Англо-французская война 1893 года. Эпизод 8: «Фалмутский забег в глубину»…
После эйфории первых недель войны с Англией, в немалой степени проистекавшей на фоне некоторых заметных успехов отечественного флота, французское общественное мнение все чаще стало задумываться над тем, что же все-таки послужило причиной кризиса, переместившегося в фазу вооруженного противостояния. Ответ крылся в недавнем прошлом Франции…
Вслед за поражением во Франко-прусской войне 1870-1871 г.г. перед Францией возникла проблема возвращения себе былого престижа и превращения в державу, по силе и мощи не уступающую своим соперникам. И если решение данных задач однозначно виделось Парижу в активизации своей внешней политики, то вопрос ее приоритетов стал причиной разделения французской общественности и политических кругов на два лагеря. Так зародилось противостояние, с одной стороны, колониалистов, видевших в колониальной экспансии путь к восстановлению национального престижа, и с другой — европеистов, призывавших к возвращению Эльзаса и Лотарингии с целью обеспечения своей безопасности в Европе.
К началу 90-х гг. XIX в. симпатии общественного мнения оказались на стороне колониалистов, создавших колониальную партию (le parti colonial) — неполитическую по своей сути группировку, оказывавшую, однако, довольно значительное влияние на внешнеполитический курс французского правительства. Она не только предлагала его идеологическое (превращение Франции в мировую державу) и стратегическое (защита национальных интересов и экономические выгоды) обоснование, но и указывала способы реализации поставленных задач путем новых колониальных побед. Этот период вошел в историю Франции как время «колониального ренессанса» и превращения ее в «одну из великих держав, которая не может уступать никакой другой стране своих позиций в Африке и Азии». Возможно, именно в колониальных кругах и возникла мысль о необходимости разрешения пресловутого сиамского вопроса в Азии и присоединения Марокко к французским владениям на африканском континенте. Ведь после завоевания Алжира и установления протектората над Тунисом Марокко являлось теперь тем важным звеном, которое завершило бы создание единого массива французских колоний на африканском континенте. «Марокканисты» во главе с Этьеном на страницах подконтрольных им изданий и через «колониальную группу» призывали французское правительство обратить внимание на эту африканскую страну, которая выступит в роли своеобразного «моста» между французской Северной и Западной Африкой и станет логичным завершением формирования «нашего африканского блока».
Интерес, проявляемый французами к Марокко, был обоснован политическими, экономическими и социальными особенностями этой страны. Богатые полезными ископаемыми недра, рынки сбыта продукции и новые источники сырья, наличие портов, дающих выход в Атлантический океан и Средиземное море, преимущества географического положения Марокко, с одной стороны являющегося окраиной арабского мира, а с другой — важными воротами в Северную и Западную Африку и на Ближний Восток, — эти факторы не могли не привлекать внимания европейских держав. Начиная с середины XIX в. они стали вмешиваться во внутреннюю жизнь султаната: заключали неравноправные торговые соглашения, добивались концессий на право добычи полезных ископаемых, наводняли рынки Марокко дешевыми товарами.
Одним из первых, кто стал связывать марокканский вопрос с проблемой безопасности французских позиций на алжирской границе, был генерал-губернатор Алжира Ж. Камбон. Имея возможность оценивать реальную расстановку сил на местах, он видел, что ослабленное внутренними проблемами Марокко могло стать дольно легкой добычей для любого из заинтересованных в нем европейских государств, чего, по его мнению, Франция допустить не могла. Поэтому для Камбона необходимость установления единоличной власти французов в Шерифской империи была очевидна, а для наведения порядка в пограничных зонах, которые в Марокко назывались «землями, куда европейцам проход запрещен», он призывал провести активную военную кампанию.
В первых числах сентября 1893 года Камбон направил в Париж письмо, в котором предлагал, несмотря на войну с Англией, начать проникновение в Марокко с установления нескольких французских форпостов в оазисах Фигиг и Тафилальт, через которые проходили караваны из Алжира, Судана и со всех уголков Марокко. По замыслу Камбона, воспользовавшись сепаратистскими настроениями и отсутствием реальной власти султана в регионе, французы могли, во-первых, установить контроль над важными торговыми путями, проходившими по Сахаре, а во-вторых, под предлогом наведения порядка, начать постепенное проникновение в глубь марокканской территории с целью создания в пограничной зоне французского анклава по линии Туат-Гурара-Тидикелт-Фигиг. В качестве дополнительного довода в пользу своего плана Ж. Камбон приводил возникший в то время в среде алжирских военных кругов проект строительства транссахарской железной дороги, соединявшей юго-западный и сахарский районы Алжира и проходившей через марокканский оазис Туат.
