный? С ним все вроде бы должно быть сложнее, но… Вот вообще нет. Потому как практичность (или даже пофигизм) на такие высокие материи албанцев до начала XX столетия распространялся, в общем-то, и на вопрос национального самоопределения. Ярким примером тут являются православные албанцы, арнауты, которые в свое время населяли обширные территории Греции, и даже на Пелопоннесе у них были достаточно крупные анклавы. При этом позиционировали себя сразу и албанцами – по культуре, и греками – ибо соседствовали с греками и частично общались на греческом языке, и с турками, которым служили. А когда появилось греческое государство, до достаточно безболезненно стали его гражданами. А когда греки запустили систему образования, т.е. машину ассимиляции, то арнауты, которые вообще ни разу не эллины, как-то очень быстро эллинизировались, в результате чего их сейчас осталось достаточно мало, а у многих греков в прошлом найдутся албанские предки. Это все при том, что греки запустили ассимиляцию достаточно поздно, и особых талантов в этой области у них не наблюдалось – но ассимилировать арнаутов они смогли. То же самое может быть проделано и с остальными албанцами, которые могут после возвращения в христианство и включения образовательной системы государственного уровня резко стать славянами. И уж тем более никаких проблем у них не наблюдалось бы с включением в большое государство, где им были открыты все возможности для несения службы и улучшения своего благосостояния. Вопрос, как и с другими государствами и частями Балкан, лишь в дате развилки – чем раньше начинать, тем больше шансов на успех. Но в то же время «точка невозврата» в случае с албанцами отодвигается с середины XIX века до начала XX. Раз уж албанский патриот Фан Ноли еще в детстве, пришедшемся на 1880-е и 1890-е годы, считал себя греком, и только потом вдруг резко вспомнил, что он албанец, то что уж говорить о широких народных массах, которых такие вопросы могут вообще не волновать? Короче говоря, история албанцев в условиях АИ может настолько сильно отличаться от реала, что могут появиться вопросы даже о правдоподобности предложенных вариантов. Однако именно в случае с албанцами даже самые амбициозные и неожиданные вещи в плане интеграции в другие государства таки могут взлететь, именно из-за особенностей истории и менталитета албанцев до начала XX века.
Трансильвания
История румын в чем-то поразительна. Как румыны они появились относительно недавно, но до этого фактически просто назывались иначе – валахами (волохами, влахами, и т.д.), а так уже вполне сложились как романоязычный народ. Так вот – из всех балканских народов они оказались самыми удачливыми. Не имея длительное время собственной единой государственности, будучи зависимы от Османской империи, и управляемые вообще греками-фанариотами, они умудрились «ползучей экспансией», а именно банальным напором миграции занять те территории, на которых в Позднем Средневековье их или было мало, или не было вовсе. В результате этого, когда настало время национального подъема и создания Румынии, валахи неожиданно оказались большинством на площади, которая в несколько раз превышала площадь их условной «прародины», из которой они вели свою ползучую экспансию на восток и юг. Вообще, предки румын, судя по всему, когда-то населяли обширные регионы на Балканах (что позволяет румынским националистам заявлять претензии, к примеру, на Северную Македонию), но в Средневековье большая их часть смешалась со славянами и была последними ассимилирована, в результате чего валахи остались лишь в Трансильвании, которой и посвящен этот раздел.
Как и всегда, важной является статистическая информация, однако с ней есть определенные проблемы. В Трансильвании со Средневековья проживали как валахи, так и два других крупных народа – мадьяры и секеи. Точно определить их численность до конца XVIII века проблематично, так как официальных переписей населения долго не было, а оценочные данные сильно зависят от национальной принадлежности аналитика – румынские историки, к примеру, стоят на том, что в Трансильвании всегда было минимум 2/3 романоязычного населения, а венгры и секеи являлись меньшинством. Однако есть серьезные сомнения в подобных утверждениях. Вероятнее же всего, к концу Средневековья, т.е. на рубеже XV и XVI столетий, в Трансильвании лишь около четверти населения были представлены романоязычными валахами, а более половины составляли мадьяры и секеи. При этом валахи были почти поголовно крестьянами, и в общем и целом размножались куда активнее, чем прочие народы в регионе, в результате чего к началу XVIII века они достигли трети населения региона, плюс заселили Молдавию и Валахию. И лишь с начала XVIII века, когда Трансильвания отошла к Австрии, и установилась четкая граница с Валахией и Молдавией по Карпатам, миграция валахов постепенно сошла на нет, и они начали внутреннюю экспансию в регионе, составив к концу века уже около половины населения региона. С этого момента соотношение валахов с прочими национальностями Трансильвании оставалось более или менее стабильным, пока после Второй мировой войны и последовавших волн переселения и попыток ассимиляции, румын не стало в регионе около двух третей от всего населения, и эта цифра за некоторыми изменениями сохраняется до сих пор, колеблясь между 68 и 75 процентами.
