Манифест барона Унгрена

— Стойте! Куда же вы! Вернитесь! – тоскливо и протяжно взывал барон Унгерн, печальными глазами глядя на поле боя. Обстановка складывалась не лучшая. Его доблестные, героические, обученные лучшим приемам тайных боевых искусств, ниндзюцу и астрального боя казаки бездарно разбегались под ударом красной кавалерии. Откровенно говоря, казаки из мобилизованных китайцев,  монголов и прочей шушеры получались еще те, но барон на это закрывал глаза, ибо даже Шамабала справиться с дефицитом мобрезерва не могла.

— Куда же вы! – сделал еще одну попытку барон, — Мадам Блавацкая! – углядев в толпе бегущих знакомую тучную фигуру, барон совершил рывок, и изловил контактерку за локоть, — Какое счастье! Нам нужно немедленно наладить астральный контакт с Шамбалой…

Спиритуалистка так посмотрела на него из-под очков, что барон почувствовал себя плохо. У него не проходило ощущение будто его только что оскорбили, опустили ниже плинтуса и унизили, причем все это – одним взглядом.

Слова мадам Блавацкой тоже не соответствовали ожиданиям барона.

— Совсем спятил, старый хрыч?! – возопила мадам Блавацкая, резким рывком высвобождая руку, — Какая тебе еще камбала?!  Не видишь, что ли, фронт продавлен, фланги бегут?! Тут ретирада нужна, и артиллерийское прикрытие, а тебе лишь бы о рыбе думать!

— Но мадам Блавацкая, как же… — растерянно бормотал барон, — Мы же должны остановить этих красных… С нами Беловодье…

— Беловодье-то может быть и с нами! – мадам Блавацкая подобрала юбки, и с ловкостью, необычной для ее возраста, бросилась бежать, — А с ними – Хайрам Максим! И я поставлю все мои доходы на него!

— О, нет… — барон схватился за голову, — Без поддержки древних сил мы решительно обречены! Но… не все еще потеряно! Адъютант!

— Здесь, вашбродь! – вытянулся по струнке адьютантишко, который как раз пробегал мимо. Глядя в его сияющие просветленностью древними ведами глаза (правда, что-то подсказывало ему, что просвечивает там не что иное как задняя стенка черепа…) Барон несколько успокоился и вновь обрел то, что он в помрачении ума называл трезвостью мышления.

— Адъютант, — вопросил он, — Где мои супер-мега-казаки владеющее непревзодйенным искусством маскировки? Им был отдан приказ замаскироваться прямо на позициях эскадронов противника, и когда те пойдут в атаку… — барон сверился с шпаргалкой, — О, вот! “…бежать под конем, держа плоские сабли на спине”. И где они?

Адъютант замялся. Просветленность в его глазах помутнела, затмеваемая чем-то вроде мозга.

— Э-э-э… — тут такая проблема вышла, вашбродь… — адъютант смущенно потупил взгляд, — По вашему приказанию, вашбродь, супер-казаки выполнили маскировку… вот только большая часть из них так хорошо замаскировалась, что до сих пор найти ее не можем. А остальные… ну вот, поглядите.

Оглянувшись, барон спал с лица. Уныло приближавшаяся к нему охающая и ахающая процессия перевязанных горе-казаков сама по себе несла уныние. Но больше всего почему-то барона угнетало то, что тела несчастных были изогнуты в вертикальной проекции каким-то странным зигзагом.

— Это еще что?! – вопросил барон.

— Понимаете, вашбродь, — бросился разъяснять адъютант, — Когда по вашему плану казаки заняли позиции под брюхом лошадей то внезапно выяснился следующий факт. Оказывается, при беге лошадь передние копыта отводит назад, а задние, холера такая, отводит вперед, и таким образом выяснилось, передними эта сволочь поддает замаскированному казаку как раз под дых, а задними, вашбродь, как раз под колено. Оттого и такая странная формация… А следующая лошадь, следующая, так она ведь и наступить норовит…

— Какой кошмар! – простонал барон, — На кого я потратил тайны моих знаний! Ну ладно, с этими не вышло… Как насчет других тайных проектов? Как там насчет того… кто умел оборотнем оборачиваться? Ну этот низенький, чернявый, желтокожий… прямой потомок древних новгородцев и кровный брат викингов. Пусть скорей же оборачивается медведем и прогоняет кавалерию.

Вместо ответа, адъютант показал куда-то назад. Заслонив глаза от солнца, барон увидел присевшего по-турецки совершенно голого мужика, который устроился на склоне, и, судя по судорожным движениям рук – занимался чем-то весьма неприличным.

— Это что? – испугался барон.

— Да понимаете, вашбродь, — пустился в объяснения адъютант, — Выяснилось, что ему для превращения непременно нужно внутренним теплом снега растопить, хоть сколько-нибудь, и без этого он за результат не ручается. Велели ему стараться пока так, авось хоть куница какая выйдет. А со снегом…

Оба задрали головы, глядя на яркое июньское солнце.