Несмотря на свою актуальность и обоснованность, план Ж. Камбона не был принят французским правительством во-первых, ввиду военных действий против Англии, во-вторых, из-за опасения возможных международных осложнений. Ведь политические и экономические интересы других европейских держав в султанате были также весьма значительны, и без их согласия Франция просто не могла бы присоединить Марокко к своим владениям. Более того, Италия и Испания, поддерживаемые Англией, могли бы временно объединить свои усилия и воспрепятствовать планам Парижа: в их глазах действия французов могли быть расценены как попытка прямого захвата марокканской территории и посягательства на независимость Шерифской империи, что нарушало бы ее статус, установленный на Мадридской конференции. Предложения Камбона были признаны несвоевременными сложившейся обстановке, тем не менее, предложенный проект явился «заявкой на перспективу» — важной вехой на пути формирования французской стратегии завоевания Марокко. Камбон не только предлагал конкретные пути реализации поставленных задач, а в более общем смысле отражал наметившееся в среде французских представителей на местах осознание значимости марокканской проблемы, вкупе с другими, во внешнеполитическом курсе Франции.
Англо-французская война стала поводом для необычайной активности второстепенного «игрока на марокканском поле» — Испании. Как раз в разгар сиамского кризиса Мадрид во что бы то ни стало решил не отставать от «больших держав» и занять более выгодные позиции для последующего торга по марокканскому вопросу. Испания активно вмешалась в дела Шерифской империи. Война Франции с Англией позволяла испанцам провернуть собственную политическую комбинацию в момент отвлечения ведущих политических игроков, и придать марокканскому вопросу международный характер, произвести новую расстановку сил (как в Марокко, так и в самой Европе) , энергично продвинуть в европейских кабинетах, озабоченных противостоянием Лондона и Парижа, «испанские интересы» в Шерифской империи. Тем более, что ревностные сторонники колониального курса во Франции, в связи с войной, покамест решили отказаться от активной внешнеполитической деятельности в отношении Марокко.
Мадрид приступил к активным действиям на местах и…на свою голову вляпался в столкновение с султанатом. Вспыхнувший летом 1893 года испано-марокканский конфликт был вызван началом строительства испанцами железной дороги, проходившей по священной для местного населения земле, ответившего на действия испанцев яростным сопротивлением и объявлением джихада.
Испания, в один миг увязшая в конфликте в районе Мелильи, попыталась «отыграть» и неожиданно выступила с инициативой, предложив установить коллективный протекторат над султанатом и разделить его на сферы влияния. Для демонстрации прежней серьезности своих намерений Мадрид направил военные корабли в Танжер, Мазаган и Мелилью (область Рифа). Вслед за ним и якобы с целью «защиты жизни и прав своих граждан» Италия, с согласия и негласного одобрения Англии (продемонстрированного в секретной переписке с итальянским премьер-министром), также отправила к марокканским берегам свои военные суда. Однако, в условиях войны, ни Франции, ни Англии было пока не до испанских инициатив…
Франция была занята планированием ответного удара по имперской мощи и морскому владычеству Великобритании.
Планирование операции по нанесению существенного урона британскому флоту, французское военно-морское командование начало с…назначения нового командующего Северной эскадрой…
28-го августа командующим французской Брестской эскадрой был назначен вице-адмирал, бывший начальник Генерального штаба в военно-морском министерстве Альфред Альбер Жервэ.
На следующий день Жервэ прибыл в Брест и совершил выход в море к берегам острова Уэссан на крейсере-разведчике «Талисман», сопровождая транспорт, на котором перевозился батальон 41-го пехотного полка: он должен был усилить островной гарнизон, состоявший из 60 резервистов. Кроме того, адмирал Жервэ желал посмотреть, как французские моряки, обнаружившие неподалеку от Уэссана английский телеграфный кабель в Гибралтар, займутся выводом его из строя. Этому придавалось серьезное значение: еще в разгар время Сиамского кризиса «случайная» авария на бангкокском кабеле вынудила французов посылать сообщения через Китай и Сибирь. Но даже и эта связь была ненадежной — так как английские «рыбаки» несколько раз совершенно «случайно» рвали франко-датский кабель в Северном море. Выведение из строя кабеля такого изолированного пункта, как, Гибралтар, подразумевало долгую операцию, в которой необходимо было бы задействовать кабельное судно, и военные корабли для его охраны.