Как мы видим, румыны (валахи) достаточно поздно стали абсолютным большинством в Трансильвании, и не просто так Венгрия имела претензии на этот регион, или хотя бы часть его. Более того – румыны в Трансильвании не имели сколь-либо влиятельных политических позиций вплоть до конца Первой мировой войны, всем заведовали венгры, секеи и немцы. Какая-то знать у них была, но практически вся она была ассимилирована или мадьярами, или уже позднее Габсбургами, или же просто осела в Молдавии и Валахии, став местным боярством. Таким образом, лишь православие валахов, да отсутствие жестких целенаправленных мер по ассимиляции сохранили у местного романоязычного населения собственную национальную идентификацию. А могло случиться и обратное – так как местные условия, пускай и в ограниченных масштабах, но благоприятствовали грамотной ассимиляционной политике. Будь венгры чуть более взвешены, а австрийцы чуть более упорны, то к началу Первой мировой войны румын на территории этого региона могло быть не 53,8%, а всего лишь в районе 20-25%. Впрочем, верно и обратное – если вдруг каким-то образом случается ранняя румынская развилка, и Трансильвания оказывается во власти валахов, то сформировать абсолютное большинство, и вытеснить неблагонадежные меньшинства за границу они смогли бы без особых усилий. Таким образом, история этого региона могла значительно измениться при все той же ранней развилке, и совершенно неожиданно Трансильвания могла бы остаться в распоряжении Венгрии, или же стать целиком моноэтнической частью большой Румынии. Впрочем, с румынами самые интересные штуки происходили не здесь, а за Карпатами….
Валахия
Романоязычное население в Валахии если в раннем Средневековье и было, то быстро закончилось. Вообще, этот регион на тот момент был «Диким Полем» и проходным двором, куда забегали и поселялись то одни, то другие кочевники. Сначала это были печенеги, а в XI веке их вытеснили оттуда половцы, которые более известны в Болгарии и Византии как куманы. Впрочем, там, в отличие от классического Дикого Поля, проживало и оседлое население – какие-то остатки романоязычных вместе со славянами в тех или иных пропорциях, которые вместе с куманами в конце концов связали себя со Вторым Болгарским царством. Болгарский (и вообще) славянский след в Валахии с этого момента обосновался там достаточно плотно. Даже после изменения местного расклада сил после прихода монгол, ухода куманов и обоснования в этих местах Ногая славяне в данном регионе преобладали, да и вообще стали основным населением, которое говорило на староболгарском языке [5]. Но как только натиск из степи ослаб – из Трансильвании, с гор стали спускаться валахи. В том числе со своей знатью. Что для местного населения, которое привыкло к чужой знати, означало подчинение ей, тем более что валахи вместе со славянами имели немало общих врагов в этих местах, и потому быстро сформировали то, что стало известно как княжество Валахия.