— Ну ладно, а что насчет того, который ссорить всех друг с другом умел? – вспомнил барон, — Ну, этот… как его…

— Моисей Абрамович Шниткерсон, — представился подошедший казак, — И я таки должен сказать, шо мне очень приятно такое доверие к моим скромным талантам. Готов служить прямо-таки всеми силами делу шамбализма, и прочим беловодьям.

— Моисей Абрамович, — обрадовался ему Унгерн как родному, — На вас вся надежда будущей русско-тибетской империи! Немедленно отправляйтесь на передовую, и заставьте красных сражаться друг с другом!

— Ша! – казак поднял руку, и пригладил пейсы, — Не вопрос. Если Моисей Абрамович Шниткерсон сказал, что он это сделает, то Моисей Абрамович Шниткерсон-таки это сделает, как говаривает порой дядя Моня. Но прежде я вынужден-таки с глубоким сожалением настаивать, чтобы меня снабдили снаряжением. Прошу выдать мне из казны два мешка золотых монет, не иначе как в полфунта весом каждый.

— Зачем?! – ошалело воззрился на него Унгерн.

Казак печально покачал головой, и поправил черную шляпу.

— Молодой человек, — возмущенно произнес он, — Я вижу что вы таки совершенно не разбираетесь в тех самых методах шамбализма о которых говорите. Моя методика совершенно проста. Согласно всем принципам шамбализма, я как бы словно случайно оставляю один мешок на видном месте, затем иду с печальным видом к этим молодым мальчикам на конях и говорю им: ”молодые люди, не поможете ли вы старому бедному еврею отыскать его утерянное добро – скромный мешок с золотыми рублями не более чем в полфунта весом?” Можете мне поверить как специалисту, после этого процесс массовой драки с вовлечением в нее всех чином до командарма гарантирован! В былые царские времена подобным методом я как-то организовал драку с участием даже одного генерала – а деньги-то были фальшивые.

— Но зачем вам два мешка? – простонал Унгерн, в казне которого и одного-то не набралось.

— Молодой человек, — Моисей Абрамович Шниткерсон всплеснул руками, — Как вы понимаете, я не могу гарантировать в такой ситуации безопасного возвращения мешка, ибо таковой рискует оказаться в самом центре драки. А следовательно, данные финансы рискуют оказаться безвозвратно утерянными для шамбалистского дела. Дабы возместить данную потерю, мне таки совершенно необходимо второй мешок, коий, будучи помещенным в оборот нашего торгового предприятия ”Шниткерсон и все”, даю вам слово, принесет изрядный доход еще до истечения данного месяца…

Стеная, Унгерн обратился в бегство, и остановился лишь вблизи передовой.

-Почти все потеряно, — простонал он, — Но есть еще средство… Как там наша команда, осваивавшая методику ”огненного дождя”? Готова к бою?

— Честно говоря не очень, — адъютант пожал плечами, — С огнем пока что вышли некоторые неполадки, вашбродь. Поэтому мы сконцентрировались на улучшении, так сказать, тех показателей, которые присутствуют в данный момент, рассчитывая решить проблему пламени впоследствии. На данный момент присутствует несомненный успех. Удалось увеличить дальность в среднем по роте на восемьдесят процентов и точность – на двести десять!

— Терять нечего! – махнул рукой барон, — Выводите!

— Есть, вашбродь! – заорал подчиненный, — Отряд дождевиков! Строй-ся! Позу боевой готовности при-нять! За Шамбалу, за Беловодье, за Барона – по наступающей пехоте – рассеянным дождем -лей!!!

И двадцать пять отборных казаков, в полном соответствии с ведическими трудами приспустили штаны, достали их них свои …, нацелили … на подступавшую красную пехоту, и излили.

Наступила неловкая пауза.

— Братцы! – заорал, краснея от злобы, красный комполка (его бежавшего в первых рядах наступающих, производной древней магии окатило в первую очередь), — Руби сволочей в капусту!

— А-а-а! – заорали взвинченные до бешенства красноармейцы, и, склонив грозно заблестевшие штыки, бросились в атаку. Бросив взгляд на из бешенные лица, барон благоразумно решил, что пробовать разоружить их гипнозом не стоит.

— Все потеряно, — прошептал барон, — Осталось лишь продать свою жизнь подороже. Эх, не войти мне в астрал без воскурения… но и так сойдет!

Выпрыгнув вперед, барон закружился в бешеной казачьей пляске, соединяясь с астральными силами.

— Вот так-то!… — воскликнул он, — Этот прием никогда не подводит! Сейчас все красные ружья дадут осечку, и я их разоружу! А потом буду вытряхать пули из карманов одежды!

— Э-э-э… — нервно вопросил адъютант, — Вашбродь, это, конечно, дело шамбалистское… но если ружья осечку дадут, то как тогда пули в вашей одежде окажутся?

Сраженный логикой наповал барон замер с открытым ртом, и в этот момент прогремел залп…