Назначение Жервэ командующим Северной эскадрой не укрылось от внимания англичан. После бомбардировки Шербура, британскому Адмиралтейству оставалось только гадать, какими будут шаги, предпринятые французским флотом: либо это станет удар у берегов Ирландии, направленный на борьбу с морской торговлей, либо французы предпримут действия в Ла-Манше, либо постараются объединить Тулонскую и Брестскую эскадры под единым командованием адмирала Жервэ и нанести поражение британской Средиземноморской эскадре, базирующейся на Гибралтар. В начале 1890-х годов Гибралтар был неуязвимой якорной стоянкой — наподобие Адена, а не базой для действий флота. Хотя Гибралтар и был буквально уставлен пушками всех типов, ощущалась нехватка практически всего. Не было даже сухого дока, и кораблям, получившим подводные повреждения, пришлось бы идти на ремонт в Англию или на Мальту. Не было ни резервных складов боеприпасов, угольный причал бал столь мал, что одновременно бункероваться могли бы только два броненосца.
Идея соединения Тулонской и Брестской эскадр витала в воздухе. По расчетам британского Адмиралтейства французская эскадра из Бреста могла совершить переход к Гибралтарскому проливу в течение четырех суток. Французы, и это было известно Их Лордствам, в свое время внимательно изучив ситуацию, пришли к выводу, что корабли, проходящие пролив ночью, прижимаясь к африканскому берегу, могут чувствовать себя в полной безопасности от гибралтарских пушек. Британские контрминоносцы также вряд ли могли всерьез угрожать им — так как им было бы в определенную погоду крайне трудно выйти из гавани. Без информации о подходе врага обеспечить быстрый выход миноносцев из гавани, чтобы нанести ему хоть какой-то урон, было практически невозможно…
Задачи британского флота по обороне метрополии были двоякими. Необходимо было иметь достаточно кораблей, чтобы противостоять возможному вторжению неприятеля в Англию. В то же время флот должен был постоянно обеспечивать безопасность морских коммуникаций. Само существование Англии во многом зависело от морских коммуникаций. Теоретически Англия могла быть побеждена одинаково успешно путем блокады и в результате прямого нападения. Имея это в виду Адмиралтейство приняло решение укрепить силы адмирала Фицроя. В результате, только что введенный в строй новейший броненосец «Ройял Соверен» был передан эскадре Канала и в первых числах сентября перешел из Девонпорта в Плимут, где планировалось в течение трех-четырех дней устранить мелкие недоделки и принять уголь и боезапас. В распоряжении Фицроя имелись 12 броненосцев, силы трех военно-морских баз южного и восточного побережий, а также несколько крейсеров и до сорока миноносцев.
Вице-адмирал Бэрд отстаивал вариант, согласно которому французский флот постарается нанести удар по ирландскому побережью и предпримет операции по борьбе с морской торговлей Англии в водах Ирландского моря. Поэтому он настаивал на необходимости усилить военно-морское присутствие в Ирландском море путем посылки туда его эскадры. В случае же попытки французов осуществить какие-либо действия в Английском канале, следовало ко входу в Ла-Манш, перекрывая кратчайшую дорогу к Лондону, подтянуть эскадру Канала.
Вариант с активными действиями французского флота в Ла-Манше практически не рассматривался, поскольку британское Адмиралтейство считало воды Английского канала целиком и полностью подконтрольными флоту Ее Величества. И тому были доказательства…
Попытки французских минных атак в Ла-Манше терпели неудачу за неудачей. В ночь на 27-е августа четыре французских контрминоносца, вышедшие из Дюнкерка, предприняли минную атаку Дуврского порта. Дуврская гавань была обширна, но ее причалы были невелики и, за исключением причалов Адмиралтейского пирса, не приспособлены для стоянки всего флота Канала. Французские контрминоносцы подошли к Дувру к двум часам ночи, но были замечены англичанами. Один из французских миноносцев, «Фужэ», был подбит, потерял ход и сел на камни между Адмиралтейским пирсом и пирсом Принца Уэлльского. Один из снарядов угодил в носовое орудие, уничтожив весь его расчет, а командир и все находившиеся на мостике были тяжело ранены. Попытки корабля сняться с мели и выйти кормой вперед успеха не имели. В конце концов контрминоносец был оставлен командой. С него спаслось всего 4 матроса. Другой контрминоносец, «Шакал», попал под сосредоточенный огонь сторожевых кораблей и береговых орудий и почти мгновенно затонул. На контрминоносце «Бомб» при входе в порт заело рулевое устройство, но действуя машинами, его удалось отвести в море. Однако на рейде «Бомб» был подбит, получив прямое попадание и встал с остановившимися машинами. Англичане добили его несколькими выстрелами. Лишь четвертый контрминоносец смог уйти без потерь и повреждений.