«Все знать», что в Валахии славян почти мгновенно ассимилировали, и простой люд уже к XVI-XVII векам говорил исключительно на валашском (румынском) языке. С одной стороны оно вроде бы и так, но с другой, если начать копать глубже, то появляются серьезные сомнения. Так как конкретных, твердых доказательств этой теории нет в принципе, румынские историки вообще считают само собой разумеющимся, что раз знать была в стране валашской, то и народ уже говорил на валашском языке, и никаких иных доказательств не требуется. В то же время, языком литературы, богослужения и общения валашской знати вплоть до середины XVIII века был церковнославянский, хотя лингвисты и выделяют некоторые отличия, и выводят валашско-славянский язык как минимум в виде отдельного диалекта. О языке народного общения неизвестно вообще практически ничего. Говорили ли крестьяне исключительно на валашском? Или в ходу были оба языка? Или произошло смешение двух языков, как и смешение славян и валахов? Скорее всего, случилось именно последнее. Более того, есть основания считать, что славянский элемент в Валахии был весьма значителен и в XIX веке, когда только что объединенная Румыния вдруг стала проводить «очищение» [6] народного языка от славянских слов, т.е. по сути вела политику романизации и языковой ассимиляции своего населения. Но если славян на территории Валахии не было, и все романизировались, то зачем проводить такую политику? Ответ один – даже если славяне уже и слились с валахами в одну общность, то румынами «в полный рост» они себя тоже не спешили считать. И для того, чтобы сформировать более или менее цельную нацию, правительство Румынии вынуждено было начать масштабную работу по романизации своего населения, чтобы очистить его от признаков принадлежности к южным или восточным славянам. Также стоит помнить, что официальный язык Валахии до середины XVIII века был сменен на валашский…. Греками-фанариотами. Т.е., по большому счету, это было даже навязанное со стороны решение, которому валашская элита, впрочем, не особо оказывала сопротивление, хоть и сама говорила на славянском языке.
Валашские элиты вообще явление весьма своеобразное. Их не ассимилировали турки, они не переходили в ислам, были как бы элитой валашской, но разговаривали на славянском языке. И, вероятно, не было в этих местах более оторванной от народа элиты, как валашские бояре. Они вели себя как типичные олигархи, стремились получить как можно больше прибыли со своей земли и крестьян, и по сути владели всем государством. История почти каждого сколь-либо яркого правителя Валахии, будь то Влад Цепеш или его потомки – это история постоянной, ожесточенной борьбы с боярами, причем при достаточно широкой поддержке простого люда. С одной стороны, с ними были вынуждены считаться правители, в том числе и в Константинополе, но с другой – бояре проявляли почти полное равнодушие к тому, что происходило в мире, сосредоточившись почти исключительно на своем хозяйстве и личных делах. Это позволило Валахии сохранить христианство и свою элиту от ассимиляции мусульманами, но народ мало поддерживал бояр, будучи в жестком подчиненном положении. При этом валахи в Европе стали известны как наемники легкой конницы – в самой Валахии искать воинской славы было бесполезно. Но по-настоящему суть валашского боярства раскрылась после объединения Румынии. В какой стране фанатики-реакционеры и фанатики-либералы объединились, чтобы свергнуть прогрессивного лидера, который по факту и объединил страну? Румыния. В какой стране произошла последняя масштабная крестьянская война? Румыния. Какая страна, претендуя считаться частью цивилизованного мира, долгое время имела абсолютно дремучие общественные порядки? Румыния. Где коррупция процветала настолько, что даже в начале Первой мировой войны казенные военные составы таскали гражданские, а не военные грузы? Румыния! И надо заметить, что пропасть между рядовым населением страны и элитами всегда была очень велика. Что, с одной стороны, уменьшало стабильность самостоятельного государства, а с другой – открывало некоторые возможности, которые можно использовать при ранней развилке в АИ.