28-го августа два контрминоносца из Шербура атаковали в Ла-Манше английский транспорт «Биарриц», но были отогнаны огнем подошедшего крейсера «Эдгар».
29-го августа англичане пресекли попытку вывода из Дюнкерка нескольких французских судов. Первая группа вышла из гавани беспрепятственно, со следующим приливом предполагалось вывести военный транспорт «Павон» и коммерческий пароход «Нижер», для охраны которых были назначены два миноносца. Суда начали двигаться в полдень и почти сразу по выходу из порта подверглись интенсивному обстрелу английскими крейсерами. В конце концов «Нижер» получил несколько повреждений и он затонул у Гравлина. «Павон» выбросился на берег между Гравлином и Кале. Один из миноносцев в безнадежном состоянии выбросился на мель у Мало-ле-Бена. Другой миноносец вернулся в Дюнкерк, где вследствие повреждений шлюзовых ворот ряд бассейнов оказался подвержен действию приливов.
31-го августа британские миноносцы атаковали у Булони французскую дозорную канонерку, которая получила тяжелые повреждения, остановившись в безнадежном положении. Британцы продолжали обстреливать ее, пока команда спускала на воду шлюпки. Часть спасшихся моряков достигла берега в районе мыса Гри-Не. Когда экипаж канонерки покинул корабль, британцы добили канонерку артиллерийским огнем. Погибло 14 моряков, 33 получили ранения…
2-го сентября англичане отразили атаку шести французских миноносцев в районе Плимута, на следующую ночь два контрминоносца из Гавра попытались атаковать эскадру Канала на Спитхэдском рейде, но также потерпели неудачу и с повреждениями вернулись в порт…4-го сентября английские крейсера обстреливали деревянные причалы у восточного мола Дюнкерка и участок необорудованного побережья от этого мола до Ла-Панна. При обстреле был поврежден французский миноносец…
…Спустя несколько дней после своего назначения адмирал Жервэ провел учебные эскадренные стрельбы в бухте Дуарнен. Истинное предназначение стрельб было в необходимости замаскировать выход в Атлантику отряда кораблей контр-адмирала Менара: старый броненосец «Ришелье», вновь призванный из резерва, не менее старый крейсер «Турвилль» ( крейсер, прошедший спешную модернизацию, с заменой артиллерии, перебором машин, постановкой новых котлов, развивал теперь скорость в 16 узлов), транспорт «Медок». Крейсера Жервэ провели поиск и отогнали английские суда, осуществлявшие наблюдение за Брестом.
В ночь на 4-е сентября Брестская эскадра (броненосцы «Маренго», под флагом адм.Жервэ, «Мажента», «Нептун», «Сюффрен», старый «Викторьез», «Террибль», «Тюренн», «Вобан», «Кайман», «Рекен» и «Индомптабль», крейсера «Даву», «Фокон», «Коэтлогон», «Сюркуф», «Жан Бар», минный крейсер «Кондор») попыталась скрытно покинуть порт. Попытка удалась не более чем наполовину: один из быстроходных английских авизо все же сохранил контакт и продолжил наблюдение за французской эскадрой, которая направилась в Бискайский залив…
На самом деле эскадра, изменив курс, на рассвете ушла в Киберонскую бухту, откуда в ночь на 6-е сентября, ускользнула через проход дю Фюр.
Британская сторона из полученных донесений с авизо поспешила сделать вывод о том, что французская эскадра следует в Бискайский залив, а стало быть — идет на соединение с Тулонской эскадрой. Когда же 6-го сентября стало ясно, что французская эскадра не проследовала вдоль испанских и португальских берегов, Адмиралтейство сделало предположение, что Жервэ намерен атаковать английские торговые пути на подступах к ирландскому побережью. Днем 6-го сентября был получен угрожающий прогноз относительно циклона у Ирландии, и как раз в это же самое время береговой пост у скал Фастнет заметил в море французские крейсера. Это был отряд адмирала Менара, успевший уже отметиться захватом приза, угольщика «Падддингтон», у Мизен-хеда. Было достаточно солнечно, ветер от слабого до умеренного. Но отряд, отчаянно дымивший, береговые наблюдатели на маяке Фастнет приняли за ВСЮ эскадру Жервэ. И эскадра адмирала Бэрда, стоявшая в часовой готовности к выходу в море, немедленно покинула Фалмутский рейд, направившись на перехват неприятельских сил. Эскадра Канала вышла из Плимута и взяла курс на Фалмут…Прогноз же становился еще более угрожающим. Циклон у Ирландии углублялся…
Тем временем, адмирал Жервэ вел эскадру к английскому побережью, идя с максимально разрешенной скоростью — 13 узлов. Он решил обойти Уэссан на значительном расстоянии. Остров Уэссан опасно огибать ночью, да еще в штормовую погоду. Дождь и туман могут скрыть огни, а сильные приливные течения и мелководья при юго-западном штормовом ветре из Атлантики способны создать огромные волны. Как и ожидалось, ночь была ужасной. Из-за разразившегося внезапно ливня было совершенно темно, на небе — ни звезд, ни луны. Светились только фосфоресцирующие вершины обрушивающихся волн и светлый кильватерный след. Свечение отдаленных вершин волн можно было легко принять за отблеск далекого маяка. Барометр продолжал сильно падать.
Эскадра справилась с непогодой. Ночью флот продолжал свой путь группами, сообщающимися друг с другом цветными ракетами. Жервэ взял курс на мыс Лизард и еще затемно проследовал мимо него на значительном удалении. На рассвете 7-го сентября французская эскадра, никем не замеченная, подошла к Фалмуту. Жервэ отделил от эскадры броненосцы «Тюренн» и «Вобан», и крейсер «Даву», поручив им произвести обстрел Фалмута. С остальной эскадрой Жервэ держался в нескольких милях к востоку от Фалмутской гавани, перестроив ее в кильватерную колонну.
Береговая оборона Фалмута оставляла желать лучшего…И фактически была представлена т.н. «Нижней» батареей у замка Сент-Моуз (вне крепостных стен) на противоположной, восточной, стороне залива. В замке могли разместиться не более тридцати артиллеристов. Фактически, в течение всего XIX века замок был не столько действующей береговой батареей, сколько учебной базой для местных резервистов, в то время подчинённых не флоту, а Армии Метрополии.
Французские броненосцы «Тюренн» и «Вобан» открыли огонь в 5.45. Обстрел батареи в Сент-Моуз продолжался не более двадцати минут, затем огонь был перенесен на порт и портовые постройки. Обстрел велся с предельной дистанции, торопливо. В 6.22 Жервэ приказал им отходить, взяв сначала курс к востоку от Фалмута.
Около 7 часов утра, когда броненосцы «Тюренн» и «Вобан», в сопровождении крейсера «Даву» 12-ти узловым ходом миновали мыс Додма, на горизонте появилась эскадра Канала, шедшая к Фалмуту. Адмирал Фицрой вел броненосцы «Александра», «Сьюперб», «Инвинсибл», «Одэшес», «Аякс», «Нептун», «Агамемнон» и крейсер «Аполло». Эскадра двигалась шестиузловым ходом в строю двух кильватерных колонн, расстояние между которыми составляло 3 кбт. Утро выдалось пасмурным и дождливым…
В шести милях позади шел адмирал Хокинс (броненосцы «Свифтшур», «Темерер», «Нептун», «Орион» и «Монарх», броненосный крейсер «Имморталити» и три легких крейсера)…
Обнаружив французские броненосцы «Тюренн» и «Вобан», Фицрой вознамерился перехватить их и распорядился увеличить ход. На флагманском броненосце «Александра» адмирал Фицрой приказал поднять сигнал: «Переменить курс на 16 румбов влево, головные корабли вместе, остальные последовательно». Однако когда его уже подняли, спохватились: дистанция между колоннами составляет всего 3 кбт вместо необходимых восьми. Сигнал отменили и в место него набрали новый: «Следовать прежним курсом».