Как можно понять из всего вышесказанного, будущее Валахии как части Румынии в условиях АИ совсем не предопределено. В этом регионе собственно романоязычный элемент так сильно смешался со славянским, что получившуюся «кашу» можно было, после определенной обработки, «приготовить» и как румын, и как каких-то славян – а хотя бы и болгар. Более того, местная знать также длительное время общалась на славянском языке, а официальным государственным и вовсе был староболгарский. Наконец, даже по прошествии столетий у Валахии оставались определенные связи с Болгарией, да и во время Средних веков это и вовсе было одно государство. Наконец, знать, как показывает практика, хоть и была достаточно бестолковой, но в то же время – податливой под действиями верховной власти. А в случае сопротивления, репрессии против ТАКОЙ знати не вызвали бы серьезного сопротивления со стороны крестьян, которым, в общем-то, было все равно – лишь бы им дали заниматься своими делами. Потому, если в реальной истории Валахия в результате стала сугубо романоязычным регионом, населенным исключительно румынами, то в условиях альтернативной истории, особенно при ранней развилке (до середины XVIII века), из этого региона можно вылепить нечто совершенно иное. Вероятность полной славянизации Валахии есть, но она, откровенно говоря, невелика, а длительная и системная работа вполне может славянизировать абсолютное большинство ее жителей, и тогда она может стать полноправной частью гипотетической Большой Югославии, или же не такой большой Болгарии. Или отдельным государством, но со славянским колоритом. Все это кажется неожиданным, почти невозможным, но если ограничиваться в изучении вопроса не только румынскими источниками, которые в подавляющем большинстве случаев сильно предвзяты, и выдвигают тезисы о доминировании романоязычного населения в любой момент времени без каких-либо весомых доказательств, то картина складывается именно такой. Но если вдруг Румыния будет без Валахии, да еще и в Трансильвании там какие-то непонятки, то что останется от этой Румынии? Молдавия? Однако и там, как говорится, была своя атмосфера….
Молдавия
Средневековая история Молдавии во многом была похожа на историю Валахии, с тем лишь отличием, что если на последнюю значительное влияние оказывала Болгария и южные славяне, то между Днестром и Карпатами доминирующую позицию занимала Русь – сначала как единое государство, затем ее юго-западная часть в лице Галицко-Волынского княжества. Северная часть будущего Молдавского княжества, Буковина, была достаточно плотно заселена русским населением. Далее к югу усиливалось влияние кочевников, но и там случались поселения, и имелось местное «вольное» оседлое население, у которого даже бывали свои князья. Сюда бежали изгои с Руси, включая широкого известного в узких кругах Ивана Берладника. Да, сам регион на Руси был известен как Берладь, Берладье (а его население – как берладники), и русские топонимы тут отметились во многих местах. К примеру, два крупных города этого региона – Бырлад и Галац – имеют конкретно восточнославянское происхождение, и первоначально назывались Берладь и Галич. Впрочем, не только восточные славяне были здесь – на юге, близ Дуная, было много поселений болгар или тех южных славян, которые ассоциировали себя с Болгарским царством. С приходом монгол этот регион почти не подвергся разорению – во многом благодаря низкой плотности населения, а при Ногае расцвел пуще прежнего. Однако когда Ногай вошел в конфликт с ханом Золотой Орды и проиграл его, эти земли попали под сильный удар ордынцев, а вслед за этим сюда с Карпат спустились валахи, следы которых в Молдавии до XIV века прослеживаются слабо, хотя румынские историки и утверждают обратное [7].
Как и в случае с Валахией, пришлые валахи слились с местным славянским населением, а валашская знать встала во главе свежеиспеченного государства Молдавия. Несмотря на это, здесь долгое время преобладал именно славянский элемент, а главными языками государства до середины XVIII века оставались церковнославянский и западнорусский. Еще в XV веке молдавская знать, да и молдавские господари – к примеру, Стефан III Великий – воспринимались русскими князьями как свои, ибо говорили на том же языке, были такими же православными, да и в культурном плане мало отличались от славян. Позднее, когда в Молдавии фактически случился развал власти, и за пост ее господаря велась постоянная борьба между местной знатью и залетными авантюристами, западнорусские князья не раз рассматривали возможность укрепить свое положение через вокняжение в этом государстве. Наконец, Петр Могила, представитель высшей молдавской знати, без всяких проблем в плане культуры или языка, обосновался в Киеве, и основал нынешнюю Киево-Могилянскую академию, один из старейших ВУЗов в Восточной Европе. При этом по Молдавии есть немного больше информации по поводу роли славян в ее становлении и развитии, и, судя по всему, роль эта была еще больше, чем в случае с Валахией – там даже в XIX веке проживало немало людей, не смешавшихся с валахами, и считавшими себя славянами, особенно на севере страны, а романоязычные крестьяне были на деле сильно славянизированы. И, как и в Валахии, власти свежеиспеченной Румынии стали проводить политику «пуризации», т.е. очищения языка и общества от славянских черт, для формирования более целостной титульной нации…. Что, впрочем, не помешало восточной части Молдавии находиться в составе России. Там, правда, с ассимиляцией не сложилось, в результате сейчас территория Молдавского княжества разделена между Румынией, Украиной и Молдавией.