«Тюренн», шедший вторым (крейсер «Даву» шел с левого борта, чуть впереди «Вобана») в 7.26 открыл огонь первым, целясь в английского флагмана — броненосец «Александра». Фицрой ответил через несколько минут, желая еще немного сократить дистанцию — в Королевском флоте было принята дистанция боя до 2000 метров.
Первая фаза боя длилась недолго, всего около пятнадцати минут. Сделав несколько выстрелов, «Тюренн» и «Вобан» увеличили ход до предела своих изношенных машин и вышли из-под огня неприятеля.
В 7.50 взору англичан, до поры прикованному к двум преследуемым ими французским броненосцам, неожиданно открылась французская эскадра. Фицрой приказал увеличить ход до 11-ти узлов: его броненосцы «Александра», «Сьюперб», «Инвинсибл» с трудом могли развивать и поддерживать лишь такую скорость. На всех французских кораблях вспыхнуло оживление, так как приближался решающий момент…К этому времени рассвело полностью и французские броненосцы, идущие кильватерной колонной на высокой скорости, на волне, представляли собой великолепное зрелище. Большие трехцветные флаги трепетали на ветру.
Адмирал Жервэ, несколько минут наблюдал за английскими кораблями, затем, обратившись к офицерам, собравшимся в боевой рубке флагманского броненосца «Маренго», негромко сказал: «Господа, вы присутствуете при историческом моменте. Кажется, сегодня, Англия проиграет морскую битву»…
В 7.55 появились английские миноносцы, вышедшие из Фалмута, но поспешно отошли, отогнанные огнем крейсеров французской эскадры. В 8.11 началась вторая фаза боя, вошедшего в историю, как «бой у мыса Додма»…
Жервэ приказал открыть огонь, сосредоточив его на головном броненосце неприятеля — «Александре». Английский корабль являлся типичным продуктом «эпохи проб и ошибок» и представлял собой смесь технических новшеств и приверженности традициям. На французской эскадре знали негласный приказ, отданный адмиралом перед походом-стрелять по носовым и кормовым оконечностям — если у английских броненосцев будут сильно повреждены их небронированные оконечности (снарядами, тараном или минами), то они от этого опрокинутся раньше, чем затонут от какой-нибудь другой причины. Французская идея боя практически с любым из английских броненосных кораблей была проста: одно попадание крупного мелинитового снаряда в носовую часть корабля должно было полностью разрушить часть корпуса у ватерлинии, в результате чего корабль получит дифферент на нос, потеряет скорость хода, лишится возможности использовать в бою свою артиллерию и, возможно, даже опрокинется. Эта теория прочно укоренилась в среде французских морских офицеров.
Около 8. 20 снаряд, выпущенный с «Маренго», разорвался над водой рядом с носовой частью «Александры», пробив осколками обшивку корпуса и вызвав поступление воды в шкиперское отделение. В 8.22 на «Александре» было отмечено первое прямое попадание: тяжелый французский снаряд проделал возле форштевня пробоину неправильной формы размерами 6×10 фт (1,81×3 м). Она находилась в 12 (3,7 м) — 18 фт (5,5 м) от верхней палубы, причем ее нижняя кромка пришлась как раз против уровня броневой палубы. В результате этого образовалась вертикальная щель высотой 10 фт. В 5 фт ниже ватерлинии ее ширина составляла 11″, а в 10 фт от поверхности воды щель сходила практически на нет.
Хотя приказ на задраивание на «Александре» водонепроницаемых переборок последовал лишь за несколько минут до боевого столкновения, полностью выполнить его не удалось. Слишком много времени требовалось на их герметизацию. Да и казематное расположение артиллерии на «Александре» сводило на-нет достоинства броненосца – расположенный в центре корабля каземат исключал размещение пороховых и снарядных погребов непосредственно под орудиями, потому что там находились машины; в результате из-за разнесенных в оконечности корабля погребов во время боя матросам приходилось подавать боеприпасы на расстояние почти в треть длины корпуса, и при этом держать открытыми водонепроницаемые двери в главных переборках. Поэтому через повреждения наружной обшивки вода стала быстро распространяться по отсекам. Вскоре оказались затопленными плотницкая мастерская, малярная каюта, переднее балластное отделение, платформа для шпилевой машины, водяной трюм и минные кладовые. Нос броненосца погрузился в море на 4 фт 3″(1,3 м). В 8.31 «Александра» содрогнулась от двух практически одновременных прямых попаданий: один снаряд разрушил вентиляционные шахты правого переднего машинного отделения, оно наполнилось дымом и газами. Другой снаряд ударил в фок-мачту чуть ниже боевого марса, снес его часть и привел к обрушению мачты, когда броненосец ощутимо качнуло на волне.
Для «Александры» все кончилось через несколько минут — очередное прямое попадание в левый борт на уровне барбета кормового орудия образовало пробоину, кусок наружной обшивки корпуса с силой отбросило во внутренние помещения. В нескольких местах началось расползание броневых плит по стыкам, они сдвинулись и деформировались. Следующий снаряд попал в левый борт броненосца, пробил его и, разорвавшись у переборки, повредил ее и водонепроницаемую дверь из левой машины в кочегарку. Затем, посланный с «Маренго» снаряд, взорвался у левого борта ниже ватерлинии, сделал пробоину, через которую были затоплены водой две угольные ямы. Следом, почти один за одним, два попадания пришлись в носовую часть ниже ватерлинии. Корабль принял около полутора тысяч тонн забортной воды, появился незначительный крен на левый борт и дифферент на нос. Затем крен увеличился: не выдержали переборки, вода продолжала поступать внутрь корпуса, скорость упала до 6 узлов. В 8.54 «Александра» начала опрокидываться. Последовала запоздалая команда покинуть корабль и спускать шлюпки, но волнение на море сильно затрудняло их спуск. В 8.57 броненосец получил сильный дифферент на нос и спустя еще пару минут перевернулся вверх килем. В 9.02 броненосец затонул. Спаслось всего около сорока человек. Адмирала Фицроя среди подобранных из воды не оказалось…
Англичане ответили несколькими попаданиями в «Викторьез» и «Маренго». Однако, английская эскадра, состоявшая в основном из кораблей Резервного флота, стреляла откровенно хуже неприятеля и было удивительным, что при откровенно отвратительной подготовке британские артиллеристы умудрялись попадать. Старый «Викторьез» лишился фок-мачты, из строя было выведено носовое орудие — осколками была повреждена гидравлическая система. На флагмане французской эскадры была пробита цистерна питьевой воды и повреждены надстройки. Один снаряд пробил заднюю дымовую трубу, еще один- пробил кожух. В 9.16 вспыхнул пожар на «Вобане», где оказался разбит вентилятор боевого погреба. Пожар, впрочем, был быстро потушен. Жервэ приказал перейти на залповый огонь, что оказалось наиболее эффективным, и распорядился увеличить ход до 13-ти узлов.
«Инвинсибл», теперь шедший вторым мателотом, стал следующей жертвой. К 9.05 на броненосце имелось несколько пробоин ниже ватерлинии, были повреждены мостик, штурманская рубка, разбиты обе дымовые трубы, во многих местах пробита верхняя палуба, уничтожены все шлюпки…В 9.12 взрывом французского снаряда главного калибра перебило паропровод. Кочегарки вмиг наполнились паром. Сразу же последовала команда прекратить пары. Через 10 минут снарядом была пробита носовая часть корабля, затем были сбиты дымовые трубы, дым из котлов застилал палубу. Скорость упала до 4-х узлов. «Инвинсибл» превратился в развалину, по которой стреляла вся французская эскадра…
Один за другим три тяжёлых снаряда попали в одно и то же место — ниже ватерлинии в носовой части корабля. Разрывами расшатало болты, поддерживавшие тяжёлую броневую плиту, затем ее сорвало, и она, как пустая скорлупа, отвалилась и исчезла в волнах. Наконец, двумя следующими попаданиями были сделаны большие пробоины и вода, хлынув неудержимым потоком, стала заливать пороховые погреба и угольные ямы. Вода стала быстро прибывать. Крен начал медленно увеличиваться. В 9.37 броненосец остановился, с дифферентом на нос и креном на левый борт. Для уменьшения крена были затоплены правые бортовые коридоры, после чего корабль совершенно потерял запас плавучести и затонул.