Как можно понять по всему этому – румынское будущее Молдавии еще более не является предопределенным, чем у Валахии. Если бы Российская империя целиком поглотила Молдавское княжество, и провела системную политику славянизации местного населения, то не исключено, что в наше время существовала бы славянская нация молдаван, и русскоязычное государство Молдавия от Карпат и до Днестра, а румыны на ее территории были незначительным меньшинством. Тем более что религиозных препятствий для ассимиляции славянами румын нет – и те, и те православные. Но что же тогда получается? Валахия и Молдавия на деле – не такие уж и «исконно румынские» территории, и могли бы не войти в состав Румынии? А что, на территории Трансильвании тогда обязательно появилось бы романоязычное государство? Или такового и вовсе не было бы на карте мира? А получается ровно то, о чем я говорил в самом начале – нынешние румыны, не являясь суперуспешной нацией в современности, не обладая достаточно долгое время независимостью, и не ведя активную экспансионистскую политику в течении многих поколений, на деле оказались чертовски везучим народом. Они смогли заселить новые территории, закрепиться там, а затем создать на них свое государство, романизировать местное далеко не полностью романоязычное население, и сохранить независимость. Причем государству Румыния на деле менее 200 лет, а «исконная» территория румын-валахов в разы меньше, чем та, которой владеет сейчас государство! И это не говоря об идеях Великой Румынии, которые в самых упоротых вариантах включают в себя анклавы южнее Дуная, и все междуречье Днестра и Днепра! Если рассматривать историю Румынии именно с такого ракурса, то становится понятно, что альт-позитива для этого народа уже случилась, причем достаточно жирная. А это значит, что могли быть и другие варианты развития, в которых румыны оказались бы в проигрышном положении, не получили бы своей государственности, а то и вовсе исчезли бы с карты Европы, будучи ассимилированы мадьярами, русскими и болгарами [8]. Это ни в коем случае не значит, что Румынии не должно быть на карте Европы, но возможность такого в условиях АИ есть. Особенно при ранней развилке. И это также надо учитывать.
Примечания
- Ибо наций как таковых еще не было, о чем я говорил в 1-й части этого цикла.
- Это если очень упрощенно. На самом деле, там все настолько сложно и переплетено, что по Северной Македонии отдельно и подробно проходиться я отказываюсь, и ограничусь лишь таким вот очень сжатым и неполным описанием.
- Об этом – отдельно.
- Вообще, сам факт черногорских дотаций из России – штука двойственная. С одной стороны, без этих денег сама по себе Черногория была бы уже не той, гораздо слабее, да и для России эти деньги не были чем-то неподъемным. С другой стороны, при постоянном и острейшем дефиците капиталов в самой России, выделять деньги на содержание других стран – уже достаточно сомнительно….
- Так в Болгарии именуется церковнославянский. Что вполне логично, да и несколько названий одного и того же языка – явление вполне нормальное. Был такой язык, западнорусский, который считают то ли языком, то ли просто диалектом старорусского языка. Так вот его же называли еще русинским языком. А в Беларуси называют старобелорусским. А в Украине – староукраинским. И что забавно – в общем-то, все названия целиком верны по своей сути.
- Если быть точным – политика пуризма.
- Доводилось встречать информацию от румын, что валахи плотно населяли Молдавию и Валахию еще с века X или XI, но подтверждений этому не предоставляется. Археология и письменные источники говорят о полном преобладании в этих регионах славянского элемента, особенно в Молдавии — по крайней мере, я не видел не румынских источников, утверждающих обратное.
- Такой вариант уже был мною опробовал в проекте Ruthenia Magna, и не исключено, что его ждет повторение. При том что я как бы и не против румын и Румынии, но так уж получается, что если в Восточной Европе появляется один большой-пребольшой и очень прагматичный игрок, то интересы румын его станут интересовать в самую последнюю очередь, что чревато своими последствиями.