После гибели «Инвинсибла» британская эскадра начала отворачивать вправо, при этом замешкался «Сьюперб», уже изрядно потрепанный. В течение пяти минут броненосец получил три прямых попадания снарядами крупного калибра в кормовую часть, и с заклиненными рулями резко выкатился из строя влево, при этом показалось, что во время резкого поворота он вот-вот перевернется, настолько опасным был образовавшийся крен. «Террибль», оказавшийся ближе всех в этот момент боя к «Сьюпербу», методично расстреливал неприятеля из орудий среднего и крупного калибров, добившись в течение нескольких минут не менее шести прямых попаданий в корпус и в надстройки. Броненосец «Сьюперб» стал оседать на корму. Команда начала спуск шлюпок, хотя часть экипажа еще некоторое время продолжала борьбу за живучесть ( броненосец затонул в 9.57)…
В 9.48 французский снаряд главного калибра, пущенный по-видимому с «Сюффрена», пробил на «Одэшесе» левый борт между ватерлинией и двойным дном у юта. Отсутствие на британском броненосце бортовых переборок и так подвергало опасности затопления любой большой отсек «Одэшеса» в случае пробития борта и усугублялось расположением главной палубы всего в 0,9 м над водой, так что при затоплении отсека вода из него переливалась на вышерасположенную палубу через люки, что влекло изменение дифферента. «Одэшес» тотчас ответил двумя попаданиями в «Маренго», но тут же получил от французов снаряд, который пробил левый борт над броневым поясом, пересек весь корабль и выбил броневую плиту по ватерлинии на противоположном борту. Внутри броненосца вспыхнул пожар, перекинувшийся на снарядный погреб в носовой части. В 9.57 «Одэшес» взорвался и мгновенно затонул. Спаслось всего четверо матросов…
В 10.05 англичане все-таки усилили огонь, оправившись от потрясения после гибели четырех броненосцев. «Террибль» получил два попадания: один снаряд пробил шахту левой машины, другой пробил навесную палубу. Двумя попаданиями на французском «Нептуне» была сбита передняя дымовая труба, подбито носовое орудие главного калибра. На «Викторьезе» оказалась пробита верхняя палуба в носовой части, вспыхнул сильный пожар. Британские снаряды повредили пожарную магистраль, разбили трубы рефрижератора, уничтожили ледник, пробили угольную яму. Французы на полном ходу начали отходить к югу, посчитав, что бой в целом выигран ими. Шедшие концевыми в кильватерной колонне французской эскадры броненосцы «Индомптабль» и «Рекэн» до этого в сражении практически не участвовавшие, произвели выстрелы из своих гигантских 420-мм орудий, оказавшиеся безрезультатными, не считая поврежденных надстроек и сильным задымлением палубы пороховыми газами — это на некоторое время скрыло корабли от британской эскадры, стрелявшей по концевым кораблям противника. Все же, один из снарядов, пущенный с английской эскадры, разорвался на палубе верхней батареи «Рекэна», пробив ее осколками.
Около 10.35 бой практически прекратился. Английские миноносцы подошли к месту гибели «Инвинсибла», «Сьюперба» и «Одэшеса», и занялись спасением уцелевших. Преследовать и атаковать французскую эскадру британцы не стали…Жервэ, как говорится, на одном дыхании пронесся в Брест, не желая более испытывать судьбу. На французской эскадре оказались повреждены «Террибль», «Нептун», «Вобан», «Викторьез» и «Маренго». «Викторьез» едва справился с пожаром, в результате которого на корабле выгорела чуть ли не половина внутренних помещений, и теперь нуждался в длительном ремонте. На нем погибло 57 человек, еще 92 получили ранения. На других кораблях потери французов составили 19 убитыми и 86 раненными.
Потери англичан оказались значительно больше: на четырех потопленных броненосцах погибло свыше полутора тысяч человек, в том числе адмирал Фицрой. На других кораблях потери составили 16 человек убитыми и 78 раненными.
Для британского общественного мнения «Фалмутский забег в глубину», как метко окрестили оппозиционные газетчики рейд французской эскадры и последовавший за ним бой, был шоком общенационального масштаба. До сего момента британское общество испытывало к французам недоверие, усиливавшееся войной, но теперь Франция в открытую бросила вызов «владычице морей». В Лондоне происходили многотысячные манифестации, от правительства, Адмиралтейства требовали самых «крутых и решительных мер». В Портсмуте, Ширнессе, Девонпорте моряки боялись выходить за ворота гавани: за «эдинбургский вояж» французских крейсеров в них плевали, после «Фалмутской побудки» могли подвергнуть нещадному избиению…
